Текст книги "Линия Между"

Автор книги: Алсана Злолотце

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 32 страниц)

Ведьма глубоко, насколько позволял меч в груди, вдохнула и тихо, зная, что Стихия услышит, спросила:

– Признаешь ли ты, Истинное Пламя, право мое?

После оглушительного взрыва тишина казалась болезненной.

Мар с трудом открыл глаза, с еще большим трудом свел две пляшущие картинки в одну.

Пещера не рухнула, воздух не исчез, как показалось во время взрыва, а каменный пол вовсе не вздыбился волнами. Только купол посреди зала опустел окончательно и бесповоротно. Ни шара-заклинания, ни некроманта, ни оружия, ни Таисс.

Граф осмотрелся по сторонам. Справа сидел, держась за голову, королевич, слева прислонился к стене уже поднявшийся вампир. А вот Велемира ударная волна не то, что шаг назад сделать, даже покачнуться не заставила.

На мгновение Мару показалось, что ар-принц даже не дышит.

– Велен, – тем временем тихо позвал клыкастый. – Велемир?

Бесполезно. Как стоял, глядя на купол, так стоять и остался. Арлес вздохнул и осторожно сделал несколько шагов вперед.

– Велен, ты как?

Снова молчание. Может, он оглох от взрыва? Все-таки ближе всех был... Но внутренний голос упрямо твердил, что если ар-принц что-то и потерял, то уж точно не слух и не от взрыва.

– Велен, послушай, – вампир потер лоб рукой. – Если я хоть что-то понял во всем этом, то, возможно, ты еще можешь ее вернуть...

Вот тут Велемир вздрогнул и молча повернул голову к Арлесу. Тот продолжил, часто останавливаясь и сбиваясь.

– Она ведь Lao Verrani, слуга Истинного Пламени. Я не очень-то в этом разбираюсь, но Страж стоит где-то рядом с Высокими и... Велен, летом ты же вернул ее! Смог один раз, сможешь и во второй, тем более, что теперь у нее куда больше Силы...

Дерлесский почувствовал, как тоска и горечь прогрызают дыру в животе. Он не мог похвастаться тем, что хорошо или хотя бы долго знал погибшую ведьму, но все же ему было больно.

"Я не должен был постоянно примеривать на нее роль королевы, – укорил себя граф. – Велемир же говорил... Она обычная девчонка, пусть и с огромными способностями. И она на самом деле его любит. То есть... любила..."

И месте с тем Мар в который уже раз за свою не очень еще долгую жизнь осознал, что с этого момента он единственный, кому горе не мешает соображать более-менее трезво. Что ж, ему не привыкать...

Несколько раз глубоко вздохнув, граф поднялся на ноги. И тут же почувствовал острую боль чуть левее затылка. Ощупав голову, он с облегчением убедился, что это всего лишь шишка, и повернулся к Рэмиару.

Королевич по-прежнему прятал лицо в ладонях. Мар осторожно потряс его за плечо.

– Эй, ты как? Живой?

– По-моему, нет... – пробормотал тот. – Голова сейчас отвалится...

– Идти сможешь?

– Попробую. Все это из-за меня...

– Не городи ерунды! – строго перебил граф. – Все из-за мерзавца Астихарийского. И он свое получил.

– Но Таисс погибла!

– Рэм, прекрати, пожалуйста! – взмолился граф. – Я не справлюсь с тремя невменяемыми мужиками! А нам еще домой возвращаться!

Как ни странно, это подействовало.

– Извини, Марианн, – королевич поднял взгляд. – Просто...

– Я понимаю, – Дерлесский сочувственно похлопал его по плечу. – Постарайся не думать обо всем этом. Хотя бы пока.

Рэм изобразил слабый кивок. Мар, облегченно вздохнув, переключился с него на Арлеса, продолжавшего что-то тихо твердить Велемиру. Или самому себе.

– ...если не здесь, то где-нибудь, откуда лучше слышно. Не знаю, в храме, что ли... – вампир не обратил никакого внимания на подошедшего графа.

– Арлес, – каждое слово болезненно отдавалось в голове. Клыкастый не отреагировал. – Арлес!

Пришлось повысить голос, хотя больше всего на свете хотелось помолчать хотя бы до тех пор, пока не стихнет головная боль.

