Текст книги "Собственность Короля (СИ)"
Автор книги: Айя Субботина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 34 страниц)
Глава двадцать пятая: Аня
Первая мысль, которая появляется в моей голове как только я открываю глаза: это что, блин, вчера такое было?!
Натягиваю одеяло на голову и снова пытаюсь заснуть, хоть и понимаю, ч то этот детский фокус не сработает и дела, которые я натворила по глупости, сами собой не рассосутся только потому, что я проснусь в какой-то другой реальности. Но пока я в «домике» – можно хотя бы какое-то время не думать о том, что где-то там в доме существует Влад, и что вчера он в буквальном смысле поимел меня как маленькую. Заодно доказав, что если бы ему вдруг пришло в голову избавить меня от девственности – он сделал бы это играючи, между обедом и ужином.
– Че-е-е-е-ерт, – стону громким шепотом, решительно откидываю одеяло и иду в душ.
Во мне еще теплится слабая надежда, что если смыть с себя случившееся и его запах, то все случившееся перестанет выглядеть как самый большой позор в моей жизни.
Душ у Грея тоже «с подвыподвертами». Ну или это мне повезло выбрать комнату с таким дизайнерским решением? Нет ни ванны, ни душевой кабинки – просто висящий под потолком распылитель и отличная система слива, которая не дает скапливаться даже самым маленьким лужам. Ну и всякое озеленение, из-за чего создается иллюзия, будто стоишь посреди тропиков и наслаждаешься затяжным теплым дождем.
Я живу в этом доме третьи сутки, но уже представляю, как буду скучать по тому, что в интерьере каждая деталь может быть идеально вписана в свое пространство. Может быть, ошарашить Влада предложением построить что-то и для нас с Мариной? Воображаю его лицо в тот момент, когда озвучиваю просьбу и из горла вырывается гомерический смешок.
Но, кстати, пора заканчивать рефлексировать на тему вчерашней «сказки на ночь» и заняться насущными делами – приготовить завтрак и начать поиски квартиры. Как бы хорошо нам с Мариной здесь ни было, а съезжать придется сразу после подписания договора, без промедления. Просто чтобы вся эта история с нашим взаимным садо-мазохизмом не превратилась во что-то… что может причинить мне боль.
И еще Влад был прав – Марине нужна школа. Чем быстрее она вернется к нормальному учебному процессу – тем скорее забудет о случившемся. Хотя, если быть честной, меня немного пугает, с какой легкостью моя тринадцатилетняя сестра справляется со стрессом. Я до сих пор не могу отделаться от ощущения нацеленного на себя дула, а ей хоть бы что.
На кухне меня уже встречает аппетитный запах. Марина орудует у плиты и как раз выгружает на тарелки по куску пышного омлета.
– Который час? – Верчу головой в поисках часов, вдруг поняв, что до сих пор ни разу на них не посмотрела.
– Половина одиннадцатого, соня, – подражая моему обычному утреннему тону, говорит Марина. Подталкивает к моему краю стола одну из тарелок.
Я успела заметить, что на сковородке остался еще один кусок, и еще одна стопка гренок.
Она привязалась к Грею. Понятное дело, что в значительной степени из-за его попустительства, но они все равно быстро нашли общий язык. Надо серьезно с ней поговорить, объяснить, что мы здесь просто гости, а Влад проявляет дружелюбие из-за наших денежных дел, и через неделю мы уедем в любом случае. Но для этого разговора мне определенно нужна более ясная голова, без свежих воспоминаний о нахальной роже Влада в тот момент, когда он интересовался, не прослушал ли он случайно мое категорическое «нет».
– Выглядит аппетитно. – Я отламываю ломтик вилкой, отправляю в рот и стараюсь не подать виду, что еда совершенно не соленая. – И на вкус тоже.
Марина с завидным аппетитом штурмует свою тарелку, кривится и щедро орудует солянкой, которую потом передает мне, закатив глаза с видом «ну и зачем было притворяться?»
– А где Влад? – спрашивает Марина как раз в тот момент, когда я в очередной раз пытаюсь избавиться от его застрявшего в ноздрях запаха.
Я медленно возвращаю вилку на тарелку, пытаясь понять, почему сестра спрашивает об этом меня. Мы все-таки разбудили ее вчера? Она все видела? Знает, что Грей отнес меня наверх?
От всех этих мыслей нервно дергается глаз.
– Я не знаю. – Стараюсь чтобы мой голос звучал уверенно. Я ру ей дважды за пять минут, и это буквально больше, сем за всю нашу жизнь. – А почему ты спрашиваешь?
