Текст книги "Стратегия обмана. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Антонина Ванина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 48 страниц)

   – Тогда почему никто не вернулся от вас в Гипогею?

   – Они, как и я, выбрали жизнь под солнцем.

   – Выбрали или выбрать заставили вы? – насмешливо вопросила Амертат. – Меритсегер ушла к альбионским мудрецам и не вернулась. Нет её ни под землей, не на земле.

   – Ты ошибаешься, – ответил полковник, – она выбрала солнце.

   – Солнце, – рассмеялась Амертат заливистым эхом, – если все из Фортвудса будут уходить на солнце, кто останется здесь? Или вы решили истребить наш подземный народ перевоспитанием в подлунных альваров? А может вы настолько возгордились, что решили сами создавать дваждырожденных, сами стали выбирать достойных перерождения, сами давать им вечную жизнь?

   Такого поворота событий полковник не ожидал. Провидица, эта ведьма, сказала во всеуслышание то, что полунапророчила, полувыведала у него накануне. Полковник не сомневался, что гипогеянцы ей поверили, это ясно читалась в их ожесточившихся глазах.

   – Что ты говоришь, Амертат? Как смертные могут перерождать смертных в альваров?

   – Кто знает? – со змеиной ухмылкой отвечала она. – Ведь ходят по земле две сестры, два близнеца, что больше не половины друг друга, а отражение вечноживущих, из чьей головы их породили. А всё оттого, что смертным людям не постичь тайных знаний Гипогеи. Всё, что они могут создать, лишь полудвойники, лишь насмехательство над истинными дваждырожденными. Я говорила тебе, Людек, из Фортвудса не приходят добрые вестники, лишь лжецы.

   Ещё минута промедления, и он бы поверил ей. И тогда не известно, кто вернется домой – Грэй, Пэлем, полковник или ни один из них.

   – Поверь мне, я не знаю тайн перерождения, что охраняют мудрецы Гипогеи, – заверил Людека со всей искренностью полковник. – Я не знаю и того, были ли на земле смертные, что постигли эти тайны собственным умом. Если и так, то вина Фортвудса в том, что мы пропустили и не доглядели. Обещаю, когда мы вернемся домой, я разыщу тех женщин, о которых говорила Амертат, я узнаю правду, какой бы она не была. Я не хочу, чтобы межу нами осталось недоверие.

   – Стоит ли полагаться на его слова? – нашёптывала Амертат Людеку, положив руку ему на плечо. – Фортвудс не знает чести.

   – Тогда придите и посмотрите, так ли это. Мы не отказываемся от приглашения к переговорам, не отказываемся от защиты и гостеприимства. Напротив, мы были бы только рады, если ты, Людек пришёл бы к нам и увидел всё как есть собственными глазами и рассказал бы по возвращении другим. Приходи и ты, Амертат, – посмотрел на неё в упор полковник. – Может, ты изменишь своё мнение о нас.

   – Я принимаю твои заверения, – ответил Людек, – и я принимаю приглашение.

   Тут к нему подошла какая-то женщина и начала по-французски быстро тараторить что-то о перерождении и справедливом обмене. Ник только прошептал:

   – Опять она...

   Зарождающиеся опасения полковника были не напрасны. Людек произнёс:

   – Ты, Старый Секей, признал правоту Мемнона. Тогда может, ты признаешь справедливость слов Жаннетт? Она говорит, что если Фортвудс отнимает у Гипогеи наших братьев и сестёр и отдает их солнцу и луне, так не будет ли справедливым, если Фортвудс отдаст своего брата вечному мраку?

   – Что ты имеешь в виду?

   Та самая шептунья Жаннетт, широко улыбаясь, подошла к Нику и, взяв его за руку, потянула к себе.

   – Отдай нам этого юношу, – доброжелательно сказал Людек, – он отчаян и любознателен, ему интересен наш поземный мир. Разве не достоин он вечной жизни?

   – Я не юноша, – пытался отговорить кровопийц запаниковавший Ник, – я просто выгляжу молодо, а на самом деле мне уже тридцать три.

   – Какая разница? – улыбнулся его наивности Людек. – Обретя вторую жизнь, будешь выглядеть так всегда.

   – Я не хочу жить вечно. Правда, не хочу.

