Текст книги "Госпожа ворон (СИ)"

Автор книги: Анастасия Машевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 37 страниц)

– Остается Аман? – уточнил Тай.

– Да.

– Халий просто так не отступится, – напомнил Змей.

– Верно. Его жену мы оставим во дворце, как невестку династии. Но самого Халия придется изгнать.

– Не поможет, – влез Тай. – Со временем Халий поднимет бу…

– Я не глупец, – гаркнув, оборвал Алай. – Его лишат всех прав наследования и отправят аббатом в монастырь. Постриг будет публичным.

Тай вытянулся в лице. Даже Гор ненадолго отвел взгляд: порой забываешь, почему он Стальной.

* * *

Указ Стального царя не вызвал у Халия ни капли понимания. Он кинулся объясняться с отцом, но Алай отверг все доводы и в красноречивых тонах объяснил сыну, что подумать о последствиях следовало до того, как уродовать жену.

– Она сама виновата, – кричал Халий. – Без рода и племени, заносчивая и жирная.

– Она чертовски похожа на твою мать в молодости и столь же знатна, не более и не менее, – обронил царь, жестом велев страже вывести сына из покоя.

Взбешенный обстоятельствами, Халий кинулся искать поддержки у дяди Тая, у членов совета и даже написал письмо сестре в Яс, полагая, что, может, ее слово хоть что-то будет значить для царя.

Хотя, кого он обманывает?

Тем не менее, на кону было царство, и пренебрегать методами он не мог. А потому отослал в Яс самого резвого гонца на самом быстроходном судне: все равно, чтобы подготовить указ о назначении нового преемника и подготовить Амана к торжественной присяге потребуется, по меньшей мере, три-четыре недели. И хотя за это время и в одну-то сторону не добраться, если Джайя заступиться и будет услышана, еще ничего не поздно будет изменить.

* * *

Голову отосланного гонца привезли на четвертый день.

Алай рассвирепел и назначил публичный постриг сына на конец сентября – через два дня.

* * *

– Милорд, быстрее.

Стражник обратился коротко, и Гор понял, что срочно. Не одергивая и не спрашивая, он стремительно помчался в направлении, куда вел страж, на пути оголяя клинок. И только повернув в последний на их пути коридор, Гор сообразил, что произошло.

– Охрана? – гаркнул он.

– Ранены, – отозвался стражник. – Мы не подходили близко: я помчался за вами, а Ральт за командиром дворцовой стражи.

Гор кивнул:

– Не наделайте шума, чтобы царь не узнал, – Гор ускорился и уже через пару шагов услышал знакомый голос:

– Я докажу ему, что способен продолжать династию. И ты, чертова сучка, не помешаешь мне. Иди сюда, тварь.

– Бегом за лекарем, – Гор отдал приказ и, не думая, толкнул дверь. Накинулся на Халия, заведя клинок. Не рискнет – знал царевич и не отступал. Ахиль пыталась отползти, по кровати, сбежать, но Халий поймал и, задрав юбку, снова принялся вдалбливать жену в кровать, одновременно пытаясь придушить.

Гора обступили с обеих сторон – подручные царевича, те, кто перебил охрану Ахиль у комнаты. В душе Тиглат оскорбился: уж кому, а ему не составит труда. Он управился за пару минут, и Халий, краем глаза отмечая происходящее, недовольно цокнул, удвоив усилия в попытке овдоветь. Гор между тем отбросил клинок и оттащил Халия вручную.

– ДА Я ВЕЛЮ УКОРОТИТЬ ТЕБЯ НА ГОЛОВУ, – он замахнулся, но промазал. ПОШЕЛ ВОН.

Перебежал, подобрал меч Гора, и кинулся вперед. Тиглат лениво повел бровью, сделал несколько движений, уходя с линии атаки, потом широко шагнул на клинок, поднырнул под замах. Но вместо ожидаемого удара снизу, продолжил движение, зашел за спину, вбил одну из ног точным ударом под колено. Другой ногой толкнул запястье, удерживающее рукоять его меча, повалил Халия на пол лицом вниз. Заломил руки за спину и уселся сверху.

– Это ведь не без тебя вышло, да? Эта сучка тебя попросила? Отец в жизни бы не отстранил меня. Особенно после войны, – кряхтел Халий снизу. – Ты трахал ее, да? С чего бы тебе ей помогать?

