Текст книги "Судьбоносная сталь (СИ)"

Автор книги: Антон Кильдяшев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 35 страниц)

Трудности начались, когда повалил град, а затем густой снег.

***

Виграф навострил уши и всматривался вдаль; его добыча, горячая и живая, находилась в городе за лесом. Виграф жаждал его смерти всей глубиной эльфийской души, потому что так приказал Император, подаривший предкам Виграфа счастье служить Ему, Императору Империи, первому и единственному. Конечно, у этого титула была оговорка, в завещании Императора, написанного перед его смертью: "отдайте всё достойному моего имени", что бы это не значило. Вероятно, претендент на титул должен доказать свою силу, как физическую, так и магическую, политическую и стратегическую, одним словом, быть таким же или даже лучше, чем Император. Но сейчас это не заботило Виграфа, нашедшего свою добычу. Пусть Элринг командует сколько хочет, старый болван, Виграф сам найдёт и убьёт их обоих – Ищейку и Инголя, Разенета.

Эльф укутался в лохмотья и направился к воротам. Нужно было привлекать как можно меньше внимания, для чего терм использовал свою магию, сделав своей тени подарок – глаза теней стражников, делая терма невидимым для стражников. На самом деле, тени не двигались, это всего лишь пустые слова, которые не выражают и сотой доли смысла магии. Тень – это второе, громкое "Я" морозного эльфа, которое пожирает тепло, будь оно вулканическое, чистое и прекрасное, из которого сотканы прекрасные по своей природе заклинания, благородно уничтожающие армии врага и превращающие их в дымящийся пепел, или человеческое тепло, пахнущее грехом: кто жаден, кто объедается, кто ленив, кто гневлив, кто завистлив, кто падок до страстей, кто горделив, каждый человек – как другой вид цветов, каждый пахнет по-разному, не как все термы, одинаковые в своём отсутствии своего, родного, тепла, отнятого Императором, первым и единственным. Заклинания, сотканные из тепла людей, были сильны, но они портят, загрязняют эльфа, делают его слабым со временем, убивают его. А Империя требует от них службы, как и наказал Император.

Тенью прошмыгнув мимо домов, Виграф вбежал вверх по лестнице к двери, и посмотрел в замок. Он узнал устройства замка и колдовством отпер дверь, вбежал по лестнице на третий этаж, совсем не замечая, что у капитана полутысячной армии нет стражи, и врезался грудью в статную фигуру эльфа из Лунного Клана, тут же всадившую кинжал глубоко в грудную клетку, в сердце Виграфа. Падая с лестницы вниз, терм, теперь, наконец, поняв всю глубину этого слова, означающую существо, потерявшего тягу к жизни и стремящегося к смерти себя и всех вокруг, ненавидящих весь мир ради одного – умереть самим в битве, Виграф увидел Инголя, улыбающегося падающему вниз эльфу одной стороной рта, и Ищейку, безучастно смотрящую на эльфа, убившего Виграфа.

Только сейчас эльф жил. Он боролся за жизнь, пытаясь залечить разрезанное сердце и запустить его вновь, терм держался только на своей невообразимой силе, дарованной его предкам самим Императором, первым и единственным. Каждый морозный эльф носит с собой кусок специального металла – пирания, выкованный в огне родного вулкана или под родным испепеляющим солнцем, вбирая в себя огненное тепло, чистое и природное, которое они берегут на крайний случай. Терм тихо лежал под лестницей, вслушиваясь в разговор и постепенно залечившего рану в течение пяти минут.

