Текст книги "Сказание второе: Плач Волка (СИ)"

Автор книги: Алина Белова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 39 страниц)

Но сегодня был один из тех немногих дней, когда она была невероятно зла. И Талмэи чувствовали это. Весь замок затих и погрузился в гробовую тишину. Подчинённые Обезьяны тоже старались не попадаться ей на глаза. Последний, кому не посчастливилось разозлить Анастасию в дурном расположении духа, был четвертован во дворе замка на глазах у всех. Тем, кто умудрялся провиниться во время подобных вспышек гнева, в лучшем случае грозила быстрая смерть. Никому не доводилось пережить моменты, когда Анастасия выходила из себя. Точнее, был один такой человек. Но Марсель не знала, повезло ли Джакалу – он третий месяц лежал в коме и больше походил на живого мертвеца. Быть может, ему было бы куда лучше, убей его Анастасия тогда на корабле?..

Дверь в комнату распахнулась, и Марсель, вздрогнув, обернулась к вошедшему. Сердце тут же сжалось от злости – эту отвратительную женщину, Гайку, одну из самых верных подчинённых Анастасии, она ненавидела так сильно, что каждый раз перед сном молила Четвертых даровать разбойнице самую жестокую смерть, какая только может быть. Андрас к этой женщине относился более спокойно. Точнее, его вообще никто в замке не волновал. Юноша словно тоже уже давно перестал жить. Лишь его телесная оболочка послушно шаталась из зала в зал, сопровождая Анастасию, когда она собиралась провести встречу с послами Фабара, Вэлна или Латаэна. Обезьяне нравилось изображать из себя княгиню – она даже отыскала в гардеробе богатые одежды и, вырядившись, как настоящая королева, важно расхаживала по коридорам. Марсель была единственной, кто сказала Анастасии, что в этих костюмах она выглядит, как шут. Ссадины на щеках от звонкой пощёчины и ушибленные рёбра заживали потом несколько недель, но молодая княжна всё равно была довольна. Она надолго запомнила ярость и разочарование на лице Обезьяны, отразившие в тот момент, когда прозвучали эти слова.

Бросив в сторону Марсель испепеляющий взгляд, Гайка грубо толкнула Андраса в плечо. Раскрыв глаза, юноша безразлично посмотрел на женщину и коротко кивнул головой. Ему не нужно было объяснять – Гайка приходила лишь тогда, когда Анастасия желала увидеть одного из Соколов.

– Я постараюсь скоро вернуться, – шепнул Андрас, проходя мимо Марсель, и Гайка толкнула его в спину.

– Это не тебе решать, мальчишка, – женщина зашипела и захлопнула за собой двери. Марсель вновь осталась абсолютно одна. Тяжело вздохнув, девушка вновь обернулась к кровати и осторожно погладила Джакала по щеке.

– Почему же ты не просыпаешься? – прошептала княжна, закрывая глаза. У неё уже не осталось слёз. Она могла лишь устало вздыхать и надеяться. Только надежда меркла с каждым днём, заставляя раз за разом возвращаться в суровую реальность. Они – пленники Анастасии. А Джакал может никогда больше не проснуться. Быть может, куда гуманнее было прекратить его жалкое существование прямо сейчас. Но у Марсель не поднималась рука. Она не могла позволить себе сделать нечто подобное. Убить Джакала, когда он так нуждался в её помощи...

– Никто не причинит тебе больше боль, – прошептала девушка, касаясь губами его горячего лба. – Уж я-то не позволю... Помощь скоро прибудет. Алак не бросит нас, вот увидишь. Он обязательно придёт за нами. И мы с тобой вместе посмотрим, как хищные птицы выклюют Анастасии глаза. А потом её отдадут львам и тиграм. Её и всех этих ублюдков. Вот увидишь... – она ласково коснулась его густых спутанных волос и почувствовала, как слёзы вновь текут по щекам. Стиснув зубы, девушка уткнулась лицом в одеяло и разрыдалась. У неё не было больше сил терпеть всё это. Почему кошмарный сон так упорно не заканчивался?