– Держите себя в руках, – Гор клацнул зубами: не долго у него прежде жили подобные уроды. А уж из поднявших руку на Гора до сих пор живы лишь те, с кем он оказался дружен в Храме Даг.

– Отец тебя четвертует, ублюдок, – с ухмылкой, красный, как щеки лгуна, прошипел Халий из-под Змея. Его глаза горели совершенным безумством. – Спал с моей женой. Ха. Это из-за тебя эта сучка бесплодна. Это ее надо в монастырь. Когда отец узнает, какую мразь пригрел, он…

– Что я сделаю? – донесся голос. Халий, хоть Гор и повалил его лицом к двери, не мог из этого положения посмотреть вверх. Но необходимости и не возникало.

Алай прошел вперед, встал перед сыном:

– Ну же, Халий, скажите, что я сделаю? Я ведь обожаю, когда решают за меня.

– Изгоните ее, отец, – приподняв все же голову, зарычал Халий передавленным горлом от излома шеи. – Заприте ее в монастыре. Эту сучку.

– Вы позволите, государь? – раздался голос семейного лекаря Далхоров.

Алай смотрел на сына и не понимал, как от его достославного рода и от его благочестивой и непогрешной супруги могло уродиться такое ничтожество. Царь сделал шаг чуть в сторону, будто позволяя доктору пройти, хотя пространства и без того хватало, чтобы тот стремглав кинулся к своим обязанностям.

Халий продолжал шипеть, изрыгая проклятья на голову Ахиль и Гора, и призывая отца сохранить его право наследования. Он продлит род Далхор. Он невиданно силен во всем. И если отец предоставит шанс, он в самом скором времени разобьет наголову проклятый Адани, вернув сестер и брата.

Алай смотрел молча и брезгливо. Потом кивнул Змею, сделал знак страже. Гор передал солдатам скрученного царевича.

– Если бы одной силы хватало, чтобы выиграть войну и стать царем, всем миром правил бы Змей, Халий.

Царевич рванулся из рук солдат, но Гор уверенно ткнул его под дых. У молодого мужчины вылезли глаза, он принялся как выброшенный на берег карп хватать ртом воздух. Змей оглянулся на остальных: при том, что приказ скрутить был, приказал бить не было, и Гор предпочел взять это на себя, прекрасно понимая дилемму стражников.

– Она будет жить? – бросил царь через плечо.

– Должна выкарабкаться, – пообещал лекарь, и будто в подтверждение его слов, Ахиль закашлялась, приходя в себя.

– Когда окрепнет, облачите ее во вдовьи одежды и пришлите ко мне. Я назначу ее штатгальтером на востоке.

– Слушаюсь, государь.

– Вдовьи? – выхрипел Халий, все еще задыхаясь от удара.

– Как закончите с Ахиль, – продолжил царь, обращаясь к лекарю, – переговорите со Змеем. Халий отправится в монастырь уже не будучи мужчиной.

– ЕЙ – ГОРОД В УПРАВЛЕНИЕ, А МНЕ ЕВНУХОМ БЫТЬ? – Халий снова попытался вырваться из рук стражников, несмотря на боль в ребрах.

– Ахиль неплохо управлялась с замком Далхоров, а на востоке Орса проходит граница с Иландаром, откуда она родом. Думаю, я прав в выборе.

* * *

Халий не верил до последнего.

* * *

В день, когда Аман принял присягу всего дворянства и рыцарства Западного Орса, Ахиль официально была назначена на должность штатгальтера приграничного к Иландару утеса Ваамар и, с благословения лекаря и дозволения царя Алая, отправлена под надзором Змея осваиваться в новой должности.

Ахиль и Змей не разговаривали вплоть до прибытия в доверенную молодой женщине крепость. Прошлый штатгальтер был смещен с должности без объяснений, но одного упоминания о родне царя было достаточно, чтобы все понять. Алай во многом и Гора отослал с Ахиль для того, чтобы тот подчистил замок от несогласных со сменой руководства.

За исключением того, что крепость была заложена на вершине утеса, с которого открывался невообразимый вид, остальное показалось Ахиль, выросшей в замке на Излучине Тарса, вполне обычным. Типичные стены, переходы, башни с бойницами, донжон – не особо большой, но, когда речь идет об удержании приграничного города, едва ли нужен больше.

