Текст книги "Отдых и восстановление (СИ)"
Автор книги: Арабелла Фигг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 31 страниц)
– Я Ренату спрашивал, сколько вообще-то стоит составить рунную цепочку именно под твои запросы, – усмехнулся Людо. – За свою молочную кладовку я уже должен кормить вас эклерами со взбитыми сливками каждый день, а я ещё прошу и оберег для меня рассчитать. Сира Вероника, может, всё-таки втихую заплатить вам? Долги гномам – это не шутки, сам знаю.
Я какое-то время боролась с нешуточным соблазном согласиться и взять деньги из-под полы. Но благоразумие взяло верх, и я с тяжким вздохом покачала головой:
– Нет, не хочу рисковать членством в гильдии ради десятка-другого марок. Людо, давайте вы лучше поухаживаете за мной, а? – Он изумлённо выгнул светлые брови, но терпеливо ждал пояснений. – Подарите мне бусы и серёжки из агата, например, – предложила я. – Я вам очень вежливо, с извинениями и сожалениями, откажу, а чтобы сохранить добрые отношения, пообещаю сделать что-нибудь полезное для вас. Как вам?
– Именно агат? – тут же уточнил он. – Гном, который приносил кристаллы для Каспара, пытался Ренату соблазнить топазами. Она-то его обфыркала, сказав, что в её возрасте носят сапфиры, а не топазы. Но я в камнях ничего не понимаю, мне понравились. Такие голубые, как раз к вашим глазам. Даже можно точно в цвет подобрать, – он чему-то мечтательно улыбнулся. – Там разные оттенки были.
Я попыталась вспомнить цены на голубые топазы. Вроде бы они не очень дорогие? Оставаться должной Россу мне не хотелось, но ему наверняка ещё не раз понадобятся услуги магессы-морозницы. Ему же наверняка торты заказывают к крупным торжествам, а довези-ка подтаявший на жаре торт по здешним дорогам хотя бы до соседней Старицы.
– Договорились, – сказала я. – Тогда мне нужно что-нибудь для сиры Клементины, потому что приличная, настоящая благородная сеньора не может зарабатывать рисованием.
– Но может взять за свои рисунки коробку тянучек или орешков в патоке, – хмыкнул он. – Идёмте выберем что-нибудь для настоящей благородной сеньоры.
Сира Клементина с интересом выслушала мою просьбу придумать рисунок для обережной вышивки. Кажется, защитные руны она не считала магией, потому что не просто согласилась, а ещё и сама попросила сделать что-нибудь этакое для маленького ребёнка. Какая-то её кузина вышла замуж и уже ждала прибавления в семье, и сира Клементина собиралась попросить у Меллера немного денег в счёт контракта на подарки. Если пелёнки будут не просто украшены, а защищены рунной вышивкой, это ведь будет очень полезный подарок, правда?
Об этом мы после ужина и говорили. Вернее, я рассказывала о Серебряной Лиге и её обычаях в том, что касалось защиты от магии. Понятно, что от какой-нибудь Эсмегюль Кара Су никакая вышивка не спасёт, но сколько же в землях магов было всходов «дикого овса», понятия не имевших о своих истинных способностях, зато охотно пакостивших соседям по мелочи. Иногда даже неосознанно, хотя чаще наоборот – намеренно и от всей души. Вот заботливые матери, тётки и бабушки и покрывали вышитыми рунами пелёнки и одеяльца, а детские рубашки и кофточки никогда не кроились из новины – только из отцовской или дедовой хорошенько ношеной одежды. И семейное благосостояние не имело никакого значения: кто-то перекраивал домотканое хлопковое полотно, кто-то – муслин и бархат, но бархат тоже с плеча старшего родственника мужского пола.
– Канн милосердная, – ужаснулась Аларика. – И как они там живут?
– А как вы тут живёте, с орками за рекой и с эльфами за Хмурым? Опасности знакомые и привычные пугают гораздо меньше незнакомых, сами знаете.
– Ну, это так, – признала она.
