Текст книги "Собственность Короля (СИ)"
Автор книги: Айя Субботина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 34 страниц)
– А пойдем я тебя познакомлю со всеми! – тянет его за руку в сторону подружек, которые уже сбились в любопытную кучку. – Вла-а-а-ад, пойдем…
Грей подмигивает мне, одними губами говорит «я быстро» и дает себя увести.
Но, конечно, быстро не получается. В глазах этих девчонок мой чумовой цыган выглядит просто как рок-звезда и айдол в одном флаконе, только живой, рядом и с ним даже можно сфоткаться. Ну и Марина, конечно, уже успела распушить хвост и я даже с десятка метров чувствую, как она счастлива. Это никак не перекроет увиденную ей «ломку» Дениса, но хотя бы на какое-то время заставляет забыт забыть об увиденном.
Неудивительно, что отпускает она его только через обещание забрать вечером тем же составом. Когда садимся обратно в машину, для дела ворчу, что я еще подумаю, давать ли согласие на очередную «автограф-сессию».
А я ведь думала, что у него не в порядке с головой.
А потом – что он бандит.
Хотя, если посмотреть под определенным углом, то в целом…
Я жду, пока он остановится на светофоре, на секунду отстегиваю ремень безопасности и тянусь к нему, закидываю руки на не плечи и изо всех сил тискаю. Дурацкое желание, такое сладкое, что сахарные шапки на греевских кексах просто нервно курят в сторонке, но почему, черт подери, я должна сдерживаться? Этот горячий, сексуальный, офигенный парень – МОЙ! Хочу и жамкаю, в конце концов!
Влад ловит пальцами мой подбородок, разглядывает лицо, мягко облизывает свои губы, но в ответ почему-то начинают ныть мои.
– Ань, просто зафиксируем это, ладно?
– Что?
– Мой развод – и мы в этот же день идем в ЗАГС.
Я знаю, что он способен на вот такие щелчкообразные радикальные решения – да блин, вся наша с ним история с момента знакомства только из них и состоит! – но все равно впадаю в легкий ступор.
– Это не предложение, – быстро добавляет Влад, и нервно дергает бровью, потому что сзади нам уже сигналят.
– А похоже на предложение, Грей.
– Это заявление о намерениях, Нимфетаминка. Я не настолько черствая скотина, чтобы звать тебя замуж на автобане, на мигающий красный и без кольца.
Машина трогается с места.
В динамиках Брайан Адам и Влад так сочно подпевает:
– Everything I do – I do it for you…, – и его глаза с длиннющими ресницами в эту минуту такие темные, горячие…
– Грей, – я откидываю голову на спинку, блаженно жмурюсь, – я тебя люблю.
Ноль мыслей, что делаю что-то неправильное, тороплюсь, что девочки не признаются в любви первыми. Он ведь тоже уже признался мне в любви – не словами, а поступками. Какая к черту разница, кто вообще в таких вещах первый?
– А я все ждал, когда ты скажешь это в трезвом уме и крепкой памяти, – коварно кривит губы Влад.
– В смысле?
– Ты говорила это мне ночью, после охуенного минета, и вчера – тоже. – Понижает голос на пол тона, и как будто просто… трогает меня им за все эрогенные зоны вместе взятые. – Я тебя на радостях не трахнул только потому, что нам нужны цветочки, свечки, хуечки…
– Грей, да кто об этом вот так говорит?! – Я не краснела секунду назад, но сейчас щеки как будто жжет изнутри.
– Да да, а еще я не дам твоей киске высохнуть… – продолжает коварничать Грей.
– Влад! – Делаю глубокий вдох… и понимаю, что он на самом деле делает.
Я же все равно немного нервничаю.
Ну то есть, мы озвучили друг другу, что сегодня у нас случится секс. А мне, хоть и двадцать с хвостом, но все равно немного страшно – а вдруг я не смогу расслабиться, буду слишком громкой или, наоборот, слишком тихой, или у меня между ног как-то не так, как у других девушек?
Но мой заботливый Грей потихоньку переводит это «грандиозное событие» в плоскость «было бы из-за чего себя накручивать».