   – Посмотри на Жаннетт, разве она не прекрасна, разве не достойна подарить тебе вечную любовь?

   Жаннетт держала Ника за руку мёртвой хваткой, но так лучезарно улыбалась, что на миг можно было забыть, что она бледна как смерть.

   – Жаннетт, ты красивая, правда, – уверял её Ник, – но у меня наверху есть любимая девушка, почти жена. Я же не могу её бросить.

   – Забудешь-позабудешь, – проворковала она на корявом итальянском и продолжала тянуть его в толпу гипогеянцев. – Меня вечно любить и я тебя вечно.

   – Полковник, – умоляюще протянул Пэлем, – почему вы ничего им не скажете?

   И полковник невозмутимым голосом обратился к влюбленной кровопийце:

   – Жаннетт, посмотри на его правую руку.

   Женщина вопросительно взглянула на полковника, а потом на Ника.

   – Отверни ему рукав и посмотри – ещё раз попросил полковник.

   Она подчинилась. Увидев шрамы от человеческих зубов, она мигом изменилась в лице, сникла и осунулась.

   – Да-да, – вспомнив о спасительном поводе, затараторил Ник, – мне нельзя перерождаться в альвара, меня уже кусали и пили мою кровь. В под-Риме, шесть лет назад. Не знаю, как её звали, но я ничего ей плохого не сделал, ни до, ни после, честное слово. Так что я покусанный, это профессиональная травма, так сказать.

   Жаннетт, отпустила руку Ника и бегом скрылась в толпе, так её расстроило известие о его непригодности к перерождению.

   – Что ж, – признал Людек, – закон есть закон, единожды подаривший кровь дваждырожденному, вкушать её от других не сможет, ибо знает горечь потерянного. – И он обратился к фортвудцам, – Что ж, ступайте. Фантина проводит вас до подлунного мира. Мы обещаем прийти к вам позже.

   Полковник перевел дух и согласно кивнул:

   – Мы будет ждать тебя. Извини, если мы обидели кого-то из вас. Это не от злого умысла, а от незнания.

   Толпа гипогеянцев начала молча расступаться, пропуская их к концу зала. Там троих фортвудцев уже ждала Фантина, предусмотрительно вытащившая все три рюкзака с пятого яруса вниз.

   – Ты с ума сошла, – апатично понукал ей полковник, – тягать такую тяжесть.

   – Нет времени, – с тревогой в голосе шепнула она, – пойдем быстрее.

   Полковник, да и Грэй и особенно Ник были с ней полностью согласны. Закинув ношу за спины, они поспешили следовать за Фантиной.

   – Вроде другой был коридор, – вспомнил Ник, – точно, мы зашли с другой стороны.

   – А выйдем с этой, – ответила она, – так быстрее. Надо быстрее.

   Стоило им нырнуть в незнакомый коридор, как зеленое свечение вмиг пропало. Чертыхаясь, пришлось доставать и зажигать ультрафиолетовые фонари.

   – Вот ведь... – срывающимся голосом разорялся Хейман – чёрт... Из-за какой-то стервы, чуть всех не перегрызли... А почему они не стали трогать меня? Нет, права, если Пэлем не подошел, то почему не меня?

   Ему ответил Ник:

   – Потому что послушали тебя и поняли, что из идиота гипогеянец не выйдет.

   – Что ты несёшь?

   – А разве не из-за тебя, – пошёл в атаку Ник, – мы все чуть не остались там навсегда? Кто тебя вообще надоумил нести эту чушь про похищенных гипогеянцев? Ты что не понимал, что тебе, гребаному дипломату из Фортвудса, на это ответят?

   Начавшейся перепалке полковник тут же положил конец:

   – Отставить разговоры. Молча идём вперед. – Через минуту он всё же сказал для разрядки обстановки. – Никто не виноват. Там была Амертат, она искала повод для ссоры, она его нашла. Это была провокация и благодарите Людека, что мы успешно из неё выбрались.

   – Простите, синьоры, – чуть ли не слезно умоляла Фантина, идя впереди, – если б я знала, что ведьма придёт в обитель, я бы не привела вас, отказалась бы, отговорила. Отец Матео не простит мне, что я привела вас в лапы дьяволицы на погибель души.

