Текст книги "Госпожа ворон (СИ)"

Автор книги: Анастасия Машевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 37 страниц)

Так будет даже лучше, домыслил тан про себя.

– Зачем вам это? – спросила танша в лоб, устав от бессмысленных пререканий.

– Вы сказали Гору, – без промедления отозвался тан, – что он совсем не знает вас. Не хочу, чтобы и мне вы однажды сказали подобное – и оказались правы.

Бансабира вскинула голову к потолку: стоило снять рабские кандалы, и Аймар ни на день не усомнился, что их брак с Бансабирой – дело решенное.

– Ладно, – ответила Мать лагерей. – Так и поступим.

* * *

На утро Атти и Лув явились к Бану со словами благодарности, оповещенные собственным таном о дальнейших планах. Тайком от Яввуз, Аймар дал подданным несколько указаний, где и когда его следует ждать и что иметь при себе. Поблагодарив северную таншу, мужчины поднялись на корабль и отчалили. Аймар, вздернув чисто вымытую голову, долго смотрел, как ветер раздувает паруса уходящего судна, и подставлял раннему майскому солнцу гладко выбритое лицо.

* * *

Капитаном галеи, которая на следующий день выходила в Храм Даг, была стройная и жилистая женщина невысокого роста с кожей насыщенного бронзового оттенка. Она говорила только по-ласбарнски и так быстро, что даже Бансабира понимала с трудом и нередко просила повторить еще раз и помедленнее.

Очутиться в море после нескольких месяцев песчаного знойного заточения оказалось для Дайхатта сущим блаженством. Родная качка под ступнями возвращала силы жить. И даже отдаленный страх, что вокруг то самое Великое море, которое чуть не поглотило его однажды, через пару дней отступил.

* * *

Морское странствие оказалось для Аймара отличным средством, чтобы прийти в себя и осмыслить случившееся. Рабство, отчаяние, арена, восторг освобождения, надежда совершить то, что планировал прежде, непонятный Гор, какая-то странная Мать лагерей, путь, благодарность, снова путь… Собственные слова и поступки теперь казались ему иллюзорными, будто и не он их говорил и совершал, и все они были не более, чем миражи, настигавшие его в пустыне повсюду.

Но волны качали, судно шло, и мысли Дайхатта приходили в привычное русло – то самое, которое с молодых лет делало из него неукротимого и легкого на подъем тана Черного дома.

* * *

Бансабира под порывами морского ветра потихоньку оттаивала. Делалась дружелюбнее и приветливее, но, к сожалению, не разговорчивее. Иногда, конечно, она перекидывалась с Аймаром несколькими вежливыми фразами, нет-нет, поднималась к рулю вместе с капитаншей и подолгу беседовала с ней и кормчим на беглом ласбарнском, явно что-то спрашивая и указывая руками на части корабля. Но чаще Мать лагерей впадала в задумчивость, стоя на палубе и наблюдая, как раскатистая волна плещется о борт.

В один из таких моментов, когда уже четвертый день со всех сторон кипело Великое море, Аймар не выдержал и нарушил уединение Маленькой танши. Он подошел ближе и заметил, что женщина осторожно вертит в руках серьгу Гора. Дайхатт не знал, что сказать, и в итоге полюбопытствовал над тем, чем пугали его еще в детстве.

– Что это за место такое, Храм Даг?

Бансабира молча перевела взор с серьги на кольцо на собственном пальце, потерла узор третьего ранга, уставилась в свинцово-синюю даль.

– Простое такое место.

Дайхатт не нашелся с ответом.

ГЛАВА 11

Нирох с дрожащей челюстью провел ладонью по губам. Он ссохся, как и другие кольдертцы, почти до неузнаваемости, помрачнел и озверился, словно дикий голодный пес, брошенный собратьями и побитый людьми.

– Стансор? – без всякой надежды спросил он, обводя глазами рассевшихся на скамьях вдоль трапезных столов. Его странная семья: жена, на которой платье болталось, как на чучеле, что в поле пугает ворон; невестка, бесцветная, тихая, что полевая мышь; сын, который едва смог встать с постели от слабости и бессмысленности жить. Цветущий род Страбонов угас на глазах по вине какого-то ублюдка, покусившегося на жизнь Виллины. И все… все с той минуты полетело под гору.

