Текст книги "Собственность Короля (СИ)"
Автор книги: Айя Субботина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 34 страниц)
Кровать заправлена, в комнате нет ни одной игрушки, нет никаких признаков того, что этой комнатой вообще пользуются. Когда я была дома в последний раз – непростительно давно, еще в начале весны и потом не могла приехать из-за проблем с документами и визой – я привезла Марине куклу, такую, как она увидела в каком-то журнале. И с тех пор ни один наш видео-звонок не обходился без этой куклы в кадре. Но в последние несколько месяцев мы созванивались все реже и реже, и сестра все время отказывалась включать камеру. Я подумала, что у нее начался тот самый переходной возраст и мои попытки изображать заботливую старшую сестру начали ее раздражать, поэтому не настаивала. А зря.
Никогда себе этого не прощу.
И того, что эта кукла сейчас сидит на трюмо в полном одиночестве.
– Ну и где?
Я уже начинаю привыкать к тому, что мистер в арсенале мистера Грея нет других интонаций, кроме иронии, язвительность и скепсиса.
– Она должна быть здесь. Это ее комната.
В ушах звенит наш с Роговым последний разговор.
Его угрозы отдать Марину Шубинскому, если я буду продолжать упрямиться.
А что если он решил не ждать и…
Меня передергивает от ужаса.
Но когда поворачиваюсь и натыкаюсь на спину моего «спасителя», которая как раз исчезает в дверном проеме, приходится отложить истерику на потом и со всех ног бросаться следом.
Но когда мы оказываемся на лестнице, ведущей в гостиную, мое сердце падает в пятки, потому что там нас уже поджидает здоровенное тело второго телохранителя. Я помню, что с его напарником Влад разделался парой ударов, но этот уже готов к нашему появлению и встречает направленным в нашу сторону пистолетом.
– Еще шаг – и завалю обоих, – скрипучим голосом предупреждает «горилла» и я отчетливо слышу щелчков взведенного курка.
Папа учил меня стрелять, и хоть это было давно и почти не отложилось в мое памяти, звук затвора я узнать в состоянии.
– Вперед, – совершенно обезбашенным тоном говорит Влад и спокойно продолжает спуск с лестницы. – Только, чувак, от души – вали сразу наглухо, я слишком люблю эту жизнь, чтобы смотреть на нее из окна инвалидного кресла.
Зажмуриваюсь, хватаю Влада за куртку сзади и на трясущихся от страха ногах иду за ним следом.
Интересно, что чувствует человек, когда умирает от огнестрельного ранения? Это происходит сразу или мы будем еще лежать и истекать кровью?
Но… выстрела не слышно. А когда я рискую приоткрыть один глаз, оказывается, что мы уже в гостиной и охранник отодвинулся до двери, но продолжает наставлять на нас пистолет. Влад осматривается, цепляется взглядом диван и, как ни в чем не бывало, с размаху усаживается прямо в центр. Вдобавок еще и руки закидывает на спинку с совершенно обнаглевшим видом человека, который по какой-то одному ему известно причине убежден, что как бы не обернулось дело – он выйдет остуда живым, невредимым и со своим законным трофеем.
– Убери ствол. – Влад лениво косится на охранника и подавляет зевок. – Чувствую себя старой уставшей проституткой, которую стеснительный импотент собирался впечатлить своим вялым хером.
На лице охранника читается полное непонимание происходящего, а я, кажется, как никогда близка к тому, чтобы впасть в истерику.
– Ты кто? – спрашивает охранник, продолжая держать нас на прицеле.
– Скажи Рогову, что к нему Король с личным визитом, – спокойно говорит Влад. Рассматривание интерьера моего дома интересует его куда больше происходящего. Судя по тому, как брезгливо он морщит нос, увиденное его не просто не впечатляет, а скорее вызывает отвращение.
– Имя, фамилия, – требует «горилла».
Одно хорошо – стрелять он, кажется, не собирается. По крайней мере, пока не будет отмашки хозяина.
– Я все сказал, – не уступает Влад. – Ты скажи, говорящая голова, а твой хозяин сам решит, выйти со мной поздороваться или продолжать дальше играть в придурка.
