Текст книги "Стратегия обмана. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Антонина Ванина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 48 страниц)

   От сказанного ему самому становилось грустно. Во все века грехи курии оставались неизменными, вот только со временем приобретали новое воплощение. Если в былые века папы и их племянники роскошествовали за счёт подношений и труда жителей папской области, то теперь роль ватиканского казначея взял на себя епископ Марцинкус, бесконтрольно распоряжаясь пожертвованиями католиков со всего мира с целью банальной наживы и мошенничества.

   Изменилось только одно. Былые папы если и были закоренелыми грешниками, то не пытались изменить каноны веры себе под стать. Последние два понтифика по сравнению с Родриго Борджиа хоть и кажутся кроткими ангелами, но посягнули на основы веры – не для себя и не для паствы, но для обмирщенных людей.

   Незаметно прошёл месяц. Как бы отец Матео не старался найти под землей потайной вход в башню Никола V, ничего из этого не вышло, даже Фантина о таковом ничего не знала. Видимо его не было вовсе и финансовые секреты епископа Марцинкуса оставались под надежным запором.

   В самом начале августа из Кастель-Гондольфо пришла скорбная весть – от сердечного приступа скончался папа. В Ватикан спешно возвращались сановники всех рангов, предстояла подготовка к похоронам и конклаву.

   Прощание с Павлом VI прошло сдержанно и официозно. Отец Матео заметил лишь то, что против христианского обычая на его катафалке не было распятия. Что это – нарушение обряда или последняя воля папы? Если так, то отец Матео ничему не удивлялся – папа, приведший в жизнь решения богопротивного Второго Ватиканского Собора, уже давно отрёкся от истинной веры и даже в смерти не захотел выглядеть христианином.

   Накануне отец Матео спускался в подземелья Ватикана, чтобы найти Фантину и предупредить, что на днях под собором появится новая гробница. Гипогеянка встретила эту весть с кровавыми слезами. Отец Матео провел под землёй час, утешая её:

   – Ты же знаешь, все смертные люди рано или поздно умирают. Ему было восемьдесят лет, это почтенный возраст. Он был папой пятнадцать лет, а это немалый срок.

   – А мог бы быть больше, – всхлипывала она, – сколько ещё благих дел он успел бы совершить во благо вер...

   Отца Матео едва заметно передернуло, когда он представил, как Павел VI ещё лет пятнадцать раскачивает Церковь своими реформами. Но Фантине этого не объяснить, она свято верила, что на всех пап сходит Святой Дух и только им они руководствуются, когда принимают судьбоносные для Церкви решения. К слову, о Втором Ватиканском Соборе она ничего не знала, равно как и о Первом. Поднимись она сейчас на поверхность и зайди в любую римскую церковь на мессу, отцу Матео сложно было бы представить, как двухсотлетняя гипогеянка отреагирует на укороченное таинство без коленопреклонений, многих некогда обязательных молитв, на алтарь, больше похожий на обеденный стол, и священника, что стоит спиной к алтарю. Если бы она только увидела всё это, может быть, сейчас не плакала в некрополе об ещё не погребенном папе, а молилась о спасении его души из пекла?

   Отец Матео взял с Фантины обещание, что в ближайшие дни, пока саркофаг с Павлом VI не опустят в грот, она не будет сюда приходить, дабы не быть случайно обнаруженной кардиналами, которых наверняка до смерти перепугает своим видом. Ещё он взял с неё обещание следить, чтоб в эти дни посторонние гипогеянцы не приходили сюда, и Фантина с охотой пообещала, что выполнит его наказ.

   Как только саркофаг с телом Павла VI упокоился в гроте, в Ватикане и вокруг него тут же забурлило движение и суета. К собору Святого Петра съезжались журналисты и паломники со всего мира. По площади уже ходила небольшая группа людей с транспарантом "Изберите католического папу". Что и скрывать, отец Матео хотел того же, но разговор за чашкой чая с кардиналом Оттавиани быстро перечеркнул все его надежды на лучшее.

