Текст книги "Сказание второе: Плач Волка (СИ)"

Автор книги: Алина Белова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 39 страниц)

Ньёр не знал, что за безумец придумал пугать людей тем, что это знамение – в его честь. Словно небо превратилось в огромного чёрного дракона, а луна была его глазом, взиравшим на всех свысока. И воины верили, жались ближе к кострам и шептались. Пеплохват старался не обращать внимания на их разговоры. Сам юноша невольно вспоминал о дурной славе Драмира. Быть может, именно потому эти земли были прозваны Красными берегами? Земля, залитая кровью, и огромная красная луна. Южане не просто так старались объезжать княжество Гадюк стороной. Ньёр чувствовал тьму, сокрытую в этих землях. Она пряталась прямо под его ногами, в толще раскалённого песка. И никто не подозревал о её существовании.

"Эти земли пропитаны кровью бога. Здесь Верзель сражался с Синей Змеёй за свою дочь и проиграл. Теперь здесь будем сражаться я и Обезьяна, и на кону стоят жизни моих друзей".

На душе было слишком тревожно, и Ньёр ничего не мог с этим поделать. Тысячи людей вокруг смотрели на него и ожидали приказаний. Он был для них королём, а теперь, благодаря стараниям пиромантов, придумавших легенду о небесном драконе, ещё и богом. Пеплохвату хотелось бы спрятаться от их взглядов, остаться в абсолютном одиночестве, насладиться блаженной тишиной. Но теперь Змей был обречён всегда быть в центре внимания. Он был королём, и эти люди нуждались в нём. Войско шло не за слабым мальчишкой, а за крепким, могучим воином, драконом, способным обратить врагов в пепел своим чудовищным пламенем. Ньёр захватил Афш, и теперь над этими землями развевался его новый флаг. Это было ещё одно княжество, присягнувшее на верность Дракону. Ещё один шаг на пути к Трону драконьих костей.

Устало опустившись на песок, юноша закрыл глаза. Он не мог понять, почему ему раз за разом снятся эти странные сны. Огромный чёрный дракон всегда спрашивал одно и то же: боится ли он. Ньёр не понимал, что это могло значить. Боялся ли юноша предстоящих сражений? Он уже давно решил для себя, что только так сможет захватить Вэлн. К тому же, в бою молодого короля защищали его верные подданные. Моррот и Лизардис ни на секунду не оставляли Ньёра, когда ему могла угрожать опасность. Нет, бояться сражений было бессмысленно, как и страшиться смерти. Змей с детства приучил себя, что страх – это всего лишь воображение. Человек внушает себе, что определённое действие может повлечь за собой серьёзные последствия, и начинает бояться этого. А Ньёр жил настоящим. Он не думал о том, что может произойти в будущем, если он поступит так или иначе. Быть может, именно потому Змей действовал столь самоуверенно и порой слишком опрометчиво. Но на всё воля богов, разве не так?

Снаружи послышался лёгкий шорох, и в палатке показался Лизардис. Он, остановившись у самого входа, вежливо поклонился и произнёс:

– Моррот ожидает тебя в главном шатре. Сражение скоро начнётся.

Ньёр рывком поднялся на ноги, даже не дослушав наёмника. Он и так понимал, что происходило вокруг. С первыми лучами солнца войско обрушится на неприступные стены Драмира. Пеплохват уже представлял, как сожмёт горло Обезьяны в своих когтях, или спалит её в своём драконьем пламени. Эта женщина посмела бросить ему вызов. Конечно, она не знала о том, что Соколы и Альвиш были друзьями молодого короля, иначе бы сотню раз подумала, прежде чем объявлять войну. Теперь Ньёра нельзя было остановить. Он был готов сжечь всё на своём пути ради одной единственной цели: высвободить друзей из лап пиратов. Может быть, у Змея в прошлом были некоторые разногласия с Джакалом, а с Талмэями он и вовсе был знаком всего несколько месяцев. Но эти трое стали ему близкими людьми. Они вместе учились в Академии, вместе отправились на передовую, когда началась война. Это были его братья и сестра, пускай не по крови, но по духу и долгу.