Андрасу тоже хотелось в то, что помощь близко. Но юноша, в отличие от своей сестры, прекрасно понимал, что Алак не может бросить всё ради трёх княжеских детей, угодивших в плен к пиратам. У Таодана была война, он должен был защищать свои земли, а не спасать их, Соколов. Андрас знал, что Ворон так же страдает из-за того, что ничем не может помочь своим друзьям. Но это была война. Безопасность всей страны была превыше жизни двух Талмэев и Альвиша, угодивших в ловушку из-за собственной доверчивости.

Но была ещё надежда. Анастасия допустила огромную ошибку, оставив Джакала в живых. Да, с его помощью она заставляла Соколов подчиняться ей. Только Обезьяна никогда не просчитывала свои шаги наперёд. Она действительно наивно полагала, что Фабар никак не отреагирует на случившееся? Теперь, когда Джакал тоже был её пленником, у Тарлана Альвиша был весомый мотив отправить на войну всю свою флотилию. С сыном он отправил лишь малую часть кораблей. Джакал наивно думал, что отец доверяет ему настолько, что отдаёт все военные суда. Но Андрас знал, что основной флот Сельвигов остаётся у Проклятых рифов, рядом с островами Гиблых кораблей. Это было немного севернее Причала Саварга, но южнее Вороньего утёса. Об этом месте знал лишь Тарлан и покойный князь Таоданов. Их секретная база западного флота, где собирались самые сильные корабли Фабара.

И все эти мощные военные суда сейчас могли в любой момент отправиться в бой. Но Тарлан ждал. Почему? Неужели кто-то уже отправился на помощь Джакалу и Соколам? Андрас не слышал ничего такого. Анастасии уже давно всё было бы известно.

– Пошевеливайся! – рявкнула Гайка и толкнула Андраса в плечо. Этот удар вышел не столь сильным, как все предыдущие, и юноша нахмурился. Он попытался обернуться, чтобы посмотреть на женщину, но она снова пихнула его, отчего молодой князь едва не полетел по ступенькам. – Ты надо мной издеваешься что ли?!

Андрас приглушённо забормотал и принялся подниматься вверх по лестнице. Они прошли несколько пролётов, прежде чем Гайка остановила его и кивком головы указала на большие двери, что вели к бывшим княжеским покоям. Надо же, сегодня Анастасия не принимала Сокола в тронном зале. Обычно ей доставляло огромное удовольствие сидеть, развалившись на троне, и смотреть на молодого князя сверху вниз, как на какую-то жалкую мошку, недостойную даже её плевка.

Талмэй прошёл в комнату, а Гайка осталась снаружи. Она тоже не рисковала попадаться Анастасии на глаза, когда та была не в себе. Но когда Андрас увидел разбойницу на балконе, рыжеволосая ведьма не показалась ему слишком уж раздражённой. Недовольная мина у неё на лице была всегда, как и лёгкий оскал. Да и они пропали, стоило появиться Андрасу. Широко улыбнувшись, Обезьяна поманила юношу к себе пальцем. Такая внезапная перемена настроения испугала Талмэя, но он не решился перечить Анастасии и быстрым шагом направился к ней.

– Как дела у нашего друга? – промурлыкала Обезьяна, облокотившись о белоснежную балюстраду. Глаза женщины на солнце напоминали кошачьи – столь же дикие и хищные. Она игралась со всеми, кто её окружал: со своими подчинёнными, со слугами замка и с Соколами. Андрас всё чаще и чаще начинал думать, что Анастасия была самой настоящей сумасшедшей. Тарлану Альвишу следовало бы повесить её, а не отпускать. Он тоже оказался во власти колдовства этой морской ведьмы, и за ошибки отца теперь расплачивался Джакал. Впрочем, они оба дров наломали. Если бы Шакал с самого начала послушал Андраса, говорившего, что бывшие пираты в команде ни к чему хорошему не приведут, то они все трое сейчас были бы в полном порядке, а голова капитана Харваса не торчала бы на пике, превратившись в обглоданный птицами и червями голый череп.

– С ним всё хорошо, – абсолютно без эмоций произнёс Андрас. – Но он до сих пор не очнулся.