   – Глупости, Фантина, – попытался успокоить её полковник, – отец Матео не судья, а священник. Ты не виновата в том, что не могла предвидеть. И я не смог, хотя должен был. Нельзя предусмотреть все риски.

   – Кто она вообще такая, эта Амертат – выспрашивал Грэй, – что за ерунду она несла, будто в Фортвудсе смертных делают альварами. Это же бред, как в это можно верить?

   – А твой прадед верил, – отрезал полковник.

   – Как? То есть, вы говорите о сэре Джеймсе Грэе? И как?..

   – Он просто дал добро на медицинские исследования, а закончились они уже после его смерти. Даже я не знал об этом, пока не полез в архив. Я и теперь не знаю, что там случилось на самом деле, удался эксперимент или нет. Нам просто нужно найти тех подопытных женщин и узнать это от них. Это вопрос первостепенной важности, потому что если фортвудские медики разгадали загадку перерождения, это будет серьёзным обвинением от гипогеянцев нам всем.

   – Считайте, что мы разрушили их монополию на бессмертие, – добавил Ник.

   За спиной послышался знакомый голос:

   – Отчего же ты не захотел его получить?

   Все как по команде обернулись. Оказывается, все это время Амертат шла за ними и слышала всё, о чем они говорили. Она язвительно улыбалась и не сводила с Ника Пэлема глаз, всё же оставаясь на почтительном расстоянии и не решаясь подойти ближе.

   – Я? – нерешительно переспросил Ник. – Мне не нужно бессмертие, чтобы столетиями ходить под землей.

   – А под солнцем ты бы хотел ходить веками вечно молодым?

   – Но я ведь всё равно не буду.

   Амертат рассмеялась, и, казалось, громкое эхо пронзало всё пространство вокруг:

   – Чем же вечная тьма хуже вечного света? Смертный, разве ты знаешь разницу?

   Ник не знал, что и отвечать.

   – Остановись, Амертат, – попросил её полковник. – Если ты хотела всех нас напугать, то поздравляю, тебе это удалось.

   – Тогда ответь сам, плохо ли тебе жить уже пять столетий? Скажи мне, ведь только я достойна этого честного ответа.

   – Я знаю, – кивнул он, – что без тебя я бы не стал альваром. Но я и не просил тебя об этом.

   – Никто об этом никогда не просит, а если попросит, то не получит. Тебя отпустили к солнцу только потому, что в Гипогее не нужны твои умения, так решили наши вожди. Они же и решили, что Меритсегер надо остаться внизу. Но простые смертные кинули вызов их выбору. Знает ли один из вас, к чему ведёт нарушение выбора, что будет, если всех гипогеянцев обучить жить под солнцем?

   – Да кто это такая, Меритсегер? – все ещё не понимал Грэй.

   – Мэри из под-Гизы, – ответил ему полковник и тут же обратился к Амертат. – Я не знаю, о чём ты хочешь сказать. Что такого случится, если все гипогеянцы поднимутся наверх и будут жить среди людей? Я понимаю, что вас много, куда больше нас, простых альваров. Но пойми и ты нас, ты же сама раньше обитала под солнцем, пребывание здесь внизу – это ведь не жизнь.

   – Природа не терпит пустоты. Уйдем мы, сюда придут другие.

   – Кто? Советские войска с боеголовками? – в отчаянии спросил полковник, ибо уже ничего не понимал.

   – А ты увидишь сам. И он, – она указала на Грэя, – скоро увидит.

   – Что увидит?

   Но ответа не последовало, Амертат словно растворилась в темноте подземелья и больше не появилась.

   Фантина перекрестилась:

   – Ведьма нашлет на нас нечистого.

   – Ерунда какая, – огрызнулся Грэй, – идём отсюда, уже надоело выслушивать всякий бред.

   И они шли по коридору в тишине, пока полковник всё же не поинтересовался у Хеймана:

   – Международный отдел и вправду собирается торговать кровью?

   – Не отдел или Фортвудс, а Британия, – ответил Грэй. – Курс фунта падает, стране нужно золотовалютное подкрепление.

   – Как патриотично, – насмешливо заключил полковник. – А я-то думал, будет ультиматум в духе сэра Майлза, а вы, значит, решили предложить взаимовыгодное сотрудничество.

