Текст книги "Отдых и восстановление (СИ)"

Автор книги: Арабелла Фигг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 31 страниц)

Или это только мне так казалось? Приболотье, что ни говори, расположено куда южнее, а Волчья Пуща к тому же вскарабкалась пусть не совсем в горы, но достаточно высоко и слишком близко к ним. Да и за несколько лет, прожитых в Серебряной Лиге я наверняка разбаловалась. Это здесь чернослив и изюм – редкое и дорогое лакомство, а в академии мы их поклёвывали, таская из общей миски, пока писали рефераты или читали и вообще готовились к занятиям. И скидывались мы сразу на бумажный мешок весом в десять-двенадцать фунтов, так что сухофрукты были для нас обыденностью. Та же питьевая вода стоила гораздо дороже, чем они. Ну так не зря же нас, стихийников, зазывали в компанию то целители, то малефики: мы, заодно и тренируясь лишний раз, призывали ледышки – нам за это помогали с расчётами (малефики) или подлечивали бесконечные ожоги, оставленные на ладонях и запястьях огненными шарами (целители). Видимо, кайса и инжир слишком хорошо помнились мне, если садовая земляника сиры Аларики казалась скорее просто кислой, чем кисло-сладкой.

Садовую землянику мы и собирали с Аларикой с утра пораньше, ещё до завтрака. Облака всю ночь бродили туда-сюда, но дождь так и не собрался. Не было, впрочем, и росы на траве и листьях – день опять занимался нежаркий. Ягоды, холодные и тугие, ярко краснели на фоне старых, серых опилок, которыми Аларика засыпала грядки. Мы аккуратно срывали их и сразу раскладывали по разным туескам: самые спелые, крупные и красивые – барону, помельче и с белыми бочка’ми – жрицам, такой же коробок, но заметно поменьше – отцу Вернону, жрецу Сот Трижды Мудрейшей, а всё остальное – нам.

– Почему-то самые вкусные те, которые уже то ли слизняки, то ли улитки поглодали, – заметила я, не удержавшись и сунув в рот такую вот, уже поеденную кем-то земляничину.

– Так эти заразы сначала, наверное, всё пробуют, а едят только самое сладкое, – откликнулась Аларика и хмуро оглядела грядку, отыскивая взглядом злокозненных слизней.

– Наш садовник с вечера раскладывал старые доски, – припомнила я. – Слизняки к утру прятались под них от солнца, тут-то их, голубчиков, и хватали. Иногда просто доски уносили в курятник, там куры очень быстро и дотошно собирали угощение. Только доски нужны совсем старые, уже с трухлявинкой. Слизнякам, видимо, не нравится свежее дерево.

– Ваш дед выращивал садовую землянику?

– В наших краях очень мало лесной, болота же сплошные, – пояснила я. – А где не болота, там отвалы соляных шахт. Вишня и черешня очень плохо росли, только на насыпях. Дедов управитель обычно просто выменивал у соседей черешню на соль. Кстати, сира Аларика, я хочу кое-что проверить. Но я вам этого не говорила и отвечать буду сама, если что, хорошо? Попробую охлаждающие чары наложить на туесок для отца Вернона тоже, не только для барона.

– Проверите, заметит он их или нет?

– Заметит обязательно. Мне интересно, что он об этом скажет. Для матушки Саманты я даже стараться не буду – всё равно не оценит, так что пусть ест помятые и раскисшие. А отец Вернон кажется мне вполне разумным человеком.

Да, я опять собиралась в Волчью Пущу. Я спросила сиру Катриону про сапожника, которого мне рекомендовал Каас, и она подтвердила, что тот шьёт очень хорошую обувь. Зимние сапоги я, возможно, собиралась заказывать с очень уж большим запасом времени. Но башмаки потеплее лёгких туфелек, однако при этом покороче сапог, рассчитанных на настоящую дорожную (и тем более бездорожную) грязь, то и дело хотелось надеть уже сейчас.