Подняв голову вверх, Виграф увидел, что эльф повернулся спиной к нему и разговаривает, вероятно, с Инголем, целью терма. Морозный эльф принял новую попытку вбежать по лестнице, на этот раз с низкого старта, доставая короткий и широкий клинок – Укус Вампира, данблёр, клинок, выкованный в яде. Металл клинка впитал яд в себя, позволяя эльфу не только отравить противника, но и высосать его тепло, его душу. Он всадил эльфу сзади в спину клинок. Эльф, искривившись от боли, повернулся и попытался изжарить терма заклинанием, но Виграф увернулся и проскочил под рукой эльфа, направившись прямиком к Инголю, достав второй данблёр из ножен, но не успел применить его, как шея эльфа была рассечена широким полуторником, который зацепил позвононки и швырнул терма прямо под стол, переломав ножки столу; из шеи фонтаном хлынула кровь, забрызгав стену за столом и его обломки. Терм хрипел на полу ещё долгие десять минут, отказываясь сдаться, но, наконец, подошли красивые кожаные сапоги, обшитые сталью, которые дотронулись до головы эльфа, вынуждая того застонать, после чего терм ощутил, как что-то маленькой проникло ему в череп, с хрустом пробив кость.

***

– Мизгаэль, ты уверен, что всадил ему нож в сердце? Точно не промахнулся? – Разенет продолжал вызнавать у эльфа, почему терм не умер. Аганна как раз всадила терму арбалетную стрелу в голову, даже с перерезанным горлом оставшемуся в живых. Его длинные серые волосы намокли от вытекающей из тогда ещё живого терма крови, которая теперь засохла. Такое же пятно было перед лестницей внизу. – Выстрели ещё раз, вдруг они могут обходиться без мозга.

– Не шутите так, капитан, такие шутки имеют обыкновение сбываться. – Мизгаэль, похоже, получил свою порцию веселья, когда ему в плечо вонзили данблёр, рану от которого Разенет сейчас ему перевязывал, и он теперь под эффектом отравления клинком, разговорившись и радостно шутя. – Аги, выстрели ещё пару раз в него.

– Нет необходимости, он точно мёртв. – Аганна выглядела обеспокоенной; даже она не ожидала, что термы НАСТОЛЬКО живучи. – Раны на груди нет, только кровь. Он заживил себе рану и подгадал момент для атаки.

– Ясно. – Мизгаэль завалился на бок. – Можно мне поспать на твоей кровать, Раз?

– Спи, друг. – Разенет встал с кровати, на которой он перевязывал Мизгаэль, который тут же упал и захрапел. – Аганна, сколько яд действует?

– Не больше суток, но я не знаю, что будет с эльфом от него, он может и убить его.

– Будем надеяться, что нет. – Разенет улыбнулся Аганне, та слегка покраснела и произнесла что-то нечленораздельное, закашлялась, сказала "до скорого" и выбежала из комнаты, оставив Разенета наедине с эльфом.

– Хозяин, вы можете потерять и её. – Эльф не спал, хоть и изображал и храп, и сопение спящего, весьма искусно, кстати.

– Не думаю. Я больше такого не допущу, никогда.

– Вы тогда тоже так думали. – Спокойно сказал эльф, не смотря на нотки плача в голосе.

– На этот раз такого не случится. Умру, но не дам случиться. – Разенет говорил очень, громко, так, что весь дом слышал. – Слышишь? Не дам!

Глава XIII

Отряд термов ожидали в Паденбурге со дня на день. Горожане цеплялись за Пожирателей как за последнюю надежду на новый лучший мир, потому помогали в подготовке к схватке с большим энтузиазмом. Разенет всюду расставил ловушки и ввёл комендантский час, чтобы люди ненароком не активировали их. Разенет также прошёлся по кабакам и набрал пару десятков дополнительных рекрутов-ветеранов, рассчитывая пустить их в первых рядах пушечным мясом от некоторых особенно гадких заклинаний вроде удара молнией, прыгающей от одного человека к другому, оглушая их.

Погода окончательно испортилась – буран заметал мостовые города, пряча ловушки под толщей снега, что оказалось неприятной неожиданностью для Разенета – половина ловушек стала непригодна для использования. Чертыхнувшись, он отдал приказ выкопать ловушки и поставить на снегу для быстроты – времени не было, а так хоть есть видимость, что ловушек много.