Берад, старый и давний друг – да, пожалуй, больше друг, чем шурин – тоже сидел здесь. Его судьба оказалась трагичной в браке со Второй среди жриц, но, по прибытии в Кольдерт Лигар ни разу не обмолвился об этом и словом. Похоже, в сложившихся обстоятельствах массового гонения староверов, исход его истории с Шиадой был наилучшим. А остальным можно будет сказать, что, как праведный христианин, он, отбросив чувства, повелел убить прекраснейшую из женщин своей эпохи. Да, потомки могли бы равняться на пример его воли. И вовсе неважно, что там случилось на самом деле.

Он прибыл не один – с ним лучшие мечи, и даже сын, которого в количестве меньшей охраны Лигар побоялся оставлять на обороне родового замка, доверив дело начальнику стражи.

Еще здесь – новые командиры королевской охраны, их подручных Нирох толком не знал. Они тут недавно – сменили Клиама Хорнтелла, которого бросили в темницу, и его ближайшим соседом в подземелье теперь был сводный брат Тирант. Похоже, Хорнтелл не простил ему, Нироху, подобного решения, раз так и не прислал войска на помощь. А ведь уже давно известно, что он разыграл фарс с блокадой излучины. Хорошо окопался, чертов предатель. Выродок, в сердцах подумал Нирох, выродок, который за спиной государя сношался с врагом, поддерживая клятых дезертиров, язычников, христиан – всех, кто отказывался воевать за короля, но был согласен воевать за Хорнтелла, когда король посылал к герцогу солдат с наказом привести армию Клиона.

Не говоря о том, что по всей стране расползлись партизанские отряды, и теперь всякая дорога, вдоль которой располагалось хоть какое-нибудь мало-мальски ценное укрытие, полнилась убийцами из тени.

Просить о помощи старшую сестру, Неллу, было бессмысленно: если бы она хотела, давно помогла бы. Но даже она отвернулась от него, хотя родство с ней по-прежнему могло помочь в переговорах с Тандарионами. Оставались только северяне – сыновья любимой почившей сестры Мэррит. И они были последней надеждой короля.

– Что со Стансором? – повторил Нирох вопрос.

– Мне жаль, – один из командиров охраны качнул головой. – В депеше сказано, они едва сдерживают натиск с севера. Несколько приграничных областей уже потеряно.

– Итак, – горько усмехнулся король, не рискуя продолжить вслух. Север разбит, юг – смят, центр раздроблен, запад брошен, восток – предал, а к столице вплотную подошла и беснуется армия грозного врага. Нирох всерьез надеялся на высокие стены: против кавалерии и колесниц, которыми особенно славились архонские орды, они были серьезным препятствием.

Но предали свои же.

Когда на помощь подошел Берад и пришлось чем-то кормить обученных солдат, когда пришлось куда-то их расселять и снабжать оружием, в переполненном городе возникла паника. Ни еды, ни мест. Промаявшись дилеммой, Нирох отдал приказ под страхом смерти выводить всех больных, немощных, женщин и детей, чтобы дать возможность продержаться боеспособным мужчинам. Уходить из-за стен, где все ненавидели всех, где ежедневно умирали тысячи людей, которых съедали другие тысячи, но где хотя бы их не пытались убить вооруженные солдаты, желающих почти не оказалось. Их пришлось выводить силой, освобождая место для подкрепления армии, и теперь, эти ободранные, обессиленные люди, живым морем трупов встречали кавалькадные орды архонцев, их страшные тяжелые колесницы с торчащими боковыми серпами, поперек разрубающими человеческие тела надвое. Впрочем, сейчас большинство беженцев давили колесами и затаптывали копытами, сбивая в неразберимую красную кашу кровь, мясо, кости, кишки, даже глаза и зубы.

А еще – души.

От теплого красного ковра под ногами и копытами порой заходились рвотой даже самые опытные из архонских бойцов.

Когда по сдавленной куче проехали высоченные артиллерийские орудия, хруста костей слышно почти не было.

* * *

– Велите поднять белый флаг? – переминаясь с ноги на ногу, спросил начальник охраны.

Нирох сделал безвольный жест.

