Текст книги "Собственность Короля (СИ)"
Автор книги: Айя Субботина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 34 страниц)
Глава двенадцатая: Аня
За то время, что я не видела сестру, Марина основательно вытянулась, хоть и стала совсем худышкой, почти как очень грустно перезимовавший воробей. И хоть ей всего тринадцать, выглядит она заметно старше. Невольно вспоминаю себя в ее возрасте – я вообще в куклы еще играла, а в шестнадцать у меня в голове были исключительно страдания по нарисованным красавчикам из аниме. Наверное, поэтому моя личная жизнь лет до двадцати не существовала в принципе, потому что на «живых» парней я начала заглядываться значительно позже, да и то после того, как совершенно случайно столкнулась в кафе со своим кумиром (певцом рок-группы) и он оказался полным отморозком.
– Аня, – тихо всхлипывает сестра, уткнувшись носом мне в плечо.
Еще годик – и точно будет с меня ростом.
Я еще сильнее сжимаю вокруг нее руки.
Теперь я понимаю, что отчим совсем не преувеличивал, когда говорил, что отменяет меня на Марину, если я буду и дальше упрямиться – она действительно не выглядит как ребенок, а скорее, как вполне сформировавшаяся девушка. Но это же, блин, просто… природа! В голове и в повадках Марина абсолютный ребенок!
– Марина – моя подопечная! – слышу возмущенный фальцет Рогова. – Она не может покинуть этот дом до тех пор, пока не достигнет совершеннолетия!
Злость во мне вскипает с новой силой.
Я никогда не имела привычки кидаться на людей. Никогда не проявляла агрессию и вообще отношусь к тем, кто считает, что любого неприятного человека лучше вообще не трогать и обойти по широкой дуге, чем пытаться с ним спорить.
Но то, как дорожит сестра, рвет мое терпение и до основания рушит устои жизни.
Что же эта скотина с ней делал, если маленький ребенок трясется, словно одинокий лист на ветке?
– Марина будет под моей опекой! – продолжает качать права Рогов. – У вас нет решения суда, чтобы…
– А ну, хлебальник прикрыл, псина! – рявкает в ответ Влад, и даже мы с Мариной непроизвольно вздрагиваем. Он смотрит на нас, вопросительно приподнимая бровь. Ждет, но я туго соображаю, что именно должна сделать. – Ну? – раздраженно торопит.
До меня, наконец, доходит.
И я, одной рукой вытирая Марине слезы, уверенно говорю:
– Он угрожал, что отдаст Марину, мою тринадцатилетнюю сестру, в качестве… – Я сглатываю, потому что не могу и не хочу произносить эту мерзость вслух при ней. – Это, по-твоему, то, что обычно делает любящий и заботливый опекун?! Черта с два! Я не уйду отсюда без сестры. Если собираешься отдать ее Рогову, то только вместе со мной.
Влад мрачно усмехается.
Охрана Рогова делает пару шагов в нашу сторону.
– Ты слышал, псина, что сказала моя девочка? Она у меня чиста, как слеза ангела, а ты, скотина тупорылая, пытался наебать Короля.
Я еле-еле успеваю прикрыть Марине уши.
– Так что я забираю моих девочек, мы садимся в машину и уезжаем. А дальше… – Голос Влада снова становится низким, металлическим, как удар молота по наковальне. – Завтра ты униженно приползешь в мой офис в шесть вечера с предложением о компенсации всего морального и физического ущерба, нанесенного тобой моей девочке. Или, Рогов, я из тебя гуляш сделаю и пойду на рыбалку. На сома, блядь!
Рогов открывает рот, но не произносит ни звука.
Он снова и снова пытается что-то сказать, но ему как будто не хватает воздуха.
Марина шмыгает носом и, прижавшись ко мне изо всех сил, испуганно шепчет:
– Я не пойду к нему, Аня, никогда-никогда не пойду…
Влад снова зыркает в нашу сторону.
На миг мне кажется, что его взгляд наполняется чем-то… очень грустным, но либо это длится лишь мгновение, либо я просто снова что-то придумываю, потому что Влад растягивает губы в довольной улыбке и спокойно, даже с весельем в голосе, говорит:
– Не ссы в «Хеннесси», малая, этому пидору я тебя не отдам.
