Текст книги "Отдых и восстановление (СИ)"
Автор книги: Арабелла Фигг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 31 страниц)
– Дромар говорил, – сказал Людо, словно мысли мои подслушал, – что к Равноденствию точно закончит с казармами для егерей. – Я угукнула, потому что мне Дромар тоже это говорил. – Может, ты эти две-три недели здесь будешь ночевать? Каспар точно не станет возражать.
– А сир Генрих? – хмыкнула я.
– Сир Генрих мне с самого отъезда Илоны предлагает найти девицу или вдову по вкусу. У нас с ним исключительно приятельские отношения.
– Это заметно, – заверила я.
Я взбила подушку, повозилась, устраиваясь поудобнее. Людо терпеливо ждал, пока я перестану ёрзать и вертеться, и только когда я угомонилась, поправил скомканное одеяло на нас обоих. Иногда его аккуратность до занудства раздражала даже меня, мага, вынужденного сплошь и рядом пользоваться рунами. Илона так же бесилась втихомолку? Или даже не втихомолку? Внучка Марии Рисанаторе как-никак. Я не имела чести лично знать кого-либо из этой семьи, но об их кротком нраве и бесконечном терпении слышала, конечно.
– Это уже, наверное, вся Волчья Пуща знает, – отозвался Людо, кажется, подавив зевок. – При мне какой-то молодой мужичок сказал у Фила: «Тоже, что ль, под бочок какому ни есть вдовому старику напроситься заместо кота? Сбега’ть иной порой от бабы своей, чтоб не зудела над ухом?»
– Дометёт ведь языком, – я тоже зевнула. – В самом деле позовут… заместо кота. Только не факт, что он под бочком у богатого вдовца будет лежать исключительно в качестве грелки.
Людо сдержанно фыркнул мне в ухо и обнял поверх одеяла. Правду сказать, я никак не могла понять, с чего и почему оказалась в его постели в первый раз: никогда не принимала его всерьёз как мужчину, и вот на’ тебе… Я бы, наверное, даже подумала на какой-нибудь хитрый мозголомный артефакт, да только от моей почти болезненной чувствительности к чужой магии была и несомненная польза – чужую эту магию, даже “мёртвую”, вложенную в артефакты, я чуяла с той же лёгкостью, что и аромат рыбы, полежавшей часок-другой на солнце. Впрочем, откуда бы у бездомного кондитера нашлись деньги на хитрый мозголомный артефакт? Такие игрушки очень немногим по карману. Сира Фрида могла бы оставить что-то подобное в наследство Отто, но у Людо вряд ли имелись сильные, умелые и состоятельные маги в родстве.
Разве что… именно в том и дело, что я не считала его настоящим существом мужского пола? От слишком мужественных, сильных и решительных я как раз-таки старалась держаться подальше. А Людо, пахнущий корицей и ванилью, с мягкими от сдобного теста руками, всегда спокойный и запредельно, по местным меркам, вежливый… Если бы Аларика вздумала слегка расширить свои любовные горизонты, я бы, пожалуй, примерно с теми же чувствами завела интрижку с нею – ничего не опасаясь, не считая партнёра угрозой, встречаясь исключительно для взаимного удовольствия и расслабления. Вслух я этого, ясное дело, никогда не говорила, даже не намекала, но мысли такие бродили у меня, да.
А его к тому же тянуло исключительно к стервам вроде беглой супруги или Ренаты Винтерхорст (ну, и сиры Вероники тоже, не будем скромничать). Почему – одни отродья Бездны знают. Хотел чувствовать на своём загривке сильную руку, а к мужчинам настоящего интереса не испытывал? Наверное, будь на месте сира Генриха жёсткая и властная баба, какая-нибудь вдова-регент малолетнего барона, ему бы не пришлось формально носить кольцо своего покровителя, а спать при этом с наёмницами.
