Текст книги "Судьбоносная сталь (СИ)"

Автор книги: Антон Кильдяшев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 35 страниц)

– Не знаю, – Пожал плечами Разенет. – Может, играться?

– Именно. И они это делают постоянно. – Рыцарь посмотрела Разенету в глаза. – Знаешь, зачем я это делаю?

– Не имею никакого понятия. – Разенету не нравился разговор о богах, которых, как он считал, не существует. Он думал, что существует только одна Мать, создавшая мир для себя, но не вмешивающаяся в его дела. Пытаясь разговорить её, он срезал свои путы, но они вновь отросли.

– Если я достану философский камень, я смогу выпустить монстра из серого ада в синий и уничтожить богов. – Прямо сказала Рыцарь.

– Ты сошла с ума? Как ты каким-то камнем сможешь выпустить монстра? Какой серый ад, какой синий ад? – Разенет оттягивал время разговором, занося меч для удара. – Посмотри вокруг. Ты убила свою армию мощнейшим заклинанием, но веришь в каких-то богов. Ты безумна!

– Когда-нибудь каждый из живущих увидит один из адов, ты, похоже, его не видел. – Рыцарь сложила руки у себя на груди, затем воздела их к небу. – Ты ведь не станешь моим союзником, да?

– Ты правильно поняла. – Разенет был серьёзен как никогда, готовясь к броску как только лозы мха потеряют достаточно маны, сил чтобы можно было его порвать.

– Я собрала армию, чтобы захватить корабли, переплыть океан, и в Коннахте собрать под шумок войны философский камень, но, видно, не судьба. Сталь не разогнана достаточно.

– Сталь? – Разенет бросился в атаку, направляя клинок в грудную клетку Рыцаря. Она попыталась поймать клинок, но хлопнула ладонями по пустому месту. Раздался скрежет металла об металл и клинок вошёл в грудь Рыцаря. – Кха-а, я проиграла? Хи-хи, я всё ещё могу тебя сжечь. – Разенет вытащил Агаэля из девушки и отпрыгнул на безопасное расстояние, и как раз вовремя – в руках Рыцаря оказалось зелёное пламя, которое она крестом наложила на место, где секунду назад стоял Разенет.

– Запомни одно, герой. – Рыцарь пылала в огне, но говорила спокойно, словно не чувствуя боли. – Богов когда-то не было, но они появились. Следующая игра уже началась, и новые боги на пороге.

***

– Как они могли украсть славу у нашего Разенета? Сволочи! – Не унимался Жернов. Он правда не понимал политического подтекста этого хода, который предпринял Хоргис Пентарийский. – Они заплатят за это! В следующий раз мы просто не будем их спасать!

– Перед кем заплатят? – Устало спросил Разенет. Мох высосал из него почти всю ману, из-за чего он еле стоял на ногах. – Жернов, генерал хоть и присвоил всю славу себе, даже не являясь на поле боя, рассказал достаточно правдиво о Рыцаре. – Разенет грустно глянул на Ойрану, пристроившейся у него подмышкой, и добавил – Мне жаль её. Боги, должно быть, никогда не отвечали на её мольбы, если они вообще есть.

– Как ты можешь так говорить? – Жернов верил во всех богов Пантеона Красной Церкви, хоть некоторые из них и отвечали за такую несусветную чушь, что Разенет начинал сомневаться в психическом здоровье придумавших этих богов. – Боги есть!

– Рыцарь говорил, что есть мир, в котором богов нет. – Неверр подкинул дровишек в костёр, вокруг которого собрались командиры отрядов, травница-целительница, капитан и его оруженосец. Костёр освещал всполохами грустные лица, скорбящие о Рыцаре, похороненного своей мечтой, непонятной им, живым, сытым и сидящем у костра. – И что они придумали себе богов, и теперь они есть у нас. Что это значит?

– Она пыталась тебе это объяснить, подумай и поймёшь, глупый. – Ойрана из-за чего-то обиделась на капитана. Что у неё в голове за каша, что она так реагирует на вопросы? – Боги существуют всегда, значит новый бог создаёт новый мир. Думаю, сколько есть богов, такой по счёту и мир.