Я сначала хочу возмутиться, но потом с удивлением обнаруживаю, что сестра потихоньку успокаивается, перестает нервно всхлипывать и даже кивает в знак того, что слез больше не будет.
Рогов молчит еще секунд десять, а потом, пытаясь прикрыться напускной смелостью, заявляет:
– Я приду с адвокатами и решением суда о похищении ребенка, Владислав Александрович.
Снова еле успеваю прикрыть Марине уши, но меня саму начинает потряхивать от его слов. Он ведь может. Он может – и сделает: организует и быстрое рассмотрение дела, и суды, и, если нужно, приведет квартал свидетелей, которые на Библии поклянутся, что видели, как Влад силой и под дулом пистолета забирал сопротивляющегося ребенка у беспомощного, но бесконечно любящего опекуна.
Но Влад выглядит спокойным, как удав. Даже как будто еще шире улыбается, словно все идет по задуманному плану. Его плану, разумеется.
– Рогов, приходи хоть с трупом матери – мне, как ты понимаешь, вообще до известного места. Сначала возмещаешь ущерб, а потом я с удовольствием потреплюсь с твоими адвокатами.
– Я не спущу все это на тормозах, Владислав Александрович.
Если бы я не знала отчима так хорошо, то тоже могла бы купиться на эту почти идеальную маску внезапного спокойствия, хоть еще пару минут назад он выглядел как покойник. Но я знаю Рогова и знаю, что такой резкой смены риторики может быть только одна причина – эта хитрая тварь уже что-то придумала.
Правда собирается вернуть Марину решением суда?
– Я тоже не собираюсь тормозить, собака сутулая, – смеется Влад, а потом, театрально крутанувшись на пятках на сто восемьдесят градусов, шагает к выходу, поторапливая нас следом.
Если честно, я еле иду.
Спотыкаюсь.
Кажется, не разваливаюсь только потому, что рядом идет Марина и я не должна показывать перед ней свой страх.
Мы правда вот так уйдем без единого выстрела? Без потасовки? Без попыток отчима вернуть нас обеих любыми способами?
Каждый шаг до машины дается с трудом, потому что мне хочется дернуться от любого неосторожного звука, в котором слышатся щелчки автоматных затворов.
Но когда понимаю, что ехать отсюда мы будем на какой-то очень… не мужской красной машине, мне на секунду снова становится дурно. Хотя, с чего я взяла, что тут на сбудет ждать черный бронированный внедорожник? Потому что связалась, блин, с каким-то криминальным боссом? Если так посудить, то эта машина как раз вполне соответствует той его «личности», которая влезла ко мне в окно на целый третий этаж.
А потом замечаю около машины жмущегося Пашу.
И сразу становится как-то легче.
А вот по его напряженному лицу как будто все наоборот: как только видит меня и Марину, сразу морщится и скукоживается. Даже с трудом находит силы на кивок, хотя Марина даже дружелюбно пытается дернуть его за рукав.
– Пашка, я тебе так… – Хочу сказать «благодарна», но не успеваю, потому нам навстречу несется что-то черное, слепящее светом фар.
Инстинктивно прячу сестру за спину.
Приехало подкрепление моего отчима? Или это псы Шубинского? Или вообще он сам?
Но судя по тому, что Влад стоит прямо посреди дороги и как ни в чем не бывало тыкает в телефон, это кто-то… свой?
Перед глазами проносится еще одна сцена из гангстерского фильма, где в момент, когда уже вроде бы все хорошо и все помирились, случается самая кровавая перестрелка. Но машина останавливается буквально в метре от Грея, фары тускнеют. Вот, теперь все как по учебнику – большая черная малогабаритная квартира на колесах, из которой выходит совершенно лысый здоровый мужик и молча занимает место около водительской двери.
– Прыгай, малая, – Влад распахивает заднюю дверцу, приглашая в салон мою сестру. – В «Королевские кости» умеешь?
– Ой, да! – восторженно вспыхивает Марина.
Я иду за ней следом, помогаю забраться на высокое сиденье, но, когда пробую сесть следом – Влад за руку выдергивает меня обратно. Я настойчиво пробую снова – и снова с тем же «результатом».