И те же отродья Бездны знают, почему они поссорились с Ренатой – я лично не спрашивала. Ни его, ни её. Может быть, кстати, и не ссорились, просто Рената нашла себе любовника, более подходящего ей по возрасту. Людо, как ни крути, годился ей если не в сыновья, то в племянники точно. Хотя… если учесть четвертушку дриадской крови, ей вполне могло быть под шестьдесят, пусть и выглядела она на бодрые человеческие сорок или около того. Старовата, что ни говори, такая любовница для человеческого мужчины неполных тридцати лет. А теперь в её амантах ходил такой же, как она, отставной наёмник. Здоровенный, выше Росса на голову и вдвое шире в плечах, с соломенными волосами и прозрачными, «русалочьими» глазами уроженца Белого архипелага, с голосом, похожим на сигнальный гудок маяка в тумане, и привычкой хохотать над собственными шутками. Впрочем, над чужими тоже – чувство юмора у Хрорри было безграничное. Рената Винтерхорст, видимо, обладала весьма разнообразными вкусами, если сменила Людо на этого битюга, громко ржущего по любому поводу.
Наёмники, кстати, всё приезжали потихоньку. Кто-то выходил в отставку, кто-то отдыхал и поправлялся после ранения, а осмотревшись, порой оставался, да ещё и друзей-родных звал. У Бирюка уже весьма приличный собственный отряд набирался. В здешних лесах его бойцы, ясное дело, ориентировались куда хуже, чем местные егеря, но если не ловить разбойников, а просто защищать от них усадьбу и трактир рядом с ней – с этим они справлялись без всякой помощи барона и его людей. Они ещё за Вязами прошлой зимой присматривали, оказывается. А часть Меллер сманил в Огров Палец. Там при гранитном карьере вырос понемногу небольшой посёлок, а места’ вокруг скалы с таким очаровательным названием считались дикими и опасными даже по здешним меркам. Ну… так во всяком случае говорили – сама я там не бывала ни разу.
– Опять какую-нибудь рунную цепочку в уме составляешь? – спросил Людо. По дыханию, видимо, понял, что я не сплю.
– Нет, думаю, сколько раз уже барон пожалел о том, что впустил сюда целую толпу бывших наёмников с жёнами, любовницами, любовниками и детьми.
– Ну… местные, может, и не любят чужаков, – возразил он, – зато мы с Каспаром вдвоём платим десятины столько же, сколько целое село вроде Вязов или Старицы. Да и сир Матиас неплохой доход имеет с трактира.
– А разве фавориту наследника баронства не полагаются хоть какие-нибудь льготы? Хотя бы льготы, раз уж о содержании и речи не идёт.
– Ох, – сказал Людо с немного нервным смешком, – льготы, дарованные бароном, у которого пять раз в неделю ячменная каша на столе? Даже неловко у такого выпрашивать какие-то послабления для себя. Да в сущности… я бы и больше платил, если бы потребовали. За мной же вообще никого нет, понимаешь? Дядя в Озёрном, который так и остался подмастерьем, да тесть, который сам не рвётся в город возвращаться, чтобы глаза кому не надо не мозолить.
– Я тебя очень хорошо понимаю, – вздохнула я. – У меня, можно сказать, и того нет. Только гильдия, в которой я едва начала имя и статус зарабатывать.
– У меня тоже гильдия, – с таким же вздохом отозвался Людо, оставив на моей шее влажное горячее пятно. – В которую я кое-как пролез и в которой мне совсем не были рады. Вся надежда на сира Генриха.
– Он, в общем, неплохой человек, – признала я и даже душой не покривила при этом. В конце концов я сейчас занимаю его место в удобной свежей постели, а Людо встречается со мной совершенно открыто именно потому, что уверен: его покровитель ни слова против ему не скажет. Хотя мог бы. Ещё как.
– Очень неплохой, – согласился Росс. – Пошлите ему Девятеро всяческих благ, а главное – долгих лет. Потому что его брату я в качестве фаворита точно не понадоблюсь. Сира Клементина правда ему отказала? – неожиданно спросил он. – Сиру Кристиану?