– Как бы там ни было, доспех отдали нам. – Подытожил Разенет. – Что будем с ним делать?

– Почини его и носи. – Насмешливо сказал Неверр. – Будешь щеголять и дамочек кадрить.

–Ну тебя, капитан. – Ойрана сделала вид, что обиделась. – Не пущу я его по бабам.

***

– Сёстры, что будем делать? – Спросила Вторая.

– А что мы можем сделать? – Ответила вопросом на вопрос Первая.

– А что мы хотели бы делать, сёстры? – Сказала безучастно Третья.

– Я терплю вас в моём Замке только потому, что ты – полезная второстепенная фигура, Рыцарь. Если хочешь жить – будешь делать, что скажу. – Во тьме блеснули два огонька глаз массивной женской фигуры, сливающейся с тьмой.

–Что пожелает госпожа? – Все трое спросили в унисон. Они ещё не отделались от привычки думать, как одна.

–Думаю, нужно начать с Холки, Великого Каменщика, второго после фаворита, Великого Оружейника.

–Что мы можем сделать для вас? – Спросила Третья. Она выглядела самой спокойной из трёх. Первая горделиво отвела глаза от Третьей, занявшей её место главы троицы.

–Найдите его чемпиона, для начала. – Огоньки моргнули и сузились, раздражённые внезапным появлением Белой Пустоты, ослепляющей своим светом и троицу, и их госпожу.

–Повинуемся. – Троица растаяла в воздухе, оставив на своём месте, поглощённом Белой Пустотой, струйки тёмного дыма.

–Они не узнают, как я их уничтожу. – Надменно проговорила неизвестная, воскресившая троицу из небытия, но сумевшая оставить им её способность, Странника – переход между реальностями, сильнейшая вещь в правильных руках.

Глава IX

Полуденное солнце заглянуло в окно, миновав, наконец, шторы, специально сдвинутые на такое расстояние, чтобы закрывать ровно столько места, сколько солнце минует до полудня. Генерал допоздна подписывал указы и рассылал почту и попросил горничную разбудить его в полдень, чтобы можно было отоспаться, к чему горничная, старая Альва, подошла творчески. Спальня была очень просторной: в узкой части от стены до стены было пятнадцать метров, как и все комнаты в Дворце Наместников, впрочем. Комната была выполнена в голубых тонах, лишь массивная кровать выделялась: одеяло было пурпурным с красными углами, подушки – ровного красного цвета. В комнате безвкусно были нагромождены различные шкафы, заполненные разной одеждой, часто обветшалой, напоминающей генералу о буйной молодости, пока он не стал Пентарийским, клеймо, которое он ненавидел всеми фибрами своей души, но кто, если не он, будет служить Империи так же хорошо, а то и лучше? В углу стоял парфюмерный столик, где другая горничная, молодая девушка по имени Ингара, с веснушками и каштанового цвета волосами и глазами, делала ему маникюр и педикюр, или как там это называется, генерал не вдавался в подробности.

Хоргис поморщился: сегодня ему предстояло снова заботиться обо всех крестьянах, чиновниках-казнокрадах и бездушных эстетствующих аристократах, которые населяют все двенадцать провинций колонии Империи в Новом Свете. Альва поинтересовалась здоровьем генерала, часто шалившего в последнее время, безуспешно пытаясь приободрить господина; вся эта знать и чиновники только и пытаются урвать себе побольше, только и делают, что ходят на приём к Пентарийскому в надежде договориться, подрывая здоровье генерала; яд подсыпать они не могли и потому подрывали его беседами с почти обязательными намёками на подкуп, только старые друзья из Старого Света, переселившиеся в колонии либо в связи с нарушениями и переводом на более низкую должность в колонии, либо в связи с серьёзными преступлениями и уже отбыв срок; они пытались получить что-то по блату. Но генерал щедр и только провожает их взашей всего одним стражником, сотня которых патрулирует Дворец Наместников под горой Альдажд в Альпритиве. При помощи горничной генерал оделся и спустился вниз по полукруглой снежно-белой лестнице с пурпурным ковром, опущенным на ступени, с такими же белоснежными перилами.