   – Ультиматум подождёт. Когда делегация Гипогеи прибудет в Лондон, согласитесь, на своей территории будет проще ставить свои условия. Не разумно что-то требовать от гипогеянцев, будучи в меньшинстве и на их территории, откуда так просто не сбежишь.

   – Понимаю, – согласился полковник. – Ещё раз потребуете или попробуете убедить не сотрудничать с Советами?

   – И это тоже. Вообще-то мы работаем не по плану сэра Майлза.

   – Вот как? Значит по плану Джорджа Сессила. И в чём, если не секрет, он состоит?

   – Секрет. Если он захочет, он вас просветит.

   Они шли по, казалось, бесконечному коридору. Вдали слышался призрачный монотонный стук капель о камень, но ничего похожего на ответвления тоннелей по бокам коридора не было видно.

   Фонарь жалобно затрещал и погас. Ник попытался включить запасной, но ничего не вышло. В кромешной тьме только Фантина заметила слабый красноватый огонёк впереди, что двигался им на встречу. Женщина запаниковала.

   – Кто это, Фантина, – спрашивал полковник. – Кто идет к нам?

   – Нечистый! Нечистый! – восклицала она и принялась громко молиться на латыни.

   Когда огонёк приблизился, фортвудцы смогли разглядеть, что это небольшой светящийся шар двух дюймов в диаметре. Он переливался оттенками красного, но не испускал света на стены. Он был сам по себе, просто висел в воздухе на одном месте и не двигался.

   Фантина всё причитала, судя по звуку её голоса, что исходил снизу, стоя на коленях. И тут огонёк резко рванул с места. Внезапный хлопок, вскрик, вспышка искр и раскатистый треск отовсюду.

   Оба ультрафиолетовых фонаря тут же зажглись и все удивились, что Хейман Грэй лежит на полу без сознания, а Фантина уже вполголоса читает молитву над ним. Полковник и Ник сориентировались тут же. Пока один стягивал с Хеймана рюкзак и переворачивал его на спину, другой уже нашел в запасах аптечку, вскрыл ампулу с раствором кофеина и, зарядив ею шприц, вколол в предплечье Грэя. Через пять секунд тот судорожно закашлял. Перевернув его на бок, полковник спросил:

   – Ты как, сможешь встать?

   Грэй только закивал головой, пытаясь восстановить дыхание. Когда он поднялся на ноги и проморгался, то спросил:

   – Что это было? Откуда под землей шаровые молнии? Почему на тренировках и инструктаже меня никто об этом не предупредил? Что она делает? – грубо прикрикнул он на молящуюся Фантину. – Можешь перестать жужжать, у меня голова раскалывается.

   Она посмотрела на него с невыразимым испугом и поднялась с колен.

   – Это ведь демон вошёл в тебя, он боится слов, славящих Господа.

   – Что за ересь? Какой ещё демон?

   – Которого призвала ведьма. Их множество, они живут в глубине и поднимаются, чтобы мучить смертных людей и забирать их души. Их множество здесь, они не чтят альваров, потому что их души нельзя быстро забрать, только в Судный День, когда все предстанут перед Судиёй. Потому они и являются смертным. Пока Гипогея полна альваров, пока здесь есть те, кто умеет удержать их и задобрить и не понести от них вреда, они меньшим числом будут терзать души смертных.

   – Фанатичка, – заключил Хейман.

   – Одержимец, – скорбно ответила она. – Гипогея охраняет смертных от демонов, а ты пришёл сюда, не зная Христа, потому и не спасся.

   – Это была шаровая молния, старая дура.

   – Хватит! – гаркнул полковник. – Думай, что говоришь, стервец. Я старший в группе и не позволял тебе оскорблять никого из гипогеянцев, в особенности женщину.

   Но Грэй ничего не ответил, и просить прощения явно не собирался. Погрузив рюкзаки на плечи, они двинулись дальше.

   – Это шок – шепнул Фантине Ник, – плохо с головой после удара. Ты уж извини.

   – Не голова важна, – понуро отвечала она, – а бессмертная душа.

   Поход был долгим. Полковник посмотрел на часы и понял, что прошло уже полтора суток с тех пор, как Ник с Хейманом пробудились ото сна и позавтракали. С тех пор они больше не ели и не спали.