– Прикажи седлать моего коня, – приказал Ньёр, выходя из палатки. – И пусть подготовят доспехи. Я должен быть готов выступить в любой момент.

Лизардис кивнул и скрылся среди стройного ряда палаток. Пеплохват же направился в сторону главного шатра – его было видно издалека благодаря развевавшемуся на ветру огромному золотому дракону на чёрном фоне. Его морда, изрыгавшая пламя, сверкала при свете десятка жаровен. Огненные языки тянулись к небу, словно пытаясь прикоснуться к кроваво-красной луне и поглотить её. Ньёр на мгновение замер, чтобы осмотреть свой новый герб. "Но ты не Питон", – вновь прозвучал в его мыслях голос чёрного дракона из снов, и юноша поморщился. Это была всего лишь выдуманная ящерица, которая ничего не могла ему сделать. Он был настоящим Драконом, хранителем и защитником Вэлна. И никто не мог этого изменить.

Когда юноша вошёл в шатёр, угли в большой жаровне уже догорали. Моррот устало склонился над картами, выставляя деревянные фигурки на местах расположения войск. Неподалёку от него сидела Ламия и с задумчивым видом разрезала спелый апельсин на дольки. Случайно встретившись с Ньёром взглядом, девушка покраснела и тут же отвернулась. Змей почувствовал, как пылают кончики его ушей, и смутился.

– А, заходи, – пробормотал Моррот, не отвлекаясь от своего дела. – Я как раз ждал тебя.

Ньёр скользнул внутрь шатра и сел на подушки рядом с Суруссу. Фигурки, выставленные на карте, изображали различных существ – это была кобра с распахнутым капюшоном, герб Бошефаля, голова птицы, похожей на петуха – Джелары, и дракон. Пеплохват осторожно коснулся её пальцами и улыбнулся. Это было его войско. Переведя взгляд чуть в сторону, юноша заметил фигурку обезьяны.

– Она всё ещё не пытается выйти на контакт? – Ньёр поднял на Моррота глаза. Молодой король был готов помиловать разбойницу, если она сложит оружие и признает его власть. Но из Драмира до сих пор не приезжал ни один гонец. И даже птиц с посланием не было видно. Анастасия заперлась в своём замке, не собираясь идти ни какие уступки.

– Нет, не пытается, – Моррот слегка сдвинул одну из фигурок и сделал какую-то пометку на старом пергаменте. – Посылать к ней дипломатов на переговоры я тоже не буду. Не хочу, чтобы нам вернули одну его голову.

Ньёр едва заметно поморщился, когда попытался представить это. Юноша прекрасно понимал, что Моррот не собирается рисковать собственными людьми. Анастасия не хотела переговоров, и напрашиваться было глупо. Если эта женщина так хотела войны, то Пеплохвату не оставалось ничего другого, кроме как штурмовать Драмир.

– Что мы имеем? – спросил молодой король, наклоняясь над картой. Со стороны их позиции выглядели вполне удачными – они окружили замок со всех сторон. Анастасия могла бежать только через море, но Крысы обещали устранить такую возможность. Ньёру было всё равно, как они это сделают – подорвут пристань или сожгут корабли. Аякс был волен самостоятельно принимать решения.

– Не двигай, – пробормотал Моррот, убирая руку Змея от края карты. – Я и без того не могу сосредоточиться.

Он снова устремил взгляд на старый пергамент, что-то зачеркнул, передвинул фигурку. Ньёр попытался понять, что же делает Суруссу, но тот неожиданно отбросил листок в сторону и резким движением руки смёл всё, что лежало на столе. Пеплохват едва успел подхватить одну из деревянных фигурок, полетевшую на пол.

– Всё не так. Всё не так, – князь схватился за голову руками и приглушённо взвыл. – Этот чёртов город защищён лучше, чем мы думали!

Ламия, отбросив в сторону шкурку от апельсина, поднялась на ноги и лёгкими шагами подошла к столу. Вернув на место карту, девушка осмотрела её и хмыкнула.

– Боишься, что на главных воротах будут бочонки с маслом? Можешь не волноваться. Крысы сделают подкоп в этих местах, – она указала пальцем на две точки. – Сможете проникнуть в город без особых проблем. Анастасия не слишком умна. Скорее всего, она выставит стражу прямо перед воротами. А мы нападём с боков.

