Текст книги "Собственность Короля (СИ)"

Автор книги: Айя Субботина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 34 страниц)

Глава семнадцатая: Влад

Наверное, сонные феи (или абсентовые, забыл, как правильно) решили сжалиться надо мной и после короткого поганого сна на пляже, послали мне настоящую ментальную амброзию.

Давно мне не снилось такое отвязное порно. Наверное, лет десять точно. Примерно с тех пор, как в моей жизни начали появляться девушки всех расцветок и мастей и уже не они, а я выбирал, какую завалить на спину. Ну или поставить раком – в зависимости от настроения.

Но вот это приятное послевкусие сна… Наверное, это старость. В тридцать с хвостиком, да. Потому что такой мощный кайф от секса я получал только в те дремучие времена, когда каждая прогулка с членом наперевес еще была чем-то особенным и необычным.

Жаль, что теперь я уже ни хрена не помню. Только как будто легкое послевкусие на кончике языке, почему-то сладкое и сливочное, как кокосовое мороженное.

Кстати, о кокосах.

Вот теперь я знаю, кто увел мои любимые домашние штаны.

– Не можешь подать мне сахар? – киваю Ане на полку позади нее.

Она хмурится, но послушно исполняет просьбу.

Плевать вообще на сахар – сладкий кофе пьют только извращенцы. А вот еще раз Анину жопу заценить – прямо самое то перед серьезным разговором. Мои штаны ей сильно велики, но ткань так лежит по телу, что ощущения от ее вида как будто она наполовину голая. Булочки-сердечком – это самая, мать его, идеальная генетика. Плюс спорт, потому что даже самая мировая жопа не будет такой упругой, если над ней не впахивать минимум трижды в неделю.

– Сахар. – Аня бахает перед моим носом тяжелой, полной белых кубиков хрустальной сахарницей. Дает понять, что видела, куда я пялился и вообще не оценила.

– Прямо отличная жопа, Нимфетаминка. – Если она вдруг думала, что разглядывание ее булок заставить меня краснеть и блеять, то самое время преподать ей еще один суровый урок жизни. – Я мужик, Ань.

– Да? Серьезно? – Она снова выпускает когти.

– Ага, и кофе пью без сахара лет с шести.

Она тут же открывает сахарницу, берет один кубик – и забрасывает трехочковый мне в чашку. Брызги по всей Ивановской, но Ане этого мало, потому что она бросает один за другим еще парочку. А потом, с улыбкой коварной колдуньи очень бережно размешивает.

– Ты превратила мой кофе в дерьмо. – Подавляю желание заржать – такая довольная у нее моська в эту секунду.

– А ты пялился на мою жопу, хотя обещал обсудить сотрудничество.

Нужно заканчивать эту словесную дуэль, а то у меня снова встанет на ее острый язык и чудный мозг.

– Сорян, Нимфетаминка. Просто кайфую от общения с женщиной, которая не спешит залезть мне в трусы, чтобы глубиной своего горла продемонстрировать как сильно она в меня влюблена.

– Скучная у тебя жизнь, Грей. – Аня, подперев щеку кулаком, пододвигает к себе мою чашку, острожно пробует и решает присвоить себе.

Если бы я ровно секунду назад не отвесил ей комплимент, то сказал бы, что она офигенная и я ее хотеть.

Как партнера, что крайне важно для нашего с ней плодотворного сотрудничества.

Но ладно, шутки в сторону.

– Для начала, Ань, чтобы все в этой истории было предельно понятно и прозрачно, хочу уточнить – что ты знаешь про Шубинского?

– Ничего, – она пожимает плечами. – Последние годы я училась в Штатах, приезжала только на каникулы на пару недель. Никогда его раньше не видела в нашем доме, фамилия мне показалась как будто знакомой, но я точно никогда раньше его не видела.

Я так и думал.

– Шуба – редкая циничная тварь, Нимфетамин, но ты в принципе успела убедиться в этом на собственной шкуре.

Аня еле заметно кивает, нервно убирает волосы за ухо. И вдруг, спохватившись, возвращает их обратно.

Поздно. Я уже увидел, что синяк у нее на виске стал уродливого темно-зеленого цвета, а царапины на щеке тянутся почти до самой скулы.

