Текст книги "Отдых и восстановление (СИ)"

Автор книги: Арабелла Фигг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 31 страниц)

– Сколько вы мне даёте времени на раздумья?

– Ну… давайте до Излома зимы решайтесь уже, что ли, – сказал он, подталкивая ко мне листы с перечнями недостатков и достоинств моего проживания в Волчьей Пуще. – О процентах, набегающих на ваш долг, вы’ мне говорили, не я вам.

Я скомкала бумагу и привычно кинула её под стол, в пока ещё пустую корзину.

– Хорошо, – сказала я, вставая из-за стола, – я постараюсь определиться побыстрее. Вы, я смотрю, что-то новое привезли? – Я кивнула на шкаф, в котором книги уже лежали поверх плотных рядов и даже стопкой наверху. – Что посоветуете для вашей супруги?

– Посмотрите «И развалины замка в приданое», – ответил он, немного поразмыслив. – Это не мистика, а мелодрама, но такая… с претензией на реалистичность. Лиссе во всяком случае понравилось. Некий богатый, но незнатный мужчина сватает живущую у родственников отца девушку-сиротку, потому что по материнской линии она дальняя, но вполне законная наследница практически выморочного имения. Роман имперский, однако по словам Лиссы, неплохо переведён, а я её вкусу доверяю безоговорочно.

Я отыскала «Развалины» в стопке книг, лежащей на шкафу, раскрыла томик и пробежала глазами начало:

Шёл второй месяц с Начала Года – дня, когда Луна и Солнце делят сутки ровно пополам. Секундус, если официально; черёмушень, если попросту. И был черёмушень в лучших своих традициях полон небесной синевы и солнечного сияния – и ледяного ветра, пробирающего до костей даже в толстой вязаной фуфайке.

Впрочем, Генриетта ветра почти не замечала, хотя по аллейке, ведущей от ворот к парадному крыльцу, он, по-разбойничьи посвистывая, то и дело переметал поперёк старых, выщербленных плит песчаные струйки или с сухим шуршанием волок прошлогодние листья. Просто когда тащишь за собой вдоль подъездной дорожки поочерёдно ящик с рассадой, ведро перепревшего навоза и ведро с водой, можно неплохо согреться даже на таком ветру.

Нет-нет, злые жадные родственники вовсе не заставляли бедную сиротку отрабатывать кусок хлеба и обноски кузин. Правду сказать, тётя была ещё и недовольна тем, что племянница мужа от проталин и до предзимних заморозков копается в земле, как, Создатель прости, крестьянка какая-то. Цветы вдоль дорожки и у крыльца тёте, впрочем, нравились, поэтому ворчать она ворчала, но не запрещала Генриетте «ковыряться» в своё удовольствие. Дядя же вообще вспоминал о дочери покойного брата, как ей казалось, когда она мозолила ему глаза больше получаса кряду. Да и вообще… делом же занята, не в окошко пялится вместе с ленивыми служанками и не глупые романы читает.

Так что она кидала в выкопанную сторожем лунку совок навоза, аккуратно брала из ящика очередной росток вместе с комком перегноя, опускала в ямку, подсыпала землёй и поливала. Затем передвигала свои вёдра-ящики дальше и высаживала следующий кустик. Не замёрзнешь при всём желании. Наоборот, взмокла даже слегка.

Ну… Аларика точно должна оценить. Да и сиру Катриону тема наверняка заинтересует, хотя инициатива их с Меллером брака вроде бы исходила именно от неё, а не от честолюбивых бакалейщиков.

– Давайте попробуем, – решила я и пошла к дамам, наверняка меня уже потерявшим.

***

До завтрака я выгребла из сундука всё, что там лежало, покидала обратно необходимый минимум, а остальное сгребла в выпрошенный у сиры Катрионы с вечера мешок. Получилось больше половины, и мне пришлось звать одного из ветеранов, отправленных сиром Генрихом в новую казарму, чтобы топить печи, зажигать-гасить лампы, чинить то и это по мелочи, и вообще присматривать за порядком (Меллер поворчал про шайку бездельников, посаженных ему на шею, но возражать всерьёз вряд ли пытался). Совсем не старый ещё, крепкий мужичок, разве что с изувеченной, почти негнущейся левой рукой, легко и ловко подхватил правой, здоровой, мешок объёмный, но не особенно тяжёлый, закинул его на плечо и понёс к стоящим пока что порожняком фурам. От монетки за труды он, ясное дело, даже не подумал отказываться.

