Текст книги "Собственность Короля (СИ)"
Автор книги: Айя Субботина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 34 (всего у книги 34 страниц)
Глава пятьдесят пятая: Влад
Через неделю, второе заседание суда по моему иску против теперь уже абсолютно официально бывшей жены. Кажется, это будет последний раз в моей жизни, когда я еще пользовался своей громкой в узких кругах репутацией и мои адвокаты смогли раскрутить дело на максимальных оборотах, практически полностью игнорирую положенные бюрократией сроки.
Но в общем, совесть на эту тему меня совсем не мучит. Если бы Кузнецова могла играть по тем же правилам – она бы играла еще грязнее, чем я. А так, по сути, ну что я там нарушаю? Просто хочу закрыть поскорее вопрос с человеком, которого уже давным-давно не должно быть в моей жизни.
На заседание приезжаю «с иголочки», пока занимаю свое место на стуле, вспоминаю, как Аня утром прискакала с галстуком, почему-то сильно переживая о том, что одного костюма и рубашки может быть недостаточно для такого важного события.
Галстуком я воспользовался.
Не по назначению, разумеется.
Кажется – ну а чего? У мелкой каникулы, моей Золотой ленточке в ее жутко важное издательство к десяти. Грех не трахнуть ее сонную и деловую, как барсук.
Мысли о том, что она как раз предпринимает вторую попытку выбраться из постели, подталкивают украдкой достать телефон.
Я: Подумал, что мне срочно нужна парочка новых галстуков.
Она отвечает через пару минут – фотографией из той секции моей гардеробной, где у меня галстуки. Их там… много, да.
Я: Эти для работы, Нимфетаминка))
Кокос: Собираешься носить галстуки под футболку в «Мак»?
Я: Собираюсь привязывать тебя ими к кровати… Но если «лайт»-вариант тебя не устраивает, готов рассмотреть наручники в качестве альтернативы.
Кокос: А вот и красные флаги тирана и деспота подвезли! Между прочим, я всего неделю ношу твое кольцо, Грей!)) Рановато вскрылся!
Я: Прости, я и так слишком долго притворялся нормальным.
Кокос: Даже не знаю, стоит ли открывать тебе глаза на горькую правду о том, что нормальным ты не был ни одной минуты))
Мухова предупреждает, что судья уже в зале, и я почти успеваю спрятать телефон, но в последний момент Аня присылает еще одну фотографию. Хорошо, что я держу телефон под столом в эту минуту, потому что мелкая засранка, полностью голая, не считая галстука на шее, позирует на фоне моих рубашек.
Я издаю хриплый нервный смешок.
В пятницу лететь в Италию на пару дней, работать на месте.
Хрена с два я ее тут одну оставлю.
Я: Тебе знакомо значение слова «гуманизм», умница моя?
Кокос: Знакомо, Грей, поэтому я прислала только фото, а могла бы и видео)
Но телефон все-таки приходится спрятать, потому что начинается заседание, а пустить насмарку все труды Муховой только потому, что мне влетит неуважение к суду, будет очень тупо.
А вот Кузнецовой в зале до сих пор нет.
Ее адвокат – плюгавенький мужик в костюме, который с головой выдает его востребованность – дергается и то и дело смотрит на входную дверь. Я тоже туда поглядываю – если она не явится, эта канитель затянется еще на одно заседание, а мне хочется развязаться с этим раз и навсегда.
Но Кузнецова приходит.
Видок – как с креста сняли.
Лицо помятое, под глазами плохо смытая тушь.
Когда проходит мимо нашего стола – нарочно кривляется в мою сторону, и говорит что-то распухшими губами. Хуй знает, что можно было делать этим ртом до такого состояния, но меня все это дерьмо никак не трогает и не дергает. Простоя отмечаю взгляд судьи, которая все это тоже замечает.
Заседание длится недолго.
Все аргументы в мою пользу, на аргументы Муховой адвокат моей бывшей огрызается вяло и с заминками. В целом, я не сильно преувеличу, если скажу, что все это напоминает избиение младенца. Только с маленькой оговоркой – Кузнецова, в отличие от младенцев, все это заслуживает.