За последние месяцы юноша научился говорить так, чтобы не вызывать у Анастасии приступы ярости. Если у Сокола голос был слишком радостным или, наоборот, слишком злым, Обезьяна тут же выходила из себя. Но сейчас она была спокойна, и молодой князь мог не опасаться новых побоев, которые ему приходилось терпеть ради сестры и друга. Впрочем, это неожиданное спокойствие тоже заставляло Андраса нервничать. Он привык к тому, что Обезьяна всегда была на взводе.

– Ах, жаль, что он до сих пор не проснулся, – пропела Анастасия, вновь отворачиваясь. – Мне бы так хотелось с ним снова поболтать! Как же так, как же так... Какое горе...

Она даже не пыталась врать. Ложь её была настолько неприкрытой, что порой становилось просто тошно. И говорила всё это Анастасия с такой улыбкой, словно нарочно давила на слабые места Андраса, издеваясь над ним и стараясь унизить ещё больше.

Вновь улыбнувшись, Обезьяна неожиданно обратилась к Соколу:

– Как ты думаешь, что там?

Андрас проследил за тем, куда указывала женщина. У городских стен развевался огромный рваный флаг – когда-то раньше он, вообще-то, был парусом, но Анастасия приказала вырезать из него знамя и повесить над воротами. Изображённая на нём обезьяна была отчётливо видна из окна молодого Сокола, каждое утро напоминая ему о том кошмаре, в котором они с сестрой оказались.

– Ваша знамя, моя госпожа, – произнёс Андрас совершенно безразлично. Он давно заучил все слова, которыми ему следовало обращаться к Анастасии. И женщина этим была очень довольна. Удовлетворённо кивнув головой, она усмехнулась:

– Совсем скоро оно будет висеть над троном Вэлна, мой друг.

– Уверен, ваше знамя будет очень хорошо над ним смотреться.

Анастасия поджала губы, и Андрас невольно вздрогнул. Он сказал что-то не то? Юноша старательно подбирал каждое слово, чтобы не вывести женщину из себя. Но, к большому облечению князя, проблема была не в нём. Обезьяна увидела что-то там, внизу, потому и смотрела теперь как-то обеспокоенно. Сокол хотел спросить, что случилось, но решил не рисковать – задавать вопросы ему тоже запрещалось.

Довольно скоро Андрас понял, что именно так обеспокоило Обезьяну. Снаружи послышался недовольный голос Гайки – она не хотела пускать кого-то в комнату. Но вот двери распахнулись, и на пороге показался Чернобривз. Едва почувствовав на себе испепеляющий взгляд Анастасии, он склонил голову и опустился на одно колено.

– Приношу мои глубочайшие извинения, моя госпожа, что прерываю вас! – мужчина искоса посмотрел на Андраса, словно не решаясь говорить при нём. – Могу ли я...

– Говори, немедленно, – приказала Анастасия, уходя с балкона. Андрас последовал за ней неясной тенью, стараясь оставаться в поле зрения женщины – это тоже значительно сокращало шансы того, что Обезьяна выместит на нём свою ярость.

Чернобривз не стал заставлять Анастасию повторять свой приказ дважды. Склонив голову, он приглушённо пробормотал:

– У дворца собрались люди, моя госпожа. Они... протестуют.

В глазах Обезьяны загорелся недобрый огонёк, и Андрас предусмотрительно отступил на шаг. Теперь ближе всего к женщине был Чернобривз. Бывший пират тоже понял это и бросил в сторону юноши испепеляющий взгляд, но сам отодвинуться от Анастасии не мог.

– Что они хотят? – пока ещё спокойно спросила женщина, но Талмэй чувствовал, как воздух вокруг тяжелеет. Обезьяна начинала терять терпение и могла сорваться в любой момент. Андрас молил Четвертых, чтобы морская ведьма не решила выместить эмоции на нём.

– Они... они хотят... – Чернобривз, кажется, принёс скверные вести, раз говорил с такой неуверенностью. Когда Анастасия рявкнула на него, требуя докладывать быстрее, мужчина громко прокричал: – Они требуют, чтобы вы сложили оружие и подчинились Дракону, моя госпожа! Они говорят, что он король Вэлна, и что каждый, кто пойдёт против его воли, сгорит в огне! И они угрожают нам, что захватят замок, если мы не сдадимся.