– Тут без твоей помощи не справиться, – добавил Мар, когда вампир обернулся. – Можешь осмотреть эту штуку? Вдруг она все еще опасна.

Что-то во внешности Арлеса обеспокоило графа. Он нахмурился, пытаясь понять, и... Слезы?!

Но вампир не плакал в обычном понимании этого слова, скорее всего это был результат терзающей его боли. Ну да, конечно, между ним и Таисс была кровная связь и смерть девушки наверняка ударила по вампиру.

Арлес неосознанно ощерился, подтверждая догадку.

– Ты меня слушаешь?

Клыкастый вздрогнул и помотал головой.

– Да, конечно... Я сейчас.

Ну, ясно. Арлес находится в глубоком шоке и сделает все, о чем его попросят. Тем лучше: так, по крайней мере, удастся без особого труда выбраться на воздух.

– Ничего не трогай.

Вот тут Мар забеспокоился по-настоящему. Этот голос даже отдаленно не напоминал живого Велемира.

– Велен, ты как?

Ар-принц проигнорировал последний вопрос. Еще раз взглянув на купол, уже успевший подернуться ледком, он резко развернулся и бросил через плечо:

– Домой.

Глава 11

22 кресня – 3 вьюжня

– ...И тогда этот сопляк вытаскивает нож и...

– Нож? – взрыв хохота. – Он не порезался?

– Нет, кажется...

Сидящие в каморке снова расхохотались.

– Лэо, сыграй! – попросил Унор, один из стражников, коротавших смену внутри башни.

– Да-да, остроухий, повесели душу! – поддержали его остальные.

Эльф залпом допил горячий отвар и оглянулся на гуляющую за бойницами вьюгу.

"За рекой, за горою,

Там, где солнца свет прозрачен..."

Шестеро стражников сначала затихли, но, узнав мелодию, начали притопывать и прихлопывать в такт. Веселая песня беззаботного виноградаря пришлась по вкусу.

Снаружи выл ветер, а внутри жарко горел огонь и ароматно дымился, ожидая тех, кто сейчас патрулировал стену, медный заварник. Да еще и Лэо с Малявкой: последние дни эльф частенько наведывался сюда, а щенок ни за что не хотел оставаться во дворце. Не привязанность, но своеобразное чувство ответственности за менестреля, которого хозяйка приказала стеречь. В общем, обстановка была самая что ни на есть душевная.

Прижав ладонью струны после последнего аккорда, Лэо снова выглянул наружу. С высоты поле, расстилающееся вокруг города, казалось даже не белой пустошью – бушующим океаном, где цвета воды не разглядишь за пенными бурунами. Ну и погодка...

– Что-то рано в этом году... – поежился Альмель, самый молодой из этой дюжины. Остроухий скользнул по нему взглядом и едва удержал улыбку: мальчишке ой как не хотелось выползать из теплого помещения на продуваемую всеми ветрами стену, но он никогда в этом не признается. Стражник ведь, да не где-нибудь, а в самом Лимаре.

– Даже до конца кресня тишь не дотянула, – подхватил Пэри.

– Может, это просто Льёрды балуют? – с надеждой предположил Унор.

– Балуют?! Если это действительно Льёрды, то они злы, как дюжина демонов!

– Представляю, что сейчас творится в море. И все-таки рано они табун сменили...

"Да, – мысленно согласился менестрель, – рано. Обычно Ведьмы делают это в начале вьюжня, но тогда лучше наружу совсем не высовываться..."

Он впервые остался на севере на столь долгий срок – целый месяц, если считать Самарханские Ночи. Но раз уж довелось, эльф решил использовать время с пользой, благо, легенды, сказки и мелкие бытовые поверья липли к нему, как ольховые листочки по весне. И сейчас Лэо чувствовал себя так, словно жил в Лимаре половину сознательной жизни. Конечно, ощущение это исчезнет, как только Северный Престол останется за спиной, но пока остроухий искренне верил в то, во что верили все володайцы.

Метель разыгралась – или шторм поднялся в зимнюю-то пору – Льёрды резвятся, объезжают холодные ветры. Сети оборваны – морские демоны улову позавидовали и напакостили. А уж Скала Силовлада – об этом местные готовы рассказать дюжины историй, одна одной чудней и героичнее.

