Текст книги "Стратегия обмана. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Антонина Ванина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 48 страниц)

   Через три дня, когда Алекс и Рафаэле уже выключили аппаратуру и собирались покинуть конспиративную квартиру, в дверь постучали. Алекс так и замерла на месте, боясь пошевелиться. Постучали ещё раз. Рафаэле дал знак, молчать. Сам же тихими шагами он подошёл к окну и, слегка отодвинув занавеску, посмотрел на улицу. Алекс ещё пять минут стояла в позе каменной статуи, прежде чем он сказал:

   – Всё, они уехали.

   – Кто?

   – Карабинеры.

   У Алекс чуть сердце не остановилось. Ещё никогда она не была так близка к разоблачению, даже в Лондоне. Даже в Ольстере.

   – Это просто поквартирный обход, – успокаивал её Рафаэле. – Они все дома так проверяют. Просто постучали, поняли, что никого тут нет, и ушли.

   Но Алекс ещё три часа отказывалась покидать квартиру, опасаясь, что снаружи стоит засада. Когда на улице окончательно стемнело, Рафаэле еле убедил её, что рабочий день у карабинеров кончился, и никакой полиции на улице сейчас точно нет.

   – Тем более, сейчас суббота, а завтра у них выходной.

   – Какой ещё выходной, когда в стране объявлено чрезвычайное положение? – опешила Алекс

   Рафаэле только пожал плечами:

   – Ну, нельзя же работать круглыми сутками. Мы так можем, а они нет, им надо отдыхать. Пошли.

   На следующий день по теленовостям крутили сюжет с папой римским. Пожилой понтифик Павел VI на воскресной аудиенции на площади Святого Петра вместо обращения к пастве взывал к Красным Бригадам с просьбой пощадить узника Моро.

   Во вторник пошел уже двадцатый день с момента похищения. Никакого движения, всё происходящее вокруг стало отчётливо напоминать болото. Правительство молчало – оно же не ведёт переговоров с террористами. Бригады разродились четвертым коммюнике, где предали анафеме компартию Италии. А Моро в письме на волю разумно заявил: "Я чувствую себя оставленным партией".

   Когда Алекс вновь встретилась с Родериком, он как бы невзначай сказал:

   – Моро пишет исповедь.

   – Кается в грехах перед пролетариатом? – мрачно сострила она.

   – Нет, пишет мемуары о своей политической карьере.

   – Надо же, – только и сказала Алекс, – видимо условия располагают к литературной деятельности.

   – Во всяком случае, жаловаться ему не приходится. И надо же себя чем-то занять в вынужденном отпуске. Интересные вещи он пишет, между прочим, вспоминает, что с тех пор как убили братьев Кеннеди, он всерьёз стал подумывать, что тоже самое могут сделать и с ним. Вспоминал, как четыре года назад в Вашингтоне ему угрожал Киссинджер, твой бывший соотечественник, да?

   Алекс только хмыкнула:

   – Похоже, я незримо иду с ним рука об руку ещё со времен ОПЕК. Он заказывает, я исполняю.

   – Да ладно, не набивай себе цену. Тебе кстати интересно, что Моро думает о своём похищении?

   – Что во всем виноваты американцы и западные немцы? – кисло переспросила она. – Это я и так знаю.

   – Потому что сама постаралась. Он, кстати, вспомнил, как начальник его охраны заметил нас с тобой, ну тогда, когда мы проехали совсем близко от их автомобиля, а у меня ещё в руках был секундомер. Тогда этот начальник охраны доложил о нас карабинерам.

   – Вот как? И почему они не предприняли мер?

   – А кому нужны эти меры? – всё так же беззаботно отвечал Родерик. – После этого жена Моро настояла, чтобы он попросил правительство выделить ему бронированный автомобиль.

   – Так почему не выделили? – всё больше раздражаясь, вопрошала Алекс.

   – Недостаток финансирования, так было сказано.

   Всё это ужасно нервировало. Ложь властей, из-за которой не понятно как себя вести. Кто сейчас для Алекс итальянское правительство – враг или союзник? От непонимания и неопределённости ей хотелось лезть на стену, так велико было нервное напряжение, что того и гляди, всё кончится громкой истерикой.