И раз я ехала в Волчью Пущу, пусть и вовсе не в замок, я должна была передать подношения для сюзерена и служителей Храма. Аларика посматривала на три несчастные грядки с только-только выращенной ею из семечек земляникой так, будто у неё родных детей отнимали, но даже не бурчала про одного с лопатой и с ложками десяток. Ну да, бесполезно, это и я понимала: барон за своих людей жизнь отдать готов в любое время, но и требует взамен многого. Причём по возможности лучшего из того, что имеется у его людей. Кстати, Аларика только за семена заплатила (да и она ли – Меллер скорее уж), остальное было сплошь её работой, которая, как известно, ничего не стоит. А вот тот же Людо покупал через Меллера очень недешёвые продукты для своей выпечки. Как только не разорился, без конца посылая баронессе, её невесткам и внукам то одно, то другое? Каспар, видимо, помогал. Людо же едва успел с долгами расплатиться, ни медяка на чёрный день ещё не отложил, а тут у него на шее с комфортом устроилась половина баронской семьи. Намекнуть, что ли, сиру Генриху, чтобы немного придержал матушку? Сам Росс в жизни ничего подобного не скажет своему покровителю, а я кто? Правильно, магесса – особа наглая, хамоватая и понятия не имеющая о почтительности.

И даже за столом нанимательницы пытающаяся завести свои порядки, как наверняка чуть позже скажет здешняя кухарка. Потому что я ещё вчера попросила у Людо маленький, в две-три ложки, кулёчек очень мелко размолотого сахара, а у вязовского старосты купила фунт творога, и прямо за столом приготовила себе на завтрак блюдо почему-то до сих пор неизвестное в здешних краях. Нет, землянику – лесную, конечно, не садовую – с молоком ели и на границе людских земель. А вот на творог с размятыми ягодами и сахаром все, кроме Дромара (он, видимо, просто воспринял это как ещё один вид человеческой еды – одним больше, одним меньше), уставились так, будто я служанке вскрыла вену на запястье и нацедила крови в свой бокал.

– Матушка мне в детстве так делала, – пояснила я, густо намазав две лепёшки пахучей розовой массой. – А меня что-то на ностальгию потянуло. Попробуете?

Я поставила миску на середину стола и обвела взглядом сотрапезников. Сира Катриона покачала головой: её, видимо, мутило, потому что она тянула мелкими глотками взвар из каких-то местных, незнакомых мне ягод, а к каше даже не притронулась. А вот Аларика охотно запустила ложку в миску, одобрительно кивнула и тоже намазала творог на лепёшку. Сира Клементина неуверенно последовала её примеру. Зато сир Эммет, попробовав, просто выгреб половину оставшегося творога на свою тарелку, потеснив рисовую кашу, а остатки пододвинул Дромару.

– Очень… необычно, – сказал тот, осторожно съев пол-ложечки. – Но в самом деле вкусно. Сира Вероника, – говорили мы на местном диалекте, и обращался он ко мне, как это принято у людей юго-запада, – могу я просить вас ещё об одном зачаровании? Что-то вроде морозильного ларя, но гораздо меньше и не настолько… холодное? Я хотел бы посылать некоторые людские лакомства своей семье, но везти их придётся довольно далеко. Ещё одно серебряное кольцо с недорогим камнем вас устроит?

Я посмотрела на свои руки: бледно-голубой топаз, бледно-лиловый аметист…

– Опал, – сказала я. – Любого цвета. Такой же, как эти – пусть неяркий и непрозрачный, но без трещин, без пузырьков и прочих включений.

Он наклонил голову, показывая, что понял, и сира Клементина тихонько вздохнула. Бросив при этом на меня взгляд неприязненный и не то чтобы завистливый, а такой… недоумевающий слегка: за что тут кольца серебряные дарить? Разложила ведьма кристаллы на куске кожи, зажгла несколько свечек, стишок на непонятном языке прочитала – и за это получила украшение? Хм. А ведь Фил говорил, будто она ему рисует новую вывеску. Вот уж наверное будет потом возмущаться, что её работу испоганили колдовством.

Для меня уже закладывали двуколку, когда мою милость перехватили во дворе две молодки. Одна, побойчее, хоть и на сносях, только что за рукав меня не ухватила, пока вторая мялась в сторонке, боязливо поглядывая на ведьму.