Моррот удивлённо посмотрел на Ламию и нахмурился. Её план был очень даже неплох. Ньёр на мгновение даже ощутил гордость за то, что ему удалось заставить Велиуса и его Крыс служить им. Без помощи этих прекрасно обученных наёмников взятие Драмира было бы куда сложнее. Но пока рано было праздновать победу – ворота замка всё ещё были плотно заперты, на стенах стояли пираты, верные Анастасии, а Соколы и Джакал находились в плену. Ньёр должен был приложить все усилия, чтобы захватить город и спасти друзей.

Собрав с пола рассыпанные фигурки, Моррот свернул карту в трубку и обернулся к Змею.

– Я пойду к Бошефалю и Джелару. Обсужу с ними нападение. Оставлю вас двоих наедине.

Ньёр благодарно кивнул головой. Ему нужно было обсудить кое-что с Ламией, и ему не хотелось бы, чтобы Моррот был свидетелем. Мужчина это прекрасно понял, потому и решил покинуть шатёр как можно скорее. Когда молодой король и пиромантка остались наедине, Пеплохват выдавил из себя слабую улыбку. В обществе Ламии он чувствовал себя маленьким мальчишкой, смущался по всяким пустякам и порой не мог произнести ни слова. Девушка испытывала то же самое. Но она боялась того, что Ньёр был королём – это было видно по её глазам.

– Вам не стоит оставаться со мной наедине, – улыбнулась Ламия, присаживаясь на подушки. – Ваши люди могут подумать, что мы здесь... не просто разговариваем. Я не хочу, чтобы за спиной Его Величества кто-то шептался.

– Тебе не наплевать? – Ньёр действительно был удивлён тому, как серьёзно к чужому мнению относилась эта белокурая девчушка. – Просто не обращай внимания. Я не могу приказать людям молчать.

– Даже если они не будут говорить об этом вслух, всё будет понятно по взглядам, – девушка оставалась непреклонна. – Вы король.

– Король не имеет права разговаривать с девушками не из знатных родов? – Ньёр не мог понять причину. Неужели статус имел для Ламии такое значение? Теперь Пеплохват узнавал в ней Гройенов – Лизардис тоже всячески старался доказать молодому королю своё доверие и был предельно вежлив даже тогда, когда рядом никого не было. – Выброси эту ерунду из своей головы. Мне нравится с тобой общаться, что бы там ни думали подчинённые. Ты поняла? И прекрати обращаться ко мне на "вы". Ты даже с Морротом говоришь так, словно он твой старый знакомый. Я чувствую себя дряхлым стариком, а мне только девятнадцать.

Ламия кивнула головой, и в шатре вновь повисла тишина. Юноша и девушка смотрели друг на друга, не зная, о чём говорить дальше. Устало вздохнув, Ньёр отыскал среди завалов вокруг стола второй экземпляр карты. Ему хотелось самостоятельно взглянуть на их положение, понять, получится ли захватить Драмир с минимальными жертвами. Пострадают ли Соколы при штурме? Где будет скрываться Анастасия, когда к стенам её замка подойдут огромные войска Дракона? Это всё заставляло молодого короля нервничать, и он с большим трудом держал себя в руках. Ламия, вероятно, заметила это напряжение и осторожно коснулась плеча Змея.

– Ты боишься?

Ньёр вздрогнул, словно его ударили. Снова эти слова из сна. Они преследовали его постоянно, где бы юноша ни находился, чем бы ни занимался. Стиснув зубы, он отвернулся и пробормотал:

– Нет, не боюсь. Я Дракон. Все мои враги сгорят в моём пламени.

Ламия тяжело вздохнула. Её, как и дракона из сна, было трудно обмануть. Придвинувшись ближе к Ньёру, девушка осторожно обняла его. Пеплохват почувствовал, как бешено заколотилось сердце в груди, но отстраняться не стал. Ему нравилось чувствовать тепло рук Ламии. Оно успокаивало и отвлекало от тёмных мыслей.

– Бояться совсем не стыдно, – вздохнула Ламия. – Страх – естественное чувство для человека.