– Ну, думала, может он что-то тебе сказал. – Марина пожимает плечами и продолжает поглощать омлет со сверхзвуковой скоростью.
У меня немного отлегает от сердца.
– Грей о своих планах передо мной не отчитывается. Мы просто деловые партнеры.
– Ну да, – хихикает сестра. – Только ты об него глаза чуть не сломала.
– У кого-то слишком буйное воображение. – И чтобы сразу пресечь любые наивные попытки Марины состряпать с нас влюбленную парочку, переключаю тему. – Я помою посуду и мы подберем тебе школу.
Лицо сестры скисает за секунду.
Но как говорится, деваться. Подводной лодки ей все равно некуда. И даже всемогущий все разрешающий Влад не явится, чтобы спасти ее от злой сестры-дракона.
Весь следующий час мы с Мариной буквально воюем. Никогда не думала, что это такая проблема – найти общий знаменатель между тем, что хочу я и тем, что надо ей. А ведь я была уверена, что ей вообще все равно. Но нет же, нужно и чтобы из языков учили минимум три иностранных, и чтобы была спортивная секция, и кружки не абы какие, а театральный и музыкальный.
Я мысленно издаю еще один трубный стон, когда найти примирение у нас получается на гимназии имени Шевченко.
Той самой, которую предлагал Грей.
Может, я проспала явление в наш мир Дьявола в обличие Влада Грея?
Сам он приезжает только к двум, когда я занята поисками квартиры, а Марина вытребовала свой законный час на аниме.
Я знаю, что он пришел, потому что замечаю его фигуру в дверном проеме, когда Грей идет к лестнице. На кухню даже не заглядывает. Я прислушиваюсь – с Мариной здоровается, они недолго о чем-то разговаривают (кажется, делятся планами на игровечер), а потом он поднимается наверх.
Мне при этом не сказав ни слова.
Даже взглядом не удостоив.
Как будто вчерашней «победы» ему оказалось достаточно, чтобы потерять ко мне любой интерес.
Ну, что ж, наверное, это к лучшему? По крайней мере теперь он не будет высмеивать мою отвратительную невинность.
Но я была бы страшной лгуньей если бы не признала – его показательный игнор меня обижает. По непонятной причине задевать так глубоко, будто мы знакомы целую вечность. И этот огромный дом вдруг становится ужасно тесным до такой степени, что я сгребаю в охапку все свои записи и планшет, и галопом выбегаю на улицу. Сегодня уже не очень тепло и немного накрапывает дождь, но даже на веранде под навесом мне немного свободнее. Осмотревшись, занимаю место в ротанговом кресле, делаю маленькую дыхательную гимнастику, чтобы сосредоточиться и снова пытаюсь вернуться к делу.
Список квартир для съема пришлось сократить до ближайших с гимназией районов, чтобы Марине не пришлось добираться на перекладных. После сделки мне достанется приличная сумма, но все равно придется экономить каждую копейку – как только пройдет год, в течении которого мы с Владом будем обязаны сотрудничать, я планирую вернуться в Штаты, к своей налаженной жизни, своим старым привычкам и жизни, о которой мечтала, как только спустилась впервые переступила порог Международного аэропорта Сан-Франциско.
Мне снова приходится делать проклятую гимнастику, потому что одновременно с воспоминаниями о той моей жизни, приходит осознание, что за год изменится слишком чертовски много. И что та моя жизнь больше не будет ни «моей», ни «реальной». Я чувствую себя ужасно мерзко из-за того, что в такие моменты чувствую сильную злость на мать и на вот такие «результаты» ее неправильных, иррациональных решений, который приходится расхлебывать всем нам. А потом вспоминаю, что до сих пор ничего не знаю о судьбе Дениса – и злюсь уже на себя. Ему ведь тоже наверняка нужна помощь. Но где его искать? Как? Через кого? Он так давно выпал из семьи, что в последний раз мы виделись – страшно подумать – несколько лет назад и уже тогда мой брат выглядел чужаком среди нас. Я не то, что не знаю ни одного из его друзей – я в принципе не знаю, есть ли они у него вообще.
– Доброе утро, Ань.
Голос Грея вторгается в мое самобичевание так неожиданно, что заставляет меня подпрыгнуть на на месте. Только в последнюю секунду успеваю подхватить почти свалившийся с колен телефон. Вот было бы «чудесно» разбить подарок Влада на следующий же день.
– Добрый день, скорее.