– Вашмилсть, – выпалила первая, растряхивая кусок домотканого полотна, – вы тут Текле для полотенец цветочков с оберегами нарисовали. – Я не успела её поправить, потому что она затарахтела дальше: – А мы с золовкой их того… перевели. Не глянете ли, всё ли ладно? А то Текла жалилась, будто вы её уж больно застращали. Ни стежочка, грит, в сторону – как нарисовано, так нитку и веди. Ну, нам и боязно стало, вдруг чего не так. Бабы-дуры, какой с нас спрос?

Коляску выкатили во двор, и всё ещё прихрамывавший после падения с лошади парнишка-рекрут окликнул меня с занятной местной смесью почтительности и развязности. Я вздохнула, но не стала гонять беременную ради такого пустяка дважды и крикнула ему:

– Подожди немного.

Переведён рисунок был довольно точно – ну, насколько это позволяет сделать уголёк. Я похвалила аккуратность молодки, и ко мне бочком подобралась её золовка. Я подтвердила, что и ей можно вышивать спокойно, и мне всучили пару отбеленных на солнце суровых полотенец с мережками: «Ой, вашмилсть, у нас того добра полные сундуки, а вам, слышно, приданое надо собирать. Вот и возьмите на доброе здоровьичко». Я, узнав о том, что оказывается, собираю приданое, онемела и позволила всунуть мне в руки полотенца, которые мне в принципе не помешали бы, но которые я уж точно не ради грядущего замужества брала. Рекрут втихомолку веселился: видок у меня, похоже, был тот ещё, пока я стояла с этими полотенцами в руках. Хорошо, что проводить меня прибежала Аларика с горшочком варенья для своей тётушки. Горлышко горшка было накрыто вощёной бумагой и плотно обвязано, но мы всё равно задвинули его в самый угол грузового ящика и подпёрли коробами, чтобы не упал. Полотенца я отдала Аларике, она придирчиво осмотрела их, кивнула, признавая, что сделано неплохо, и обещала занести в мою каморочку.

И я поехала заказывать обувь и передавать подношения.

В храм Девяти я отправила егеря, чтобы не встречаться лишний раз с тамошними жрицами. И горшочек варенья для тётушки тоже всучила ему, подозревая, что сама от почтенной пожилой сеньоры раньше вечера не вырвусь. А вот отцу Вернону угощение от сиры Катрионы и её помощницы (вернее, наоборот, конечно) отдала лично. Очень уж мне хотелось посмотреть, как бывший борец с тёмной магией отреагирует на магию стихийную. Он принял холодный, несмотря на долгую неспешную поездку, туесок с ягодами и даже бровью не повёл, словно и не разило от плетёного коробка остатками моих чар.

– Передавайте сире Катрионе и сире Аларике мою благодарность, – сказал он голосом, от которого у меня мурашки пробежали по спине. О, этот бархатный баритон, глубокий и мягкий! Зажмуриться и представить себе на месте искалеченного экзорциста совсем другого мужчину… ага, и вспомнить, чем закончился наш с ним роман.

– Непременно, святой отец, – пообещала я под его слегка насмешливым взором (ясно, заметил он, как на меня подействовал его голос; спасибо, хоть промолчал).

Я откровенно сбежала к каменной бабе с пустыми равнодушными глазами, чтобы кинуть монетку в её чашу. Поговаривали, что матушка Саманта сразу невзлюбила служителя Сот, подозревая, что тот метит на её место, просто пока что осматривается и выжидает удобного момента. Так что своим послушницам настоятельница вполне могла приказать даже просто общаться с ним только в присутствии жриц, дабы пресечь попытки шпионить для соперника. Как именно обходился нестарый ещё мужчина в… м-м… личной жизни – Трижды Мудрейшая знает. А мне вполне хватило любовной драмы «Серебряный маг из семьи Почтенных и нищая беспородная слабосилка с запада». Играть в пьесе «Жрец и ведьма» у меня никакого желания не было.

Так что я подхватила оставленные у порога часовни посох и второй коробок с земляникой и направилась в замок. Передавать подношение вассала сюзерену следовало, разумеется, если руками не самого’ этого вассала, то по крайней мере кого-то, кому он может доверять. А то иной курьер вполне способен отъесть понемногу четверть посылки, заявив, что это доро’гой ягоды примялись и осели. Не удивлюсь, если рекрут, который меня сюда привёз, поможет жрицам управиться с подношением от вязовских сеньор. Больно уж мордашка у парня… кошачья. Надеюсь, горшок для тётушки Аларика завязала слишком плотно, чтобы удалось залезть и в него.