Охранник на какое-то время замолкает, и пока мы ждем ответа, Влад, как ни в чем не бывало, достает телефон. Я стою достаточно близко, чтобы краем глаза зацепить экран. Может, у него там биржа, котировки, цены на нефть и индекс Доу-Джонса?
На экране какие-то яркие всполохи, как будто разноцветные искры.
Это абсолютно точно не биржа.
– Игрушка, – замечает мой взгляд Влада и на секунду разворачивает телефон экраном ко мне. – Люблю залипать в такую хрень. Собираю крутых монстров, – скалится, – чтобы и в виртуальном мире всех нагибать.
Он точно ненормальный.
Обхватываю себя руками, утешаясь мыслью, что вот этот человек – единственная надежда, которая у меня есть. И либо будут он и его правила – совершенно мне неведомые —, либо я буду сама по себе против отчима и его цепных псов. И Шубинского, само собой.
– Король, – слышу знакомый голос и чуть не подпрыгиваю на месте. – Собственной персоной.
Рогов.
Царапины на моем лице, оставленные щепками от мебели, которую он громил направо и налево, начинают одномоментно болеть.
Влад, кажется, даже не планирует отрываться от своей виртуальной битвы.
Я бы хотела хоть немного понимать происходящее, но прямо сейчас решаю, наконец, смириться с тем, что все это от и до – один бесконечный абсурд, в котором у меня самая незавидная роль девочки за кулисами: смотреть, молчать, слушать.
Отчим появляется справа, со стороны кабинета.
В сопровождении четырех здоровенных лбов. Их я вообще впервые вижу.
Двое, те что стоят справа и слева, даже не скрывают оружие, намеренно чуть сдвинув в сторону пиджаки.
А Влад перед этой сворой в одной «косухе» на голое тело.
И все равно, непонятный мне инстинкт заставляет подвинуться к нему поближе.
– Не помню, чтобы звал тебя в гости, Влад, – ухмыляется Рогов.
Выглядит почти радушным хозяином. Еще чуть-чуть – и раскинет объятия желанному гостю.
– Для тебя, собака сутулая, Владислав Андреевич и на «вы», – жестким голосом, от которого у меня мурашки по коже, мгновенно отбривает Влад.
Но, блин.
Он продолжает увлеченно гонять в телефоне своих виртуальных монстров!
Кажется, даже если бы мой отчим появился в сопровождении целой маленькой армии, он и тогда бы не сделал паузу.
Мне очень страшно в эту минуту, потому что все это выглядит как… какой-то цирк одного актера. Или, еще лучше, на игру, где против матерых наемников один наглый зарвавшийся мальчишка выставил армию оловянных солдатиков и пушек из спичечных коробков. Еще и ума ему хватает вести себя так, словно за его спиной целый спецназ.
А не только одна моя трясущаяся от страха тушка.
Но… что-то в том сценарии развития событий, который за пару мгновений успевает пронестись у меня перед глазами, явно не работает, потому что мой отчим не натравливает на нас охрану, его псы не хватаются за оружие, никто не валит нас лицами в землю и не приставляет к вискам стволы.
Я бы даже сказала, что Рогов выглядит… порядком обеспокоенным.
– Владислав… гм-м-м… Александрович… – Сразу видно, что отчиму очень не нравится перспектива говорить вот с этим «умником» на «вы», но он вынужден подчиниться. Это уже повод выдохнуть с облегчением или пока рано забывать «Отче наш»? – Не припоминаю, чтобы приглашал вас в гости.
– Ага, – как-то рассеянно качает головой Влад, но его лицо по-прежнему остается жестким, даже несмотря на то, что мой отчим заметно прогнулся под его требования. – А я как Винни-Пух – прихожу без приглашения. Только ночью. И в окно.
Физиономия Рогова вытягивается от непонимания.
А до меня только сейчас доходит, что у одного из охранников за его спиной, знакомая рожа. Ну как, знакомая – я помню, что видела его около Шубинского, когда он высказывал отчиму свое недовольство моим плохим поведением. Решил подстраховаться и оставил своих головорезов? Мне нужно как-то дать понять Владу, что все тут не так просто?