Все хрупкие предметы на всякий случай убираю на стол.
На Грея стараюсь не смотреть, хотя отмечаю, что он сменил спортивные штаны на какие-то модные, мешковатые, с карманами на коленях. Выше взгляд не поднимаю, боясь случайно напороться на его взгляд. Мало ли как он смотрит на меня после всего случившегося. Скорее всего считает мою девственность просто выдумкой, попыткой набить себе цену в его глазах. Я так легко поддалась ему за такой короткий срок, что сама себе уже не до конца верю.
«Не садись, не садись, – мысленно повторяю как заклинание, искоса наблюдая за кедами Влада всего в метре от меня, – не садись, пожалуйста…»
Но чуда не случается – Грей плюхается в соседнее кресло, вытягивает свои длинные ноги.
Молчит.
Ну да, видимо, собирается с мыслями как бы так поделикатнее сказать, что я. – пропащая женщина. Хотя, о чем это я? Где Влад Грей, а где – деликатность. В его словарном запасе достаточно слов (не обязательно матерных), которыми легко можно опустить меня до уровня плинтуса. Возможно даже ниже.
Но проходит минута, две, десять – а Грей продолжает молчать.
Ладно, хорошо!
Я захлопываю блокнот, разворачиваюсь к Владу корпусом и, набрав в легкие побольше воздуха, выпаливаю:
– Можешь думать обо мне что угодно, Грей, но то, что случилось ночью – было со мной впервые. – Дыхания на последние слова категорически не хватает, поэтому они сливаются в непонятную скороговорку. – Если бы я могла как-то вернуть время назад и отменить все это – я, поверь, уже давно бы это сделала!
– Начала вроде неплохо, Нимфетаминка, – он задумчиво потирает щетинистый подбородок, – а в конце слилась в какую-то хуйню. Ты кончила, твоя драгоценная невинность цела и невредима – что, блядь, ты отматывать-то собралась?
Грей не улыбается.
Он как всегда говорит грубые и ужасные вещи, но я почему-то думаю только о том, что впервые вижу его таким… напряженным. И даже не знаю, что пугает меня больше – тот факт, что я успела так сильно его изучить (когда и почему?!) или то, что он действительно не улыбается и даже не кривляется.
– Что-то случилось? – Я произношу это машинально, потому что привыкла интересоваться жизнью важных для меня людей когда на лицо все признаки, что с ними что-то не в порядке. О том, почему Грей за два дня оказался в их числе, подумаю потом. – Это из-за меня?
– Нет, Нимфетаминка, ты вообще не при чем. – Он потирает переносицу.
Его руки с выразительными выпуклыми венами под смуглой кожей, выглядят напряженными. Как будто он сильно сдерживается, чтобы не начать крушить все вокруг. Или это просто фантазии моего больного воображения?
– Я могу чем-то помочь? – Прекрасно осознаю, насколько смешон мой вопрос. Чем я могу ему помочь? Не создавать еще больше проблем? – Если это из-за моего отчима или Шубинского, я… не знаю. Мне нужно к нему вернуться? Пока я здесь – это не безопасно для тебя?
Влад смотрит на меня, цепляясь взглядом так, что становится немного жутко от внезапного понимания, что как минимум сегодня он точно ничего мне не скажет. А может, не скажет вообще никогда.
– Никуда ты не вернешься, Ань. Глупости не говори. – А потом, все же немного смягчившись, добавляет: – Ты мой «Подарок самому слабому»[1]1
Отсылка к одноименному мультфильму
[Закрыть]. Храбрая зайка.
И звучит это почему-то с теплотой.
– Ты что-то готовишь? На кухне пахнет примерно как у Гордона Рамзи.
– Запекаю конкильони с рикоттой и курицей. – Быстро бросаю взгляд на часы, дергаюсь как от удара и вскакиваю на ноги. – Блин! Черт!
Несусь на кухню так, словно за мной и правда рогатый гонится.
Распахиваю духовку, трясущимися руками достаю противень и громко читаю пару строчек «Отче наш», потому что, к счастью, ничего не пригорело. Наоборот, как раз дошло до той кондиции когда остался последний штрих – посыпать сверху смесью из тертого пармезана и моцареллы, и запечь еще несколько минут до румяной корочки.
– Беру свои слова назад, – к Владу вернулось его привычное веселое настроение, – Гордон Рамзи просто школота по сравнению с тобой. Ничего, если я отменю бронь в рестик?
– Отменяй.