День генерала почти сразу не задался: внизу его всё утро ожидала делегация послов Конфедерации, которых он, даже не узнав их имён, прогнал вон, выставив их с помощью солдат-гвардейцев – не могли они предложить что-либо дельное, хватаясь за свою мнимую независимость; с врагами Империя не должна мелочиться – только полная аннексия врага и никак иначе, никаких переговоров. Впрочем, генерал не считал переговоры полностью невозможными – обмены пленными нужны и необходимы.

На обед, который генерал провёл в одиночестве за массивным столом из эльфийского металлического дерева в большой столовой комнате, опять же голубых тонах, которые так не нравились генералу, но он не мог их сменить, так как Дворец Наместников имел историческую ценность. Он ел бекон с яичницей, приготовленный поваром Лиезом, которому генерал доверял и который часто играл с генералом в гульшейх, – он не любил дорогие яства, даже если друг-врач, тоже играющий в гульшейх с генералом, рекомендовал перейти на вегетарианскую диету. Генерал редко выходил из кабинета, всё больше и больше погружаясь в бумажную рутину. Вот и сейчас, поднявшись по лестнице в комнату рядом со спальней, он почувствовал, как бумажный монстр рычит из-за двери в полутьме, освещённый электрической лампой, и ждёт своего узника. Генерал обречённо вздохнул и вошёл внутрь, слегка задев порог левым тапком.

Пентарийский осмотрел кабинет, как в первый раз: Альва добралась сюда и убралась. Сказать по правде, генералу очень понравился вид чистой комнаты, куда он раньше служанку не пускал и на пушечный выстрел. В дальнем конце комнаты стояли крепкие деревянный стол и стул из матошного дерева, на столе уже была готова стопка бумаг и чернильница с пером. Слева от входа стояли пара диванчиков, разделённые большим горшком с маленьким матошным деревом, из которого генерал когда-нибудь рассчитывал сделать шкатулку для драгоценностей, благоухающим ароматом, сродни ванили и розе одновременно. На правой стене, напротив диванчиков, висела большая карта Енадаара с каллиграфическими надписями под городами и местностями. Пентарийский пошёл за дополнительной чернильницей к книжной полке сбоку от стола и достал свой дневник, замаскированный под книгу об истории Империи (том пятый). Записал одну строчку, как он всегда делает уже второй год, начав забывать важную информацию, совсем заработавшись.

Затем генерал занялся разбором корреспонденции. Подписал указ о награде сержанта регулярных войск за убийство нескольких знатных эльфов, приказал чиновнику в Альэрате подписаться в доверительном документе на имя чиновника, чтобы тот нёс прямую ответственность за каждый медяк казны, так как чиновник подозревался во взяточнистве, издал постановление убирать мусор с улиц, предписывающий постройку бань и найм работников-уборщиков, которые по схеме генерала должны ещё и служить шпионами, раз в неделю проходя собеседование с представителем генерала, приказал пропустить торговые суда из Динзельдорфа в Альтерийскую бухту – торговля должна процветать даже с врагом, идейным или нет, подписался под резолюцией прав и свобод гражданина колонии, считающихся отныне неотъемлемой частью человеческих прав, исторический документ, которому генерал не придал значения – ну получат права и что, начнут требовать, чтобы их выполняли?

К ужину генерал управился менее чем с третью всех бумаг. Генерал вздохнул. Завтра придёт столько же бумаги, послезавтра столько же, бумаги наберётся столько, что генерал не сможет разобрать всё за год, вся война пойдёт прахом и Империя рухнет. Ну уж нет, генерал не позволит этому случиться, и, отказавшись от ужина, хоть Альва и очень настаивала, он не впустил её в свой кабинет и не принял приготовленного ужина: ему ещё нужно было расставить флажки, символизирующие воинские соединения, отдать приказы о наступлении или отступлении, разослать патрули и захватить перевалочные пункты... Как же он желал, чтобы Император не умирал – ему бы не пришлось разбираться со всеми этими бумагами, так как Император был превосходным администратором и дипломатом, он бы разобрался со всеми бумагами в два счёта.