Наконец, на горизонте появился отряд. Разенет лично считал копья, алебарды и глефы идущего в сторону города отряда; их было сорок, вернее, тридцать девять без убитого ранее терма. Разенет ради устрашения повесил тело терма на крест и поставил за воротами города, рассчитывая, что термы выйдут из себя и их легче будет убить – Разенет, после попытки его убийства термом, даже не думал, что они попробуют сдаться: слишком велика в них идея служить Императору, первому и единственному, они никогда не предадут тех, кто представляет власть в Империи – приказ самого Императора на предсмертном одре приписывал им повиноваться.

Разенет расставил лучников на стенах, добавив каждым трём по одному щитоносцу с большим круглым щитом, на которые, выбиваясь из сил, чертил защитные круги Мизгаэль. Эти щиты должны поглощать заклинания, в крайнем случае отбивать – эльф никогда не использовал этот тип кругов силы.

А погода всё ухудшалась и ухудшалась, как будто сам Мельфрост рассердился на Паденбург и наслал своих белых волков-буранов; стены с наветренной стороны занесло валом снега, позволяя всем снаружи городской стены попасть внутрь города без особых усилий забравшись на вал, трудность, с которой Разенет справился просто – приказал вылить воды на вал, создавая большую ледяную горку, как для детей. На реки периодически со стен сбрасывали подожжённые бочонки с порохом, чтобы лёд трескался и термы не могли зайти с этой стороны.

Рассчитывая на мощь ветеранов, Разенет приготовил, как ему казалось, очевидную ловушку – льдом не была покрыта одна, шириной в человека, полоса снега на валу, призывая термов подняться наверх, откуда их по-одному расстреляют лучники и арбалетчики. Он разобрал дальние от стороны города, с которой находились термы, мостовые на камни и перевёз их на телегах на башни и стены, которые должен был кидать пятый в связке трёх лучников и одного щитоносца. Камни будут скользить по льду, отбрасывая термов вниз. На Мизгаэлеву магию капитан не надеялся – эльф был отравлен и бредил, он мог сжечь своих, поэтому Разенет запер его в таверне на втором этаже, привязанным к кровати и с прутом во рту, чтобы в своём галлюциногенном сне он не откусил себе язык и не истёк кровью.

В общем, Разенет подготовился, но и у термов было полно своих сюрпризов.

***

Иггферс в первый же день осады снарядил пять человек достать труп его брата Виграфа, приколотого гвоздями к кресту на дороге перед городом. Иггферс надеялся, что брат умер достойно, дабы предстать перед Императором, первым и единственным, после смерти, где он будет пировать вместе с его предками за столом, полных нескончаемых яств. Термы верили, что их ад прекрасен, а чтобы в него попасть, нужно было убивать врагов Империи, как завещал Император. Маг огромной силы, он мог создать своё измерение-ад и забирать души погибших туда. Так считают имперский Высший Совет академии магии, не поклоняясь, в отличие от термов, ему как богу.

Никто точно не знает, откуда точно пришёл Император, но он объединил все пять стран полуострова Альдар, скрытые от солнца тенью луны десять месяцев и испепеляющим солнцем с перерывом на короткую ночь остальные два. Потратив несколько лет на оптимизацию администрации нового государства, он пошёл войной на восточные беспокойные герцогства и графства, республики же он обдавал данью, включая их в состав Империи с сохранением независимой внутренней политики, что делало из таких городов-республик процветающие центры торговли. Также Император переселил часть населения таких городов на южный берег Альдара, основав столицу – Альнейрин, имевший ту же автономию, что и бывшие города-государства.

Каждый имперец был обязан знать эту историю, но только термы знали больше, чем все историки: где похоронен Император-человек, считая, что Император-бог живёт между адами и странствует там, приглашая странствовать с ним достойно погибшим. Они знали, где находится его башня, башня великого мага, которая содержит его секреты, но никому ещё не удалось выведать этот секрет у них.