– А племянников Берты Беды, выходит, я защищаю? – хмыкнула сира Катриона. – Я кольчугу надевала на суконное платье, – объяснила она. – Сукно дорогое, мягкое, от стальных колец весь вид потеряло, и я его Беде отдала, а они с невесткой из него детских рубашек нашили. Младшие за старшими до сих пор донашивают.
– Ну так это же прямая обязанность сеньора – защищать своих людей, – улыбнулась я, и сира Катриона серьёзно кивнула. – А вообще, обычай на имянаречение заворачивать ребёнка в отцовскую рубашку – это именно что намерение отца дать ребёнку защиту, приняв на себя всё дурное, что пожелают младенцу недоброжелатели или просто дураки. Просто на западе подзабыли уже истоки многих обрядов.
Это я, пожалуй, ляпнула зря. Тема-то скользкая, с неё легко было съехать на старых богов и прочую ересь. Оставалось надеяться на благоразумие моих собеседниц. М-м… благоразумие женщин, одна из которых нанимает госпожу Голд, чтобы снять старое проклятие (я-то от всей души поддерживаю, но как же должна была плеваться ядом мать Саманта!), а другая, выходя из храма, ворчит про одного с лопатой и с ложками десяток. Тут из благочестивых благородных сеньор – одна сира Клементина. И как раз из-за неё я и пожалела о вырвавшихся словах. Ничего нет хуже добропорядочной, благонамеренной дуры, убеждалась не раз. Любая корыстная стерва лучше: она хотя бы действует, исходя из своих интересов, так что с нею можно попробовать договориться или попытаться просчитать её действия наперёд. Договариваться с доброй прихожанкой, которая ябедничает на тебя жрицам без всякой выгоды для себя – дело безнадёжное.
Но нас отвлекли от разговора про детей, сглазы и способы защитить детей от них: сир Матиас, непривычно смотревшийся в бархатном камзоле (и всё равно с гильдейским жетоном на шее), вошёл запросто, по-соседски, отвесил общий поклон и честно попытался следовать правилам этикета:
– Сира Катриона, дамы, позвольте представить вам моего сына, сира Эдуарда.
========== Глава четырнадцатая, в которой героиню пытаются заставить пересмотреть жизненные планы ==========
Я вежливо наклонила голову, когда сира Катриона назвала моё имя, и продолжила тихонько тренькать на мандолине «Солнце моё». Представили меня, ясное дело, последней, даже после сиры Клементины, дочери добропорядочного вдовца от законной супруги. Клементина, кстати, вспыхнула так, будто ей предложили заняться любовью прямо тут, на рабочем столике с принадлежностями для шитья, а не просто познакомили с сыном соседа её нанимательницы. Сиськи Хартемгарбес, я даже в пятнадцать лет такой не была. А то бы, пожалуй, ни до какой Академии вообще не добралась.
А сира Катриона, представив нас новому соседу, спросила, не послать ли за её консортом. Сир Матиас на это ответил, больше не пытаясь следовать требованиям этикета:
– Да зачем? Пускай с поставками разбирается. Мне, в общем-то, сира Аларика нужна.
Сира Катриона с помощницей переглянулись, кивнули друг другу, и Аларика так же без реверансов и экивоков, прямо спросила:
– Вам нужна невеста для сира Эдуарда?
– Ну да, – с облегчением, что не надо отплясывать ритуальные танцы, отозвался сир Матиас. – Мы тут оба чужаки, пусть хоть у внуков будет близкая родня. Хозяйственная девушка, спокойная и неглупая – найдётся такая?
– Которая согласится жить в одном доме с остроухой чародейкой и её учениками, – уточнил его сын, с интересом разглядывая мои светящиеся шары под потолком. – И видеться со мной раз в год, когда я между контрактами выкрою недельку-другую, если окажусь где-нибудь поблизости.