Андрас ожидал, что Анастасия потеряет терпение уже после этих слов, но женщина только несколько удивлённо посмотрела на Чернобривза и склонила голову, раздумывая. От самой новости Сокол сначала несколько опешил. Он не мог понять, о ком говорит пират. Дракон? Но среди князей Тверди не было тех, кто использовал на своём гербе крылатого змея. Какой-нибудь самозванец? Узурпатор? Слишком мало было известно, чтобы Андрас мог сделать определённые выводы. К счастью, Чернобривз уже был готов к тому, что Анастасия его не поймёт.

– Что за Дракон? – напряжённо спросила женщина.

– Мальчишка... он некоторое время был гладиатором у Моррота Суруссу, князя Нормада, – пробормотал Чернобривз. – Но потом каким-то образом добился того, что город признал его законным королём Вэлна. Уж не знаю, что он там наплёл этому Анаконде, но Суруссу поддержали его. Сейчас мальчишка отправился к Хасиму Бошефалю. Кажется, он с Морротом надеются купить у Кобры его войско. Имя у мальчишки странное, не могу вспомнить его... В любом случае, если у него будет войско Бошефаля, нам не...

Чернобривз осёкся, заметив, как переменился взгляд Анастасии. Женщина удивлённо вскинула брови и чуть придвинулась к пирату, отчего тот нервно сглотнул и задрожал. Ему не следовало этого говорить. Слуги Обезьяны никогда не продумывали своих слов, в отличие от Андраса. И это спасало юноше жизнь.

– Что ты хотел сейчас сказать? – Анастасия мягко улыбнулась, наклоняясь над Чернобривзом.

– Н... не то, что вы подумали, моя госпожа! – мужчина попытался оправдаться, но вышло у него это плохо. Громко фыркнув, Анастасия схватила его за ворот рубашки и заставила подняться на ноги.

– Ты хотел сказать "нам не поздоровится"? – прошипела она, смотря прямо в глаза Чернобривзу. Мужчина, казалось, даже дар речи потерял и отчаянно дрожал, как загнанный в ловушку зверёк. Андрас почувствовал невероятно отвращение к этому человеку. Как же он был жалок!

– П...прошу прощения, моя госпожа... – Чернобривз вжал голову в плечи, боясь, что Анастасия ударит его или вытащит свой тесак, чтобы разделаться с ним по-своему. Но женщина не стала этого делать. Выпустив пирата, она отпихнула его от себя и презрительно фыркнула.

– "Нам не поздоровится"? Как бы ни так! – она раздражённо отряхнула рукава своей кофты, словно они испачкались от того, что просто коснулись одежды Чернобривза. – Чтобы какой-то мальчишка, назвавшийся Драконом, стал для нас помехой... Весь Вэлн будет моим, Чернобривз! Тебе нечего бояться этого самозванца.

– Но люди утверждают, что он превратился в огромного дракона!

– Драконов не существует, идиот! Все эти люди, что толпятся под окнами моего дворца, просто кучка пьяниц и сумасшедших, и ты поверил их россказням! Я была куда лучшего о тебе мнения, Чернобривз.

Мужчина виновато опустил взгляд, не решаясь даже смотреть на Анастасию. Женщина была спокойна, но на лице её отразилось такое презрение, что даже Андрасу стало жутко. В таком состоянии Обезьяна никого не могла ударить, но один только её вид заставлял трепетать от ужаса. Анастасия напоминала хладнокровного убийцу – всего одно неверное слово сейчас могло погубить Чернобривза. Но мужчина оказался умнее, чем думал Андрас. Он не стал оправдываться перед своим капитаном и лишь приглушённо спросил:

– Каковы будут приказания, моя госпожа?

Анастасия довольно хмыкнула и отступила от Чернобривза. Вновь направилась в сторону балкона и остановилась у небольших белых ступенек. Андрас, до этого прятавшийся за колонной, неясной тенью скользнул ближе к Обезьяне, чтобы не раздражать её лишний раз. Женщина и без того была на взводе и могла сорваться в любой момент. Юноше не хотелось быть причиной её срыва. И тем, на ком она выместит всю свою злость.