Судя по его совершенно расслабленной позе – он либо полностью контролирует ситуацию, либо не контролирует вообще ничего и блефует.
– Насколько я помню, – Рогов как будто пытается ослабить воротник застегнутой до самого горла рубашки, – моя падчерица была наверху. Наверное, у вас ко мне какой-то серьезный разговор не для неподготовленных женских ушей.
Он дергает головой и два мордоворота синхронно, как киборги, делают несколько шагов в мою сторону.
– Я, кстати, как раз приехал разбираться с этой шнягой, Рогов. – Влад на секунду отрывается от своего разноцветного мочилова в телефоне, оценивает обстановку… и снова возвращается к игре. – Только для начала надень намордники на своих псов – они меня пиздец как раздражают. А я когда злой – реально очень нехорошей хуйни могу натворить.
– Владислав Александрович, я не очень понимаю…
– А никто не просит тебя понимать, Рогов: тебе говорят – ты делаешь. Или ты тупой и не понимаешь с первого раза?
Все это очень сильно напоминает сцену из фильма про гангстеров, когда на одного Биг Босса внезапно находится противоядие в виде другого, может, не такого пафосного, но настолько отбитого, что ситуация начинает накалятся со скоростью звука. И если раньше я думала, что мистер Грей – просто немного чокнутый айтишник (или типа того), то теперь у меня практически не осталось сомнений в том, что он – бандит. А земля моя ему нужна чтобы построить казино и отмывать деньги.
«Ты дура?» – Мой едкий внутренний голос звонко прикладывает ладонь ко лбу.
Я дура и еще у меня нервы.
Но мои самые мрачные прогнозы на тему того, что я связалась с бандитом, оправдываются, когда Рогов, несмотря на превосходящее соотношение в живой силе, отзывает охрану. Далеко они, правда, не уходят, просто делают ровно такое же количество шагов назад. Интересно, а Шубинский оставил им специальные указания на такой случай? Есть какая-то степень накаливания ситуации, после которой они, как перепрограммируемые терминаторы, перестанут отвечать на команды Рогова и начнут действовать по другому плану?
– Ну вот, можешь же, когда хочешь. – Влад широко улыбается – явно одержал победу в своей игре. Только после этого опять небрежно запихивает телефон в задний карман брюк, выгнувшись «мостиком» на диване.
Я чувствую, как краска снова приливает к щекам, потому что вид его абсолютно голого рельефного торса, плоского живот и максимально неприлично болтающихся где-то на уровне основания члена штанов – это уже даже не «18+», а целое: «Только для ОЧЕНЬ взрослых девочек».
– И так, первое – ты в курсе, что это, – тычет пальцем в мою сторону, – моя девочка?
Несмотря на оторопь, отчим удивленно приподнимает брови.
Честно говоря, я тоже.
Пауза в гостиной по уровню накала достойна Бродвея.
В каком смысле я – его девочка?
Его знакомая? Его подруга? Его… вещь?
Или уровень алкоголя в его крови, наконец, поднялся достаточно, чтобы утопить мозг, и мистер Грей перестал соображать, что несет?
– Влад… Владислав Александрович, я… решительно ничего не понимаю. – Как бы странно это не звучало, но именно моему трусливому отчиму первому хватает смелости открыть рот. – Это – Анна Эпштейн, моя падчерица. Она только несколько дней назад вернулась из Штатов. Вы, вероятно, с кем-то ее путаете.
Забавно то, что способ, которым Влад проник в наш дом, Рогова и близко так сильно не обескуражил (или, скорее, напугал?), как его намек на то, что между ним и мной существуют какие-то отношения. Может, это его бандитская фишка, своего рода визитная карточка – вламываться на чужую территорию разными экстравагантными способами?
Влад вскидывает палец вверх, издавая звук, примерно похожий на тот, который воспроизводят на разных телешоу, если участник нажимает не на ту кнопку или дает неправильный ответ.