А сира Катриона за завтраком сказала, что тоже могла бы кое-что послать. Домотканого полотна несколько штук, скажем.

– Зря вы только книгу начали читать, сира Вероника, – вздохнула Аларика. – Когда теперь узнаем, что там дальше?

– Может быть, сира Клементина меня заменит? – я обернулась к безработной пока что гувернантке, цедившей брусничный морс и тоскливо посматривавшей на пшеничную кашу. Она мне не ответила, но не из неприязни, я думаю, а просто потому, что её мутило.

– В самом деле, – подхватила Аларика, – сира Клементина, вечером вам ведь полегче – почитаете? А вообще, яблок ешьте побольше, я только яблоками и спасалась. И маслинами ещё. Братец, вы же привезли маслины?

– Конечно, сестрица. – У меня было чувство, будто Аларика Меллера забавляет. И что относится он к ней действительно как к кузине, немножко неотёсанной и бестолковой, но милой и вообще привычной. Для которой ни маслин, ни сахара, ни бархата на праздничное платье не жалко.

– Вы с обозом поедете? – спросила меж тем сира Катриона, управившись с кашей и смешивая творог с мелко нарезанным яблоком – моё «южанское» лакомство, я смотрю, многим пришлось по вкусу.

– Наверное, мне придётся выехать раньше, – я посмотрела на Дромара, с интересом наблюдающего за действиями вязовской сеньоры: кажется, он был не против попробовать творог и с яблоками, не только с ягодами (из которых, правда, осталась уже одна брусника… впрочем, можно подкинуть сире Катрионе идею с сушёной вишней или просто с вареньем). – Мастер Дромар, когда поедем к нотариусу?

– Завтра, если у вас нет никаких срочных дел, – чуть подумав, ответил он. – Выехать с самого утра, и тогда к ночи, возможно, удастся вернуться.

– Вряд ли, – возразила сира Катриона. – Лучше переночевать в замке или в трактире, а обратно выезжать опять с утра.

Дромар нахмурился, но подумав, кивнул. Наверное, прикинул, какие должен будет оставить распоряжения.

Меллер, на удивление, был молчалив. Он, по-моему, кроме этого «Конечно, сестрица», больше ничего и не говорил, и вообще выглядел то ли полубольным, то ли просто вконец замотанным. Я подумала, что этак он сляжет на неделю-другую, стоит ему только чуть помёрзнуть. Впрочем, поболеть немножко ему бы точно не мешало, только ведь он и в постель потащит ворох бумаг. Как-то бы намекнуть ему, что у него трое родных детей и племянница, и всех четверых ещё растить и растить. А с тем объёмом работы, что тащит он, сире Катрионе в жизни не управиться – ни знаний, ни умений не хватит. Пусть побережёт себя, что ли. Кто ещё предложит мне контракт на таких выгодных условиях?

– Мне, очевидно, надо сразу брать вещи в дорогу, – сказала я, ни к кому конкретно не обращаясь. – Не вижу смысла возвращаться в Вязы, проще в Волчьей Пуще дождаться обоза.

Меллер только рассеянно кивнул. Сира Катриона с откровенной неохотой подтвердила, что так и есть, и попросила только подновить все мои огоньки, а то к Ренате обращаться лишний раз… Светляки мои легко продержались бы и две, и три недели, но я не стала спорить, а прошлась после завтрака везде, где у меня горели магические огни. Ещё надо было уложить сак в дорогу, ещё надо было предупредить Людо, что я уеду на недельку-полторы…

И какая-то мысль мелькала у меня, когда я перебирала листы со своими рунными цепочками, но Дромар, разглядывавший их из-за моего плеча, спросил меня, возьму я наличными или меня устроит вексель, и мысль ускользнула. А было ведь что-то такое простое и очевидное – именно потому я и упустила это из виду.

Ладно, может быть, вспомню сама. А если нет… Я же продаю свои патенты Дромару, вот пусть у него голова и болит.