– У меня тут вот. – Влад протягивает моей сестре свой телефон. – Короче, малая, тут такое дело – третья катка, нужно разделаться с гнилыми гоблинами, а я писец устал.
– У тебя Красная королева?! – Моя маленькая трепетная сестра, которая, казалось, вообще не увлекается ничем, кроме кукол Братц, на моих глазах превращается в какого-то одержимого геймерством чертенка. – И Цвайхайндер!
– Ага, сам добыл, вообще ни капли бабла не влил. – Влад хмыкает.
– Крутой. – Она с обидой прикусывает нижнюю губу. – А у меня только Фрост. Отстой.
Что это вообще за разговоры?
– Ну так как, мелюзга, завалишь гоблинов? – Влад говорит таким серьезным тоном (хотя его язык все еще слегка заплетается), как будто на кону вопрос жизни и смерти.
– Попробую, – так же серьезно отвечает она.
– Скинешь мне потом профиль – подарю тебе пару «ржавых» шмоток.
Она довольно улыбается, машет мне рукой, поднимает большой палец – и переключается на телефон. Никак не реагирует даже когда Влад захлопывает дверцу машины. Я порываюсь вперед, но натыкаюсь на его плечо и оскал сверху вниз, от которого мурашки по коже.
– Я поеду с ней, мистер Грей.
– Просто Влад, – говорит он. – Ну реально, кончай «выкать».
– Если вы думаете, что забрали мою сестру и теперь сможете использовать ее как…
– Я думаю, Рапунцель, что это полный пиздец – сравнивать меня с двумя старыми уёбками. Обидненько как-то.
Он не угрожает, не повышает голос. Выглядит, правда, ни капли не обиженным.
Но мне действительно не по себе, поэтому, немного помешкав, прошу прощения.
– Это просто нервы, мистер Гре… Влад. – Оглядываюсь назад, на темную дорогу. Мой дом и отчим всего метрах в пятидесяти. – До сих пор не могу поверить, что нас даже не попытались остановить.
– Видишь вот этого мужика? – кивает на лысого водителя, который за все это время даже не глянул в нашу сторону. – Ветеран таких ебеней, что тебе и не снилось. С ним твой мелкий sister в полной безопасности. А мы с тобой поедем вот на ней.
Берет меня за руку и бесцеремонно тащит обратно к той маленькой спортивной машинке, возле которой до сих пор топчется Паша.
– Ты ведь умеешь водить, Нимфетаминка?
– Да, но мои права… Отчим забрал мою сумку.
– Ой, да забей – я бухой, мне нельзя. Так что ты довезешь нас до дома. Или до морга. – Он широко скалит свои идеально очерченные губы без грамма гламурной «надутости», мода на которую буквально косит ряды современных метросексуалов.
– Владислав… Александрович! – надрывно кричит Паша, когда Влад уже намыливается прыгнуть в салон кабриолета прямо через дверцу. – А как же… я?
– Кстати, насчет тебя, друг-ну-его-на-хуй-иметь-таких-друзей-Паша. – Влад разворачивается на пятках, слегка вытягивает подбородок в его сторону. – Правильно я понимаю, что ты был как бы в курсе того, какая хуйня творится?
Паша мнется, но кивает, пытается что-то мычать о том, что надо было действовать быстро, потому что…
– Вот вообще ни хуя не интересно твое блеяние, – закрывает ему рот Влад. – И так, друг Паша, если ты такой умный, то почему в глаз никому не дал, когда девчонке оплеух навешали? Или у тебя, типа, яйчишки не того калибра?
– Меня там не было, – огрызается он.
– В Африке что ли был?
– Нет, но…
– Значит, был. Когда молодую деваху в ее доме колотят старые козлы, любой здоровый мужик, если у него обе руки и ноги на месте, должен встать – и въебать каждому. Пока все не лягут, или пока его самого не уложат. – Влад прищелкивает языком. – Ты же не подружку спасать ломился – аж кувыркался. Ты просто хотел заработать. Так что, друг Паша, ты – хуйня из-под коня, а не друг. Исчезни с горизонта, пока я тебе член краником не завязал.
