Текст книги "Отдых и восстановление (СИ)"
Автор книги: Арабелла Фигг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 31 страниц)
В общем, мы сидели, болтали, попивали наливку, как он и предлагал когда-то. Правда, раза два или три он вставал и уходил проведать сиру Катриону. Всё же чем хороши диагностические заклинания – даже щупать пульс больному не надо, а то некоторых легко разбудить одним прикосновением (и как же я завидую тем, кто чужих заклинаний не ощущает, пока они не причинят вред здоровью!). Наконец оба спохватились, что время – третий час ночи, и я отвела Брана в приготовленную для него гостевую, а сама устроилась в соседней, потому что тащиться в глухую ночь в казарму… да ну его, на не застеленной кровати посплю разок. Никто ещё не умирал от отсутствия постельного белья.
Встали, ясное дело, после такого поздно, и завтрак по времени больше напоминал ранний обед. Бран осмотрел сиру Катриону, что-то ему не понравилось, и он добил моё ожерелье (пустые, как только что от ювелира, кольца он вернул мне ещё вчера).
– Так, сира Катриона, – внушительно сказал он, – прописываю вам постельный режим на неделю. Строгий. Чтобы дальше, чем на горшок, от кровати не отходить, ясно? Через неделю я или сам приеду, или наставник заглянет. Вероника, если сира Катриона встанет раньше, приложи её обездвижкой, будь добра. Знаешь это заклинание? Пасс вот такой, и читаешь…
– Не надо меня обездвижкой, – буркнула сира Катриона, теорией магии не владеющая и потому купившаяся на откровенный блеф: ну какое целительское заклинание может прочесть наполовину малефик? То есть, прочесть-то может, но что из этого получится? Да мне таракана не обездвижить, не то что молодую крепкую женщину. – Неделю так неделю. Потерплю как-нибудь.
«А крепость и Вязы хоть недельку от тебя отдохнут», – мысленно хмыкнула я, пока Бран осматривал младенца. Я, кстати, тоже увидела то, о чём он вчера говорил: да, очень велика вероятность, что придётся-таки юной сире учиться справляться со своей магической силой. Интересно, и кто будет виноват в том, что у добропорядочной сиры Катрионы родилась дочь-ведьма? Консорт, который вечно тащит в дом чародеев? Вдруг это заразно?
– Если хотите, – предложила я, – могу написать господину Меллеру о рождении дочери. Бран поедет обратно и заодно завезёт письмо на почту.
Он покивал, и сира Катриона неуверенно проговорила:
– Ну, если вам не трудно… – непонятно, кого из нас имея в виду.
Мы оба заверили, что совершенно не трудно, Бран пошёл собираться, а я писать. И да, я наябедничала, что сира Катриона не хотела звать целителя, а целитель ей между тем неделю постельного режима прописал. Правда, мне показалось, что он её просто принудительно уложил отдыхать, а то ведь она до самых схваток всё суетилась по хозяйству: не выглядела она настолько больной, чтобы не отходить от кровати дальше, чем на горшок. Об этом я тоже написала, чтобы Меллер не пугался понапрасну.
И напомнила в постскриптуме, после всех положенных приветов, свою просьбу выплатить казначейству Ильфердина половину моего вознаграждения по контракту.
========== Глава пятнадцатая, в которой героиня сперва расстраивается, а потом наслаждается жизнью ==========
Неделю сира Катриона, ясное дело, не выдержала – уже на четвёртый вечер выбралась в гостиную и опять взялась за вышивание, поскольку после ужина мы по-прежнему сидели там с Аларикой и Клементиной. Приехавший назавтра Каттен отчитал её за нарушение режима, но нехотя позволил понемногу возвращаться к обычным делам, а я втихомолку вздохнула над тем, что недолгой же была моя вольная жизнь.
Вольная в том смысле, что я опять просиживала за меллеровским столом от завтрака и до ужина, и даже выгнать меня хотя бы прогуляться до Ведьминой Плотины Аларике не удавалось. Я всё ломала голову над расчётами, наживая себе мигрень и боль в затёкшей спине, и цифры мне снились уже, ползающие по исчерканным листам, как тараканы, и словно бы насмехающиеся надо мной.
