Текст книги "Сказание второе: Плач Волка (СИ)"

Автор книги: Алина Белова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 39 страниц)

– Хайаас – это твоё имя?

Мальчишка отрывисто кивнул головой. По его лицу было видно, что он вот-вот расплачется. Кто бы мог подумать, что человек будет так бояться двух ещё неокрепших сарков. Впрочем, волки уже сейчас были опасны, и даже Эйд порой задумывался о том, что ему не хотелось бы оказаться в их клыках. Наскоро одевшись, Камышовый Кот вновь обернулся к своему пленнику. Сарки пристально за ним следили, не позволяя даже дёрнуться.

– Мне нужен человек, который будет меня нормально понимать. Слышишь, Хайаас? – Эйд присел на корточки напротив темноволосого мальчишки.

– У Хайаас в деревне есть такой человек, – кивнул юноша, всхлипывая. – Хайаас отвести брехаа в деревню?

– Здесь есть деревня? – Камышовый Кот удивился. Он не думал, что здесь может быть целое поселение людей. Или нелюдей. Эйд так до сих пор не мог решить, кто же действительно перед ним, человек или какое-то чудовище. – Можешь отвести в деревню. Только без глупостей.

Камышовый Кот убрал меч мальчишки себе за пояс и кивнул саркам. Те отступили, позволяя Хайаасу подняться на ноги. Юноша был испуган, но бежать не пытался – он, кажется, прекрасно понимал, что волки нагонят его в два счёта и разорвут на части. Эйду не хотелось пугать этого человека, тем более что тот спас ему жизнь, буквально вытащив из пасти речного чудовища. Мальчишку тоже можно было понять – быть может, он впервые в жизни встречал чужака, человека. Но Камышовому Коту не понравилось, что его только что тыкали мечом. Эйд попросил Хайааса убрать оружие по-хорошему, но он не послушал его. Да и стал бы мальчишка по доброй воле приводить незнакомца в собственную деревню?

"О боги, простите меня, если я совершил нечто ужасное!" – пробормотал про себя Эйд и поймал себя на мысли, что не знает, к каким богам он обращался. К Четверым? Едва ли. Всё больше и больше Траин чувствовал, что доверяет Первым.

Хайаас что-то отчаянно бормотал себе под нос на своём языке и со страхом оглядывался на сарков. Эйд не мог себе представить, что сейчас чувствовал мальчишка. Он наверняка перепугался до смерти и считал Траина каким-то чудовищем.

– Я не желаю тебе зла! – попытался успокоить его Камышовый Кот и, обернувшись к саркам, шепнул: – Не уходите далеко.

Правый остался вместе с ним – волк сильно устал, рана отнимала у него много сил. Левый же предпочёл отправиться на разведку и растворился в темноте где-то между деревьями. Безликие могли скрываться где угодно, и Траин не хотел столкнуться с ними прямо здесь.

***

Снаружи послышался чудовищный раскат грома, больше напоминавший рёв какого-то монстра. Эвлин невольно вздрогнула и сжала в пальцах ножку бокала, наполненного вином до самых краёв. За другим концом стола шла оживлённая беседа, люди смеялись и перешёптывались, бросая в сторону Вороны пристальные взгляды. Княгиня знала, о чём они думали. Её сын, Алак, сейчас сражался с Корсаками, а она сидела здесь, в замке Сов, пила вино и вела светские разговоры. Но как будто Эвлин была в силах что-то изменить. Ей не по силам было участвовать в войне с мечом в руках. Пока воронья княгиня сидела здесь и трапезничала с князем Сов, люди её сына умирали, защищая свои семьи, родных и близких. Быть может, и Алак сейчас был в серьёзной опасности. А если он уже погиб, и ворон с посланием ещё просто не успел добраться до Диара? Эвлин не могла описать словами, что она чувствовала сейчас. Сердце её бешено колотилось в груди и сжималось от боли всякий раз, когда Ювиан Юкарл, обнимая свою жену, беззаботно смеялся и опустошал бокал вина за бокалом. Эти люди даже не представляли, что творилось там, на передовой. Им было плевать, что простые люди гибнут, пока их господа пируют в своих светлых тёплых залах.