========== Глава семнадцатая, в которой героиня грешит не только незаконными заработками, но и сводничеством ==========

Гуго Кулак, оказывается, выклянчил у Елены Ферр несколько пузырьков с красителями для шерсти. Не знаю, чем расплачивался с богатой суконщицей деревенский скорняк, но тратить присланные ему красители Гуго не торопился. Не много всё же имелось в Волчьей Пуще людей, кому по карману были бы крашеные шкурки, а на себя расходовать очень недешёвую красочку ему, видимо, жадность мешала. Я же, перебрав лоскутки-образцы, зачарованно ткнула пальцем в ярко-синий и уже к Белой дороге стала обладательницей дивного полушубка – мягкого, тёплого, с воротником и манжетами из пуховой козы, эффектно белевшими на васильковом фоне. Сидел полушубок на мне не сказать чтобы безупречно, зато под него в случае нужды можно было надеть ещё и толстую фуфайку, не только две рубашки, нижнюю и суконную либо саржевую (или просто поправиться к зиме ещё фунтов на пять-шесть – я, застёгивая куртку, каждый раз убеждалась, что слишком спокойная жизнь мне определённо не пошла на пользу… или, наоборот, пошла – как посмотреть).

Кстати, жулик Гуго, стребовав с меня стоимость полноценного окрашивания, сам воспользовался тем же раствором ещё разок – судя по тому, что его единственная внучка разгуливала по селу в заячьей шубке, заставлявшей других девиц скрежетать зубами от зависти. Пусть мех и был, в отличие от моих овчин, бледно-голубого цвета, но ведь и такого ни у кого больше не имелось ни сейчас, ни в перспективе! Здесь даже ферровскую крашеную пряжу покупали немногие, да и те – очень экономно, только чтобы разбавить разноцветными узорами тёмный или желтоватый фон вязаного полотна.

А мне жаль стало занашивать новенький нарядный полушубок по фурам и трактирам, и вместо него я надела всё ту же мою проклёпанную куртку, – хоть и подумывала уже, кому бы её продать или на что бы обменять, – поверх неё накинув плащ из волчьего меха, крытого местным… пледом, что ли. То есть, жители Волчьей Пущи эту пёструю шерстяную ткань пледом не называли, конечно. Её даже вытканными узорами не украшали, просто на основу пускали шерсть одного цвета, тёмно-бурую, скажем, а уток был белым или рыжеватым, а то и поочерёдно тем и другим. Тряпочка получалась почти нарядной, а главное – плотной и тёплой, как пледы северных имперских провинций. Гуго, поворчав про нездешние придумки, скроил мне из неё и отороченную мехом пелерину на имперский манер, и просторный, чтобы даже на суконную шапочку можно было накинуть, капюшон, утеплив его росомахой, шерстинки которой не индевеют от дыхания на морозе.

Ещё мне пришлось срочно шить тёплые штаны, потому что снега здесь выпадало много, а мести подолом сугробы я не имела ни малейшего желания. Стоило только представить, как я лезу в шарабан или двуколку, не только поскальзываясь на обледеневшей подножке, но и путаясь в длинной юбке, облепленной снегом понизу… да ну его, я лучше ещё немного побуду распущенной и совершенно бесстыдной особой, раз за разом скандализирующей местное общество. Впрочем, на зимние штаны здесь вроде бы смотрели немного снисходительнее. Слишком уж многие местные девушки сами добывали белок себе на шубку и тетеревов семье на обед, а по заснеженному лесу в длинной юбке не побродишь тем более.

И вся эта благодать, включая новые меховые сапоги, не стоила мне ни гроша. Не считая моей работы, ясное дело, но кто её считает? Ямы, погреба, кладовки… Гуго, к слову, не боясь гнева матушки Саманты, за работу и материал потребовал зачарованный стеклянный шар, а то глаза уже не те, пожаловался он, и шить ему, особенно зимой, приходится чуть ли не на ощупь. Я отдала ему свой шар, подумав, что надо попросить у Дромара каких-нибудь недорогих полупрозрачных камней про запас, можно даже необработанных. А ещё вспомнила, во что мне в прошлый раз обошлась зимняя экипировка… Хм… Когда мне понадобится новая, надо будет просто взять подобный контракт в глуши и так же одеться с головы до ног практически бесплатно.