Теперь, когда гроза немного миновала и мной уже не руководит паника, самое время взять себя в руки и вспомнить, что у нас деловые отношения. Он не обязан улыбаться только для того, чтобы я не чувствовала себя каким-то образом уязвленной.
Через пару минут, которые Влад проводит рядом, но как обычно полностью погрузившись в свои телефонные дела, на запах прибегает Марина. Увидев своего покровителя, налетает на него с объятиями, как будто они знакомы тысячу лет. И никакой мой строгий взгляд ей вообще не указ, тем более, что Влад охотно приобнимает ее свободной рукой и обещает помочь в вечерней битве против демона, название которого я не в состоянии повторить даже в уме.
Мне нужно обязательно серьезно с ней поговорить. Найти правильные слова, почему ей не нужно привязываться к Владу. Лучше если она поскорее начнет свыкаться с мыслью, очень скоро он исчезнет из нашей жизни и будет появляться там разве что транзитом.
За обедом у Марины буквально рот не закрывается: сначала она рассказывает Владу, как героически отвоевала право на гимназию, а потом, зыркнув на меня хорошо знакомым мне вредным взглядом, жалуется, что я ищу жилье. Заставить ее замолчать я никак не могу, остается надеяться, что она хотя бы наполовину чувствует тяжесть моего рассерженного взгляда. Мысленно готовлюсь, что Грей обязательно отреагирует на это в своем излюбленном ироничном стиле – именно так он и сделал, когда в наш прошлый разговор я поставила его перед фактом, что планирую съехать как только мы заключим сделку. Но проходит минута, другая – а Влад только кивает. Марина выглядит расстроенной такой реакцией, а я снова ловлю себя на неприятном предчувствии. Еще вчера он выглядел как человек, которому ничего не стоит выдумать десять аргументов, почему я должна продолжать быть его личной мартышкой с тарелками, а сейчас просто кивает.
Значит, наше присутствие все-таки начало его тяготить?
Я отгоняю от себя мысли о том, что дело в прошлой ночи – Грей уже дал понять, что этот вопрос его смущал бы в последнюю очередь (или не смущал бы вовсе. Не знаю почему, но я ему верю. Значит, у его утреннего дурного настроения и этой вялой реакции есть общая причина.
Марина вылетает из-за стола первой. Я даже не пытаюсь остановить ее явное намерение снова засесть за приставку. Пока ограничиваюсь тем, что с понедельника ей придется вливаться в учебный процесс и она постепенно вернется в прежний режим.
– Не нужно искать квартиру. Скоро вам здесь будет просторнее.
Я даже не сразу понимаю, что он это мне, потому что, говоря это, Влад даже не отрывается от телефона. А потом, оставив меня буквально в ступоре, отвечает на звонок.
– Меня, блядь, не ебёт как вы это сделаете! – Он соскальзывает со стула и выходит.
Таким резким его движения не были даже в тот день, когда в наши головы целились сразу с нескольких стволов. И у меня до си пор нет ни малейшего объяснения тому странному феномену, когда я успела выучить его повадки, если мы провели бок о бок всего два дня!
В этом доме идеальная шумоизоляция. Пока загружаю кофемашину, краем глаза наблюдаю как он стоит на крыльце и явно от души костерит своего собеседника. Не хочу смотреть, но взгляд следит за им словно привязанный.
Что он имел ввиду, когда сказал, что нам будет просторнее? Что наше с Мариной – скорее только мое – присутствие настолько его тяготит, что он готов уйти из собственного дома, лишь бы минимизировать наши контакты?
«Вот и отлично, – мысленно подбадриваю свое совершенно не к добру скисшее настроение, – не придется проводить с Мариной профилактическую беседу».
Я ставлю чашки с кофе на стол (на этот раз ничего не разбив), и жду возвращения Влада. Но он снова кому-то набирает, разговаривает на повышенных тонах, выдыхает – застывает на веранде как каменное изваяние. Даже через одежду его спина выглядит ужасно напряженной. Проходит несколько как-будто бесконечных минут, но он и не собирается возвращаться в дом. А я, окончательно приняв тот факт, что не могу сидеть в неведении и продолжать себя накручивать, беру чашку и сама иду к этому «Магомету».
Он вопросительно смотрит на кофе, на минуту как будто нарочно давая мне поверить, что пошлет меня вместе с этим непрошеной заботой, но потом берет со сдержанной улыбкой благодарности.