– Нет, – я даже удивилась таким слухам. Похоже, сплетники ещё не забыли эпического отказа заезжей алхимички сиру Генриху, если решили, будто и гувернанточка-бесприданница может позволить себе что-то в духе Илоны Серпент. – Она написала отцу и покамест ждёт его ответа. Приличная же девушка, без отцовского согласия что’ она может ответить? Прикажет отец соглашаться – она примет кольцо, заставит отказаться – откажется. Это же не мы с тобой, птицы вольные, бродяжки бездомные… Кстати, – тут, каюсь, мысли мои вильнули довольно причудливым образом (наверное, краешком сознания подумалось мне о возможном баронском бастарде), – будь добр, напомни мне, чтобы я заказала Каспару новый флакон, хорошо? А то у меня зелье уже заканчивается. Как он у тебя? – чуть помедлив, спросила я, потому что когда я видела Каспара в последний раз, выглядел он откровенно неважно.
– Как обычно осенью и весной, – сумрачно ответил Людо. – И при этом терпеть не может лечиться. Хорошо, хоть у него сын теперь есть: можно давить на отцовские чувства, уговаривая соблюдать диету и принимать лекарства вовремя, а не когда Каспар – может быть – вспомнит о них. Я конечно, если что, мальчишку буду растить, как своего, но он же Серпент, а не Росс. Ему надо будет алхимии учиться, да я-то не алхимик.
– Если что, напишешь брату Каспара… у него же вроде бы есть брат?
– Есть. И дочь тоже есть, так что, скорее всего, она и приедет забирать сводного братца. Очень надеюсь, что лет этак через двадцать, не раньше.
– Вряд ли она рискнёт здесь показаться.
– Пришлёт поверенного, – с откровенной неохотой отозвался Людо. – Давай уже спать, ладно? Завтра обоим рано вставать.
Я покивала. Кроме того, что разговор о беглой жене и её правах на сводного брата был Людо неприятен, вставать действительно придётся рано, чтобы вернуться в Вязы к окончанию тамошнего завтрака. Кстати, а не согласиться ли мне на любезное предложение Людо? В доме его тестя тепло, светло, даже ванна имеется, а в россовской постели вполне комфортно и двоим. Если нелёгкая не принесёт с объездом именно сира Генриха, можно в самом деле со всеми удобствами дождаться переезда в новые казармы.
А если сира Катриона будет возражать, предложу ей самой провести ночку-другую в моей кладовке.
Я впервые ночевала в этом доме, так что порядков здешних не знала. Оказалось, что за стол тут садились когда кому удобно, а Ян, похоже, лёг сразу после ужина, зато встал вскоре после полуночи: мы с Людо проснулись ещё затемно, но к нашему подъёму уже был готов – и даже заметно остыл – сказочной пышности омлет с ветчиной и овощами. Людо, ясное дело, сразу направился посмотреть, что нужно сделать на сегодня и что из этого Ян уже поручил ученикам и работницам. А я до завтрака прошлась по кладовым и проверила, как там мои руны и заряженные Ренатой кристаллы. Руны пока что были в порядке, а вот зачарование выдыхалось как-то чересчур быстро. Двери открывали слишком часто и надолго, а продуктов закладывали больше, чем я рассчитывала? Видимо, так (угол, где раньше лежали несколько брусков масла, был теперь в четыре яруса заставлен коробами – с готовым дорогим печеньем, наверное). Впрочем, Людо сказал, что Рената по-прежнему очень охотно захаживает к нему и кристаллы заряжает, не дожидаясь, пока они отдадут всю магическую силу рунам. Я покивала, ёжась от холода и недовольно морщась от ощущения чужой магии, и мы пошли завтракать.
Завтракали мы вдвоём: Ян уже поел и вернулся на кухню, а Каспар с Теклой ещё не вставали. Видимо, Каспар засиделся в лаборатории за полночь, а Текле не давал спать ребёнок, у которого резались зубы. Но вообще, сказал Людо, и сам он, и его тесть судили исключительно по обстановке и принятым на себя обязательствам, решая, когда им работать, а когда отдыхать, и я только завистливо вздохнула. Самой решать, когда и чего ты хочешь поесть, чем заняться, когда лечь, когда встать… ох, как же редко мне это удавалось. В самом деле, что ли, купить у барона лоскуток земли размером с носовой платок? У того же Бирюка под боком, чтобы и меня охранял заодно? Завести в своей башенке порядки не как в соседней крепости, а как в доме Серпента…
Ладно, мечты мечтами, а мне следовало поесть и возвращаться в Вязы, сеньора которых никаких «когда удобно» не признавала. Исключительно «как ещё дедом было заведено». А может, и прадедом.