– Поздравляю, Владислав Андреевич, – Мухова улыбается и протягивает ладонь для рукопожатия, после вынесения судейского вердикта.
Моральная компенсация в мою пользу. Сумма нарочно баснословная – я проследил.
Над Кузнецовой, кроме всего прочего, висят еще и неприятные статьи вплоть до лишения свободы годиков так на несколько. По лайту, само собой, но для таких, как она, это все равно что смертный приговор.
На улицу выхожу самым последним, потягивая кофе из пластикового стаканчика. В автоматах обычно тот еще «напиток богов», но у меня такое охуенное настроение, что я и даже просто горький кипяток пил бы с удовольствием. И даже косой взгляд Кузнецовой, подкарауливающей меня у выхода, никак не понижает его градус.
Она бросается наперерез, но успевает вовремя затормозить.
Мне действительно есть что ей сказать, иначе просто послал бы ее известным маршрутом.
– Ты доволен, да?! – шипит бывшая, «поливая» меня от всех щедрот богатыми последствиями ее горестного загула. Наверное, всю ночь орала с подружками песни о том, какая я мразь.
– Конкретизируй. – Делаю глоток, улыбаюсь и вспоминаю нашу прошлую встречу и последний телефонный разговор. А ведь всего этого могло бы и не быть, если бы в ее голове была хотя бы капля мозга.
– Я этого так не оставлю! – заводится с новой силой.
– Значит, конкретики не будет. – Мне даже улыбаться хочется, глядя на нее. Так бывает, когда смотришь в лицо своему прошлому и вдруг понимаешь, что между тем, кем ты был и тем, кем ты стал – вот такая пропасть.
Мою личную «пропасть» зовут Кузнецова.
Я был молодой, глупый, одинокий. Мне просто хотелось кого-то любить.
Сейчас я на такое даже бы не посмотрел, в принципе. До Ани – только как на возможность убить пару часов. Можно до бесконечности ковыряться в себе в поисках «как меня угораздило?», но зачем? Я теперь знаю, что к прошлому нужно относиться философски – осознать, принять, послать на хуй и забыть.
Через пар минут, когда я скажу Кузнецовой то, что собираюсь сказать, я пошлю ее на хуй и предам забвению. Не хочу тащить в новую жизнь этот пустой чемодан без ручки.
– Ты от меня ни копейки не получишь, – выпячивает подбородок бывшая, хотя мы оба прекрасно знаем этот ее дрожащий тон. Мне достаточно один раз повысить голос – и она уползет отсюда на полусогнутых и будет намывать тарелки в дешевых забегаловках, чтобы лет через десять возместить мне весь «моральный ущерб».
Но рявкать я не буду.
– Мне не нужны твои деньги, Кузнецова, – говорю спокойно, потягивая дешевый, но почему-то чертовски вкусный кофе. – Не нужны до тех пор, пока ты соблюдаешь всего одно условие – исчезаешь с радаров.
Она таращит на меня круглые дурные глаза.
Уголок безобразно опухшего рта дергается в счастливой облегчении, которое она, конечно же. Очень топорно пытается скрыть.
– Бля, слушай, – не могу не заржать, – ты шпалу что ли на морозе сосала? Ну и видок.
– Ты…
Я вопросительно поднимаю бровь, но, ожидаемо, слышу только шипение воздуха, который она с трудом выпускает сквозь стиснутые злобой губы.
– Значит, слушай внимательно, и постарайся вдуплиться с первого раза. Твои деньги – это просто страховка на случай, если в твоей дурной голове снова родится идея всплыть на горизонте моей жизни. Или если ты вдруг захочешь побеспокоить мою жену.
Я намеренно выбираю именно это слово. Аня занимается подготовкой нашей маленькой свадьбы, это займет пару месяцев, потому что она обязательно хочет пригласить своих американских подружек, но по большому счету, это будет просто формальность и нотариально заверенный факт. А называть ее женой уже сейчас тупо по кайфу, хотя мелкая дразнит нас женихом и невестой.