Сира Аделаида выглядела чем-то очень недовольной, но за подношение поблагодарила. Вернее, велела передать её благодарность «милым девочкам». И предложила остаться на обед.

– Я бы с удовольствием, сира, – вежливо соврала я, – но мне нужно заказать обувь на осень и зиму, а после этого успеть вернуться в Вязы: я и так на целый день заняла двуколку, а она самой сире Катрионе очень нужна.

И я попыталась удрать, но нарвалась на Отто, с кислым видом тащившегося за помощником здешнего управляющего, как же его?.. Ларс, что ли. А, нет! Ланс, Ланс Саккар, какая-то дальняя родня Меллерам, если сплетники не врут. Совсем ещё молодой, не моложе ли меня, но весьма прыткий вьюнош.

Оба, увидев меня, страшно обрадовались, отчего я совсем затосковала.

– Сира Вероника! – Саккар впился в моё запястье голодным комаром, но голос у него прямо патокой тёк. – Вас нам просто сама Канн послала!

– Она меня забыла спросить, – буркнула я, выдёргивая руку из неожиданно сильных, цепких пальцев парня, тяжёлой работой вроде бы никогда не занимавшегося.

– Рона! – Отто молитвенно сложил руки. – Спасай недоучку! Ты же такая милая, добрая и отзывчивая.

– Вероника! – рявкнула я. С детства ненавидела попытки назвать меня как-нибудь покороче. – Ещё раз сократишь моё имя, нарисую под кроватью руну холода и запитаю на тебя.

– А вы правда так умеете? – неожиданно заинтересовался Саккар.

– А как, по-вашему, западным дикарям приходилось огрызаться на местных деток, которые и сильнее, и опытнее, не говоря уже о том, что они-то у себя дома? Только делать ответные гадости, причём очень аккуратно и по возможности не оставляя следов.

Он хмыкнул, что-то такое прикинул про себя и сказал уже нормальным человеческим голосом:

– Я в кои-то веки убедил её милость баронессу привести в порядок кладовые. По-настоящему привести в порядок – вынести из них всё, окурить серой, стены побелить известью, хорошенько проветрить и просушить.

– И зачаровать на холод, – кивнула я.

– О чарах – это уже пришлось самого сира Георга просить, – хмыкнул Саккар. – Сиру Аделаиду и так всё устраивает. Только вот молоко опять прокисло (не иначе малефик с Нижних Бродов порчу навёл!), а окорок начал попахивать тухлятиной, так что пришлось его срочно мелко нарезать, промыть с уксусом и пережарить с чесноком.

Я сдержанно фыркнула. Нет, со мной местные дамы разговоров о хозяйстве не заводили, это Аларика бурчала, что сира Аделаида, видать, невесток себе под стать подбирала – таких же бестолковых. А я подумала: не зря ведь Елена Ферр приезжает проведать законного супруга всего дважды в год, хотя дети у неё давно выросли и сир Ламебрт вроде бы имеет полное право требовать совместного проживания. Наверное, так же, как Ланс Саккар, побилась головой об стену, но в отличие от него, плюнула и теперь только помогает баронству выплатить законный минимум налогов. Ну, и может быть, привозит рулон-другой своего сукна в качестве отступных: сомневаюсь, что оно по карману баронской семье, сами бы они вряд ли его покупали.

У Саккара плюнуть не получится. Разве что отказаться от места. Только непохоже, чтобы он собирался это делать. Видимо, парень умеет добиваться своего, если допёк-таки баронессу и вырвал у неё разрешение аж серой кладовые окурить (не у Каспара ли покупали – откуда ещё здесь взяться молотой сере?).

– А плесень там, наверное, цвела и колосилась? – Я, в общем, даже и не спрашивала. Мы, бедные родственницы, не ползали конечно со скребками, обдирая стены от пушистой зеленоватой дряни, на это служанки были. Но перебирать продукты на «почистить сверху, и на наш конец стола ещё сойдёт», «это прислуге» и «а это только свиньям» случалось не раз и не два. Саккар покивал в ответ на мой то ли вопрос, то ли утверждение, и я спросила: – Вы с гномами не советовались, как избавиться от сырости в подземельях?