В общем, тепло одетая почти во всё новое, я сидела в шарабане и ждала, когда Дромар закончит раздавать указания своему кузену и троим гномам, которые были у него кем-то вроде десятников, как я понимаю. Сак, приготовленный в дорогу до Захолмья, лежал на среднем сиденье, а на коленях я держала папку с патентами на рунные цепочки. Меллер, кстати, нанимал в Озёрном какого-то художника, который тщательно скопировал руны, а вот вместо карандашной штриховки мастерски изобразил именно разноцветное сияние. То-то работодатель мой удержал с меня сумму, от которой я ненадолго онемела: он, видимо, кроме расходов на собственно патенты посчитал ещё и затраты на обработку моих чертежей рукой профессионала. Денег было жаль, конечно, но в таком виде смотрелись рунные цепочки как-то… убедительнее, что ли. Сразу становилось понятно, за что я требую с гнома тоже весьма немалые деньги.

Правила шарабаном Аларика, ехавшая посетить храм, а с нею напросилась и Клементина, которая везла подношение жрицам к празднику – собственноручно расписанные тарелки и кружки. Так что они сели впереди, а мы с почтенным гномом устроились на заднем сиденье, к счастью, достаточно просторном, чтобы вместе со мной там поместился и плотный, кряжистый подгорный житель с его достойными зависти плечами (особенно если учесть, что одеты мы оба были по-зимнему и потому места занимали куда больше, чем даже месяц-другой назад).

А ещё когда мы уже собрались трогаться, сир Кристиан передумал ехать верхом, забрался в шарабан и улёгся на среднее сиденье, поджав ноги и пристроив мой сак под голову. Как он, с его-то ростом, собирался потом вставать, одни отродья Бездны знают. Но он укрылся плащом и уснул, благо ширины сиденья хватало даже отнюдь не субтильному мужчине: приехал он вчера очень поздно, – я уже закончила читать очередную главу «Развалин» и собиралась идти спать, – ночевал точно не в казарме, а за завтраком вид у него был хмурый и помятый. И кажется, я догадываюсь, почему он, оставшись у фаворитки, совершенно не выспался. Наверняка у них с Клементиной полночи шли те самые выяснения отношений, которые гораздо хуже открытой ссоры.

Впрочем… не моё дело. Он сам предложил ей колечко, сам и расхлёбывает теперь.

И не знаю, о чём говорили помощница вязовской сеньоры с гувернанткой, а мы с Дромаром обсуждали наши светильники, понятно. Вернее, он спрашивал, сколько кристаллов для ламп и ночников я смогу зачаровать без вреда своему здоровью.

– Один-два в день, если не будет никаких более срочных дел, – подумав, сказала я. – Мало, я знаю. Предложите Ренате Винтерхорст подзаработать, мастер Дромар: она же наверняка всё ещё должна Ильфердину за свою долю в усадьбе. С её силой и опытом, она пять-шесть штук зачарует не в неделю, а в день.

– Она настолько сильнее вас? – недоверчиво спросил он.

– Сильнее и опытнее, – подтвердила я. – Я против неё как мышь против кошки.

– И тем не менее, выиграли поединок.

– Отчасти она меня просто недооценила, а это всегда опасно. Отчасти я выиграла потому, что воспользовалась заклинанием магической школы, в которой Рената плохо разбирается. В Срединных землях маги редко противостоят другим магам, мастер Дромар. Мы не привыкли всерьёз опасаться друг друга. У нас хватает других недоброжелателей.

Он кивнул и рассеянно поправил медвежью шкуру, которой мы закутали ноги (одной на двоих, потому что одну подстелил под себя сир Кристиан и просто потому, что так было теплее; гном даже не спросил, удобно ли это и не повредит ли моей репутации: где приличия – и где лёгкий, но с кусачим восточным ветром морозец?). Снежинки летели мелкие и редкие, так что мы даже не опускали кожаные шторы, солнце бледным диском просвечивало сквозь облака, деревья вдоль дороги красовались в кружевных палантинах, и я с чего-то вдруг подумала, что за целое лето так ни разу в здешний лес и не выбралась, дочь травницы называется. И если всё-таки останусь, то потребую у Меллера хотя бы два-три дня настоящего отдыха. Как там называли озерцо, куда местные мальчишки бегают рыбачить? Миска? Плошка? Что-то такое… кухонное. Прогуляться хотя бы до него и пожить там, в лесочке у озера, денёк-другой в хорошую погоду.