   Единственный человек, которого Алекс сейчас было жаль помимо себя, так это председатель Моро. Что она знала о нём? Да в сути, ничего. Итальянский политик, прислушался к мнению трети избирателей и решил пустить коммунистов в правительство, где они по всем законам демократии давно должны были быть. Заморским хозяевам Италии такая самостоятельность не понравилась, о чём не раз Моро и было сказано. Любой другой бы уже давно опустил руки и ушёл из политики, а этот остался и проводил задуманное до конца. За это теперь он и мается в народной тюрьме Красных Бригад. И всё-таки людей с твердыми убеждениями Алекс всегда уважала.

   Вскоре в газетах появилось пятое коммюнике: "Заключенный Моро сообщил жизненно важную информацию об антипролетарской стратегии, кровавых и террористических заговорах правительства. Вся гнусная правда сейчас выходит наружу и ничего не должно быть скрыто от народа. Скоро мы опубликуем его показания".

   – Ребятки играют в суд, – усмехалась Алекс. – Интересно, правда, опубликуют?

   – Кто их знает, этих террористов, что им взбредёт в голову.

   Алекс посмеялась над этой шуткой, ибо грустить ужасно надоело.

   В квартиру на Градоли вместо Рафаэле стала приходить некая девушка по имени Барбара, с личного дозволения Марио, разумеется. Для неё Алекс включала прослушку, а потом молча сидела и курила в углу, пока Барбара не заканчивала вести записи. С Алекс Барбара общалась исключительно по делу и ни о чём ином больше. Видимо Марио тщательно проинструктировал бригадистку не вести бесед с подрывным элементом в лице иностранки.

   Проводя очередное утро перед телевизором на съемной квартире, Алекс вслушивалась в поток информации в поисках знакомых слов. И одно такое тут же всплыло – Градоли. Алекс тут же вскочила с места и во все глаза уставилась в экран – а там море карабинеров, движение, какие-то обыски. Она тут же связалась с Родериком, чтоб тот разыскал Марио и заставил его посмотреть новости.

   Через пару часов Родерик лично пришёл с ответом:

   – Ложная тревога. На Градоли действительно была облава, только та Градоли не улица, а город в провинции Витербо, почти в ста километрах от Рима. Кто-то сделал анонимный звонок и сказал, что в том городе держат Моро. Так что можешь расслабиться, это не за тобой.

   Но Алекс была совсем иного мнения. Поднеся сжатый кулак к уху, наигранно суетливым голосом она произнесла перед Родериком:

   – Алло, у меня есть информация, что на Градоли находится штаб Красных Бригад, которые похитили Альдо Моро. – На этом она вернула голосу серьезность и спросила. – Так ты себе представляешь то сообщение?

   Родерик непонимающе захлопал глазами, а Алекс продолжила:

   – Если было сказано именно так, то аноним имел в виду нашу квартиру на Градоли, и это просто чудо, что карабинеры подумали о какой-то там провинции. Рори, это чёткий сигнал сворачиваться и сваливать на дублирующую квартиру. Марио же её подготовил?

   – Понятия не имею, – задумчиво произнёс он. – Надо спросить Дэвида.

   – Идиотизм – выдохнула Алекс и принялась расхаживать по комнате.

   – Ну да, да, идиотизм, всё нужно согласовывать через Дэвида, он же шеф Марио.

   Но никакого согласования не получилось, Дэвид ответил, что никакого переезда не будет, потому что он не видит опасности. В тот же вечер Алекс и Барбара отправились на квартиру слушать эфир. Алекс уже не было так спокойна, как раньше, оглядывалась на каждый шорох, пока шла по улице, в квартире она не отходила от окна, следя за всеми машинами, что въезжали во двор. После четырех часов прослушки женщины разошлись по домам, а наутро обеспокоенная Барбара вызвонила Алекс:

   – Я, кажется, забыла выключить кран, – протараторила она на английском.

   – Ты что? – не сразу сообразила Алекс.