И всё было зря! Извести ведро чернил, исписать гору бумаги, бронзовые пластинки, и те пустить то ли в переплавку, то ли всего лишь в полировку, почтенного стекольного мастера припрячь к осуществлению своей идеи (за счёт Дромара, правда) – и всё это для того, чтобы признать в конце концов страшно для меня обидную и унизительную вещь: я не могу зачаровать светильник так, чтобы он зажигался и гас по кодовому слову. Не управлялись руны таким манером, они могли только непрерывно тянуть магию из кристалла-накопителя до тех пор, пока он не разрядится.
Я с ненавистью посмотрела на три дивной красоты готовых светильника, стоявших на столе у Меллера: довольно яркий сливочно-желтоватый под стеклянным колпаком, украшенным резным узором; весёленький разноцветный с гроздьями подвесок; слабенький, только темноту чуть разбавить, умиротворяющий хризолитово-зелёный, усеянный хрустальными созвездиями. Столько времени, сил, недешёвых материалов – и всё коту под хвост! Хотелось то ли сесть на пол и разреветься, то ли пойти в кабак и напиться с горя. И надо же было мне лезть в это дело! Лучше бы не позорилась, недоучка несчастная.
Я смяла в сотый раз пересчитанные черновики и остервенело запихала бумажный ком в корзину под столом. Да уж, этой осенью моими стараниями растопки в крепости было в избытке. Впору Меллеру вычесть из моего жалования стоимость потраченной бумаги. Плащ мой висел на пустующем покуда втором стуле, я накинула его, взяла посох и побрела в «штаб» сдаваться.
– Ну и ладно, – сказал Дромар, выслушав мою полную самобичевания патетическую речь.
– То есть? – ошарашенно спросила я.
– Пусть горят, – пояснил он и поставил передо мной кружку чего-то вроде грога, потому что юго-западный ветер опять притащил дождевые тучи, снег раскис и я промочила ноги, а плащ под ледяным дождём стал отвратительно влажным, холодившим спину и плечи даже сквозь замшевую куртку. Видимо, даже со стороны это было заметно. – Под землёй, знаете ли, всегда темно, бесценная моя госпожа, – сказал Дромар, – так что никакой беды от постоянно горящих светильников не будет. У меня уже клянчат готовые, и целая толпа готова ждать, когда появятся новые: свет без дыма, без копоти, без запаха… без опасности пожара наконец. Я сразу предупредил, что возможно их не получится сделать такими, чтобы они зажигались и гасли по желанию владельца, но это почти никого не смутило. Да-да, я понял, что в этом ваша главная трудность, и допустил такой исход. В крайнем случае, оказалось бы, что я не прав, только и всего. Это как с долгами, знаете? Одалживайте только ту сумму, с которой заранее готовы распрощаться, и тогда возвращение долга станет для вас приятной неожиданностью.
Я помимо воли улыбнулась гномьей финансовой мудрости. Хотя тут скорее были не финансы, а отношение к жизни.
– Ну вот, – подбодрил меня Дромар, – уже улыбаетесь. А то пришли с таким лицом… я уже готов был срочно посылать кого-нибудь к господину Россу в надежде, что он-то сумеет уговорить вас не бросаться под водяное колесо. Кстати, он не надумал всё-таки строить надёжные, солидные, добротные кладовые, вырубленные в камне, вместо хлипких деревянных сараев? Которые в здешнем климате сгниют за десяток-другой лет?
– Он боится влезать в долги, и я его очень хорошо понимаю, – сумрачно ответила я.
– И напрасно.
– На нём немолодой и очень нездоровый мужчина и мальчик, которого ещё тянуть и тянуть до подмастерья. Людо боится подвести их, если не справится с взятыми на себя обязательствами.
– Даже так? – задумчиво переспросил Дромар. – Это… внушает уважение. Но теперь я знаю, как мне следует строить разговор с ним, спасибо, сира Вероника. Вы пейте, остывает же, – указал он мне на кружку. – И плащ повесьте сушиться, а то простудитесь в этом мокром сукне.