* * *

Поработителей, захватчиков и извергов из Архона в тронной зале короля Нироха за столом переговоров встретил тот же состав. Терять уже нечего, и стоило хотя бы попробовать поговорить.

– Король Нирох, – начал Сайдр, входя с залу. Он шел рядом с королем и его генералами. Лот и Вальдр, как командующие двух других армий, получили депеши об атаке уже в пути и сейчас наверняка, с небольшим опозданием от основной армии, врезались в бока Кольдерта, как волки в стайной охоте на жеребца.

Следом за королем и первыми приближенными шли отборные части для охраны молодого государя, чьим воинским талантом и доблестью восхищался весь Архон. Солдаты Тандарионов быстро заполонили всю залу, перевесив в количестве охранников Страбонов.

В нос с первого шага ударил острый запах мочи и пота. Озлобленные на короля за решение выгнать на голодные пустоши или перебить, люди уходили толпами под крыло Хорнтелла, староверы примыкали к завоевателям, и слуг для уборки огромного королевского замка почти не осталось.

– Посмели все-таки явиться, – буркнул Берад, поднимаясь. Он оброс и откровенно измучился.

– Не сочли все-таки нужным убраться по тайному ходу? – нагло бросил Агравейн вздергивая брови.

– И куда бы мы пошли? – влезла Гвен. – Повсюду еретики-головорезы или ты со своими убийцами, – выплюнула королева.

– Странно, – произнес Агравейн, – на подходах к городу я не встретил ни одного старовера, кроме своих ребят. Впрочем, когда мы сминали людей колесницами и копытами, узнать их приверженность шансов не было, – сухо констатировал Молодой король. – Но даже за стены донжона вы теперь не показываетесь, верно?

– Что происходит в городе? – шепнул Нирох.

– Разбой, – ответил Сайдр.

– Прежде, чем вы продолжите, – раздался голос, и все обернулись в самую неожиданную сторону. С трудом, опираясь на столешницу, встал Тройд.

– Ваше высочество, – с удивлением поднял брови друид, но Тройд обратился напрямую к Железной Гриве.

– Ты знаешь, как я ее любил. Ты был здесь и видел все.

Агравейн дрогнул в лице, но перебивать не торопился: возразить сейчас ему и впрямь было нечего, и – король понял только сейчас – мысли, что к смерти сестры причастен е собственный муж, у него и не возникало никогда.

– Сейчас не время, Тройд, – одернули одновременно Нирох и Гвен.

– Тихо, – гаркнул Агравейн. Он мотнул головой, и один из солдат подошел к Тройду, чтобы поддержать принца. Тот был намного худее остальных и пошатывался. Да он просто не ест, – понял Сайдр.

– Говори, пожалуйста, – сказал Агравейн, глядя Тройду в глаза.

– Вся моя жизнь была в ней и детях. Кто хорошо служит семье, хорошо служит родине – так она говорила мне каждый день.

Агравейн поджал губы, сдержав гортанный вскрик: да, эту поговорку особенно любили в его семье. Он тоже с раннего детства внял эту мудрость от матери.

– Я не обвиняю в смерти Виллины тебя, Тройд, – заговорил Молодой король, но Тройд, сделав усилие, невысоко повел рукой, чтобы показать, что его перебили.

– Я не собираюсь оправдываться, Агравейн. Моя жена мертва, мой наследник убит, и дочь, вероятнее всего тоже. Поэтому я прошу, брат, – с нажимом обратился Тройд, делая ударение именно на их родственности, – убей и меня. У меня ничего не осталось, и я хочу умереть от руки ее брата, чтобы наверняка и как можно скорее встретить свою любовь.

В Агравейне всколыхнулось уважение.

– Инна жива. Она у нас, – он даже не думал таится.

– ЧТО? – Нирох вскочил.

– Как это понимать? – Гвен разошлась, а Берад положил твердую опытную ладонь на рукоять меча.

– Вы выкрали королевскую внучку? – орал Нирох.

– Да и Норана поди тоже вы убили. Проклятые еретики, – бросила Гвендиор.

– Думай, что говоришь, – тут же осадил Молодой король.

– Как так вышло? – растерянно спросил Тройд.