Несмотря на преклонный возраст, генерал, как ему казалось, сохранил стройность тела и ясность ума, не свойственные его поколению, пожирневшему и поглупевшему. Более не свойственные. Из-за старости – ему уже шестьдесят лет, его поколение давно перестало быть силой. Но он, последний старик на службе, кроме некоторых чиновников, доказавших свою преданность Империи и её народу, единолично тянул все дела колоний, он обладал полномочиями, от предписаний вроде выливать помои за городом до публичной казни на площади через сожжение, но одна вещь была ему не подвластна. И это не старение, а нечто, созданное в помощь ему вопреки его воле. Гильдия Старателей.

Гильдия управлялась напрямую тайной канцелярией, подчиняясь только ей, находящейся в Старом Свете. Насколько понимал генерал, разведывали они отнюдь не рудные жилы и даже не мифрильные или адамантийные, а нечто более интересное: старые амулеты и кольца, заряженные магией. Они часто требовали от генерала помощи по нахождению новых и новых объектов изучения, которую он обязан был предоставлять, используя громадную сеть осведомителей. Иногда случались промашки, но они были со стороны осведомителей, которых затем наказывали за непроверенную информацию.

Последняя их цель была весьма своеобразной – они нашли упоминание в каких-то свитках о творце артефактов, некой Стали, которую они немедленно принялись разыскивать всюду, куда могли дотянуться и даже дальше. Генерал вскорости ожидал гонца от Старателей, у него был осведомитель среди них, который как раз и сливал генералу информацию с помощью своих магических способностей – он мог создавать мысли в головах других людей, но он должен иметь изображение, достаточно чёткое, или видеть, человека, которому нужно внушить мысль. Конечно, изображения генерала нет в свободном доступе, но ради исключения генерал сфотограммировался и сделал вид, что у него фотограмму можно украсть, что и случилось – теперь она лежит на столе перед Незаметным – эта кличка прилипла к внушателю и шпиону из-за того, что люди не замечают, как меняются их мысли, поэтому он использует особенное слово, чтобы можно было отличить свои мысли от чужих, для генерала это слово – цендес.

Генерал засиделся за бумагами допоздна – уже час как миновала полночь. Генерал вздохнул и встал с мягкой пурпурной подушки, положенной на стул для удобства. Вообще, генерал любил пурпурный цвет, особенно его сочетания с красным и золотым. Старая карта Нового и Старого Света на стене, хранившая в себе скрытое послание двадцатилетней давности, о котором генерал почти забыл, служила напоминанием о судьбе Империи, пустившей корни на обоих континентах и даже больше. Генерал несколько минут стоял, забывшись в карте. Вдруг в окно постучали, и глаз, светящийся кроваво-красным, посмотрел через окно прямо в сердце испуганного генерала.

Генерал знал этого человека, если избранных можно называть людьми. Генерал испытывал стойкое отвращение к таким людям, они казались ему предвестниками конца света, впрочем, как и маги: он был человеком старой закалки, из маленького городка к северу от Альнейрина, столицы Империи, где родился и вырос Император, первый и единственный, и из которой с помощью железной силы легионов на будущие земли Империи распространилась длань Спасителя, первого Бога-человека. Человека звали Каблим, его сила – Хирург – позволяла видеть сквозь людей или предметы, видеть их структуру, но только зажмурив один глаз, при этом другой глаз загорался красным.

– Я всё видел, не прячь от меня свои каракули. – Хирург улыбнулся во всю ширину своего рта, протискиваясь при этом через открытое генералом окно. – Нам нужна твоя помощь. Во имя Империи, разумеется. – Каблим продолжал улыбаться, но несколько уже и открыв глаз.

– Почему вы не используете двери, скажи мне? – Строгим голосом сказал генерал, как будто отчитывал мальчишку за то, что мальчик украл у девочки яблоко и съел его. – Почему? Это так сложно?

– У тебя есть какой-то пунктик на этот счёт в твоём дневнике? – Каблим указал пальцем в письменный стол. – Можно мне глянуть? Ну пожалуйста!