Из печки латунной змеёй выползала изгибавшаяся петлями труба, видимо, с водой из греющегося где-то в печных недрах котла, и я набросила на неё плащ. Вряд ли он успеет высохнуть, пока я пью грог, но хоть согреется, а то в нём как будто бы холоднее, чем без него.
– Интересно, – мрачно проговорила я, грея пальцы об кружку (перчатки я с расстройства забыла), – если бы я отучилась все положенные шесть лет, смогла бы я сделать так, как мне нужно, а не как получится?
– Вам совершенно не с кем посоветоваться?
Я покачала головой.
– Рунами даже на востоке мало кто всерьёз занимается, не на уровне тётушек и бабушек с оберегами для младенцев, – с тяжким вздохом сказала я. – Сложно, муторно, требует напряжённого внимания и твёрдой руки. И при этом по-настоящему сильному магу они и не нужны. Только таким, как я.
– Изготовление зачарованных предметов, как я понял, тоже не кажется большинству магов достойной работой? – уточнил Дромар.
– Да почему же? – Я хлебнула наконец грога. Ого, там вместо бренди Пламя глубин, что ли? – Очень даже кажется. Только подумайте вот над чем: сколько сто’ят такие вещи? Чтобы всерьёз заняться их изготовлением, надо жить в большом городе, где на них найдутся покупатели. Здесь, к примеру, людей, способных купить один из наших светильников, всего двое – сам Гилберт Меллер и Каспар Серпент. Правда, – хмыкнула я, – здесь есть гномы. Я как-то привыкла считать, что ваш народ не любит магию и старается избегать всего, что с нею связано, но у вас очень необычный Дом.
Ох, не знаю, из чего Дромар сварил своё согревающее снадобье, но меня не просто бросило в жар, а ещё и в голове зашумело. И ясное дело, развязало язык, хотя у меня он и так частенько опережает мозг.
– Может быть, – сказала я, расстегнув куртку и обмахиваясь полой, – вам стоит плюнуть на эти злосчастные рунные цепочки и наделать зачарованных стеклянных шаров? Пусть вон Рената своих учеников натаскивает на них: Люкс – Умбра, Люкс – Умбра, Люкс – Умбра… Изготовить небольшой столик со столешницей из любого камня, который легко полируется, вырезать в нём простенькую управляющую схему, и пусть детишки своё обучение и содержание отрабатывают. Не сейчас, конечно, а года через два-три: одиннадцатилетка вполне способен зачаровывать шарик-другой в неделю. Заодно излишки магии сбросит, чтобы посуда не билась и надоевшая каша не замерзала.
– Я поговорю с госпожой Винтерхорст об этом, – кивнул Дромар. – Однако согласитесь, что шесть или восемь тонких, лёгких, но при этом прочных металлических пластинок гораздо практичнее стеклянных шаров или тем более колб с какими-либо жидкостями.
– Ну… это так, – признала я. – И всё же я бы сделала что-то вроде канделябров, чтобы можно было зажигать один шар в качестве ночника, два или три – для обычной деятельности и все пять-шесть – для работы, требующей хорошего освещения или, скажем, в торжественных случаях.
– Ох, бесценная моя госпожа, – вздохнул Дромар, – нельзя же быть настолько непрактичной.
– Почему? – удивилась я. – Наоборот, подсказываю, как один и тот же светильник использовать для разных целей.
– И свои идеи разбрасываете совершенно бесплатно, – укорил он меня.
– Уверена, что кто-нибудь догадался бы об этом ещё быстрее, чем я.
Он осуждающе покрутил головой, но не споря больше, спросил совсем о другом:
– И как долго продержатся такие чары?
– Зависит, во-первых, от силы мага, во-вторых, от того, как часто и как подолгу зачарованные вещи используются. Но если шаром не пользоваться совсем, чары просто выдохнутся понемногу. Медленнее, разумеется, чем при использовании, но тоже разойдутся.
– Вода в кубке? – предположил он. – Или выпьют, или высохнет. – Я подтвердила, что так и есть, а Дромар уточнил: – Затхлый запах тоже может появиться?