– У тебя Бирюк не пытался сманить Яна, пока ты его не усыновил? – спросила я, покончив с омлетом и принимаясь за слоёные пирожки.
– Не то слово, – усмехнулся Людо. – Вдвоём с Ренатой мальчишку окучивали. Но потом Генрих навязал мне учеников, и сир Матиас попросил, чтобы я взял всех желающих, а не выбирал двоих-троих. Дескать, всех, кого не заберут в замок, он с удовольствием оставит или на своей кухне, или в трактире. Я согласился учить всех, а за это он разместил их у себя, так что ко мне они приходят только работать. Двое увечных егерей, которых мне Генрих сплавил, тоже в его доме живут, кстати.
– Ну так, сколько у него места – и сколько у вас тут, – я обвела ложкой чистенькую, уютную, но тесноватую столовую. Собственно, тесноват, несмотря на размеры, оказался весь дом, потому что жилым в нём был только второй этаж, а всё остальное в качестве жилья не годилось даже для серпентовских гоблинов. Не на мешках же с мукой было укладывать что прислугу, что учеников. И не в подвале с бочками и бутылками. А чердак в здешнем климате даже для гоблинов в качестве жилья не пригоден, разве что основательно утеплить его.
– Да мы с Каспаром уже говорили, что надо бы построить кладовые за домом, – согласился Людо. Я вопросительно изогнула бровь, потому что за домом Серпента почти сразу стеной вставала отвесная скала, там только фурам развернуться места и хватало. Так что даже флигелёк размером с собачью будку для всё тех же гоблинов не воткнуть. – Гномов нанять, чтобы выровняли площадку, – пояснил Росс, – а кладовые поставить бревенчатые. Поговорю с Дромаровым кузеном, может быть, уже этой осенью получится начать.
– И почему мне кажется, что он предложит тебе просто вырубить эти кладовые в скале, как вон у соседей твоих через реку?
– Тебе это только кажется, – заверил Людо, – потому что у меня не хватит денег на такое строительство.
– Тогда Дом Морр предложит тебе контракт лет на десять.
– Тебе предлагали?
– Ну да, – я натянуто усмехнулась. – Мои долги – это, оказывается, проблема, которую несложно решить. То есть, вообще не проблема, а так… лишний пункт в контракте.
– И что ты ответила? – заинтересованно спросил Людо.
– Что я подумаю. Хорошенько подумаю, потому что такие решения ни за полчаса, ни за неделю не принимаются.
– Хм. – Он налил себе ещё чаю, но к пирожкам даже не притронулся. Наверное, он уже тихо ненавидел любую выпечку, не только сладкую. – Это такой способ вежливо сказать «нет»?
– Ну… пожалуй.
Людо, благослови его Истар, не стал меня уговаривать остаться в Волчьей Пуще. Наверное, о долгах гномам он знал побольше, чем сира Катриона, да и сир Генрих тоже. Мы ещё поболтали о всяких пустяках, потом я посмотрела в светлеющее окно и почти тут же часы в гостиной пробили половину седьмого. Пора было возвращаться в Вязы.
Дождь за ночь слегка утих, зато усилился ветер, так что мне пришлось застегнуть все пряжки на плаще и затянуть шнурок капюшона. Фонари вдоль моста раскачивались на ветру и противно скрипели, огоньки в них гасли сами собой – масла, видимо, как раз до рассвета хватало. Это Фил поручил кому-то из своих работников каждый вечер заправлять их маслом и зажигать, а сам вздыхал о том, что больно уж дорого обойдутся настоящие волшебные шары, не нарисованные на вывеске.