Материала хватит до следующей зимы, не меньше. А там можно рвануть в глубь страны, на запад, в глухие леса, где кое-как разбросаны крепкие деревеньки со своими законами жизни, разительно отличающейся от столичной. А потом к морю, в селения на берегах любой, мало-мальски пригодной бухты. А уж рыбацкие они или пиратские – какая разница? Умеющий слушать и слышать везде найдет обрывок строки, отголосок мелодии...

Лэо тряхнул головой и улыбнулся сам себе. И о чем только думает? Малявка, заметив на лице "охраняемого" странно-мечтательное выражение поднялся на лапы, внимательно посмотрел, да и качнулся вперед, ткнувшись носом чуть повыше сапог. Чего, мол, задумался?

– Ничего, – тихо ответил ему остроухий. – Так, планы на будущее составляю...

А метель все стервенела. Теперь уже холодно было даже заглядывать в широкое внутри и узкое снаружи "окно". Альмель вжал голову в плечи и так вцепился в кружку, что клещами не отдерешь. Знает, что уже скоро придут с патруля остальные шестеро стражников, и тогда волей-неволей придется идти наружу. В снег.

Вдруг где-то в самом центре вьюги тихо-тихо зазвучала пронзительная, будоражащая сердце и кровь мелодия. Лэо встрепенулся и беззвучно тронул струны. Он гонялся за этой мелодией уже несколько дней, чаще всего она слышалась во дворце, но вот уже третий раз – так, на воле, за городскими стенами. Но ни разу менестрелю не удавалось не то, что запомнить,– даже разобрать, что за инструмент. Подобное поведение капризной музыки эльф принял как вызов, брошенный лично ему, и пообещал не сдаваться, пока не поймает и не укротит строптивицу.

И что же это все-таки звучит? Гитара? Нет, точно не она. Лютня? Нет... Высокие, да что же это такое-то?!

Лэо раздраженно подался вперед, пристально разглядывая неуемную метель. Как будто это поможет. Мейчас бы расслабиться, закрыть глаза и позволить медитации унести себя в сладкие недра музыки. Но ведь растормошат, отвлекут, а потом еще и с вопросами пристанут!

Тут мелодия, рассыпавшись напоследок нежным звоном, исчезла. Снова выл ветер, шумел в стенах и крышах, бился в щели бойниц. Эльф было отвернулся, но разочарованный вздох так и остался в горле.

Отряд! Сквозь непогоду к городской стене медленно и упрямо пробивались больше полудюжины всадников.

Лэо смотрел и смотрел, пока не заболели глаза, но различить среди приближающихся женскую фигуру так и не смог. Может, это ошибка? Мало ли где могли задержаться Таисс с отрядом, мало ли кто мог приехать со стороны эльфийского замка, мало ли...

Ум продолжал создавать все новые предложения, невозможные, успокаивающие, но сердце уже точно знало: идущий впереди конь – Дикий. А всадник на нем – ар-принц Велемир. Один.

Руки сами положили гитару на стол. Совсем как тогда, когда он узнал о гибели Иссилены.

Ноги подняли тело, повели к двери. Совсем как тогда...

Губы еле слышно шепнули "Неправда!" Совсем как тогда...

А дальше понеслись ступени, повороты, вертикальные зрачки бойниц. Ну кто придумал эти бесконечные винтовые лестницы, узкие двери, тяжелую калитку в человеческий, а не эльфийский рост?! Кто разрешил двум лоботрясам праздно грызть семечки, когда нужно открывать ворота, впускать королевского сына?!

Вьюга еще на пороге башни больно стеганула по лицу, но Лэо не заметил. Рявкнул на стражников, как будто имел право, изо всех мил толкнул окованную широкими полосами дверцу. Рядом незаметно оказался Малявка.

И оба их взгляда метались от одного лица к другому, пытаясь отыскать...

– Велен?! – отчаяние плеснуло через край. И уже куда глуше: – Велемир?

Маг остановился, почти сбив менестреля с ног. Не глядя ни на кого спешился, бросил эльфу поводья, шагнул мимо.

– Не трогай его, – шепнул подоспевший граф. – Он такой с самого храма. Не трогай.

– А Таисс? – с мольбой в голосе уточнил Лэо.

– Таисс... – горький вздох сказал все еще до того, как с губ сорвалось страшное: – Погибла она. Там.