– Если будет лежать рядом с источником гораздо более сильных чар, может и напитаться ими в конце концов. Есть вещи, которые у магов в шутку называются «самородками». Самопроизвольно возникшие артефакты… да-да, я понимаю, звучит как оксюморон, но тем не менее такие предметы существуют. И счастливые, пролежавшие век-другой рядом с мощным оберегом или в святилище, скажем, светлого божества. И наоборот. Наоборот – даже чаще. В Империи, например, вещи из проклятых домов категорически запрещены к продаже, знаете? Искатели обычно уничтожают всю обстановку, хотя впитать проклятие могло всего лишь какое-нибудь несчастное колечко, гордое и одинокое. Так проще и дешевле, чем разбираться с последствиями.
– Весьма благоразумно, – одобрил Дромар. Он помолчал, пока я допивала почти остывший грог. Потом спросил: – Моё предложение решить проблему с вашим долгом вы по-прежнему считаете неприемлемым?
Я покачала головой:
– Предпочитаю сама решать, за какие контракты браться, а кому отказывать. По договору с вашим Домом, боюсь, решать я буду исключительно в рамках «что носить» и «чем обедать».
Он ничего не ответил. То ли не хотел врать, то ли прикидывал, чем ещё может меня соблазнить. А я встала, потому что не просто пригрелась, а заметно опьянела, и меня потянуло в сон. Не стоит, заснув спьяну за его рабочим столом, портить репутацию приличному, хорошо воспитанному мужчине, пусть даже его семья считается сборищем сумасбродов. Про него и так уже болтают лишнего. Хотя, возможно, просто завидуют: закрутить романчик с чужачкой во все времена и, наверное, у всех народов было чем-то этаким… вроде особой доблести.
– Пойду, – сказала я. – Спасибо, мастер Дромар.
– За что? – удивился он.
– За поддержку, – объяснила я. – По-прежнему чувствую себя ущербной недоучкой, но недоучкой, которая хотя бы не вводит партнёра в напрасные расходы.
– Вы слишком строги к себе.
– Наверное. Но чем больше требуешь от себя сама, тем меньше остаётся на долю вышестоящих и просто доброхотов.
Плащ всё-таки немного подсох и заметно согрелся – в самый раз дойти до казармы. Надо было, пожалуй, прогуляться до трактира, что ли, чтобы разогнать хмель, но я вместо этого решила поспать спокойно, без попыток и во сне продолжать разбираться, где и в чём я ошибаюсь. Дромаров грог оказался отличным снотворным, и я просто провалилась в пустоту без образов и звуков.
И проспала, оказывается, не только ужин, но и тот самый восьмой удар дряхлых ходиков. Ко мне аж Аларика прибежала, не служанку послали узнать, что случилось, и я соврала, что простудилась, кажется. Голова ноет, и горло не болит пока, а так… першит… а в носу начинало похлюпывать, но я, видимо, пригрелась под одеялом, и стало чуть полегче.
– Ой, – обеспокоенно сказала она, щупая мне лоб, так что мне стыдно стало за своё враньё, – жара нет, наоборот, что-то вы холодная совсем. Это нехорошо, лучше бы полихорадило немножко. Я липовый цвет заварю и пришлю к вам Марту с питьём и мёдом. А завтра поглядим, может быть, целителя позвать?
– Да вот ещё, ерунда. Сира Аларика, я десятки раз простывала в дороге, а тут я в тепле и покое. Полежу денёк-другой, и всё само пройдёт.
Она в сомнении покачала головой, но спорить не стала. Всё-таки помощница сеньоры из откровенно небогатого села очень хорошо знала, как бьют по кошельку обращения к целителям. У меня-то консорта-бакалейщика не было.