Где он вообще берет силы быть таким… спокойным и даже веселым?!
– Рогов, ты вот ни хрена не прав сейчас. – Влад кивает себе за спину, давая понять, что сейчас речь пойдет обо мне. – А вроде же считаешь себя до хрена важным. Но ладно, раз уж я тут к тебе без приглашения, будем считать это моим тебе последним китайским предупреждением. Посмотри на нее еще раз и попробуй дать правильный ответ со второй попытки. Последней.
Рогов щурится, даже подходит к нам на пару метров и охранники, как ожившие каменные истуканы, тенью двигаются следом. Отчим всматривается в мое лицо и даже сопит от усердия, как будто пытается увидеть во мне другого человека. И на миг его физиономию даже озаряет какая-то идея, но этот восторг быстро гаснет.
– Владислав Александрович, это совершенно точно моя падчерица, – скрипит зубами Рогов. – Какого…?
– Это – моя девочка, – грубо и резко перебивает его Влад. – Анечка, девочка Короля. Так понятнее, старый ты долбоёб?
Мои внутренности от страха сворачиваются в тройной морской узел.
Значит, он все-таки бандит. Несмотря на то, что абсолютно все на это указывает, я до последнего не хотела верить, что ради спасения жизни сестры, придется буквально прыгнуть из огня да в полымя.
Когда и где я успела столько нагрешить, чтобы вляпаться во всю эту историю?!
Единственное, что хоть как-то поддерживает во мне моральный дух – рожа моего отчима. Потому что она белёсо-серой, как еще немного влажная побелка на стенах.
И выглядит так же паршиво, как если бы ее нанесли впопыхах старым растрепанным валиком.
Глава одиннадцатая: Аня
– Я не понимаю, – невнятно шамкает губами Рогов.
Даже у его охранников слегка вытягиваются лица.
Только я одна тут не понимаю, что за волшебные слова только что прозвучали?
– Все ты понимаешь, Рогов. Это, – неприлично и грубо тычет пальцем в мою сторону, – моя девочка, а девочка Короля, как икона в церкви – смотреть можно только с моего разрешения, трогать вообще нельзя. И даже дышать на девочку Короля нельзя, а то дыхалка может заглохнуть.
После этих слов я окончательно чувствую себя его вещью. Как будто его слова материализовались на моем лбу здоровенным клеймом с надписью: «Собственность Владислава Грея!»
Рогов тупо кивает, и становится еще бледнее.
– Хорошо, – милостиво отмахивается Влад. – Продолжаем разговор. Объясни-ка мне, старый пидар, какого хрена происходит?
И снова пауза, на этот раз еще более напряженная.
Влад встает, берет меня за руку и резко тянет на себя. Перехватывает подбородок двумя пальцами, но каким-то образом не задевает ни единого синяка или царапины. Разворачивает лицом к отчиму, и тихо, даже как будто шепотом, спрашивает:
– Какого хуя моя девочка выглядит вот так?
Если бы меня спрашивали что-то вот таким тоном, я бы созналась даже в том, чего не знаю и взяла бы на себя все смертные грехи, потому что в эту секунду я забываю и о его сексуальном теле, и о том, как красиво звучит хрипотца в его низком голосе.
Ничего из этого и близко нет. Я бы даже поклялась, что никогда и не существовало и все это время мистер Грей мастерски дурачил меня маской этакого удалого дурачка, который только и может, что уводить из-под венца чужую добычу.
Сейчас ничего этого и близко нет.
Есть только большой, злой и чертовски опасный мужик.
Полностью, наглухо отбитый.
Вообще без тормозов и ремней безопасности.
И, кажется, я малодушно готова еще раз рассмотреть сделку с Шубинским, чем стать девочкой этого сумасшедшего.
Я вижу, что Рогов пытается что-то сказать в свое оправдание. Точнее – придумать какое-то вранье, которое поможет ему сберечь свою шкуру целой, потому что, очевидно Влад не собирается спускать историю на тормозах. Отмолчаться не получится, потому что по мере того, как нарастает пауза – сокращается его терпение. Я чувствую это буквально на кончиках пальцев, которыми он продолжает держать мой подбородок.