Иггферс не беспокоился о тактике или стратегии битвы – они для слабых. Сильные используют магию, ещё более сильные – ещё и физическую силу, а самые сильные правильно используют свой Дар избранного. Дар Виграфа – Удачливый Клинок – распространяется на все ножи и мечи, которые наносят такие повреждения, что цель проживёт максимум сорок секунд, умерев от потери крови, болевого шока или любым другим образом. Дар же Иггферса – Сохранность Разума – отличал иллюзии от яви и уничтожал сны, через который некоторые демоны контролируют людей. Императорские эльфы вообще очень склонны к получению Дара при рождении – Император ставил такой эксперимент над ними, связав их со Сталью, которая куёт бесконечные оружия и защиту, в том числе и Дары избранных. Ещё его Дар позволял видеть Императора в мире; мощь Императора простёрлась далеко за пределы Империи, он раскрутил механизм судьбы, потеряв своё имя и свою жизнь. Термы знали это, потому что он переплёл своими экспериментами свою жизнь с их жизнью, создав узы хозяина и раба. Термы чувствовали это. И знали, что у хозяина был план, но не сложилось. Судьба избрала другого, и Император канул в лету.

Валанна оскалила хищную пасть и выпрыгнула из-за придорожного дерева прямо перед Иггферсом, пытаясь напугать его, но Иггферс не обратил на это никакого внимания: слишком задумался. Когда наконец его ступор прошёл, Валанна успела уже обидеться на него.

– Игг, ну... опять ты задумался. – Валанна улыбнулась сконфуженному Иггферсу, вновь оскалив пасть треугольными зубами хищника – эти эльфы были исключительно плотоядными, предпочитающими сырую, но ещё тёплую плоть. – Когда нападаем?

– Инголь заманивает нас идти узкой дорожкой, на которой он сможет нас перестрелять стрелами. – Его глаза засветились жёлтыми огоньками Дара. – Он задумал обмануть нас, показывая, где атаковать, сам же спрятал сотню лучников для стрельбы навесом, зная, что мы не пойдём по извилистой тропе. Ни-хи-хи – Иггферс клацнул зубами, Дар забирал слишком много сил и концентрации. Когда он вновь открыл глаза, огоньки исчезли. – Пойдём в атаку после полуночи.

– Да, господин герцог. – Всё с той же слабоумным оскалом ответила термка. – Будем готовы, господин герцог.

– Отставить "господин герцог", это раздражает.

– Есть отставить! – Валанна пошла по дороге впереди Иггферса, порой подпрыгивая на пустом месте.

Хоть Инголь и определённо прокололся, не зная о способностях Иггферса, он всё ещё мог выиграть. Термы с радостью погибнут в бою, лишь бы попасть на пиршество в честь Императора. Термы пойдут по льду и маленькому кусочку вала безо льда, уничтожат слабую оборону этого места и ворвутся в город, неся гнев Императора, первого и единственного, наказав всех предателей.

***

Тригвассен был назначен охранять стрелков на городское стене, защищая их от заклинаний специальным щитом, зачарованным этим странным другом капитана, эльфом Мизгаэлем. Щит был в половину человеческого роста, круглый, деревянный, обтянутый толстой кожей. Держать его было неудобно, но что поделаешь: приказ самого капитана! Более того, он похлопал Тригвассена по плечу и сказал, что верит в него. Сам капитан сказал! Тригвассен важен в битве!

Преисполненный гордости за себя, он и его напарники встали на стене, греясь у факела во время бурана – они несли караул. Буран этот имел магическую природу, Тригвассен знал это – дедушка был знахарем в одной деревне и научил внучка некоторым травкам и предсказанию погоды. Небо было чистым, а снег идёт, валит, намело целую гору, по которой можно залезть на стену. Слава богам, капитан облил её водой сверху, чтобы термы не залезли. От них Тригвассена воротило, он их боялся – они забирают человеческое тепло, поговаривали, что они впитывают с ним душу, мешая той попасть в надлежащей ей ад, уничтожая судьбу человека.

