Текст книги "Линия Между"

Автор книги: Алсана Злолотце

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 32 страниц)

Посередине приемной даже мысль о разорении королевских подвалов на предмет ящика лучшего островного ихса – местного самогона убойной крепости – не казалась кощунственной. Ведь все не просто так, а во имя спасения дражайшего из рассудков и врачевания не менее дражайших души и сердца.

Пока граф отдавал распоряжения ничего не понимающему секретарю, Велемир открыл дверь, пропустил вперед Малявку и уселся в кресло, устроив подбородок на соединенных кончиках пальцев. И замер...

"Хаос и демоны! Картина!" – Мар не поскупился на ругательства. Ну почему он забыл об этом, почему?!

Следующая мысль была уже более конструктивной: "Люстру отвинтить, колюще-режущие предметы спрятать, окно закрыть решеткой... А самого приковать. К столу. Нет, лучше к полу. Или... Хаос и демоны, ведь не поможет же! Значит, будем поить". Но в глубине души графу пришлось признать, что споить пирата со стажем ему вряд ли удастся.

Утро пришло вместе с неизменным холодом и головной болью. Глаза, присыпанные песком всех таханских степей, категорически отказались открываться, в желудке происходило что-то вроде гражданской войны, а голова давно уже раскололась на несколько самостоятельных частей.

Не то, чтобы это состояние было для Марианна Дерлесского в новинку, но привычным его уж точно назвать было нельзя.

Мар тихо застонал, доказывая самому себе, что все еще жив, и попытался хоть как-то изменить положение затекшего тела. Это было ошибкой: желудок не потерпел такого обращения и графа вывернуло в таз, чьей-то заботливой рукой оставленный рядом с кроватью. Отдышавшись, но не рискуя больше двигаться, Марианн постарался восстановить в памяти подробности вчерашней попойки.

Кажется, сначала они все же закусывали. Ну да, точно. Ровно до того момента, когда еда закончилась, а желания звать секретаря и требовать добавки не появилось.

Кажется, сначала Мар даже честно пытался сделать то, ради чего, собственно, пьянку и затеял, то есть разговорить друга. Ну да, точно. Ровно до того момента, когда собственное желание в кои то веки пересилило чувство долга, а Велен молча его поддержал.

Кажется, он все-таки сам добрался до комнаты, в которой обычно ночевал, оставаясь во дворце. Кажется...

Нет, графу доводилось просыпаться и в куда более оригинальных местах. Иногда в одиночку, иногда в обнимку с кем-то, иногда вообще не понимая, где чья нога, рука и прочие конечности. Иногда от нежного поцелуя, иногда от кружки ледяной воды в лицо, иногда от раскатистого хохота, грохочущего в ушах. Но вывод всегда был один и тот же.

Ох, как же отвратительно утро после пьянки...

Утерев губы и придя к выводу, что отравленное ихсом нутро бунтовать пока не собирается, Мар осторожно перевернулся на спину. Мысли ворочались в голове ленивее серых валунов в медленных реках равнинных окраин Володая. Да и глаза граф прикрыл сразу же, как только убедился в возможности их открыть.

Все-таки не обошлось тут без чужой заботы: таз у кровати, кувшин с травяным отваром, теплое одеяло и еще не до конца прогоревший камин – доказательств более чем достаточно. Нужно будет узнать, кто расстарался.

Рядом с кувшином нашелся тяжелый стакан, который с четвертой попытки графу удалось-таки наполнить спасительным зельем. Убийственная смесь на основе мяты и полыни освежила с первых глотков. Довольно улыбнувшись, Мар отставил посуду и с наслаждение потянулся. Головная боль не исчезла, но заметно сдала позиции, сквозь нее даже просачивались кое-какие связные мысли. В первую очередь нужно разобраться с Рощами: отправить туда Рэма и забрать Янку. Если, конечно, она захочет возвращаться. Хотя нет, сначала нужно с Рэмом поговорить насчет похорон и прочих формальностей. Потом еще выяснить у Арлеса насчет перепуганных мордашек прислуги и браслета на руке ар-принца. После этого еще Конкеран... В конце концов список дел разросся до таких размеров, что Дерлесский стрелой выскочил из кровати и бросился в купальню. Спешно почистив зубы и плеснув в лицо горсть холодной воды, он с тоской посмотрел на бадью, заманчиво стоящую у стены, и махнул рукой на пару-тройку мелких планов. Дюжина минут в прохладной воде сейчас стоили гораздо больше, чем встреча с представителями купеческой гильдии или грызня с шавками Осельга.