– Как ты смеешь грубить мне? – Генерал пылал от злости. – Я служил Империи ещё когда тебя в проекте не было!

– Не важно сколько ты сидишь в столовой, – Каблим поднял указательный палец вверх, наущая. – Важно то, сколько ты съел.

Генерал сумел обуздать свои мысли и заметно успокоился, решив, что лучше будет выслушать посла Старателей.

– Возвращаясь к вашим поискам артефактов...

– Нет, это не поиски артефактов. – Каблим упёрся руками в бока. – Проблема с личным составом.

– Неужели вас предали? – Генерал повеселел. – И кто-то ещё упрекает меня в том, что от меня отряд сбежал!

– Ищейка ушла с Чёрным Ветром, – Каблим дал генералу время обдумать это, затем добавил. – Достаточная мотивация действовать?

– Этот отряд всегда оказывается в гуще событий и выходит победителем. Будь я проклят, если это не сама судьба им благоволит. – Генерал стал шагать по кабинету из угла в угол, размышляя какие бы действия предпринять.

– Генерал Пентарийский, – Каблим знал о том, что генерал не любит этот титул, заменивший ему фамилию, семью и саму жизнь, заменив, в конце концов, всё, о чём он мечтал. – Крестьяне говорят об их лидере с придыханием, он им очень нравится и они вливаются в отряд, есть даже некие партизанские отряды, желающие поставить его во главе Альпритива.

– Да как они смеют!? – Генерал покраснел от злости, ища глазами что-нибудь, чтобы кинуть в лицо Хирургу, принёсшего дурную весть гонца, найдя наконец чернильницу и, испачкавшись в чернилах, задумавшегося. – Думаете, термы подойдут?

– Не говори при термах "терм", генерал. – Каблим цокнул языком. – Они этого не любят.

– Сам знаю. – Огрызнулся генерал, потом сказал растерянно. – Если мы пошлём термов, то... они не берут пленных, ведь так?

– Проблемы с этим, генерал? – Каблим в который раз применил свою силу Хирурга, осмотрев глазом стол и его внутренности. – Странный у вас дневник, генерал. – Каблим попытался перелезть через стол и открыть ящик, но генерал ему помешал, встав и прикрыв собой ящик. – Фи, я бы всего лишь отдал его Мариену Библиотекарю посмотреть. И потом послушать, что он скажет. – Каблим улыбнулся от уха до уха, оскалив кривые зубы, кое-где заменённые на железные.

– Этот отряд целую декаду, как и я, служил Империи, и всё вот так вот закончится? – Колебался генерал.

– Они предали Империю, вы тоже хотите?

Генерал проигнорировал нападку избранного, и отошёл от стола вместе с обнявшим его за плечо Каблимом.

– Мы поставили их в положение, когда нельзя выжить, не предав командование. – Генерал брезгливо вынырнул из хватки Каблима. – Помните, Ищейка должна была проконтролировать, что отряд будет стоять до последнего.

– Вот тогда-то она и предала нас.

– Долго это до вас доходило. – Съязвил генерал. Этот разговор действовал ему на нервы.

– Другим заняты были. – Каблим снова попытался влезть в личное пространство генерала, встав между ним и столом, в котором лежит дневник.

– Сталь? – Догадался генерал.

– Именно. Это всё Васили, верно? – Каблим снова использовал способности хирурга и стал цокать языком в такт сердцебиения генерала.

– Кто такой Васили?

– Вот теперь я озадачен. – Честно признался Каблим. Генерал мастерски изобразил удивление.

– Так что такое Сталь? Хочу услышать из первых рук, так сказать.

–Машина, которая может переделать что-либо в что-нибудь ещё, или создать что-то с чистого листа, слухи рознятся – им тысяча лет, если не больше. И она как-то связана с судьбой людей и драконов, хотя про последних мы не уверены. – Каблим, как будто по бумажке вкратце описал суть машины, ожидая удивления генерала, которое так и не увидел.

– И где вы его ищите?