Но это бессилие было оружием Эвлин. Светские беседы, фальшивые улыбки, тайные договора о помолвках – всё это тоже могло помочь в битве с Корсаками. Да, Ворона не убивала Фаларнов с мечом в руках. Но исход войны в какой-то степени зависел и от тех слов, что произносила княгиня, сидя за этим столом. Она должна была уговорить князя Сов помочь разобраться с предателями-Орлами. И если у неё получится, Алаку не придётся воевать на два фронта. И тогда, может быть, Фабар сможет победить. Но война не такая простая штука. Иначе бы тогда побеждал даже маленький слабый ребёнок или калека.

Этим вечером Эвлин чувствовала себя странно. Ей казалось, что она о чём-то забыла, о чём-то очень важном. Этот день был особенным – осеннее равноденствие. И, как и в прошлом году, праздник был омрачён неожиданно начавшимся дождём. Громовые раскаты сотрясали землю, а небо освещали множество вспышек молнии. Свинцовые тучи, казалось, собирались в воронку где-то над лесом. Слуги в замке нервно перешёптывались – люди порой были слишком суеверными. Эвлин на эту грозу не обращала абсолютно никакого внимания. За столько лет, проведённых на Вороньем утёсе, княгиня привыкла к постоянным штормам и бурям. А вот Юкарлы, кажется, нет. Даже сидя за высокими стенами своего замка, они боялись и вздрагивали каждый раз, когда очередной гром сотрясал землю. Невозмутимым оставался лишь старший князь Ювиан.

Он сделал глоток вина и едва заметно улыбнулся Эвлин. Княгиня увидела это и, ответив Юкарлу тем же, сжала в руках бокал. Их безмолвное сражение продолжалось уже несколько часов. Ювиан прекрасно понимал, зачем к нему приехала Ворона, но хотел испытать её терпение. Гроза за окном бушевала всё сильнее, а мужчина невозмутимо трапезничал, время от времени отпуская вполне грубые шутки в сторону своей жены, которая широко улыбалась, словно о ней сейчас не говорили как о деревенской девке.

– Вы сегодня чудесно выглядите, госпожа Таодан! – воскликнул Ювиан, отставляя в сторону пустую тарелку. – Этот цвет платья вам к лицу.

Эвлин лишь приглушённо хмыкнула в ответ. Самая настоящая ложь. Княгиня знала, что это чёртово платье старо как мир, изношено и больше похоже на крестьянские тряпки. Но Ювиан хотел польстить Вороне. Значит, ему что-то от неё было нужно, и это значило, что есть шанс заключить стоящую сделку.

– Избавьте меня от этих лживых речей, Ювиан, – усмехнулась Эвлин, откидываясь на спинку стула. – Мы оба прекрасно знаем, что вы совершенно не умеете врать.

– Да уж, в этом мне далеко до вас, моя милая гостья, – Ювиан расплылся в широкой улыбке и, вытерев рот краем салфетки, отставил в сторону тарелку с десертом. Впрочем, после слов Эвлин он всё-таки переменился в лице. Князь действительно стал серьёзным и, пристально посмотрев на неё, произнёс:

– Тогда, может, перейдём сразу к делу? Расскажите мне, чего вы от меня хотите, и я подумаю, чем вы сможете помочь мне.

"Ты в любом случае поможешь мне", – усмехнулась про себя Эвлин, но в ответ лишь кивнула Ювиану и выдавила фальшивую улыбку. Женщина прекрасно чувствовала, что Юкарл не доверяет ей. Как и десятки лет назад, когда она была ещё княжной Шакалов, что отправилась в чужие враждебные земли следом за любимым человеком. Марвин защищал её от западных князей, уверял, что когда-нибудь она станет здесь своей. Но вот Ворон умер, а Эвлин так и осталась Шакалом, на которого смотрели с презрением и недоверием. Она была врагом для всех этих людей. И княгиня ничего не могла противопоставить их предвзятому отношению к Псам. Да, Эвлин была Собакой. Она не отрицала этого и даже гордилась.