Когда свежевыбритый, выкупанный и страдающий уже вполовину меньшей головной болью граф наконец вышел из комнаты, его уже ждали. Вэрджес сиял таким облегчением, что Мару стало не по себе. С каких это пор на его плечи успешно сваливаются абсолютно все заботы?

– Доброе утро, господин граф!

– Ох, Вэрджес, ну не издевайся, ладно? – на фоне выспавшегося гвардейца Дерлесский ощущал себя ботинком, побывавшем в зубах Малявки. – Что там у тебя?

– Я тут кое-что предпринял. В рамках своих полномочий, конечно...

– Я понимаю. Давай сразу к делу.

– Господин Велемир сейчас у Скалы Силовлада. По крайней мере был там три четверти часа назад.

– Как он?

– Ни с кем не разговаривает, – помрачнел Вэрджес. – Вот уж не думал, что его так сломает. Из-за женщины-то!

– Из-за женщины обычно и ломает, – вздохнул Мар. – А уж из-за дриады... Или ты легенд в детстве не наслушался?

– Ну так это же легенды.

– Но из-за чего-то они родились, верно? Ладно, пустой это разговор. Еще что-нибудь?

– Слуги перепуганы. И эти убийства на старых вервях...

– Что за убийства? Серьезно?

– Да какое там! Банда поработала скорее всего, парочку купцов ножиком порешила, а народ историю раздул, мол, вампиры.

Дерлесский не сдержался, фыркнул. Будет вампир ножом вены вскрывать, как же. Еще бы сказали, кусочки фигурно вырезают и вилкой накалывают! Арлес вон по пути из храма зайца даже не ошкуривал...

– А с каких это пор бандами гвардейцы занимаются?

– Ни с каких. Лэрона девчонки с кухни замучили, что да как. У нас же во дворце первый вампир появился – значит, – гвардеец повысил голос до девчачьего визга, – отсюда они и расползаются!

Мар расхохотался, но почти сразу же оборвал смех и скривился, массируя висок.

– Плохо, да? – участливо поинтересовался Вэрджес.

– Лучше, чем было час назад.

– Я нашему ар-принцу удивляюсь, правда. Ну не берет его хмель, не берт и все тут!

– Его возьмешь... Пирата этого... – завистливо пробормотал Дерлесский. – Это все?

– Все пока.

– Ты молодец, Вэрджес. Особенно молодец, что к Велену человека приставил. Может, обойдется и глупостей он не наделает, но все-таки, если что...

– Не волнуйтесь, господин граф, колдовать-то он не может.

– Как это не может?

– Вы у вампира спросите, который с Арлесом вчера вечером беседовал. Мне кажется, его рук дело, – пожал плечами гвардеец. – Я пойду, ладно?

– Ладно, – рассеянно кивнул Марианн.

Скорее всего второй вампир – тот самый мастер Эве, который уже был во дворце осенью. Что ж, если так, можно вздохнуть свободнее: помнится, старый вампир имел определенное влияние на ар-принца.

С этими мыслями граф незаметно преодолел половину коридора, оказавшись как раз напротив двери в небольшую уютную гостиную, выдержанную в теплых коричневых тонах. Именно здесь они собирались, когда выдавался свободный вечер.

Что-то больно сжалось в груди. Войти в эту комнату было в дюжину раз тяжелее, чем смотреть на портрет, который Велен запретил выносить из кабинета, тот самый, который они случайно в городе нашли. И все-таки Мар решился. Сделал шаг, повернул дверную ручку...

– Доброе утро, – Арлес старательно отворачивался от вошедшего.

– Доброе утро, господин Марианн, – Джако улыбнулся. – Я рад, что вы так быстро...

– Что я так быстро пришел в себя? Не поверишь, я тоже рад. С каких это пор ты наплевал на конспирацию?

– Как можно, господин граф?! – Джако наигранно округлил глаза. – Тут только свои.