В общем, мне подоткнули моё роскошное гусиное одеяло и оставили дожидаться Марту с отваром липового цвета, а та притащила не только кувшин и плошку с мёдом, а к нему ещё и лепёшки («Да разве ж можно больному человеку голодом сидеть?»), а ещё творога с брусникой («Ну вот как ваша милость с земля’ной-то летом делали, поди и с брусникой не хуже будет, а она, брусника-то, при простуде полезная…» – заткнуть Марту, наверное, не сумел бы даже барон). Я, честно говоря, не возражала ни против лепёшек с мёдом, ни против творога с ягодами. И вообще, болеть, – а тем более притворяться больной, – когда вокруг тебя бегают с кружками и ложками, подтыкают одеяло и вообще заботятся, оказалось на удивление приятно. Это ведь не лечебница, в которой ты платишь за уход – люди по собственному желанию стараются тебе помочь. Прямо трогает до щекотания в носу. И пожалуй, я в самом деле поваляюсь денёк. Устрою себе небольшой отдых вроде того, который Бран в принудительном порядке прописал сире Катрионе.
С утра, ещё толком и не рассвело, явился Людо. Честно сказать, отношения наши стали заметно прохладнее после злополучного объяснения, вернувшись к тому самому «два шага назад, пожалуйста»: мы были доброжелательны, внимательны друг к другу, легко обменивались мелкими и не очень услугами, но доверять Людо как прежде я больше не могла, а что за отношения без доверия? Я его ни в чём не упрекала, разумеется, и ничего не требовала, однако Росс не мог не понимать, что склеенная чашка новой никогда не будет. Вот только что он мог сделать? В сущности, ему в Волчьей Пуще тоже выбирать было не из кого.
– Ты как? – спросил он, сдвинув подставку для светящегося шара на самый край столика у кровати и выгружая на него из корзины кукольные кастрюльки в пинту-другую объёмом.
– Притворяюсь больной, – честно ответила я.
Людо, разумеется, не поверил и полез трогать губами мой лоб. Губы из-под ледяного дождя со снегом пополам были холодными, и я закономерно показалась Людо если не горящей в жару, то по крайней мере лежащей в небольшой лихорадке.
– Всё бы тебе шутить, – упрекнул он. – Давай-ка поешь, тут Ян специально для тебя приготовил печёнку в сливках и куриное суфле. Я, пожалуй, скоро всерьёз начну его ревновать. И Веха тоже – тот ужасно расстроился, что не умеет пока ещё даже простой микстуры от кашля смешать.
– Да нет у меня кашля!
– Да? Ну, надеюсь, что завтра-послезавтра не появится. Он ведь обычно не сразу начинается.
– Ох, – я не знала, злиться мне или смеяться, – Людо… А-а, ладно. Давай сюда печёнку, – я села, привалившись спиной к подушкам. – А к чаю что?
– Слоёные пирожки с черносливом. Я сейчас схожу на здешнюю кухню и попрошу кипятка, чтобы чай заварить. А вообще-то, Дромар спрашивал, насколько это прилично – навещать больную девицу. Он может привести с собой какую-нибудь почтенную пожилую женщину, чтобы не было лишних разговоров.
Я обречённо помотала головой. Кажется, следовало ожидать в ближайшие день-два целой вереницы обеспокоенных посетителей. Это вместо того-то, чтобы валяться, лениться и читать о влиянии политики Империи Единого Севера на рост закупочных цен в северо-восточных регионах.
Впрочем, визиты были краткими, необременительными и очень полезными: Людо натащил вкусной еды, которую я без труда могла подогреть себе магией; Дромар принёс горелку и маленький чайник: «Вернёте в любое время, хотя бы даже в начале следующего лета»; а Аларика притащила чуть ли не полуведёрный кувшин брусничного морса, потому что мне было совершенно необходимо много пить, и лучше бы кислого.
Хм. И чего это я не додумалась заболеть ещё раньше? Сразу начинаешь чувствовать себя богатой тётушкой в окружении наследников. Даже лучше, потому что тем, кто навещал меня, больную бедняжку, я нужна была живой.
========== Глава шестнадцатая, в которой героиня получает ещё одно предложение ==========
Меллер вернулся недели за три до Солнцеворота, оставив Мадлену на праздники в Озёрном. Сира Катриона поворчала, что из девчонки делают горожанку, которая потом свалит заботу о своём владении на управителя, но вообще-то женщина с тремя маленькими детьми не так уж сильно расстраивалась об отсутствии четвёртого. Да и добрые знакомые в столице графства никому никогда не мешали, а отношения, которые завелись в столь нежном возрасте, частенько продолжаются всю жизнь, окрашенные ностальгическими чувствами: «Мне от этой бестолочи никакой пользы, но мы же с детства знакомы».