Вывеска, кстати, исправно сияла огоньками над нарисованным мостом, подманивая промокший, продрогший народ, точно лампа – мотыльков. А Фил так же добросовестно, как я зачаровала огоньки, обучил меня нескольким приёмам с копьём. Проку от этого, впрочем (кроме упражнений для моей спины), было немного, и я сама признавала, что ни один боевой маг, каким бы могучим он ни был, как минимум без напарника-мечника за контракт не возьмётся. Ничего, говорила я, вот после следующих Ворот Лета уеду в Горючий Камень, найду там Шака и будем мы с ним опять работать вместе. На этом месте Фил фыркал и ворчал себе под нос про долгий волос. Негромко, впрочем, ворчал и очень… м-м… абстрактно. А то у меня рука иногда так неловко вздрагивала и из навершия посоха вылетало облако очень злых, острых и обжигающе-холодных ледяных осколков. Ужасно неприятно, даже если на тебе какая-никакая броня.
А спина заживала понемногу, ей только холод очень не нравился, как и обмороженному боку. Очень хотелось бы, чтобы к весне всё прошло, но что я могла сделать сверх осторожных разминок с посохом и растираний? (Лидии я презентовала такой же «фиал Владычицы», как у Аларики – никто лучше вязовской управительницы не разминал мне спину в процессе смазывания оной вонючим жирным составом.) Оставалось только надеяться, что ещё полугода относительно спокойной жизни мне хватит на восстановление. Иначе и правда придётся наниматься к Варгам.
Под эти размышления я и дошла до уже открытых вязовских ворот. Село, ясное дело, давно проснулось, дымило печными трубами, перекликалось недовольными голосами: опять дождь, а морковь с земляным яблоком, как тут без затей обозвали имперскую новинку картофель, ещё не убраны. Да когда уже кончится эта сырость? Колдунов, наводнивших баронство, пока вроде не поминали, но мать Саманта вполне могла и подсуетиться. Вряд ли бы ей удалось организовать толпу с кольями и вилами, – не у здешнего барона – однако попортить нам крови она была более чем способна. Может, поднявшийся ветер разгонит тучи и позволит людям собрать овощи? А то как бы наша мажеская братия в самом деле не оказалась виноватой в гнилой погоде.
========== Глава вторая, в которой по-прежнему ничего толком не происходит ==========
Я дошла даже слишком быстро: в вязовской крепости завтрак ещё не закончился. Я извинилась за опоздание и налила себе чаю, чтобы согреться после прогулки под дождём. Садясь с упоительно-горячей чашкой в руках на своё место, я ждала недовольных замечаний сиры Катрионы и готовилась слегка огрызнуться, поясняя непонятливым, что после музицирования и чтения вслух могу распоряжаться собой и своим временем по своему усмотрению. В том числе и покидать крепость ради ночёвки у соседей.
Однако сира Катриона, к моему удивлению, ни слова мне не сказала, даже не покосилась неодобрительно. Мне вообще казалось, что она действительно слегка расслабилась, когда до неё дошли сплетни обо мне и Людо Россе: наконец-то ведьма нашла себе пару и на чужих консортов покушаться точно не станет? Но вообще, вот прямо сейчас, за столом, вид у неё был озабоченный, а поглядывала она всё больше на сиру Клементину, уткнувшуюся в свою тарелку и не поднимающую глаз. Заметно припухших и покрасневших, словно она всю ночь не спала да ещё и плакала при этом. Хм… Ушла я вчера поздно, все уже собирались ложиться спать – что я пропустила?
Я хотела после завтрака потихоньку расспросить Аларику, однако ко мне ещё за чаем обратился Меллер, сказав: «Сира Вероника, вы не могли бы глянуть в здешние счётные книги? Там ничего сложного, простые арифметические действия, но у меня вот совсем ни минутки лишней нет. Даже на то, чтобы проверить, правильно ли посчитаны мешки с зерном». Я легко кивнула: шла пора сбора и выплаты десятин и прочих налогов, а наниматель мой чуть ли не дотемна пропадал на стройке. С книгами по хозяйству Вязов он сидел вчера уже после ужина, замотанный и чем-то раздражённый (и даже против обыкновения не пытавшийся это скрывать – видимо, сил уже не хватало). Не удивительно, что он боялся наделать ошибок в расчётах и просил меня проверить за ним. А меня наконец перестали рвать на клочки, то упрашивая, то прямо-таки требуя заморозить очередную яму, и мне совсем было несложно посидеть часок-другой с абаком и гномским золочёным пером, залитым цветными чернилами.