– Страх – это воображение, – Ньёр едва заметно поморщился. – Ты представляешь себе, что случится что-то плохое. Но ты не можешь знать наперёд, что с тобой произойдёт в следующий момент.

Ламия осторожно коснулась волос Ньёра, и юноша почувствовал, как в груди его вспыхивает нестерпимый жар. Зажмурившись, Пеплохват попытался отвлечься, но все мысли его были только о белокурой пиромантке.

– Человек не знает своё будущее. Поэтому естественно, что он его боится.

Девушку невозможно было переубедить. Ньёр уже понял это, потому не стал спорить. Он лишь закрыл глаза и тяжело вздохнул. В объятиях Ламии было тепло, и сердце в груди не колотилось от страха. Да, Змей не знал своего будущего. И это заставляло его переживать и нервничать.

– Я боюсь, – произнёс наконец юноша. – Мне постоянно кажется, что я не справлюсь со всей этой силой, когда превращусь в дракона. Я боюсь, что наврежу не только своим врагам, но и друзьям.

Ламия погладила его по волосам, успокаивая. Юноша ещё никогда прежде не чувствовал себя так странно. Это была любовь? Ньёр любил Марьям, но это чувство было совершенно несравнимо с тем, что он испытывал сейчас. Змея тянуло к этой белокурой красавице. Каждый раз, когда их взгляды пересекались, в груди молодого короля вспыхивал настоящий вулкан эмоций, которые он с трудом подавлял. Но теперь Ньёр не мог справиться. Он чувствовал, что с каждой секундой всё больше и больше теряет контроль.

– Нужно надеяться, что всё будет хорошо, – прошептала Ламия. – Просто верь в то, что ты справишься, и ничего плохого не произойдёт. Не забивай себе голову. Что бы ни произошло, все эти люди будут идти за тобой. Каждое твоё слово для них – закон. Ты настоящий король. Сильный, могучий...

– И молодой, – Ньёр приглушённо фыркнул. – Я вижу, как на меня смотрят другие князья. Даже Моррот. Он относится ко мне, как к сыну. В их глазах я всего лишь мальчишка, возжелавший сесть на трон.

– Все когда-то были молодыми, – Ламия оставалась предельно спокойной. – И Моррот, и Хасим, и Наджи. Нет ничего плохого в том, что ты молодой. Тебя поддерживают, наставляют. Даже если ты совершишь какую-то глупость, тебе придут на помощь, подскажут правильное решение. Каким бы молодым ты ни был, эти люди признали тебя своим королём. Так отбрось сомнения и иди вперёд с гордо поднятой головой.

Она вновь хотела коснуться волос Ньёра, но юноша перехватил её руки и поднял на девушку свои тёмные глаза. Ламия удивлённо вскинула брови и рассмеялась. Смех её был звонким и чистым, словно ручеёк. Он завораживал Змея. Ему хотелось слушать его снова и снова. Осторожно проведя пальцами по щеке белокурой красавицы, Пеплохват притянул её и поцеловал в тонкие аккуратные губы. На вкус поцелуй оказался сладким, апельсиновым. И это понравилось Ньёру. Расплывшись в улыбке, он снова поцеловал Ламию, и на этот раз она ему ответила. Юноша почувствовал тепло её рук на своей спине, и жар в его груди вспыхнул с новой силой. Завалив девушку на спину, Пеплохват принялся развязывать её небесно-голубое платье. Эта гладкая прекрасная кожа очаровывала его. Проведя по ней пальцами, Ньёр натолкнулся на несколько небольших ожогов, но даже не обратил на это внимания.

Избавившись от своего платья, Ламия обняла Змея за шею и тепло улыбнулась. Её улыбка была настолько прекрасна, что Ньёр просто не мог поверить, что эта девушка сейчас всецело принадлежала ему. Он мог сделать с ней всё, что захочет. Белокурая красавица тоже понимала это. Прильнув к губам юноши, она впилась пальцами в его крепкие плечи. Ногти почти до крови пронзили кожу, но Ньёр не обратил на это внимания. Все его мысли были сейчас о другом. Он хотел ощутить вкус её тела прямо сейчас. Даже если снаружи начнётся война.