А Меллер в первый же вечер вручил мне заверенное печатью Дома Ильфердин извещение о погашении части долга. Мы только-только вышли из-за стола, но он всё равно сразу же набрал воды в чайник и полез в шкаф за заваркой. Опять, видимо, собирался просидеть за счетами и накладными допоздна.
– Вы бы отдохнули хоть денёк, – сказала я, привычным щелчком разжигая горелку (Меллер перед отъездом разрешил мне брать всё, что найду в его шкафу, и я охотно попользовалась и заваркой, и марципановыми шариками к чаю – впрочем, взамен купив засахаренных орешков). – Хотя бы с дороги.
– В праздники буду отдыхать, – отмахнулся он. – Неделю подряд, за весь год.
– Вы это считаете отдыхом? – фыркнула я. – Принимать гостей, ездить в гости, делать подарки половине Волчьей Пущи… О! Кстати, о подарках. Господин Меллер, вместо подарка или в качестве него отпустите меня на недельку? Вроде бы я слышала про приют для ветеранов при обители Дочерей Аррунга. У меня тут целый сундук шерстяных чулок, платков и рукавиц набрался – я бы отвезла их в качестве пожертвования.
– Обязательно сами хотите съездить? – уточнил он. – Или доверите главе обоза, когда он двинется обратно в Озёрный?
– Сама, – вздохнула я. – Я тут уже мхом обрастаю, надо хотя бы до Захолмья съездить. Заодно проверю, как моя спина перенесёт такую поездку.
– С Феликсом посоветуйтесь сначала, – предостерёг Меллер.
– Да, конечно.
– Хорошо, – подозрительно легко согласился он. – Туда поедете с обозом, вернётесь в почтовой карете. Отработаете эту неделю после, или мне просто удержать часть оплаты?
– Отработаю, конечно, – я даже фыркнула слегка. Я не Клементина, мой контракт – не повод сбежать из дому, от заботливого отца подальше, а способ действительно заработать.
Меллер усмехнулся, достал из несгораемого шкафа толстую прошитую и опечатанную книгу и простую картонную папку с завязками.
– У меня к вам непристойное предложение, сира Вероника, – сказал он, подавая мне сперва книгу учёта выплаченного жалования, чтобы я в ней расписалась за полгода разом, а потом – папку, в которой лежали несколько листов самого официального вида бумаги с королевским гербом. Да-да, заверенные у нотариуса оригиналы моих рунных цепочек, те самые, что требовались Дромару для начала производства магических светильников.
– Вы уговорили Людо на тройничок? – с невинным видом поинтересовалась я, вынув из папки патенты, чтобы полюбоваться ими.
Меллер засмеялся.
– То есть, – уточнил он, – уговаривать, если что, нужно будет его, а ваше согласие можно считать заранее полученным?
– Как только закончится мой контракт, – подтвердила я со смешком. – Или вы готовы пересмотреть свои взгляды на отношения с наёмными работниками?
– Нет, – он даже головой помотал. – Ни в коем случае. Но что касается вашего долга и вашего контракта…
– Нет.
– Может быть, всё-таки выслушаете сперва?
– А смысл? Я и так знаю, что вы мне предложите.
– Долговой контракт на три года по завершении этого, – почти перебил Меллер. – Я подсчитал, что если выплачу ваш долг полностью сейчас, без набегающих процентов, вам вполне по силам будет расплатиться за три года, а не за пять-шесть. – Я нахмурилась, но промолчала, давая ему закончить. – Условия, правда, будут пожёстче, чем в нынешнем контракте, – предупредил он. – Для новой крепости мне понадобятся десятки ламп, и я хочу, чтобы хоть часть из них была магической. – Он указал на светильники, перекочевавшие на книжный шкаф, чтобы освободить место на столе. – Как мастер Дромар выразился, без дыма, копоти и опасности пожара. Особенно в тех местах, что будут находиться довольно глубоко под землёй… или внутри скалы, не знаю, как сказать точнее. Словом, там, где могут быть проблемы с доступом свежего воздуха.