Добравшись до места назначения, Ахиль перевела дух и после ночлега попросила Змея завтракать с ней вместе. В трапезной, как и у нее дома, над камином висело распятие. Это успокаивало.

– Я хотела поблагодарить вас за помощь.

– Рад стараться.

– Могу я узнать, как вам удалось убедить доктора солгать?

Гор оскалился:

– А разве я не обаятелен?

Ахиль усмехнулась: все ее тело надолго, до конца дней запомнит ужас, пережитый в замужестве с Халием. Но сейчас кошмар остался позади и можно было вздохнуть спокойнее.

– Еще как, – улыбнулась Ахиль. – Но это не ответ.

– Халия при дворе любили не многие, – уклончиво ответил Гор. – Лекарь Далхоров в числе тех, кто не любил.

– Змей, я мало пробыла при дворе, но успела понять, что симпатии там мало значат. Конечно, слава Богу, что кончилось, как кончилось, но давайте не будем забывать, что мой свекор не дрогнув растоптал сына, так что его и сыном теперь не назвать.

– То есть вы не верите, что я по доброте душевной взялся помочь? А ведь я что-то частенько стал помогать незнакомым женщинам в последнее время, – призадумался Гор.

– Змей. Хватит подтрунивать, – Ахиль смутилась, чувствуя себя неловко в атмосфере его непринужденной насмешки.

– Ахиль, – он обратился по имени, прекрасно зная, что может позволить себе это. – Я не очень люблю разговоры начистоту. Если вам станет легче: да, я помог вам потому, что ваши интересы в чем-то совпали с моими. Я присягнул Алаю, потому что нашел в нем ту неукоснительную принципиальность, которой, как полагал, кроме меня обладали слишком немногие в мире люди. Но Халий ничем не примечателен, и даже наоборот. Я своими руками перерубил тыщи с две таких или больше. Так что, если мне не удастся добиться того, чего бы я хотел, мне придется остаться в Орсе. А перейти под начало Халия со смертью Алая было бы, по крайней мере, глупо, раз уж я мог как-то на это повлиять.

– Вы же могли просто его убить.

– Чтобы быть арестованным или убитым? Извините, – наигранно повинился Гор, – я уже побывал в темницах Алая, и ничего увлекательного там не нашел, чтобы желать повторно их осмотреть.

– Вы могли бы сбежать, если бы кто-то вообще вас заподозрил.

– Бежать мне некуда, – улыбнулся Гор и налил себе полный стакан свежего утреннего молока. – Даже когда я его пью, – указал мужчина на бокал, – я вспоминаю слишком многое о местах, в которых вырос, а уж если туда вернуться… Ха, – Гор расхохотался. – Пожалуй, нет. Убить незаметно – можно, конечно. Но ведь Алай бы наверняка назначил меня искать виновника, а вас, кстати, отослал бы в монастырь.

Теперь разулыбалась Ахиль:

– А так вышло, что царь все сделал сам, а я еще и получила пода… Это вы его надоумили? Как и лекаря?

– Ахиль, я ведь уже просил вас, – вздохнул мужчина. – Думаю, мне лучше не давать вам ответы, которые можно использовать против меня.

Ахиль обиделась:

– Вы думаете, я способна?..

– Я думаю, что теперь, когда у вас есть отличный шанс начать новую жизнь, вам, в случае, если надумаете завести любовника, надо и впрямь не забеременеть. Хотя бы пока Алай не умрет.

– А мало ли желающих его убить? – раздался в дверях трапезной мужской голос. Гор и Ахиль вскинули головы и увидели незнакомца в плаще с капюшоном. Ничего впечатляющего, быстро оценил Гор опытным взглядом физические возможности мужчины. А потом нахмурился: мужчина скинул капюшон, и заплетенные волосы открыли высокий лоб с изображением орлиных крыльев у правого виска. Он встречал людей с такими знаками.

– Как ты сюда попал? – Господи, так тихо вошел.

– О, так просто и не скажешь, как. Честное слово, я исходил пол-Этана.

– Да хватит тебе, – женский голос расхохотался звонко, на всю залу, но никого, кроме путника видно не было.

– Что это значит? – вскочила Ахиль. – Стража.

– Дай ребятам поспать, – посоветовал женский голос.

Ахиль испуганно взглянула на Гора. Тот оголил меч. Еще бы: безоружным он позволял себе быть только в исключительных случаях.