Не сводя взгляд с лица королевы Гвен, Сайдр усмехнулся:

– Лже-Богиня, которую вы так ненавидите, помогла жрецам вынести последнее живое дитя принцессы Виллины невредимым. Она в Аэлантисе.

Впервые за весь последний год в глазах Тройда мелькнула капля жизни.

– Инна… жива? – он будто не слышал. – Она в Аэлантисе?

– Да, – коротко отозвался Железная Грива. – Хочешь увидеть ее?

Всплеск эмоций оказался не по силам измученному телу, и Тройд, задыхаясь воздухом и давясь словами, сумел только кивнуть.

– Мы сможем договориться, – уверенно заключил Агравейн. Тройд кивнул снова и медленно попытался сесть, опираясь на беспомощные, не по-мужски тонкие руки. Солдат-архонец поддержал принца.

– В таком случае, – протянул Сайдр, – можно переходить к главному.

И, не дожидаясь приглашения, несколько подданных Архона расселись за стол, сталкивая с него то немногое и ненужное, что стояло. В считанные мгновения в помещение вошли другие сподвижники Агравейна, внося огромные, уже исписанные пергаментные листы и чернила с перьями. Приготовился заранее, мрачно понял Берад и сжал рукоять меча еще крепче. Кэй положил отцу руку на напряженные пальцы, но тот только дернул рукой, скидывая сыновью длань.

– Кон-три-бу-ци-я, – по слогам протянул Агравейн, и ни от кого не укрылось наслаждение победителя, захватившего страну, и торжество убийцы, свершившего месть.

– Наши земли выжжены, люди убиты или предали нас, что тебе еще нужно? – взвилась королева Гвен. Агравейн на нее даже не взглянул.

Нирох уронил голову на руки:

– Разве в моей стране еще есть что-то, чего ты еще не взял, Молодой король? – с ненавистью процедил король Иландара.

– Разумеется, – еще чернее протянул Железногривый. Не по себе становилось даже Сайдру. Подданные Архона смотрели на своего господина с трепетом, замешанном из благоговения и ужаса.

Агравейн широким росчерком руки казал на бумагу, вокруг которой расселись опытные дипломаты и воины его страны. Сам Молодой король предпочел стоять, чтобы иметь возможность смотреть на поверженных сверху-вниз.

– Земли. Все земли герцогства Ладомар отныне принадлежат Архону.

– Неужели тебе своих мало? – всхлипнула юная, почти маленькая Лоре. – Это же наши земли.

– Уже нет.

– Но в Архоне все наделы имеют названия княжеств по знакам Зодиака, их всего двенадцать, – вдруг заметил кто-то из охраны Нироха.

– В солнечном круге среди Небес тринадцать знаков, и давно пора Архону завести княжество Змееносца, – заявил Сайдр. Агравейн о подобной стороне вопроса и не задумывался, но сейчас нашел решение Сайдра идеальным.

– Второе, – продолжил Агравейн, глядя прямо на Нироха. – Дань, – Нирох сглотнул. – Ежегодно по триста мер камня, леса, тысячу лошадей, пятьдесят тюков разной ткани и шестьсот тысяч золотом.

– Это грабеж. Ты же выжег все земли и перебил всех людей. Где нам взрастить посевы? Кто будет растить эту тысячу лошадей? С чего и с кого собирать налог? – вскипятилась Гвен.

– Из уважения к стране, которая была причастна к появлению моих племянников я предложил такую низкую дань. И ты недовольна?

– Из какого еще уважения? – прошипела Гвен. – Из насмешки сильного над слабым? Из издевательства?

– Третье, – продолжал Молодой король еще суше и жестче, чем раньше. – Ежегодная дань людьми для святой веры праматери Богов и людей…

– Никогда… – шепнула Гвен.

– …по десять мальчиков и девочек для обучения на Ангорате, выбирать которых будут друиды и жрицы по способностям к колдовству.

– Только через мой труп, – Гвен заверещала. Для чего тогда вообще было… это все?

– Если это точная просьба, я не заставлю ждать, – отозвался Агравейн. – Но возьмите меч, королева, я не убиваю безоружных.

Лицо Гвендиор перекосило; Агравейн лишь скривил губы в болезненной, как при нервной горячке, усмешке надломленного человека, и продолжил.

– Четвертое…

– …еще не все? – влез Берад, встав со скамьи и выпучив глаза на Молодого короля в упор.