И пока я обо всем этом размышляю, то даже не обращаю внимания, что завтракать (точнее, обедать) мы так и заехали, а вырулили сразу к дому.
Грей выходит первым, открывает дверцу – и рывком, буквально в одно движение выдергивает меня наружу.
На себя.
Почти опрокидывает себе на грудь, обнимает лицо ладонями, целует.
Пробирается в мой рот языком, лижет изнутри так пошло и горячо, что мои колени моментально начинают дрожать.
Ворует воздух из моих легких, наполняет своим кока-кольным дыханием… и стонет, низко вибрируя где-то в горле, так что пробирает по спине до самого копчика. Ноги сами вытягиваются встать на носочки, пальцы запутываются в его выжженных солнцем волосах.
– Ань… – Ведет губами до уголка моего рта, по щеке, к виску, притрагивается к уху, выдыхает, превращая мою мозг в рассадник бабочек-капустниц. – Мы говорим, о чем трахаемся, хорошо?
Я бы с удовольствием даже кровью подписалась и произнесла клятву на библии, если бы могла хоть немного соображать.
– Я сегодня собираюсь сделать с тобой все те грязные вещи, которые ты, мелкая извращенка, смотрела в порнухе, – прикусывает за краешек уха, приподнимает, как куколку, ставит мои ноги на свои и потихоньку, шаг за шагом, ведет к дому. – Собираюсь говорить тебе кучу всякой пошлой и отбитой хуйни, потому что тебя это, блядь, заводит.
Опускает ладони мне на ягодицы, сжимает, а потом несильно шлепает – и мой рот издает абсолютно неприличный звук, но он все равно очень сильно похож на «да».
Грейская ухмылка по этому поводу максимально довольная.
– Цветочки и свечки, Аня? – Подтягивает меня на крыльцо, за дверь, внутри придавливает к стене. Толкается бедрами в мой живот.
– Нафиг цветочки и свечки, Грей.
Только на одну секунду перед тем, как снова прижаться к моим губам, я замечаю на лице Влада выражение облегчения, как будто если бы я настояла на романтической мишуре, он бы просто поставил все на паузу и организовал мне целую маленькую комнату для Ариэль или Белоснежки, или любой другой принцессы.
Влад снова открывает мои губы своими, на этот раз так властно, чувственно, заставляя выгнуть шею назад, как будто нарочно нависает на моим распятым по стене телом.
Его язык вторгается внутрь, наполнят меня влажным поцелуем, заставляет распахнуться навстречу с таким вздохом, который я у себя точно ни разу не слышала. Как будто я умираю от жажды и только он может спасти меня от этого.
Обнимаю его сильнее, скрещиваю запястья у него на шее, тяну к себе.
Как же он сумасшедше вкусно пахнет.
– Ты как грех, Грей, – говорю в ту единственную паузу, когда он отрывает от себя мои губы, чтобы полюбоваться на результаты своих поцелуев со стороны. – Учишь меня плохому?
– Секс, Золотая ленточка, это плохо только с хуевым любовником, – Влад был бы не Влад, если бы не выглядел при этом как Дьявол во главе какой-то оргии. – А ты на меня подсядешь с первого раза, мелкая извращенка, и трахаться нам будет классно.
Раскованный, татуированный с ног до головы горячий парень.
От которого пахнет кожей и колой со льдом и долькой лимона.
Это как будто мечта на каждый Новый год.
Влад кладет ладони мне на предплечья, чуть сжимает, давая почувствовать легкий контроль – просто чтобы взять под контроль легкую дрожь в моем теле. Проводит ниже, до подмышек, останавливается там, поглаживая большими пальцами под грудью.
Я немного смущаюсь, снова тянусь для поцелуев, но на этот раз он медленно качает головой.
– Хочу смотреть, Нимфетаминка.
– Я не самая лучшая модель на обложку журнала для взрослых. – Господи, да зачем я это несу?