Мужчина в дверях поднял ладони в примирительном жесте.

– Мы не воины и пришли не для того, чтобы вредить тебе.

– Вот, – донесся женский голос возле закрытой двери. – Теперь никто не войдет.

Ахиль вздрогнула и перекрестилась, поняв, что дверь всего на миг блеснула везде, где в ней было хоть что-то металлическое. А потом – перекрестилась еще трижды, зашептав "Верую", когда из воздуха, будто снимая с себя пелену чар, соткалась женская фигура в черном траурном платье и плаще.

– Змей, – шепнула Ахиль, отступая назад, готовая спрятаться, куда угодно и где угодно, но перво-наперво – за спиной Тиглата.

Однако Тиглат не шевелился, пристально разглядывая путников.

– Я помню это чувство.

Женщина улыбнулась:

– Я – Вторая среди жриц.

* * *

– Вторая среди… жриц? – переспросила Ахиль. Подобный титул был ей хорошо знаком. Ее старшая сестра Айхас – одна из старших жриц Ангората, помощница Первой среди жриц, с которой ее отец в дни, когда еще был язычником, зачал сына.

– Верно, Тиранта, – подтвердил Гленн. – Я бывал с братом в вашем доме, госпожа Ахиль. Может, вы помните меня.

Когда первый приступ паники отступил, и Ахиль перестала задыхаться, она и впрямь начала вспоминать визиты Тиранта и Гленна, ангоратского друида.

Молодая женщина медленно кивнула.

– Да, вы с Тирантом не очень-то близки, да и были, пожалуй, слишком юны, когда мы виделись в последний раз, – с пониманием отнесся Гленн.

– Мне было двенадцать, – с достоинством сообщила Ахиль, будто ее утверждение в корне противоречило сказанному друидом.

Шиада на все это настойчиво не обращала внимание. Она и Гор одновременно уставились друг на друга и подошли вплотную. Шиада осторожно, не сводя глаз с ледяных глаз воина, коснулась его рук – и Гора насквозь пронзило чувство, будто все его тело от волос до пят превратилось на миг в молнию: быструю, разящую, требующую разрядки. А когда жрица взяла широкие мозолистые ладони в свои, разрядка настала. Гор расслабленно выдохнул и с благоговением посмотрел вниз, на пришелицу. Шиада меж тем, развернул кисти Тиглата ладонями вверх, провела большими пальцами, будто что-то изучая, подняла голову и заявила:

– Это ты.

Гор с интересом изогнул бровь: не то, чтобы он сомневался в сказанном.

– Ты убил Виллину.

Гор молниеносно дернулся в попытке выхватить клинок, но не успел даже высвободить руки. Дернул снова, изо всех сил – и с ужасом понял, что не может двигаться. Память принялась услужливо подкидывать не менее удивительные воспоминания.

– Читать мысли это одно, – пробормотал он. – Но такие трюки под силу далеко не каждому жрецу.

– Точно, – одновременно отозвались Шиада и Гленн.

– Он убил наследную принцессу? – взметнулась Ахиль.

– И не только ее, – добавил Гленн.

– Я здесь не за тем, чтобы спрашивать с тебя за смерть Виллины, хотя она и была одной из редких женщин, с которыми я была дружна, и приходилась сестрой человеку, который мне дорог. Думаю, нам стоит присесть, – Шиада даже не посмотрела на Ахиль – и так было ясно, кто здесь реашет все.

Мужчины и женщины расселись, Ахиль предложила еды.

– Перво-наперво, что с моими людьми? – Гор особенно ответственно подошел к выбору сопровождающих Ахиль, зная, что придется со временем оставить девчонку на попечение своих солдат. Поэтому взял весьма неплохих и смышленых, на которых, самое главное, можно было положиться во многих делах.

– Они просто спят, – успокоила Шиада.

– Видишь ли, – объяснил Гленн, – в отличие от Шиады я не могу заставить других полностью меня не видеть. Я могу только изменить внешность, что я и сделал. Все думают, что к тебе пришел старый монах. Как мы поняли, жрецам Праматери в этих землях особенно никто не радуется.

– Как и много где теперь, – с грустью добавила жрица.