– А как же, – невесело усмехнулся он. – Как только они приехали осматривать место под имение сира Матиаса.

– И что они говорят?

– Что надо сносить замок и строить новый. Но сначала проверить уровень грунтовых вод.

– Понятно.

А что ещё тут скажешь? Гномы и так людей считают никудышными строителями, а если люди ещё и в самом деле ошиблись с местом для постройки… если, конечно, было из чего выбирать. Когда Ульфрик Одноглазый пришёл сюда, вряд ли у него было много времени на то, чтобы определиться с местом для укреплений. Наверняка просто расчистили площадку, расположенную повыше, но при этом недалеко от воды, а потом уже не хватало ни сил, ни денег строить что-то взамен.

– Так вы поможете? – спросил Саккар, а Отто сделал щенячьи глазки.

Не то чтобы я не могла ему отказать, но почти все книги по магии, какие имеются в Волчьей Пуще, принадлежат Отто. Мало ли что мне ещё понадобится? Да и просто видела я у него несколько томов, которые неплохо было бы прочесть. А если я ему откажу, у меня потом совести не хватит о чём-то его просить.

– Мне нужно заказать обувь, – вздохнула я. – И сире Катрионе в самом деле нужна её двуколка, ей Феликс запретил ездить верхом. Ладно… – Я прикинула, сколько времени у меня займут насущные дела и обратилась к Отто: – Я схожу к сапожнику, потом пообедаю в трактире и отошлю моего конвоира назад. Но ты сам повезёшь меня обратно в Вязы и сам будешь с сирой Катрионой объясняться, где и почему я пропадала два-три дня вместо того, чтобы вернуться к вечеру.

========== Глава восемнадцатая, в которой героиня вывихивает мозг и подаёт сыну барона неплохую идею ==========

Погреба замка попахивали серным дымом, и запах этот не могла перебить даже свежая побелка. Двери в них стояли распахнутыми настежь, но известковый раствор на стене до конца ещё не просох. Ну да, подземелья же, воздух застаивается, а солнца вообще нет. Придётся сушить заклинаниями… Я вздохнула и потеребила только недавно заряженное полностью ожерелье: кажется, сегодня я не просто распотрошу его, а выжму досуха.

– Я вообще не уверена, что здешние стены стоит расписывать рунами, – сказала я, осторожно потрогав влажную побелку. – Известь либо потихоньку осыплется и оботрётся, либо отсыреет и начнёт отваливаться кусками.

– И ничего не сделать? – спросил Саккар. Вернее, просто Ланс: с Отто они были на ты, так что и я понемногу перешла на обращение по имени, пусть и на вы.

– Распорядитесь, пожалуйста, приготовить восемь… да, восемь коротких, но широких досок, – я показала руками приблизительные размеры. – Лучше что-нибудь хвойное, чтобы меньше боялось влаги. Отполировать до блеска, пропитать горячим маслом, положить на ночь куда-нибудь в тёплое место, чтобы к утру точно просохло. И я не вижу здесь оправ для кристаллов, – заметила я, продолжая оглядываться в пустом и гулком помещении, из которого даже лари и стеллажи убрали. Масляные лампы светили не особенно ярко, но светлые от побелки стены немного спасали положение. По крайней мере света хватало, чтобы непросохший раствор заметно отличался от уже сухой извести, темнея в углах и возле пола.

– Их установят в таких, – Ланс пощёлкал пальцами, подбирая слово, – держателях на треногах, чтобы и стены не долбить, и переносить в случае нужды можно было.

– Понятно, – пробормотала я. – Что ж, давайте я начну, что ли. Раньше начнём, раньше закончим. Только пошлите кого-нибудь к Брауну. Мне будет нужно много сладкого, чтобы восстановиться.

– Уже, – хмыкнул он. – Отто сам решил наведаться в пекарню, потому видно и запаздывает… Я вам мешаю?

– Да нет, нисколько. Но это будет не слишком приятно – дышать горячим известковым паром. Лучше всё-таки выйдите в коридор.