Грей как будто читает мои мысли, корчит коварную гримасу, а потом перехватывает мою руку, кладет себе на живот и медленно ведет вниз, до ремня, и еще. Пока мои пальцы не натыкаются на максимально твердую выпуклость у него в джинсах. Я всхлипываю, провожу языком по губам, вспоминая, что уже знаю, какой он на вкус, как пахнет, как пульсирую вены на его члене, когда я сжимаю вокруг него губы и сосу.
– Аня, я тебя, блядь, как умалишенный хочу. Доказательства лучше просто не придумаешь.
Я плотнее прижимаю ладонь к его его члену.
Одежды так много, но моим пальцам нравится ощущать его каменную твердость и тепло.
– У тебя во рту было так кайфово, Золотая ленточка, – Влад на секунду отрывает от меня ладони, чтобы сбросить куртку и стащить футболку через голову.
Взъерошенный, с пульсирующей на татуированной шее артерией.
Заводит ладонь мне на шею, обхватывает затылок своими длинными пальцами и, блин, гладит в той маленькой ямке, от прикосновения к которой у меня беззвучно вибрирует внизу живота.
– А кончить тебе в горло было просто охуенно, Ань.
– У тебя язык без костей, – я сжимаю пальцы чуть сильнее, а потом мысленно посылаю все к черту и нервно вожусь с ремнем и молнией на его джинсах. – Хочу… пожалуйста…
– Что хочешь? – Грей неожиданно перехватывает мою инициативу, заводит обе моих руки над головой, вставляет колено мне между ног, почти полностью обездвиживая. – Тебе же нравятся эти отбитые разговоры, Ань.
Я беспомощно согласно мотаю головой.
С ним мне нравится абсолютно все, даже то, что еще только предстоит попробовать.
– Тогда вырубай хорошую девочку, – это звучит как приказ. – Здесь только ты и я – больной ублюдок, которого ни одно твое желание, в какой бы форме ты его не высказала, не испугает.
– Хочу… – Все равно спотыкаюсь.
Влад сильнее сжимает пальцы на моем затылке, успокаивает, как будто моему телу нужна эта маленькая доза контроля, чтобы окончательно покориться.
Вспоминаю, как он адски дразнил меня, проводя языком по развилке между разведенными пальцами. В голове туман. Боже.
– Полижи меня, Грей, – вырывается из моего рта.
Небо не падает на землю.
Грей не превращается в ванильного единорога и не падает в обморок.
Только его глаза становятся почти черными, распутными.
Такими… как будто вот так и должен выглядеть Первозданный Грех.
– Я тебя так языком выебу, что ты охрипнешь, – обещает Влад.
Цепляет пальцами мой свитер, стаскивает его, бросает куда-то в сторону. Я сама подмахиваю бедрами, помогая снять с меня джинсы, боже, сразу вместе с бельем.
Я даже застесняться толком не успеваю от осознания, что стою перед ним совсем голая.
Грей подхватывает меня под руки, вжимает лопатками в стену и заставляет вытянуться на носочках так, чтобы моя грудь оказалась прямо у него перед глазами. Соски моментально твердеют просто от того, как жадно он «целует» их взглядом.
Нервно сглатывает, вдруг напоминая, что тоже живой человек и мы оба делаем что-то новое и только друг с другом.
Это успокаивает, расслабляет и распаляет одновременно.
– Обязательно кончу сюда в следующий раз, – кончиком языка дотрагивается до соска, заставляя меня дернуться, как под электричеством. – Просто на хер места живого на тебе не оставлю, Золотая ленточка.
Со стоном вжимает губы.
Втягивает его в рот жадно и сильно.
Прикусывает, одновременно чуть крепче фиксируя на стене мое беспомощное тело.
Господи боже.
Я стону, прошу еще.
Грей переключается на второй, покрывает его слюной, легонько дует, превращая буквально в один оголенный нерв.
Перекатывает во рту, закрывает глаза, так, что его невозможно длинные ресницы в этот момент кажутся особенно трогательными, потому что отбрасывают тени на покрасневшие щеки.
Господи, этот мужик ругается матом и трахается как порнозвезда, но он краснеет от возбуждения!
Меня это разрывает.
Влад отпускает мои руки, дает мне несколько секунд расслабления.