– По поводу этих кристаллов, из которых руны будут тянуть магию, – проговорил меж тем Дромар, закончив подтыкать шкуру с левого бока, чтобы под неё не задувало: ветер как раз налетал короткими злыми порывами преимущественно с той стороны.

– Да?

– Если они будут лежать в стальном ящике, они дольше будут сохранять свои свойства?

– В общем… да. – Я, чуть помешкав, покивала, потому что именно такая мысль мелькала было и у меня, но я отвлеклась и тут же забыла про настолько простой способ погасить светильник. – Не вечно, разумеется, а…

– Как кубок, накрытый крышкой?

Я рассмеялась. Негромко, чтобы не разбудить сира Кристиана.

– Пожалуй, так, – сказала я.

– И если вынуть кристалл из светильника и убрать его, к примеру, в несгораемый шкаф, то руны перестанут тратить его магический заряд?

– Теоретически – должны, – не очень уверенно ответила я. – А на практике можно проверить в первой же партии.

– Обязательно, – подтвердил Дромар.

– Но погаснет светильник не сразу, – предупредила я. – На какое-то небольшое время остатков магии ему должно хватить. Ненадолго, не больше часа.

– Я учту это.

Снег заровнял кочки и колдобины, экипаж мягко покачивался на рессорах, левый бок мне грел Дромар, а ноги – медвежья шкура, и я подумала, что надо бы и теперь, не дожидаясь будущего лета, выбираться временами хоть куда-нибудь. Сколько можно сидеть за расчётами и чертежами? Успею ещё ссутулиться, окончательно растолстеть и испортить зрение. Когда Меллер соберётся к Огрову Пальцу, например, надо будет напроситься с ним. Уже после праздников, ясное дело.

– Господин Стрега пытался расспрашивать меня о вас, – сказал Дромар неожиданно.

– Лоренцо? – удивилась я, невольно отметив это «пытался».

– Да. Я был несказанно изумлён тем, что сведения о сестре по гильдии он собирает по настолько далёким от неё источникам.

– Ох, каковы бы ни были условия нового контракта, – вздохнула я, – надо мне всё же уезжать отсюда.

– Или взять у моего отца лен и попросить его найти вам жениха из младших сыновей, – пробурчал сир Кристиан из-под своего плаща. – Тогда остальные претенденты сами отстанут.

– А вы спите себе, спите, – неодобрительно сказала я. – Нечего подслушивать. Вдруг я в любви мастеру Дромару объясняюсь?

Лицо Дромара выше бороды и без того раскраснелось от холодного ветра, но тут он просто полыхнул.

– Сира Вероника! – только и сказал он, но сколько же в этих двух словах было упрёка, обиды и смущения… и интереса?

– Прошу прощения, – повинилась я. – Кстати, мастер Дромар, вы женаты? А то я и вправду испорчу вам отношения с супругой своими дурацкими шуточками.

– Я вдовец, моя бесценная госпожа.

– О… простите.

– За что? Вашей вины в том уж точно нет. Наши женщины умирают в родах куда чаще, чем вы. – Он задумчиво покачал головой. – Я первое время Наверху не переставал ужасаться тому, как человеческие жёны до последнего хлопочут по хозяйству, а то и работают в поле. Если бы мы относились к своим женщинам с таким же пренебрежением, наш народ давно бы исчез из этого мира.

– Наши тоже мрут только так. – Сир Кристиан с кряхтением сел, попытался вытянуть ноги и болезненно зашипел. – Даже маги-целители не всех могут спасти.

Я кивнула: про Аларику Феликс говорил, что первые два дня после рождения Вениамина он всё ждал кровотечения или горячки – чудо, что обошлось. А про сиру Луизу – что между первым и вторым ребёнком ей необходим перерыв в три-четыре года как минимум. Я так понимаю, ей крупно повезло, что в Волчьей Пуще есть опытный целитель и даже есть алхимик, способный сварить контрацептивное зелье, не то быть бы и младшему баронышу вдовцом, не только вязовскому маршалу. Не мудрено, что сир Кристиан так обрадовался будущему бастарду: ещё вопрос, чем закончится возможная вторая беременность законной супруги. Если сира Луиза вообще рискнёт рожать во второй раз – она может сослаться на целителя, и я думаю, Феликс охотно поддержит её: ему ведь, если что, придётся спасать её или ребёнка, или даже обоих.