   – Парни, может, хотите сделать привал? – поинтересовался он.

   – Да какой тут привал, – отмахнулся Грэй, – надо быстрее выходить наружу.

   Кажется, Ник был с ним полностью согласен и полковник больше не стал настаивать. Когда коридор закончился, они вышли в зал, но уже никто не хотел разглядывать диковинные наросты под куполом и на полу. После бесчисленных подъемов и виляний в лабиринтах, впереди забрезжил свет, но не призрачный и красный, а золотистый, самый что ни на есть дневной.

   – Наконец-то – вздохнул Ник и первым рванул вперед.

   – Береги глаза, – напомнил полковник, но Ник уже выскочил наружу, а за ним и Грэй.

   Полковник не спешил выходить на свет. Достав из кармана рюкзака темные очки, он обратился к Фантине.

   – Если ты опасаешься возвращаться в под-Рим этим же путем, ты только скажи, мы поможем тебе, наймем машину с закрытым кузовом, там не будет света и за несколько часов от ночи до ночи тебя отвезут в Рим, а там отец Матео встретит тебя и поможет спуститься вниз, где ты и живешь.

   – Благодарю, синьор, – с искренней улыбкой произнесла она, – но я не боюсь ни демонов, ни ведьмы, потому как знаю Христа. Пусть синьор Хейман не верит, – она кивнула в сторону выхода, – но я буду молиться за его душу.

   – Что ж, тогда прощай. Я благодарен тебе за помощь и участие, ступай с миром и поблагодари от моего имени отца Матео, за то, что нашел нам такую славную проводницу.

   На этом они расстались, и половник вышел на свет. Очки, спасали от утренних низких лучей, но не полностью. Ник, тоже в солнцезащитных очках, уже оглядывался по сторонам и прикидывал, куда идти. Для начала все единогласно решили спуститься с пологой горы вниз, а там уже решить, где искать дорогу.

   Только внизу, вдали от пещеры, на сердце стало спокойнее, и они решили устроить привал. Как и обещал полковник, все трое был похожи на антитрубачистов, в одежде перемазанной белыми отложениями подземных пород. После переодевания наступила очередь трапезы. Хейман поинтересовался, глядя на свои часы.

   – Сейчас девять утра. А какой день?

   – Пятница, – ответил полковник.

   – С чего вы так решили? – усмехнулся тот.

   – А с того, что у меня часы с календарём. Мы провели под землей сто восемь часов.

   – Это что, четверо с лишним суток? – не поверил Хейман. – Да не может этого быть, максимум два дня.

   – Скажи спасибо, – подал голос Ник, – что не как в кельтских легендах – ушёл человек с эльфами в их волшебное царство под холмом, пробыл там три дня, вернулся домой, а оказалось, что прошло три года, и все его давно считают погибшим.

   – Лучше бы не вышло как в польском сказании о шахтёре и скарбнике, – произнёс полковник, – Там они пробродили под землей сто пятьдесят лет и вышли на поверхность в другой стране.

   – А что, – согласился Ник, – вдруг мы сейчас в Швейцарии? Фантина же повела нас другим путем, не тем, откуда мы пришли в подземный город. Может и вправду это Швейцария?

   Ответ они нашли через час, когда вышли на шоссе и не поймали попутку именно что со швейцарскими номерами. Добравшись до ближайшего города под названием Бедретто, они устроились в гостинице. Пока Ник и Хейман отсыпались, полковник позвонил в Беллано. Администратор гостиницы перевёл звонок в номер Найджела Флетчера.

   – А мы вас и не ждали так скоро, – радостно признался он. – Как все прошло?

   – Сложно сказать. Когда Грэй выспится, пусть сам и ответит. Нужно, чтобы вы забрали нас из Швейцарии.

   – Я уже посмотрел по карте. По прямой всего шестьдесят пять километров, но на деле придется делать большой крюк, то ли через швейцарские горы, то ли через итальянское озеро.

   – Решай сам. Думаю, день-другой мы переждем.

   – Точно всё в порядке?

   – Не знаю, Флетчер. Вернулись все и живыми, а это уже хорошо.

   – Это точно. А у нас тут случился парад НЛО.

   – Какой ещё парад? – не понял полковник.