– Поймайте всех, кого сможете, – приказала Анастасия слишком радостно, и Андрас почувствовал что-то неладное в её голосе. – Приведите на главную площадь... и сожгите.

Сокол поперхнулся, услышав эти слова. Он не мог поверить собственным ушам, что Обезьяна способна предложить нечто подобное. Заживо сжечь несколько десятков людей, что пришли к стенам её дворца? Нет, конечно, эти дураки посмели ей угрожать, но сжигать их было слишком жестоко!

– Почему?! – Андрас не выдержал и закричал. Его уже не волновало то, что Анастасия может ударить его. Или приказать сделать это Чернобривзу. У мужчины была тяжёлая рука – он часто хвалился, что именно из-за него Джакал теперь был в таком печальном состоянии. Но Обезьяна лишь удивлённо посмотрела на Талмэя и сделала шаг к нему. Андрас вздрогнул, когда рука женщины коснулась его щеки, и зажмурился. Но удара не последовало.

– Ах, маленький глупенький Соколёнок, – прошептала Анастасия, смотря на него совершенно беззлобно. – Неужели ты не догадываешься? Эти люди посмели мне угрожать. Ещё и поклялись, что я сгорю в огне какого-то Дракона. Так почему бы им самим не сгореть в нём? Я посмотрю, как они будут корчиться в агонии, когда пламя охватит их тело. И где будет этот мальчишка, назвавшийся королём Вэлна? Пировать во дворце у Бошефаля, пока его слуги умирают от моих рук? Я докажу этим людям, что доверять можно только лишь самим. И мне. Я заставлю их служить. Юг будет моим.

Андрас только склонил голову, словно признавая то, что Анастасия права. На самом деле он ничуть не был с ней согласен, но не мог сказать этого в лицо – не хотел, чтобы из-за его слов потом страдали Марсель и Джакал. Обезьяну легко было обвести вокруг пальца. Она действительно подумала, что Талмэй согласился с ней, и потрепала его по волосам, как какого-то мальчонку.

– Вот, хороший Соколёнок, – улыбнулась она. – Чтож, сегодня мне больше не о чем с тобой разговаривать. Лети, возвращайся в свою клетку к другим пташкам. И жди – когда во дворе разгорится костёр с этими глупцами, я непременно позову тебя и твою сестрицу. Уверена, вам понравится!

Андрас слегка поклонился Анастасии и направился к выходу из комнаты, где его ждала Гайка. Из одной клетки в другую, ни секунды свободы – юноша уже успел привыкнуть к этому. Мысль о том, что десятки невинных людей пострадают из-за безумия Обезьяны, беспокоила молодого князя, но он ничего не мог поделать. Сокол был обычным пленником, жизнь которого каждый день висела на волоске и зависела главным образом от настроения Анастасии. Одно неверное слово – и Обезьяна без колебаний снесёт его голову лезвием своего тесака, как это было с Харвасом. Но Андрас не собирался повторять ошибок капитана. Тем более что новости, рассказанные Чернобривзом, заставили юношу едва ли не дрожать от восторга.

Дракон со странным именем. Мальчишка, несколько месяцев бывший гладиатором у князя Суруссу, а теперь завоевавший расположение Моррота и целого княжества. Тот, кто назвал себя законным королём Вэлна. Нет, сомнений быть не могло – такие амбиции были лишь у одного человека. Из горла Андраса вырвался нервный смешок, когда он понял это.

– Ты чего смеёшься? – рыкнула Гайка, толкая его в плечо острым концом копья. Андрас невольно вздрогнул и, усмехнувшись, пробормотал:

– Представляю, как будут гореть эти люди...

Гайка удивлённо посмотрела на него и промолчала. Все они были доверчивыми дураками. Андрас едва сдерживал ликующий смех. Может он и был пленником Анастасии, но ему искусно удавалось манипулировать и самой Обезьяной, и её слугами. Только настоящий дурак поверил бы в то, что он, Талмэй, один из тех князей, что отчаянно сражается за справедливость и честь, станет с наслаждением ждать казни ни в чём неповинных людей.