– Арлес? – внимание Дерлеского уже переключилось на вампира. – Эй, клыкастый? Ты чего? Подожди-подожди, не отворачивайся! Это... Это что такое?

– А ты как думаешь? – зло поинтересовался Арлес, болезненно скривившись. Половину его лица занимал странного вида синяк, местами переливающийся в красноту и сияющий желтоватыми краями – регенерация шла полным ходом.

– Это тебя... чем?

– Доской стиральной! Знаешь, такая, – клыкастый изобразил трудолюбивую прачку, – швах-швах, швах-швах! А чуть что, можно и по морде!

– А... а за что? – Мар кусал щеку изнутри, чтобы не расхохотаться в голос.

– А за что у вас тут вампиров бьют? – язвительно передразнил его Арлес.

– Да ладно, – Джако фыркнул. – Просто у вас день неудачный, бывает. Вы же знаете людей, если что непонятно, то сразу разрастается гора слухов. Я уже принял меры, но сплетни – вещь бессмертная, их можно только подправить, но никак не уничтожить. Нужно время. Вот увидите, не пройдет и полдюжины дней – и вас будут считать героем. А та девочка, которая перепугалась до смерти, первая прибежит глазки строить.

– Нужны мне ее глазки, – огрызнулся вампир. – Разве что на гарнир. Раз уж я тут такая нелюдь кровожадная.

– А что, людь? – ехидно уточнил граф. И обратился к шпиону: – Что за слухи?

Джако размял пальцы, как балаганный артист.

– Ну, мол, операция по возвращению королевича удалась просто замечательно, но вот по дороге обратно случился конфуз: оставленную без присмотра жениха королевну съел кровожадный, дикий сын закрытого княжества. На этом часть слухов останавливается, потому что рассказывают их в назидание юным девицам в предзамужном состоянии. Но! Етсь еще продолжение: мол, Велемир бы злобного вампира прибил, но опасается действовать без предварительного плана. Ну конечно, он, разумеется, герой, но герои на то и герои, чтобы думать. И опасаться, когда надо, а кто же к вампиру с голыми руками ходит? Вот поэтому ар-принц так мрачен и задумчив. Вынашивает план мести, так сказать. А вампир позвал другого вампира, еще более могущественного, потому что в одиночку он ар-принца боится, как... ну не знаю, сами придумайте, как кто. Но помыслов съесть и его он не оставляет. Поэтому и не уезжает из Лимара. Хотя вот ту расхождения имеются: некоторые утверждают, что это Велемир на вампира заклятье наложил, чтобы тот не удрал раньше времени. Мне продолжать?

Мар уже хрюкал от колотящего его изнутри хохота. В пол-лица зеленый от злости Арлес скрежетал зубами. Джако подумал-подумал и широко улыбнулся.

– Вот такое оно, народное творчество, – добавил он напоследок.

– Ладно, – граф вытер невольные слезы и снова принялся массировать виски, – это мы обсудили. Что еще? А, да, Арлес, скажи мне, что за браслет на Велене?

– Блокиратор, – нехотя буркнул вампир.

– Поясни?

– Чтобы он не мог колдовать. Ваш герой знаете, что учудить решил? Состариться и умереть.

– А такое возможно?

– Для мага с примесью эльфийской крови – запросто. Причем процесс идет неосознанный. Вы что, сказок эльфийских не читали? Знаете, как эти самые страдальцы от тоски высыхали? Вот именно так. Тело стремительно стареет, а потом просто умирает от этой самой старости.

– Бред какой-то. Велен на такое не способен, – покачал головой Мар.

– Я сам видел, – вздохнул Арлес. – Если бы мастер Эве не успел вовремя... Ну а еще он просто колдовать не сможет. Это как нейсферил, только без последствий для здоровья.

– И надолго?

– А я откуда знаю? – клыкастый пожал плечами. – Передо мной мастер не отчитывался.

– В любом случае, ему нужно сказать спасибо, – Мар задумчиво коснулся пальцами подбородка.– Арлес, а как там дела с Рощами? Янку ты уже забрал?

– Если я сунусь к дриадам в таком виде... – жест был красноречивее слов. – Подживет лицо – заберу Яну. А Рэма мастер Эве туда уже отправил, еще вечером. Так что можете не волноваться.