– Вы очень добры, раз позволяете мне первой начать наш разговор, – улыбнулась Ворона, слегка склоняя голову в знак благодарности. – Тогда я сразу перейду к делу. Вам должно быть известно, что Орлы отказываются участвовать в войне. Они не предоставили свой флот, а теперь не посылают своих людей на помощь императору. Вы должны понимать, что воины Орлов вполне могут повлиять на исход последующих сражений и склонить чашу весов в войне на нашу сторону. Необходимо как можно скорее...

– Я прекрасно понимаю, что вы беспокоитесь о своём сыне, но позвольте заметить, что Гарсаны тоже имеют право не участвовать в этой войне.

Ювиан перебил её, и Эвлин устремила на него такой испепеляющий взгляд, что мужчина быстро пожалел о содеянном. Невольно вздрогнув, он поспешил опустошить стоявшую рядом чашу с вином. Когда же Ворона поднялась из-за стола, стражники у дверей схватились за оружие, готовые в любой момент броситься на защиту своего князя. Глупцы. Они серьёзно думали, что воронья княгиня глупа и будет бросаться на Ювиана, когда вокруг столько свидетелей? О, нет, как Шакал, она не могла позволить себе нечто подобное. Даже яд должен был подсыпаться в еду незаметно, а не на глазах у всех, когда каждый может указать на тебя пальцем и обвинить в убийстве.

– Беспокоюсь о своём сыне? – Эвлин обогнула спинку своего стула и провела кончиками пальцев по пыльному краю стола. – Вы, кажется, меня не поняли, Ювиан. Эти люди отказываются подчиняться императору. Вашему законному господину. Хранителю врана. Я говорю с вами сейчас не как мать Алака Таодана, а как воронья княгиня, одна из слуг императора Ворона. Поэтому прошу впредь не напоминать мне о том, кто я и ради кого стараюсь.

– Едва ли вы мечтаете о процветании нашей страны, – усмехнулся Ювиан, пристально следя за ней. Эвлин краем глаза заметила кинжал, спрятанный у мужчины за поясом. Даже совиный князь не доверял ей, считая убийцей и предательницей. Чтож, пусть думает так дальше, если ему хочется. Осторожность никогда никому не мешала, потому что Эвлин действительно могла убить в Диаре каждую Сову и насильно прервать их род.

– Вы правы, Ювиан, – усмехнулась Эвлин, возвращаясь на своё место напротив князя. – Я Шакал. Мне откровенно плевать на процветание Фабара. Да и любой другой страны тоже. Меня волнует исключительно моя собственная шкура. Впрочем, как и вас, Ювиан. Что заставляет вас сражаться? Зов долга? Честь? Справедливость? Вы отправили своих людей на войну только по той причине, что каждую ночь молитесь Четверым, чтобы Корсаки не пришли и не убили вас, размазав ваши мозги по этому чудесному полу огромным молотом.

Эвлин усмехнулась, заметив, как позеленел Ювиан. Кажется, ещё никто не делал подобных комплиментов тому человеку, что строил этот прекрасный замок. Каменная плитка на полу действительно была чудесна – чёрная, блестящая, в целом создававшая невероятную картину сражения сов с огромными отвратительными псами. Было бы жалко запачкать такую красоту кровью.

– Вы требуете от Гарсанов, чтобы они служили Алаку. Нет, нашему императору, – Юкарл вовремя поправил себя.

– Именно так, мой дорогой друг.

– Но Алак не прямой потомок Аэгона. Марвин Таодан не родился от союза Аэгона Ворона и принцессы Лань из рода Питонов. Ваш муж и сыновья – потомки побочной ветви.

Эвлин приглушённо зашипела, недовольная тем, что Ювиан пытается найти отговорки, которые позволили бы ему оправдать поведение Орлов.

– Вот именно, светлейший князь. Аэгон Ворон не оставил после себя потомков, ни законных, ни бастардов, а по законам Империи жена не имела права наследовать состояние мужа, его земли и его титул, – княгиня посчитала нужным уточнить это на случай, если Юкарл попытается назвать Питонов более законными наследниками вороньего трона. – Но это неважно: принцесса Лань мертва, и была убита раньше своего мужа. У Аэгона не было братьев, поэтому его титул должен был перейти к его младшей сестре, Ладель.