   – В тот день, когда вы ушли, примерно в полночь после того как рассеялся туман, над озером видели пять неопознанных летающих объектов, правда видны от них были только красные огоньки, но это не важно. Где-то с час они кружили, выстраивались во всякие фигуры, ну, знаете, как истребители на парадах. А потом резко сорвались и пошли на северо-запад, кто-то даже сказал, что построились они при этом клином.

   – Красные огоньки, говоришь?

   – Это очевидцы говорят. Я спрашивал у троих, все сказали, что огоньки были красные. А чем это важно?

   – Лучше скажи мне, Флетчер, ты ведь раньше был репортером и специализировался по всякой аномальщине.

   – Я и сейчас только ей и занимаюсь.

   – Альвары не в счёт. Как понимающий человек, ты же знаешь, в чем для очевидца разница между светящимся в ночи огоньком НЛО и шаровой молнией?

   Найджел на миг затих, но всё же спросил:

   – Что же такое вы видели под землей?

   – Понятия не имею, – честно признался полковник, – но оно неслабо шибануло Грэя. Я думаю, ему необходим медицинский осмотр и побыстрее.

   – Понял, – тут же произнёс Найджел. – У меня в Беллинцоне есть знакомый доктор, захвачу её по дороге.

   – Не стоит, сам отведу Грэя в больницу, скажем, что во время спуска в пещеру упал и ударился головой. Просто приезжайте с Ивлином и нашими документами и мы, наконец, все вместе вернёмся в Фортвудс.

   – Будет сделано, полковник.

   – Вот и славно.

   1977-1978, Швейцария, Франция, Италия

   Два года прошло со дня ареста лондонской бригады ВИРА, и ничего толком с тех пор не изменилось. Создавать диверсионную сеть в столице врага заново было тяжело и хлопотно, к тому же четко обозначилась нехватка финансирования. Видимо потому и было принято решение отложить до лучших времен возрождение лондонской бригады и всю борьбу сосредоточить в Ольстере.

   По настоятельному совету Родерика, Алекс в Британию не наведывалась, только пару раз тайком от него она летала в Дублин. От командира Туми она узнала, что Брендан уже год как в тюрьме, а с Дарси произошёл несчастный случай – она погибла в автокатастрофе. Алекс восприняла эту новость сдержанно. Почему-то на душе не было ни горя, ни радости. Да, два года Дарси делилась с ней кровью и то, что было, просто так не забудется. Но лесбийские замашки Дарси даже после того, как она сошлась с Бренданом, подпортили Алекс немало нервных клеток. И сейчас она не знала, что и думать – на сердце было лишь равнодушие.

   Внезапно она вспомнила о Шеймасе, о том, что из Дерри по её настоятельной просьбе он уехал в Ирландию вместе с матерью. Алекс подумала, не разыскать ли его, чтобы повидаться, но тут же передумала – ни к чему теперь вспоминать о прошедших годах, где он и она были активистами в защиту гражданских прав. Прошло то время, с тех пор как он уехал, а она осталась, Алекс-Алистрина слишком далеко отошла от идеалов ненасильственного сопротивления. Она попыталась вспомнить, скольких с тех пор убила и покалечила, когда начала изготавливать бомбы – получилось около 53 убитых и 437 раненых. Но не только поэтому Алистрине не хотелось смотреть Шеймасу в глаза. Она помнила слова того полковника Кристиана, когда он сказал, что дарящий кровь не живет долго. Вот она и не хотела знать, жив ли ещё Шеймас. Пусть будет жив, и она не будет ничего об этом знать, только верить.

   Алекс понимала, в ВИРА её потихоньку начинают забывать. Родерик этому откровенно радовался, у него ведь всегда есть на неё грандиозные планы и распространяются они исключительно на Континент. Первым делом он снял для неё квартиру в швейцарском Шлирене и под видом местной жительницы отправил на переобучение в очередной лагерь с инструкторами и полигоном в горной лесной глуши. Алекс уже вспомнила былые времена, как за полгода под присмотром Джейсона прошла обучение в трёх таких же лагерях, и готова была подтянуть малость растерянную квалификацию. Но ей хватило полдня, чтобы уехать из лагеря и заявиться к Родерику со словами:

   – Ты куда, сучий потрох, меня послал?