Ланс послушался доброго совета, и я погнала волну горячего воздуха от дверей по часовой стрелке, обходя помещение по периметру. С дороги я толком не отдыхала, стихия была не моя – мне уже на первую кладовку пришлось разрядить серьги.

– Я тебе заказал медовиков со сливочной начинкой, – сказал Отто, входя и хмуро оглядывая каменный мешок, пусть и побеленный. Наверное, представил, как выложится, высушивая извёстку в соседней кладовой. А их подготовили для нас аж четыре, и те, что предполагались под бакалею и овощи, были весьма просторнее вот этих двух, под мясо и молоко. Правда, у больших имелись под потолком узкие окошки, забранные решётками от крыс, кошек и прочей живности, поэтому там было посвежее и посуше – только по углам пройтись. – Браун никогда не забывает потоптаться по городскому задаваке, – наябедничал Отто, – а сам потихоньку вынюхивает, что там Людо продаёт дриадам. Помадку вон сливочную начал варить, творожники с ягодами печь… Спрашивал, кстати, не зайдёшь ли ты к нему перед отъездом.

– Зайти могу, но вряд ли у меня сил хватит хотя бы на сосульку для его внука, – проворчала я. – Впрочем, сомневаюсь, что уеду даже послезавтра.

– Я тоже, – хмыкнул он. И неожиданно спросил: – А почему сладкое? Стихийникам же мяса нужно поесть. Или печёнки. Я вот, когда потрачусь, в одиночку могу курицу умять или фунт-полтора жареного мяса.

– Я тебе это напомню об этом, когда Браун пришлёт внука с медовиками, – пообещала я. Что бы там ни требовалось нормальным стихийным магам для скорейшего восстановления, но и в прошлый раз, и в позапрошлый Отто не отставал от меня и от целителей в деле истребления сладких пирожков. – Ланс, – я повернулась к помощнику управителя, – мне нужны мерная лента или складная линейка.

– Размеры помещений я вам и так скажу, – возразил он.

– Прекрасно, меньше мороки.

– А от крыс и жучков можете заговорить?

Я помолчала, прикидывая, что отвечать.

– Могу, – неохотно признала я. – Но это откровенно тёмная магия. Зовите отца Вернона, чтобы проконтролировал и подтвердил: да, это всего только чары против вредителей, а не попытка сквасить сливки и напустить гниль на новые лари. Впрочем, с матерью Самантой скандал гарантирован в любом случае.

– Тогда я сначала спрошу разрешения у сира Георга, – вздохнул Ланс. – Баронесса точно не позволит пользоваться злобным тёмным колдовством даже ради спасения муки от моли.

Барон смотрел на вещи шире, чем его жена и невестки. Я так понимаю, в хозяйственные дела он не лез, у него своих имелось в избытке. Однако когда Ланс заговорил с ним о том, что можно заклясть кладовые от вредителей, сир Георг легко согласился и на тёмную магию, и на присутствие отца Вернона. Я подумала о том, что баронесса ещё припомнит это нахальному сопляку (э-э… я Саккара имею в виду, если что). Да и отца Вернона она, кажется, тоже не жаловала, как и мать Саманта. Именно за его чрезмерное для жреца здравомыслие, полагаю.

Честно сказать, меня всё это занимало постольку-поскольку. Сир Георг – хозяин этих земель, ему и отвечать за всё, что творится в его баронстве. Мне хватало своих забот. Отто ведь в любой момент могли сдёрнуть в разъезд, в форт на Гремучей, в погоню за бандитами, да мало ли куда ещё, и выкладываться до мигрени ему определённо не стоило. Поэтому я предоставила ему пройтись по тем кладовым, что побольше, но посуше. Сама я занялась меньшими – куда более влажными и, несмотря на размеры, потребовавшими куда большего вложения магических сил. Да ещё потом немного поправила за Отто, довольно небрежно выполнившим свою часть работы. В результате, как я и предполагала, камешки в ожерелье тоже были разряжены, а я при этом ещё даже не занялась собственно зачарованием, просто подготовила кладовые для него!