– Вот уж за кого, за кого, а за Рэма я с самого начала не волновался. Единственный нормальный человек в этом кошмаре тяжелобольного зомби. А Малявка где?

– А где он еще может быть, если не возле хозяина? С Веленом ушел, еще утром. Слушай, Мар, – Арлес подался вперед, – а что ж это тебе так плохо-то сегодня?

Дерлесский поморщился.

– Это была пьянка в лечебных целях.

– И много выпили?

– Ну... Примерно ящик.

– Вина? И тебе после этого так нехорошо?! – вампир позволил себе издевательский смешок. В отместку за ржач над его синяком.

– Сам ты... вина. Я посмотрю, как ты попробуешь этого вином споить. Ихса!

Клыкастый замер, задумчиво склонил голову набок.

– Он же вроде запрещен в людских государствах. Или я что-то путаю?

Джако и Марианн слаженно покачали головой.

– Тогда откуда во дворце запрещенный напиток? Да еще и в таких количествах?

– Откуда... – граф прислушался к своим ощущениям. Голова все еще болела. – Сам же ар-принц и притащил из очередного плаванья.

– Позволю себе с вами не согласиться, – мягко перебил его шпион. – Та партия закончилась год назад. А этот ящик, вернее, два, был передан Его ар-Высочеству через посредника.

– Ничего себе подарочки! – Арлес даже присвистнул от зависти и восхищения. – А второй ящик где?

Дерлесский схватился за голову и жалобно застонал.

– Я до завтрака не пью! И после тоже! Я вообще больше не пью!

– Кстати, насчет завтрака, – мстительно "вспомнил" Арлес.

– Нет! – Мар рывком поднялся на ноги. – Это без меня.

– Похмелье? – голос клыкастого просто сочился участием.

– Дела! – отрезал граф и спешно покинул гостиную.

Одеяло искать не пришлось, хватило того, что было на кровати эльфа.

Дана сонно потянулась. Постель еще хранила оставшееся с ночи тепло, но Лэо рядом уже не было. Девушка повернулась на бок, подтягивая к колени к груди, и приоткрыла один глаз. Менестрель сидел у стола, поджав под себя левую ногу, и задумчиво грыз кончик карандаша. Сколько же он спал* И спал ли вообще?

– Доброе утро, – Дана зевнула и села на кровати.

Капельный Голос ответил неразборчивым мычанием, резким взмахом руки добавляя к написанному еще несколько нот. Он был в зеленых штанах и просторной, небрежно наброшенной рубашке, доходившей до колен. Длинные волосы лезли в глаза, менестрель то и дело раздраженно встряхивал головой, но завязывать их в хвост не торопился.

"Красив... – вздохнула Дана, борясь с желанием подойти и обнять эльфа за плечи. Нельзя отвлекать, нельзя! – Как бы мне хотелось быть с тобой во время затишья. Хотя, может, так оно и к лучшему?"

– Ты завтракал?

– А? Что? – Лэо, наконец, оторвался от своих записей. – Нет, мне как-то не хотелось.

– Я найду кого-нибудь и попрошу принести еды, – девушка дотянулась до своей одежды и выпуталась из одеяла.

Эльф рассеянно кивнул.

Если бы она не была менестрелем и не знала, каково это, когда в ушах звучит еще не родившаяся музыка, обиделась бы, наверное. Но Дана только улыбнулась и подобрала с пола несколько новых черновиков.

– Это уже не скрипки, да? – семь, десять, четырнадцать... Нет, он точно не спал.

– Гитара, – Капельный Голос перечеркнул последнюю строку и начал заново. – Еще флейты и... знаешь, я подумал насчет клавишных.

– Клавира?

– Да, – эльф обернулся, притянул девушку к себе и усадил на колени. – Странный инструмент, но красивый. Зря я вчера не обратил на него должного внимания.

– Будешь использовать? – Дана зарылась пальцами в мягкие волосы менестреля.

– Да, – нежный поцелуй в руку чуть выше запястья. – Уже набросал кое-что. Хочу попробовать с голосом.

– А слова?

– Еще не думал. Что ты там говорила про завтрак?

Девушка кивнула и спрыгнула на пол. Лэо тут же снова вытащил из-за уха карандаш.