"Я так и знал, чёртов Змей, что тебя не так просто убить, – усмехнулся Андрас, выглядывая на ходу в окно, мимо которого они проходили. – Выжил и завёл себе новых друзей? Чтож, надеюсь, старых ты тоже не забудешь..."

Юноша почувствовал, что у него появилась новая надежда. Ньёр жив, и он не только здесь, рядом, в Вэлне, но ещё и собирается стать королём. Если повезёт, Пеплохват первым делом направит своё войско на Драмир, чтобы подавить восстание пиратов и вернуть Красные берега их законным владельцам. Если Ньёр хочет стать королём, завоевать уважение всех этих людей, ему просто необходимо разобраться с Анастасией – ведь она жаждет захватить Вэлн и занять трон. Пеплохват обязательно придёт на Красные берега, рано или поздно. И тогда Обезьяне не поздоровится. Если слухи о том, что Питоны действительно умеют обращаться в драконов, правдивы, Анастасия обречена на смерть от драконьего пламени. И уж за её-то казнью Соколы будут наблюдать с нескрываемым наслаждением.

***

Снег, покрытой толстой ледяной коркой, громко хрустел и ломался всякий раз, когда Селека делала шаг. Только глупец стал бы пробираться через заснеженную равнину, бесконечно белым ковром стелившуюся до горизонта, но иного пути не было. Дороги занесло так, что ноги проваливались в сугробы по самое колено, и Гвайр могла двигаться с большим трудом. Лишь иногда они с Аррагой находили звериную тропу и шли по ней, но по большей части снег был нетронутым, а равнина непроходимой.

Девушкам приходилось сменять друг друга – кто-то шёл впереди, прокладывая путь и позволяя идти следующему след в след, что было заметно легче. Сейчас был черёд Арраги, но волчья ведьма уже заметно устала, и Селека понимала, что совсем скоро её надо будет сменить. Лучше вообще устроить привал, подумала молодая княжна. Но даже для этого нужно ещё выбраться на каменистый склон. Посреди этого снежного моря разместиться было просто невозможно.

В какой-то момент снега стало становиться всё меньше и меньше, и через полчаса он был не выше щиколотки. Селека рано обрадовалась, решив, что они выбрались наконец с заснеженной равнины.

– Впереди обрыв, – огласила Аррага, остановившись на самом краю ледяного плато.

– Придётся поворачивать, – Селека почувствовала, как от злости у неё в животе всё перекрутилось. Или девушка уже просто так давно не ела, что перестала чувствовать голод. Нужно было как можно скорее устраивать привал, иначе сил на продолжение пути просто не будет.

– Позже, – о, когда Гвайр услышала эти слова от волчьей ведьмы, она была готова плясать от счастья. – Уже темнеет, мы можем сбиться с пути. Лучше остановиться здесь.

Селека коротко кивнула в ответ, и Аррага принялась разбирать вещи. Гвайр до сих пор не понимала, как волчья ведьма с такой лёгкостью ставит палатки, разжигает костры – словно она была не волколаком, а самым обыкновенным человеком. От самой княжны Леопардов толку было мало. Она только и могла, что таскать хворост для огня, а всей остальной работой занималась Аррага.

"Она сама вызвалась меня сопровождать, – убеждала себя Гвайр. – Без неё я бы как-нибудь справилась".

Пока Аррага разбирала вещи, Селека отправилась бродить по ближайшим окрестностям в поисках хвороста. Ближе к лесным массивам его было заметно больше – тонкие ветви не выдерживали веса тяжёлого снега и обламывались, так что ими была усеяна вся земля под деревьями. Гвайр даже не нужно было искать – наклоняйся и собирай.