Но Кузнецова от моих слов дергает головой, как будто схлопотала в ухо.
Да по фигу, в общем. Я просто обозначаю границу, за которую ей больше нельзя заступать. Никогда.
– Ты забываешь обо мне, а я забываю о тебе. Все просто. На твоем месте, Кузнецова, я бы соглашался не раздумывая, потому что терпения на тебя, честно говоря, уже почти не осталось.
– Это какая-то… шутка? – переспрашивает она.
– Не-а, все серьезно. Ты меня знаешь – я не бросаю слов на ветер.
– А потом появятся твои адвокаты и сумма моего долго вдруг станет в два раза больше?
– Бля, Кузнецова, что за детский сад? Просто исчезни – и я забуду и твоем долге, и о твоем существовании с принципе. Все по-честному. Проблемы у тебя могут возникнуть только в одном случае. В каком – я озвучил.
Так странно смотреть на женщину, которую когда-то типа_любил, и чувствовать только ебаный стыд.
– И больше никаких условий, Грей?
Я медленно качаю головой.
Она царапает зубами губы, как будто собирается сказать еще что-то, но у меня как раз закончился кофе в стаканчике, а значит – лимит отведенного на бывшую времени тоже исчерпан.
Я не желаю ей удачи, не бросаю что-то пафосное на прощанье.
Иду к машине, на ходу доставая телефон.
Фото голой Ани снова вышибает мозг, и все другие мысли.
Я: Радуйся, что у меня работа, Золотая ленточка, но к вечеру я буду такой голодный, что тебе пиздец.
Кокос: У меня вообще-то тоже работа!
Кокос: Как теперь до вечера дотерпеть…
Самое время переименовать ее в «мой идеальный пазл».
Эпилог: Аня
Месяц спустя
Сегодня суббота.
Начало десятого.
И мы с Мариной и Владом собираемся в дорогу за двумя новыми членами нашей семьи.
Ехать нам в соседний город, почти триста километров, так что накануне мы собрали семейный совет и распределили задачи. Влад встал раньше всех и приготовил свои фирменные кексы, Марина с вечера по списку собрала все собачьи принадлежности, которые понадобятся для комфортного переезда двух четырехмесячных, но уже здоровенный щенков. А я как раз заканчиваю собирать в термосумку еду для пикника на обратном пути. Нам как раз придется проезжать маленький черный лес и в это время года там цветет, кажется, самое большое в стране разнотравье.
– Это в дорогу, эй! – в шутку шлепаю сестру по руке, когда она воровато тянет сендвич, который я как раз собираюсь завернуть в фольгу.
Марина делает «глаза котика из Шрэка» и мне приходится уступить.
Влад возвращается с улицы, разглядывает последние приготовления.
– Это можно забрать, – киваю на приготовленную корзинку для пикника.
Грей ждет, пока Марина ускачет к машине, становится рядом и помогает завернуть последние сендвичи. Он всегда так делает, даже если приходит уставший, даже если это выходной и я встаю пораньше, чтобы порадовать его завтраком в постель – все равно приходит и пускает в ход руки.
Во всех смыслах этого слова, само собой.
– Грей, держи себя в руках, – корчу тон строгой училки, когда он становится у меня за спиной, прижимается и ставит руки так, чтобы я точно не могла сбежать.
– Почему опять не «Влад»? – острожно дует мне в шею, вызывая такой бешеный шквал мурашек – на коже и под ней. – Хотя, знаешь, я в принципе не против быть уже «мужем».
– Хм-м… – делаю вид, что раздумываю, разворачиваюсь к нему лицом и медленно, растягивая каждое движение, сую ладони в задние карманы его джинсов. – Я обязательно рассмотрю твое предложение, Грей, когда в следующий раз твой язык будет у меня между ног.
Мне нравится смотреть, как чернеют его глаза каждый раз, когда во мне оживает любовно взращиваемая им «дрянная девчонка».