– Владислав… Александрович, – Рогов снова поправляет воротник рубашки, но на этот раз делает это характерным нервным рывком. – Я полагаю, произошло какое-то недоразумение. Анна просто… у нас бывают некоторые… сложные моменты и… изредка…
– Бла… бла… бла… – перебивает его Влад, отпускает меня и этой же свободной рукой изображает «голову говорящей утки». Вроде бы ничего такого, но пока его «утиная голова» крякает в сторону моего отчима, его лицо несколько раз успевает изменить цвет. – Вот скажи мне, кусок дерьмового дерьма, почему говоришь ты – а стыдно мне?
Рогов нервно проводит языком по сухим губам.
Бьет себя по карманам в поисках сигарет. Достает новую пачку, но когда начинает срывать с нее фольгу, его пальцы так трясутся, что в конечном итоге он просто роняет ее на пол.
Влад молча следит за всем этим. Сейчас он стоит ровно передо мной, как бы закрывая своей спиной т возможных последствий этого неприятного и, пока что, совершенно непонятного мне разговора. Хотя с другой стороны – если нас тут превратят в решето, то это будет целиком и полностью его «заслуга».
– А знаешь, почему мне так неебически стыдно, Рогов? – Влад прищелкивает языком. – Потому что история, которую я сегодня узнал, сильно попахивает… как бы это правильно сказать? Как будто ты, собака сутулая, решил меня поиметь.
– Нет! – слишком громко и слишком трусливо выкрикивает отчим.
– Хлеборезку прикрой! – резко, как выстрел, рявкает Влад.
Клянусь, я только что слышала, как от звука его голоса задребезжала каждая хрустальная капля на люстре под потолком.
– У тебя, тварь плешивая, была возможность тявкать. Ты зассал, значит, говорить буду я, а ты будешь молчать, пока тебе, гнида, не разрешат тявкнуть в свое оправдание. Откроешь рот без отмашки – заткну его тебе твоими же тухлыми яйцами.
Я морально готовлюсь к тому, что после настолько неприкрытой угрозы Рогов точно даст отмашку от нас избавиться, но и на этот раз ничего не происходит. Хотя кое-что все-таки меняется – охранники за его спинами выглядят встревоженными.
Четыре здоровых лба, некоторые из которых (а скорее всего все) работают на Шубинского, перед которым мой лебезил мой отчим.
Еще один его личный дуболом слева от нас.
Сам Рогов.
В комнате как минимум шесть здоровых мужчин, большинство из которых с оружием – но никто из них даже не рискует сказать моему «спасителю» хоть слово поперек.
Он точно какой-то криминальный авторитет.
Господи, если бы в наше время каждый мало-мальски симпатичный качок из зала не превращал свое тело в картину из татуировок, я бы точно сразу поняла, с кем имею дело. Но как это делать сейчас, когда даже брат моей американской подруги, круглый отличник и надежда всей семьи, забил себе два «рукава» вплоть до пальцев?
– Смотри, какая история получается. Есть моя девочка, на которую смотреть и дышать могу только я, потому что такие правила и ты, собака сутулая, их прекрасно знаешь. Но! – Влад громко щелкает пальцами и похожий на выстрел звук заставляет меня по-черепашьи втянуть голову в плечи. – С какого-то хуя ты решил меня поиметь, замахнуться на святое – на мою девочку.
Словосочетание «моя девочка» как будто наделено каким-то особенным колдовством, потому что с довольной и упитанной физиономии отчима окончательно сползает весь его лоск. Взамен, он покрывается крупной испариной, словно на него одного дует невидимая турбина раскаленного воздуха.
– Но и это, блядь, не все! – Влад снова щелкает пальцами, и на этот раз нервно дергаются даже головы охранников. – Прикинь, оказывается, что ты не просто обидел мою девочку, поднял руку на мою собственность – тебе этого оказалось мало и ты решил подложить мою малышку под старого импотента Шубу. Мою девочку. Под этого конченого уебана. Знаешь, как я сейчас себя чувствую? Как будто ты, пидар, решил выебать меня самого!