– Если там будут проблемы с вентиляцией, – возразила я, – факелы или свечи как раз покажут это до того, как люди начнут страдать от удушья. Магическим светлякам в этом доверять нельзя.
– Ручных крыс держать, – хмыкнул Меллер. – И выпускать их вперёд. Хотя, скорее всего, я сейчас смертельно оскорбляю гномов, предположив, что в построенной ими крепости можно задохнуться в подземельях.
Я неопределённо повела плечом, поскольку никогда Под Горой не бывала, даже в рыночных залах, и ничего о подземельях гномов сказать не могла.
– Простите, что не совсем по делу, но есть ещё кое-что, господин Меллер, – сказала я. – Думаю, лучше вам узнать это сразу. Вам Феликс или Бран не говорили, что ваша дочь вполне может оказаться магом, причём довольно сильным? – Он покачал головой, но удивлённым не выглядел. Очевидно, рождались в их семье маги или жрецы поскромнее одарённые, нежели Шторм и его внучка, но зато и было их немало. Достаточно для того, чтобы всегда иметь в виду такую возможность. – И чем выше будет окружающий магический фон, тем больше вероятность, что магия в ней проснётся.
– Дриад с их благословениями считаем? – усмехнулся он. Похоже, кое-какие учебники по теории магии в его доме имелись, и он их хотя бы пролистал.
– Дриады? – я потёрла нос. – М-м… да, конечно. И ещё… сира Катриона говорила, будто Агата Голд не нашла никаких следов проклятия…
– Не так, – поправил Меллер. – Агата Голд говорила, будто проклятие сбылось, шаман может со счастливой улыбкой идти на перерождение, а остатки скоро развеются окончательно.
– На вашего сына ещё вполне может хватить, – предупредила я. – Вряд ли уже смертельно, но… Впрочем, лет до десяти ему вряд ли что грозит, орк же проклинал, а там видно будет.
Он кивнул опять же с таким видом, будто ничего нового я ему не сказала.
– Ещё лет пять-семь, – проговорил Меллер, – я непременно буду возить сюда малефиков, чтобы они приглядывали за тем, что здесь творится. Господин Стрега говорил про что-то очень неясное, но беспокоящее. Впрочем, на десяток лет, по его словам, этих хвостов вряд ли хватит. Надеюсь, что так. А если нет… – Он пожал плечами. – Уговорю супругу переименовать владение в Орланову Кручу, чтобы Ральф был владетелем совсем другого лена, не Вязов; собственно Вязы отдать Элеоноре, чтобы наследование опять шло по женской линии; а старую крепость снести, проложить на её месте широкую и светлую подъездную аллею и по обе стороны посадить… да хоть те же вязы. А дриад упросить благословить посадки. – Я озадаченно помотала головой: ничего себе! Бакалейщик, который в теории магии разбирается на зависть любой деревенской ведьме? Меллер понимающе усмехнулся. – Я ещё до рождения близнецов обращался в орден Пути, – сказал он. – Списался с троюродным, что ли, то ли братом, то ли дядей, и он мне в письмах предложил целый список мер, которые может принять не маг или жрец, а рядовой житель королевства, не знающий природы наложенного на владение супруги проклятия. Но всё равно, разумеется, спасибо за заботу и предупреждение, сира Вероника. А теперь, – он убрал в несгораемый шкаф книгу выдачи жалования и вернулся за стол, – давайте всё-таки поговорим о продолжении нашей совместной работы. Возьмём для начала два листа и напишем на одном «Хорошо», на другом «Плохо». Что у нас в плохом?
– Бесконечные попытки всех, кому не лень, устроить мою личную жизнь, – буркнула я. – Вашей супруги тоже, кстати, касается. Вы бы ей намекнули, что контракты имеют свойство заканчиваться, а искать наёмника, взявшегося, скажем, сопровождать будущего коллегу в Академию, можно очень долго.
Он нахмурился.
– Сира Вероника, – сказал он подозрительно ровным голосом, – я знаю, что вы это не всерьёз, но лучше в моём присутствии моим близким не грозите даже в шутку.