Меллер и правда торопился. Из-за стола он встал, когда его супруга только сделала движение подняться, фактически опередив её. Поцеловал её куда-то за ухо (она покраснела, как девочка, и недовольно мотнула головой), сказал: «Не теряйте, буду к обеду», – и поспешно вышел из столовой, когда мы только-только повставали с мест.
– Сира Вероника, я могу вас тоже попросить кое о чём? – с заметным усилием проговорила сира Катриона, почему-то покосившись при этом на Клементину. Я заверила её, что попросить она конечно может. Что я совсем не обязательно соглашусь, я покамест промолчала. – Когда закончите с проверкой книг, не поможете нам с яблоками? Они мокрые и побитых много, на хранение их не заложить – надо почистить для варенья поскорее.
– Я не знаю, сколько времени у меня займёт проверка книг, – немного подумав (ладно уж, сама ведь буду зимой есть это варенье), сказала я. – Но как только освобожусь, с удовольствием помогу.
– Мы здесь будем, – вставила Аларика. – А то на кухне тесно и душно, а во дворе под навесом сыро и холодно.
Я покивала, а Мадлена, доедавшая пирожок с этими самыми яблоками, скорчила несчастную моську и старательно, но неумело вздохнула, явно пытаясь подражать кому-то из взрослых. Почему-то мне казалось, что её образцом для подражания была вовсе не тётушка. Кто-то из меллеровской родни в Озёрном?
В общем, со мною из столовой вышла только Клементина, а сира Катриона с племянницей и помощницей сами начали убирать со стола и снимать с него салфетки и скатерть, чтобы не пачкать их землёй и быстро рыжеющим на воздухе соком.
– Сира Вероника, – неожиданно обратилась ко мне гувернантка, – могу я задать вам очень личный вопрос?
– Да, разумеется, – удивлённо отозвалась я. – Давайте к господину Меллеру зайдём и там поговорим.
Она кивнула с несчастным видом и пошла за мной в меллеровский кабинет (вернее, просто комнату: на отдельные кабинеты и спальни даже сеньоре и её консорту в здешней крепости не хватило бы места; Меллер просто на день загораживал часть своей комнаты ширмой, пряча постель от посторонних глаз). Я первым делом убедилась, что книги, оставленные мне на проверку, высятся ровной стопкой на рабочем столе, а всё остальное необходимое для работы, как обычно, лежит там же на столе, в ящиках стола, в шкафу… Я кивнула Клементине на тот стул, который привычно занимала сама, когда пристраивалась рядом с нанимателем, чтобы произвести очередные расчёты. Она села бочком, с преувеличенной аккуратностью расправила юбку и подняла на меня тоскливый взор.
– Сир Кристиан сильно рассердился, когда вы ему отказали? – совершенно неожиданно для меня спросила она.
– Да вроде бы нет, – озадаченно ответила я. Подумала немного и подтвердила: – Разочарован был, это да. Всё-таки я довольно полезное существо, и баронская семья… ну, мужская её часть – точно… отпускать меня из Волчьей Пущи не хочет. Но чтобы прямо рассердился… С чего бы?
– А что он вам сказал?
Я добросовестно попыталась припомнить, что именно он мне сказал.
– На самом деле ни официально, ни так, попросту, он мне ничего и не предлагал, – сказала я. – Разговор у нас шёл в духе «а вот если». И когда Отто предупредил его, что меня легко могут обвинить в магическом воздействии на баронского сына, сир Кристиан признал, что это была неважная идея – сделать меня, магессу и даже не целительницу при этом, официальной фавориткой. Они вообще оба весьма порядочные и ответственные люди, сир Генрих и его брат. Бесцеремонные и самоуверенные, конечно, но вполне способные выслушать и принять разумные доводы.
– Только разумные? – с несчастной больной улыбкой уточнила Клементина. – Доводы?