– Светлейшая княгиня Ладель отказалась от прав на престол после смерти своего брата, – голос Совы прозвучал настолько резко, что на мгновение Эвлин задрожала и почувствовала, как к горлу подступил комок.

– Ложь.

Её слово эхом пронеслось по залу, и Юкарл изумлённо посмотрел на воронью княгиню. Женщина лишь усмехнулась, складывая руки на груди. Именно этого эффекта она и пыталась добиться. Никто прежде не смел опровергать тот факт, что Ладель Таодан собственной рукой подписала документ, согласно которому все права на престол переходят человеку, которого князья выберут сами. В эту жалкую ложь верили все, родившиеся в эпоху Раздробленных княжеств, но не Эвлин. Она была одной из тех, кого в шутку называли "Ищейками" – добывала информацию, оценивала ситуацию, подбирала подходящий момент, чтобы раскрыть свои карты и воспользоваться козырями. И один из таких моментов настал.

– Я не понимаю, о чём вы, княгиня, – искренне удивился Ювиан и вздрогнул, когда Эвлин бросила на его половину стола стопку перевязанных верёвкой листов, потёртых от времени, но всё равно достаточно сохранившихся для того, чтобы их можно было прочитать. Когда князь Сов взял в руки одну из бумаг, Ворона откинулась на спинку своего кресла и усмехнулась:

– Ладель Таодан было всего девять, когда Аэгон умер. После смерти Эньяра император подозревал, что восстание Корсаков остановить не получится, потому написал этот документ. Это последний приказ Ворона, прозванный служителями Великой Библиотеки "Силой совершеннолетия". Согласно ему, все документы, которые подписывала Ладель до своего шестнадцатилетия, не имеют никакой силы и являются, по сути, обыкновенными бумажками, которыми наследник Ловарсов может подтираться в отхожем месте, если ему заблагорассудится. Таким образом, Ладель Таодан была, есть и будет законной наследницей Аэгона, а значит и её внук имеет полное право занимать вороний трон.

Ювиан изумлённо осматривал разложенные перед ним бумаги. Лицо совиного князя побледнело – он, кажется, просто не мог поверить в то, что только что услышал. Слова Эвлин означали, что всё это время Ловарсов были узурпаторами, а истинная власть принадлежала Марвину Таодану.

– Все эти бумаги... – шёпотом произнёс Юкарл и поднял на Ворону изумлённый взгляд. – Если они настоящие, то почему бы вам не показать их Гарсанам? Они убедятся, что Алак законный император, и непременно выступят на...

– Не выступят, – Эвлин резко прервала его. – Потому что именно Гарсаны пятьдесят семь лет назад заставили девятилетнюю Ладель отречься от престола. Орлы понимают только силу, склоняют головы только перед мечом. Если какие-то глупцы считают себя умнее других – кто-то должен поставить их на место.

Юкарл внимательно смотрел на Эвлин. Она прекрасно понимала, почему князь так медлит. Если бы вместо Вороны здесь сидел Марвин, то Ювиан без промедления согласился бы помочь ему, отдал пару сотен лучших мечей и сам отправился бы подавлять восстание Гарсанов. Но перед ним была Эвлин Таодан, бывшая Тельмари, и совиный князь не доверял ей. Он, как и многие другие, постоянно ожидал от неё предательства. Ему нужно было что-то, что позволило бы с уверенностью сказать, что Ворона не ударит ему в спину.

– Я понимаю ваши сомнения, – кивнула Эвлин. – Потому предлагаю вам заключить сделку. Мой младший сын, Юанн, наследует Апрак следом за своим братом. У вас есть две девочки, подходящие ему по возрасту. Брак сделал бы вас ближе к императорской семье, это сильно подняло бы статус Юкарлов среди других князей. Уверена, вы стали бы даже более влиятельны, чем Гвайры.