   – Нет, возврата назад не будет, – подозрительно спокойно произнёс кардинал, – традиционного папу избрать будет некому.

   – Из-за отстранения от конклава пятнадцати кардиналов? – уточнил отец Матео.

   – Да, главным образом из-за этого. Это ведь папа Павел VI придумал правило, что кардинал старше восьмидесяти лет участвовать в конклаве не может. Сколько я, кардинал Конфалоньери и прочие не пытались бороться с этой глупостью, но ничего не получилось. Видимо папа счел, что в восемьдесят лет на кардинала во время конклава ещё может сойти Святой Дух и вдохновить его на правильный выбор, а вот в восемьдесят один – никак нет. А ведь ему самому в следующем месяце исполнился бы восемьдесят один год.

   Отец Матео задумался и произнёс:

   – Но сейчас курией руководит Священная коллегия кардиналов. Вы можете вновь поднять вопрос об ограничении по возрасту на общей конгрегации.

   – Поднимали, – махнул рукой Оттавиани, – "Молодые" тут же единодушно высказались, что решений покойного менять не намерены. Зато вопрос во сколько раз складывать избирательный бюллетень на конклаве – один или два – они обсуждали горячо и больше часа. Так что нет, отец Матео, перемен не будет, эти люди впитали в себя все веяния обновленческого собора и традиционного папу точно не выберут, он им не нужен. Им нужен послушный папа

   – В каком смысле "послушный"? – недоуменно спросил Мурсиа.

   – Чтобы он был не из курии, а из провинции, чтобы не знал здешней кухни и веяний. Таким папой будет легко управлять и подсказывать ему нужные решения. Папа будет представать перед публикой, а всем заправлять – статс-секретарь. Вот в чём расчёт.

   – И вы думаете, конклав будет голосовать, исходя из этих соображений?

   – Вероятно. Куриальные кардиналы уже ведут соответствующие беседы с провинциальными. Идут разговоры, что новый папа должен прийти из "третьего мира". Кардинал Пиньедоли уже агитирует за кардинала Гантэна.

   – Того, что из Бенина? – не поверил своим ушам, ибо прекрасно знал, что Пиньедоли и сам был бы не прочь примерить папскую тиару, а вот кандидатура чернокожего кардинала была и вправду в новинку.

   – Да. Тот самый. Но вряд ли из этого что-то выйдет. Гантэну всего шестьдесят восемь лет, слишком молод для папства.

   – В последний раз папа-неитальянец занимал престол больше четырёх веков назад, – в задумчивости заметил отец Матео, – и продлилось его папство около года.

   – Да, Адриан VI из Голландии, – подтвердил кардинал Оттавиани. – Говорят, он был честнейшим и одаренным человеком.

   Отец Матео с грустью произнес:

   – В 1522 году он написал такие близкие нашему времени слова: "На протяжении многих лет возле Святого Престола творились деяния, вызывающие отвращение. Тем, что свято, злоупотребляли, обряды и таинства нарушались, и все меняется лишь к худшему. Поэтому не приходится удивляться, что зараза распространилась от верхов к священникам, от папы к иерархам. Мы все, прелаты и весь клир, сбились с пути истинного... Посему от нашего имени дайте обещание, что со всем своим усердием мы станем исправлять прежде всего то, что, вероятно, и является рассадником всего зла – Римскую курию". А через три месяца после этого письма его отравил собственный врач.

   – Да, – в задумчивости протянул кардинал Оттавиани, – такие уж были времена...

   – Думаете, сейчас кто-нибудь охотнее согласился бы на реформу курии?

   – Разумеется, нет, я лишь имел в виду, что в наши дни папу травить точно никто не станет. Но не для того модернисты пробирались в Ватикан, чтоб так просто оставить его. Потому и кардиналы-выборщики не должны быть старше восьмидесяти лет, потому и преемника Павла VI они будут выбирать исходя из его приверженности решениям Второго Ватиканского Собора. Но не дай нам Бог папу-немца. Там же не осталось приличных кардиналов.