Солнце уже поднималась на востоке, когда Ньёр, покинув шатёр, отправился на поиски Моррота. Князь уже должен был согласовать с остальными действия, и Змею хотелось узнать, что же было решено. Кроваво-красные лучи пробивались сквозь лёгкие кучевые облака и окрашивали серую землю, серых людей и серые стены неприступного замка в яркие пёстрые цвета. Где-то на крыше главного здания развевался пиратский флаг с обезьяной, символом Анастасии. Ньёр хмуро смотрел на него и представлял на его месте драконий герб. Осталось ждать совсем немного. Пламя поглотит непокорных.

Моррот сидел на своём жеребце и пристально смотрел на войска, готовившиеся к бою. Проезжая мимо, Змей заметил на лице мужчины странную улыбку. Опустив взгляд, он увидел в руках Суруссу письмо и невольно вздрогнул.

– Это от Марьям? – осторожно спросил юноша, подъезжая ближе. Анаконда, очнувшись от своих мыслей, обернулся и кивнул. Губы его снова дрогнули в улыбке, и Моррот, словно находясь в трансе, пробормотал:

– Она родила мальчика двое суток назад. Гонец прибыл только сейчас.

Ньёр изумлённо посмотрел на князя, не веря собственным ушам. Родила? О, это же было просто прекрасно! Змей видел, с каким трепетом и любовью Марьям прикасалась к своему округлившемуся животу. Четверо смиловались над Суруссу и подарили им ребёнка. Только Моррот был каким-то странным. Наравне с радостью на лице его проглядывалось сомнение. И скорбь. Ньёр не понимал причины, и это тревожило его. Ему хотелось как-то подбодрить князя в такие моменты, а тот лишь смотрел на него полупустым взглядом.

– Она сказала, как назовёт ребёнка? – улыбнулся Ньёр, отпуская поводья своего коня. Жеребец отыскал рядом небольшой сухой кустик и принялся жевать его во рту.

– Нет. Сказала, чтобы я сам решил.

На мгновение Моррот задумался. В глазах его вновь промелькнуло сомнение. Мужчина сжал в руках поводья лошади и отвёл взгляд в сторону. Лишь когда Ньёр приглушённо прокашлялся, Суруссу вспомнил о его присутствии.

– Я назову его Шаньзет. Шаньзет Третий, если вспоминать всех, кого называли этим именем.

Ньёр изумлённо посмотрел на Моррота, совершенно ничего не понимая. Шаньзет – этим именем называли двух Питонов. Они жили в разное время, но оба являлись древними королями Вэлна. Это был своеобразный вызов, раз Анаконда решился назвать своего сына этим именем. Заметив недоумение на лице Ньёра, Суруссу устало улыбнулся.

– Когда-нибудь ты поймёшь, – пробормотал он и, натянув поводья, отправил своего коня обратно к лагерю. Ньёр проводил его растерянным взглядом и нахмурился. Должно быть, он действительно был ещё слишком молод, чтобы понимать, что творится в голове у этих взрослых. Но... отчего-то на душе юноши было легко. Улыбнувшись, Змей запрокинул голову и вдохнул утренний воздух полной грудью.

– Шаньзет Третий? – прошептал он, прикрыв глаза от яркого солнца, что уверенно поднималось на востоке. – Забавно.

Лишь после этого юноша взялся за поводья и, пришпорив коня, вернулся в лагерь. Шли последние приготовления к сражению. Воины, мимо которых проезжал Ньёр, приветствовали его громкими криками и били себя кулаком в нагрудные доспехи, звонко дребезжавшие при этом. Улыбаясь каждому, кто встречался ему на пути, Пеплохват продолжал ехать. И чем больше он видел уверенные лица вокруг себя, тем ярче разгорался огонь в его груди. Драмир падёт, признав величие нового короля. И все начнут повторять его имя наравне с остальными Питонами, вошедшими в историю, как великие завоеватели.

"Эньяр, Шаньзет, Ланьян, Гоньера и Ньёр", – повторил про себя юноша и прикрыл глаза. Он чувствовал себя настоящим драконом. Могучим, крепким и непобедимым. И он больше не боялся.