Рогов в третий раз дергает воротник рубашки, но на этот раз так сильно, что отлетает сразу несколько пуговиц.
– Нет! – Влад тычет в него пальцем, пресекая попытку заговорить. – Забыл мое предупреждение? Или хочешь взять меня на слабо?
Отчим так энергично мотает головой, что на это почти больно смотреть.
Но только «почти», потому что несмотря на страх и полную непредсказуемость ситуации, мне приятно смотреть на то, как Грей буквально каждым словом вколачивает гвоздь в крышку гроба его самоуверенности.
– И вот что у нас получается, гнида. – Влад не сбавляет обороты, и теперь его голос похож на тихий вкрадчивый свист плетки, который все равно звучит воинственным маршем, – во всех бедах моей малышки, виноват… ты. Ты довел ее до слез, забрал у моей девочки ее младшую сестру и, блядь, шантажируешь беспомощным ребенком. Рогов, я чё-то реально не вдупляюсь – у тебя есть запасная башка, хер и яйца, что ты такой охуевший?!
Этот спич такой пафосный и дерзкий, что я на всякий случай начинаю вспоминать слова «Отче наш». Рогов никогда не был ни спокойным, ни уравновешенным. Его единственным богом и дьяволом всегда были деньги. Видимо, опухоль в голове, которая медленно убивала мою мать, повредила ей рассудок. Ту его часть, которая позволяла трезво смотреть на вещи.
Господи, почему я думаю об этом сейчас?
Или вот так странно проносится перед глазами вся жизнь?
Нас же могут запросто закопать за домом – и никто ничего не узнает.
– Король! А, черт, то есть я хотел сказать – Влад! – Голос отчима звучит высоким фальцетом, – да я понятия не имел, что…!
– Владислав Александрович! – жестко рубит Влад. – И не «тыкай» мне, мразина.
Я стою с прикрытыми глазами, потому что банально трушу встречать смерть «в лицо», так что о происходящем могу догадываться только по интонациям голосов. Но даже эта короткая фраза заставляет встрепенуться мою почти наглухо приколоченную к полу надежду.
Рискую выглянуть из-за плеча Влада.
Если у Рогова до этого был печальный вид, то теперь он трясется так, что хочется попросить сбавить обороты, чтобы ненароком не устроить землетрясение в максимум баллов. И в целом все выглядит так, будто это мы с Владом вломились в дом вместе с парочкой тираннозавров и ручным Годзиллой, а не практически с нарисованными на себе мишенями.
Отчим сглатывает.
– Я не понимаю, Владислав Александрович… – Язык у него заплетается. – Она же только… с самолета…
– А это, псина, тебя вообще парить не должно. Где ребенок? Я хочу забрать сестру моей девочки. Немедленно. И молись, псина, чтобы на ребенке не было ни царапины, ни слезы в глазах.
Это все похоже на какую-то карточную игру, за которой я наблюдаю, совершенно не зная правил. В этой игре двойка бьет короля, а маленькая шестерка внезапно может стать королевой. Хоть Рогов на короля не похоже совсем – с какой стороны не посмотри.
– Марина под моей опекой, – пытается сопротивляться Рогов. – Я не знаю, что сказала тебе… вам, Анна, но девочка в безопасности и я люблю ее как родную дочь. После смерти матери она жила под моим присмотром, я всегда давал ей самое лучшее.
Влад тяжело вздыхает.
– Рогов, обычно я не повторяю дважды, потому что имею дело с людьми умными и понимающими, но ради тебя, так и быть, сделаю исключение. Раз уж ты у нас такой альтернативно умственно одаренный. Так что вникай внимательно, и можешь даже читать по губам, если туго со слухом: я приехал забрать свою девочку и сестру своей девочки, потому что моя девочка говорит – ты, скотина, плохо обращаешься с ребенком. Почему сестры моей девочки до сих пор здесь нет? С какого перепугу ты решил, что у тебя схватит ресурсов испытывать мое терпение и тратить мое время?