– Но... – менестрель отступил на шаг. – Это же... невозможно...

Дикий угрожающе всхрапнул и поднялся на дыбы, вырывая у эльфа повод. Мар с отвагой героя-самоубийцы повис на ремне, сползая с седла на землю.

– Спокойно, Дикий! – заорал он, пытаясь удержать коня, пока не среагировали гвардейцы. Те сработали быстро: при себе ар-принц тугодумов не держал, да и многодневный опыт сказался. Животное слаженно и осторожно скрутили магией и совместными усилиями четырех рук повели к воротам.

– Они оба будто с ума сошли, – пожаловался граф, растирая руку. – Что конь, что Велен. Только друг с другом общий язык и находят...

Но Лэо уже не слушал его. Он как зачарованный смотрел на багровые лепестки горьчцев, которые ар-принц на ходу сорвал, растер и бросил в снег.

Мелодия зазвучала снова. Та же, но как будто и не та. Ее пронзительности и чистота теперь ранили, мучили, растили в груди шершавый комок.

Эльф развернулся и бросился в ворота, по улицам, ко дворцу. Снег бил в спину, расстегнутая куртка хлопала по бокам, шарф плескался следом. Быстрее, быстрее! Не за музыкой, а прочь от нее.

Его не остановили, не напомнили о приличиях. Мрамор отразил шаги, усилил, разбросал по стенам и потолку. А в спину менестрелю жестокой, злой насмешкой грянули скрипки. Лэо затормозил, как будто споткнулся. Поднял голову, медленно обернулся. Нет, ветер не распахнул окна, воет только в ушах, в голове, в сердце. И служанка наверняка не слышит рыданий смычков. Задыхаясь, эльф взмахом руки подозвал девчонку.

– Мне нужна Дана, менестрелька! И много нотной бумаги! Слышала, много!

Та вроде как собиралась растечься в восторгах и комплиментах живой легенде, но ойкнула и бросилась у выходу, заметив на щеках Золотого Голоса Ардары дорожки слез.

Мар до боли сжал кулаки. Еще один страдающий, за которым теперь понадобится глаз да глаз. Единственный вменяемый человек, который мог бы помочь графу разобраться со всеми навалившимися проблемами, был, мягко говоря, не в лучшей форме. А если серьезно, то королевич Рэмиар едва не падал с ног от головокружения и приступов тошноты, да к тому же с ума сходил от беспокойства за невесту. Что ж, остается надеяться, что он в Аргенте все-таки не выпустит ситуацию из-под контроля.

А здесь... Да, здесь Дерлесский остался один. Придется делать вид, будто у него от рождения две дюжины глаз, три дюжины рук и способность делать дюжину дел одновременно.

– Нам нужно отправить Рэма в Рощи, – то ли самому себе, то ли подошедшему вампиру сказал Мар. – И вернуть Янку, здесь она нужнее. А Малявка где?.. Арлес? Арлес, ты куда?

Отлично. Все в печали, никому до графа дела нет. Может, запереть их всех в одной комнате, чтобы не разбегались? Не придется ловить по всему Лимару...

Но он почти сразу же отбросил эти ворчащие, недовольные мысли. Опят подсказывал? Стоит только окунуться в привычный круговорот дворцовых дел – и станет легче.

Мастер Эве появился как обычно: неожиданно и неотвратимо. Сделал два шага по засыпанной снегом клумбе, остановился уже на чистой дорожке, отряхнул подол теплого плаща – и вот уже Арлесу показалось, что старый вампир прожил тут всю свою жизнь.

Он не сказал ни слова, только провел ладонью перед посеревшим лицом бывшего ученика, заглянул в глаза и нахмурился.

– Где мальчик?

– Кто? – опешил клыкастый.

– Принц, – терпеливо уточнил мастер.

– Синмар? А зачем он вам? – соображалось Арлесу тяжело. Частично из-за усилий, которые потребовались для вызова учителя, частично – из-за все еще ощутимых отголосков боли.

– Какой еще Синмар? Дались мне человеческие игры! – терпения в голосе вампира поубавилось. – Велемир где?

– В храме. Там... Он пытается вернуть ее... – Арлес сбился и понизил голос: – как вы думаете, у него получится?

Мастер пожал плечами.