***

С неба падали крупные хлопья снега, засыпая голову и плечи. Словно Волчьи угодья встречали варваров привычными для них условиями. Вокруг были одни лишь деревья – но столь родные, что Кольгрим не мог совладать с чувствами и улыбался, как ребёнок. Земля под ногами знакомо хрустела, когда мужчина наступал тяжёлым сапогом на тонкую ледяную корку. Прохладный воздух с севера ласкал кожу молодого Волка, словно радуясь его возвращению и встречая с затянувшегося путешествия. Улвиру хотелось остановить своего коня, отпустить поводья и громко закричать, чтобы все узнали о том, что он вернулся. Кольгрим снова был в родных Волчьих угодьях. И теперь он был готов мечом и кровью защищать свой дом от захватчиков. С ним пришли десять тысяч варваров, могучих и суровых воинов, которых не останавливало ни то, что враг превышал их численностью, ни то, что небо бороздили огромные крылатые твари, способные в мгновение ока разорвать человека на куски.

Чудовищный вопль пронёсся над деревьями, и Кольгрим, запрокинув голову, увидел, как над головами воинов пронёсся кровокрыл. Сердце в груди бешено заколотилось от ярости и предвкушения скорой расправы. Это была третья крылатая тварь, вступившая в схватку с варварами. Но Керберы не страшились чудовищ. Корсаки, должно быть, были в ярости – они всё поставили в этой войне на своих чудовищных созданий, и вот теперь результат столь долгой и кропотливой работы уничтожался острыми стрелами и копьями Делаварфов.

Стиснув в руках меч, Кольгрим повернул своего вороного жеребца и громко закричал:

– Разделиться! Правый фланг – на восток! Левый стоять на месте и ждать приказаний!

Конный отряд, которым руководил молодой Волк, поспешил перестроиться. Когда часть всадников скрылась среди деревьев, Кольгрим обернулся к остальным и коротко кивнул головой. С ним осталась сотня человек – совсем мало. Но Эдзард смог убить не один десяток Корсаков, прежде чем был повержен. По слухам, его тело было истыкано стрелами и мечами, белая волчья шкура окрасилась в красный от крови, но он продолжал биться снова и снова. Его борьба прекратилась лишь в тот момент, когда враги отрубили голову величайшему воину Севера. Со своей сотней Улвир тоже был способен на многое. Тем более что за спиной его оставались основные силы Делаварфов, и они могли прийти на помощь в любой момент.

– Снежные волки справа, – Хролф на своём гнедом несуразном жеребце выглядел довольно забавно. Несмотря на то, что мужчина был облачён в плотные доспехи, а в руках его был огромный боевой топор, он оставался для Кольгрима всё тем же крестьянином. Улвир не знал, что ему больше всего нравилось в этом мужике – храбрость или простота, с которой он смотрел на всё, даже на жестокие и кровавые вещи.

– Я вижу. Я знаю, – пробормотал Кольгрим, слегка щурясь от утреннего солнца, бившего в глаза. Хролф удивлённо посмотрел на князя и усмехнулся. Всё больше и больше Волк начинал напоминать Кербера. Он уже даже говорил так же, как и они, только изменяя фразы и предложения по-своему. Наверное, потому что он был Улвиром, а не Делаварфом, и смотрел на некоторые вещи иным образом.

Взглянув направо, Кольгрим заметил промелькнувшую где-то среди деревьев светлую шкуру одного из Зверей. Стая Ровены была близко, мужчина чувствовал её звериный запах, разносившийся по ветру.

– Выступаем, – приказал Кольгрим, и сотня его человек осторожно двинулась сквозь ровный строй деревьев к врагу, чьи знамёна виднелись впереди. Корсаки предпринимали отчаянные попытки пробиться сквозь ворота Северного тракта и пройти в Волчьи угодья. Молодой Волк только приглушённо забормотал – он не хотел, чтобы враг ступил в его земли, но варвары сейчас тоже находились не в лучшем положении. Им приходилось совершать небольшие вылазки. Гарнизон открывал ворота, чтобы выпустить их, и тут же закрывал обратно. Таким образом, Делаварфы каждый раз ставили себя под удар. Корсаки могли уничтожить отряды, вышедшие за пределы стен, и захватить командиров. Даже сейчас Кольгрим и Ровена были в огромной опасности.