   – Кран не выключила в ванной, а там ещё пробка постоянно падает, прямо в сливное отверстие.

   – Твою мать, – только и выдала Алекс, ни к кому конкретно это ругательство не адресуя. Барбару же она спросила – А молоко с плиты ты не забыла убрать? Утюг не выключила? Когда это было? – она спешно посмотрела на часы – вся ночь и утро... соседи снизу уже утонули в этом потопе.

   – Но надо проверить, вдруг обошлось?

   – Вот иди и проверяй.

   – Марио сказал, чтобы это сделала ты. Я только подгоню мотоцикл.

   – Чего?

   Но Барбара не ответила и положила трубку. К дому Алекс она действительно приехала на мотоцикле и, передав ключи от квартиры, сказала:

   – Езжай, если что, ты успеешь быстро скрыться.

   – Я так и не поняла, почему я?

   – Ты не в розыске, – начала перечислять девушка, – ты иностранка, ты женщина, а женщин не обыскивают.

   Сомнительные аргументы прозвучали для Алекс как "ты не одна из нас, потому отдавать карабинерам тебя не жалко". Но делать было нечего, и она поехала, в тайне надеясь, что рассеянная Барбара перебдила и кран закрыть не забыла, а если и забыла, то хотя бы пробка сама по себе отверстие в ванной не заткнула. И всё же её поражала подобная беспечность – весь город кишит полицией, в квартиру уже пробовали заглянуть карабинеры, а эта дурёха забыла закрыть кран. Всё-таки раньше Алекс приходилось работать с профессионалами, и присматривать за каждым их шагом ей не было никакой необходимости. Теперь на будущее она будет знать, с кем имеет дело.

   Подъехав к дому на Градоли, Алекс не сразу услышала, как вопят сирены. Остановившись и заглушив мотор, она тут же ощутила, как всё внутри нее похолодело. У самого дома стояло что-то около десяти различных служебных машин и у всех были включены сирены. Вокруг толпилось множество людей – карабинеры, ещё какие-то служащие, зеваки и репортеры. Услышав обрывок чьей-то фразы со словами: "Brigate Rosse", она поняла, что делать тут больше нечего и поспешила поехать обратно.

   Впервые со дня похищения Алекс приехала к той самой народной тюрьме в элитном районе Рима. А ведь прошло уже больше месяца. Ни одна её акция ещё не длилась так долго. Войдя в квартиру и пройдя в большую комнату, куда проводил её Рафаэле, она торжественно объявила немногим присутствующим бригадистам:

   – Поздравляю вас, товарищи, наш радиоприёмник и арсенал захвачены вражескими элементами.

   Недолго Марио молчаливо сокрушался неудаче:

   – Ничего, есть ещё одна квартира и там работает другая группа.

   – Очнись, командир, полиция уже обшарила всю квартиру на Градоли, сняла все отпечатки пальцев и собрала все улики, и все потому, что кто-то – она выразительно глянула на смущенную Барбару, – забыл выключить воду.

   – Ты сама-то как? – спросил Рафаэле. – Тебя не заметили, не пытались преследовать.

   Алекс отмахнулась:

   – Сирены вопили на всю улицу, видимо специально, чтоб я и не думала близко подъезжать. Так только, посмотрела ,что к чему и сразу уехала. Карабинерам было не до меня.

   Было решено, что Алекс останется в народной тюрьме, пока не будет ясно, что с квартирой на Градоли и найдут ли там против неё, Барбары и Рафаэле улики. Пришлось покориться и не задавать лишних вопросов.

   Наутро в квартиру вошёл недовольный Марио и бросил на стол газету. Алекс успела прочесть заголовок из которого поняла только два слова "Моро" и "мёртв".

   – Как! – воскликнула она. – Вы что, его убили?!

   – Кто-то разослал в газеты фальшивое коммюнике, – мрачно буркнул Марио, – мы его не писали.

   Но Алекс уже ничему не верила и требовала доказательств:

   – Покажи мне его, где вы его держите?