В какой-то момент Селека оказалась возле самого обрыва и остановилась. Там, внизу, под каменным плато, расстилалась целая ледяная долина, занесённая снегом. Скованные льдом реки серебрились в лучах заходящего солнца и отбрасывали какие-то пёстрые, воистину волшебные блики на сугробы и редкие деревья. Девушка подняла взгляд на горизонт. Отсюда казалось, что он стал аметистовым, и тяжёлые свинцовые тучи пронзались острыми пиками Великих гор. Даже сам воздух был пропитан таинственной энергией, которая не давала молодой воительнице покоя. Никогда прежде она не чувствовала себя столь странно. Словно что-то там, в долине, отчаянно звало её к себе, кричало и молило. Туман рассеивался, и величественные очертания скал становились всё чётче. Прошло совсем немного времени, и Селека вдруг смогла различить золотистые купола. Это были не горы.

Назвать это творением людей Гвайр тоже не могла – мало кто мог добраться сюда и продержаться несколько месяцев, а то и несколько лет, чтобы построить нечто грандиозное. Когда туман окончательно расступился, Гвайр убедилась в этом. Внизу, в долине, был выстроен огромный величественный храм, высотой своей напоминавший неприступные горные пики, вулкан, шпиль, созданный для того, чтобы пронзать небеса. Если он казался таким громадным отсюда, с каменного плато, то каким он был у самого его подножия? Селека не могла поверить собственным глазам. Нет, люди не могли создать что-то подобное, что-то настолько прекрасное. Белый мрамор, из которого был построен храм, искрился от покрытого льдом снега так ярко, что едва не слепил глаза, а золотые купола словно превращались в яркие солнца. Голубоватые панели, тянувшиеся от самого от самого подножия к верху, напоминали холодное безразличное сияние луны. Столь огромный храм не мог сотворить обычный человек. Это место словно было рождено руками самих богов, вложивших в каждый камень частицу своей души. Это была обитель светлых богов Великого Пантеона, ошибки быть не могло. Величественное, как гора – но Аурхуут никогда не был горой.

В каждом уголке этого волшебного места Селека ощущала присутствие богов. Они укрывали эту равнину от чужих взглядов, но их с Аррагой решили пропустить. И теперь молодая воительница Нового учения собственными глазами видела легенду из старинных томов истории. "Светлейший", величественная гора, которую местные прозвали Аурхуут, Хранителем Света. По легендам именно здесь Солнце и Луна обручились, здесь родился Свет. И кто знает, быть может, его сущность до сих скрывается здесь, изгнанная Тремя богами юга, Медведем, Леопардом и Змеёй.

– Это место очень странное, – пробормотала Аррага, останавливаясь рядом с Селекой. Девушка удивлённо посмотрела на неё.

– Да, здесь отчётливо ощущается энергия Света. Тебе, наверное, не нравится...

– Вообще-то Аурхуут одинаково священен и для детей Солнца, и для детей Луны. И для многих других существ, – Аррага приглушённо фыркнула и вновь вернулась к лагерю, где уже пылал разведённый из попавшихся под руку сухих веток костёр. Селека вновь подняла взгляд. Аурхуут звал её, девушка чувствовала это. Её звали боги.

Девушки вновь отправились в путь с рассветом. Место это действительно было таинственным и пугающим. Отсюда, с высокого каменного выступа, Селека могла отчётливо рассмотреть каждый уголок огромной снежной равнины, раскинувшейся перед ними. Из белоснежных снегов выглядывали острые обломки гигантских костей давно погибших существ. Здесь были и грифоны, и драконы, и чудовища, которых молодая княжна никогда прежде не видела. Эти земли были священными не только для паладинов. Множество магических существ избрало подножие Аурхуут своим последним пристанищем, своей ледяной могилой. Но больше всего Селеку поразил этот величественный храм. Его не просто так прозвали горой: столь огромных сооружений в Тверди больше не существовало. Десятки, сотни башен, окутанных золотистым мерцанием, тянулись к небосклону и пронзали своими шпилями грозовые тучи, вечно скитавшиеся над ледяным кладбищем. С округлых крыш и куполов свисали огромные глыбы льда, способные убить не то что человека, но и могучего дракона.