Клементине, кстати, Бран уверенно обещал сына (четверть крови у парня как-никак дриадская, и определял он такие вещи быстрее и надёжнее, чем его наставник), так что у баронского внука будут два кузена, раз уж с родными братьями не получилось. И возможно, будущий барон Волчьей Пущи решит, что и граф, и Храм вполне обойдутся без его детей-племянников. В крайнем случае одна из дочерей станет служить Девяти, но ясное дело, не нищей бесправной послушницей, пусть даже способностей жреческих Девятеро ей не отмерили…

Впрочем, всё это опять же не моё дело. Нет, каким заманчивым бы ни было предложение Меллера, надо уезжать отсюда. А то слишком привыкну, обленюсь и решу, что вон та ступенька каскада вполне годится под мою башенку – чуть повыше сторожевой, и поэтому в безопасности, но и без докуки в виде егерей и их обслуги.

Мы с Дромаром сняли по комнате в почти пустующем пока что трактире (не удивлюсь, если Аларика, сдав Клементину на руки покровителю, сбежит из замка ко мне), пообедали, отогрелись, отдохнули и направились к нотариусу. Мэтр Корнелиус недоверчиво перебрал листы с закорючками рун и сиянием нарисованных огней, но отказать нам причин не имел, так что мы составили и подписали договор о купле-продаже. Дромар с видом «Ну, наконец-то!» забрал чертежи, а я взяла вексель на основную сумму и кошелёк серебра на текущие расходы. Подумав, что на эти деньги надо будет к праздникам накупить в Захолмье мелких подарков для всех подряд, от вязовской сеньоры до прислуги в её крепости. Кстати, формочки для сахарных фигурок по шаблонам сиры Клементины были уже готовы, но они сразу же отправились к Людо на кухню. Он заказал гномам сделать ему по тем же глиняным статуэткам формы и для печенья, так что не придётся жителям Вязов и Ведьминой Плотины гадать, можно ли всё это есть без опаски – я к этому как бы и вовсе не имею отношения. Что там Дромар говорил о моей непрактичности? В смысле, готовности раздавать идеи бесплатно?

В общем, мы закончили с формальностями, Дромар вернулся в трактир, собираясь побездельничать денёк, раз уже выдалась такая возможность, а я сходила в часовню Сот и пожертвовала Трижды Мудрейшей десятую часть от той суммы, что получила наличными (про вексель отцу Вернону знать было совершенно необязательно, по моему скромному мнению). Денег было жаль, но спокойствие стоило дороже, а ещё мою мелочную душонку грела злорадная мысль о том, как будет негодовать матушка Саманта. Ведь завидную, по местным меркам, кучку серебра получил её подлый соперник – при том, что мне, ведьме проклятой, святая мать никаких претензий и предъявить-то не могла. Какая Девяти богам разница, кто из их служителей получил подношение?

Я подозвала послушницу, менявшую свечи, чтобы она была свидетельницей, и девица, приоткрыв рот, недоверчиво проследила за тем, как я пересчитала монеты, отложила десятую часть в чашу для пожертвований, а остальное ссыпала обратно в кошелёк. Надо сказать, девушка вообще не выглядела достойной служительницей Трижды Мудрейшей, и я непочтительно подумала, что она, скорее всего, просто сбежала из гадючника храма Девяти в место поспокойнее. А уж чья статуя там стоит… Да хоть Хартемгарбес!

Словом, свой долг какой-никакой прихожанки я исполнила и в храм уже не пошла. А вот в замок прогулялась: библиотека замковая мною и до половины ещё изучена не была. И тем более, нам с Отто обоим было выгодно продолжать приятельские отношения. Поговаривали, что он нашёл какую-то девицу со слабеньким магическим даром и что один из баронских вассалов вроде как соглашался признать её своей дочерью (причём, если верить сплетникам, там и признавать было нечего, потому что девица выглядела родной, а не единокровной сестрой дочери законной). Останемся приятелями, а не разбежимся, полаявшись – этак любители почесать языки поневоле признают, что я просто пошутила про консорта. Потом ещё сделаю молодым на свадьбу какой-нибудь полезный и ценный подарок, и можно будет об этой истории больше не думать вообще.