Просто выдохнуть и вдохнуть, прежде чем выкручивает мой сосок языком, одновременно проталкивая ладонь между ног.
– Не зажимайся, – чувствует, что мои бедра инстинктивно сдвигаются. – И выключи на хрен голову.
Я послушно расставляю их снова.
Грей слегка надавливает пальцами.
Потирает там, как будто дает мне привыкнуть к первой, совершенно новой ласке.
Медленно проводить средним пальцем по щели между складками.
Я вздрагиваю, от стыда роняю голову ему на грудь.
– Ань, ты мокрая… – растягивает слова как будто выдает страшную тайну.
Нажимает сильнее, разводит складки в сторону.
Заставляет меня поднять голову и смотреть ему в глаза.
Странно, что я от стыда до сих пор не превратилась в лужу ванильного сиропа.
Кончиком пальца находит клитор, надавливает.
Меня выкручивает от жжения внизу, такого сладкого и острого, что по телу прокатывается судорога.
– Смотри на меня, поняла? – еще один приказ. – Смотри, как я тебя трахаю языком.
Опускается на колени, забрасывает мою ногу себе на плечо, разводит мои бедра так легко, как будто играет с куколкой.
Пробегает пальцами от лодыжки до колена, сжимает руку на бедре, вдавливает пальцы в кожу, сильнее и злее.
Целует в живот, ниже, под пупком.
В том месте где складка бедра. Жадно втягивает в рот тонкую кожу, сосет и выпускает с громким влажным звуком. Довольно потирает маленький кровоподтек. Хочу такие везде – маленькие дурные метки Грея на моей коже, о которых будем знать только он и я.
Разводит мои складки двумя пальцами.
Я беспомощно трусь бедрами об стену.
Запускаю руку ему в волосы.
Мысли отъезжают, когда Грей, глядя мне в глаза, выставляет язык и кончиком, только краешком, притрагивается к клитору.
Мой живот пульсирует. Горло наполняется нервами и стоном.
Это так сладко, что хочется закрыть глаза и улететь, но смотреть на эту порнографию в исполнении самого крутого Грея на свете, хочется не меньше.
Смотреть, как его язык лижет меня с маленькой амплитудой, просто бьет в самое чувствительное место.
Как он вдруг вбирает мои складки ртом, делая еще более мокрой от его слюны.
И снова раскрывает, вылизывая снизу вверх.
Отстраняется, дует, выводя меня в оцепенение, хватает клитор губами и – черт бы его все! – сосет!
– Вла-а-ад! – Ору я.
Просто ору. Потому что чувствовать и видеть одновременно – это как два оргазма в одной сахарной бутылочке.
Ничего лучше в этой жизни быть не может.
– Кончай мне в рот, Аня, – ухмыляется этот порочный гад, сжимает мою промежность губами и так жестко всасывает сразу все, что мое сердце на мгновение замирает.
И лопается.
И я просто взрываюсь следом, как будто его язык только что затолкал в меня взведенную бомбочку абсолютной эйфории.
Глава сорок восьмая: Влад
До кровати, блядь, целых две грёбаных лестницы.
Я проклинаю себя за то, что нарушил данное себе же обещание все-таки начать прелюдию в постели. Но когда засунул язык ей в рот и представил, что уже сегодня буду точно так же долбить в нее членом – мысли отъехали от реальности.
Она так сильно потекла мне в рот, что пришлось глотать.
Глотать – и дуреть от ее вкуса, реально, блядь, абсолютно точно сливочно-кокосового, как будто я вусмерть упился какой-то попсовой пина-коладой.
Хорошо, сука, что джинсы все еще на мне и мозг фиксирует эту мысль вместе с той, другой, самой важной – надо-просто-медленнее.
– Грей… ты… фантастика… – стонет Аня, когда беру ее на руку и несу в спальню.
– Фантастика – это ширинка на моих джинсах, – не могу не пошутить.
Опускаю ее на кровать.
Нимфетаминка слегка шипит, когда ее раскаленная кожа контактирует с прохладным покрывалом.