Впереди показался противник, и молодой князь, вскинув руку, отдал приказ атаковать. Сотня его воинов тут же сорвалась с места и бросилась на врага, тараня его на полном ходу. На мгновение смешалось всё – и лошади, и люди, и звон оружия. Кольгриму потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя и понять, что же происходит вокруг. Один из Псов попытался его ударить, но мужчина снёс ему голову раньше. Безжизненное тело рухнуло на землю, и вороной жеребец князя нервно захрапел. Врагов было в два раза больше, но Кольгрим не боялся, что его отряд могут разбить. Конечно, большинство воинов Улвира были обычными людьми, без каких-либо сверхспособностей, но встречались среди них и волколаки, и Звери. Едва их выбивали из седла, они тут же отбрасывали свой человеческий облик и врывались в строй противника с обнажёнными клыками и когтями.

Откуда-то из-за деревьев послышался боевой рожок, и варвары одобрительно закричали. Вторая часть, ушедшая на восток, уже была близко. Корсаки даже не успели перестроиться, и вторая сотня тяжёловооружённых всадников ударила им в спину. Послышались громкие крики, храп лошадей и снова звон стали. Вражеский отряд, ещё совсем недавно предвкушавший лёгкую победу, был морально подавлен и бился из последних сил. Когда же пал их командир, в глазах воинов промелькнул ужас. Кто-то попытался сдёрнуть голубые знамёна Корсаков и вывесить вместо них белые флаги, но варвары продолжали кружить вокруг и атаковали снова и снова. Лишь когда осталась жалкая десятка латаэнцев, Кольгрим вскинул руку и скомандовал прекратить бой.

– Я хочу раззадорить этого мальчишку Фаларна, – пояснил Волк, когда Хролф непонимающе на него посмотрел. Пожав плечами, воин отвернулся и приглушённо хмыкнул.

– Ракшу нравятся сражения, – заметил он, кивком головы указывая на рыжий силуэт, мелькавший среди деревьев. Волколак преследовал беглецов, но не атаковал их, лишь запугивал. Порой Ракш вёл себя совсем по-детски. Кольгрим беспокоился, как бы юноша не наткнулся на засаду, которую могли устроить Корсаки дальше.

– Ему нравятся не сражения, а игры с добычей. Как бы это не обернулось бедой.

Хролф снова пожал плечами. Лично он не видел ничего страшного в том, что Ракшу так нравится играться с убегающими противниками.

– Что там с Ровеной? – Кольгрим едва успел спросить, как над верхушками деревьев пронёсся кровокрыл, оглашая окрестности своим громким чудовищным визгом. Он направлялся в сторону небольшой горы, возвышавшейся над полем боя. Когда-то давно на ней стояла башня дозорных, но теперь она была разрушена до основания – когда прибыли осадные машины Латаэна, не выдержали даже крепкие каменные стены, простоявшие не одну сотню лет. Теперь среди этих руин Звери устраивали ловушки, и кровокрыл как раз направлялся к одной из них. Кольгрим не стал отдавать никаких приказаний, только запрокинул голову и стал внимательно следить за происходящим. Отсюда открывался прекрасный вид на гору, уже успевшую получить новое прозвище – Звериная.

– Чёртова пискля, – прошипел Хролф и сжал в руке свой топор. – Так бы и засадил промеж этих отвратительных глаз. Поверить не могу, что столь омерзительные создания сотворены из крови Первых богов.

– Даже из Света при должном старании и полном отсутствии здравомыслия можно сотворить чудовище.

Крылатая тварь скользнула мимо одного из каменных уступов и вновь издала чудовищный вопль. Существо высматривало лагерь варваров, но он располагался несколько выше, чтобы осадные орудия Корсаков не могли до них достать. Свидживальд лично приказал войскам отступить, когда в них начали лететь горящие камни и огромные куски булыжников. Благодаря быстрому решению Проклятого Клыка пострадало всего около десятка воинов. В противном случае жертвы могли бы быть куда более серьёзными.