– …требование выдвинул Верховный друид Сайдр, и я, как приверженец старой веры, – скабрезно подчеркнул владыка, – не смог отказать.

Взгляды обратились на друида: какая теперь напасть?

– Мне нужен посох Таланара.

– Чего? – Нирох, явно не ожидавший, нахмурился, как если бы сомневался, что услышал верно.

– Верховный друид Таланар был моим отцом, и он умер в этих стенах, – продолжил Сайдр. – Я хочу получить его посох. Он завещал его Гленну.

– У нас его нет, – злобно отозвалась Гвендиор.

– Значит, найдите, – приказал Агравейн. – У вас год. Иначе мы придем и найдем сами. Пятое, – продолжил король, перекрывая протестующий гомон, – требование тоже не мое, и, хотя меня даже не просили, я внес его в договор. Сыновья Клиона Хорнтелла должны быть свободны сегодня же. И законный, и бастард.

– Вас проводят к темницам, но что вы там найдете – я понятия не имею, – лая, произнес Нирох. – Это все?

Агравейн загадочно улыбнулся, оттягивая ответ и явно наслаждаясь замешательством, которое его бездействие рождало среди иландарцев. Наконец, он едва облизнулся, чтобы ответить, как опять подал голос Тройд.

– Агравейн, если сейчас ты убьешь моего отца, я автоматически стану королем и подпишу любой договор подобного содержания. После этого можешь распорядиться моей жизнью, как хочешь. Но, пожалуйста, раз ты сказал, что Инна в Аэлантисе, пусти меня встретиться с ней хотя бы раз, – горячо попросил принц.

– ТРОЙД, – зашипели и заорали все иландарцы. Подобное заявление переходило все границы, но самого Тройда, кажется, никак не смущало.

Нирох всплеснул:

– Что ж, хорошо, как скажешь. Вот. Доволен, – он нагло выхватил перо у писчего и поставил на пергаменте подпись. – Обобрал нищих, передавил колесницами женщин, детей, вдов, стариков. Ничего не сказать – герой Этана.

Агравейна слова Нироха ничуть не задели:

– Не я сделал так, что они оказались под колесами.

– Ты изверг, – шепнул Берад, видя, как Нирох поставил именной вензель в соответствии с условиями соглашения о последующем ненападении на оговоренных условиях. – Столько жертв в угоду твоему властолюбию, – с глубоким и презренным сожалением протянул Берад.

Агравейн перевел на герцога полный уничижения взгляд:

– Это далеко не все жертвы, – и, не сводя глаз с потрясенного лица Берада, Агравейн восторжествовал:

– Я хочу Шиаду, – триумфально произнес он.

О, хоть поклянись Праматерью, он смаковал в воображении этот момент сотни, нет, тысячи раз. Тысячи раз представлял, как скажет эти слова и увидит дрогнувшего неудачника. Как Берад зайдется отчаянием, искривится, как линия судьбы на руке старца. И он действительно меняется в лице так. О, Праматерь. Момент блаженен.

В груди Агравейна взбунтовался, как во время весенней течки у самок, древний и беспощадный зверь.

– Что ты сказал? – Берад подошел ближе к врагу, медленно вытягивая меч из ножен.

– Я. Хочу. Шиаду. – не менее твердо повторил Агравейн, не сводя глаз с лица Берада.

Нирох как будто взбодрился. Он быстро встал на ноги, переглянулся с Сайдром, Кэем, потом с Тройдом, от которого никак не ожидал подобного предательства. Но если сейчас пустить все на самотек, будет еще хуже.

– Это невозможно, – твердо заявил Нирох, когда Бераду уже сделал пару шагов к Агравейну. Тот со скабрезным вопросом в глазах уставился на иландарского короля.

– Это невозможно, – обретая уверенность повторил Нирох. – Шиада замужем.

Агравейн плотно сжал жесткие губы, выпрямив их в линию, параллельную четкой линии подбородка, и увесисто шагнул вперед:

– Ты не понял меня, король Нирох, – заключил Молодой король. – Сейчас я прошу только Ладомар и дань, и, получив уйду. Но без Шиады, мы вытопчем здесь все, – шепнул он зловеще. – Даже наши кони изнасилуют твоих женщин. Я клянусь собственной кровью, я не оставлю камня на камне, и сотру не только династию, но надвое с северянами поделю твою страну, – голос богатыря поднялся до самого потолка, окутав всех присутствующих облаком угрозы и отбиваясь волнами от стен.