Я хочу вступиться за стремительно убегающего куда-то вниз от дороги Пашку, но…
– Сколько ты ему заплатил? – спрашиваю, еле ворочая языком, когда Грей садится на соседнее сиденье.
Влад долго-долго и очень пристально на меня смотрит. Просто в глаза, даже не пытаясь «облапать» взглядом другие части тела. Ему как будто все это вообще не интересно.
– Так сколько? – нервно прокручиваю ладони на руле.
– Меньше, чем ты стоишь, Нимфетаминка. Все, давай, рули уже.
Я завожу мотор и немного морщусь от того, как громко он рычит. Ничего удивительного – машина все-таки спортивная и под капотом у нее то, что предназначено для стеклянно-ровных трасс и больших скоростей. Но я не разгоняюсь, стараюсь держаться ровно в «хвосте» едущего впереди нас внедорожника, в котором сидит моя сестра.
– И… куда мы едем? – рискую задать вопрос, ответ на который не хочу знать, потому что он вряд ли меня порадует. После того как Грей во всю катушку раз сто объявил при всех «уважаемых людях», что я теперь его собственность, вряд ли он отпустит меня с миром на все четыре стороны.
– Ко мне, – широко зевая, даже не потрудившись прикрыть рот рукой, говорит Влад. Протягивает ноги вперед, морщась от того, что в компактном салоне этого без пяти минут гоночного болида для его длинных ног места. Но все-таки кое-как устраивается, сползает чуть вниз и занимает на сиденье полу расслабленную позу.
Я не хочу давать повод думать, что боюсь, но видимо все равно слишком громко вздыхаю, потому что Влад в ответ громко хмыкает.
– Нимфетаминка, хватит трястись, а то я подумаю, что зря растрачивал свои могучие актерские данные.
– Актерские навыки? – не понимаю.
– Ты всегда переспрашиваешь?
– Только когда собеседник говорит никак не состыковывающиеся между собой вещи. – Хотя, надо признать, в разговоре с ним я постоянно этим злоупотребляю. Но только потому, что его настроение, повадки и даже стиль разговора за один этот вечер сменились минимум трижды.
– Забей, – он отмахивается от меня как от назойливой мухи.
– И… когда мы будем подписывать сделку? – может, если я буду делать вид, что мы все еще исключительно на стадии подписания договора о земле, все остальное, что он говорил моему отчиму… просто рассосется? – Я обещаю выполнить свою часть до…
– Конечно, выполнишь, куда ж ты денешься с подводной лодки. – Он как будто нарочно подчеркивает обреченность этой фразы характерными зловещими нотками в голосе.
Ну, логично – чудес в нашей жизни не бывает. Но попытаться стоило.
Влад тянется к музыкально системе, хаотично переключая радиостанции, пока не находит какую-то, где играют американское старье. Как раз один из романтических хитов Элвиса.
– Тебе норм? – спрашивает, посильнее разгоняя звук. – Или ты из тех, кому музыка прошлого года уже попахивает нафталином?
– Я люблю Элвиса Пресли, – говорю слишком уж степенным деревянным голосом.
Со мной всегда так – если волнуюсь, то обязательно говорю, как механический Буратино. Поэтому все романтические истории моей жизни (целых три!) заканчивались примерно на втором или третьем свидании – ну какому нормальному молодому человеку понравится, что его девушка ведет себя чуть-чуть активнее приколоченного к забору ящика для писем? А вдогонку примерно так же и скрипит, вместо того, чтобы восторженно щебетать в ответ на подаренный букет цветов и приятный ужин в дорогом ресторане?
– Твоя любимая песня, Нимфетамин? – Влад неожиданно очень близко наклоняется к моему лицу.
Обычно даже в салоне небольшого авто для этого маневра понадобилось бы больше времени, но с его ростом он как будто строительный кран: достаточно просто нагнуться, чтобы дотянуться до луны.
– Что? – Его пахнущее алкоголем дыхание (как странно, что он мне даже немного нравится), слишком горячее. Так и хочется прикрыть ладонью ту часть лица, на которой уже буквально плавится кожа.