Кровокрыл закружил на одном месте – решил приземлиться на край каменного выступа. Кольгрим заметил, как среди серых скал мелькнула перепачканная в грязи шкура Снежного волка, и приглушённо усмехнулся. Лучше бы крылатая тварь улетала прямо сейчас. Если, конечно, ей ещё хотелось жить. Существо услышало хруст сухих веток под тяжёлыми лапами и резко обернулось, но Зверь оказался быстрее. Издав чудовищный рёв, огромный волк бросился на кровокрыла и впился в его плечо. Вместе они рухнули с края каменистого уступа и камнем полетели вниз. Кольгрим видел, как Зверь остервенело вгрызался в плоть своего врага снова и снова, разрывая его на куски. Исход этой схватки уже был предрешён в тот момент, когда кровокрыл опустился на гору. Он не был способен выйти победителем. Какой бы силой ни обладали эти твари, у варваров было что противопоставить им.

– Едем, посмотрим, – приказал Кольгрим, и отряд двинулся следом за ним. Волк и кровокрыл рухнули совсем недалеко, и варварам не потребовалось много времени, чтобы найти их. Когда впереди послышался жалобный крик крылатой твари, Улвир вскинул руку. Его люди остановились и тихо зашептались – существо её было живо. Неужели они ошиблись, и Зверь проиграл? Он мог неудачно упасть или пропустить атаку противника...

– Всё в порядке, – Кольгрим покачал головой и кивнул на тёмный силуэт, лежавший среди деревьев.

Огромная летучая мышь была просто неузнаваема. Её крылья неестественно изогнулись, перепонки теперь больше напоминали изодранное тряпьё. Падение было не самым удачным, и тварь поранилась о ветви могучих деревьев. Из горла кровокрыла кровь била едва ли не фонтаном – была повреждена одна из артерий, догадался Кольгрим. И во всём этом кровавом месиве что-то шевельнулось. Варвары испуганно отшатнулись назад, но молодой князь продолжал невозмутимо сидеть на коне. Нечего было бояться. Исход этого боя был предрешён богами заранее. Белый Медведь хранил их всех.

Над трупом поверженной твари поднялся огромный волк. Шкуру его сейчас едва ли можно было назвать белой – она впитала в себя кровь кровокрыла и приобрела пугающий тёмно-алый оттенок. Два светящихся голодных глаза уставились на Кольгрима, и зверь немного оскалился, но молодой князь остался спокоен. Соскочив со спины своего жеребца на землю, он уверенными шагами направился к поверженному кровокрылу и толкнул мыском ботинка его искорёженное крыло. Существо едва слышно взвыло, и тогда Снежный волк вновь впился клыками в его шею.

– Прекрасный бой, – усмехнулся Кольгрим, осматривая крылатую тварь. – Эта была крупнее обычных.

Зверь приглушённо фыркнул и спрыгнул с мёртвого кровокрыла. Рухнув на чистый снег, волк принялся стирать со своей шкуры свежую кровь. Улвир спокойно наблюдал за тем, как белоснежное покрывало окрашивается в красный. В воздухе уже стоял специфический аромат, от которого всё внутри буквально переворачивалось. С трудом подавив рвотный позыв, Кольгрим поморщился. Он даже знать не хотел, из чего Зинерва создавала этих тварей, если они, умирая, начинали так дурно пахнуть. Словно со смертью кровокрылы начинали разлагаться сразу же.

– Этот из нового выводка, – прорычала Ровена, вернувшись в свой человеческий облик. Безразлично посмотрев на мёртвую крылатую тварь, женщина обернулась к Кольгриму и потребовала у него плащ. Князю не оставалось ничего другого, кроме как дать воительнице то, чего она хотела. – Здесь, конечно, не так холодно, как в деревне Снежных волков, но ходить голой по полю боя мне не хочется.

За спинами танов зашептались воины. Они были поражены увиденным – немногим удавалось победить кровокрыла в одиночку. Некоторые варвары ещё не признавали Ровену вожаком, считали её слабой девчонкой, а все её победы объясняли простым везением. Но это была уже вторая тварь, которую черноволосая варварша убивала на глазах у подчинённых. Кольгрим мог поклясться, что после такого только полный дурак продолжит сомневаться в силе Ровены.