– Ань, верни как было. – В ответ на ее вопросительный взгляд, объясняю: – Волосы за ухо.

– Это приказ?

– Это, блядь, жирный намек на то, что синяки на лице женщины не превращают ее в гоблина.

Она, вздохнув, снова убирает прядь за ухо.

А я делаю мысленную зарубку прежде чем разговаривать с Роговым, точно так же расписать в ответ его рожу.

– Шубинский, это… – Я еложу языком по внутренней части щеки в поисках источника вкуса крови, с задержкой понимая, что это просто очередная фантомная боль. Что же такое сказать Ане, чтобы она поняла с кем имеет дело? – Для него нет проблем получить вообще любую тёлку. Буквально, хоть с киноплощадки. Это чтобы ты понимала, что если он хочет конкретно тебя – значит, он готов зарубиться по-серьезке.

– Звучит очень оптимистично. – Она нервно посмеивается.

– И ты должна понимать, что терки с Шубой могут встать мне боком. И что я не сиропный мальчик, а отбитый на всю голову чувак, который… что?

– Не занимается благотворительностью. Влад, я не знаю, с какими женщинами ты привык иметь дело, но, очевидно, их умственные способности оставляли желать лучшего, раз ты настойчиво пытаешься вдолбить в меня то, что я поняла с первого раза. Не надо так, пожалуйста. – Официальная улыбка, прямо как степлер – щелк, и мои яйца предательски на секунду сжались. – Мы ведь планируем сотрудничать? Я могу быть полноценным компаньоном.

– Сорян, Нимфетаминка, мой косяк. Поэтому, смотри, какая у нас с тобой получается история. Ты продаешь мне землю, я плачу тебе хорошие деньги и мы расходимся как в море корабли.

– И проблемы перестают быть «нашими» и снова становятся «моими».

– Поэтому, у меня есть Приложение номер один к нашему договору купли-продажи. Ты становишься моей девочкой – на какое-то время, – сразу уточняю, – в пожизненное рабство ты мне на хуй не нужна. А я, взамен, обеспечиваю тебе и мелкой защиту и делаю так, чтобы Шубе ты стала… ну, скажем так, не интересна.

– Звучит как честная сделка, – задумчиво говорит Аня, но ох уж этот взгляд.

Я с любопытством подаюсь вперед, потому что по лицу Ани понятно – она явно нащупала в моем «идеальном плане» жирную червоточину. Не то, чтобы я сильно ее скрывал, но все-таки.

– Ты ведь можешь взять любую девушку, чтобы досадить бывшей. – Аня, наконец, озвучивает плод работы своего удивительного живого мозга. – Достаточно чтобы у нее просто была больше грудь или красивее волосы, или кожа. Не важно. Ты же и так это прекрасно знаешь. Я тебе нужна не только за этим, Грей. Ты хочешь щелкнуть по носу Шубинского.

В самое, мать его, яблочко.

Надругаться над собственническими замашками Шубы было бы действительно интересно. Он торчит мне слишком много, и мы оба знаем, что рано или поздно попытаемся пустить друг другу кровь. Почему бы не сделать это сейчас?

– Верно, Аня. С головушкой у тебя все в порядке, а умных телок я люблю.

– Хорошо, что я умная целка и нашей сделке не угрожает твой тестостерон.

– Ань, я же и по жопе дать могу. – Хотя скрыть довольную лыбу от ее зубоскальства у меня все равно нет ни моральных сил, ни желания.

– Что я должна буду делать, если соглашусь быть твоей… девочкой? – Формулировка заставляет ее слегка брезгливо морщить нос.

И это, пожалуй, единственное в нашем без преувеличения сказать, классном общении, что меня триггерит. Но зато на всю катушку.

Я тысячи раз видел таких девочек, пока ковырялся в мусорных баках в поисках еды. Они проходили мимо меня в своих отглаженных кукольных платьях с белоснежными бантиками в гладких косах, покупали самую дорогую выпечку, выходили – и откусывали прямо у меня перед носом. А потом бросали в грязь, чтобы посмотреть, достаточно ли я голоден, чтобы подобрать.

– Ты, Аня, на время станешь моей собственностью. Или, если хочешь, инвестицией в мое воссоединение с любимой бывшей супругой. А свои инвестиции я готов защищать при любом раскладе. Так что… Либо ты моя инвестиция, и под моей защитой, либо Дополнение номер один к договору о купле-продажи не прилагается.