   Отец Матео усмехнулся:

   – Ваше высокопреосвященство, по-моему, вы просто не любите тамошний клир за их поддержку Второго Ватиканского Собора и диалога с масонами.

   – Что очень симптоматично, заметьте. Немецкие епископы в свое время с таким воодушевлением поддержали курс на обмирщение церкви, что невольно возникает вопрос – а так ли крепко духовенство Германии в своей вере?

   – Думаете, что нет?

   – Я думаю, что лучшие из немецких священников, что не боялись говорить правду и защищать свою веру от языческих антихристианских нападок нацизма закончили свои дни в Дахау. В живых остались те, кто привык к двоедушию и покорному молчанию. В тридцатые годы эти молчуны, изменившие своей вере, были священниками, в шестидесятые стали епископами, а теперь вот – кардиналами. Нет, отец Матео, Господь должен уберечь нас от немецкого папы, иначе дни истинной веры будут сочтены. Если б я не был лишен права участия в конклаве, то отдал бы свой голос за кардинала Сири. И не я один

   – Он ведь консерватор, – припомнил отец Матео.

   – Да, но последние лет двадцать его кандидатуру всегда рассматривали на конклавах, что в 1958 году, что в 1963. Доверие к нему слишком велико, чтобы так просто отринуть его кандидатуру на новом конклаве. Хотя, зачем гадать, вскоре всё прояснится само собой. Лишь бы конклав не затянулся на двадцать туров.

   В период междувластия, когда всеми делами в Ватикане заправляла общая конгрегация кардиналов, от ИРД удалось добиться невозможного – финансовый отчёт. Видимо епископ Марцинкус уже начал в полной мере ощущать всю шаткость своего положения. Со смертью Павла VI его личный секретарь Паскуале Маки теперь не в силах влиять на политику Ватикана и своему другу Марцинкусу помочь теперь тоже не сможет.

   Отец Матео уже предвкушал будущую смену президента ИРД, ведь претензии Банка Италии к Банку Ватикана были более чем серьезными. А ещё согласно отчетности, дефицит бюджета Ватикана составляет одиннадцать миллиардов лир, и чем этот дефицит будет покрывать будущий папа, из отчета не явствовало.

   Пока шла подготовка к конклаву, отец Матео столкнулся с самыми невероятными слухами. Например, что кардинал Баджо в случае своей победы обещал епископу Марцинкусу сохранить за ним пост в ИРД. Что это значит, отец Матео мог только догадываться. Неужели у епископа Ортинского есть рычаги влияния на кардиналов-выборщиков? Он что же, поднимет им процент по вкладам в ИРД, проголосуй они за нужного ему кандидата в папы? Даже если это всего лишь слухи, то они наверняка имеют под собой какие-то точки опоры на реальность. Например, взаимовыручка масонского братства, к которому, согласно изысканиям отца Матео, что он вел в последние годы, принадлежал как Марцинкус, так и Баджо так и ещё несколько десятков кардиналов. И это обстоятельство очень тревожило отца Матео.

   Начало конклава сильно затягивалось. Если по правилам с момента смерти папы мог пройти двадцать один день, то общая конгрегация постановила отсрочку в двадцать дней. А всё для того, чтобы куриальные кардиналы, коих тридцать пять человек из ста одиннадцати успели сагитировать провинциальных кардиналов на нужного им кандидата.

   Кардинал Пиньедоли устраивал для всех роскошные обеды, но уже не с целью восхвалять бенинца Гантэна, а консерватора Сири. Латиноамериканские кардиналы обособленно от всех остальных собирались на закрытые совещания, чтобы подобрать своего кандидата. Не отставали от выборных интриг и миряне. Однажды у ворот Святой Анны один из активистов зачем-то вручил отцу Матео листовку. Придя в кабинет, он внимательно прочел её: "Нужна помощь! Требуется многообещающий, благочестивый человек, способный улыбаться. Интересная работа, гарантированный заработок, предоставляется служебная жилплощадь в соответствии с должностью. Охрану обеспечивает надежная и проверенная служба безопасности. Обращаться в Ватикан в коллегию кардиналов".