– Откуда я знаю?

– А вы можете помочь?

– Мальчик мой, – нараспев проговорил Эве, и голос его был угрожающе мягок, – за все те годы, которые я пытался заставить твою маленькую голову думать, ты хоть раз замечал, чтобы я практиковал сбрасывание мертвых с заслуженных ими небес?

– Нет... – молодой вампир опустил голову.

– Тогда почему ты задаешь мне такие глупые вопросы?

"Потому что мне очень хочется, чтобы у него получилось", – подумал Арлес. А потом, совершенно неожиданно для себя, повторил это вслух.

– Ну, – мастер Эве невозмутимо склонил голову набок. – Для него она не умерла.

Тут он наконец заметил бушующую вокруг непогоду. Заметил, недовольно сдвинул брови, укоризненно взглянул на небо... И ветер стих! Снежинки неподвижно замерли в воздухе, а потом начали медленное и плавное кружение.

– Покажи мне, где храм, – приказал мастер бывшему ученику.

Девчонка попалась смышленая: несмотря на то, что Дану Капельный Голос упомянул до бумаги, листы принесла первыми. Сначала Лэо пытался усидеть за столом, но музыка терпеть не могла размеренности и порядка. Отрывки прыгали, наскакивали друг на друга, вываливались за пределы нотного стана, сновали вокруг.

Лэо переместился на кровать. Потом на подоконник. Потом в кресло, разложив черновики на подлокотнике. И в конце концов устроился на полу, головой к окну.

Он писал сразу на бумагу, не проверяя создаваемую мелодию на гитаре. Да и не для гитары была эта музыка. Для скрипки. Или нет?

Золотой Голос Ардары перевернулся на спину и вытянул руки за головой. Закрыл глаза. Несколько раз глубоко вздохнул. И блаженно улыбнулся.

Значит, не только для скрипки.

Значит, работы еще как минимум на дюжину дней.

Значит... Ну где же Дана?!

Когда до храма оставалась какая-то дюжина шагов, Эве остановился, задумчиво глядя перед собой. Арлес молча ждал в шаге позади учителя. Мысли кружились сумбурной стаей, а ведь присутствие мастера вроде как должно было их упорядочить. А еще мастер должен был помочь. И теперь у Арлеса в голове не укладывалось это «ты хоть раз замечал, чтобы я практиковал сбрасывание мертвых с заслуженных ими небес».

– Подождем, – проговорил Эве, поудобнее ставя посох и опираясь на него.

Молодой вампир не удивился – мастер имел право и не на такие причуды. Правда, холодно, а на учителе всего и есть, что тонкая куртка, теплый плащ... и слой ненавязчивой согревающей магии. Что ж, хорошо. Подождем.

Дана поправила шерстяную кофту с высоким горлом и улыбнулась. К вечеру настроение менестрельки всегда улучшалось: во-первых, ночь она любила больше, чем день, а во-вторых, предвкушение общения с гитарой и публикой – это уже само по себе удовольствие.

В дверь осторожно поскреблись. Дана поспешно спрятала улыбку – скорее всего это был племянник хозяина, мальчишка лет пятнадцати, а такие терпеть не могут несерьезного к себе отношения.

"Интересно, в чем там дело? Может, Крейни уже пришел? Но он сам бы зашел..."

– Что случилось? – поинтересовалась менестрелька, отходя к столу.

В дверь сунулся длинный конопатый нос.

– Госпожа, там...

– Заходи давай, а то сквозняк, – Дана позволила себе легкую улыбку. – Так что там?

– Да нет, это вам выйти надо, наверное... Там это... Ну, там девка такая... Во! Нос к потолку и губы поджимает! Говорит, вы ей нужны, ну просто позарез!

– А откуда?

– Не сказала. Сказала, только вам. От какого-то важного господина, – кривая ухмылка без слов сообщила все, что паренек думает о "девке такой". Мол, воображает из себя невесть что, а мы и не таких видывали!

– Ладно, Асти. Я сейчас.

Кому и зачем она могла понадобится, Дана раздумывала уже на лестнице. В конце концов высота задранного носа еще ничего не значит – слуги, они везде такие, что в Володае, что на Сонсаранге...

Словно подтверждая мысли девушки, служанка ждала у самого подножия лестницы, едва не прыгая от нетерпения. И лицо у нее при этом было жалобно-перепуганное.