– Шиада? – Гор расплылся в ухмылке. – Вторая среди жриц нынче носит имя Матери Сумерек? Серьезно? – он расхохотался. – Уж не знаю, чье чувство юмора страшнее, жрецов, которые тебя нарекли, или Праматери, что создала Вселенную.

– Шиада Сирин, Вторая среди жриц? – снова переспросила Ахиль с явным недоумением.

– Мне кажется, это мы уже выяснили, – напомнил Змей. Ахиль проигнорировала.

– Я слышала о тебе, когда жила в Иландаре. Ты жена Берада Лигара, – заявила царевна таким тоном, будто только что публично приговорила Шиаду к повешенью.

Жрица дрогнула в уголке губ.

– Да, я была герцогиней Бирюзового озера.

Ахиль нахмурилась:

– Бе… – она покусала губы, раздумывая, как спросить лучше. – Берад Лигар умер?

Шиада вздохнула и перевела взгляд на Гора.

– Когда ты был в Иландаре ты убил не только принцессу, но и, судя по переполоху в Кольдерте, духовника королевы. Я понятия не имею, зачем ты поехал с ним на юг, но я неделю промоталась в Гуданском графстве, потому что след убийцы вел меня туда. Потом ты поехал сюда, в Орс, и заехал в какой-то трактир на западе. Потом добрался до столицы и был во дворце, так что нам пришлось ждать удобного случая, потому что в царский дворец просто так не пустят даже старого священника. И, наконец, следуя за мороком убийцы Виллины – да успокоится дух, что вел меня – мы прибыли сюда. Так вот, – Шиада снова посмотрела на Ахиль, вздернув голову, – мы проделали этот путь не для того, чтобы обсуждать герцога Бирюзового озера. У нас с Берадом разные судьбы, и на этом все.

– Но ведь ты почему-то не с ним. Что-то случилось? – уточнила Ахиль.

– Убита наследная принцесса Виллина, дочь короля Удгара, и духовник королевы Гвен – как ты думаешь, что случилось? – обозлился Гленн. – Староверы и христиане винят друг друга, архонцы начали вторжение в земли Ладомара, а северные племена, прознав о ситуации в Иландаре, начали атаковать Стансоров. Страну рвут на куски.

Ахиль побелела.

– Мама… отец и братья, – она приложила пальцы к губам, будто самой себе веля замолчать, чтобы не накликать беду еще большее.

– В последний раз в Кольдерте я видела Клиона Хорнтелла, если тебя утешит, – сообщила Шиада. – Он был здоров. Но это было довольно давно.

– А он…

– Я, – осекла Шиада. – проделала длинный путь, потому что у меня есть цель. И это – не беседы с тобой. Твоя судьба заканчивается здесь, но если когда-нибудь ты захочешь увидеть сестру или найти место, где можно в спокойствии дожить век, преклоняя голову перед Матерью Сущего, на Ангорате тебя встретят. А сейчас, – Шиада посмотрела на Гора, – мы можем пройтись? Кажется, с утеса прекрасный вид.

– Если позволите, – Гор кивнул Ахиль, раздосадованной и расстроенной. У него и самого возникло несколько вопросов к жрецам.

До вершины добрались тихо. Шиада наложила чары на все троих, и троица без лишних помех добралась до поляны неподалеку от замка.

– Если ты это можешь, – спросил Гор, – почему все-таки вы не нашли меня во дворце Алая. В смысле в столице Орса. Если я и правда был вам нужен…

– Магия плащей, будь то сокрытие или величие, самая тонкая из всех. Когда ты находишься в движении, ею очень трудно управлять, и главное в ней – быть безмятежным. В противном случае плащ может пасть в самый неподходящий момент.

Гор и сел на брошенный валун. Отряхнул запыленные штаны, широко расставил ноги.

– Я так понимаю, бегство с любовником-жрецом всерьез взволновало кровь? – улыбнулся он жрице. Шиада осталась стоять, опираясь на посох. Он скосила усталый взгляд на Гора, и тот вдруг запнулся. Будто только сейчас он заметил, как на самом деле удивительно прекрасна его собеседница – и как устала и измучена чем-то.

Видимо, это и есть магия плащей.

Шиада посмотрела еще глубже – и Гор будто наяву услышал: "Именно".

– Лет шесть назад ты встретил Верховного друида.

– Откуда ты…

– С тобой, – перебила жрица, – была девочка. Тогда девочка. Правда, когда она приходит ко мне сейчас, она кажется почти такой же древней, как и я.