Сам он, как я понимаю, жениться не рвался. Наверное, условием его признания сыном и наследником как раз и был брак ради рождённых в нём, законных, а не признанных внуков для постаревшего… сеятеля. «А матушка-то сира Эдуарда точно не из простых, – подумала я, с любопытством сравнивая отца и сына (очень похожих, кстати – недостаточно осторожной девице ничего не стоило доказать отцовство сира Матиаса, просто притащив того в суд). – Так держаться и так смотреть никакой сын башмачницы или прачки никогда не научится. Такое только с раннего детства закладывается». Нет, в нашей гильдии хватало каких угодно типов, не водилось только скромных и застенчивых. Но спокойно, без попыток что-то кому-то доказать, уверенный в себе наёмник из третьего сословия всё-таки уверен именно в себе, а не в своём праве кому-то отдавать приказы. Впрочем, всегда есть очень яркие исключения: с сословием того же Гилберта Меллера несложно ошибиться, если судить по его манере вести себя. Однако отпрыски давно и привычно богатых семей, имеющих и обширный штат прислуги, и сотни работников в своих мастерских – они ведь в наёмники не идут.
– Если только бесприданница, – в сомнении ответила Аларика. – Которой браслетов на руках хватит.
– И отсутствия свекрови с золовками, – тихонько фыркнула сира Катриона.
Они опять переглянулись и одинаково усмехнулись чему-то. И принялись перечислять Бирюку возможных невест. Тот слушал внимательно и даже вопросы уточняющие то и дело задавал, а вот сын его откровенно скучал. Ясно было, что он обвенчается с первой же девицей, которую ему подберёт отец, но через неделю после бракосочетания удерёт брать очередной контракт, а всерьёз в Ведьмину Плотину вернётся не раньше, чем получит её в наследство. А может, и тогда найдёт маршала из отставников гильдии, чтобы и не бросать супругу без защиты, и самому по-прежнему появляться в усадьбе разок-другой в год.
Даже не знаю, сочувствовать его будущей жене или завидовать. Зависит от её характера, очевидно. Как сказала одна моя нанимательница, «я не хочу становиться вдовой, я хотела бы ею родиться». Её бы, я думаю, более чем устроил такой вот брак, когда муж юридически имеется, а на самом деле ты сама себе хозяйка. Ну… не считая свёкра, конечно. Но в здешних краях ему, скорее всего, выше головы хватит и своих забот.
Собственно, меня этот разговор никаким боком не касался, и я знай себе наигрывала песенки из модных пьес и популярные романсы. Сира Мадлена всё так же прилежно плела кружево – челночок так и мелькал в крепкой загорелой лапке, и теперь уже видно было, что плетёт она воротничок. Видимо, в подарок кому-то, потому что ей он точно был велик. Разговоры про невест её занимали не больше, чем нас с сиром Эдуардом, а вот сира Клементина слушала их, разговоры эти, как захватывающую балладу, и вид у неё был такой мечтательный, словно про себя она точно так же перебирала возможных женихов. А, ну да, она же через полтора, что ли, года получит вознаграждение по своему гувернёрскому контракту, и там вроде бы должно хватить на небольшое приданое (опять же со слов Аларики).
Словом, Бирюк взял листок с довольно коротким списком невест – всё больше бесприданниц, как я понимаю. Нравы в таких местах, как Волчья Пуща, легко позволяли заявляться в гости даже к совершенно незнакомым людям, не то что к тем, кому тебя на обеде у барона когда-то представили, так что сира Матиаса из Ведьминой Плотины ожидала череда поездок по всему баронству (а возможно, и по соседним тоже). И сына он совершенно точно потащит с собой: должны же вассалы сира Георга своими глазами увидеть возможного зятя, прежде чем он пропадёт на полгода, а то и на целый год. Словом, прощаясь сир Матиас вид имел деловой и озабоченный, а сир Эдуард – исполненный покорности судьбе.
После их ухода сира Катриона с Аларикой ещё пообсуждали девиц на выданье, и Аларика пробурчала тихонько, что её вполне устроил бы супруг, появляющийся дома раз в год.
– Это вам только кажется, – уверено возразила её сеньора. – Когда я заключала брак с Гилбертом, я тоже думала: лишь бы браслеты на руках – ради законного наследника. А теперь думаю о том, что вот он опять уедет в свой Озёрный и когда ещё вернётся… – Она не договорила, опустив руки с шитьём на колени и глядя прямо перед собой.