В глазах Ювиана промелькнул странный огонёк – его заинтересовало предложение вороньей княгини. Впрочем, он всё ещё не доверял ей, это было видно по тому, как мужчина сжимал в руках ножку бокала и слегка постукивал мысками ботинок по полу. Эвлин с радостью бы взяла младшего сына Юкарла пажом в Апрак, научила бы его морскому ремеслу, показала бы множество интересных мест. Мальчишка быстро подружился бы с Юанном. Но Ювиан не станет отправлять своего единственного оставшегося в живых сына в тайное логово Шакалов, как называли Вороний утёс после смерти Марвина Таодана. Но был и другой вариант, который непременно должен был понравиться Совам.

– Ваш сын мечтает встретиться с императором, не так ли? – Эвлин решила действовать по-другому.

– О, он каждый день просит мне рассказать ему историю о могучих вранах, что когда-то летали в небе прямо над нашими головами и хранили мир во всём Сангенуме, – Ювиан расплылся в тёплой искренней улыбке впервые за весь вечер. Эвлин была удивлена этому, но вида не подала и коротко кивнула головой.

– Я могла бы устроить вашего сына пажом или оруженосцем к Алаку. Вы можете быть уверены, что с мальчиком ничего не случится. За ним будут хорошо присматривать. А он в будущем будет рассказывать всем, что был личным слугой самого императора и видел врана на расстоянии вытянутой руки.

Ювиан вздрогнул и удивлённо посмотрел на Эвлин. Отправлять мальчика на передовую к императору было слишком опасно, но совиный князь понимал, что другого шанса может больше не представиться. Ещё никогда прежде Юкарлы не были столь близки в отношениях с императорской семьёй. Эвлин прекрасно знала, что Ювиан не откажется от подобного предложения. И оказалась права.

Совиный князь, поднявшись из-за стола, взял Эвлин за пальцы и поцеловал её в руку. Женщина расплылась в широкой улыбке.

– Я так понимаю, сделку можно считать совершённой? – спросила она и усмехнулась, когда Ювиан кивнул ей.

– Это очень щедрое предложение с вашей стороны. Мы заключим брак между нашими детьми, как только они достигнут своей зрелости.

– А сын ваш отправится к императору в любой момент, когда вам только будет угодно, – закончила Эвлин и элегантно поклонилась перед Ювианом. Подол платья слишком мешался женщине, и она недовольно забормотала. В брюках и рубашке воронья княгиня чувствовала себя куда уверенней.

Остаток вечера они, к общему удивлению, провели за оживлённым разговором. Лишь когда на небо вышел крохотный месяц новой луны, Эвлин поняла, что наступила ночь. Попрощавшись с княгиней и пожелав ей приятных снов, Ювиан отправился вместе с женой в свою опочивальню, а Ворона осталась сидеть в зале. Она чувствовала, что не сможет уснуть. Что-то тревожило женщину, заставляло сердце учащённо биться при каждом раскате грома, что эхом разносился по залу, врываясь в распахнутое окно. Почему на душе было так тяжело, словно Эвлин забыла что-то очень важное? Она пыталась вспомнить слова, которые ей говорил Марвин. Он часто признавался ей в любви, даже спустя много лет после их свадьбы, делал всевозможные подарки и никогда не кричал. Но этот человек всегда казался Эвлин загадочным и непонятным. У него было множество тайн. Почему он ничего не рассказал своей жене о том яйце, что отдал Алаку перед его поступлением в Академию? Почему не предупредил о том, что от этого может измениться вся их жизнь?

Совершенно неожиданно Эвлин вспомнила сказку, которую Марвин рассказывал Юанну, когда тот не мог уснуть. Впервые эту историю княгиня услышала, когда младшему сыну было только четыре.

"На ветвях старого дуба сидит белая как снег сова, – говорил Марвин мальчику, нарочно тихо, словно рассказывал какой-то секрет. – Когда небо затягивают свинцовые тучи, сова защищает дуб от тёмных сил. Она не знает, зачем это делает. Но ворон, что прилетает к дубу вместе с грозой, знает, что под корнями дерева зарыто древнее сокровище".

Ворон, что прилетает к дубу вместе с грозой. Люди с древних времён считали, что Таоданы приносят с собой бури и шторма. Это было олицетворение их силы, власти и могущества. Даже на гербе Воронов рядом с птицей изображалась ярко-жёлтая молния. И теперь за окном снова бушевала гроза, снова слышались раскаты грома.