– Может все-таки скажешь, что случилось? – Даже если он обзовет меня сующей нос не в свои дела прилипалой, теперь я хотя бы смогу апеллировать его активным желание поскорее от меня избавиться. – Ты не обязан отчитываться передо мной о своих делах, Грей, но я хочу знать, если это касается нас с Мариной.
– На основании чего ты сделала такой вывод?
Я понимаю, что нарываюсь на осмеяние, но раз уж пришла и сама спровоцировала разговор, нужно позориться до конца. Поэтому пересказываю ему историю своих коротких наблюдений.
– Очевидно, раз человеку вдруг становится настолько неуютно в своем доме, что ему приходится реже там бывать, дело в его гостях, – пожимаю плечами, и делаю вид, что разглядываю прибой. А на самом деле пытаюсь хоть немного скрыть свое разочарование. – В университете я часто спала в коридоре, прямо на полу с сумкой под головой вместо подушки, лишь бы не слушать, как моя соседка по комнате ночь напролет трещит со своим парнем по телефону.
Телефон Влада снова звонит, но на этот раз при взгляде на экран он так плотно сжимает челюсти, что желваки на скулах выпирают как стальные канаты. От него фонит агрессией и я непроизвольно делаю шаг назад. Образовавшегося расстояния все равно недостаточно, чтобы выйти из оцепенения, но это лучше, чем чувствовать себя без пяти минут подходящей девочкой для битья.
Грей сбрасывает вызов.
Медленно выдыхает и когда снова снова на меня смотрит, его взгляд уже не такой зловещий.
– Есть некоторые проблемы, Нимфетаминка, пять балов тебе за проницательность.
Я с облегчением выдыхаю, и тут же сбивчиво извиняюсь за это, пытаясь объяснить, что просто не хотела чувствовать себя параноиком. Грею как будто и дела нет, он просто ждет, когда закончу и продолжает.
– Пока я жду дополнительную информацию, обсуждать эту тему с тобой нет смысла.
– Если это касается меня – я хочу знать сейчас, а не когда ты решишь, что пришло время.
– Боюсь, храбрая зайка, ты никак не можешь меня заставить. Ну или попробуй меня удивить – вдруг, свалишь с ног секретным приемом отличницы из Беркли?
– Вряд ли тебе так же хотелось бы шутить, поменяйся мы местами.
– Но мы этого никогда не узнаем. – Влад бросает взгляд на часы, ерошит волосы и встряхивается, понемногу снова возвращаясь к своему привычному настроению. – Десять минут тебе на сборы.
– Куда? – спрашиваю настороженно.
– В салон подарочной упаковки: попрошу завязать на тебе бантик и преподнесу Шубе вместе с челобитной.
Я понимаю, что он шутит, но проклятая икота все равно тут как тут. Влад заливисто хохочет, задает мне ускорение парочкой крепких фраз и обещает, что если через десять минут меня не будет в его машине, он с удовольствием поможет мне переодеваться.
Но только в комнате до меня вдруг доходит, что вещи, в которых я приехала, частично испорчены, а частично нуждаются в ремонте, а ту часть моего заказа, в которой была верхняя одежда для меня и Марины, доставят только завтра. И что единственное, в чем я могу выйти из дома конкретно через десять минут – это мой розовый домашний комбинезон. В Штатах я бы даже задумываться на стала о такой фигне, но здесь…
Мысленно желаю себе удачи, быстро переодеваюсь, завязываю волосы в хвост «пони» и сбегаю по лестнице со скоростью пули. Останавливаюсь только чтобы предупредить сестру, что мы уходим, но если ей вдруг будет что-то нужно – она должна сразу звонить мне.
Влад, ожидаемо, несколько секунд изучает мой «лук». Я готовлюсь выдать целый спич, почему я в таком виде, но он не спрашивает – берет меня за руку и тянет по дорожке к стоянке.
Примерно года полтора назад я встречалась с одним очень хорошим, правильным парнем из идеальной по американским меркам семьи. Он никуда меня не торопил, всегда был максимально внимательным, нежным и добрым. Я даже с мамой его познакомила. А потом однажды, когда нас пригласила на вечеринку его сестра, он сказал, что я слишком «небрежно одета», потому что на мне были джинсы и футболка за полтора бакса. После этого мы расстались.
Владу сейчас наверняка было что сказать в адрес моей пижамы, но он даже словом не обмолвился. Как будто мы в каком-то фильме и ему нужно отыграть роль героя, для которого имеет значение только содержание, а не обертка.
Но мы, конечно, не в фильме, а у него просто не задалось утро, чтобы тратить силы еще и на споры со мной.