«И кто тогда будет твоим детям сказки читать и петь колыбельные», – подумалось мне. Знаю, знаю, злая я и несправедливая. Просто опять детские обиды полезли, как это ни глупо и ни смешно в моём возрасте.
Ещё сира Катриона спросила Клементину, не надумала ли та всё-таки съездить домой, но гувернантка ответила этак обтекаемо, в духе «лето в городе – это кошмар», так что даже мне стало понятно: увидеться с родными она совсем не горит желанием. Может, и ей стоит попросить сиру Катриону или, скорее, Аларику, чтобы нашли для неё какого-никакого жениха через полтора года? А то ведь кого ещё ей подыщет заботливый отец. Не зря же она старается держаться от него подальше, даже теряя в деньгах (а если она не сопровождает сиру Мадлену к городской родне, в деньгах она точно теряет – кто станет оплачивать ей невыполненную работу?).
Ладно, вот уж это точно не моё дело. Мне, хвала всем богам, замуж не выходить.
***
– Генрих спрашивал, чего я хотела больше всего на свете, когда мне было лет двадцать пять.
Я усмехнулась: значит, признал, что не мужчине без магических способностей судить о потребностях женщины-мага, и решил спросить у такой же боевички?
– Хотите, отгадаю? – предложила я. – Как почти всякий выпускник академии, особенно боевого отделения факультета Магии Стихий, вы мечтали побыстрее расплатиться с долгами за обучение.
– Я так и сказала ему, – кивнула Рената. – Он ответил, что имел в виду кое-что более… важное.
– Важнее, чем вернуть гномам взятые у них взаймы деньги? – удивилась я. – Шутник этот сир Генрих, как я посмотрю. Или сам в долги никогда не влезал?
– Мы с вами мыслим прямо-таки одинаково, – усмехнулась она. – Я тоже его об этом спросила. Он объяснил, что «вернуть долги» – это задача тактическая, а стратегическая – какова?
– Выжить как минимум, – отмахнулась я. – Рената, а вы не знаете, у кого здесь можно раздобыть дамских романов два-три тома? Желательно бы разных авторов, чтобы дамы могли сравнить и выбрать.
У неё брови полезли было вверх от моего вопроса, но к тому времени, как я закончила, она перестала удивляться моему выбору – раз уж чтение предполагалось вслух, понятно, что рассматривалось оно в качестве моей вечерней работы.
– У жены и дочки почтового чиновника вроде водилось что-то такое, – не очень уверенно отозвалась она. – Но они дадут ли? Проще Гилберту заказать, чтобы привёз жене этой розовой мути.
– Вы с ним просто по имени?
– Да это я с вами на вы, – фыркнула она. – Вам воспитание не позволяет «тыкать» почтенной пожилой женщине, как я понимаю, а я всегда отвечаю так, как спросили. Что на вы, что на ты – в обе стороны.
Я в смущении почесала нос. Ну да, среди гильдейских церемонии были как-то не приняты, и я со своим обращением на вы к братьям-соратникам выделялась как та самая белая ворона. «Хорошая девочка, вежливая и воспитанная», как Пара Монет выразился. Вот только в гильдии таких не сильно любили, и я прекрасно это знала. Но после дедова замка, после академии, после пограничного форта это «вы» по отношению практически ко всем окружающим засело во мне накрепко. «Вы» – это ведь не вежливость. «Вы» – это «Два шага назад, будьте добры». И люди прекрасно это чувствуют, даже если не осознают.
– Попробую всё-таки поговорить с этим чиновником, – сказала я. – Вот уж кому точно нужна хорошая лампа для работы.
– А про сира Генриха вам совсем не интересно?
– А что там может быть интересного?
– Н-ну… я-то остроухая бродяжка, но вы-то какая-никакая благородная сеньора. – Я опять фыркнула, но Рената покачала головой. – Если без пяти минут барон предложит вам клочок земли на границе с Чёрным лесом, от которого нормальные люди стараются держаться подальше, вы от такого подарка откажетесь?
– Вряд ли это будет подарок, – хмыкнула я, отогнав коротенькое сладостное видение: свой лен, пусть хоть размером в носовой платок, и башенка, сложенная хотя бы из соснового бруса. – Или пойдёт этот клочок земли в довесок к кольцу с волчьей мордой, или я должна буду подписать контракт сроком лет на двадцать. Не хочу ни того, ни другого. Вот милостью богов доживу лет до сорока, тогда сама куплю себе надел там, где решу сама. А если не доживу, тогда и беспокоиться будет не о чем.
– То есть, кандидатуру сира Кристиана вы не рассматриваете в принципе?
– Рената, – сказала я нацедив в голос столько сахара, сколько вообще могла наскрести его в своей вечно скептически настроенной натуре, – вы, я гляжу, с сирой Аларикой слишком много общались, пока служили консорту её сеньоры? Раз вас тоже потянуло чужую личную жизнь устраивать?
– С личной жизнью разбирайтесь сами, – отмахнулась она. – Но вы из-за своей глупой гордыни упускаете шанс стать вассалом барона, который весьма лояльно настроен по отношению к магам. Настолько, что старшей жрице грозил отставкой, если та откажется хоронить магессу вместе с остальными защитниками границы. Уверены, что купите себе под старость клочок земли у такого же понимающего мужика? Который в споре между магами и жрецами возьмёт вашу сторону?
– Что он вам пообещал? – перебила я.
– Мне? – удивилась она.
– Вам. Вы так хлопочете, что поневоле в голову лезут мысли о вашей заинтересованности в этом деле?
– Что я просто хочу дать молодой дурёхе добрый совет не повторять моих ошибок, вам в голову не приходит?
– Понятно, – кивнула я. – Спасибо за заботу, госпожа Винтерхорст. – Очень хотелось развернуться и уйти, хлопнув дверью, но мне тут торчать до следующих Ворот лета, и сколько раз ещё придётся встречаться с Ренатой и, возможно, о чём-то её просить… Да и нормальных собеседников у меня тут немного, не стоит лишаться одного из них. – Так как’, вы говорили, зовут этого почтенного господина с почтовой станции? – безупречно вежливо и спокойно спросила я, возвращаясь к действительно важной для меня теме.
У Ренаты было такое лицо, словно ей хотелось влепить мне лёгонькую воспитательную молнию в лоб, раз уж слова от него отлетают, как монетки от стенки в детской азартной игре.
– Никак не говорила, – в раздражении ответила она и даже пальцы несколько раз нервно сжала и разжала, чтобы не складывались сами собой в ковшичек для атакующего пасса. Меня, как грозовым воздухом, обдало волной чужой магии, рвущейся из узды вечного контроля. Надо же, как почтенную пожилую женщину разобрало. Нерастраченные родительские инстинкты взыграли? Так у неё то ли трое, то ли четверо учеников – заботься сколько влезет, меня-то зачем куда-то пристраивать? Я ей никто. – Понятия не имею, – сказала Рената. – Я не была представлена этому господину, а сама не интересовалась ни именем, ни чином.
– Хорошо, – снова кивнула я. – Спрошу у сиры Катрионы. Заодно попрошу, чтобы она сама написала ему, а то я – в самом деле знакомство сомнительное. До свидания, Рената. До завтра или как уж получится…
Я встала из-за стола (рабочего, конечно, не обеденного) и с сожалением обвела глазами два уже почти заполненных шкафа с книгами: когда только она успела всё это купить и где хранила раньше? Может быть, гномы берут на хранение не только деньги и документы, но и просто книги? Это было бы неплохо, я бы тоже начала понемногу собирать хоть какую-то библиотеку. Но теперь мне, как я понимаю, придётся пользоваться исключительно баронской, потому что быть обязанной Ренате Винтерхорст хоть какой-то мелочью я больше не хочу. Хорошо, что книги в замке принадлежат, главным образом, Отто как его доля в наследстве наставницы. И очень надеюсь, что Отто не знает лучше, чем я сама, что нужно для моего счастья.
Фил Пара Монет отсчитал мне дюжину лимонных трубочек и сдачу с децима (он ничего не имел против имперских монет, а я старалась всегда носить с собой горсть мелочи) и спросил, чего я такая кислая. Я соврала, что спина разболелась – видимо, разминаясь с посохом, да ещё и стараниями гномов таким тяжёлым, я была недостаточно осторожна. Фил сочувственно покивал и посоветовал сходить к здешней травнице: она-де варит какую-то совершенно замечательную мазь как раз для таких случаев. Деревня же, у каждого второго мужика спина сорвана. Я вспомнила, как управительница растирала мне спину и плечи, и согласилась, что мазь у бабки Сабины в самом деле хороша. Или это Лидия так навострилась делать массаж, хотя и слова такого не знала?
Мы обсудили способы лечения ушибов и растяжений, немного поболтали о всяких пустяках, потом я спохватилась, что дело к вечеру, а мне ещё к Дромару подлизываться, и распрощалась с трактирщиком. У Дромара я опять собиралась клянчить тот самый порошок для чернил, которые просто идеально подходили для моих рун. Может быть, гномы и так бы продавали свою пресноводную сепию, без мелких взяток, но со взятками оно обычно всегда получается быстрее и охотнее.
В полевом штабе Дромара я, как обычно, первым делом проверила, что там с бочками, и подзарядила заметно выдохшиеся руны. Потом преподнесла гному половину своих вафельных трубочек и тогда уже поинтересовалась, могу ли я приобрести за разумную цену фунт чернильного порошка? Да, сразу фунт, чего там мелочиться? Дромар, слегка опешив, перевёл взгляд с подношения на меня, обратно на трубочки, потом на бочки, потом снова на меня и неуверенно сказал, что фунта у него с собой не наберётся, конечно, но на днях он пошлёт кого-нибудь домой за чистыми вещами (видимо, гномы даже стирать свои портки туповатым верзилам не доверяли) и попросит заодно привезти мой заказ. А кстати, молодая госпожа, что касается разумной цены… вам необходимо своими глазами увидеть морозильный ларь, чтобы зачаровать кристаллы для него, или хватит подробного чертежа с указанием всех материалов? Но в нём должно быть по-настоящему холодно, чтобы мясо хранилось и неделю, и две.
– Чертежа вполне достаточно, – заверила я. – Расчёты я всё равно буду делать именно исходя из размеров и свойств материалов. И лучше делайте сразу два комплекта кристаллов, – посоветовала я. – Чтобы привезти мне или Ренате второй, когда первый начнёт выдыхаться.
Дромар покивал, я собралась было уходить, но он спросил чуть ли не в спину мне:
– Молодая госпожа, вам здешний владетель не предлагал землю на границе с Чёрным лесом? Если надумаете здесь поселиться, моя семья поможет вам построиться.
Ох, и этот туда же!
– Спасибо за предложение, господин Дромар, – вздохнула я. – Но пока я не рассчитаюсь с долгами, ни о каком строительстве, сами понимаете, и речи быть не может. Даже если бы я захотела остаться.
– Вопрос с вашими долгами тоже можно решить, – ответил он, и мне почудился ещё один кандальный браслет на моей лодыжке. Уже не грубый, коряво заклёпанный, а вроде тех, что надевали на руку состоятельным иноземцам на имперской границе – лёгкий, гладкий, позолоченный, не натирающий запястье и не пачкающий кожу и одежду ржавыми разводами.
Вот только чтобы снять его без пограничного мага, требовалось отрубить кисть. Нет, я могла бы, наверное, разобраться с плетением чар на печати, но не уверена, что мне хватило бы сил сковырнуть её. Разве только на крови. Но в Империи есть такая организация с безобидным названием Искатели… Не знаю, что там умеют паладины Пути, но мне в одной из поездок по Империи однажды за компанию с местным магом прилетело Тишиной. Искатели мне потом официально принесли извинения и выплатили компенсацию, но ощущения были – врагу не пожелаешь. И почему-то мне казалось, что подставить лодыжку под лёгонькие, гладенькие, даже нарядные с виду кандалы Дома Морр – это будет что-то вроде переезда в Империю и регистрации у тамошних Искателей.