Пока Влад напряженно ждет ответа, я вспоминаю его слова: «Я не занимаюсь благотворительностью… В нашем будущем договоре появится еще пара пунктов…» – и до меня внезапно, со всей остротой доходит, что он имел ввиду явно какой-то «особенный» договор, а я, по наивности, подумала, что на кону просто земля.
Не важно, для чего ему понадобились эти участки.
Скорее всего, он уже и так считает их своими. Это ведь логично, иначе, с чего бы ему устраивать весь этот громкий разбор полетов, если мы не поставили даже формальных подписей на салфетках? Он знает, что получит эту землю не потому, что мы приведем адвокатов, сядем за большой красивый стол и составим удовлетворяющий нас обоих договор. Он получит ее просто потому что может получить абсолютно все, что захочет.
Включая меня.
На любых условиях, которые взбредут в его голову.
Не просто же так уже окрестил меня «своей девочкой».
Своей собственностью.
Хорошо, что все-таки здравомыслящая часть меня в критических ситуациях всегда берет власть над головой в свои руки. Я держу рот на замке, потому что Влад, судя по всему, не собирается уходить с пустыми руками. А если такова цена за наши с Мариной жизни…
Впрочем, о цене, видимо, говорить будет он. Но не здесь. И что-то мне подсказывает, что к тому времени мое положение пленницы не сильно изменится.
Я мысленно даю себе затрещину и напоминаю, что сейчас не время думать о том, что будет потом. Сейчас нужно сосредоточиться на том, чтобы забрать Марину и просто выбраться отсюда живыми. Обо всем остальном можно будет подумать потом, если, конечно, во мне не прибавиться парочки лишних дырок.
– Владислав Александрович, – продолжает бубнить отчим, – я являюсь опекуном Марины и…
– То есть ты хочешь сказать, что на самом деле заебись какой папаша, а моя девочка просто вешает мне лапшу на уши? – Сразу видно, что Влад привык играть жестко, и не тратить время, чтобы из вежливости дослушать собеседника.
За время учебы в Штатах, я научилась немного разбираться в американском футболе, хоть не особо понимаю тех девушек, кто писает кипятком от вида здоровенных мужиков, лихо втаптывающих друг друга в землю. Но то, как ведет себя Влад, напоминает мне защитника, который вдруг забыл о своей позиции на поле и решил пойти в жесткую атаку.
Если бы они с Роговым были на поле, никакие щитки безопасности и шлем не помешали бы Владу виртуозно и жестко его отпинать. Он как будто даже наслаждается всем этим!
И пока я думаю обо всем этом, Влад поворачивается ко мне, осматривает, с видом человека, который только что купил новую «Феррари» с завода, а ему пытаются предъявить, что продавец обманул и подсунул битое железо. Я только еще думаю, чтобы лихорадочно мотать головой, потому что правда на моей стороне, но Влад отворачивается раньше.
Ему и не нужны были мои слова оправдания.
Он сам все знает.
Потому что в этой игре он – атакующий, а атакующие видят и понимают противника наперед. И не противника – тоже.
Я успеваю заметить – или, скорее, почувствовать, – как Влад собирается рявкнуть и окончательно раздавить Рогова, но в это время один из охранников отчима вздергивает голову вверх, на лестницу за их спинами.
Мой взгляд рефлекторно устремляется туда же.
Шаги. Такие до боли знакомые торопливые шаги.
Я рвусь вперед.
Мой инстинкт самосохранения еще пытается включить ручной тормоз, я готова ползти на этот звук даже если у меня прямо сейчас отнимутся ноги.
– Убери своих шавок, – краем уха слышу голос Влада, – а то не дай бог кто-то ее случайно пальцем тронет…
Они, как по команде, расступаются.
– Аня-я-я-я-я! – визжит моя маленькая сестра, буквально с разбегу падая в мои объятия. – Аня! Аня! Забери меня! Забери!
Я прижимаю ее так сильно, что никакая сила в мире уже не сможет разжать мои руки.
Пусть Грей договаривается как хочет, о чем хочет – но Марина не проведет с этим сумасшедшим ублюдком ни одной лишней минуты под одной крышей.