   В её голове уже крутились нехорошие мысли – они убили Моро, до того, как она пришла на эту квартиру, а Барбара специально не закрыла кран, чтобы затопить соседей и раскрыть конспиративную квартиру – так полиция будет отвлечена от истинного местонахождения бригадистов и вскоре всем им можно будет скрыться из Рима и залечь на дно. Не зря же они убили Моро и затопили квартиру в один день, значит это холодный расчёт, а Алекс послали на Градоли в лапы полиции, чтобы грубо подставить.

   Но все опасения развеялись, как только Марио вошел в одну из комнат и слегка приоткрыл дверь, чтобы Алекс видела, что происходит внутри. Все стены в ней были обиты звукоизоляцией, кровать стояла в углу, а за письменным столом сидел председатель Моро, живой и вполне бодрый. Он что-то писал, но Марио его прервал, видимо рассказал новость, что в Италии председателя уже считают мёртвым. Сложно передать реакцию, которая запечатлелась на лице Моро. Он не был удивлён, известие о собственной смерти его ничуть не испугало. Скорее он пребывал в глубокой задумчивости.

   В куда более спокойном расположении духа Алекс вернулась в зал, где Рафаэле внимательно читал принесённую Марио газету.

   – Что пишут?

   – Что Моро покончил с собой.

   – Это как?

   Рафаэле только пожал плечами:

   – Вроде как мы предоставили ему выбор, и он его сделал. Не бери в голову, это просто газетная утка.

   – Как и обыск в городе Градоли, – задумчиво произнесла она.

   Последние дни пестрели странностями, совпадениями и загадками, ответы на которые отказывались приходить на ум.

   – О, а тут о тебе написали, – не отрываясь от газеты, произнёс Рафаэле.

   – Обо мне? – не поняла Алекс.

   Он выразительно тряхнул газетой и произнёс:

   – Их корреспондент был вчера на Градоли, он пишет, что к дому подъезжала блондинка на мотоцикле, но увидев полицию, она быстро уехала. Пишет, а вдруг это одна из террористок.

   – Вот чёрт, – выругалась Алекс, и устало закрыла лицо руками. Остается только дождаться своего фоторобота на всех столбах и в газетах.

   По телевизору крутили репортаж, как спасательные службы взрывают лед на озере, куда Красные Бригады якобы сбросили тело Моро. А Алекс все не прекращала думать, кому выгодно водить полицию по ложному следу. Бригадисты, судя по реакции Марио, к этому причастны не были. Может Дэвид? Может это и он отправил полицию прочесывать городок Градоли. Но зачем? Причины Алекс так и не смогла придумать.

   На следующий день бригадисты отослали в газеты седьмое коммюнике, подлинное, где извещали, что Моро жив, и ставили перед властями ультиматум – за сорок восемь часов те должны решить вопрос об обмене ещё живого Моро на "коммунистических заключенных". Ничего сверхъестественного в их требовании не было, в конце концов, с момента похищения прошло тридцать шесть дней, пора бы властям начать шевелиться, если они рассчитывают обратно получить Моро живым и невредимым. Правда, сам Моро считал иначе. В своём новом письме партии он сказал: "возможно, что все вы единодушны в желании моей смерти во имя якобы интересов государства... почти как спасения для всех проблем страны?.. Если вы не вступитесь, кошмарная страница будет написана в истории Италии. Моя кровь будет на вас, на партии, на стране".

   Звучало это совсем безнадежно и отчаянно, хотя в краткий миг, когда Алекс видела председателя своими глазами, Моро не был похож на испуганного арестанта. А может он просто умел превосходно владеть своими эмоциями, гораздо лучше, чем сама Алекс.

   Прошло два дня, но ответа на коммюнике от правительства не поступило. Ничего – глухая тишина.

   – Они что, не хотят получить его обратно? – недоумевал Рафаэле.

   Алекс вспомнились давние слова Родерика, и она подумала, что Рафаэле прав – не хотят.

   Бригадисты написал новое уже восьмое коммюнике, где назвали тринадцать имён своих товарищей, что сейчас сидят в тюрьме и которых Красные Бригады хотят видеть на свободе в обмен на жизнь Моро. "Настаиваем на немедленном и ясном ответе, в противном случае смертный приговор Моро будет приведен в исполнение" – так заканчивалось это послание.