– Угрожай, сколько вздумается, – подал голос Берад, без страха сделав ответный шаг в сторону архонца. – Шиада была и остается моей женой, герцогиней Бирюзового озера.

– По традициям и обычаям староверов она никогда и не приходилась тебе женой.

– Нас венчал архие…

– Мне плевать, – они сошлись грудь в грудь, и Берад даже не думал отступать, сколь бы сильно противник ни превосходил его. – Без Шиады никакая дань не позволит вам избежать растерзания страны.

– Шиада. Моя. Жена. – повторяя недавние интонации архонца, заявил Лигар.

– Хочешь, – Агравейн потянул из ножен двуручный меч в шесть футов длиной, – сделаю ее твоей вдовой, раз уж вопрос настолько принципиален.

– Засунь. Свои. Угрозы. Себе. В задницу, – сухо тихо, почти по слогам прочеканил герцог. – Уверен, в троне твоего отца как раз есть для них дырка.

Берад толкнул Агравейна в грудь и выхватил свой клинок. Тот не терялся и сделал выпад.

– Отец, – вскинулся Кэй.

– Берад, – осек Нирох, отталкивая друга.

Глаза Гвен зловеще блеснули: наконец-то, она отмщена. И не кем-нибудь, а всего лишь случайностью, за которой непременно стоит воля Единого Владыки небес и тверди.

* * *

– Нирох, – Берад позвал по имени, отбросив все условности. – Нирох.

– Нирох? – скорее, спросила королева Гвен.

Герцог подхватил оседающее, неожиданно тяжелое для такого худого и изношенного организма, тело и увидел полное изумления лицо.

– Государь, – спохватились, наконец, иландарские солдаты.

Агравейн выглядел пораженным тем, что случилось. Унижение – да, но убийство Страбона в его планы не входило. Солдаты Нироха кинулись вперед, но архонцы существенно брали числом, и через несколько минут горячей схватки стало очевидно, что еще больше жертв Иландара ничего не изменит.

– Что ж, тем лучше, – сказал Агравейн вслух, вытирая меч о штанину. Тройд на его стороне, с ним договориться будет легче. – Дело незакончено.

– Мой король умирает, – гневно, сквозь зубы выдавил Берад, сидя на полу в обнимку с телом Нироха.

– Шиада поедет со мной, – архонец, будто не слышал.

– Мой король… – заорал Берад, но Агравейн перекрыл его:

– И ты проводишь меня в замок за ней, а иначе, если мне никто не откроет, я войду сам, – с кровожадными глазами Агравейн уставился на герцога.

Берад, наконец, утратив чувство реальности, покачал головой:

– Что же ты за чудовище, Агравейн Железногривый? – шепнул он. – Мой король, мой дорогой друг…

– Астальд тоже был моим другом. И Нирох приказал пытать его, когда захватил в плен отца, а потом прилюдно казнил то, что осталось.

Молодого короля окончательно вывела из себя вся случившаяся тягомотина. Он оттолкнул Берада от трупа короля – нечего разводить здесь поминальные причеты.

– Договор о перемирии на означенных условиях подписан. Веди меня за Шиадой.

Берад, повинуясь требованию тяжелой руки, поднялся на ноги. Не слушая Агравейна, перевел глаза на Тройда.

– Он же был твоим отцом, – шепнул Берад. Но Тройд не вел даже бровью:

– И чему он научил меня? Предавать тех, кто ему верил? Ежедневно ныть, что женился по указке отца на женщине, которую не знал? Винить во всем, кого угодно, кроме себя? – выплюнул Тройд Бераду. – Всю жизнь мои отец и мать ненавидели друг друга и пытались перетащить меня каждый на свою сторону. И все, чего я хотел, было дать своим детям ту любовь, которую так и не дали мне.

Тройд, обессиленный и поддерживаемый все тем же солдатом Агравейна, обратился к Молодому королю:

– Полагаю, мне тоже следует подписать эту бумагу, но мне трудно ходить. Пусть ее принесут, Агравейн.