Ладно, всё равно сегодняшний вечер я собиралась посвятить только расчётам. А Ланс, откровенно подлизываясь, приказал нажарить для нас с Отто гусиной печёнки и сам заплатил за медовики, доставленные Брауном-самым-младшим. Так что мы с Отто вдвоём засели в его комнате с целой сковородой жареной печени, бутылкой отличной наливки и тарелкой медовиков. Я ровно ничего не имела бы против компании Феликса и Брана, но Феликс ещё не вернулся из крепости у Нижних Бродов, а Бран, оказывается, уехал сдавать экзамен на магистра третьей ступени.

– Надо будет сделать пожертвование Сот, – сказала я. – Настоящее, не пару медяков. И ругать его каждый день с утра пораньше, раз мы не знаем, когда именно он будет защищаться.

– И что, правда помогает?

– Ну, не повредит точно.

Мы оба рассмеялись, я откинулась на спинку стула и, нарисовав вилкой в воздухе замысловатую фигуру, провыла низким стонущим голосом:

– О великий дух несправедливости, хаоса и беззакония, будь милостив к своему верному адепту! Пошли ему ничем не заслуженный успех, вознагради его сверх всякого разумения, ибо только тот достоин гордого звания мюрида, кто пьянствовал и распутничал в то время, когда скучные ханжи чахли в библиотеках.

– Это тот самый ритуал призыва, который полагалось проводить накануне экзаменов?

– Сира Фрида рассказывала?

– Она. – Отто помрачнел, вздохнул. Потом собравшись тряхнул головой и сказал: – Мне её очень не хватает. Просто по-человечески, а не затем, чтобы объяснила что-то непонятное. Спросить и наёмников можно. Правда, наёмники сегодня здесь, а завтра где-нибудь в Белых Увалах… – Немного помолчав, он добавил: – У меня такое чувство, что барон по-настоящему только нам с Каттеном доверяет, мы-то никуда не денемся.

Надо было промолчать, конечно, но я, видимо, слишком много выпила вишнёвки и не удержала свой не в меру длинный и скорый язык.

– Доверял бы – потребовал бы для тебя титула. Он же имеет право обращаться к королю напрямую, а земли’ тут у вас на дюжину новых вассалов хватит и ещё останется. Но ему, очевидно, не хочется давать тебе право на законных основаниях носить наследство наставницы. Мало ли, вдруг удерёшь белый свет посмотреть, себя показать? А так приходится выбирать: или амулеты и накопители, или возможность уехать куда-нибудь подальше, чем… всё забываю, где тут у вас ярмарки проводятся… В Захолмье вроде бы?

Отто промолчал. Только мрачно зыркнул на меня, но ни словом не возразил. Не удивлюсь, если похожие мысли и в его голову забредали, невзирая на его верноподданнические чувства. Ну вот кто меня за язык тянул? Расстроила только парня.

– Извини, – сказала я. – Не удержалась.

– Ладно, – через силу отмахнулся он. – Забыли. Что они тебе не нравятся, я понял, ещё когда ты сира Кристиана отшила, толком не дослушав. Сыновья барона не нравятся, я имею в виду.

– Я не сказала бы, что они мне так уж не нравятся, – возразила я. – Не забывай, я в таком же захолустном замке росла и на кузенов насмотрелась досыта. Ваши сюзерены гораздо приличнее себя ведут. Просто я не хочу быть чьим-то лекарством от скуки. И редкой забавной зверушкой быть не хочу тем более. Если сиру Кристиану нужна фаворитка с которой можно не только об урожае капусты поболтать, вон пусть к сире Клементине подкатывает. Глядишь, девушка утешится с младшим братом, раз уж старший в упор не замечает её долгих тоскливых взоров… Сир Кристиан, вас не учили стучать, прежде чем войти? Мало ли чем заняты мужчина и женщина, не состоящие в законном браке, но оставшиеся наедине?