– Твоя любимая песня Короля рок-н-ролла? В моей жизни было до хуя разных тёлок. Так вот – ни одна из них не любила Элвиса, но почти все пытались меня наебать на тему общих вкусов. Так что, твоя любимая песня. Не думай – отвечай!
– «Can't Help Falling In Love», – отвечаю быстрой скороговоркой. – Я… правда не люблю современную поп-музыку.
– Ну, Нимфетаминка, это нифига себе! – Он как будто очень мной доволен.
Господи, откуда в моей голове эти идиотские формулировки? Может, еще и хозяином начну его называть? Или как он там захочет в качестве оплаты за то, что мы с Мариной теперь в безопасности и под его протекцией. Хотя, кажется, это вообще взаимоисключающие вещи.
– Вот с этого и надо было начинать, – он прищелкивает языком почти возле моего уха. – Девочка, которая в курсе репертуара королей старого рока, стоит больше, чем трусиха, которая обещает «все, что угодно».
Если бы я до сих пор не была так шокирована всем происходящим, то, наверное, даже посчитала бы это заявление попыткой меня обесценить. Но ладно, пусть я буду той, кто разделяет его вкусы. Это ведь почти мне на руку. Грей сделал все, чтобы дать мне понять – моя физическая привлекательность по его личной шкале красоты находиться где-то между любым придорожным камнем и деревом по соседству. Так что, может быть, моя плата будет какой-то более… приемлемой?
– Кстати, – Влад хищно скалится, – насчет «все, что угодно».
Я чувствую себя так, будто его слова упали на меня тяжелой сваей и приколотили к водительскому сиденью, как беспомощное насекомое. Он собирается обсуждать такие вещи сейчас?
– Минет за рулем в пакет «все, что угодно» включен.
Я громко икаю.
Есть у меня такая идиотская слабость: когда паникую или боюсь – всегда начинаю безобразно икать. И чем больше паникую – тем громче и чаще икаю. Однажды, даже до больницы дошло, а все потому что моей лучше подруге приспичило посмотреть на незаконные гонки. Как потом оказалось – на такие мероприятия не существует входного билета «просто посмотреть».
– Вы хотите обсудить это… сейчас? – Снова громко икаю.
– Еще раз мне «выкнешь», Нимфетаминка – мы это сейчас не только обсудим, но и реализуем.
Сказано с интонацией дурацкой шутки, но я абсолютно уверена, что он не из тех людей, кто разбрасывается такими угрозами просто ради красного словца.
– Мистер Гре… Гм-м-м… Влад. – «Спокойно, Аня, тебя за язык никто с тем дурацким обещанием не тянул». – Я не самый лучший водитель в мире, поэтому, пожалуйста, если тебе дорога жизнь – дай мне возможность спокойно, не нервничая, следить за дорогой. Пожалуйста.
– Хм-м-м… – Он неожиданно распрямляется, тянется к моему лицу и всматривается взглядом ювелира, который вдруг обнаружил странность на камне, но пока не понимает – это подделка, брак или та самая уникальная царапина, которая поднимает его цену в десятки раз. – Ты целка?
Я резко даю по тормозам, потому что его прямой вопрос буквально слепит и оглушает, а я совсем не преувеличивала, когда говорила, что в таком состоянии за рулем примерно так же «адекватна», как мартышка с гранатой.
Инерция толкает меня вперед, я понимаю, что через мгновение влечу лбом в руль, но этого не происходит, потому что каким-то сверхъестественным образом Влад успевает просунуть руку и в итоге я ударяюсь лбом об его костяшки. Больно, но не смертельно.
Я медленно поднимаю голову, потираю ушибленное место.
Он вообще нормальный – спрашивать о таком малознакомого человека?!
– Это не твое дело, понятно?! – Во мне бурлит настолько концентрированная смесь стресса, злости и стыда, что во всей этой гремучей смеси у голоса разума нет ни единого шанса выжить. – Ты вообще в курсе, что существуют личные границы?! Эмпатия?!
На его лице одно сплошное разочарование.
– Да или нет, Нимфетамин? – Лицо у него настолько жесткое, что тут вопрос даже не в том, говорить ему правду или выкручиваться, а как в принципе открыть рот, потому что от страха даже зубы смерзлись.