Приподнимается на локтях, смотрит, как я становлюсь на колени между ее раскинутыми ногами. Наблюдает, пробегает языком по искусанным губам, просто, мать его, ловит каждое движение.
И это просто пиздец заводит.
Эти розовые щеки и ее рваное дыхание с которым она разглядывает как я приспускаю джинсы, оттягиваю резинку трусов, достаю член.
– Ты меня глазами дрочишь, Золотая ленточка.
– Хочу посмотреть, как ты сам это делаешь, – раскрывает свои чертовски охуенные мысли.
Ладно, детка, еще бы я отказался подрочить для тебя.
Тем более, что завестись по максимуму надо именно сейчас, чтобы потом не жарить ее маленькое непривыкшее тело. Хотя, конечно, меня и так вряд ли хватит сильно надолго.
Сжимаю пальцы вокруг основания, провожу вверх по стволу, сжимаю головку в кольце.
Аня стонет, низ ее живота пульсирует.
Толкаю бедра в свой кулак, сжимаю пальцы еще сильнее.
Моя умница скользит бедрами ко мне навстречу, закидывает ноги мне на колени.
Распахивается. Показывает себя такую чертовски мокрую, что ее влага стекает по складкам до входа и ниже, оставляет маленькие пятна на покрывале.
Сжимаю в кулаке пиздец какие тяжелые яйца.
Сдурею точно, когда кончу.
На секунду отрываюсь от дрочки, притрагиваюсь к ее промежности, собираю пальцами влагу.
– Ты просто на хрен течешь вся.
Аня сглатывает, но не закрывается.
Слава тебе господи и все кто там сидит на верху. Кто же знал, что маленькое селфи-порно в моем исполнении так ее заведет.
Возвращаю пальцы на член и увеличиваю темп.
Показываю, как это будет в ней.
Жду, пока она начнет непроизвольно подмахивать бедрами в такт, притрагиваюсь к ее входу, глажу и медленно, мягко, проталкиваю их в нее.
Блядь, это вообще реально? Она мокрая, скользкая, абсолютно точно заведенная до предела, но даже два моих пальца еле проталкиваются внутрь.
Ничего подобного у меня в жизни не было.
Твою мать.
Нажимаю сильнее. Аня выгибает спину, цепляется кулаками в скользкую ткань.
– Грей, трахни меня. Грей…
Да ну как, блядь, она такая тугая?
Надавливаю сильнее и Аня подается навстречу, глядя мне в глаза, краснея и выстанывая совершенно крышесносные просьбы, насаживается на мои пальцы.
Сама.
Так пиздато, открыто, и отбито одновременно.
Я не хочу делать ей больно.
По сравнению с моими размерами два пальца – это просто хуйня.
Но если я не натяну ее прямо сейчас, то кончу раньше, чем порву ее маленькую невинность.
Беру ее под колени, тяну на себя и развожу ноги насколько она сможет.
Трогаю клитор, выуживая новую порцию ее нового крика, завожу пальцем по круговой, подталкивая к новому оргазму.
Потираюсь головкой около входа, приоткрывая, только пробуя «на вкус» Это просто разрывает. Да в мой член накачано столько крови, что я реально с трудом представляю, как не трахать ее всю ночь напролет.
– Вла-а-а-а-ад, – Аня запрокидывает голову, напрягается.
Ее грудь подпрыгивает вместе с новым оргазмом, пальцы перебирают соски, трогая как будто специально для моих глаз.
Кровь в член начинает пульсировать, кожа на венах натянулась до отказа.
Выдыхаю, крепче держу ее под бедра.
Нежно и мягко, Грей.
Просто, сука, не долби ее в первый раз, как дурной, даже если очень хочется.
Толкаюсь в нее.
Осторожно, осторожно блядь…
Аня вытягивается подо мной, распахивает глаза и сжимает пальцы у меня на колене. Сильно, почти загоняя ногти под кожу.
Сжимаю зубы и еле-еле сцеживаю сдавленный стон.
Спешу? Ей больно?
Хочу выйти, но моя Золотая ленточка энергично мотает головой.