– Не знаю, сира, – я чуть пожала плечами, – других приводить не пробовала. Только логичные и обоснованные. Ну, – чуть помедлив, признала я, – мне они по крайней мере кажутся таковыми, хотя кое-кто с этим не согласен.
– Мне отец приказал соглашаться, – сказала она, и глаза у неё заблестели от подступивших слёз. А мне оставалось только недоумевать, с чего она разоткровенничалась именно со мной, ведьмой, распутницей и вообще совершенно неподходящей собеседницей. Сира Катриона, ясное дело, мало годится на роль утешительницы, но есть же ещё и Аларика. – Сир Генрих написал ему, что даст за мной потом в приданое небольшой лен и, если отец позволит, сам подберёт мне жениха. Вот отец и… – не договорив, Клементина вытащила из-за манжеты платок и, сгорбившись, уткнулась в него.
– Вам настолько неприятен сир Кристиан? – деловито уточнила я. Ну да, да, бессердечная я тварь, сухая и холодная. Вечно мне надо докопаться до причин чужого горя, а не поплакать вместе с тем, кто размазывает слёзы и сопли по моему плечу. – Или вы хотели сохранить себя для мужа? Или просто не хотите отдавать первенца в семью его отца?
Клементина даже платок от лица отняла и выпрямилась, не касаясь спинки стула.
– Вы так легко обо всё этом говорите! – то ли поразилась, то ли обвинила меня она. А я опять подумала, что она руководствовалась очень странными соображениями, выбрав меня для подобного разговора.
– Простите, не очень поняла, чего от меня-то вы хотите, – сказала я, косясь на стопку амбарных книг, ожидающих проверки.
– Узнать, почему вы отказали сиру Кристиану, – она даже удивилась моей непонятливости.
– Потому что он мне ничего и не предлагал – раз. Потому что не собираюсь оставаться в Волчьей Пуще после завершения контракта – два. Потому что, состоя в Гильдии наёмников, вообще не нуждаюсь в покровительстве – три. Потому что такое покровительство создаст мне сплошные проблемы, практически ничего полезного не дав взамен – четыре… Вам какой ответ больше нравится? Выбирайте любой.
– А не потому что он любит здешнего сира-консорта, а вы для него были бы только прикрытием?
Она вытерла глаза и сидела всё так же напряжённо выпрямившись, скомкав платок в руке и глядя на меня сердито и почти с вызовом. У-у, как всё… сложно.
– Любовь эта ваша, – буркнула я, потянув к себе верхнюю из толстенных книг. – Нет, сира Клементина, я не собственница по натуре, а о ревности знаю только то, что есть такое слово. Сир Кристиан не нужен мне ни для чего и сам прекрасно это понимает. И я ему интересна исключительно как возможное полезное приобретение для баронства, не более того. Да-да, иначе он не ограничился бы единственным разговором на тему «А если бы я предложил вам колечко». Я не думаю, что он легко отступает, когда действительно чего-то хочет. Он мне показался очень целеустремлённым и настойчивым мужчиной.
Она дёрнула худым, всё ещё по-детски угловатым плечом и встала, глядя на меня, как на змею или здоровенного шмеля – опасную тварь, которую так и хочется, но боязно прибить. Прибить просто на всякий случай: вдруг ужалит? Так мне однажды объяснила свою попытку убить осу на окне одна из моих нанимательниц. Я спросила, чем ей помешало насекомое, которое само только и мечтает вылететь вон, и выслушала в ответ гневную речь о кусачих созданиях, с которыми надо начинать бороться прежде, чем они атакуют тебя. Я-то тогда поймала осу стаканом и выкинула её за окно. А сира Клементина у нас, я гляжу, тоже из тех, кто схватился бы за полотенце, а не за стакан.
– Благодарю, сира Вероника, – отчеканила Клементина. – Прошу прощения, что отняла у вас время.
– Обращайтесь, – дозволила я, и она пренебрежительно фыркнула, выходя из кабинета.