   Это отчасти шуточное объявление обнажало чаяния паствы, которая просила папу, который был бы "человеком святости, человеком надежды, человеком счастья. Праведник, способный улыбаться. Папа не только для всех католиков, но и для всех людей. Человек с безупречной репутацией, не запятнанный ни малейшим подозрением в причастности к финансовым махинациям". Последнее замечание особенно ощутимо отозвалось в сердце отца Матео. Как же сильно подорван авторитет Церкви людьми вроде папского советника Синдоны и спекулянта епископа Марцинкуса, раз католики-миряне почти на грани отчаяния впихивают такие прошения служащим Ватикана, чтоб хоть как-то донести до курии простую мысль – наместник Иисуса Христа на земле должен хоть немного, но соответствовать своему статусу.

   И вот наступил конец августа – день голосования на конклаве настал. На площади перед собором Святого Петра собрались тысячи людей в ожидании благой вести, что у них вновь появится понтифик. Отец Матео оставался в своём рабочем кабинете просто потому, что из окна можно было беспрепятственно разглядеть какого цвета дым пойдёт из трубы Сикстинской капеллы: чёрный, как знак, что кардиналы не пришли к согласию, или же белый, который будет означать, что папа избран.

   На то, что будет избран консервативный кардинал Сири, надеяться больше не приходилось. Как бы ни старался кардинал Пиньедоли, какие бы роскошные обеды он не устраивал для выборщиков, его кандидат своими же руками закрыл себе путь к Святому Престолу. Накануне кардинал Сири дал интервью одной туринской газете, где изложил свои антисоборные взгляды и неприятие линии Павла VI. Это интервью должны были опубликовать через два месяца, видимо кардинал Сири всерьёз рассчитывал получить папскую тиару, а интервью, по его разумению, должно было послужить программой нового понтификата. Но кардинал Сири оказался слишком доверчив и наивен – журналисты опубликовали его ультраконсервативное интервью точно за день до конклава, а услужливые люди распространили газету среди кардиналов-выборщиков. Теперь вряд ли они, узнав, что на самом деле думает о Втором Ватиканском Соборе кардинал Сири, дадут ему даже ничтожный шанс стать папой и вернуть Церкви прежнее величие.

   Утреннее голосование завершилось ничем. Чёрный дым поднялся над Сикстинской капеллой. Отец Матео посмотрел на часы – наступило время обеда, а за ним начиналась пора сиесты, когда кардиналы будут отдыхать в отведенных им кельях. В лучшем случае папу выберут только к вечеру, а может, и вовсе продолжат голосование завтра утром. С такими мыслями он приступил к просмотру корреспонденции. Поначалу ему удавалось это без особого труда, но вскоре в голову стали лезть посторонние мысли, предположения, надежды. Совсем некстати вспомнились слова Фантины про предсказание ведьмы Аметат. За годы жизни отца Матео произошло сто три конклава, во время одиннадцати из которых он пребывал в Риме. Но сейчас, как и семьдесят пять, как и двести, и пятьсот лет назад было тревожно словно в первый раз.

   К четырем часам он уже не мог спокойно работать. Внутренняя тревога не давала сосредоточиться на бумагах. Отец Матео почти не отходил от окна в ожидании, что снаружи, в конце концов, хоть что-то произойдёт. Шёл седьмой час и, наконец, из трубы пошел дым, и дым этот был белым. Но не прошло и пяти секунд как появилось чёрное облако, а за ним дым и вовсе приобрел серый цвет. Что бы это могло значить, отец Матео не представлял. Кардиналы перепутали красящие реактивы, когда сжигали бюллетени для голосования? Тогда какой правильный цвет – первоначальный белый или последовавший за ним чёрный?