   Видя в глазах женщины отчетливое желание убивать, Родерик заметно спал с лица.

   – Я не дура, – продолжала наступать Алекс, – знаю, что вы, уроды из гребаных Штатов, играете на все стороны. Вам плевать, кого поддерживать – неофашистов, псевдокоммунистов, капиталистов или ещё какую тварь – любому дадите оружие, лишь бы по одному вашему слову убивали.

   – А что случилось? – испуганно промямлил он.

   – А то, мать твою, что в лагере инструкторы из британского спецназа! Ты что думал, придурок, если я Карлоса вытерпела, то и этих тоже? Знаешь, какое было первое практическое занятие? Метание гранат на полигоне. Вот я и задумалась, куда бы мне её метнуть – в поле или на обзорный пункт прямо в рожи этим британским свиньям? А знаешь, что нам там всем пообещали по окончании обучения в качестве финального зачёта? Поехать в Ольстер, поучаствовать в облаве на боевиков ИРА. Ты что, Рори, – она уверенно направилась к нему, отчего мужчина поспешил попятиться назад, – совсем страх потерял? Думаешь, я шею тебе не сверну за такие шутки?

   Она сделала шаг ближе, и Родерик тут же сорвался с места и побежал к двери со словами:

   – Ты только успокойся, это какая-то ошибка... я сейчас позвоню... это ведь не я занимаюсь распределением... Я, честное слово, не знал, что здесь есть британцы...

   За час Родерик действительно уладил все вопросы по переводу Алекс в другой обучающий лагерь, долго рассыпался перед ней в извинениях, потчевал ласковыми словами, лишь бы успокоить профессионального диверсанта, на счету которой шесть убийств с близкого расстояния.

   В новом лагере, расположенном куда дальше от города, инструкторами были исключительно американцы, и курс подготовки у них был принципиально иным. Помимо занятий в стрельбе и прочих физических упражнений, в лагере обучали работе с новейшим радио– и телефонным оборудованием, на предмет прослушки канала полицейской связи и подключения к чужой линии. На полигоне курсанты осваивали навыки экстремального вождения в условиях города. Но особо много времени инструкторы отводили кабинетным занятиям с лекциями по тактике и планированию силовых операций и навыкам слежки.

   Алекс понимала, что готовят её к чему-то качественно иному, чем она раньше не занималась. Но обучение всё продолжалось и продолжалось, а новых заданий от Родерика не поступало. За два года, что Алекс прожила в Швейцарии, он всё время проводил в соседнем Цюрихе, по нескольку раз в месяц приглашая её прошвырнуться по местным увеселительным заведениям или съездить по делам в Париж в "языковую школу". В одну из таких поездок, из прессы, услужливо подсунутой Родериком, Алекс узнала, что уже две недели как командир Туми арестован ирландскими властями.

   – Вот чёрт, – выругалась она. – Опять? И что дальше? Кто теперь будет начальником штаба?

   – Не твоя забота, – отвечал Родерик, – Если не хочешь отправиться вслед за Туми, сиди в своём Шлирене тихо и не высовывайся. Ты поняла меня? Никакого больше Дублина, я всё про тебя знаю.

   Подобные увещевания на Алекс действовали слабо, только вызывали желание ещё больше поогрызаться.

   – Хоть в Шлирен, хоть в Швехат. Хочешь, я перееду туда?

   – Зачем? Где это вообще?

   – В Австрии, в десяти километрах от Вены, как и Шлирен в десяти километрах от Цюриха. Буду жить, так сказать, поблизости от мест боевой славы, назло всем полицейским. Как тебе идея?

   – Бредятина, – отмахнулся он.

   – Да что ты? Между прочим, в Париж мне приходится ездить через Базель. Тебе никогда не приходило в голову, что меня могут легко вычислить, сопоставить с подвигами Карлоса и НФОП, а потом просто взять и арестовать?

   – Ну, и что ты от меня хочешь? Между прочим, Швейцария тихая страна. Миллионы мечтают жить там. Чего ты выпендриваешься?

   – А то, что я дважды здесь засветилась. В Базеле и Женеве с Халидом и тем покойным сионистом, а потом в Цюрихе с Карлосом. Так может мне вообще переехать в Вену для большей надежности?