– Госпожа Дана, госпожа Дана! Пойдемте со мной скорее, пожалуйста! – затараторила она, стоило менестрельке появиться в поле видимости. – Там та-а-акое!

– Где "там"? – не поняла Дана.

– Во дворце! – выпалила девушка таким тоном, словно у нее на лбу крупными буквами было написано "Находится в рядах армии королевских слуг". И не давая даже шанса опомниться затараторила еще быстрее прежнего: – Там настоящий ужас происходит! По городу вампиры шляются толпами, на старых верфях уже кого-то загрызли, скоро сюда доберутся! А ихний главный так вообще с храма начал! Никто ничего толком не знает, но говорят страшные вещи! И ар-принца еще никто не видел, хотя он точно вернулся! А лошадь его невесты с ума сошла, не иначе! Трех конюхов уже растоптала, один спасся, да и то чудом!

– А куда же сама невеста смотрит? – поинтересовался Крейни, пока служанка набирала воздуха для новой порции информации. Менестрель сидел в пол-оборота к лестнице, задумчиво подбирая на гитаре новую мелодию. Видно, пришел уже давно, но не хотел будить. Дана посмотрела на него с нескрываемым сочувствием: совсем извелся бедняга после той ночи в "Орле". И когда еще отпустит его эта нелепая и никому не нужная любовь...

– Никуда она уже не смотрит!

– Это как? – не понял менестрель.

– Так она же не вернулась! Его ар-Высочетсво один приехал. Ну, то есть всех, конечно, спасли, но вот королевна... Я же поэтому и пришла, госпожа Дана! Вас господин Капельный Голос просил позвать, так просил, что прямо со слезами... Ай-я-я-яй!

– Что ты только что сказала?! – Дана не успела заметить, когда это Крейни отбросил гитару и оказался рядом с посланницей. И когда успел схватить ее за подбородок. Зато она увидела его глаза.

– Да, господин Лэо плакал...

– Что с Таисс?!

– Она...

– Крейни, – Дана положила руку на плечо другу.

– Отстань! Говори, метелка, что с ней?!

– Погибла она... в храме мертвяцком... Видят Высокие, не вру!

– Крейни, ты ее задушишь сейчас! – Дана сильно ударила Крейни по руке, заставляя ослабить хватку, а затем оттолкнула его от почти задохнувшейся служанки. Вот уж не думала, что придется с коллегой поступать так, как обычно поступают с зарвавшимися и не слишком трезвыми поклонниками... За плечи повернув всхлипывавшую девушку лицом к себе: – Я поняла. Мне нужно только одеться, я сейчас вернусь.

Девушка затравленно оглянулась на менестреля и прошептала:

– Я с вами пойду, можно?

– Можно, – вздохнула Дана, в свою очередь глядя на Крейни. Тот, кажется, совершенно перестал интересоваться происходящим, сидел сгорбившись и уткнувшись лбом в столешницу. Гитара так и валялась на полу.

"Горе мужчин ложится на плечи женщин... – подумала она. – Горе, боль и сумасшествие. Крейни утопит все это в вине, а Лэо? В слезах или в музыке? Или и в том, и в другом? Что ж, в любом случае пришло время отдать долг..."

Со стороны казалось, что стоящий посреди дороги вампир превратился в песочного цвета статую, припорошенную снегом. Проходящие мимо люди, правда, не пытались тыкать в него пальцами, даже детей что-то сдерживало.

Все это, наверное, показалось бы Арлесу забавным, если бы не странные всплески Силы, то и дело происходящие в храме. Жаль, мастер запретил соваться внутрь...

Дело близилось к вечеру, со всех сторон на город наползали глубокие чернильные сумерки. Пора вроде как зажечь в храме огни, но окна по прежнему оставались темными провалами. Да и с погодой начало твориться что-то невероятное: ветер как будто держался из последних сил, норовя вот-вот погрузить Лимар в снежное безумие.

Клыкастый передернул плечами. Только бы мастер вмешался, если что...

"Если что" наступило почти сразу же, стоило Арлесу о нем подумать. Двери храма буквально влетели в стены, с треском ударившись о камень. Клыкастый осторожно приблизился к своему бывшему учителю, чтобы лучше видеть, что же тот будет делать с разбушевавшимся и – Арлес был более чем уверен – совершенно невменяемым Велемиром.