Тригвассен присоединился к Пожирателям Демонов после того, как на его деревню напали арахнатиды и съели всех, кроме него, спрятавшегося в лесу и почти пойманного в паутину, как тут явился он – Разенет Инголь – и зарубил тварь, размозжив ей голову, неожиданно твёрдую, ударом своего тяжёлого меча. Об этом мече уже сейчас слагают легенды менестрели. Один из солдат рассказывал, что слышал, как бард поёт, что этому мечу тысяча лет, и вынуть его из камня, в который его воткнул сам Император, может только король столь же сильный, а Разенет вытащил его из камня и использует его мощь, чтобы сокрушать демонов. Другой же говорил, что Разенет потратил на ковку этого меча десятилетие, ежедневно оттачивая его баланс, вес и пропорции до совершенства, что меч может разрубить перо, упавшее на его остриё.

Тригвассен не верил этим россказням, противоречащим одна другой, но ведь дыма без огня не бывает, значит что-то с этим мечом нечисто. Тригвассен как-то подслушал разговор двух солдат, собирающихся украсть меч у капитана Инголя, которые после непродолжительного тыкания мечом в глотку взяли его в подельники. Было оговорено место следующей встречи, при этом были оговорены сигналы: если кто-то из них придёт в бригантине, всё отменяется до следующей полуночи. Сегодня Карс пришёл в бригантине, слабоумный, сказавший шёпотом на встрече, что за ним следит корова. Корова, мать его. Тригвассен бы умыл руки на этом, но снова состоялась возня с использованием мечей и, отделавшись парой тумаков и порезав лицо, пришлось согласиться на следующую встречу, на которую он принесёт свой полуторник и выбьет дурь из их голов, особенно он надаёт Карсу по морде.

Один из защищаемых им караульных указал пальцем во тьму, после чего, истошно вопя, был порван надвое какой-то неведомой силой, забрызгавшей какой-то чёрной жидкостью весь сегмент стены. Это была не кровь, но это точно была магия или дар, как в тех преданиях об Игре Семи Богов, из описаний которой родился гульшейх. Тригвассен встал на изготовку, намереваясь поймать следующую магическую стрелу Кругом Антимагии на щите, как нечто проскользнуло совсем рядом с ним, к счастью или к горю порезав его плечо сквозь стеганку, рядом же все трое оставшихся караульных упали со стены на лёд, покатившимися вниз по нему со стрелами, торчащими у кого из головы, у кого из горла. Тригвассен, не имеющий причин, по его мнению, считать себя идиотом, неистово вопя "атакуют", сразу побежал вниз со стены по лестнице в сторону города, припорошенным падающими снежинками, спрыгнув с последних пятнадцати ступеней вниз в сугроб, приземлившись вниз головой. Перекатившись на спину, он быстро встал и побежал к ближайшей оружейной за своей старой доброй алебардой, с которой он мастерски управлялся. У него и в мыслях не было сбегать с поля боя, но с одним щитом без возможности кого-либо защитить, щит был бесполезен. Пока он менял щит на алебарду и щиток для верхней части руки и плеча, некто очень быстрый вывел из строя троих бегущих к стене латников, пробив в их доспехах бреши, из которых хлыстала алая кровь. Тригвассен приготовился к смерти.

***

Разенет, как безумный, бегал с мечом наперевес по городу со своей свитой, – Аганной и Мизгаэлем, – отдавая безумные приказы, которыми он пытался окружить избранных врага и затоптать. Какого-то быстрого терма удалось убить, приказав лучникам стрелять навесом по улице, где единственный выход вёл к засаде арбалетчиков, при этом приказав арбалетчикам стрелять на опережение через арку, что буквально прибило терма к каменному фундаменту здания. Странного терма, способного в пределах видимости задержать пространство, ограниченное сферой, на несколько секунд, затем со страшной силой сминая его, удалось укротить, отвлекая его внимание на брошенные вперёд доспехи из снятых с солдат кольчуги и бригантины со шлемом, отвлекающие внимание терма, с интересом в глазах уже понявшего краем сознания, что он погиб.

Капитан Пожирателей расставлял солдат в зоне видимости друг друга и приказал кричать при чём-то подозрительном, с крыш покинутых жителями, прячущимися в лесу, домов наблюдая за всеми своими солдатами, вычищая опустевший город от термов.