Размышляя таким образом, я развесила по библиотеке гроздья светляков и всласть порылась на полках. Но разумеется, никто мне не дал спокойно посидеть часок-другой со сборником ледяных чар.

– Про девицу речь, а девица навстречь, – сказал Лоренцо, входя. – Только о тебе с бароном говорили.

– О чём? – подозрительно спросила я, нехотя откладывая книгу.

– Хочу тебе предложить рожать для меня наследника. – Лицо у меня, видимо, вытянулось или перекосилось, потому что Лоренцо гнусно ухмыльнулся. – Что, поверила? – фыркнул он. – Вот прямо все мужики в здешней глухомани ни есть, ни спать не могут – все тебя хотят.

– Кто говорит про всех? – возразила я. – Один постоянный любовник и то ли двое, то ли трое младших сыновей, которые скорее согласятся жениться на ведьме, чем вступить в бесплодный брак. Тем более, что к подобным бракам в здешних краях даже благородные сеньоры относятся примерно так же, как крестьяне или мастеровые: чего только люди не выдумают, лишь бы добро не делить!

– Ладно, шутки в сторону. – Лоренцо со сдержанным любопытством взял отложенную мною книгу, бегло глянул на заглавие и, дёрнув плечом, вернул на место. Я так понимаю, в стихийных чарах он был настолько же талантлив, насколько Рената – в тёмных. – Ты вроде с местными гномами делишки какие-то крутишь? – спросил он.

– Пятнадцать процентов, – с ответной ухмылочкой отозвалась я.

– Это за что пятнадцать? – возмутился он.

– Обычная ставка посредника.

– Да сейчас же! Это обычная ставка настоящего агента, а за то, что ты сведёшь меня с коротышками, я тебе дам переписать мои старые конспекты.

– Годится, – быстро сказала я, даже не спрашивая, что за конспекты и сколько их. – Со мной как раз сегодня приехал гном, который ведёт строительство новой крепости в Вязах, но у него весьма обширные и разносторонние интересы.

– Дромар Азуилкартушерандс? – небрежно уточнил Лоренцо и даже ни разу не запнулся, выговаривая этот кошмар. А я кое-как придержала отвисшую челюсть: у гномов есть фамилии, а мне даже в голову не приходило спросить об этом Дромара? – Я пытался с ним поговорить, но он, видно, как-то не так меня понял, потому что заявил, будто он страшно занят и вообще знает тебя недостаточно хорошо, чтобы удовлетворить моё любопытство.

– Он не хочет, чтобы я выходила замуж, – неохотно пояснила я. – Лишние сложности для него.

– А я тут при чём?

– Видимо, он решил, будто у вас есть какие-то виды на меня.

– Пф-ф, – сказал Лоренцо. – Я взял у здешнего барона разрешение построиться рядом с фортом у брода, но жениться?.. Смазливая молодая вдовица или девка-перестарок, чтобы вела хозяйство и спала со мной, меня более чем устроит.

– Хорошо, – я нехотя поднялась из скрипучего, заметно расшатанного кресла и вернула книгу на полку. Всё равно в сборнике не было ничего для меня нового. – Идёмте, пока нас принудительно не осчастливили ужином за баронским столом.

– Ячменной кашей на жареном сале и сидром из червивой падалицы, – покривившись, подхватил Лоренцо. – Кстати, передай мои нижайшие извинения старому змею и его зятю, а? Был неправ, наговорил лишнего, и всё такое.

– А вот думать надо было, кому хамите, – мстительно заметила я.

– Знаю, – сказал он недовольно. – Но меня старая бритая сучка покусала, а она, похоже, заразная, вот я и сорвался. Так что я напишу, а ты передашь, когда вернёшься.

Я чуть пожала плечами. Если Лоренцо в самом деле покусала матушка Саманта, его это отчасти извиняет – но только отчасти.

– Хорошо, передам, – сказала я. – Но обещать, сами понимаете, я ничего не могу.