"Под корнями дерева скрыто древнее сокровище..." – пробормотала Эвлин и вдруг почувствовала, как по телу её пронёсся холод. Она поняла. Спустя столько лет странная сказка Марвина вдруг стала ясной. Тайны раскрыты, загадки разгаданы. И теперь воронья княгиня прекрасно понимала, что хотел сказать её муж Юанну, раз за разом рассказывая ему эту историю перед сном. Подумать только, а ведь сегодня опять было осеннее равноденствие. Как и год назад. Как и десятки, сотни раз ранее, когда на свет появлялся новый вран. Либо это был знак, либо у богов было отвратительное чувство юмора.

Выскочив из-за стола, Эвлин бросилась к дверям и накинула на плечи плащ. Он не мог защитить её от холодного дождя, продолжавшего лить и лить вот уже как несколько часов, но княгине было совершенно всё равно. Она думала лишь об одном – старый дуб. У Юкарлов была роща за замком, Ювиан когда-то водил Эвлин и Марвина туда, показывал им прекрасные деревья с золотыми листьями и рассказывал множество чудесных историй.

"А этот дуб посадил ещё мой прапрадед, – вспоминала слова Ювиана воронья княгиня. – Мы оберегаем его уже много лет. Когда империя Ворона пала, дуб хотели срубить Орлы, что пришли в наши земли. Но мы спасли его, и вот он до сих пор стоит".

Сомнений быть не могло. Это был тот самый дуб, о котором говорил Юанну Марвин. Эвлин оставалось только надеяться, что спустя столько лет Ювиан не срубил дерево. Оно был символом его дома – сова с дубовым листком в клюве. И княгиня не ошиблась. Едва она сквозь штормовой ветер, едва не сбивавший с ног, добралась до рощи позади замка, огромный дуб тут же предстал перед ней.

– О Ирэль, хранительница жизни и смерти, неужели это правда... – прошептала Эвлин и бросилась к могучему дереву. Что-то должно было быть спрятано под его корнями. Едва ли Таоданы зарыли там свои сокровища – нет, они никогда не любили золото, считая его бесполезными безделушками, украшениями мягкотелых и слабых женщин. Оружия там тоже быть не могло.

– Моя госпожа, там слишком опасно! – закричал слуга, что остался ждать Эвлин у входа в рощу. – Молния может ударить в дерево!

Княгиня, резко замерев, подняла глаза к нему. Молния. Воины Гарнизона рассказывали, что в день осеннего равноденствия в крышу Академии ударила самая настоящая молния. Быть может, именно тогда Алак находился там с яйцом, из которого потом вылупился Грозохвост? Поняв всё это, женщина вскочила на ноги и отошла на несколько шагов назад, чтобы в случае удара её не задело. Оставалось только ждать. Минуту, час, хоть целую вечность – Эвлин было всё равно. Она чувствовала, как сердце бешено стучит в груди, готовое вырваться в любой момент. Всё, что говорил Марвин, было правдой. Воронья княгиня всё это время считала его сказочником, обманщиком, придумывавшим глупые истории, которые не могли произойти ни в прошлом, ни в настоящем. Даже сказка о сове и дубе казалась Эвлин нереальной. Зачем птице защищать какое-то сокровище, спрятанное под деревом? И вот теперь княгиня поняла всё. И от осознания всего этого по щекам её текли слёзы. Как могла она хоть раз усомниться в своём муже? О, Эвлин недостойна была называться Вороной. Марвин доверял ей, а она считала его рассказы глупыми детскими сказками. А он раз за разом рассказывал их своим детям, потому что знал, что когда-нибудь время Возрождения придёт. Этот момент уже наступил для Алака, он стал хранителем, получил своего врана. И теперь настал черёд Юанна.

"Боги, Марвин, он ещё слишком мал! Неужели ты этого не понимаешь?"

Небо озарила вспышка молнии, которая неожиданно ударила в дерево. От чудовищного звука у Эвлин заложило уши, и женщина, вскрикнув, упала на землю. По воздуху пронёсся сгусток энергии невиданной силы, и вороньей княгине на мгновение показалось, что она сейчас просто превратится в горстку пыли. Но Ворона осталась цела. Поднявшись на ноги, женщина изумлённо посмотрела на огромный дуб. Золотые листья его были сожжены дотла, но сам ствол остался цел и невредим. И откуда-то из-под корней доносился чудовищный звук, не похожий ни на что другое, что могло вообще существовать в Сангенуме.