– Может быть, вашим близким просто не стоит провоцировать магов? – ядовито отозвалась я. – А то один из вязовских сеньоров пленного шамана зачем-то в своё владение приволок и схлопотал проклятие то ли на землю, то ли на кровь, то ли на имя. Однако его правнучка вместо того, чтобы сделать соответствующие выводы, мне, помеси малефика со стихийником, надоедает своими нотациями и требованиями сверх контракта. Или она остроухим стервам и горячим восточным парням боится замечания делать, а мне можно?
Меллер ничего на это не ответил, только вздохнул безнадёжно и поставил на левом листе единицу, написав рядом «Брак». Следующим пунктом он, не спрашивая меня, отметил «Сплетни и слухи». Не то чтобы они меня так тревожили, но возражать я не стала.
– Третье – это, очевидно, старшая жрица, недовольная тем, как много в Волчьей Пуще магов? – спросил Меллер.
– Пожалуй, – признала я. – Там, где я бываю проездом, я обычно не успеваю намозолить глаза служителям Храма, но за полгода на одном месте…
– Вы поэтому хотите съездить в приют? – Я неопределённо повела плечом. Не буду же я говорить приличному торговцу из приличного семейства, построившего несколько храмов, о своих настоящих верованиях. – Надо будет рассказать сестрице Аларике, – он чуть усмехнулся при этих словах, – что вы хотите сделать такое пожертвование: и ваша репутация доброй и отзывчивой женщины, хоть и чародейки, упрочится; и местные дамы, глядишь, захотят поучаствовать.
– Думаете, успеют за два-три дня? – усомнилась я. – Вряд ли ваши люди задержатся дольше: им же надо успеть до праздников домой вернуться.
– Да вон сиру Кристиану сказать, чтобы передал матушке и супруге, а те уже сами организуют сбор тёплых вещей.
– Он с вами приехал? – удивилась я: ни за обедом, ни за ужином младшего баронского сына я не видела.
– Он в Старице, завтра наверняка здесь появится. А вы не отвлекайтесь, сира Вероника, иначе мы с вами до полуночи просидим. Что у нас тут ещё плохого?
Я пожала плечами. Такого, чтобы вот прямо плохого, вроде бы не вспоминалось ничего. Так, досадные мелочи.
– Тогда пишем хорошее, – заявил Меллер. – Первое – компания людей и не совсем людей, близких по образу мыслей, с которыми можно пообщаться в своё удовольствие. Так?
– Так, – признала я. Удивительное дело, но в этой глухомани (стараниями то ли барона, то ли моего нанимателя) действительно подобралась компания людей, получивших очень неплохое образование.
– Второе – у вас есть отдельная комната, тёплая, светлая, чистая, без клопов и тараканов. – Я наклонила голову, признавая, что так и есть. Про бывшую кладовку я тоже не забыла, но сейчас-то я жила в просто королевских условиях. – Третье – у вас есть возможность покупать любые напитки и еду по своему вкусу… Или третье – это близкие отношения с мужчиной, который знает, что вам нравится?
Я недовольно мотнула головой: обсуждать с кем бы то ни было, кроме самого Людо, наши с ним отношения я не собиралась.
– Пятое – книги, – с натянутым смешком подхватила я, – шестое – возможность заниматься тем, что мне интересно, не ночью за счёт сна, а в свободное время, которое у меня таки имеется, несмотря на попытки сира Генриха исправить это досадное упущение. Ну, и ещё кое-что по мелочи, тоже так сразу и не вспомнишь. Словом, результат три к шести. И вы думаете, этого достаточно, чтобы задержаться здесь ещё на три года?
– После чего вы сможете лететь на все четыре стороны, полностью свободной от долгов, да ещё и с деньгами за рунные светильники в кармане?
– Хм.
Я всерьёз задумалась. Торчать в этой дыре ещё три года – перспектива была так себе. Особенно учитывая отношение ко мне наследника баронства. Но гарантированно расплатиться с гномами… От Меллера я всё-таки не ждала, что он за долги отправит меня в забой, как болтали о несостоятельных должниках гномьих Домов.