– Что? – Гор перестал понимать происходящее.

– Ты помнишь ты встречу и ту девочку? – твердо спросила жрица, не сводя глаз с лица Гора.

– Даже захочу – Бану мне не забыть никогда.

– Ты знаешь где она? – мгновенно отозвалась жрица.

– Хотел бы знать, – отшутился Гор. Шиада поглядела на него с интересом, сузив глаза и чуть хмурясь.

– Боюсь, – медленно произнесла женщина, – ты хотел бы не только этого.

– Это не твое дело, жрица.

Шиада по-прежнему неотрывно смотрела на Гора.

– Я вижу тебя и ее из видения Таланара, но если тогда была девочкой, то ты был взрослым мужчиной. Сколько тебе? Тридцать пять? Тридцать шесть? – перебирала жрица.

– Тридцать шесть, – повторил Гор, понимая, что, кажется, заворожен, ибо по своей воле уже прекратил бы разговор.

– Не поторопишься – ее уведут.

– Это не твое дело, – по слогам отчеканил Гор.

– Если ты поможешь мне и принесешь клятву, что всегда будешь биться во имя Матери Сумерек, как бился прежде, я сделаю так, что еще до наступления следующего лета вы встретитесь.

Тиглат чуть подался вперед, во взгляде мелькнула жадность.

– Сделаешь?

– Если это не нужно – могу и не делать, – пожала плечами Шиада и, наконец, отвернулась от бойца.

– Ты издеваешься что ли? – не выдержал Гор.

– Ни капли, – размеренно отозвалась Шиада. – Но я не умелый делец, и торги веду с трудом. Так что? Поможешь мне?

Гор задумался. Внимательно оглядел Шиаду, потом Гленна.

– Я должен знать, – наконец, со всей серьезностью отозвался мужчина, – что ей ничто не угрожает. Зачем тебе Бану?

Шиада усмехнулась:

– Потому что по ту сторону Великого моря тоже должен быть человек, до мозга костей верный Праматери.

Гор с интересом поднял брови.

– Не все люди понимают то, что говорил отец Ахили, что человеком человека делает в том числе и вера, но не так уж важно, во что ты веришь, пока твои поступки не приносят отчаяния.

– Это говорит мне женщина с именем "Шиада", – хмыкнул Тиглат.

Поднялся сильный ветер, и жрецам пришлось подойти ближе к Гору, чтобы иметь возможность лучше слышать друг друга.

– Мать Сумерек не несет хаос, а обуздывает его, – спокойно протестовала жрица. – На востоке есть Агравейн. Никто из последователей старой веры не сомневается в силе его меча и твердости руки. Он поцелован Илланой, и будет защищать ее детей, сколько потребуется.

– Но?

– Но его страну осаждают племена из Ургатских степей, – ответил Гленн, – и он не всегда сможет возносить меч, чтобы защитить тех, кого будут рубить и жечь с именем Бога на устах.

– И за этим вам нужна Бану? – Гор поочередно посмотрел на жрецов.

– Но ведь на тебя Праматерь больше не может полагаться, – усмехнулась Шиада, уставившись в раскинутую даль равнин под утесом. – Ты служишь человеку, который поддерживает христианскую религию из политических соображений. Но его детям вера не дает пасть духом, и они всерьез хотят изменить мир.

– А ты хочешь им помешать?

– Я делаю то, что от меня ждет Праматерь, – Шиада устала от бессмысленного спора. – Богам нужны люди, чтобы в них верить. И нам тоже, если мы хотим сохранить древнее знание и силу, нужен человек.

Гор продолжал разглядывать жрицу с интересом, и Шиада вынуждена была продолжать, чтобы он понял, наконец.

– Христиане боятся чародейства, с которым не могут справится, и знаний, которые не хотят обрести, ибо те противоречат их учению о мученике. Веру Праматери они называют кощунством и ересью, в первую очередь потому, что Всеединая четырехлика, тогда как их истинный Бог един. Правда, он отчего-то тоже существует в трех лицах, но христиане не хотят этого замечать. Слепец не говорит, что видел мир лучше, чем кто бы то ни было, а человек, лишенный слуха, не хвастает, какие красивые слышал сказания. Но люди, лишенные знания, не желающие и даже не способные им овладеть, больше всех верят, что знают, как правильнее всего прожить жизнь. Вот только когда ты ведешь человека во тьму, настойчиво повторяя, будто ведешь к свету, мрак не развеется сам по себе. Божественный свет истины, о котором столько твердят христиане, существует. Но он не валится с небес без причины – к нему идут, и дороги порой извилисты.