Первое время Аня переваривает мои слова. Наверняка пытается выискать в них несуществующий смысл. Хочет верить в хорошее, бедолага. До последнего. Интересно, что она себе думала, когда совалась ко мне со своими слезками, соплями и «все, что угодно»? Что я долбаный Капитан Америка – защитник слабых и угнетенных?

– Пока ты не описалась от страха, на всякий случай уточняю – трахать тебя я не собираюсь, использовать другими неприличными способами – тоже. Но для того, чтобы наш спектакль был идеальным, все остальные вещи тебе придется делать. И нет, – подмигиваю ей, – пункта «целовать Влада в королевскую жопу» не существует.

– Можно услышать весь список обязательных вещей? Я не привыкла соглашаться на кота в мешке, Влад.

– Очень трезвая позиция с точки зрения обычных обстоятельств, но в нашем с тобой случае… Что ты будешь делать, если в этом списке будут неприемлемые для тебя пункты, Нимфетамин? А если их будет половина?

Мне нравится ставить ей подножки и смотреть, как она решает проблему на ходу. Какие способы для этого выбирает, насколько ей хватает самообладания и мудрости. Не потому что я садист и мудак – просто насчет грядущей войнушки с шубой ни капли не преувеличил и раз действовать придется жестко, нужно быть уверенным в союзниках.

– Я готова это обсуждать, – после небольшой заминки, говорит Аня.

– А если я не готов? Что если я не готов отступить ни от одного пункта?

Она начинает нервничать. Почти ничем себя не выдает, нужно отдать ей должное, но я уже успел заметить пару характерный привычек, которые сопровождают Аню всегда, когда она боится. Например, начинает теребить кулон на тонкой цепочке на шее. Судя по его форме, готов поспорить, у нее там фото родителей. Ну или американского охламона, хотя его вроде как не существует. А еще прикусывает уголок рта, из-за чего ее губы смешно «сползают» на бок.

– Ты правда хочешь чтобы я согласилась на все сразу, даже не зная, на что соглашаюсь? Даже Шубинский говорил, чего от меня хочет. – Последнее она произносит с той характерной интонацией, которая существует только для того, чтобы ковырять людям их раненое эго.

– Не лучшая идея сравнивать меня со старым гандоном.

– Не лучшая идея ему подражать, – тут же отвечает она.

Бля, ну права же. По факту разложила. На мой вопрос не ответила, но из ситуации выкрутилась.

– Мои девочки меня слушаются – давай начнем с этого. Не ползают вокруг в коленопреклоненной позе, но тебе придется делать вид, что ты пиздец какое влюбленное создание, иначе Кузнецова нас запросто раскусит. Придется бывать со мной в тех местах, где я скажу, придется обнимать меня на людях, целовать, делать вид, что у тебя от одного моего запаха может случиться непорочное зачатие. Придется выглядеть… соответствующе: шмотки, цацки, машинка, модные СПА, фотосессии.

– Делать пластику или увеличивать грудь, чтобы сделать нервы твоей бывшей я не буду.

Я собираюсь сказать, что из всех женщин, которых я знаю и видел так же близко, как ее сейчас, она меньше всех нуждается во вмешательстве хирурга. Точнее – не нуждается вообще. Но на сегодня, пожалуй, хватит комплиментов. Поэтому ограничиваюсь коротким согласным кивком.

Аня какое-то время раздумывает над моими словами.

– А если твоя бывшая не захочет вернуться?

– Она уже хочет, но выебывается.

– Откуда такая уверенность?

– Вот скажи мне, Нимфетамин, а ты часто звонишь ночью своим бывшим?

– Мне некому звонить. – Она с такой искренностью пожимает плечами, что можно не сомневаться – в ее жизни действительно не существует мужика, который тронул бы ее принцесскино каменное сердце.

Еще один жирнющий плюс, почему Аня – идеальная кандидатура. С вероятностью в миллион процентов, я в качестве предмета воздыхания тоже никак не смогу ее заинтересовать.

– Мне редко кто нравится.

– И даже я? – в шутку заваливаюсь с локтями на стол, буквально утыкаясь носом в ее нос. – Не чувствуешь эти офигенные флюиды настоящего самца?