   Устав с ней спорить, Родерик только и сказал:

   – Я тебя уверяю, в Шлирене ты в безопасности. Никто тебя не ищет, никто не знает, кто ты, потому что в последние два года ты грамотно не светилась. Ты профессионал, Алекс, нам за это платят достойные гонорары, на которые мы может позволить себе и Швейцарию, а если ещё хорошо поработаем, то и Монако.

   Алекс его мечтания не разделяла.

   – Лучше поеду я.

   – Куда?

   – От тебя подальше в Шлирен. Будет работа, скажешь, не будет – тогда не беспокой.

   – Да ладно тебе, – ободряюще произнёс он. – Задержись немного. Это же Париж. Лучше отдохнём, сходим по девочкам, а?

   Алекс смерила его хмурым взглядом и спросила о том, что её интересовало с тех самых пор, как он стал её блад-дилером:

   – Я надеюсь, ты не пользуешь этих девочек, перед тем как прислать ко мне?

   – За кого ты меня принимаешь? – изобразил Родерик самый невинный вид, какой мог принять, – разумеется, я делаю это после.

   – Скотина ты, Рори. – беззлобно, скорее, со скукой в голосе заметила Алекс. – И пить тебе надо меньше.

   – Я снимаю стресс. У нас с тобой очень нервная работа. Не хочешь больше девочек, сходим в более широкопрофильное заведение, снимем тебе мальчика. Что скажешь?

   – Мальчика? – апатично повторила она. – И что мне с ним делать?

   – Ну, ты даёшь. Тебе виднее, что делать с мальчиками.

   Алекс только равнодушно вздохнула:

   – Я давно похоронила второго мужа, уже и не помню, что с кем делать и для чего.

   – Ну, если всё так запущено, – протянул Родерик, скабрезно улыбнувшись – я готов оказать свои услуги.

   – Да иди ты.

   – Тогда откуда эта хандра?

   – Мне противопоказано безделье, если ты ещё не понял.

   Родерик только раздражённо вздохнул.

   – Вот что ты за человек? После Вены ты получила такие деньги. И что ты с ними сделала? Нет, ты мне скажи, что.

   – Я плачу ими за квартиру.

   – А ещё?

   – Ещё купила машину, чтобы ездить в Париж.

   – Развалюху ты купила, а не машину. Могла бы найти куда лучше. Квартиру тебе оплачивает управление, так что не надо прибедняться. Может, ты копишь на что-то?

   – На что?

   – Откуда я знаю, я просто хочу понять, что ты делаешь с деньгами.

   – Храню на счёте.

   – И все?

   – И все.

   Родерик только ухмыльнулся, как будто вёл беседу с блаженной:

   – Это запущенный случай. Ты же не умеешь жить себе в удовольствие.

   – Не умею, – охотно призналась Алекс.

   – Может, хочешь переехать на историческую родину? Оттого все эти разговоры про Вену, Цюрих и прочее? Если хочешь, только скажи, управление тебе подыщет хорошую квартиру, где-нибудь в Штутгарте.

   – Ты совсем дурак? – почти испуганно вопросила Алекс.

   – А что не так?– не понял он.

   – Два месяца назад в тамошней тюрьме убили троих красноармейцев, и ты мне предлагаешь ехать в страну, где царит полицейский террор?

   – Ну, на счёт террора ты сильно загнула. Это Фракции Красной Армии были дикими неприкормленными террористами. За это и сели.

   – А умерли тоже за это? Рори, я знаю, что те красноармейцы были фанатиками-революционерами по складу ума, а значит, не вполне душевноздоровыми и общественно опасными. Но это не повод без суда и следствия убивать людей ночью в тюрьме, а потом говорить, что один заключенный, чтобы подставить надзирателей, пару раз пальнул по стенам, чтобы изобразить следы борьбы, сам разбросал гильзы, а потом сам застрелил себя в затылок. Рори, ты как представляешь себе самоубийство стрельбой в затылок, да ещё с расстояния тридцать сантиметров? На кой чёрт такие выверты? Не бывает у людей таких длинных и гибких рук. Другая, говорят, ударила сама себя в грудь ножом четыре раза. Это что такое? Откуда в одиночных камерах, где каждый день обыск, может затесаться пистолет с ножом? На кого рассчитана такая наглая ложь?