– Все хорошо… – Едва слышу ее голос. – Все хорошо… Влад. Не… останавливайся.
Блядство, как я ее хочу.
Башку рвет просто смотреть, как мой член медленно исчезает в ней.
– Пиздец… – Открываю рот, потому что легким катастрофически не хватает воздуха. – Блядь…
И в одно движение натягиваю ее на себя до упора, пока ее бедра не ударятся об мои яйца со звонким шлепком.
Аня вскрикивает, мотает головой по постели.
Прикусывает губу.
Мой контроль официально сдох секунду назад.
Она так плотно сжимает меня внутри, что любое движение члена буквально резонирует легкой болью.
Сердце устраивает адскую пляску в груди.
– Грей… Грей… – стонет Аня, распахивает глаза и медленно сцарапывает зубами капельку крови с нижней губы. – Люблю тебя… мой Грей…
И подтягивается ко мне, насаживается, подмахивает бедрами.
Узкая – сдуреть просто.
Я едва могу двигаться, но в ней так мокро, что достаточно даже легких покачиваний взад вперед. Немного оттягиваю ее бедра – и снова тяну на себя, чуть мягче, чуть нежнее.
Смотреть, как движения моего члена отдают вибрацией ей в живот – отдельный вид оргазма. Для моей дурной головы.
Достаточно нескольких секунд, чтобы мозг обкончался как в молодости.
Выскальзываю почти полностью, чтобы выйти еще одним сильным толчком.
Сжимаю пальцы на ее бедрах, тяну на себя.
Насаживаю как игрушку. Так остро, что яйца ломит.
И еще раз, почти как дурной.
Движения рвутся.
– Вла-а-а-а-ад… Пожалуйста… Влад!
– Да, блядь.
Кажется, именно после ее слов я окончательно вырубаю тормоза.
Натягиваю на свой член, горячую, мокрую, орущую.
Снова, сильнее и быстрее.
В комнате жарко от влажных шлепков наших соединяющихся тел.
Позвоночник прокручивает до самого копчика, как будто в меня всадили лошадиную дозу адреналина.
На ней останется много отпечатков моих не очень нежных сегодня пальцев.
В последние толчки до упора вжимаю ее в себя, наслаждаясь ее «О, боже, Влад, охуенно!»
Перед оргазмом успеваю подумать, что учить ее ругаться в постели теперь будет моим личным вызовом.
Выхожу, любуясь ее мелко трясущимися ногами и тем, как моя маленькая отличница жмурится, как будто до сих пор стесняется быть слишком громкой. Но все равно так сладко стонет.
Кончаю на нее, кажется, просто раскаленной на хрен спермой.
Перед глазами все плывет, но вид все равно самый идеальный.
Падаю рядом, скручиваю руками, прижимаю, целую ее искусанные губы, соленые щеки.
– Влад… – Она запрокидывает голову, целует мою шею, рвано дышит как будто прямо мне под кожу. – Боже, Влад…
– В первый раз ты сказала «охуенно», – фыркаю в перерывах между все еще слишком рвущегося от счастья сердца. – Я не хотел… чтобы тебе было больно, Золотая ленточка.
Она тихонько смеется, ерзает рядом.
– Единственное «больно», Грей, это лежать задом на пряжке твоего ремня.
Ну что сказать, я красавчик. Даже не расчехлил полностью снять джинсы.
Я потихоньку приподнимаю Аню, вытаскиваю этот ебучий ремень и подтаскиваю джинсы вверх. Падаю на подушку, тяну ее к себе, обнимаю очень крепко.
Ни за что на свете я бы не хотел причинить ей хоть каплю боли.
Хотя, если разобраться, я вот хрен знает, как смогу спать с ней в одной кровати с руками по швам еще неделю. Кажется, самое время пополнить гардероб смирительной рубашкой.
– Грей? – Аня потихоньку забирается на меня сверху, покрытая мурашками и лохматая. Упирает локти мне в грудь.
Сгребаю кое-как одеяло, накидываю на нее сверху.
– Ты похожа на арцию кайю, – не могу не ляпнуть, потому что правда похожа.