   В этот же день генсек ООН обратился к Красным Бригадам с просьбой о пощаде. Папа римский снова публично просил похитителей освободить узника Моро. Но это было мнение главы Ватикана. Премьер-министр Италии, придерживался совсем другой линии поведения. На предложение обмена пленными он заявил: "Переговоры фатально скомпрометируют политические институции Италии и будут победой террористов".

   По виду Марио было заметно, что таким ответом он остался крайне недоволен.

   – Так бывает, – решила подбодрить его Алекс.

   – Что бывает? – недовольно спросил он. – Что мы предлагаем договориться, а нас отказываются слушать?

   Алекс охотно кивнула:

   – Вот именно, так и бывает. Ты что, первый год в терроре, не знаком с опытом иностранных коллег? Помнишь, в былые годы палестинцы угоняли самолеты с сотней другой пассажиров? Вначале с непривычки власти тут же выполняли все их требования, а потом это как-то сошло на нет. Израиль со своей экстремистской властью постарался, да и остальным надоело слушаться каких-то выскочек из низов. Не любят власть предержащие, когда им указывают снизу что делать, будь ты хоть дерзким террористом с сотней заложников за спиной, хоть мирным лидером профсоюза с требованием укоротить рабочую неделю на час. Мы в Европе, где демократия, власть народа, должна решать всё, а на деле народ приводит к власти своих представителей, которые через неделю после победы на выборах забывают обо всех обещаниях и начинают откровенно плевать на тех, кто их этой властью наделил. Это ведь террористы последние десять лет очень ярко напоминают властям, что если голоса из низов им плохо слышны, так их можно подкрепить и активным действием. Поэтому, если ты не заметил, у людей нашей профессии не самая лучшая репутация. Одно время, так называемые профессиональны психологи запустили слух, что все террористы фанатики, раз занимаются тем, чем занимаются, а с фанатиками бесполезно о чём-либо говорить. Вот у властей и появился удобный предлог перед общественностью не вести с нами переговоры ни по какому вопросу. Пусть люди в заложниках умрут, но, как было сказано "мы не ведём переговоры с террористами, это нас скомпрометирует". Мы, террористы, можно так сказать, выводим власти на чистую воду и заставляем показать её своё истинное лицо, вернее звериную морду с оскалом. – Алекс перевела дух и внимательно посмотрела на слушающего её Марио. – Твоё дело решить, будешь ты хуже них или лучше. Ты можешь пойти на принцип и в ответ на невыполнение требований убить одного из самых популярных политиков в Италии, и народ тебя проклянёт. Ты же можешь и освободить его.

   Судя по лицу Марио, он не ожидал такого поворота её монолога. И в расчёте окончательно его сломить, Алекс продолжила:

   – Ты хоть представляешь, какая сейчас у тебя в руках власть над общественным мнением? Это ты можешь выставить власти кровожадными изменниками, которые готовы убивать своими эгоистичными решениями даже своего однопартийца, который просит их о помощи, а они отказываются и пальцем пошевелить. И в то же время, они называют Красные Бригады кровавыми убийцами. Очень лицемерно, правда? Ваши требования просты и очень даже выполнимы – пусть власти освободят тринадцать арестантов, и Моро тоже выйдет на свободу. Если бы до общественности был доведён этот факт, люди бы всё поняли и начали задавать властям неудобные вопросы, типа, а почему бы и, правда, не освободить те тринадцать человек, чтобы не было крови? Но общественность молчит, общественность не в курсе. А ты можешь взять ситуацию под свой контроль. Сейчас ты можешь сделать широкий жест – освободить Моро. Тогда простые люди тебя будут носить на руках, потому что ты пощадил их любимца и показал себя совсем не тем чудовищем, каким представляли тебя власти, те самые власти, которые бросили Моро на произвол судьбы. Ты только представь, какая инверсия произойдет в умах итальянцев. После такого Красные Бригады, если и не признают политической силой, то простые итальянцы точно начнут считаться с вашим мнением. Так что теперь тебе решать, как оно будет или не будет вовсе. Смерть и осуждение, или жизнь и признание.