– Да, – еле слышно, возможно, даже вообще в уме.
– Громче, – тоном удава Ка, подзывающего бандерлогов на казнь, требует Влад.
– Да! – выплевываю прямо ему в лицо. – Не трахалась, члены не сосала, в зад не давала, ходила в библиотеку, слушала Элвиса и «UFO»!
Ну и что теперь? Ну?!
– О таких вещах нужно предупреждать до того, как «все, что угодно», – его лицо вообще ни капли не меняется. – Потому что, Нимфетаминка, я принципиально не трахаюсь с девственницами.
– Говорят, это временно и лечится за пару сеансов! – Меня несет. Потому что стыд перекрывает горечь унижения. Как будто без его этого выставленного на показ отвращения не в курсе, что в моем возрасте быть девственницей – это примерно хуже чем… вообще все!
– Рот сейчас закрыла. – Три его слова запросто перекрывают кислород моей злости. – Руки на руль и газуй.
Меняет позу – закидывает ноги на приборную панель, закрывает глаза, скрещивает руки на груди. Поза а ля: «Тебя не существует в моей вселенной, маленькая не интересная добыча».
Но все-таки я еще тут, потому что:
– Меня интересует только земля, Нимфетамин. Подпишем бумаги – и разбежимся. Остальное считай подарком на merry_christmas_and_happy_new_year.
Глава тринадцатая: Аня
Оставшуюся часть дороги мы едем молча, не обменявшись и словом, ни звуком.
Только немного позже, когда мне уже приходится лавировать в потоке машин (уже сильно за полночь, но магистраль все равно забита трафиком, потому что в это время года у нас тут много желающих застать на пляже последние теплые деньки), в звук льющейся из радио музыки вторгается характерное пиликанье телефона. До меня не сразу доходит, что у Влада еще один, кроме того, который отдал моей сестре. Что в целом логично: если бы не была так испугана, то точно бы задумалась над тем, почему он так запросто вручил ребенку свой телефон. В наше время там у людей, без преувеличения, целая жизнь, а у такого, как Грей, наверняка еще и все его бандитские контакты, «стрелки» или что там сейчас принято забивать, когда нужно поделить финансовые потоки?
Второй телефон у него где-то за пазухой, хотя я готова поклясться, что никакой другой одежды кроме «косухи» на нем больше нет. Но ладно, возможно, у него там какой-то специальный секретный карман? Важно другое: пока он молча разглядывает входящий вызов, его лицо с каждой секундой делается все мрачнее и мрачнее. Если бы над нами была крыша, то под ней бы уже точно собрались грозовые облака.
Звонок прерывается, но через минуту телефон снова пиликает.
И Влад снова просто смотрит, не делая ровным счетом ничего.
Когда звонит в третий раз, я готова сама ответить, лишь бы прекратить этот мазохизм. Почему нельзя просто заблокировать, если не хочешь ответить? Или ответить и прямо сказать, что не хочешь разговаривать? Ну или на крайний случай звук выключить?
– Тут направо. – Влад так резко на меня переключается, что успевает заметить мой любопытный взгляд.
– Но… – Киваю на черный внедорожник, в хвосте которого он приказал ехать.
– Твоя сестра под присмотром, Нимфетаминка. Заедем в магазин – у меня дома шоколад кончился.
Эм-м-м…
Ну ладно.
Хотя мне до сих пор страшно оставлять сестру, но пока что Грей во всем держал свое слово. Если я попытаюсь поставить это под сомнение – черт его знает, какие будут последствия. Тем более теперь, когда он ясно дал понять, что я ему интересна не более, чем придорожная пыль. Вроде бы все хорошо и можно с облегчением выдохнуть, но меня не покидает паршивое предчувствие, что во всей этой новой прекрасной патоке, где от меня требуется только и исключительно земля, хороших перспектив еще меньше, чем в той, где мистер Грей собирался сделать меня «своей девочкой»?
– У «Велмарта» тормози.
Сворачиваю на полупустую стоянку, аккуратно паркуюсь, но Влад выпрыгивает из машины еще до того, как я окончательно глушу мотор.