– Я чувствую, что у тебя зубная паста со вкусом жвачки, – она снова морщит свой породистый нос, и отодвигается. – А еще что ты понятия не имеешь о личных границах. И что меня ни в коей степени не может заинтересовать мужчина, который собирается завоевывать женщину при помощи грязных манипуляций.

Так и выкручивает сказать ей, что на самом деле кроется за моим планом, чтобы посмотреть как она офигеет от того, насколько сильно заблуждается. Но тогда и на плане можно ставить жирную точку. Так что пусть думает, что я влюбленный мудак-манипулятор.

– Это просто очень хорошо, что мой вид не заставляет твои рожательные инстинкты прийти в полную боевую готовность, – улыбаюсь, до чертиков довольный тем, как все удачно складывается. – Если бы вдруг было иначе – мне пришлось бы искать более морально устойчивую кандидатку.

– Отчим украл и прогулял все наше наследство, – она методично загибает пальцы, – собирался продать меня за долги старому извращенцу, угрожал отдать ему взамен мою тринадцатилетнюю сестру, которую я пока не представляю, как вывезти из страны, у меня нет денег, нет жилья и даже мобильного телефона. Мысли о том, чтобы при этом влюбиться в мужчину, который сохнет по своей на голову отбитой бывшей жене, вызывают у меня только одно желание – переехать на планету, где в результате эволюции не осталось ни одной мужской особи.

Второй раз.

Она дважды за несколько минут умудряется щелкнуть меня по яйцам. При этом не нанеся никакого прямого оскорбления. В моей жизни были разные тёлки, но ни одна из них не рискнула назвать меня «ошибкой эволюции». Бля, да меня даже здоровые мужики, раза в три больше этой пигалицы, так не называли.

– По рукам? – Протягиваю ладонь для скрепления сделки.

– Что – и даже ничего кровью подписывать не придется? – с сомнением поглядывает на мои пальцы.

– Я от вида крови в обморок падаю, – нагло и откровенно стебусь.

– О таких вещах, Грей, нужно предупреждать заранее, чтобы я вычеркнула из плана «Как вернуть бывшую» пункт с посещением скотобойни. – Аня уверенно пожимает мою ладонь. – Договорились.

Но все-таки теребит блестяшку у себя на шее.

Глава восемнадцатая: Аня

Сразу после того, как мы с Греем скрепляем сделку, он в два счета приговаривает остатки завтрака и исчезает наверху.

Я с облегчением выдыхаю и берусь за новую порцию сендвичей, потому что то, что я приготовила из расчета на троих, Влад съел в одно лицо. И морда не треснула.

Как раз успеваю закончить, когда на кухне появляется сонная Марина: сначала рассеянно смотрит по сторонам, а потом, увидев меня, бросается вперед и крепко обнимает.

– Я думала, мне приснилось, что ты приехала.

– Все хорошо, – глажу ее по голове, мысленно делая заметку, что ради возможности больше никогда не отпускать сестру и знать, что она в безопасности, согласилась бы на все условия Грея.

У меня кроме них с Денисом больше никого нет на всем белом свете. Мамина родня живет где-то очень-очень далеко, за всю свою жизнь я видела только тетю, мамину сестру, и человек шесть ее детей.

После того, как они уехали, мы не досчитались стольких вещей, что папа категорично заявил – больше видеть их в нашем доме он не желает.

О родне папы я вообще ничего не знаю, а любые попытки расспросить его о них, он всегда пресекал. Поэтому, есть только Марина и Денис.

Но с братом мы в последние года даже по телефону не разговаривали. Я собираюсь найти его и забрать с собой в Штаты, но заранее знаю, что встреча с Денисом будет очень тяжелой.

– А чем тут так вкусно пахнет? – Марина принюхивается как маленький любопытный котенок.

За плечи разворачиваю ее к столу, но как только Марина пытается сцапать сендвич, за плечи разворачиваю ее в сторону выхода со словами: «Сначала умой нос!»

Примерно в этом промежутке Влад снова появляется на сцене. И в ту минуту, когда я краем глаза замечаю, как он наблюдает за мной, стоя в арке, я очень рада, что не держу в руках ничего хрупкого – перебить за пару дней всю посуду в его доме было бы слишком.