Чем ближе становился храм, тем явственней Селека ощущала непреодолимое желание войти внутрь и прикоснуться к древним стенам. Каждый камушек, каждая плита этого величественного сооружения скрывала в себе вековые тайны. Гвайр надеялась, что наконец поймёт, зачем она стала паладином, почему сердце приказало ей это. Куда ушли паладины Старого учения? Где скрываются великие потомки Света, грифоны? Все эти тайны сводили молодую воительницу с ума, но она держала себя в руках. Селека должна была быть сильной. Если не ради себя, так ради тех, кто остался ждать её возвращения на Медвежьем плато. Сатарны поверили в неё, и девушка не могла их подвести.

Они с Аррагой осторожно вошли в храм. Запрокинув голову, Селека с изумлением выдохнула: потолки здесь были настолько огромны, что всевозможные картины, изображённые на них, едва были различимы. На стенах горели факелы, хотя никто здесь не появлялся уже несколько веков. Аррага попыталась затушить один из них, но пламя вновь вспыхнуло и осветило небольшой барельеф, изображавший трёх грифонов, сражавшихся с каким-то чудовищем. Волчья ведьма осторожно коснулась выпуклой картины пальцами и нахмурилась.

– Это место полно тайн и загадок, – произнесла Аррага, отступая от факела. – Обычно такие места не открыты для всех незваных гостей. Не думаю, что нам здесь будут рады.

– Вот когда поднимемся – тогда и узнаем.

Селека не любила загадывать наперёд. Она прекрасно понимала, что в подобном месте ловушки можно ожидать на каждом шагу. Но девушка верила в то, что Свет защитит её. Она была паладином – значит, тоже имела отношение ко всему этому. Этот храм был священным домом для её братьев по Ордену.

Девушки продолжали идти по многочисленным коридорам, но с каждым шагом Селека чувствовала, как надежда покидает её. Вокруг не было ни единого признака жизни. Лишь молчаливые картины и барельефы провожали их пустыми невидящими взглядами, направленными куда-то вдаль. Чем дольше взбирались девушки по лестницам с тысячами ступенек, тем сильнее казалось Селеке, что они ошиблись, и грифонов здесь быть не может. А если всё это было выдумкой? Если Гвайр на самом деле померещились огромные крылатые существа, парившие у Аурхуут? Если Медвежьему плато уже невозможно было помочь? Селека помотала головой и заставила себя отвлечься от этих хмурых мыслей. Нет, этот путь не был напрасен. Даже если грифонов здесь уже нет, девушка найдёт доказательство того, что они до сих пор живы. И, быть может, узнает, куда эти величественные животные исчезли.

Совершенно неожиданно откуда-то со стороны послышался шорох. Это не было похоже на ветер, и Селека интуитивно потянулась за молотом, висевшим у неё на поясе. Что за чудовище посмело проникнуть в священное место её Ордена?

– Стой! – прошипела Аррага и ощетинилась. Обнажив острые когти, она обернулась к одному из коридоров и внимательно всмотрелась в темноту. Селека чувствовала, как бешено колотится в груди сердце, и могла себе представить, о чём думала сейчас волчья ведьма. Они были абсолютно одни посреди безжизненного коридора, не видели ровным счётом ничего, и где-то в этой темноте скрывался их враг.

Мимо Селеки промелькнула белая мышь, и девушка, облегчённо выдохнув, рассмеялась. И этого существа они так испугались?

– Это всего лишь мышка! – воскликнула Селека, с большим трудом поймав малышку за хвост. Та попыталась вырваться, но воительница не чувствовала её покусывания сквозь толстые перчатки.

– Селека, брось её! – Аррага выглядела обеспокоенной. Неестественно бледная, она смотрела куда-то за спину Гвайр, как и сотни лиц с картин на серых стенах позабытого храма. – Боюсь, мы разозлили того, кто на неё охотился.

– А на неё кто-то охотился?..

Селека почувствовала чьё-то обжигающее дыхание на своей шее и замерла. Мышь, громко пискнув, рухнула на пол и поспешила скрыться в большой расщелине. По коридору тут же пронёсся недовольный рык. Молодая княжна не видела существа за своей спиной, но чувствовала его гнев. Они с Аррагой действительно кого-то разозлили. И этот кто-то был отнюдь не маленькой безобидной кошкой.