Я думаю, что он просто хочет побыть один, поэтому остаюсь в машине, но, когда через секунду прямо передо мной появляется его хмурое лицо, снова икаю.
Да что ж такое-то.
– Пойдем. Нимфетамин, составишь компанию моему всратому настроению.
– Звучит как приговор, – шепотом себе под нос, но он слишком близко, чтобы не услышать.
Мы заходим внутрь, я с сомнением топчусь около тележек, но Влад проходит мимо, сразу между высоченными массивами полок с товарами.
Проходим отдел с какой-то посудой.
Отдел с подушками и полотенцами.
Сворачиваем в отдел с выпечкой, но в это время ее, понятное дело, уже нет.
Мы просто ходит зигзагами, хотя до отдела сладостей добраться могли бы в разы быстрее – тут же указатели на каждом шагу, а вот тот, самый большой и яркий (стратегический маркетинговый ход, рассчитанный на детей), прямо показывает, куда идти, чтобы попасть в страну мармелада и зефира.
Влад просто тянет время.
Возможно, сбрасывает пар.
Но когда до отдела с конфетами остается ровно один «пролет», его телефон снова начинает звонить. И он опять просто гипнотизирует его взглядом.
– Может, нужно просто ответить? – уже не выдерживаю, потому что еще пара таких дозвонов – и крыша начнет протекать уже у меня.
– Да ты что? – резко и очень недобро скалится Грей.
А до меня вдруг доходит, что это может быть не просто какая-то его пьяная бывшая (или настоящая?), а бандитские разборки. И может, пока мы тут пытаемся найти этому мистеру Множественная личность орехи в шоколаде, нас снаружи уже поджидает вооруженная автоматами банда его конкурентов?
– Ну или заблокировать, – быстр исправляю свой косяк, но нет-нет – да и тянет оглянуться, не идут ли в нашу сторону здоровые парни с битами. Или, еще лучше, Шубинский со своими головорезами. Ему ведь уже сто процентов наябедничали, что Влад увел меня у него из-под носа.
– Отвечай.
Не успеваю сообразить, за что мне отвечать, поэтому машинально сжимаю телефон, который Влад сует мне в ладонь.
– Что? Я?! – Чувствую, как мои глазницы округляются за болезненных размеров. Хочу вернуть телефон обратно, но Влад демонстративно сует ладони в задние карманы джинсов, из-за чего они снова небезопасно сильно сползают вниз.
Сегодняшний вечер, или скорее, утро нового дня, точно кончатся его стриптизом.
Как называется то заболевание, когда человеку обязательно нужно размахивать членом в парке перед случайными прохожими?
– Отвечай, Нимфетамин. – Грей снова растягивает губы в зловещую улыбку Дьявола.
– Кто это? – Хотя вижу, что на экране написано «Кузнецова». Ну хоть что-то хорошее – это просто какая-то неуравновешенная девушка, а не толпа отбитых гангстеров.
– Моя бывшая, – высекает как будто откуда-то из печенок. И уточняет: – Бывшая жена.
– Так и поговори с ней сам. – Очередная попытка впихнуть ему телефон, заканчивается провалом.
– Не ответишь, Нимфетаминка – сделаю исключение из правил и отжарю тебя в мясном ряду, между салями и хамоном.
Я сглатываю и быстро прикладываю телефон к уху.
– Коро-о-о-о-оль? – тянет приятный женский голос, но заметно подпорченный заплетающимся языком. – Ну и зачем было не отвечать? Ты же сразу блокируешь, когда говорить не хочешь или забыл, что я с тобой пять лет…
– Кто это? – говорю, как мне кажется, именно тем тоном, которым должна говорить девушка, вдруг обнаружившая в телефоне своего мужика настойчивые звонки от бывшей.
– А это кто? – не теряется она, не берет даже паузу, чтобы переварить тот «досадный факт», что телефон ее бывшего взяла девушка. В первом часу ночи.
Мне надо называть имя?
Что я должна сказать?
Таращусь на Влада с немым вопросом, в надежде получить хоть какие-то ориентиры, но не похоже, что он собирается хоть немного мне подсказывать. Крепко эта Кузнецова, наверное, его довела, раз готов вот так с размаху позволить незнакомому человеку макнуть ее носом в дерьмо. Не поделили заводы и пароходы, когда разводились?