   Три дня Марио обдумывал её совет и прочие сопутствующие факторы и мнения, а после сообщил:

   – Мы соберем на севере совет. Там будут представители всех колонн, и мы проголосуем, как поступить с Моро. Ты же что-то говорила про демократию? Вот мы и проведём плебисцит. Андреотти свою позицию уже обозначил, а своё коллективное решение мы выработаем через пару недель.

   Нельзя было сказать, что Алекс посчитала это поражением своих гуманистических идей, но она не была уверена, что в большинстве своём бригадисты являются человеколюбами. Оставалось только рассчитывать на авторитет Марио, как руководителя Бригад, надеяться, что всё сказанное ею он своими словами перескажет на совете. Ведь это очень заманчивая идея для любого террориста из любой страны – выставить правительство в дураках, в то время как самому облачиться в белые одежды и получить доверие от низов.

   Последнюю неделю Марио не появлялся в народной тюрьме. Поняв, что полиция до сих пор так и не узнала, кто время от времени обитал в квартире на Градоли, Алекс смогла покинуть тюрьму и встретиться с Родериком. За последние три с половиной месяца, что они безвылазно работали в Риме, он стал куда более серьёзным. Видимо вся складывающаяся вокруг похищения Моро ситуация его тоже не устраивала. Но больше не устраивало то, что им помыкало ЦРУ.

   – Ты высказала какие-то мирные инициативы? – скорее констатировал, чем спросил Родерик. – Дэвиду твоя самостоятельность не понравилась.

   – Мне уже давно плевать, что ему нравится, а что нет. Это не он сидит в четырёх стенах в ожидании неизвестно чего.

   – Что, квартира не нравится? Я слышал, она довольно приличная.

   – Вот и я о том же. Откуда такие роскошные апартаменты у борцов за благоденствие пролетариата?

   Родерик пожал плечами:

   – Мало ли. Здесь в Италии и миллионеры организовывают подпольные левые группировки. Может тюрьму для Моро отдал во временное пользование какой-нибудь промышленник или аристократ.

   Но не это интересовало Алекс больше всего. Она ждала, когда вернется Марио и объявит о решении собрания Красных Бригад. На пятидесятый день с момента похищения Моро, пресса перепечатала девятое коммюнике Красных Бригад, и у Алекс буквально опустились руки. "Бездействие и отказ правительства от переговоров, вынуждает нас привести в исполнение смертный приговор Моро".

   – Но как же, – спрашивала она Рафаэле, когда вернулась в народную тюрьму. – Почему?

   – Это заявление для властей, – поспешил он обнадежить Алекс, – знак серьёзности наших намерений, чтобы все в Италии поняли, что Красные Бригады не шутят. Посмотрим, что ответят на это власти.

   – А потом?

   – А потом отпустим его. Так решил совет в Турине. Большинство голосов за освобождение по гуманным соображениям.

   От этого известие на сердце отлегло. Почему-то шёпотом она спросила:

   – А Моро знает?..

   – Пока нет. Ему сказали ровно то, что и в коммюнике. Сейчас он пишет прощальные письма.

   – Вы с ума сошли? Зачем в его возрасте такие потрясения?

   – Он и раньше думал, что живым отсюда не выйдет, так что нет никакого потрясения. Главное, чтобы осознавая скорый конец, он написал и сказал всё, что думает, потому что сейчас ему терять нечего. Он уже написал последнюю волю, требует, чтоб на его похоронах была только семья и никого из партии и правительства. Представь, что будет, когда это прочитают люди в газетах? А представь, что будет, когда мы его все же отпустим. Обратно своих слов он уже не сможет взять.

   – Это издевательство какое-то – покачала головой Алекс, – помилование в день расстрела...

   – Да, будет как-то так. Марио сказал, что ты повезешь Моро.

   – Я? – недоуменно переспросила она. – А почему?.. а как же?..