   Отец Матео вышел в коридор и последовал к выходу. К нему присоединялись другие сановники и все озабочено спрашивали друг друга, так какого же цвета был дым.

   – По Радио Ватикана сказали, что цвет определить невозможно.

   – Но он же серый.

   – Да, но что это значит? Папу не выбрали или перенесли выборы на завтрашнее утро?

   Когда отец Матео вышел из Апостольского дворца, он увидел, как швейцарские гвардейцы спешно бегут из своих казарм в сторону собора, а это означало одно – они собираются на построение перед новоизбранным папой. Отец Матео и сам поспешил выйти на соборную площадь. Люди на ней почему-то расходились. Видимо этот серый дым многих ввёл в заблуждение.

   Из репродуктора раздалось громкое: "Внимание!". Люди как завороженные тут же двинулись обратно на площадь. Наконец, окно на балконе собора отворилось, и показался кардинал Феличе. Громогласно он объявил:

   – Возвещаю вам великую радость. У нас есть папа! Кардинал Альбино...

   А дальше радостный рёв толпы заглушил его слова. Людям было нужно просто знать, что папа, наконец, избран. У них есть папа. Отца Матео больше всего интересовала кто он. Имена всех кардиналов были ему прекрасно известны. Имя Альбино носил лишь один из них – архиепископ Венеции Альбино Лучани.

   – ...пожелавший, – ещё громче говорил Феличе, – избрать себе имя Иоанн Павел.

   И снова радостный рёв людей. Что ж, по имени, принятому новым понтификом легко понять, чей курс он будет претворять в жизнь. А это имена двух последних пап – одного, что созвал Второй Ватиканский Собор, и того, что его завершил.

   А на балконе уже появился новоизбранный папа. Белая сутана висела на его тщедушной фигуре бесформенным мешком, а сам он улыбался, не торжествующе, не упиваясь своей победе, нет, он просто приветствовал католиков всего мира, так долго ждавших сегодня его избрания, пусть даже им и не знакомо имя Альбино Лучани.

   Как было непривычно видеть улыбающегося папу после пятнадцатилетнего понтификата всегда смиренного и мрачного Павла VI. Было в его улыбке что-то подкупающее, открытое, доброе и наивное одновременно. Он произнёс благословение граду и миру, поприветствовал швейцарскую гвардию и исчез с балкона, вернувшись в глубь комнаты.

   Люди стали понемногу расходиться, последовал их примеру и отец Матео.

   Что ж, не кардинал Сири, как было понятно заранее, но и не кардинал из третьего мира. Просто провинциальный кардинал-итальянец, чтящий решения последнего собора. Могло быть и хуже... А могло ли?

   В следующий день Апостольский дворец был наполнен движением. Епископы и кардиналы ходили из кабинета в кабинет, советуясь, обсуждая утреннюю речь нового папы на торжественном молебне, где он обещал оставаться верным решениям Второго Ватиканского Собора и не отступать от учения католической церкви. Для отца Матео это были два взаимоисключающих тезиса, но его мнением, по счастью никто не интересовался. Говорили, что папа объявил, что церкви нужно удалиться от политики, идеологии и бизнеса, чтобы вернуться к христианским истокам и бедной Церкви:

   – То есть пасть во мрак веков, какой был девятнадцать столетий назад, – шутили некоторые.

   – Что вы хотите? – удивлялись другие. В Венеции он ездил на велосипеде, и это будучи архиепископом...

   Эти, случайно услышанные в коридоре слова, чем-то задели отца Матео. Вернувшись в кабинет, он отыскал краткую биографическую заметку о нынешнем папе в одной из итальянских газет двухнедельной давности. Видимо не только обитатели Ватикана, но ещё и вездесущие журналисты не могли предположить, кого кардиналы изберут папой – фаворитами называли совсем других людей, про них и заметки были куда обширнее. Про кардинала Альбино Лучани было написано немного. Родился в семье рабочего, в двадцать три года стал священником, епископом Витторио-Венето в сорок пять, архиепископом Венеции в пятьдесят семь, кардиналом в шестьдесят один – пять лет назад.