Закрыв за собой дверь в спальню, Дана прислонилась к стене и закусила нижнюю губу. Ей безумно хотелось помочь гениальному менестрелю, особенно сейчас, когда в его глазах застыло столько боли. Девушка хорошо помнила разговор, которому было уже столько лет, помнила до мельчайших подробностей, а сейчас, когда она видела бледное и осунувшееся лицо Лэо, каждое слово снова и снова звучало в голове.

– Почему ты не остался с ней, если так любил? – вопрос виснет в горячем летнем вечере. Еще детское любопытство девочки-подростка, уже взрослое желание понять женщины-менестреля... Дана чувствовала тогда, что вторгается в самое личное, что есть у эльфа. Думала: рассмеется, начнет новую балладу, уйдет от ответа. Но он не ушел.

– У меня хватило силы признать, что все когда-нибудь заканчивается. И наша история тоже. Я ни тогда не был, ни сейчас не создан для постоянства, она поняла и приняла это. Может быть, если бы я не уехал так надолго, все было бы по-другому, но...

– Почему? – тогда это казалось слишком сложным, чтобы понять. Но прошло время...

– Я только через шесть лет понял, что мое желание вернуться к Иссилене – это не блажь, а необходимость. А она уже встретила Эрдона. Пришла моя очередь все понимать, – взглянув на володайку, уже около двух месяцев бывшую его ученицей, Капельный Голос усмехнулся. – Нет, она не выгнала меня поганой метлой. Просто любовь превратилась в нежную дружбу. Но я жалею, что в ее жизни появился этот человек.

– Почему? – ну все. Хватит. Вот сейчас он снова закроется...

– Потому что она погибла из-за него, – изменившимся голосом ответил менестрель. Потом долго и мечтательно смотрел, как ветер играет с листвой. И неожиданно продолжил: – Я уговаривал Ис уехать из Яшны. Я мог бы быть отцом для ее дочери, да, непостоянным, но уверен – Таисс бы поняла. Поняла же она в итоге...

– Таисс – это ее дочь? Она выжила?

– Да. Судьба с нее за это дорого взяла, правда... – эльф замолчал, принялся тихо перебирать струны. Дана тоже не спешила задавать новые вопросы, хотя очень хотелось. Потом все-таки не выдержала:

– А я было подумала... ну, что все эти твои любовницы – это попытки найти ей замену...

Как же он смеялся. До слез, до всхлипов.

– Дана, запомни раз и навсегда: никто никогда никого не заменит, как бы ты ни искала. Каждый должен быть собой и только собой.

Даже дочь? – девушка прикусила язык, заливаясь краской, но было поздно. Лэо прекрасно понял, на что она намекала: у эльфов долгая жизнь, что стоит подождать лет семнадцать, пока не подрастет девочка? Среди остроухих это вполне распространенное явление, особенно если мужчина по каким-либо причинам не мог быть рядом с любимой, довольствуясь только романтическими чувствами. Дочери иногда поразительно похожи на матерей...

Смеяться Лэо уже не мог, только бессильно махнул рукой.

– Во-первых, это извращение больного разума. Во-вторых, Таисс совсем не похожа на мать, только внешне. Это как теплый летний дождик сравнивать со своенравным огнем. А в-третьих, то, что она прощает мне как отцу, она никогда не простит любимому.

После этого Капельный Голос еще помолчал и закончил разговор, обращаясь скорее к самому себе:

– Да, так и получается. Чужую по крови девчонку я люблю куда больше родных детей...

...И вот теперь эта "чужая по крови девчонка" погибла. Не важно, как и почему, хотя это стоило бы выяснить. Дана попыталась представить себя на месте Лэо, понять, что он чувствует, но не смогла. Что ж, по крайней мере она постарается хоть чуть-чуть заполнить то одиночество, которое наверняка поселилось в сердце эльфа.

День прыжков, выпадов и лавирующих пируэтов. Все как всегда, все привычно, просто и до ужаса интересно. И очередная коллекция чужих улыбок, гримас, взглядом, надписей на лбу. Одним словом – Конкеран. Там нельзя терять бдительность, но можно найти власть. Там нельзя рассчитывать на обычную дружбу, но можно использовать чужие интересы Там нельзя быть искренним, но можно быть собой.