– Это что такое? – прищуривается Золотая ленточка.
– Проще показать, чем объяснять на пальцах. – Отвожу с ее лица волосы, стираю последний влажный след со щеки. Мысленно клянусь самому себе, что это будут последние слезы в ее жизни по моей вине и в принципе – тоже. – Спросить что-то хотела, Нимфетаминка?
Она немного хмурится и начинает с шумом сопеть.
– В общем, никакой крови нет, Грей. – Выглядит при этом не то расстроенной, не то озадаченной. – Но я, честное слово, не…
– Ань, а я по твоему вот теперь должен был сорвать с кровати простыню и прицепить ее на капот «Гелика» как победное знамя?
Как все-таки причудливо устроена ее голова: она принимает важные решения без запинки, способна на отчаянный и смелый поступок, не порет горячку и говорит через рот обо всем, что ее беспокоит. Но так по-детски переживает из-за того, что не осталось никаких свидетельств нашего взаимного лишения ее девственности.
Да блядь, слава яйцам, что без крови и прочей хуйни!
Я пока читал, под каким соусом жарить целку, чуть умом не тронулся. Кто-то верещал, у кого-то только с третьего раза порвалось до конца, а какой-то парень рассказал, что его подругу потом пришлось везти в больницу и даже что-то там зашивать.
– Нимфетаминка, значит так. – Я подбираюсь, переворачиваю ее на спину, подминаю под себя, чтобы даже пошевелиться не могла. – Я рад, что был твоим первым и изо всех сил постараюсь не налажать, и остаться единственным. Но мне плевать, был бы в твоей жизни какой-то парень до меня или нет. Наверное, говорю жутко не романтичную фигню, прости, но еще бы я за девственностью гонялся, вот правда. Мне нужна ты, а не лужа крови в кровати в качестве доказательства хуй пойми чего. Я тебя люблю за тебя саму, Золотая ленточка. Извини, что сделал больно. В следующий раз будет охуенно – обещаю.
Она забрасывает руки мне на плечи, обнимает, ласково скребет затылок – так кайфово, что точно бы завалился дрыхнуть хотя бы полчаса. Но я же ее так и не покормил, чурбанище.
– У тебя ноль из десяти красных флагов, Грей, – счастливо улыбается Аня. – Еще раз скажи.
– Я много чего сказал, какую конкретно часть повторить? – просто дразню, потому что прекрасно знаю, что именно она хочет услышать.
– Грей!
– Я люблю тебя, Аня. – Клацаю зубами в опасной близости с ее носом. – Все, валяйся, отдыхай, пойду исправлять косяки и жарить мамонта. Хотя, конечно, лучше бы жарил тебя.
Она говорит, что я неисправим, но когда встаю и подтягиваю джинсы, пытаясь, блин, как-то одолеть заново готовый трахать ее член, наблюдает за мной жадными глазами уже какой-то немножко другой Нимфетаминки.
– Влад? – Потихоньку подтягивает одеяло до самого носа. – Язык мне… в общем… еще хочу… да… вот. Фух.
Я ржу как будто у меня реально крыша протекла, потому что ее это «фух» разрывает во мне брутального мужика и вытаскивает того Влада, которому изредка тоже надо быть котиком. Как тот генерал, блядь, в теплых носках!
Но как же ее не дразнить, когда у нее даже кончики волос покраснели.
– Я тебя лизать буду везде, мелкая извращенка, – провожу языком по нижней губе, где до сих пор остался ее вкус. – И как правильно садиться на мой язык – тоже научу.
– Че-е-е-ерт…. – Золотая ленточка стонет и зарывается под одело с головой.
Правда, в кровати остается все равно не долго: минут через пятнадцать, когда я уже успеваю запихнуть мясо в гриль, слышу как кричит откуда-то со второго этажа:
– Это ночная бабочка?
Ага, значит, добралась до телефона, гуглит, в википедию нос сунула, умница-отличница.
– Ниже, Ань! – кричу в ответ, из последних сил стараясь сдерживать адский ржач.
Пауза.
– Ты меня лохматой гусеницей назвал, Грей?!