Эве тоже не оставил произошедшее без внимания. По крайней мере он с поднял голову и даже капюшон откинул, чтобы не ограничивать обзор. В глазах старого вампира скользнула искренняя заинтересованность, чего Арлес давно уже не видел.

Велемир появился из темноты еще более осунувшимся и бледным. Нет, даже не бледным – серым. Казалось, даже его глаза потеряли цвет.

"Не получилось... – с горечью подумалось вампиру. – Не вышло. Даже у него не вышло, даже здесь! Значит, теперь действительно все".

Ар-принц шел, сунув руки в карманы, не обращая внимания на холод или расстегнутую куртку, не поднимая головы. И с каждым шагом вокруг него все сильнее и сильнее закручивался снег.

"Он перестал контролировать собственную Силу! Ну все, держись север..."

Но мастер Эве смотрел вовсе не на человека. Его пристальный взгляд достался Малявке, идущему в нескольких шагах позади хозяина. Арлес поймал себя на угрызениях совести: во всей этой канители о щенке все как-то разом забыли. А ведь он тоже остался наполовину сиротой.

Ветер уже едва не сбивал с ног, когда ар-принц поравнялся с Эве рен Даиро. Подошел практически вплотную, не замечая и не думая шагнуть в сторону. Мастер легко вскинул ладонь.

– Уймись, Ветер.

Велен не отреагировал. Да, остановился, но вьюга только завыла отчаяние прежнего. Он не хотел униматься. Да и не мог, пожалуй. И вдруг Арлес заметил, что лицо первого пирата королевства утратило какие бы то ни было определенные черты. Расплывалось мороком, разлеталось снегом, расплывалось туманом.

Оборотная сторона эльфийской молодости. Оборотная сторона права выглядеть на столько, на сколько хочешь. Сейчас Велемир больше всего на свете хотел закончить глупое и никому не нужное пребывание в поднебесном мире – и находился в шаге от того, чтобы начать стремительное старение. Может быть, он и сам не понимал, что делает, а может...

И тут Малявка показал себя во всей красе. Когда маг поднял руку, чтобы убрать с дороги настырного вампира, пес прыгнул, вцепился зубами в рукав куртки и повис, оголяя запястье хозяина. Неуловимое глазом движение, короткий щелчок – и на руке Велена красовался широкий металлический браслет.

– Спасибо, – вежливо поблагодарил щенка Эве. И перевел взгляд на ар-принца, чье лицо приобрело, наконец, более-менее четкие черты и осмысленное выражение. – Это не нейсферил. Браслет помешает тебе колдовать, но и только.

– Зачем? – в голосе человека было больше пустоты, чем во всех ущельях мира. Даже Арлес перепугался за его душевное здоровье.

– Чтобы ты не смог сам у себя отобрать время, – спокойно, без всяких эмоций сообщил мастер.

– Время? Оно мне не нужно.

– Ты ошибаешься, мальчик. Время нужно всем.

"До тех пор, пока оно не превращается в одиночество", – говорил взгляд ар-принца.

– Это вы ошибаетесь.

– Нет, – старый вампир остался непреклонен. – Тебе нужно время.

– Зачем?

– Чтобы понять.

На этом разговор можно было считать завершенным. Арлес на собственном горьком опыте знал, что больше Велемир от мастера не добьется ничего.

– Это ведь не для гитары? – Дана взялась за очередной лист, исписанный нотами вдоль и поперек.

– Для скрипки, – Лэо откинулся назад, упираясь затылком в стену под окном. – Поэтому мне нужна ты.

– Я не взяла с собой инструмент, – девушка с сожалением покачала головой. – Может, послать кого-нибудь?

– У меня есть ключ от королевских хранилищ. Там можно найти, что угодно. Но дело не только в скрипках.

Менестрелька оторвала взгляд от бумаги и приготовилась слушать.

– То, что сейчас живет в моей голове, не просто баллада. Это большой концерт для множества инструментов. Много лоскутов, связанных в один узор.

– Ты не сможешь играть это в одиночку.

– Я и не хочу это играть. Я хочу это услышать. Как можно быстрее. Но это, – менестрель кивнул на разбросанные по полу листы, – отнимает все мое время. И все силы.

