Текст книги "Стратегия обмана. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Антонина Ванина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 48 страниц)

   Она поспешила переключить внимание, на кого-нибудь другого. Марио всем своим видом излучал уверенность, что всё идет по плану, а вот курчавый молодой брюнет выглядел неважно и все время прижимал руку к левому боку.

   Алекс тут же некстати вспомнился предатель Энджи, как его подстрелила венская полиция в здании ОПЕК, и как он мучился, пока его не забрали в больницу. А потом ещё на протяжении четырёх дней его возили от самолета до госпиталя и обратно. В общем, тяжёлые выдались деньки.

   – Рафаэле, – вспомнив его имя, в полголоса позвала она.

   Молодой человек поднял голову и тяжело вздохнул. Она кивнула в сторону его руки, плотно прижатой к боку. Рафаэле только повёл головой, мол, не о чем беспокоиться. Но выглядел он при этом совсем неважно. Марио уже обратил внимание, что что-то пошло не так. Он что-то спросил у Рафаэле и тот так же кратко ему ответил. Алекс решила плюнуть не все инструкции и конспирацию. Тогда Энджи она ничем не могла, потому что не пыталась, да и был на конференции один медик, который убедил спровадить его в больницу. Здесь из мало-мальски разбирающихся в медицине была только она. Долг сестры Красного Креста помогать всем нуждающимся она ещё не забыла. Алекс просто склонилась к Рафаэле и сказав по-немецки "Покажи, что там", отвела его руку и заглянула под пальто. Подняв край рубашки, она увидела кровь.

   – Ты ранен, – хрипло заключила она.

   – Что, что с ним? – уже по-английски спрашивал Марио.

   – Не знаю, надо осмотреть. Сильно болит? – спросила она Рафаэле, но тот только неопределенно помотал головой.

   Достав из кармана платок, она промокнула края раны, и через полминуты осмотра вовсе прижала его к боку.

   – Похоже на ранение по касательной, но точно не могу сказать.

   – Ничего, у нас будет врач, – кивнул Марио и добавил по-итальянски что-то Рафаэле.

   Ещё пять минут поездки Алекс не отводила от раны руки, плотно зажимая её платком, пока Рафаэле не попытался приложить к своей ране свою же руку и на корявом немецком не казал:

   – Спасибо, я сам.

   Алекс покорно отпустила его. По сути, он прав – для бойца ранение почетно, а тут к нему жмется какой-то незнакомый мужик с усами. Алекс и сама не заметила, как чуть не вышла из роли. К нынешнему костюму и гриму сердобольность не слишком-то шла.

   Вскоре фургон остановился, и дверь открыли снаружи. Они оказались то ли в гараже, то ли на подземной стоянке. Председателя вывели под руки и сдали встретившим их молодым людям. Алекс уже готова была попрощаться и спросить, как отсюда выйти, но Марио сказал:

   – Пойдём с нами, надо позвонить кое-кому.

   И пришлось идти. Алекс понимала, что заговорив при председателе, она выдала себя с головой. Но молчать, пока в одном с ней фургоне едет раненый человек, она тоже не могла. Да, теперь Марио позвонит Дэвиду и спросит совета, и что ему ответит тот, она даже не представляла.

   Квартиру, куда они поднялись из подземного гаража, была, мягко говоря, роскошной. Комнаты, комнаты, все плотно зашторены и во всех есть картины, статуи и прочие предметы искусства. В общем, не так она представляла себе узилище для опального политика, найденное и обслуживаемое левыми экстремистами. Всеобщее внимание здесь было приковано к одному единственному человеку по имени Альдо Моро, но Алекс волновало другое – что с Рафаэле.

   Одна из комнат была действительно оборудована под самый настоящий мини-госпиталь Здесь был и операционный стол и шкаф со всевозможными лекарствами. Пока один из встречавших, видимо врач, говорил с отходящим от шока председателем, Рафаэле устало жался к углу. Без лишних слов Алекс подошла к нему, взяла под локоть и усадила на смотровой стол.

   – Ложись, – по-немецки скомандовала она и добавила, – раздевайся.

   То, что он её понял, она не сомневалась, но Рафаэле всё равно упрямо продолжал недоверчиво смотреть ей в глаза.

   – Ну, давай, чего ты ждешь? – не выдержала она. – Один мой товарищ тоже получил пулю во время акции и чуть не помер. Чёрта с два ты сделаешь так же.

   Эта односторонняя перепалка привлекла внимание остальных, даже председатель что-то сказал доктору, видимо обратил внимание, что в отличие от него, молодой человек ранен. Доктор покорно пришёл к другому пациенту на выручку. После несколько минут осмотра он подтвердил первоначальный диагноз, высказанный Алекс – пуля прошла по касательной, ничего страшного.

   – Сможете обработать рану? – спросил её врач.

   Алекс согласно кивнула. Он был удовлетворен её ответом и вернулся к более важному для него пациенту. Алекс не стала рассуждать о врачебном долге и помощи тому, кто нуждается в ней больше, она просто подошла к шкафу с лекарствами, благо те были с этикетками на английском. Она взяла всё что нужно и вернулась к лежащему Рафаэле. Повязку наложить удалось без особых проблем – сколько лет прошло с момента службы в госпитале, а руки всё помнили.

   – Сильно болит? – ещё раз спросила она, набирая в шприц обезболивающее. – Ничего, сейчас пройдет.

   – Просто крови много, – пробормотал Рафаэле в ответ.

   – Хорошо, что идёт наружу, а не внутрь. У моего товарища было именно так.

   – И что с ним стало?

   – Выжил, потому что отдали его госпитальным врачам. А он нас после этого предал. Вот я теперь и думаю, стоило ли тогда так печься о его ране?

   При этом она выразительно посмотрела на притихшего Рафаэле. Кажется, он не хотел, чтобы ей пришлось жалеть снова.

   – Медицинский факультет? – только и спросил он

   – Госпитальная практика.

   Когда с обработкой раны было покончено, Марио вызвал Алекс на разговор в другую комнату, вернее, он просто протянул ей телефонную трубку:

   – Ты останешься там, – холодно произнёс на том конце провода Дэвид.

   – С какой стати? – возразила Алекс, – я уже выполнила свою часть.

   – Ты выдала себя главному свидетелю.

   – Ничего я не выдала, он видел и слышал какого-то усатого мужчину, который свободно говорит и по-английски и по-немецки. Меня он не видел

   – Тогда спроси у Марио.

   Алекс вопросительно посмотрела на того и, отведя трубку, спросила?

   – Что случилось?

   – Сейчас Моро спросил, не американцы ли приказали нам похитить его.

   Алекс только нахмурилась и вновь повернула трубку:

   – И что это доказывает, – спросила она Дэвида, – только то, что он не идиот, и всё прекрасно понимает.

   – Это говорит, что на эту мысль его навела твоя английская речь.

   – Это идиотизм, Дэвид, я начала говорить по-немецки.

   – Ты вообще должна была молчать.

   – И смотреть, как человек помирает у меня на глазах? – воскликнула она.

   – Ты не врач, это не твоё дело.

   – Да пошел ты. Моё или не моё, это мне решать, а не тебе. Когда у тебя на глазах будет человек помирать, тогда ты и будешь молчать и сидеть в стороне.

   – Прекрати истерику и слушай, – холодно прервал её Дэвид. – Ты остаёшься с Бригадами и продолжаешь работать для обеспечения прикрытия. Все инструкции получишь через Марио.

   На этом он повесил трубку, а Алекс тут же захотела запустить ею в стену, но не стала, просто грубо обрушила её на аппарат. Марио не дал ей перевести дух.

   – Езжай на улицу Градоли, к дому 96. – в полголоса произнёс он. – Дэвид сказал, что твои вещи уже там.

   – Я понятия не имею, где это.

   – Я дам тебе сопровождение. Сейчас начнётся, да уже началась горячая пора для карабинеров. На Градоли наш склад, там есть радиоприемник. Ты ведь умеешь им пользоваться?

   – Умею, а что толку, если я не понимаю языка.

   – Твоё дело просто настроить его. Слушать будет Рафаэле.

   – Он ведь ранен, – попыталась возразить Алекс.

   – Он говорит, что в порядке. Сейчас он переоденется, и вы поедете.

   Выгребая из медшкафчика бинты, пластыри и обезболивающее, попутно Алекс складывала их в пакет, а после и вручила слегка обескураженному такой заботой Рафаэле. В гараже их ждал Ситроен. Всю дорогу Алекс нервно посматривала по сторонам. Она ожидала блок-посты через каждые сто метров, бесконечные осмотры и обыски машин, но ничего этого в городе пока не наблюдалось. Что-то незаметно, чтобы полиция всерьез беспокоилась похищением видного политического деятеля своей страны. Путь до той самой улицы Градоли был не близок – от центра Рима до самой окраины, если вообще не за город.

   Посматривая на её хмурый вид, Рафаэле спросил:

   – Что-то пошло не так?

   Немного подумав, Алекс сформулировала суть проблемы.

   – Мой шеф считает, что мне не надо было с тобой разговаривать.

   Рафаэле с минуту задумчиво помолчал, но всё же ответил:

   – Те, что стреляли вместе со мной, тоже говорили по-немецки.

   – Правда? И о чём они говорили?

   – Ничего особенного, – пожал плечами он, – просто отдавали друг другу команды "Вперед", "огонь", "уходим".

   Алекс показалось это забавным. А знает ли Дэвид, что его высококлассные снайперы позволили себе немецкую речь на итальянской улице в присутствии возможных свидетелей?

   – Так ты их знаешь? – спросил её Рафаэле.

   – С чего ты решил?

   Похоже, он не ожидал такого ответа.

   – Просто подумал. Я же не спрашиваю, кто ты такой и откуда.

   – Правильно, и не спрашивай. Я просто водитель и радиолюбитель.

   Вспомнив о радиоприемнике, Алекс тут же подумала, о том, что его изначально должен был кто-то обслуживать. С трудом верится, что это был предавший общее дело водитель, который так и не доехал до родственников в другом городе А может и не было никакого предателя. Значит, Дэвид нагло врал ей, да ещё выставил некомпетентной идиоткой, делая без вины виноватой. Ну, спросил председатель об американцах и что? В конце концов, он прав, они и заказали похищение, раз его политические взгляды не сошлись с ожиданиями Вашингтона – без Алекс он бы понял это точно так же, хотя может и не так быстро. А вот Дэвид наглый лгун, к тому же прекрасно осведомленный, что не так давно в швейцарском лагере Алекс обучили работе с радиоаппаратурой. На Градоли он планировал отправить её и раньше, но видимо не было удачного повода преподнести эту новость ей, а главное, Родерику. Наверное, Родерик сейчас рвёт и мечет – уговор был иным – только акция по захвату, а дальше они с Алекс покидают страну. Или Дэвид устроил хорошо спланированный обман, или план всей операции изменился на ходу, а толком объяснить и предупредить Родерика Дэвид счёл ниже своего достоинства. А может он использует Алекс с какой-то иной, не понятной ей целью.

   В квартире было темно, тяжелые шторы плотно закрывали окна. Пришлось включать свет. Чего только не было в нескольких комнатах: оружие, что Алекс заказывала через Абдуллу, форма стюардов, какие-то листовки, сумки. В одной из них она нашла свою одежду. Значит, Дэвид или Родерик был здесь и у него есть ключ.

   – Рафаэле, ты только не пугайся, – предупредила она, – но сейчас буду снимать грим.

   – Грим? – удивился он, и тут же усмехнулся. – А я и не заметил...

   – Благодарю за комплимент.

   И она начала отклеивать усы, бакенбарды, пластические накладки. Когда дело дошло до парика, наблюдавший за этим Рафаэле совсем спал с лица.

   – Что, без грима я ещё страшнее?

   Рафаэле отрицательно мотнул головой, не сводя с неё глаз.

   – А я-то думал, что ты так ко мне липнешь со своей помощью.

   Алекс только звонко рассмеялась

   – Вот, и голос у тебя другой, – тут же заметил Рафаэле. – А я слышу, что он постепенно меняется, и ничего не могу понять.

   – Не было времени перекурить, – пояснила она.

   – Ну, ты даешь. Я думал, что это у Марио бзик на маскировке. Но ты его переплюнула. Так как твоё настоящее имя?

   – Всё то же – Алекс.

   Когда она переоделась в более привычное платье с кофтой, Рафаэле встретил её восхищенным взглядом.

   – У тебя даже походка другая. Как ты это делаешь?

   – Инстинктивно. Лучше включи телевизор.

   Рафаэле так и поступил. По новостям то и дело показывали знакомый перекресток и три пустые машины.

   – Ты можешь мне приблизительно перевести, что говорят?

   – Конечно. Сегодня в 9:05 на пересечении улиц Фани и Стрезе был похищен председатель ХДС Альдо Моро, четверо его охранников и водитель были убиты на месте.

   Только сейчас Алекс поняла, что за всё время слежки за кортежем председателя, когда она внимательно изучала, что делает в машине каждый человек, ей ни разу не пришла на ум одна простая мысль – сейчас они живы, но настанет день и всех их убьют. Только теперь мороз пробежал по коже, но не от того, что пятеро человек погибли, исполняя служебный долг. Ей стало страшно от самой себя и своих помыслов. Всё это время планирование акции и слежка были для неё чем-то вроде азартной игры, в которой интересен только результат – получится или нет. В этой круговерти она перестала видеть в людях людей – только объекты и цели.

   А Рафаэле продолжал рассказывать, о чём говорит дикторы:

   – Моро ехал на заседание парламента, где впервые за тридцать лет должен был решиться вопрос о формировании нового парламентского большинства с участием коммунистической партии. Парламент прервал свою работу и возобновил её вновь, чтобы представить новое правительство, которое получило доверие от палаты депутатов и сената. В Риме началась паника, профсоюзы выходят на демонстрации против политической провокации с похищением, кто-то думает, что начался государственный переворот. Министры призывают к спокойствию.

   А потом начали показывать поочередно фотографии подозреваемых похитителей. Рафаэле внимательно всматривался в лица на экране, а потом рассмеялся.

   – Вот те двое уже несколько лет как в тюрьме. И что, карабинеры не в курсе?

   – Мало ли, просто ошибка, – предположила Алекс. – Там что-нибудь говорят о мерах по розыску.

   Рафаэле внимательно вслушивался в поток информации и потом ответил:

   – Да, говорят, в Рим пришлют солдат и карабинеров из других городов, будет что-то около сорока тысяч человек и блокпосты на всех улицах.

   – Чёрт, – только и произнесла Алекс, – Так и мышь нигде не проскочит. А если они начнут поквартирные обыски?

   Рафаэле только пожал плечами:

   – Всё ведь обыскать невозможно. Может они подумают, что мы увезли Моро за город?

   Алекс такой наивной не была. Судя по тому, какой фронт работ себе наметила полиция, председателя они намерены разыскать в ближайшее время. Алекс даже пожалела, что во время обсуждения плана акции не вмешалась в вопрос с квартирами. Где Марио нашел ту, куда увезли Моро? Это ведь фешенебельный район, почти центр. Неужели он думал, что карабинеры постесняются наведаться туда и потревожить жильцов?

   Мучимая многими вопросами без ответов, она включила радиоприемник в поисках нужной частоты.

   – Вот, остановись, – дал знак Рафаэле и принялся вслушиваться в эфир и делать пометки в подвернувшейся на столе тетради.

   Так время подошло к глубокому вечеру переходящему в ночь. Алекс настояла, что Рафаэле надо бы поменять повязку. Пока она возилась с бинтами и пластырями, он лежал на кровати и не сводил с неё глаз. Ей подумалось, будь она моложе, то наверное влюбилась бы в этого молодого человека с романтическими кудрями и профилем античного Аполлона. А он наверняка видит в семидесятидевятилетней старухе свою ровесницу. Как-то это неправильно, больше похоже на обман, то ли его, то ли самой себя.

   – Ты когда-нибудь слышала о герметической медицине? – внезапно спросил Рафаэле, не сводя с неё полуприкрытых глаз

   Алекс же была полностью поглощена экономным разрезанием бинта и машинально произнесла:

   – Нет, а что это?

   – Это когда лечение проводится не лекарствами, а магнетическим воздействием и ритуальными молитвами.

   – Думаешь, если я над тобой правильно помолюсь, то твоя рана затянется в два раза быстрей? – и без тени иронии произнесла она, ибо сил на веселье уже не осталось.

   – Тело ведь связано с душой, – продолжал вещать Рафаэле, – а душа – источник жизненной энергии, которая даёт телу силы. Значит, болезнь это недостаток жизненной энергии, которую телу необходимо восполнить, чтобы вернуть себе равновесие. Баланс может восполниться извне, через единение душ, когда они соединены в цепочки и по этим цепям передают избыточную жизненную силу нуждающемуся. Энергия других поможет помочь больному выздороветь.

   Алекс так заслушалась, что даже перестала резать пластырь. Сначала она думала, что плохо понимает немецкую речь Рафаэле, но быстро осознала, что понимает слова, но не их смысл.

   – Это ты о чём? – опасливо спросила она.

   – О потоке жизненной энергии, которой мне сейчас очень не хватает.

   Рафаэле попытался погладить её по руке, но Алекс оказалась расторопней и свою руку быстро отвела:

   – А амперметр для замера такого потока есть? – попыталась отшутиться он. – Ты случайно не алхимик? Типа, человеческое тело это тигль, в котором происходит великое делание, или что-то типа того, так?

   – Да, – оживился Рафаэле и даже приподнялся, чтобы глядя ей в глаза спросить. – Откуда ты это знаешь? Ты читала трактаты Джулино Креммерца?

   – Кого? Нет, я его не читала. Это мой прадед увлекался всякими... скажем так, экзотическими теориями, то ли с целью разоблачения, то ли для популяризации, я так и не поняла, тогда я была ещё школьницей.

   – Так что ты от него слышала? – с жадным интересом спрашивал Рафаэле.

   Видимо эта тема была для него интересна и важна, но поговорить о ней было решительно не с кем, вот он и не поверил своему счастью, что какая-то заезжая немка когда-то что-то слышала о герметизме. Алекс пришлось напрячь память и вспомнить дни юности, когда прадедушка Книпхоф вечерами мудрствовал на всевозможные темы от приземлённой политики до загадочной эзотерики.

   – Ну, в общем-то, я слышала немногое, – честно призналась Алекс, продолжив нарезать ленточки пластыря, – про то, что тело это холодный бренный Сатурн, а душа это бессмертное Солнце. Сатурн – это свинец, а Солнце – золото, и ещё что-то про символизм поиска вечной молодости. Знаешь, Рафаэле, если честно, меня подобные практики и теории не интересовали ни тогда, ни сейчас, правда.

   – Но если ты бы хотела помогать лечить других, ты бы попробовала научиться управлять потоком энергии?

   Алекс весело усмехнулась:

   – И что для этого нужно делать?

   И Рафаэле охотно рассказал, не жалея оккультных терминов, что вначале нужно провести двадцать восемь дней в одиночестве, созерцании и посте, чтобы очиститься и подготовиться увидеть луч истинного света. И вот когда узришь этот луч, можно смело присоединяться к команде таких же просветленных как ты, чтобы вместе создать некую "цепь Мириам" из душ и направить поток живительной энергии больному собрату.

   – Знаешь, – ответила на это Алекс, пытаясь сдержать улыбку, – через двадцать восемь дней тебе не понадобятся мои потоки, рана к тому времени уже затянется, правда будет ещё побаливать. К тому же одного моего потока явно не хватит.

   – Пускай, это ведь не всё, что может дать герметическая медицина. Есть ритуал, который могут исполнить только двое.

   – И что это за ритуал? Надеюсь, не забивание жертвенного козла на черном алтаре?

   Но Рафаэле и не думал замечать её иронии. Он абсолютно серьёзно говорил о некоем "теле славы", которое могут создать только мужчина и женщина после года ритуальной подготовки.

   – Знаешь, – заметила она, – мужчина и женщина могут создать новое тело всего за девять месяцев.

   – Это другое, – возражал он, – а я говорю о великом делании, когда тело это тигль, а соединение тел, это алхимическая лаборатория по созданию камня философов.

   Алекс задумалась над этой фразой, а когда прониклась её смыслом, уже не смогла сдержать смех.

   – Слушай, Рафаэле меня ещё никто так не кадрил. Ты серьёзно, ритуальный секс может быть алхимией?

   – Это не то же самое, что заниматься любовью, – чуть смущенно возразил он, – это больше, это создание тела славы. Это практика из трёх ритуалов. После них остановится распад тела и душа получит неиссякаемый поток жизненной энергии.

   – А что в итоге?

   – Бессмертие. Вечная жизнь в земном теле. И больше не будет смерти ни для тебя, ни для меня.

   Алекс только прилепила к ране Рафаэле повязку и отошла от кровати.

   – Ты просто не веришь, – заключил он, расстроившись.

   – Да нет, – вздохнула она, складывая бинты в пакет – в бессмертие я как раз верю.

   – Тогда почему не хочешь попробовать? – спросил он, уже встав на ноги и подойдя ближе. – Это ведь не сразу, нужно долго готовиться, больше года...

   Алекс резко обернулась и просунула палец под цепочку на своей шее. Подняв её, она продемонстрировала нательный крест:

   – Бессмертия души мне более чем достаточно. Всё понятно?

   Рафаэле только кратко кивнул и потупил глаза. Больше тему герметической медицины он не поднимал, а Алекс в вопросе лечения ран обошлась медициной традиционной. Конечно, она могла ободрить Рафаэле, сказать, что он ещё найдет себе партнершу для занятий секс-алхимией и они будут жить вечно, но не стала. Слишком уж жутким казался ей сам помысел, да и путь к его осуществлению тоже нечистым. Телесное бессмертие возможно, но она обрела его не так. Да и не хотела вовсе обретать. И кто знает, может, не так хороша вечная жизнь, как она кажется смертному разуму.

   На второй день Дэвид разрешил Алекс покинуть конспиративную квартиру, только для того, чтобы она выполнила поручение Марио. Прибыв по указанному адресу на некую квартиру, Алекс увидела мини-типографию. Марио вручил ей листок с текстом под эмблемой Красных Бригад и фотографию, где председатель Моро с газетой в руках демонстрирует, что сегодня он ещё жив.

   – Отнеси это в подземный переход на Ларго Аргентина и оставь в укромном месте. Через час мы позвоним в редакцию газеты, и они всё заберут.

   – Что это? – спросила Алекс, тряхнув листом с текстом.

   – Наше коммюнике.

   – И что там, если не секрет?

   – К вечеру вся Италия будет знать, так что не секрет. Тут мы сообщаем, что Альдо Моро посажен в народную тюрьму за то, что тридцать лет угнетал итальянский народ.

   – Прямо-таки угнетал? – скептически переспросила Алекс.

   Марио с минуту молчаливо смотрел на неё и всё же сказал:

   – Тебе ведь всё равно, как мы ту живём и за что боремся, так зачем спрашиваешь?

   – А ты сам-то веришь в свою борьбу? – ответила любезностью на любезность Алекс, – или у тебя своя борьба, а у остальных бригадистов своя?

   – Лучше задай этот же вопрос себе.

   Алекс нехотя кивнула:

   – Ты прав, моя беда в том, что я занимаюсь совсем не тем, чем хотела бы, а главное – не там.

   Поручение Марио она выполнила. После вечернего сеанса прослушки полицейской частоты, Алекс покинула квартиру на Градоли и, наконец, смогла встретиться с Родериком. Прогуливаясь по опустевшим вечерним улицам, он сказал:

   – Я честное слово не знал, что Дэвид так поступит, – оправдывался он, – но ты тоже хороша, могла бы подумать, когда стоит распускать язык, а когда нет.

   – Проехали, ладно, – оборвала его Алекс. – Лучше скажи, сколько ещё мне мотаться по Риму? Уже два дня, как меня не должно тут быть. И тебя тоже.

   Было видно, что и Родерик не рад сложившемуся порядку вещей.

   – Здесь всё решает фирма и Дэвид как её представитель. Сейчас плана таков – мы в Риме пока Моро в заключении.

   – И как долго он там пробудет?

   – Понятия не имею. Этот Марио проводит с ним допросы, все записывает на пленку и отдает Дэвиду.

   – Что за ерунда? – возмутилась Алекс, – ещё такого в моей практике не было, чтобы заложник давал показания захватчику для ЦРУ.

   – Я же говорю – фирма. У неё свои задачи.

   Пока они неспешно шли по улице, взгляд Алекс то и дело натыкался на разрисованные краской надписи на фасадах домов. Встречалось там и знакомое имя

   – Что там написано? – обратилась она к Родерику, – можешь перевести?

   Он проследил за её взглядом и, чуть помедлив, ответил:

   – "Альдо, мы ждем тебя, возвращайся". "Моро – узник совести за свободу Италии".

   – И это пишут простые люди?

   – Да, тут у них принято исписывать лозунгами стены.

   – Нет, это не просто лозунг.

   – Ну да, когда-то Моро был премьер-министром, и теперь он очень популярный политик, люди здесь его любят. Как Джона Кеннеди когда-то в Америке.

   Не самое лучшее сравнение, если вспомнить, как закончил свои дни американский президент.

   – Ты читал сегодняшнее коммюнике Красных Бригад? О чём там речь?

   – Да всякая революционная чушь, – произнёс Родерик и стал нудно перечислять, – ХДС – злобный враг пролетариата, Красные Бригады начинают борьбу с империалистическим мондиалистическим государством, и пусть трепещет буржуазия, пролетарии всех стран соединяйтесь, аминь.

   – Рори, мне всё это не нравится, – сетовала Алекс, и в голосе проскальзывали панические нотки, – в любой момент нас может накрыть полиция, карабинеры, армия и чёрт его знает кто ещё. Сколько времени нам торчать в городе? Разве Дэвид не понимает, что с каждым днём шанс попасть в облаву только возрастает.

   – Слушай, – попытался успокоить её Родерик, – ты так говоришь, только потому, что не знаешь здешних реалий. Это Италия, здесь своя политическая традиция.

   – Ну и что? Какое мне дело до политики? Я просто не хочу попасть в тюрьму.

   Родерик ещё раз попытался её успокоить.

   – Ладно, скажу прямо. Моро никто искать не будет.

   – Что за ерунда? – хотела было возмутиться Алекс, но Родерик продолжил говорить:

   – Это политика, Алекс. Моро не в фаворе у тех, кто сейчас у власти в Италии. У них более тёплые отношения с Вашингтоном и Лэнгли. Заешь, что Моро вёз в тот день в парламент? План закрепления коммунистов во власти. План нашли в его портфеле, который остался в машине. У Моро своё видение, каким должно быть правительство Италии, так что пойми, пока он с этим мнением не расстанется, его никто не будет искать.

   В сказанное слабо верилось. Как-то это дико и несуразно – выгонять на улицы сорок тысяч карабинеров и солдат только для того, чтобы не искать Моро?

   А через неделю ей поручили спрятать новое коммюнике – в нём говорилось, что Альдо Моро будет предан пролетарскому правосудию.

   – И что это значит? – спросила она Марио, получив листок в подпольной типографии. – Вы его четвертуете или дадите пожизненное?

   – Я смотрю, ты не самого лучшего о нас мнения.

   Это замечание стало последней каплей, после того как Родерик прямым текстом сказал ей, что Красные Бригады наняло правительство Италии, чтобы устранить нежеланного политика:

   – А что мне думать, Марио? Я читала резолюцию ваших Бригад. Там написано, что вы против левых партий и демократических профсоюзов. Так в чём разница между неофашистами и вами? Вы же банальные провокаторы, ряженые в красное, а внутри коричневые.

   – Я с тобой свои взгляды обсуждать не намерен, – сухо ответил Марио. – Не будь ты с Дэвидом, я бы тебе лично объяснил, в чём смысл пролетарского правосудия.