Нравится, как он улыбается и прикусывает уголок рта.
Как наклоняется ко мне и его выгоревшие на солнце дурные цыганские кудри щекочут мне нос и щеки.
– Фу, снова телячьи нежности! – вторгается в наше маленькое интимное пространство Марина. – Ты его все время лапаешь!
Я до сих пор немного смущаюсь, когда моя маленькая, но уже вполне взрослая младшая сестра, выдает что-то подобное. А Влад всегда громко смеется и в отместку обязательно звонко, нарочно выразительно чмокая, меня целует. Сейчас делает ровно то же самое – обхватывает мое лицо ладонями и, продолжая смеяться, делает выразительный «чмок» в нос.
Марина издает звуки, как будто ее тошнит.
Я тычу его локтем в ребра.
– Все, пора выдвигаться, – командует Грей и шлепком по заднице задает мне ускорение в сторону двери.
Через час мы уже на трассе, Влад добавляет скорости и подхватывает романтический настрой рок-баллады «Belladonna». Я даже почти не удивляюсь, когда через пару секунд с заднего сиденья раздается голос подхватившей мотив Марины. Наша маленькая семья заражена вирусом любви к старому року, Элвису, сендвичам с ветчиной и черничным джемом, и кексам Влада. Один из которых Марина, даже не скрываясь, как раз тянет из корзины – вижу это в зеркало заднего вида. Как только достает его из оберточной бумаги, по салону сразу разносится умопомрачительный аромат. Посражавшись с собой ровно секунду, поворачиваюсь и протягиваю руку, требовательно пару раз сжимая пальцы. Сестра дает мне кекс.
– Влад? – Марина только имя его произносит, но я уже узнаю этот тон.
В прошлый раз, неделю назад, ровно так же она выпросила, чтобы утром в школу ее отвез он. Как оказалось – хотела снова похвастаться перед подружками своим крутым брутальным «дружбаном». Влад, конечно, согласился. И хоть я иногда ворчу, что он потакает всем ее прихотям, про себя буквально балдею от того, какой спокойной и веселой стала Марина. Когда в начале месяца ездили повидаться с Денисом, у нее рот не закрывался. Готова поспорить, что ее цветущий вид и рассказы о школе, помогли сделать ему еще один шаг на пути к выздоровлению. Хотя оно и будет долгим.
– Можно Зайцев завтра к нам приедет? – наконец, озвучивает очередной план Марина.
– Зайцев? – Влад немного хмурится, косится на меня. – Ты же ему в глаз дала.
– Ну, он извинился, – с гордостью и без капли сожаления, говорит сестра. – А потом мы сели, поговорили и оказалось, что он не полный кретин.
– Вот видишь! – Этот триумф Грей адресует уже мне.
– А без подбитого глаза разговаривать никак не получается? – Я разворачиваю кекс, даю Грею откусить и медленно стираю сахарную пудру у него над верхней губой.
Они в унисон говорят «нет!» и мне приходится в очередной раз трагически закатить глаза – против этой парочки, когда они спелись, не работают никакие мои аргументы. Но есть небольшая вероятность того, что я в общем-то не так уж сильно и стараюсь.
– Ну и зачем придет Зайцев? – интересуется Влад, на секунду отвлекаясь от дороги, чтобы среагировать на мой полустонущий звук, когда я откусываю с другой стороны кекса.
Я не знаю, как у него это получается, я своими глазами видела весь процесс и он абсолютно обычный, и Грею не прилетает на помощь никакая волшебная фея, но эти кексы – лучшее, что я когда либо ела в своей жизни.
– Я буду подтягивать его по геометрии, – сообщает Марина. – У нас тест в среду, а Зайцев сказал, что если завалит его, то брат не даст ему денег на карманные расходы и тогда он не сможет сводить меня в кино.
Марина перечисляет все эти факты таким будничным тоном, как будто такие предложения поступают к ней пачками десять раз на дню. Поворачиваюсь к ней, кладу руки на спинку сиденья и пристально разглядываю эту мелкую лгунью.