   Сопоставив даты, отец Матео понял, что это при нём, при архиепископе Альбино Лучани, Марцинкус умудрился продать Католический банк Венето Роберто Кальви. Тогда оскорбленные епископы и священники слали в конгрегацию десятки писем. Не возмущался только архиепископ Венеции, чьей епархии тогда принадлежал банк. Ещё тогда это удивило отца Матео. А потом он услышал, как папа Павел VI во время визита в Венецию встретился с архиепископом Лучани и публично снял с себя омофор и возложил его на плечи архиепископа. Тогда это было истолковано как знак, что папа нашёл себе преемника. На следующий год папа возвёл Лучани в кардиналы. Как трактовать эту череду событий в связи с мошеннической продажей Католического банка Венето, отец Матео даже и не представлял.

   В полдень на площади перед Собором Святого Петра собрались сотни тысяч верующих. Все они ожидали увидеть нового папу и внять его словам. Папа показался людям с балкона собора. То, как он говорил, не мог позволить себе ни один другой папа до него:

   – Вчера на конклаве со мной произошла занятная история... – Толпа взорвалась смехом, и папа её искренне поддержал. – Утром я отправился в Сикстинскую капеллу, чтобы отдать свой голос за нового папу. Я и представить себе не мог, что там произойдет...

   В его рассказе о конклаве и причинах выбора имени не было ни грамма напыщенности и официоза, как и ни капли сакральности от наместника Иисуса Христа на земле. Простой живой человек, как и все те, что стоят внизу и затаив дыхания внимают его тёплым словам. Добрый улыбчивый пастырь, но не наместник...

   На следующий день должна была состояться коронация. Но не было ни самой церемонии, ни возложения тиары на голову, ни слов "получаешь тиару, украшенную тремя коронами, чтобы помнил ты, что являешься отцом князей и королей, проводником света и наместником на земле господа нашего Иисуса". Тысячелетняя традиция снова была попрана, как и пятнадцать лет назад Павлом VI. Уже второй папа отказался от тиары, отказался он быть и проводником и наместником. Всё, что ознаменовала новое папство Иоанна Павла, так это безликая обновленческая месса.

   Но было после коронации и то, что не могло не заронить зерно надежды в сердце отца Матео. Среди прибывших в Рим делегаций их разных стран были и представители Аргентины, Парагвая и Чили. Говорили, что после пятнадцатиминутной личной аудиенции у папы аргентинский генерал Видела вышел спавшим с лица. Стало быть, папе Иоанну Павлу не всё равно, как живут и страдают католики под гнётом южноамериканских диктаторов. Хоть в этом он не разделил равнодушие своего предшественника.

   Сделал Иоанн Павел и ещё одну небольшую, но очень значимую для курии вещь – в целях экономии бюджета сократил премию для всех ватиканских служащих по случаю нового понтификата до размера полумесячного жалования. Отцу Матео было всё равно – в 1963 году он в курии не служил и ту полную премию, что была в два раза больше, не получал. А вот сановники постарше, для кого это был третий, а то и пятый понтификат, заскрежетали зубами.

   После сиесты и кардинал Оттавиани за чашкой чая поделился своими впечатлениями о новом понтифике:

   – Два года назад он продал крест Пия XII, который вручил ему Иоанн XXIII. Крест был золотым и с камнями, и вырученные деньги он отдал на нужды больных детей. Все тогда восхищались, что церковь готова отказаться от роскоши во имя благотворительности. А меня с тех пор мучил вопрос – как христианин может продать крест? Или крест для него стал побрякушкой с каменьями, и не напоминает больше о жертве Христа во спасение всего мира? Печально знать, что кардинал совершил подобное. А теперь он стал папой. Достойный приемник Павла VI – тот тоже отдал свои регалии папской власти, кольцо и наперстный крест, генсеку ООН, а потом они долго гуляли по различным аукционам. Увы, такое случается – люди принимаются выносить из соборов золото и камни когда начинают видеть в них только золото и камни. Нынешнему поколению уже и не понять, что блеск и богатство соборного убранства это не демонстрация материального богатства мирской церкви, а попытка показать земными вещами всё богатство Царствия Небесного. Но раз теперь люди и иерархи церкви не вспоминают о главном, для чего они приходят в церковь, стало быть, они будут и дальше избавляться от золота в соборах. А ведь в былые времена мирянин приходил в собор, и, видя его великолепное убранство, так контрастирующее с его обыденным миром, и вправду верил, что оказался в преддверии другого мира, абсолютно иного, чем тот, что за порогом церкви. Теперь же человек приходит в собор и не видит ничего отличного от того, что есть в его повседневной жизни. Все так прозаично и серо и даже молитва на бытовом языке так обыденна и скучна, и алтарь похож на обеденный стол.

   Не один кардинал Оттавиани был недоволен поведением папы. Но если он говорил о событиях предшествующих, то сотрудники папской префектуры были недовольны событиями текущими.

   Папа, видите ли, дольше положенного беседует с визитерами на аудиенциях – и всё расписание тут же насмарку. Папа непогрешим в вопросах веры, но никак не в вопросах протокола. Папа мешает им работать, вот ведь кошмар. Он даже сам отвечает на телефонные звонки и набирает номера, без секретаря – вот ведь невидаль. А ещё нынешний папа предпочитает обедать не в 13:30, как предыдущий, а на целый час раньше. Ну, это уже ни в какие ворота! А ещё он смеет без предупреждения гулять по ватиканским садам и разговаривать с гвардейцами. Так ведь никто до него не делал, а он делает! Но самое возмутительное, папа вздумал разгуливать по Ватикану! Ходит, где ему вздумается, объявляется нежданно-негаданно в самых неожиданных местах, а епископы с кардиналами пугаются.

   Всё, что слышал отец Матео в последние дни, так это жалобы на папу из разных конгрегаций. Папа то и дело отбивался от уговоров прелатов, оставить всё как было при Павле VI. Но все эти разговоры о пустом – о телефоне, гвардейцах, обеде и прогулках – и ничего о действительно важных делах, будто все сговорились застлать папе глаза на ватиканскую реальность, которую он ещё не успел познать.

   А ведь папа был некуриальным кардиналом, он не видел Ватикан со всеми его интригами изнутри и ещё не успел в полной мере прочувствовать на себе старую ватиканскую пословицу – кардинал опасный враг и никудышный друг.

   А ведь кардинал Оттавиани оказался прав, когда сказал, что курия хочет папу из провинции – он должен стать новым типом папы, которого не было и не могло быть раньше. Это будет папа не монарх и не самодержец. Ему будут советовать, за него будут решать, а он будет лишь выходить на балкон и озарять паству лучезарной улыбкой. Править же будет хорошо налаженная машина курии.

   Воспользовавшись давними связями в статистической службе Ватикана, отец Матео смог прочесть краткое досье на Альбино Лучани. Сын каменщика, социалиста по убеждениям, сам он миссионер по складу ума. Даже будучи архиепископом Венеции, он не гнушался ездить по городу на велосипеде, без предупреждения навещать приюты и больницы, чего не делал никто другой до него. Скромный, отзывчивый, всегда готовый помочь нуждающимся.

   Отцу Матео уже было жалко этого скромного и доброжелательного человека. Его беда в том, что он оказался не на своём месте. Он мог бы остаться добрым священником, утешителем своей паствы. Но вначале его сделали епископом, а ведь он не хотел этого, потом так же архиепископом, кардиналом и папой. Это совершенно не его стезя. Хоть власть ничуть его не испортила, но он не смог справиться с ней. Когда вы высший иерарх Церкви Христовой, доброта и сердечность в принятии решений могут непоправимо навредить. Ватикан не пансион кротких сироток, это гнездо гадюк, и нельзя с аспидом вести себя, будто это ягненок. Есть риск получить свою порцию яда.