Марианн был доволен. Все шло, как ему хотелось, и герцог Бурушеский намекнул на усиление влияния... И все же усталость давала о себе знать. Сейчас бы горячую ванну да сладкого отвара кружку. О спиртном граф старательно не думал – остатки головной боли все еще аукались время от времени.

Он разомлел у камина, лениво смотрел на огонь, иногда вспоминая, что надо бы пойти проведать Велемира, посмотреть, как устроилась во дворце помогающая Лэо менестрелька, поговорить с самим эльфом насчет его грандиозной задумки, о которой пока никто не имеет никакого понятия, узнать, где Яна, отошел ли от утреннего инцидента Арлес, накормлен ли Малявка, куда, в конце-то концов, подевался мастер Эве...

Но мысли так и оставались мыслями, плавающими в густом тумане. Он даже на стук в дверь не отреагировал, обернулся, только когда Джако разразился приступом вежливого кашля.

– Не спите, – довольно заключил шпион, садясь в свободное кресло и вытягивая ноги к камину. – Я как раз хотел поговорить с вами о господине Велемире.

– Я сам бы хотел с кем-нибудь о нем поговорить, – вздохнул Мар. – Голова от мыслей пухнет. Раньше, демоны и Хаос, я хотя бы примерно знал, что происходит, а сейчас даже предположить не могу. Хорошо еще гвардейцы с головами на плечах – не нужно самому за ним бегать.

– Полагаю, за ним вовсе бегать не нужно, – Джако размял замерзшие пальцы. – Он пират, такие не сдаются.

– Такие терпеть не могут чувствовать собственное бессилие.

– Господин Марианн, вы многого не знаете, – мягко парировал шпион. – У моря другие законы. Там никого не хоронят "за глаза", если так можно сказать. Море учит ждать, порой довольно жестоко.

Граф приподнял бровь, требуя объяснений. Джако вздохнул, доверительно подаваясь вперед.

– Господин Марианн, вы когда-нибудь были в рыбацких поселках? Или в портовых городах вроде Тереста? Я не о гулянках капитана Северного Ветра, я серьезно. Если вдруг судьба занесет – поговорите с женщинами на берегу.

– С любыми?

– Нет, конечно. С теми, которые ждут. Мужей, любовников, просто запавших в душу мужчин. Запаса их терпения на шестерых хватит.

– Для них это так важно? Я имею в виду, почему именно с этими женщинами? Ждут-то не только они.

– Не только. Но ТАК ждать умеют только морячки. Для них это главный закон жизни: возвращается тот, кого ждут. Отсюда же и это невероятное количество "зовущих" песен. Как вы думаете, капитан, у которого кровь солонее самого моря, сожжет опустить руки, если есть хоть малейший шанс?

Мар отрицательно покачал головой.

– Значит, у нас есть одиннадцать дней? – задумчиво пробормотал он.

– У вас – да. А капитан Северный Ветер вряд ли вообще когда-нибудь перестанет ее ждать.

"Почему у меня ощущение, будто это Джако Велену лучший друг, а не я, – с горечью подумал Мар. – Хотя тут действительно... вот уж чем не интересовался, так это морской жизнью. А с Велемира что взять? Он рассказывал о том, что было интересно ему: драки, клады, красивые женщины и корабли. Но не печальные обычаи ждущих морячек. Это ведь плохая примета, наверное".

– Она была потрясающей девушкой, Джако. Жаль, я слишком поздно это понял.

Шпион пожал плечами.

– Как девушка она не в моем вкусе, – заметив удивление Дерлесского, Джако усмехнулся и добавил: – Но как человек, то есть дриада, – да, хороша, хоть и слишком эмоциональна. А уж какой была бы королевой...

Его рассуждения прервал настойчивый стук в дверь. Мар не поленился, встал и лично ее открыл, прекрасно понимая, что слуги так барабанить не рискнут. А значит, что-то серьезное.

На пороге стояли Вэрджес и Горлястик. У одного на лице было написано беспокойство, а у второго – такой мальчишеский восторг, что создавалось ощущение, будто это отец за ухо притащил нашкодившего сынишку.

– Поговорить надо, – тихо сказал Джес.

– Заходите, – Мар отошел в сторону, освобождая дверной проем. Гвардеец бросил вопросительный взгляд на Джако. Граф кивнул: – При нем можно.