Тут расхохотался Гленн.

– Воистину, они говорят, мы заносчивы, потому что в чародействе пытаемся состязаться с Богом. Но, по-моему, эта их убежденность куда заносчивее. Боги проявляют волю в знаках и протягивают руку, помогая человеку в пути, но, когда люди ждут, что свет истины, который есть всякий Бог, свалится на них просто так, они смешны.

Резкий порыв ветра заставил Гленна замолчать. А Шиада, не сводившая глаз с Гора, померкла:

– Он не знает, где она. Он любит ее, но никогда не видел места, в котором она живет.

– Не смей лезть ко мне в голову.

– С Таланаром ты был почтите…

Шиада осеклась, схватившись за грудь.

– Эй. Что с тобой?

Шиада ловила губами воздух, вытаращив глаза, пораженная происходящим до глубины сердца, которое, казалось, вот-вот остановится.

– Шиада, – бросил Гленн. – Шиада, что сл…

Жрец поймал женщину за предплечье и приобнял другой рукой, чтобы помочь удержаться на ногах, и содрогнулся сам:

– Аххгрр, – прорычал он как от острой боли во всем теле. Гор подскочил и отступил на шаг, наблюдая. Что, Всемилостивая, тут происходит?

Гленн смотрел в небо, высоко задрав голову и широко раскрыв глаза, но видел совсем не туманную горную синь. Чудовищный порыв ветра ободрал щеки, приводя друида и жрицу в чувство, обрывая видение, открывшееся Шиаде и переданное в одно касание Гленну.

– Мне так жаль, – надрывно сообщила жрица и, вцепившись в одежду друида, уткнулась в его грудь поникшей головой. Все мгновенно стало ясно и понятно: почему он говорил так с ней в последний раз. Почему отдал браслет. Почему был так рад встрече…

Гленн зарычал еще более утробно и неразборчиво.

– Какая тварь посмела? – заорал он и, до хруста сжав предплечья Шиады, медленно сполз перед ней на колени, уткнулся в живот и зарыдал. Гор оглянулся вокруг себя испуганно: "Кто здесь?". Какие-то голоса, шепчущие неразборчиво, окружили, кажется весь холм. И едва Гор начал разбирать слова, Шиада сдавленно подхватила древнейшую песнь плача, которая в этот миг пронзила пространство Этана – повсюду, где жрецы Ангората оплакивали Вестника Богов.

О, Праматерь людей и Богов, – завела жрица архаичный напев.

Вездесущая владычица черных снов,

Из которых нет дороги иной, чем младенчество

Через пламя, и прах, и развенчанность.

Гленн немного отстранился от ног жрицы и окончательно уселся на землю, согнув под собой колени. Со сбившимся дыханием друид, немного запинаясь меж слов, подхватил песнь и повел с самого начала, вторя Шиаде с отставанием, чтобы, как ворсинка цепляется к ворсинке в прядении, сплелась погребальная нить по Верховному жрецу, опоясывающая весь мир.

О, Нандана.

Древнейшее имя Ночи, – Шиада судорожно вздохнула, но продолжила.

Обойми Богов покрывалом своим всепрочным.

Ибо нет у Ночей ни пороков, ни добродетелей,

Ибо нет у спящего Сном – свидетелей.

Гор попытался шагнуть к жрецам, хотя, спроси его кто, затруднился бы ответить зачем. И вдруг осознал, что не в силах пошевелить даже пальцем.

О, Всеведующая Мать мудрости, Смерть и Верность.

Обойми покрывалом из вод уповающего на бренность.

Пусть из моря вернется всепамятный, мал с лица,

Уходящий средь красно-огненного кольца.

Они пели схожие мелодии. Начало причета в обоих устах звучало одинаково, но продолжение оказалось разным, и голоса жрецов переплетались столь причудливо, что, хотя это был плач, Гор понял, что едва ли слышал что-то прекраснее. Жрецы Храма Даг, провожавшие Клинков Матери Сумерек в путь крови и огня, не могли сплести и вполовину так же изысканно и так же по-древнему просто.