А проверка и в самом деле оказалась делом нетрудным. Сложение, сложение, сложение… всем остальным Меллер, видимо, собирался заняться уже после того, как урожай будет полностью собран и заложен на хранение. Пока что требовалось только раз за разом подкидывать новые шарики на абаке к уже полученным результатам и сверяться с записями. И кстати, зря Меллер переживал – ни одной ошибки я так и не нашла. Что тут скажешь? Торговец в Истар знает каком поколении, у него способности к счёту, хоть устному, хоть с помощью пера и абака, уже в крови должны быть.
Я управилась часа за два, прибрала за собой и вернулась в столовую, где стоял густой и крепкий яблочный дух с заметными нотками брожения. Аларика с любопытством смотрела на меня, пока я повязывала фартук и пробовала пальцем лезвие ножа, однако я покачала головой:
– Прошу прощения, но я не могу говорить о чужих делах без разрешения тех, кого они прямо касаются.
– Это вы о том, что сира Клементина ещё ни на что не согласилась, но уже ревнует? – уточнила Аларика. Ну да, чтобы она – да не знала, что творится в крепости её сеньоры? И при этом она очень сильно не любит, вот просто терпеть не может сплетниц. М-да…
Сира Катриона поморщилась. Наверное, ей замечание Аларики о ревности не понравилось. А ёрзавшая Мадлена, которой наверняка скучны были все эти взрослые глупости, спросила шёлковым голосом:
– Тётя, сира Вероника пришла ведь уже. Можно, я пойду делать уроки? Дядя сказал, что если я всё сделаю правильно и аккуратно, он позволит мне покататься на Золотинке.
– Под дождём?
– А он уже кончается. Видите, светлеет уже.
Мы дружно повернули головы к окну. Столовая-то сияла моими огоньками и в любое время суток была хорошо освещена, поэтому мы не сразу заметили, что за окном в самом деле не стало серой кисеи дождя. И хоть солнце по-прежнему пряталось за тучами, мир перестал казаться таким хмурым и неприютным, каким был с утра.
– Хорошо, иди, – разрешила сира Катриона, и Мадлена радостно ускакала.
Вряд ли ей так уж хотелось делать уроки, но из Озёрного они с дядей привезли, кроме всего прочего, трёх мулов – двух упряжных и одного, вернее, одну под седло. Это и была Золотинка, дивной красоты существо с умилительными острыми ушками подлиннее лошадиных, но всё-таки не как у осла. Местные мужички побогаче были страшно разочарованы тем, что на племя эта золотисто-рыжая красотка не годится от слова совсем, как и её упряжные братцы. Не видали в здешних краях мулов, про ослов-то знали всё больше с чужих слов. Я же к мулам была привычна, потому что в пограничном форте ездила только на них. Ну вот не разъезжали женщины на границе со степью на лошадях, только на мулах и осликах. Да, в штанах (пусть и надетых под тамошние короткие, едва за колено, платья) и в нормальном седле, но ни в коем разе не на лошади – это было непростительное нарушение правил приличия даже для магесс. Нет, какая-нибудь Саида Каргалар могла бы скакать на могучем вороном жеребце и ей вряд ли бы кто посмел сделать замечание. Однако за спиной у неё жужжал бы целый осиный рой, гневно порицая юную некромантшу за – Неизъяснимый помилуй! – мужскую скотину под седлом.
Об этом я рассказывала дамам, пока мы крошили яблоки для варенья, попутно вырезая гнилые и червивые места. Работа была мне с детства хорошо знакома, скучная и утомительная, но занимавшая только руки, а уши и языки (и мозги, у кого они есть) оставлявшая совершенно свободными. Чем мы активно и пользовались, благо служанки только приволокли корзины с мокрыми скользкими яблоками – видимо, наспех ополоснутыми из колодца или дождевой бочки, потому что мелкий древесный мусор на них кое-где налип, но вот песка, обычного для падалицы, почти не было, – однако помогать нам девушки не остались, занятые чем-то ещё. Не удивлюсь, если сира Катриона нарочно их услала, чтобы не грели уши рядом с благородными сеньорами.
– Я помню, что вы говорили о бездомных собачонках, – вздохнула Аларика. – И всё равно я вам завидую. В стольких местах побывать, столько всего увидеть.