Когда Вэрджес основательно запечатал комнату заклятьем тишины и убедился, что теперь их точно никто не подслушает, шпион одарил его взглядом проницательной тетушки и мягко поинтересовался:

– Так чем же вы так обеспокоены, господин Сиэни?

Гвардеец тут же насторожился.

– Откуда вы меня знаете?

– Я знаю не только вас, но и вашу троюродную бабушку по отцовской линии, – с внешним легкомыслием отмахнулся Джако.

– Откуда? – ледяным тоном повторил Вэрджес.

– Мы заботимся о благе одного и того же человека.

Уклончивого ответа хватило, чтобы Джес Сиэни понял, с кем разговаривает, и обстановка заметно разрядилась.

– Ну так в чем дело? – Мар повернул кресло так, чтобы гвардейцы могли с удобством расположиться на софе.

– Велемир был сегодня на Скале Силовлада, – с едва заметной дрожью в голосе сообщил Джес.

– Об этом мы еще утром говорили, – граф решительно не собирался поддаваться странной восторженной лихорадке.

– Нет, вы не понимаете! – звенящим от возбуждения голосом перебил Горлястик. – На Скале Силовлада! Не рядом, а прямо на самом верху! Это же значит, что он настоящий наследник древних королей!

– Юноша, я полностью разделяю вашу радость, – Джако незаметно оказался у софы и навис над гвардейцем, демонстрируя неожиданную серьезность. – Но ситуация куда сложнее, чем вам кажется. И последствия могут быть непредсказуемыми.

– Вот поэтому я, как только узнал, сразу же пошел к вам, – кивнул Вэрджес. – Вряд ли это многих обрадует.

– Да нет, Джес... – Мар задумчиво соединил кончики пальцев и коснулся ими губ. – Все не так печально, но все же...

Все же расстроится тоже уйма народу. Синмар, Осельг и большая половина Конкерана, потому что многие боятся даже заикнуться о выходе из Договора Круга, хотя и поддерживают кандидатуру Велена на роль будущего монарха. Зальхер. Наверняка Аргент, по крайней мере сейчас, пока Рэмиар еще не надел корону. Кто там еще из ближайших соседей?

– ...Поэтому нам следует сохранить это все в строжайшей тайне.

Ну вот. Погрузившись в размышления, он пропустил все, что говорил Джако, хотя судя по концовке, он объяснял гвардейцам примерно то, о чем думал граф.

– Полностью согласен. Надеюсь, вы понимаете, к чему может привести слишком болтливый язык, верно? Нам только междоусобной грызни сейчас не хватало...

***

Пусто стало в королевском дворце, успевшем за короткое время привыкнуть к присутствию красноволосой дриады. Снова уснул, уйдя в каменные глубины, Огонь, не было слышно смеха, не прыгали по коридору быстрые, неудержимые звуки шагов.

День сменялся вечером, вечер – ночью, ночь – утром, а потом снова приходил день, полный забот, вроде бы новых, но тоскливо похожих на все предыдущие.

Никто так толком и не завел разговора о случившемся в храме некромантов. От девушек, Даны и Янки, отделались несколькими общими фразами, а Лэо так ничего и не спросил. Мар несколько раз пытался поговорить серьезно хоть с кем-нибудь, но слова и вопросы намертво застревали в горле. Что это? Страх? Но ведь отчет перед Его Величеством вышел подробным и точным...

А если не страх, то что же? Ведь в глазах каждого, кто имел хоть какое-то отношение к Таисс было это "что-то". В замерзших и пустых глазах Велена, слегка потерявших уверенность и задор Арлеса, по-детски горюющих Янки, горящих идеей и странной нежностью Даны, сияющих легкой безуминкой Лэо, обеспокоенных гвардейцев, отстраненно-знающих мастера Эве, настороженных, серьезных и по-отечески мудрых Дэмианора. Марианн полчаса стоял у зеркала, до боли вглядываясь в старающееся не моргать отражение, но так и не понял, есть ли в нем частица этого "что-то". Но, наверное, есть, раз все так происходит.

И в то же время неведомая сила старательно уводила графа в сторону от странной гибели королевны. Как будто мать, уводящая настырного ребенка, или мягкий шепот, с которым спорь – не спорь, все равно получишь "Просто не лезь в это".