– Моя госпожа! – закричал слуга, но Эвлин не обратила на него никакого внимания. Скинув с плеч промокший до нитки плащ, женщина бросилась к корням дуба и принялась раскапывать старые сырые листья руками. Пальцы больно ранило об острые камни, но княгиня и не думала останавливаться. Платье её превратилось в старую грязную тряпку, волосы растрепались и лезли в глаза, но всё это было пустяком по сравнению с тем, что должно было сейчас произойти. Эвлин чувствовала невероятную пульсацию, доносившуюся откуда-то снизу.

Наконец, пальцы её нащупали что-то гладкое. Осторожно обхватив увесистый валун, женщина потянула его на себя и вытащила на землю. Перед Вороной лежал абсолютно гладкий камень светлого бирюзового цвета с крохотными золотыми прожилками, похожими на молнии или хвосты падающих звёзд. Изумлённо прикоснувшись к скорлупе пальцами, Эвлин вздрогнула – поверхность яйца была настолько горячей, что обжигала. При такой температуре ничто живое не могло выжить, но княгиня чувствовала, что это неправда. Внутри была жизнь, и она рвалась наружу. Совершенно неожиданно откуда-то изнутри донёсся глухой стук, за которым последовал удар. За ним ещё один, и ещё. Скорлупа начала стремительно трескаться, пока в один момент верхушка камня не отвалилась. И тогда Эвлин не смогла сдержать изумлённого выхода.

Прямо перед ней, на её ладонях, лежало крохотное существо, едва напоминавшее даже обыкновенную птичку. Перьев у малыша не было, лишь мокрый пушок светло-бирюзового цвета. И большой, массивный жёлтый клюв, мгновенно бросавшийся в глаза. Изумлённо осматривая птенца, Эвлин коснулась пальцами его головы и улыбнулась, когда малыш, открыв клюв, уткнулся ей в ладонь.

– Я не Ворон... – прошептала Эвлин, убирая руку от маленького врана. – Ты ошибся, мой маленький друг.

Малыш настойчиво пытался ткнуться клювом ей в руку. Княгиня тяжело вздохнула и, подняв птенца, прижала его к своей груди. На улице продолжала бушевать гроза, и женщина должна была как можно скорее спрятать маленького врана от холодного дождя. Птенец не унимался ни на секунду и продолжал громко кричать, требуя Эвлин вновь погладить его. Не выдержав, княгиня опустила пальцы ему на голову и осторожно провела по мокрому пушку. Малыш мгновенно успокоился.

"О боги, Марвин, теперь я понимаю, что ты хотел сказать в тот последний миг, – вздохнула женщина, прижимая птенца к себе. – "Береги", не так ли? Ты просил меня беречь это создание до тех пор, пока не подрастёт Юанн. Потому что я сильная, да? Ты всегда говорил мне это".

Словно в ответ ей по небу пронеслась вспышка молнии, и чудовищный раскат грома сотряс землю. Эвлин испуганно прижала к себе птенца, который напротив, расправил свои крохотные несуразные крылышки и закричал. Ему – или ей – нравился этот звук, догадалась воронья княгиня. Расплывшись в широкой улыбке, она остановилась и позволила малышу ещё немного насладиться прекрасными звуками грозы. Каждый раз, когда раскаты грома разносились по округе, маленький вран распахивал крылья и издавал радостный крик, словно пытаясь подражать звуку, который так ему нравился.