Он, блин, в костюме. В чем-то настолько идеально сидящем на его мощном теле, как будто он только что вышел из швейной мастерской.

Брюки самой канонической длины – с легкий напуском на блестящие темно-коричневые туфли, чуть более короткий пиджак, чем в классическом смокинге, но зато влит в плечи.

И под всем этим – рубашка с легким молочным отливом, как будто Грей принципиально не допускает на себе ничего слишком белого.

– Ты правда архитектор? – Кажется, сейчас самое время раз и навсегда прояснить этот вопрос. – Я имею ввиду – ты проектируешь дома? Или это такой… ну, знаешь…

– Бандитское погоняло? – подсказывает с нотками снисходительности в голосе.

– Ладно, прости за прямоту, но из всех людей на свете ты меньше всего похож на архитектора. По крайней мере так было вчера. – Это важное уточнение, потому что прямо сейчас передо мной тот самый «сын маминой подруги», и я уже совсем не уверена, что вчерашний Влад и сегодняшний Влад – это один и тот же человек.

– Я бы с удовольствием пригласил тебя на экскурсию в свой офис, Нимфетаминка, но сегодня там будет трэш, угар и содомия. Встреча с твоим отчимом, я имел ввиду. Но на следующей неделе, как только мы уладим первую часть нашей сделки, это можно будет устроить.

И при всем при этом, он так и не дал прямого ответа на мой вполне конкретный вопрос.

– В гостиной на столе ноутбук и планшет – пользуйся сколько душе угодно. – Влад переключает свой вальяжный покровительственный тон на сухой официальный штиль. – Рядом волшебный «пластик» – купи что-то самое необходимое на пару дней тебе и мелкой, вещи, женские штучки, прокладки, тампоны и вот это вот все.

Я что есть силы цепляюсь обеими руками за столешницу, чтобы не дать слабину и не залезть под нее от стыда.

У меня никогда не было комплексов на тему совершенно природных процессов, которые ежемесячно происходят в женском теле, но когда без пяти минут незнакомый мужчина дает мне деньги на прокладки – это еще хуже, чем когда «красные дни календаря» настигают тебя за день до свадьбы лучшей подруги, где ты должна быть светло-розовом платье подружки невесты.

Спасает меня только то, что Грей, судя по его виду, не придает этим вещам никакого значения. И до моего лица ему тоже нет никакого дела, потому что он снова ненадолго уткнулся в телефон.

– Через пару дней разгребу дела – поедем делать тебе красивую жизнь, а пока, – он роняет телефон в карман, отвлекаясь на прилетевшую из ванной Марину, – будет безопаснее побыть здесь.

– Мы остаемся здесь?! – У Марины еще вода на лице не высохла и на губах остались следы от зубной пасты, но у меня язык не поворачивает вернуть ее доумываться. Она выглядит такой беззаботной, как будто уже и думать забыла о том, что случилось вчера. – Правда, Аня? Да?! Круто!

Максимально неловкое чувство. Но я, собравшись с силами, киваю на Грея и говорю, что Влад пригласил нас погостить какое-то время, пока я «не решу некоторые вопросы».

Когда в конце добавляю, что потом мы сядем в большой красивый самолет и полетим через огромный океан в город, где даже зимой нет снега, она уже не слушает.

– А можно приставку?! – Марина одновременно пытается есть и говорить, и крошки разлетаются из ее рта во все стороны. И, конечно, спрашивает она не у меня, а у Грея. Я собираюсь извиниться за ее поведение, но не успеваю.

– Мелкая, у тебя каникулы – пару дней. Можно все. – Подмигивает. И вдруг на секунду улыбается так… тепло, что я начинаю думать, не успел ли между Владом номер один и Владом номер два появится еще и третий, который похож на обычного живого человека. Но это «перевоплощение» так быстро рассеиваться, что я останавливаюсь на мысли: «Просто показалось». – А потом – в школу, – уже своим привычным, немного расхлябанным, но не предполагающим возражений тоном.

Марина морщит нос, а потом, схватив тарелку, бежит с ней по направлению к гостиной.

Бросаюсь следом, чтобы остановить это безобразие, но Влад «подсекает» меня за локоть как рыбу и подтягивает к себе.