Сир Кристиан вошёл, даже не глянув по сторонам, из чего я заключила, что у Отто он бывал не так уж редко. И что отношения у них довольно свободные: Отто, завидев баронского сына, встал было – но только для того, чтобы свой стул с мягкой спинкой и подушкой под задницей уступить благородному сеньору, а сам тут же вытащил из-под стола табурет и уселся на него. Сир Кристиан сел на его прежнее место, прямо напротив меня и уставился в упор. Неужели всё ещё наделся меня смутить или подавить, наивный? Я училась и служила в стране, где меня могли проклясть и изувечить, и никому бы за это ничего не было. Ладно, виновника пожурили бы слегка, а мне сунули в зубы небольшие отступные, чтобы не орала, не раздражала добрых людей своими воплями. Бесцеремонному, но честному и в общем законопослушному сыну пограничного барона просто нечем было меня припугнуть. А пытаться показать мне, кто в доме хозяин… Пф-ф, идите с кошкой в гляделки поиграйте – авось сумеете убедить наглую пушистую заразу, что это ваш дом, а не её.

– Да я сначала постоял немного, – усмехнулся сир Кристиан, о мыслях моих, понятно, не догадывавшийся. – Подслушал часть вашей беседы, уж простите. Как раз вот хотел убедиться, что я точно не вломлюсь не вовремя. Про сиру Клементину мысль, кстати, интересная. Я в Вязах давно не бывал, привык считать её почти ребёнком, а она меж тем уже совершеннолетняя. Года через полтора-два подарить ей хуторок какой-нибудь и замуж выдать с таким приданым.

– Если только она захочет здесь остаться, – ядовито уточнила я.

– Я могу сразу поставить её мужу условие, что сира Клементина будет время от времени захаживать к старицкому гончару и расписывать ему горшки и миски, – поразил меня внезапным здравомыслием сир Кристиан. – Просто в качестве развлечения, не для заработка. Думаете, откажется? Сира Клементина, конечно, а не кто-нибудь из наших младших-безземельных?

– Младшему-безземельному может не понравиться, что его жена вместо того, чтобы огурцы мариновать, малюет какие-то цветочки-ягодки.

– Ну, так я же сам выберу ей супруга, я-то наших людей с самого рождения знаю.

Я, чуть помедлив, пожала плечами. С сирой Клементиной мы виделись всё больше за обеденным столом да после ужина в гостиной. Я её, в сущности, и не знала толком. Ну, магов она боится и не любит, как и положено приличной девице, а любовными романами зачитывается за полночь. Так подобных девиц двенадцать на дюжину.

– Если вы действительно хотите посоветоваться, – сказала я, – в Вязах есть сира Аларика, которая охотно расскажет вам всё, что думает об этом. А я что? Только и гожусь, чтобы делать расчёты, писать руны да зачаровывать кристаллы и колбы.

– Всего-навсего, – поддакнул, ухмыляясь, сир Кристиан.

– Кстати, о расчётах, – спохватилась я. – Мы тут болтаем, а время идёт. Простите, господа, я вас покину. Сир Кристиан, я могу занять библиотеку? В трактире слишком шумно.

– А вы опять остановились в трактире? – с заметным неудовольствием спросил он.

– Конечно. Я же наёмница, мне любой трактир как дом родной.

– Тебе чем-нибудь помочь? – спросил Отто.

Я театрально заломила бровь:

– Прости, что ты сказал? Ты предлагаешь помочь мне?

– Ну, – у него хватило совести покраснеть, – я могу выполнить какие-нибудь несложные расчёты, чтобы тебе время не тратить на ерунду вроде объёма помещений.

Я фыркнула: было бы на что там время тратить!

– Отдыхай, дорогой, – сладким голосом сказала я. – Восстанавливайся. Я составлю рунные цепочки, но напитывать их будешь ты, так что ешь печёнку, пей наливку, выспись как следует… Кстати, знаешь, как мужчина-маг может быстро и качественно восстановить силы?

Судя по полыхнувшим ушам, Отто знал. Зато вместо него спросил сир Кристиан:

– Как?

– Качественный секс в принимающей позиции, – шёлковым голосом пояснила я. Не стоило предлагать такое деревенскому парню, пусть и учила его настоящая магесса? Но мне хотелось немножко проучить его, чтобы не зарывался: смотри-ка ты, помочь он мне предлагает! Свалил на меня собственные обязанности – и пытается изобразить рыцаря в сияющих латах. Спускать попытки влезть ко мне на шею я никому не собиралась, даже владельцу единственной магической библиотеки на месяц пути в любую сторону. – Сир Кристиан, не поможете своему боевому магу?