– В одном из адов должна быть эта машина. Из них, как известно, никто не возвращается, значит один из фантазмов или демонов оттуда проник к нам и рассказал о машине. – Каблим покачал головой. – Возможно, она даже не будет работать в нашей реальности. Ткань пространства и времени помешает, или что-нибудь ещё, какой-нибудь источник энергии нужен будет.

– Но вы не откажетесь от поисков, ведь так?

– Конечно нет, этот артефакт стоит всех остальных вместе взятых! – Хирург потёр руки друг о друга. – Только представь, сколько это денег!

– Ты всё это делаешь ради денег? – Генерал истинно удивился и изменился в лице.

– Естественно. Способности должны приносить прибыль.

– Вернёмся к Чёрному Ветру...

– Уже к Пожирателям Демонов.

– Вот как? – Генерал качнул головой. – Значит, они теперь демонов ищут и убивают? Не мудрено, что крестьяне к ним в отряд набиваются. С таким названием рекрутов будет много, в каждой деревне дюжина здоровых мужчин за ними пойдёт.

– Вот так вот. Пафос взял верх, правда, и это печально. – В который уже раз Каблим цокнул языком, затем улыбнулся и слез со стола, незаметно сцапав дневник, пока генерал отвлёкся на размышления об отряде Инголя, о котором известно лишь то, что он всегда выкручивается из любых ситуаций живым и невредимым. – Ну, я пойду, пожалуй. Вот, держи, это район поисков. – Каблим бросил на стол генералу записку с отметками, а сам вышел в окно с дневником за пазухой.

– Верни дневник! – Генерал закричал, увидев, что ящик стола выдвинут и дневник пропал.

Генерал понимал, что ни один отряд не сможет догнать и убить отряд предателей на чужой территории, территории врага, с которым воюют более десяти лет и война ещё только в разгаре, когда сверхприбыли обоих государств от войны идут на саму войну, рождая ещё большие прибыли, что затягивает войну. Нужно было сломать систему "наваривания" на войне, тогда кто-то в ней победит. Генералу уже не важно было, победит ли Империя или Конфедерация. Генерал наконец понял ценность жизни на старости лет и хотел спасти как можно больше людей. Но должны ли умереть предатели?

Генерал решил разрешить всё утром, но не мог уснуть. Сами термы были страшны любому живому, греется оно у костра в зимний холод или ходит по пустыне под горящим солнцем, закрываемым луной-пустынником – Альдар-наталом. Они найдут каждого и вселят страх в его душу. Генерал действительно не хотел их использовать, но... время поджимало. Он так и не смог уснуть этой ночью, утром отправив приказ на одинокий остров в Великом Океане, названный Альдар-натал-неш, как упоминание о далёкой родине-прародительнице тех созданий, уничижительно называемых термами.

Глава X

Комната была освещена ярким красным цветом, иногда светлея, иногда темнея, не оказывая никакого эффекта на синий кирпич комнаты, извивающийся словно в водовороте, оставляя за собой лёгкую голубоватую расплывающуюся в пространстве дымку. Комната представляла из себя правильный восьмиугольник с бесконечной высотой, в которую тянутся окна, расположенные в четырёх из восьми стенах через одно. От стены до противоположной ей стены было от силы метров восемь. В центре комнаты под большой лампой, почти как у эльфов, только из мягкого белого металла с красными мозаическими стёклами, держащимися на переплетающейся с самой собой цепи, уходящей вверх, сделанной из того же металла, что и сама лампа, стоял небольшой круглый столик, за которым сидели бог и богиня.

Они беседовали всего ничего, на наш взгляд не более пяти минут, для них же, безвременных созданий, это длилось вечность и никогда не было. Рядом с ней находилась двенадцатилетняя девочка, закрывшая лицо тем, что было руками – нечто отдалённо напоминающее луковые побеги, только мягче, как щупальца медузы; лица касалась часть, на которой должны были начаться ладони, концы же "лука" как рукава раскачивались на невидимом и неощутимом ветру.

Первый был страшным доспехом в рогатом шлеме, один рог которого был обломлен, а из круглых щелей на месте лица валил горячий пар. Доспех был изрезан вдоль и поперёк шрамами на металле, изображающих меняющуюся морду, которая периодически изображала удовольствие.