Разенет был упоён интересной битвой, в которой требовалась смекалка. Когда последний терм пал, выяснились гигантские потери отряда – из полутысячи выжило всего две сотни, почти не было раненных, и всё из-за сорока врагов. Мизгаэль только покачал головой: данблёр ещё отравлял его кровь металлическим ядом и он не мог ничем помочь своему капитану.

– Капитан, – сказал он. – Нужно уходить из города. Здесь мы проиграли битву на наших условиях, тем более мы проиграем на их условиях.

– Мизгаэль, всё дело в их солдатах, а не в условиях. Можно выиграть в ужасных условиях, но проиграть в благоприятных. В первую очередь всё зависит от солдат, – Разенет, как бы подчёркивая сказанное далее поднял вверх указательный палец. – А они у нас слабее термов.

– Что будем тогда делать, капитан? – Мизгаэль начал улыбаться и покрылся испариной; яд распространялся по его телу. Будь здесь Ойрана...

– Ждём до утра, посылаем за жителями в лес и ставим из жителей посты в радиусе видимости костра до трактовых столбов на западе и Вейгирского Леса на севере. – Разенет прикинул, что эти столбы и лес будут на расстоянии пары дней пути из Паденбурга, что даст время Пожирателям ускользнуть в случае ещё одной атаки термов.

– Что будем делать с трупами? – Мизгаэль серьёзно болен, если спрашивает об этом, он знал, что Разенет делает с трупами врагов.

– Соберём в кучу и сожжём. – Разенет помрачнел, раздумывая, где достать противоядие от данблёра. – Что будем с тобой делать?

– Я в порядке, капитан, – эльф улыбнулся искренне, но Разенету улыбка показалась больной.

– Капитан Инголь, вы можете всегда послать меня за лекарством. – Аганна, как обычно, вовремя вклинилась в диалог между больным и его другом, представляя адекватную сторону ситуации. – Вы нужны вашим людям, я же исполняю роль наблюдателя, роль не слишком мне подходящую. Прошу пустить меня за антидотом в Абрахбург, соседний город.

Разенет задумался. Он не хотел терять друга, но не меньше он хотел рисковать жизнью Аганны, которая будет в одиночку передвигаться по земле Конфедератов целую неделю в обе стороны – восточные города были разделены огромными расстояниями.

Но Разенет доверял ей – теперь понимая, что она предала своих бывших хозяев, пытающихся заставить её замолчать навсегда. Разенет собирался выяснить это, со временем. Ну а пока – можно и нужно послать за лекарством для раба и друга.

Потери стольких солдат деморализовали оставшихся, требующих от Разенета ответа. Разенет предстал перед ними, стоя на бочке и крича во всё горло:

– Солдаты! Мы понесли тяжёлую утрату – многих наших друзей и товарищей. Мы злимся, мы требуем мести, но они бы не хотели, чтобы мы посвящали жизнь одной лишь мести. – Разенет замолчал и подумал о последующих словах, которые он должен был произнести, чтобы успокоить своих солдат и мотивировать их на дальнейшую борьбу. – Они бы хотели, чтобы те, кого они защищали при жизни, радовались ей. Солдаты, давайте устроим пир в их честь, осушим бокалы вина до дна! Пусть их души обретут покой в их адах, и да будут они счастливы за нас, набивающих брюхо в их честь!

Солдаты одобрительно закричали в ответ, особенно Тригвассен, чудом спасшийся в самоубийственной атаке на терма, дышавшего элементальным огнём – всё ещё с тревогой о будущем и сегодняшней тяжёлой победе, в которой они спаслись лишь благодаря самоотверженности и героизму погибших товарищей и гения их капитана.