Железногривый молча кивнул.

– Я принимаю условия контрибуции и заявляю о разводе герцога Берада Лигара. Не думаю, что в моей власти решать судьбу Второй среди жриц, но я гарантирую, что в Иландаре больше нет мужчины, который посмел бы назвать ее супругой.

– Кто позволил тебе это решать, Тройд? – вспылил Берад.

– Он король, – загвоздил Агравейн. – Законный король Иландара.

Тройд собранно кивнул и, получив, наконец, под руку договор о контрибуции, вписал:

"Согласен.

Я, король".

– Принесите королю свежей воды и еды, – распорядился Агравейн.

– Как король, – он повернул голову к стражникам и, устав стоять, сел, – моим первым указом я отправляю Лоре Ладомар, которая никогда не была мне женой, назад в герцогство Ладомар. Я отдаю герцогство Архону, но прошу королей Архона дать ей возможность наследовать ее отцу, выйдя замуж за верного архонской короне князя.

Агравейн, слушая, хмурился, но не отрицал.

– Если же эта просьба неприемлема, я прошу тебя, Агравейн, устроить ее судьбу благородно. Ее вина не больше моей в том, что делали наши родители.

– Тройд, ты с ума сошел, – Гвен взвилась, вскочила, красная, как закат. Она схватила сына за грудки, и бессильный Тройд почувствовал, как плывет перед глазами. Солдат Архона быстро оторвал королеву от сына. – Ты – предатель отца.

Тройд не обращал внимания и, восстановив равновесие, которое утратил даже сидя, посмотрел на Железную Гриву с вопросом в глазах.

– Хорошо. Лоре Ладомар может наследовать покойному деду, отцу и брату, и стать во главе княжества Змееносца, если принесет публичную присягу Архонской короне и отречется от всяких претензий на корону Иландара.

Тройд кивнул вместо девчонки:

– За этот год я пальцем ее не тронул. Если почему-то она больше не девственница, я не принимал в этом участия. А без ребенка королевской крови у нее нет никаких претензий на мое место. Лоре, – он обратился к девочке, которую, казалось, вот-вот вывернет наизнанку от того, что ее жизнью распоряжаются, как вздумается, люди, перебившую ее семью. – Послушай, Лоре, – Тройд привлек внимание. Видеть его девушке не хотелось, но даже сейчас она не могла сказать, что Тройд обидел ее хоть чем-то, кроме холодности, за что в большей степени была признательна. Поэтому Лоре обернулась к новому королю. Тройд продолжил:

– Ладомары – старейший род Иландара, и даже в нашем названии есть об этом память. Ты не можешь пасть духом или наложить на себя руки или как-то себя опорочить и заслужить казнь. Ты должна жить как Ладомар. Просто теперь у тебя другой сюзерен.

Девочка кивнула, не будучи уверенной, что прислушается.

– Далее, – промолвил Тройд и от усталости перевел дух. – Я приказываю отослать мою мать в самый глухой монастырь, какой есть в Иландаре, и под страхом смерти не выпускать ее оттуда никуда.

Гвен побелела, как белеет кожа на месте ожога, когда взбухает волдырь.

– Ты не посмеешь, – шепнула она, снова кидаясь к сыну и снова останавливаясь от того, что ее удержал солдат-архонец. Правда, на этот раз еще парочка подошли к нему в помощь.

– Это же твоя мать, – вступился за сестру Берад.

– Я не посмею убить женщину, которая дала мне жизнь. Но видеть тебя я больше не хочу. Если что-то и омрачало жизнь Виллины здесь, то только ты. Агравейн, – Тройд посмотрел на родича и попросил, – пожалуйста.

Агравейн, с тяжелым взглядом из-под насупленных бровей, сдержанно кивнул.

– Выведите, – и его люди уволокли сопротивляющуюся, бьющуюся в истерике женщину. Кто-то из иландарских солдат пообещал показать дорогу до королевского покоя.

– Наконец, последнее. Агравейн, я согласен, чтобы несколько лет Инна воспитывалась на Ангорате. Это правильно. Но до тех пор… Дай мне слово, что как только я уплачу первую дань, ты вернешь мне дочь. Я вдовец, и у меня нет других наследников, – заявил он и чуть тише добавил. – И я отец, и у меня… – Тройд не постеснялся единственной скупой от обезвоживания слезы. – Агравейн, у меня больше ничего нет. Дай слово, прошу.