   – Не знаю, – пожал плечами Рафаэле, – наверное, решил, раз ты его привезла, ты и увезешь. А потом, наверное, ты уедешь домой, – произнёс он и немного помолчал, прежде чем добавить. – Жаль, конечно, работать с тобой было приятно.

   Алекс невольно улыбнулась. Да, после этой затянувшейся командировки ей будет кого вспомнить – красивого молодого человека, который предлагал ей забавную несуразность в виде алхимических занятий любовью, но даже после отказа хотя бы он считает, что с ней было приятно работать. Наверное, ни Марио, ни Дэвид это мнения не разделяют.

   Прошло пять дней с момента объявления о казни, и час освобождения настал.

   Дэвид передал с Марио для Алекс одежду, русый длинноволосый парик и очки – тот самый набор, в котором она фотографировалась для австрийского паспорта. Значит Рафаэле прав, она сделает дело и тут же уедет в аэропорт. Правда не понятно, когда ей вернут тот самый паспорт и вручат билет.

   Дождавшись, когда она облачится в свой наряд, Марио позвал Алекс к себе и вручил мужской костюм и утюг.

   – Будь добра, погладь.

   Алекс на миг опешила, но безропотно приступила к делу. Она вспомнила этот костюм – тот самый, в котором похитили председателя Моро. Постиранный и вычищенный – просто удивительная забота. Закончив с глажкой, с костюмом в руках Алекс принялась искать в абсолютно пустой квартире Марио. Он был в комнате Моро и о чём-то с ним говорил. Робко постучав, Алекс приоткрыла дверь и вошла. Поправив очки, она положила костюм на кровать председателя. Он благодарно улыбнулся ей. По его виду можно было сказать, что председатель не рад и не огорчен, он походил на человека, пребывающего в каком-то пограничном состоянии, будучи готовым к смерти узнав, что её не будет. Никакой радости, только усталость. Алекс поспешила выйти вон, вскоре за ней последовал и Марио.

   – Сейчас он переоденется, и мы спустимся в гараж. Повезёшь его на красном Рено.

   – Куда?

   – По улице Каэтани, это очень запутанная малолюдная улочка. Высадишь его там, где не будет людей, а дальше уезжай в аэропорт. Дэвид сказал, что будет ждать тебя там.

   Алекс согласно кивнула.

   – Ты не поедешь с нами?

   – Нет. Только помогу Моро лечь в багажник, а дальше ты сама.

   – Ему там плохо не станет?

   – Не должно, багажник же не изолирован от кабины, он будет сразу за задним сидением. Там есть плед, пусть завернётся в него, чтобы не испачкаться. Когда найдешь удачное место, выпусти его и сразу уезжай.

   – А если он меня что-нибудь спросит? Мне говорить с ним или не стоит?

   – Не хочешь, чтоб он потом тебя опознал, не говори. Или измени голос, как ты умеешь. В общем, мне уже всё равно, он и так уверен, что Красные Бригады похитили его по приказу из американского посольства. Это уже от тебя зависит, попадешься ты ему для опознания или нет.

   Алекс первой спустилась в подземный гараж и осмотрела Рено. Автомобиль как автомобиль, багажник действительно находится в кабине за задними сидениями, спинки которых были зачем-то опущены. Вскоре Марио привёл председателя вниз. Алекс поспешила открыть багажник – там действительно лежал оранжевый плед. Достав его, она посмотрела на Моро. Марио достал из своего кармана пригоршню монет и отдал их председателю. Судя по тому, что прозвучало слово "телефон", монеты эти должны послужить оплатой в автомате, чтоб на свободе Моро смог позвонить и попросить, чтобы его забрали. Марио снова что-то сказал, и Моро повернулся к Алекс. Она развернула плед и помогла ему накинуть его на спину. Когда он сначала сел, а потом лёг на пол машины, Алекс заботливо поправила на нём плед и закрыла багажник. Теперь можно было ехать.

   Когда она выезжала со стоянки, Марио уже вышел на улицу. Алекс ехала на минимальной скорости, чтобы не врезаться в очередной угол очередного здания. Это черепашье движение напрягало, учитывая, что в багажнике машины лежит человек, в то время, когда тысячи полицейских и солдат из города никуда не делись.