Для пира, устроенного на заваленной снегом площади, из окрестных домов вынесли лавки, скамейки, стулья и столы и поставили полукругом, подождав жителей, чтобы те благодарно выразили свою признательность спасителям – Пожирателям Демонов – спасших их дома от не весть откуда взявшихся термов. Люди Разенета не знали об истинных целях нападения на город, но Разенет знал, что враг не отступится от идеи расправы. Поэтому, Разенет сообщил гильдмейстерам города, куда направить Аганну в случае, если отряд уйдёт из города раньше, чем она вернётся – в Мыльный, находящийся в нескольких сотнях километров восточнее. Пожиратели Смерти вооружились новым оружием, доспехами, выкованными за предшествующую неделю в кузницах города, и провиантом, купленными на деньги благодарных гильдмейстеров, ожидавших, что щедрый подарок остановит отряд в городе если не навсегда, то на подольше. Разенет вскользь им рассказал о заманивании врага в даль от города, погасив их интерес в том, чтобы всегда держать отряд под рукой. Разенет же получил и деньги, и возможно тактического отступления.

Разенет ещё раз прошастал по кабакам города и набрал несколько солдат, воодушевлённых вчерашней резнёй вступить в отряд. Разенет просил выделить ему должников ростовщиков, даже выплатив за них половину долга, благо денег после полугодовой охоты на демонов хватало, но новый Городской Совет отказался от этого.

***

Всё та же комната из расплывающегося синего, переливающегося радугой, камня, с мраморным, освещённым всеми цветами радуги узором из геометрических фигур слабым светом, закрытым от глаз разноцветным мозаическим стеклом. Такое же стекло, только изображающее Мать и семерых богов-младенцев у её ног на вершине какой-то горы на припорошенной хлопьями снега траве, к которым она тянет руки, отстраняя от себя младенца-эльфа, Рагнарида, прокажённого дитя, было вставлено в четыре окна. На заднем плане находились множество других гор, едва различимых в тумане, окутывавшем их. Эта картина, хоть и нарисованная в мире смертных, Енадааре, существовала исключительно в синем аду, созданная не одним или двумя художниками, но каждым из них – они видели её во сне, и один из них решил написать её по памяти, сделав репликацию картины. Многие художники были удивлены, увидев свой сон воплощённым – Изидра, Великая Художница, посмеялась над ними своим тонким смехом, почему-то пробирающим до костей.

Ишума сидел в кресле-качалке под одним из окон, тусклый свет Белой Пустоты за которым очень слабо освещал читаемую Ишумой книгу. Могела, в новом облике кошки с ушами и лапами, сделанными из шерсти настоящих кошек, как и подобает Великой Искусительнице, сидела в позе лотоса неподалёку от Ишумы и виляла хвостом, пугая откуда-то взявшуюся здесь мышь, щёлкая хвостом прямо перед носом мыши, которая тут же разворачивалась и бежала в другую сторону, чтобы снова быть остановленной хвостом кошки. Для обычного человека это казалось всего лишь игрой, но маг бы заметил в движениях хвоста и мыши создание Круга Власти, который подчинит мышь воле кошки-богини. Спустя несколько секунд круг был завершён и мышь, сама взбираясь по серому, с полосами, шерстяному, видно, сделанному из кошачьих шкурок, платью-миниюбке на голое тело, затем подпрыгнула прямо в приоткрытый хищный зев Могелы, которой даже не потребовалось глотать добычу.

– Ну так что, – Потянувшись пушистыми лапами, спросила она у Ишумы – Твой празднует?

– Не твоё дело, богиня. – Ишума был разочарован в своём чемпионе, потерять столько солдат на пустом месте не достойно Великой Игры. – В отличие от твоей фигуры он уже на доске и берёт другие фигуры, хоть и мелкие, но он впитывает их силу в себя, – акцентируя внимание на слово "сила", он продолжил, – и он станет очень сильным к настоящему началу турнира.

– Но всё же слабее, чем моя чемпионка.

– Так ты всё же отказалась от мужчин-чемпионов? – Ишума заинтересованно перегнулся через подлокотник кресла и дыхнул дымом через забрало шлема, пачкая в саже шерстяную шкуру богини.

– Фи, моё платье, мой наряд! – Тоненьким голоском, доставшего, казалось, невидимый и не существующий потолок восьмиугольной комнаты, прокричала Могела, затем, сделав серьёзное лицо, встала и отряхнулась.