Агравейн, все еще мрачный и тяжелый как грозовая туча, подошел к Тройду и положил массивную ладонь на плечо, отчего новый король согнулся даже сидя. Но твердости его взгляда, отметил Железногривый, сейчас следовало бы учиться многим.

– Нет, – отказал Агравейн. – Я верну тебе дочь, как только на дорогах Иландара будет спокойно. Будет это в день, когда ты уплатишь первую дань или раньше – неважно.

Тройд облегченно перевел дух и затих.

– Твоего отца надо похоронить, – напомнил Берад избитым голосом.

– Зачем? И как? – устало поглядел Тройд на герцога.

– Что? – ужаснулся Лигар. – Конечно, с королевской почестью.

– Мой отец мог поддерживать христиан, но не был христианином. Он мог быть посвящен Праматери, но не был старовером. Бросьте его в общую гору трупов на улице. Пусть его склюют вместе с остальными.

– Выродок, – шепнул герцог. – Ты не сын своих родителей… Чем хороша эта твоя древняя вера, если учит предавать отца и бросать мать? – зашелся Берад.

– Тебя не должны беспокоить особенности нашей религии, – напомнил Агравейн. – Я еще не вывел войска с территорий Иландара, и только в твоей власти убедить меня.

– Боюсь, – вступил Сайдр, – его величество Тройд сказал правду. Мы не в праве распоряжаться судьбой Второй среди жриц, Агравейн. Даже ты, Молодой король-старовер, не можешь претендовать на то, чтобы отбить ее, как обычную женщину, и взять в жены.

– Но я хотя бы могу забрать ее и увести от него, – бросил Агравейн. – Отвезти на Ангорат и быть спокойным за будущее династии Сирин, дружественней которой архонцы не знали со дня основания. И… и просто быть спокойным за нее, – шепнул он тише, возведя лицо к потолку.

Сайдр усмехнулся, положив Агравейну ладонь на лопатку:

– Правильно, мой король. Честность перед собой достойное качество. Вот только, если ты намерен увезти Шиаду на Ангорат, то Берад никак не может тебе помочь в этом.

Лигар тут же с ненавидящим выражением на лице уставился на друида: посмей сказать.

Сайдр улыбнулся мысленной угрозе.

– Шиада уже на Ангорате.

– Что? – Агравейн обернулся молниеносно, поймав за руку жреца. – Ты видел ее?

– Не только я. Странно, что владыка Удгар не сказал тебе: это Шиада и Гленн вызволили из плена твоего отца и забрали из Кольдерта Инну, когда Таланар и Норан были убиты.

– Но отец словом не обмолв… – Агравейн заозирался растерянно. Берад обреченно скрипнул зубами, сжав челюсти до судорог в желваках.

– Может, она не назвалась? В конце концов, она вызвалась помочь Гленну в задании, которое дала ему храмовница, и не более. Ну, во всяком случае, эту версию я слышал от самой Шиады на острове.

Агравейн, кажется, все еще не улавливал смысл сказанных друидом слов. Он зашагал из стороны в сторону, прижав к губам кулак. Он ходил туда-сюда, будто что-то мямля себе в руку, то отводил ее, то прижимал снова, то хватался за волосы. А потом вдруг вырос прямо перед друидом:

– Она точно там?

– Ну, – немного растерялся Сайдр, – она была там, когда я уезжал. Храмовница говорила что-то об особом задании для Второй среди жриц, но, наверняка, чтобы там ни было, Шиада уже снова на Ангорате.

Агравейн осторожно, недоверчиво улыбнулся – самыми краешками губ. А потом внезапно расхохотался – непосредственно и радостно, как самое чистое дитя.

Будто это и не его сверкающие некогда латы перемазаны кровью и грязью.

– Тогда остался последний вопрос, – обратился он к Сайдру. – Покажи мне, кто убил мою сестру.

Сайдр качнул головой.

– Показать?

– Да, – энергично закивал Молодой король. – Ты же можешь передать мне видение. Ты Верховный друид, – убежденно заявил Агравейн.