Береги, говорил Марвин. Долгое время воронья княгиня думала, что последние слова мужа значили то, что она должна оберегать и защищать своих сыновей. Но теперь Эвлин понимала, что это было обращение ко всем троим. Когда-нибудь в будущем и Юанн станет хранителем. Из него выйдет отличный князь. Но до тех пор именно ей, вороньей княгине, придётся заботиться о маленьком вране. Поняв это, Эвлин улыбнулась и слегка прикрыла глаза, впервые за несколько дней чувствуя себя опустошённой и уставшей. Сердце размеренно билось в груди, и на душе больше не было той тревожной тяжести, что не давала вороньей княгине покоя. Словно всё, что ей было нужно – это найти это крохотное существо, о котором говорил Марвин в своих сказках. Подумать только, этот сумасшедший действительно делал это нарочно. Он рассказывал эти истории Юанну, но знал, что именно Эвлин найдёт старый дуб из сказки, что только она догадается, о чём идёт речь.

Гроза начинала понемногу утихать, и Эвлин, опустив взгляд, обнаружила, что птенец на её руках уже заснул. Мягко улыбнувшись, княгиня вновь коснулась пальцами аккуратной мокрой головки. Это точно была самочка, женщина чувствовала это. И она должна была вырасти большой, крепкой и такой же сильной, как Грозохвост. Прижав к себе малыша ещё крепче, Эвлин прошептала:

– Я нарекаю тебя Килин, Сердце Грома. Будь столь же сильна, как молния, кричи столь же громко, как гром. Пусть враги знают, что смерть их близка!

***

Это было настоящее волчье логово. Когда Эйд шёл за Хайаасом по лесу, то оставалась ещё хоть какая-то надежда, что им встретятся люди. Но молодой князь сильно ошибся. Когда они приблизились к старой, полуразрушенной деревне, в воздухе запахло псиной. Из домов сохранились лишь несколько, но даже у них то были пробиты дыры в крыше, то зияли огромные щели в стенах, и снег огромными хлопьями валил в сырую тёмную комнату. Гора рухляди – по-другому Эйд назвать эти постройки не мог. Да и стоявшие рядом с ними палатки тоже не отличались опрятностью. Они были сшиты из шкур разной толщины и размеров, отчего казались какими-то рябыми и странными. Там, где не хватало шкур волков или оленей, вешали овечьи. Только мех их уже настолько свалялся и перепачкался, что с трудом узнавался. Собаки, овцы, козы, дети – всё было в одной куче; они носились между палаток, игрались в снегу и пищали настолько противно, что Эйд уже не мог различить, детские это голоса, или лай псов. Те, кто жили в этой деревне, людьми не были. И не только из-за своего животного поведения.

Деревня встретила Эйда недружелюбно. Когда Траин проходил мимо одной из палаток, на него уставилась молоденькая девчушка с копной ярко-рыжих волос и россыпью веснушек по всему лицу. На мгновение молодому князю даже показалось, что она мила. Но едва он заметил её янтарные глаза с узкими как щелки зрачками, как по спине Камышового Кота пробежал холодок страха. Это были не волколаки, но кое-кто похуже их.

" Звери, – прошипел Эйд. Запах псины в воздухе сводил его с ума, и юноша отчаянно пытался не думать о том, в каком месте он оказался. – Ты не предупреждала меня об этом!"

"Они дети Солнца. Они не причинят тебе вреда", – прошелестело ему в ответ, и Траин сплюнул на землю. Когда юноша впервые столкнулся с волколаками, детьми Луны, пережитком былого, он с этим смирился. Когда ему пришлось познакомиться с Безликими и сарками, потомками Адской Гончей, он и это перенёс мужественно. Но теперь перед ним было логово Зверей, детей Солнца, и Эйду начинало казаться, что его терпению приходит конец. Всё, что он знал о своём мире, оказывалось ложью. "Первые боги исчезли", говорили учёные в Великой Библиотеке и учителя, прислуживавшие в замке его отца. "Их потомки уничтожены", твердили все вокруг. И только Эйд собственными глазами видел всё это и понимал, что Первые всё ещё здесь, в Сангенуме, а их дети продолжают жить, как ни в чём ни бывало. Более того, власть их с каждым днём крепчает, словно круг, который совершает жизнь, возвращается к самому началу. Всё повторяется. Грозохвост и коронация Алака были лишь началом нового витка истории. А дальше будут драконы, грифоны, и Первые боги. Это уже было. И повторится вновь. Эйд невольно вспомнил о Битве Девяти, и тело его бросило в дрожь. Молодому князю хотелось верить, что война Первых богов и Троих не повторится никогда более.