   Алекс и это не смогла оставить без комментария:

   – Не будь тут Дэвида, я бы тебе лично показала, что значит диверсионная атака против неугодных политических сил.

   Неуживчивый нрав, усугубленный ожиданием неминуемого ареста, дал о себе знать. Если Родерик давно привык к выходкам Алекс, то ни Марио, ни Дэвид её особенностями характера проникаться не стали. Вскоре Алекс перестали доверять доставку коммюнике и всё что ей оставалось, так это сидеть на квартире с Рафаэле и включать для него радиостанцию.

   Он регулярно покупал прессу и вычитывал в ней всё, что было связано с похищением Моро, тем более, что об этом не писал только ленивый. А Алекс всё просила его перевести ей хоть что-нибудь.

   Оказалось, когда её отстранили от должности курьера, Моро позволили писать письма на свободу. Вот их-то охотно публиковала итальянская пресса.

   – "Я не намерен умирать смертью жертвы, – медленно и степенно читал послание узника Рафаэле, – моя семья нуждается во мне. Я обращаюсь к партии с просьбой организовать обмен узников, который был бы осуществлен при посредничестве Ватикана. Несправедливо, если бы я один ответил за наше коллективное действие всей нашей партии. Если бы охрана не была ниже предъявленных к ней требований, я, может быть, не был бы здесь. Я нахожусь под контролем полным и ничем не ограниченным, меня подвергают народному процессу, который может регулироваться определённым способом. Существует риск того, что меня могут попросить или заставить говорить о таких вещах, которые могут стать неприятными или даже опасными в определённой ситуации. Возможно, в этой жесткой по отношению ко мне позиции скрывается американское или западногерманское влияние".

   Рафаэле выразительно посмотрел на Алекс:

   – Он тебя запомнил.

   – Ну и плевать. Так значит, он ждёт обмена?

   – Да сейчас в Турине судят наших товарищей. Было бы неплохо вызволить их и обменять на Моро.

   – А при чём тут Ватикан.

   – Говорят, Моро дружен с папой.

   Это признание немного успокоило Алекс. Значит, объявление о пролетарском суде не более чем показушная угроза. Да, Моро будут беречь, потому-то в его народной тюрьме в фешенебельном районе и обустроен мини-госпиталь – он нужен только живым и здоровым. Зря она нагрубила Марио, ведь он не изверг. Это ведь та же история что с Карлосом и министром Ямани – много страшных угроз и обещаний убить, а в итоге выкуп и прозрачный намёк заигравшемуся чиновнику, что не стоит переходить дорогу политике Штатов в целом и госсекретарю Киссинджеру в частности.

   Прошло четыре дня. Бригады отослали третье коммюнике на тему революционного насилия и противоречия между городским пролетариатом и империалистической буржуазией. По телевидению премьер-министр Андреотти ответил безапелляционно – он не намерен вести переговоров с террористами.

   – Это как так? – нервно усмехнулась Алекс. – Красные Бригады говорят, что казнят Моро, если его не обменяют на других бригадистов, а премьер говорит – убивайте? Так что ли?

   – Просто он надеется, что карабинеры найдут Моро раньше.

   После недавнего разговора с Родериком Алекс не была уверенна, что премьер– министр думает именно так. А ведь он однопартиец Моро. Бедный председатель – кругом измена. А ведь было в этом что-то неправильное. Ещё в прошлом году, когда в помощь ныне покойным лидерам Фракций Красной Армии палестинцы захватили самолет с пассажирами, власти ФРГ тоже заявили, что не будут вести переговоров с террористами. Когда тот самолет сел в Италии на дозаправку, эти западногерманские человеконенавистники из верхов уговаривали итальянские власти провести в своём аэропорту штурм. Но те отказались и сказали, что не допустят кровопролития на итальянской земле. Тогда Алекс согрело душу то заявление, значит, есть где-то ещё нормальные политические лидеры, для которых, в отличие от властей ФРГ, жизни простого человека не пустой звук. А теперь она поняла, что поспешила с выводами – для людей вроде Андреотти простые немцы, видимо, оказались дороже Моро.