– Я девушка Влада, – говорю самое очевидное и нейтральное, но судя по тому, как скисла рожа Грея – он явно рассчитывал на что-то более оригинальное. Как будто это так просто – взять и придумать историю про «долго и счастливо, и душа в душу» про человека, о котором знаешь только что, что он – псих и бандит.
– А я жена Влада. – Абонент «Кузнецова» явно не привыкла лезть за словом в карман.
– Бывшая, – тоже наращиваю градус уверенности, хотя это единственное, что я вообще о ней знаю.
– Ты же в курсе, «временная голова на подушке», что бывших жен, как и бывших президентов, не бывает?
Звучит как пощечина.
По моим, еще не отошедшим после тумаков отчима, щекам.
И я… закипаю, потому что даже у ягненка на заклании могут сдать нервы. Особенно, если по ним безбожно топчутся сначала старые извращенцы, потом один нахальный моральный урод, а теперь вот – женские каблуки.
– Да? Точно не бывает? Я просто после секса совсем туго соображаю. Влад же ебется как жеребец, лежи потом в позе жабы на лотосе, вспоминай, как зовут, какой рукой писать и сколько президентов в истории лишали их почетного титула. Кажется, трех, да?
Бровь Грея медленно выгибается вверх с таким надломом, что этот взгляд нужно зафиксировать для рекламной кампании женских вибраторов – настолько это секс в кубе. Я на секунду набираю полный рот воздуха и надуваю щеки, потому что идиотский рефлекс не дает проглотить его дальше в легкие.
Мне нужно собраться и перестать так откровенно пялиться на его мускулистое, смуглое, рельефное, горячее…
В общем, нужно просто перестать пялиться.
А еще лучше воспользоваться передышкой, пока моя собеседница ищет достойный ответ и понять, что именно мне нужно сделать, чтобы Грей… ну, видимо, выпустил меня из всей этой переделки с минимальными психологическими травмами. И так, что у нас в анамнезе? Его бывшая, пьяная и очень борзая, явно с претензией на возвращение в объятия дорогого супруга. С другой стороны – Влад Грей, тоже не первой трезвости, с явным комплексом бессмертного бога и нежеланием вступать с бывшей супругой даже с в словесный контакт.
И я, между молотом и наковальней.
Очевидно, что он хочет моими руками щелкнуть ее по носу. Отставим пока моральную сторону вопроса – мало ли, действительно, при каких обстоятельствах они расстались? Значит, мне нужно просто сделать так, чтобы она почувствовала себя не просто обиженной, а максимально растоптанной. Если бы Грей хотел ее обидеть – он бы просто заблокировал ее номер.
Кстати, в пользу этой моей теории говорит и его дьявольски довольная рожа.
«Не смотри! – приказываю себе, когда он вдруг начинает медленно, как змей, на меня наползать, и медуза на его шее впивается в меня своим леденящим душу взглядом.
– У нас тут прорезалась целая плохая девочка? – Ну и голос у него – мурашки табунами по коже и даже в тех местах, где подумать стыдно.
– Знаешь сколько у него таких, которые просто на раз? – пытается бравировать Кузнецова, но истеричные нотки в голосе подсказывают, что я попала точно в цель. – Были до меня и после меня.
– И пока ты была – тоже, – изображаю зевоту и показательно на пятках отворачиваюсь от Грея на сто восемьдесят градусов. – Просто круговорот баб в природе.
– Пока мы были вместе – я была Номером Один, ты, говорящая голова. Кстати, если вдруг ты не в курсе – Влад терпеть не может, когда кто-то трогает его вещи, тем более – телефон. Так что может уже прямо сейчас собирать манатки и валить, пока тебя не поймали на горячем.
– Восемнадцать, тридцать шесть, два, заглавная английская F, – придумываю просто от балды.
– Что? – не понимает она.
– Код от его телефона, – добавляю еще один зевок, на этот раз чуть более долгий, чем предыдущий. Такие мелочи, казалось бы, но они гораздо лучше любых слов. Ничто так не «радует» в диалоге, как явно скучающий собеседник. – Ты точно не ошиблась номером?