   Моро не пытался говорить с Алекс. Это и понятно, на его месте и в его положении она бы тоже не захотела вести светскую беседу. Наверняка сейчас все его мысли о доме и семье, что он скоро увидит их. Для Алекс в этот день тоже наступало своего рода освобождение. Наконец два месяца подготовки и пятьдесят пять дней акции закончились. Такого нервного, долгого и напряженного периода в работе у неё ещё не было.

   Алекс уже начала думать, где бы остановиться и поставить, наконец, точку в этой затянувшейся акции, но всё сомневалась и продолжала искать место подальше от импровизированной тюрьмы.

   Впереди стояла припаркованная машина и Алекс уже собиралась аккуратно объехать её, но посреди дороги стоял человек. Сигналить ему она не собиралась, разумно полагая, что когда она подъедет вплотную, он отойдет. Но всё вышло иначе. Она узнала его – это был Дэвид, и всем своим видом он показывал, что ей надо остановиться.

   В голове уже мелькнул опрос, что он делает здесь, на улице Каэтани, когда должен быть за городом в аэропорту. Когда машина остановилась, Дэвид подошёл к передней двери, открыл её и, сев на переднее сидение, сказал Алекс по-английски:

   – Привет, поверни голову налево.

   Она хотела было подчиниться странной просьбе, сама не понимая зачем, как заметила, что Дэвид вынул из пиджака пистолет с глушителем. Одним быстрым движением он повернулся назад, и тихие щелчки каскадом раздались в тишине.

   – Ну всё, пошли, – как ни в чём не бывало произнёс он и вышел из машины.

   Алекс сидела как прикованная, ей было страшно обернуться и посмотреть, что там, за её спиной в багажнике. Но Дэвид обошел Рено, открыл водительскую дверь и за руку вытянул Алекс наружу. Подведя её к своему автомобилю, он усадил Алекс на переднее сидение и приказал:

   – Пристегни ремень.

   Все ещё пребывая в шоке, Алекс не смогла и пошевелиться. Тогда он сам пристегнул её, а потом обошел автомобиль сел на водительское сидение и, заведя двигатель, поехал вперед.

   Когда они проезжали набережную Тибра Дэвид подал ей пистолет:

   – Разбери его и выкинь в реку. – Видя её нерешительность, он прикрикнул, – Ну давай, живо, если не хочешь чтобы на выезде с города нас с этим задержал патруль!

   Алекс подчинилась. Все детали она завернула с лежащую под сиденьем газету, открыла окно и на ходу кинула сверток с моста.

   – В бардачке твой паспорт и билет, – сказал ей Дэвид, – багаж в камере хранения.

   Но Алекс не слушала его, и начала тихо причитать:

   – Что ты сделал, Дэвид?.. Что ты сделал?..

   – Ничего, – абсолютно спокойно отвечал он. – Ты, помнится, боялась, что живой заложник тебя опознает. Не бойся, теперь он мёртв. Через пару часов нужный человек позвонит в полицию, и тело заберут из машины. А мы в это время уже поднимемся в воздух.

   – Его же помиловали! – воскликнула она. – Зачем ты это сделал?!

   – Меня не касается внутренняя политика Красных Бригад, – всё так же невозмутимо отвечал он. – У них свои решения, у меня свои приказы.

   Слово "приказ" её мгновенно отрезвил. Значит заговор, значит обман, власти не хотели видеть Моро живым. И Дэвид это исполнил.

   – Ты же подставил Марио, теперь все будут считать, что Бригады убили Моро.

   – Так и должно было быть, – холодно заметил он. – Должно было, пока ты не вмешалась со своим иезуитским планом выгодного помилования. Вы должны были усадить Моро в багажник и там его пристрелить и увезти. Но раз Марио втемяшилась идея стать благородным разбойником, грязная работа досталась мне. А теперь будь добра, молчи, пока не сядешь в самолет, и я, наконец, больше тебя не увижу.