   В Ватикане у папы не было поддержки, и это было очевидно. С первого дня папства в курии заговорили, что на смену "миланской мафии" приедет "мафия венецианская". Но остряки ошиблись – с Альбино Лучани в Ватикан приехали только два человека – его секретарь и пожилая монахиня – помощница в бытовых делах.

   Отец Матео понял, что не стоит упускать время, пока папа ещё не успел вдоволь надышаться отравленным воздухом ватиканских интриг. И он позвонил в Милан Ицхаку Сарвашу:

   – Как там поживает епископ Ортинский? – насмешливо поинтересовался банкир. – Ещё не собирает вещи, чтобы вернуться в Иллинойс?

   – Наверное, пока не видит повода, – мрачно заметил отец Матео.

   – Неужели? А тот отчёт ИРД о дефиците в одиннадцать миллиардов разве не повод? Кальви, например уже поспешил улететь в Аргентину, на случай если его, как и Синдону, захотят арестовать.

   – Думаете это возможно?

   – Почему нет? Есть хороший предлог под названием "Супрафин". По нему Кальви может получить существенный срок, а епископ пойти как соучастник. Вот тогда у дона Микеле резко поубавится покровителей в пределах Италии, что ещё остаются на свободе. Того и гляди, может он соизволит вернуться на родину прикрывать тылы самостоятельно.

   – Теперь мне ясен ваш расчёт, – заключил отец Матео. – Хотите потопить очередного финансового советника Ватикана, а с моей помощью ещё и епископа Ортинского?

   – Мне казалось, вы хотите этого не меньше моего. Так как ваши успехи на ниве разоблачения спекуляций епископа Марцинкуса? Что говорят в Ватикане?

   – Ничего.

   – Совсем, – удивленно спросил Сарваш.

   – Вы же сами слышали про финансовый отчёт. Вот и все, что удалось добиться от ИРД.

   – Что, даже факт взятки от Кальви никого не впечатлил?

   – Стало быть, нет.

   – Печально слышать, отец Матео. Я исправно снабжаю вас эксклюзивной информацией, о которой мечтает любой финансовый инспектор, а в вашем Граде реакция нулевая. Я, конечно, понимаю, что Ватикан специфическое государство, но не настолько же.

   – Есть строго определенные правила. Вы и сами прекрасно знаете, что ИРД не подотчётен даже префектуре экономических дел.

   – Префектуре нет, но кому-то же он должен подчиняться. Папе, например. Как я слышал, на этой должности теперь новый человек из провинции. Думаю, ему бы было интересно узнать, чем на самом деле занимается епископ Марцинкус в ИРД.

   – Вот об этом я и хотел поговорить с вами. Вернее попросить об одолжении.

   – Интересно, и что же вы хотите?

   – У вас есть контакты с прессой? Я имею ввиду не рядовые издания, а специализированные, экономической тематики.

   С минуту Сарваш молчал, а потом произнёс:

   – Пожалуй, да, у меня есть выход на редактора одного делового издания.

   – А вы можете написать для него статью?

   Видимо собеседник не сразу проникся всей серьёзностью идеи. Сарваш только рассмеялся и заметил:

   – Публицистика – это последнее средство, к которому я бы стал прибегать. А в чём дело, что вы хотите?

   – Хочу, чтоб на этой неделе на стол папы легла статья о злоупотреблениях ИРД, спекуляциях на бирже, о помощи в уходе от налогов и вывозе капитала из Италии.

   – И вы хотите, чтобы я об этом написал? – скептически переспросил Сарваш.

   – Я хочу, чтобы в Италии нашёлся хоть кто-то, кто мог бы открыть папе правду на происходящее в ИРД, дать этому оценку и призвать к честности.

   – Помилуйте, отец Матео – протянул Сарваш, – я старый еврей, зачем мне читать мораль папе римскому? Неужели у вас нет более простого способа передать ему компромат на ИРД?