Не знаю, удалось ли бы Лоренцо уболтать Дромара, заведи он разговор в вязовской крепости, посреди строительной суеты, а не в почти безлюдном трактире, где гному нечем было толком занять себя до завтрашнего утра. Подгорный народ славен упрямством и подозрительностью, но мне Дромар, кажется, начинал понемногу доверять – во всяком случае мои попытки объяснить действия Лоренцо Стреги не матримониальным интересом ко мне, а деловым мне вроде бы удались. А Лоренцо, сделав, как я понимаю, над собой невероятное усилие, придержал свой ядовитый язык и говорил коротко, сухо и исключительно по делу, несмотря на взятый тут же в трактире кувшин ежевичной наливки.

– Нет, – сказал Дромар в ответ на предложение малефика снабдить всех желающих оберегами, – амулеты вряд ли кого-то всерьёз заинтересуют. От кого нам защищаться под землёй? – Я тут же подумала о тех, кто работает не под землёй, но не стала лезть в чужой разговор со своими замечаниями. – Однако мы уже говорили с сирой Вероникой, – продолжил Дромар, – о заряженных – просто заряженных, ведь так? – кристаллах. Сира Вероника предлагала мне обратиться к госпоже Винтерхорст, но если вы тоже возьмётесь за это дело, я не откажусь и от вашей помощи.

– Заряженные кристаллы?

Я объяснила про светильники с рунными цепочками, питаемые заряженными «сырой» магией кристаллами. Лоренцо слушал с неподдельным интересом и только в конце выдал уже прямо-таки убивавшую меня фразу:

– Зима, какого огра ты берёшься за контракты с сопровождением? Это же явно не твоё.

Дромар опасливо посмотрел на меня, – вернее, на то, как покрылась инеем кружка с наливкой в моей руке, – и сказал, обращаясь к Лоренцо:

– Э-э… господин Стрега, я бы посоветовал вам быть осторожнее в высказываниях. Я, видите ли, своими глазами наблюдал, насколько сильно бесценная госпожа Вероника не любит тех, кто вмешивается в её дела. Вас, если я правильно понял, в отличие от госпожи Винтерхорст, тёмной магией не удивишь, но насколько вы защищены от магии стихийной?..

========== Глава восемнадцатая, в которой героиня вспоминает, каково это – быть просто наёмницей ==========

Доставить Серпенту письмо Лоренцо Стреги «с реверансами и падениями ниц» совершенно неожиданно взялся Дромар. Он, разумеется, мог передать послание гораздо быстрее, чем я, ещё даже не уезжавшая в Захолмье, и согласие Лоренцо на посредничество гнома было мне вполне понятно. А вот зачем это понадобилось Дромару? Хотел воспользоваться письмом как поводом пообщаться с алхимиком и убедить-таки его построить «приличные склады, а не дощатые сараи»? А то и перенести перегонные кубы из подвала в надёжные каменные – и стоящие отдельно от жилого дома – помещения, чтобы развернуться с производством бренди всерьёз? Трактир, имение Бирюка, толпа наёмников – покупатели на приличную выпивку нашлись бы гораздо ближе, чем в Озёрном. И в любых количествах, на какие только достало бы сырья.

Ладно, сами разберутся. Мне хватило того, что Лоренцо, честно выполняя обещание, прислал какого-то парнишку со стопкой облезлых, пожелтевших тетрадей, и два дня в ожидании меллеровского обоза я провела с немалой пользой для себя, делая обширные выписки из лекций по ритуалам и по особенностям школы малефицизма. Ещё там были альджебр и мукабала, – их будущим тёмным магам преподавали куда серьёзнее, чем тупым стихийникам, – но мне всё это было давно и хорошо знакомо. Я же на расчётную и начертательную часть образования налегала самостоятельно, расплачиваясь с однокурсниками-малефиками… ясное дело, вовсе не собой, умной и красивой, а чистым льдом: жителям Срединных земель, особенно родного Приболотья, в это сложно поверить, однако в сытой, благополучной и благоустроенной Серебряной Лиге питьевая вода стоит очень, очень дорого. Она и магам обходится ценой немалых усилий, потому что в тамошнем воздухе влаги не особенно много, а мы же не творим лёд заклинаниями – мы извлекаем для него водяной пар из воздуха. Тёмные коллеги это отлично понимали и наши ледяные стрелы и копья ценили достаточно высоко. По крайней мере мне ни разу не пришлось выслушивать отказ на просьбу помочь мне разобраться с решением систем уравнений или построить вектор силового потока.