– Расслабься, Ань, – я слышу его голос где-то у себя нал головой, но ощущение такое, будто он звучит у меня в голове. – Не надо быть всегда такой замороченной и правильной. Вчера могла случиться большая херня, а все о чем ты можешь думать – крошки на моем диване? Серьезно?

До тех пор, пока он не произнес это вслух, именно так я и думала и мне не казалось это чем-то странным. А теперь вдруг стало похоже на какой-то психиатрический диагноз.

– Пусть мелкая отрывается – не еби мозг ни ей, ни себе.

Я честное слово хочу огрызнуться, но после его справедливого замечания все мои слова кажутся бессмысленными. Действительно, почему бы просто не дать себе возможность… выдохнуть?

– Если бы я так не опаздывал на эту долбаную встречу… – Теперь он говорит прямо мне в ухо, и от прикосновения горячего дыхания к моей коже, хочется непроизвольно вытянуться на носочках. Не понимаю, почему рядом с ним все мои рецепторы вдруг становятся такими гипер-чувствительными. И не хочу знать. – Но в принципе, если хорошо попросишь, я знаю один действенный способ надолго уложить тебя в постель.

– Нет! – слишком очевидно быстро и нервно отказываюсь я. И чтобы хоть как-то исправить положение, добавляю, стараясь держать ровный строгий тон: – У нас договор, Грей. И по этому договору, насколько я помню, в мои обязанности не входит удовлетворять твои сексуальные аппетиты.

До чего же тупо это прозвучало. Как будто прочитала с бумажки плохой перевод романа для взрослых.

– Насколько я помню, – передразнивает Грей, – то в моем предложении не было ни слова о моих сексуальных аппетитах. А во-вторых, Нимфетаминка, есть с десяток способов расслабить девочку и без угрозы ее драгоценной невинности.

Все утро я обещала себе, что ни одно его слово больше не заставит меня покраснеть. Я даже сейчас пытаюсь уговорить свое тело не реагировать на очевидную провокацию. Но Грей, как хорошая отрава, все равно находит микроскопические трещины в моей броне. Мне нужно поработать над своей сдержанностью и самоконтролем, иначе наше сотрудничество не закончится ничем хорошим.

– Я тебя услышала, Грей. – Опускаю взгляд на его ладонь у меня на локте и молчу до тех пор, пока он не разжимает пальцы, нехотя (или мне только так кажется?) отпуская мою руку. – Но если вдруг мне понадобится расслабиться таким способом, то уверяю тебя, в двадцать четыре года даже девственницы знают как минимум пару способов как это сделать.

Я. Не. Знаю. Зачем. Я. Это. Сказала.

До этой минуты я даже не подозревала, что какая-то часть меня способна выдавать такие… странные вещи почти незнакомому человеку. И я бы, наверное, даже поспешила извиниться за сказанное или «сбрить» неловкость шуткой, но когда в ответ на мои слова и без того темный взгляд Грея становится дьявольски-мрачным, из моей головы моментально выветриваются все сожаления.

Что, мистер «Я умею всех смущать», оказывается, в эту игру можно играть вдвоем?

– До вечера, Нимфетаминка, – сухо бросает он, разворачиваясь к выходу.

Мой взгляд невольно скользит его его фигуре. Просто потому что я эстет, а Грей, какой бы сертифицированой сволочью он ни был, в этом костюме представляет собой буквально произведение искусства.

Он задерживается ровно на минуту, чтобы ответить на какое-то важное сообщение. Стоит в полоборота. Идеальная осанка, идеальны пропорции тела, идеально даже то, как небрежно он держит в кармане свободную руку, и как при этом край манжеты прикрывает массивные часы на его руке.

Разворачиваюсь на пятках, пытаюсь взять чашку, чтобы запить подкативший к горлу ком, но она выскальзывает из пальцев и падает на пол. Еще одна. Но наклониться за ней не успеваю, потому что Грей внезапно оказывается сзади, прижимается грудью к моей спине и своим сатанинским тягучим голосом шепчет прямо на ухо:

– Уверена, что сможешь сама справиться, Ань? Мои пальцы точно умеют контролировать ситуацию, а вот у тебя с этим явно проблемы.

И точно так же молниеносно уходит, оставив меня буквально расплесканной в луже собственного стыда.