– Класс гуля, не так ли? – Шрамы доспеха, выполняющие роль лица, искривились в усмешке. – Я всё видел, ага.

– Ну и что. – Кошка надула губы. – Я не повторяю за тобой, это просто хороший класс.

– Да. – Доспех снова дыхнул сажей на Могелу, отшатнувшуюся от доспеха на безопасное для своего наряда расстояние. – Берёт шейха. Моего шейха, да?

Глава XIV

Он не видел снов с того самого судьбоносного момента, круто изменившего его жизнь. Разенет думал о той схватке с демоном и последовавшим за ней сновидением, мороком, кошмаром, фантазией, но чем бы это ни было, оно забрало сны, настоящие сны, даже кошмары. Хороших снов после её смерти не было никогда, были лишь одни кошмары, прекратившиеся после видения полгода назад. Он почти забыл лицо Ойраны из-за этого видения, до этого редко, но встречающегося в кошмарах. Он всё ждал кошмары, но они не приходили.

***

Он снова увидел сон, наполненный зелёным светом, будто проникающим сквозь огромный зелёный изумруд, освещая землю, деревья и траву в ещё более зелёный цвет, казалось, они не могли быть зеленее.

Зелёный Рыцарь показалась за водопадом над озером, на кувшинках которых суетятся стрекозы и лягушки, скрытая в своих зелёных латах с гравированными завивающимися змеями, держащими в открытой пасти какой-то драгоценный камень в характерной для них огранке, за блестящими на солнце каплями водопада. Оригинальный доспех, снятый с трупа Рыцаря, не имел этого камня, и изгиб змей был другим, и сама форма кирасы...Фантазия? Мечта?

Мгновением спустя Рыцарь оказалась прямо перед носом Разенета, направляя данблёр, как тот, которым ранили Мизгаэля, ему в грудь, при этом она находилась за водопадом. Почувствовав адскую боль в груди, Разенет собирался проснуться, но не смог. Вся зелень этого сонного мира смешалась в ураган чувств, причиняя боль через мнимый данблёр в руке Рыцаря. Она улыбнулась и позвала за собой, протягивая руки к нему, как мать протягивает руки к только научившемуся ходить малышу.

–Иди за мной. – Скомандовала она дивным голосом, не шевельнув ни одной мышцей лица, казалось, что даже губы не двигались.

Он сразу понял, о чём шла речь. Моргнув и осознав сон, он нашёл в себе силы проследовать за ней вперёд к озерцу, к покосившемуся от времени заборчику, к дереву, закрывающему своим толстым стволом вид поворачивающей за дерево дороги, прикрытой кронами деревьев от солнца, спасая случайного путника, не имевшего возможности попасть сюда никогда, от летнего зноя. Она ждала его с той стороны, ожидая часа не мести ему, а чего-то большего, на что она поставила всё своё существо, как-то сохранившееся после смерти тела во времени и пространстве, возможно, за самой тканью реальности нашего мира.

Есть множество способов прогуляться по одному из адов: умереть самый распространённый; иногда мёртвые прорываются в мир живых и забирают их во сне к себе на коротенькую прогулку со скучающим по своим живым друзьям человеком. Но что было нужно Зелёному Рыцарю от своего убийцы, Разенет не знал, но не думал, что только выпивание синего флакончика, давным-давно купленного им в лавке алхимика, посчитав, что он может пригодиться ради походов по синему аду. Но откуда Рыцарь знала о нём? Она следит за ним? Или следила?

Осмотревшись, Разенет заметил две фигуры; обе принадлежали Рыцарю. Они переговаривались между собой, поглядывая в сторону Разенета. Он, вытащив данблёр из груди и, остановив поток боли, причиняемый ножом, направился вдоль покосившегося деревянного заборчика, защищающего случайного путника от падения в водоём, кое-где поросшего плющом, обвившим вертикальные столбики и по диагонали перекинувшийся на верхние горизонтальные, по узкой грунтовой дороге в тени высоких, сияющих зелёным, деревьев.