Всей твоей свободы останется – выбрать, что надеть и чем пообедать. Остальное решат за тебя.
========== Глава пятнадцатая, в которой ведутся беседы о литературе, а героине приходят в голову очень странные мысли ==========
Я, в общем, и не надеялась, что благоразумным и практичным вязовским дамам понравятся любовные романы (песни, что ни говори, это песни, к ним отношение совсем другое), но я полагала, что дамы их воспримут просто в качестве сказочек. Какое там! Героев «Испытаний любви» они бессердечно высмеяли, а Джанет из «Грозы над горами» негодующе обфыркали: «Взяли добрые люди мерзавку в дом, растили почти как свою, а вместо спасибо – сплошь обиды да требования сшить ей платье не хуже, чем у кузин?» Ещё вместе с двумя любовными почтовая чиновница прислала сире Катрионе плутовской роман, но Сойка для деревенских сеньор была вообще за гранью добра и зла, мошенница и воровка, поданная как положительный (ну, по крайней мере как симпатичный) персонаж.
В общем, я успела прочесть по полторы главы «Испытаний любви» и «Грозы», одну неполную «Рубиновых подвесок» – и все три романа выпросила сира Клементина, благо никто сиру Катриону с возвращением книг не торопил. Понятно же, что вслух читать три полновесных тома – это не очень быстро, а гувернантка наверняка должна была управиться ещё до праздников. А что сама сира Катриона не хочет слушать ни про красавицу Сойку, ни про красавицу Эмму, так об этом хозяйке книг можно было и не говорить.
А я попросила у Меллера разрешения глянуть, что есть на его полках. Есть же там что-нибудь лёгкое? Меллер посмотрел на меня с удивлением.
– Да вам незачем спрашивать у меня разрешения, сира Вероника, – сказал он. – Берите что хотите и когда хотите, разве я не говорил? – Я покачала головой, и он произнёс не очень уверенно: – Видимо, замотался и забыл сказать. Выбирайте что понравится. У меня есть весь последний цикл Глорфинделя – тот, который он начинал издавать за свой счёт, чтобы никто ему не указывал, как и о чём писать. Там последнюю книгу дописывала его дочь по черновикам самого сира Лео, и разница в языке, конечно, очень заметна, но в общем, читать можно. Знаете, словно бы тебе попались мемуары или дневники просто умного и образованного человека, без литературных талантов…
Я созналась, что прочла только первую книгу из пятитомника, и мы трепа… э-э… оживлённо обсуждали творчество Глорфинделя, – особенно позднее, когда издатель уже перестал давить на того, чьи книги расходились влёт, – пока нас не позвали обедать. То есть, больше часа, оказывается. Меллер посмотрел на таблицу, которую он так и не заполнил; я сконфузилась и попросила прощения, что отвлекла, да ещё и перед отъездом, когда и так времени немного; а сира Катриона с нажимом повторила, что пора обедать. Я подумала, что она совершенно точно слышала наш разговор, и ей он совершенно точно не понравился.
Нет-нет, ни Меллер ко мне не подкатывал, ни я с ним не кокетничала. Всё было гораздо хуже: у нас с ним оказались очень схожие литературные вкусы, и в том же Глорфинделе мы одинаково ценили умение легко, без занудства, местами даже шутливо поднимать очень серьёзные вопросы. Представляю, каково это было слушать меллеровской супруге, одолевшей только, как она сама говорила, «Дневники наёмника», да и то в гостях, когда заняться толком было нечем. Так это странно, подумалось мне: сира Катриона – особа очень неглупая и любившая послушать рассказы о том, где я побывала и что видела… и при этом упрямо игнорировавшая лучший способ узнать о том, как устроен этот мир и что в нём творится. Ведь у консорта в никогда не запиравшемся кабинете книгами два шкафа забиты, кто ей мешает брать что-нибудь полегче, чем «Империя Единого Севера: политическое устройство, землеописание, краткая историческая справка, перспективы торговых и иных отношений»? Но нет, читать она не любит, а на меня, заразу гораздо более образованную и с хорошо подвешенным языком, зыркает теперь недовольно и, Истар помилуй, ревниво.