– Ты хочешь, чтобы я занялась постановкой? – сообразила Дана.

– Именно.

Девушка прикрыла глаза, взъерошивая волосы. Песня скрипок, полная тоски и одиночества, звучащая как будто сквозь зимнюю вьюгу, уже овладела ее сердцем. Но что получится из всего этого? А с другой стороны, если именно сейчас пришло время появиться на свет такому грандиозному произведению, то почему она, Дана, должна оставаться в стороне?

– Хорошо, Лэо, я согласна. Можешь рассчитывать на любую помощь. А вот это, – она подобрала рассыпавшиеся листы и быстро пронумеровала их по порядку. – Я могу сыграть уже сейчас. Только инструмент найти.

– Найдем, – как-то безрадостно, хоть и с определенной долей энтузиазма кивнул менестрель. – А ничего, что я срываю тебе работу?

– Лэо, ты совсем свихнулся в порыве творчества? Какая к демонам работа?!

"Мне бы еще одеяло найти где-нибудь, – подумала она. – Холодно".

Примерно к концу лестницы список проделанного за день разросся до сногсшибательных размеров. Марианн остановился и, оглянувшись по сторонам, прижался лбом к прохладной мраморной скульптуре. Напиться бы – и к демонам. Все равно самое ответственное – отчет перед Его Величеством – уже позади.

Перед внутренним взглядом Мара снова появилось лицо Дэмианора. Строгое, бледное, до боли похожее на лицо ар-принца. Но в отличие от сына король хотя бы говорил: задавал вопросы, отдавал распоряжения, уточнял подробности. И оказался единственным, кто участливо поинтересовался: "А сам-то вы как? Может, отпуск возьмете?" Дерлесский, естественно, отказался. Если он еще и отпуск возьмет, то точно свихнется, а во дворце прибавится трупов: Мар не был уверен, что Его ар-Высочество оставит в живых того, кто сунется к нему за разрешением на похороны.

Граф не выдержал и заехал по статуе кулаком. Кому вообще сдалось это проклятое разрешение?! Ладно, придумали обряд этих похорон без тела – это еще Мар мог понять. В конце концов, такое фиктивное упокоение не раз и не два спасало от множества проблем включая нашествия поднятых мертвецов, но разрешение-то зачем?! Велен и так молчит с того самого "Мы возвращаемся", одним демонам известно, что у него на уме, а после упоминания о похоронах...

Все это так сильно смахивало на истерику, что Марианну стало тошно. Он несколько раз медленно и глубоко вздохнул, потом оторвал лоб от камня, поправил камзол и провел рукой по волосам. В конце концов до крайнего срока еще дюжина дней. И множество вариантов на случай, если ар-принц все-таки откажется. Главное – не отдавать это право Аргенту. Почему это было так важно, Мар не знал. Но идти против собственных ощущений не собирался. Да и Дэмианор обещал поддержку, когда граф поделился своими сомнениями.

Хороший все-таки у Северного Престола король. Такого монарха Мар не променял бы ни на какого другого, разве что только на Велемира. Да и то потом, когда Дэмианор отойдет от дел.

За спиной послышали шаги. Дерлесский поспешно, но не теряя достоинства, обернулся и сжал зубы. Принесло же! Ну почему именно сейчас, когда Мар меньше всего готов к встрече, почему не дюжиной минут позже?!

– Велен, послушай, я только что от Его Величества, он очень хочет с тобой поговорить.

"Ну сейчас же! Будет он с кем-то разговаривать!"

Ар-принц даже не повернул головы, проходя мимо. Мар вздохнул, но не удивился. Разговор о похоронах очевидно придется отложить на потом, а сейчас нужно убедиться, что Его ар-Высочество не повесится с горя на первой же люстре. По крайней мере, на попадавшиеся по пути в Лимар деревья Велемир смотрел таким тоскливым взглядом, что определенные опасения имели место.

Истерзанный организм снова робко напомнил о своем желании напиться. Желательно, прямо сейчас. Желательно, в сопли. Натренированный годами политической жизни ум тут же предложил совместить приятное с полезным и привлечь к пьянке ар-принца. А уставший от всего происходящего Мар не стал возражать. Тем более что ноги все это время послушно несли его к кабинету Велена.