Результат был на лицо: Мар за эти дни так и не увиделся толком с Эве рен Даиро, не смог разговорить Велена и не выяснил всех обстоятельств побега Зейнары. Но зато в остальном дела шли чудо, как хорошо! Как будто судьба прыгала перед носом с большим медовым леденцом на палочке, чтобы только отвлечь.

Дерлесский послушно отвлекался. Днем. А вечер заваливал графа вопросами без ответов.

Ожидание тринадцатого дня тянулось невероятно медленно, изматывая и разум, и душу.

Зайти в комнату Янка не решилась, ограничилась стуком в дверь. Не хотелось отвлекать Золотой Голос Ардары от создания нового шедевра.

– Кто там? – голос Даны был усталым, но тем не менее теплым и дружелюбным.

– Это я, – акробатка, превратившаяся в придворную даму Северного Престола, поудобнее перехватила поднос, придержав его коленом.

– Сейчас.

Тихий шорох тканей, легкие шаги – и менестрелька открыла дверь, кутаясь в расшнурованную у горла рубашку.

– Я решила принести вам поесть, – улыбнулась Янка. – Не помешаю?

– Нет, конечно, – Дана зевнула, прикрывая рот ладонью, и пошире распахнула дверь. – Лэо спит. Давай оставим поднос здесь и пойдем поговорим, хочешь?

Конечно, Янка хотела. За все восемь дней, прошедшие после возвращения, никто так толком и не объяснил девушке, что случилось. Арлес не говорил ничего определенного, только сильнее прижимал любимую к себе, как ребенка гладя ее по волосам. Велемир все время где-то пропадал, а если и появлялся во дворце, то только для того, чтобы уничтожить очередные запасы спиртного. И ведь оставался после этого трезвым! По крайней мере внешне. Графа Марианна Янка все еще считала немного чужим и приставать с вопросами боялась. А Дана почти всегда была рядом с Лэо, или задумчиво бродила, уткнувшись в ноты, между спальней, гостиной, которую отвели под репетиционный зал, и кладовыми, где хранились инструменты королевского оркестра.

И никому, ровным счетом никому не было дела до самой Янки.

Дана сгребла со стола разбросанные листы, мельком просмотрела их, сортируя по порядку, и отложила на пол. Вместо бумаг теперь красовался заставленный тарелками поднос. Менестрелька тем временем подхватила со стула меховую безрукавку, сунула ноги в мягкие ботинки и оглянулась на кровать. Эльф лежал на животе, обнимая подушку и отвернувшись лицом к стене. Одеяло сползло с изящных, то и дело подрагивающих плеч, волосы разметались по спине – менестрелю снилось что-то беспокойное. Дана покачала головой, но промолчала, знаками указывая на дверь.

Девушки устроились на низкой софе, стоящей в одной из многочисленных коридорных ниш, отгороженных тяжелой портьерой. Источником света была часть окна, умело оставленная при планировке.

– Не скучаешь? – Дана забралась на сиденье с ногами, взлохматила волосы и положила подбородок на колено.

Янка отрицательно покачала головой.

– Сначала тяжело было, – призналась она. – А сейчас привыкла. Даже нравится. Вот только...

– Да... Как же это "вот только" не к месту и не ко времени. Ты вообще знаешь, что там случилось, в этом храме?

– Арлес молчит, как камень. А с остальными разговаривать еще бесполезнее... А Лэо что?

– Лэо... Какое сейчас дело Лэо до того, что случилось на самом деле? Он весь в музыке, не ест, толком не спит, на все, что дела не касается, внимания вообще не обращает.

– Даже на тебя?

– На меня... – в улыбке менестрельки сквозила легкая грусть. За свою жизнь она уже через многое прошла, многое сделала, многого достигла – и теперь не боялась, что ее начнут воспринимать "очередной девицей Капельного Голоса". У нее свой дар и своя музыка, и если сейчас Лэо нужно именно это – что ж, пусть так. Но оставленный за спиной путь не столько оберегал, сколько не позволял забыть: все в этом мире повинуется Ветру, даже древние горы зависят от его капризного дыхания. А что может быть ветренее сердца Золотого Голоса Ардары? – А я, Янка, как раз таки отношусь к делу.