Вторая же была светловолосой женщиной с роскошной грудью, прикрытой доспехами из огромной чешуи, подчёркивая размер бюста, поддерживая его. Чешуя близко облегала её до самых колен, с самым толстым слоем на бёдрах и на груди. Её вертикальные зрачки, как у змеи, не могли оторваться от доспеха, сидящего напротив. Среди её волос были змеи, каждая сама по себе, смотрящие в разные стороны и копошащиеся, создавая звук, похожей на гудение целого улья пчёл.

Удивительно, но при разговоре она не шипела, даже скорее говорила слишком твёрдо.

– Ты уже вывел фигуру на доску? Зачем ты так спешишь? – С лёгкой улыбкой на лице проговорила она.

– Для нас, богов, нет времени, ты забыла? – Шрамы бесконечно появлялись и исчезали, узор изменялся беспрестанно, показывая разные лица, на этот раз разозлённое. – У меня не было выбора, он бы погиб слишком быстро, как в тот раз...

– Это была твоя ошибка тогда. – Она улыбнулась во все свои зубы – две пары клыков друг за другом и без резцов. – Не спеши ты тогда, он бы не погиб. А у него была такая хорошая сила...

– Это прошлое, я придумал для этого нечто получше. – Шрамы исказились в широкой улыбке, а из шлема повалил густой пар, застилая пол туманом. – Сродство Стали. Что скажешь?

– Мне не нравится название. – Женщина насупилась. – У тебя плохой вкус, Ишума.

– У тебя не лучше, Могела. – Лицо выразило заитересованность. – Зачем ты её мучаешь, дай ей самой свободу.

– Ты дал своему прошлому чемпиону слишком много свободы, – женщина улыбнулась, – и вот что с ним случилось.

Доспех некоторое время сидел неподвижно, будто у него кончилась энергия, затем послышался кашель, шлем повернулся в обратную сторону и пар повалил с утроенной силой.

– Что с тобой такое? – Поинтересовалась Могела, двинув головой и посмотрев в окно, за которым находилась Белая Пустота, и, где-то там вдалеке, какие-то платформы, сияющие синим цветом – Замки или Сады.

–Но на этот раз это принесло мне некоторую пользу. – Доспех прокашлялся, из-за чего в шлеме что-то загорелось и пошёл дым. – Способность, которую я ему дал, слишком... нелогична и сильна, вероятность и ткань реальности... кха, ткани реальностей смешиваются с некоторой вероятностью... кхе кха. – Доспех кашлянул, и, убедившись, что больше не будет кашлять во время разговора, добавил. – Я просто не могу поддерживать его способность, держа его в том мире. Мне придётся ограничить его волю и привести сюда. Но как это сделать не встретив его чаще раза в земной год?

– О, неужто ты привязался к нему? – Могела широко улыбнулась своим красивым ртом.

– Конечно нет. – Ишума сделал строгое лицо. – Он съест меня и попросит ещё. Я должен его пустить сюда, но мои средства ограничены.

– ...и потому ты позвал меня? – Могела перекинула ногу на ногу. – Чем я могу помочь тебе?

– Я дарую твоему герою оружие, ты дашь моему любимую, которая погибнет. – Бог улыбнулся. – Эта маленькая махинация может сделать моего чемпиона победителем в Великой Игре.

– Значит, сделка? – Женщина улыбнулась ещё шире. – С чего ты взял, что я заключу с тобой сделку?

– Потому что она тебе выгодна? – Доспех сделал серьёзное лицо, дым перестал идти из шлема, сменившись густым ниспадающим туманом. – По правилам нельзя прямо воздействовать на избранного, а этой... девочке нужна помощь, и большая. – Ишума показал пальцем на девочку с руками-медузами. – Она ведь ведьма, а её способность такая слабая, ей нужна помощь, и серьёзная.

– Я приму твоё предложение. – Могела оскалилась, показав зубы и раздвоенный язык, наполовину высунутый изо рта, продолжая говорить как ни в чём не бывало. – Поставим печати сделки на наших руках?