Ладно, Девятеро с нею, пусть сердится, но мне всё равно нужно же что-то выбрать на вечер.
– А «Похищенный трон» у вас есть, господин Меллер? – уже за столом спросила я. – Может быть, авантюрный роман вашей супруге и сире Аларике понравится больше, чем «Гроза над горами»?
– Есть «Ничейный остров», – подумав немного, сказал Меллер. – Или он в Озёрном остался? Посмотрите сами, пожалуйста.
– Говорят, в нём сир Лео в качестве одного из героев изобразил своего супруга, – неожиданно заметила сира Клементина. Надо же, она читает не только розовые с позолотой томики?
– Да, я тоже это слышал или читал, – подтвердил Меллер. – Но Глорфиндель, в сущности, в каждой своей книге указывал Николаса Траска как консультанта и чуть ли не соавтора.
Сира Катриона тяжело вздохнула. Ревновать консорта к гувернантке ей, видимо, самолюбие не дозволяло, но сира Клементина точно так же, как я, бойко болтала с Меллером о том, о чём сама вязовская сеньора и двух слов сказать не могла, и ясное дело, ей это не нравилось. Она смолчала, но сира Клементина, глянув на её сумрачное лицо, решила не развивать больше литературную тему. Да и я тоже завела разговор, максимально далёкий от книг – спросила, как здесь отмечают летнее Солнцестояние и обязана ли я присутствовать на празднике. Сиру Аларику (но не сиру Катриону, как я заметила) вопрос удивил: что значит – обязана ли? Разве праздники не для того существуют, чтобы веселиться? Я очень вежливо объяснила, что не люблю толпу, особенно пьяную и шумную, и охотно соглашусь на вычет из платы по контракту, если мне позволят провести этот день где-нибудь в лесу или на озере, подальше от общего веселья.
– Не советую, – возразил Меллер. – Если вы в такой день уйдёте в лес, вас матушка Саманта изведёт потом подозрениями, не проводили ли вы там какой-нибудь ведьмовской ритуал. Постойте на проповеди, сира Вероника, посидите за столом, а потом уже, если не будет настроения танцевать и кататься на карусели, уходите к себе. Но так, чтобы вас видели и могли подтвердить: да, валялась у себя на койке, читала чего-то там.
Я задумчиво потёрла нос. Меллер был прав, не стоило привлекать к себе внимания жриц. Ритуал мне в самом деле не помешал бы – не жуткий и кровавый, конечно, а обыкновенный, с дарами той, что вместе с луной умирает и возрождается цикл за циклом. Но даже если местные травницы что-то такое и проводили, то мне, настоящей магессе, они ни на грош не доверяли, ясное дело. Дриады тем более не допустят чужачку в священное для них место. И подарками подкидышам и калекам не заменишь ритуал благодарения, потому что нет в Волчьей Пуще ни сиротского приюта, ни богадельни для одиноких стариков и инвалидов: здешние недостаточно цивилизованные жители сами растили осиротевших племянников и даже байстрюков, сами ходили за стариками и калеками. В крайнем случае имелись ещё и сеньоры, не забывшие покуда, кто и за что платит им подати. Бесцеремонность той же баронской семьи бесила меня несказанно, но приходилось признать, что не было и быть не могло в Волчьей Пуще одиноких немощных старушек, умирающих от голода в своих разваливающихся от ветхости хибарках. Худо-бедно одеты-обуты и хотя бы ячменной кашей накормлены были все. Может быть, поэтому сюда и перебралась под конец жизни Фрида Ледышка. И осталась здесь с бывшим напарником остроухая стерва Винтерхорст.
А пока я молчала в задумчивости, сира Мадлена спросила дядю, не пора ли им ехать, потому что этак они до праздников в Озёрный не успеют, а что за радость встречать праздники в дороге? Дядюшка согласился, что пора, да вот дожди всё никак не кончаются, а мокнуть целыми днями и неприятно, и для здоровья не полезно. Даже если с тобой едет маг, который может обсушить тебя без всякого огня в камине.