– У тебя щеки покраснели, – говорю громким шепотом.
– Не покраснели, – бубнит она.
– А вот и покраснели!
– А у тебя тоже краснеют, когда Влад тебя обнимает! – отчаянно сопротивляется Марина.
– Один один! – смеется Влад. – Значит так, мелкая. Пусть Кролик приходит – посмотрим, что за зверь. А про кино поговорим потом.
Если этот хулиганистый младший брат Андрея ему не понравится – «кина», как говорится, не будет. И танцев – тоже.
С Андреем мы продолжаем работать вместе.
Но теперь как партнеры. Ну, вернее, это пока очень большой проект на будущее, но у меня есть участки, а у него – амбициозные планы разделить «Квазар» на два две редакции, художественной литературы и нон-фикшен. А еще – открыть свою сеть книжных магазинов. Этих планов так много, а ответственность такая огромная, что это буквально так же меня вдохновляет, как и подготовка к свадьбе.
Осталось всего три недели.
А я даже платье еще не выбрала, потому что жду приезда моих американских подруг.
Не хочу пропустить ни одной традиции, особенно – поездок с шампанским по свадебным салонам. Со всем остальным мне помогает чудесная Оксана из свадебного агентства. И она готова была молиться на нас с Владом, когда мы на первой встрече хором объявили, что в качестве места для свадебной церемонии нас абсолютно устроит свой собственный пляж перед домом.
Иногда я просыпаюсь ночью, смотрю на свое спящее растрепанное цыганское счастье и снова заставляю себя поверить, что не сплю.
До дома заводчика наших волкодавов – мне все еще не верится, что их будет двое и это была моя инициатива! – мы приезжаем только к обеду. Марина первой выпрыгивает из машины и бежит навстречу миловидной круглой пожилой женщине, которую мы на протяжение всего последнего месяца видели по видеосвязи минимум раз в неделю в компании двух собачьих морд.
Влад помогает выйти мне, берет за руку и нетерпеливым шагом идет к калитке.
– Трындец волнуюсь, – признается с легкой вибрацией в голоса.
– Ты будешь отличным отцом этим мальчишкам, – сжимаю его пальцы и показываю язык, чтобы разрядить обстановку.
Наши «мальчишки» – белый и серый с подпалинами, уже несутся навстречу во весь опор.
Марина визжит от радости, когда ее обнюхивают первой.
А я, чего греха таить, все равно потихоньку отступаю за плечо Влада.
Фенрир – белый, и Гримм – серый, заканчивают с Мариной и несутся к нам, абсолютно дружелюбно виляя хвостами. Влад так счастливо тискает обе зубастых морды, нашептывая что-то на цыганском, что моя шутка насчет мальчишек и папочки, больше ни капли не похожа на шутку.
Когда приходит моя очередь быть обнюханной, я терпеливо жду, пока мокрые носы по очереди тычутся в обе ладони. Потом глажу их по жесткой шерсти на длинных головах. И получаю за смелость свою порцию одобрительного лая.
Волкодавы или нет, но выглядят они вполне зайками.
– Поздравляю, Золотая ленточка, ты даже не описалась от страха.
На этот раз он успевает увернуться от заслуженного тычка.
Но, боже, от него так сексуально пахнет кока-колой, заботой, защитой и счастьем, что вся моя женская гормональная система начинает сигнализировать о том, что вообще-то у меня «неделя синих кружочков» в календаре. Даже если у нас в планах пока просто жить, работать и наслаждаться воспитанием одной девчонки-подростка и двух псов.
– Я тут подумала, Грей, – обнимаю его за талию, приподнимаюсь на носочки, и тянусь, чтобы заглянуть в глаза, – что через пару лет мы обязательно должны завести нашим волкодавам человеческого ребенка.
– Двух, – Влад прищуривается. – По одному на каждого, чтобы никому не было обидно.
– Шумно будет, – улыбаюсь.
– Очень шумно, Нимфетаминка. Пиздец как идеально.