– Согласен. – Бог протянул к богине руку, она изящно взялась за неё своей, после чего туман вновь сменился дымом. – Я, Ишума, Великий Оружейник, обещаю дать избраннице Могелы оружие класса Великий Клинок, используя всё моё мастерство.

–Я, Могела, Великая Искусительница, обещаю дать избраннику Ишумы любовницу, которая умрёт на руках избранника, используя всё моё мастерство.

На лице Могелы прочиталась боль, но в следующую секунду её лицо выражало наслаждение. Она обманула Великого Оружейника, цельнометаллического бога! Когда они расцепили рукопожатие, на ладонях каждого из них стояла печать: окружность со вписанной в неё пентаграммой, в которой находился символ их договора: "?".

– Глупый бог, ты обяз-сал с-себя на мою победу, – она скинула свою личину, как змеиную кожу, теперь не пытаясь не шипеть, теряя своё искусственное обаяние. – Я наш-шла её ш-шатающ-щейся по коридорам моего тайного замка. Приз-снатьс-ся, я была удивлена её появлением. С-с тех пор я беру её с с-собой по вс-сему синему аду.

– Мотивация воевать может быть лучше любого оружия. – Ишума понял всю свою ошибку, медленно вглядываясь своими подслеповатыми глазами-шрамами в сущность Могелы, понимая, что за класс героя она получила. – Гуль, значит.

– Ты обязал с-себя выковать мне клинок. – Могела резко встала со стула, опрокинув его. – Я с-скажу когда.

– Не торопись, дорогуша, ты тоже обязала себя на кое-что. – Доспех указал рукой на богиню, принявшую личину змеи.

– Когда ты хочеш-шь, чтобы я ис-сполнила с-свой долг? – прошипела она.

– Прямо с-сейчас. – Спародировал богиню Оружейник, из шлема повалил ярко-красный, демонический огонь, создавая тонны дыма, устремляющегося в бесконечность потолка.

– Да будет так. – Богиня приняла свою прежнюю личину, как будто сбросив кожу, вернув себе своё обаяние. Она совершила пасс руками, из её ногтей появились нити, переплетающиеся меж собой. – С вашего разрешения, господин Великий Оружейник, голем.

Над столом нити переплелись, создав сферу. Ишума ожидал несколько секунд, позволяя нитям переплестись между собой ещё сильнее, затем, раскрыв шрам-рот и выпустив оттуда синеватый дым, влившийся в сферу пророкотал какие-то слова гулким эхом изнутри доспеха, отразившиеся в сфере в виде рун, сияющих красноватым светом.

Сфера отражала всё как зеркало, только богов не было видно. На полюсах сферы были нанесены руны, в переводе на имперский обозначающие "судьба", "любовь" и "смерть". Внезапно, изображение в шаре изменилось кардинально: появилась осенняя поляна с живописной грунтовой дорогой, близ развилки на которой, у столба с прибитыми к нему досками, на которых были написаны названия окрестных деревень и расстояние до них в километрах, стояли несколько сосен; земля под ними была усеяна гнилыми листьями и шишками, которые ела откуда-то взявшаяся здесь свинья. В удалении шла колонна солдат, громко шлёпая коваными сапогами по осенним лужам, ветер развевал лохмотья наёмников, принимаемых ими за одежду. Почти в самом конце колонны шли, взявшись за руки, Разенет и Ойрана.

–О, так он наш-шёл с-свою любовь? – Могела облизнула губы раздвоенным языком. – С-судьба, ткис-сь!

***

Войска под командованием генерала продвигались на юг, не встречая серьёзного сопротивления. Очевидно, враг заманивал наибольшие силы Империи в котёл, который затем предполагалось уничтожить. У Ойраны было много работы, так как всех медиков затребовали в полевой госпиталь, так что с Разенетом они почти не виделись. Разенет же экспериментировал с Агаэлем, всё быстрее и быстрее управляясь с ним: тренировочная кукла была вся изрезана так, что её нельзя больше было принять даже отдалённо за тренировочную куклу – скорее, за порванный мешок, наполненный сеном.