О, Единая, служителю веры пой Свой причет.

Молодая Иллана родит, а Шиада взыщет.

Таланар из седого рода заклятой стали,

Не однажды восставший средь ветви священной Тайи,

И отец, и сын, наставник, судья, палач,

Принимай, возносясь, твоих отпрысков скорбный плач.

Жрецы одновременно перевели дух и дальше запели вместе, голос в голос – тихо, бессильно.

Разгорайся лучиной из уст в уста, из лица – в лице,

Как горел твой всевидящий глаз в огненном кольце.

Как вкушали еду Познанья с твоих осветленных рук.

О, Праматерь людей и Богов, замыкай свой священный Круг.

Они допели совсем тихонечко, так что Гор едва смог разобрать слова последней строчки. Хотя – обнаружил с удивлением – ветер стих и выглянуло солнце, сияющее и слепящее, как чистота уходящей души.

Гленн все еще вздрагивал, сидя у ног Шиады. Женщина провела ладонью по лицу, стирая влажную каплю. А Гор, зачарованный, понимал, что затихло только здесь, совсем рядом, и неведомая песнь, окружавшая его сотканными вдалеке причетами жрецов со всего Этана, простирается дальше.

– Я… – подал голос жрец, – мне надо пройтись.

Он поднялся. Шиада кивнула:

– Не уходи, не простившись.

Гленн дрогнул и пошел вперед. Шиада глядела ему вслед, не торопясь разрушать тишину утеса.

* * *

– Таланар… умер? – Гор подал голос, подойдя к жрице плечо в плечо. Она, оказывается совсем небольшая. А когда зашла в зал выглядела величественной, как сама Праматерь.

– Умер или был убит – не знаю, – шепнула женщина. – Во всяком случае, я видела его лежащим у подножия лестницы в замке короля Нироха.

Гленн впереди шел надломленными шагами, будто колени не держали вес, и с каждым шагом он норовил упасть. Гор просто указал в спину друида подбородком, и Шиада ответила:

– Гленн был младшим из сыновей Таланара.

– Он сын Верховного друида? – удивился Гор. Он имя-то жреца узнал только что. Предположить подобную связь, разумеется, было не с чего.

– И Первой среди жриц. Последнее совместное их дитя.

– То есть он твой брат? Выходит, ты правда Вторая среди жриц.

– Ты сомневался?

– Жрицы не бывают замужем. А от Ахиль я сегодня узнал другое.

Шиада усмехнулась:

– Жрицы тоже допускают ошибки. И, кажется, сейчас, я могу допустить еще одну.

Гор проявил интерес, обернувшись к Шиаде.

– Его матери, храмовнице Ангората, – жрица указала на фигуру удаляющегося друида, – сейчас нужна поддержка. К тому же, мне следует приветствовать следующего Верховного друида на восхождении. Но повернуть сейчас, когда я забралась так далеко…

– Я смотрю, жрецы вообще любят путешествовать без умысла, – вспомнил Гор встречу с Таланаром.

– Разве, когда тот, кому ты всецело веришь, предлагает тебе путь, тебе так уж интересно, куда именно и зачем он ведет тебя?

Гор усмехнулся:

– Вряд ли в моей нынешней жизни остались такие люди.

Шиада присмотрелась к нему: изучающе скользила по лицу с двумя продольными шрамами, по сине-серебристым глазам, пугающим, как холодная смерть.

– Путь той девочки, которую ты привез, – заговорила жрица отрешенно, – закончен здесь. Она правильно поступила: ей не удалось бы стать матерью царя, даже останься она в столице. Но ты – другой. На твоем пути было лишь два предначертания, и оба уже случились. Ты можешь изменить все, в том числе и людей вокруг и внутри себя.

Гор открыл, было, рот – не то спросить, не то возразить – потом отвернулся, хмурый. Обо всем этом не очень-то хотелось думать. Вспоминая встречу с Таланаром, он теперь мог сказать, что встречи с ангоратскими служителями никогда не проходят для него бесследно.

– Благослови меня на встречу, и я скажу то, что знаю.

Шиада кивнула, вознесла прекрасную молодую голову, призывая Гора преклонить колени. И когда тот присел, Шиада не своим голосом, с интонациями, присущими женщине, которую никогда не встречала, произнесла: