Текст книги "Ведьма, околдовавшая его (СИ)"

Автор книги: Алена Ячменева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 31 страниц)

Убивать я перестала. После смерти Дамия, наконец, поняла, что значит смерть. Больше ни на кого руку поднять не смогла.

– Кроме меня, – заметил Никандр.

– И на тебя тоже, – возмущенно заметила она. – Ты же живой и здоровый сидишь! А вот если бы встретился со мной пятнадцать лет назад и сотворил подобное, уже бы не только остыл, но и под землей оказался.

– То есть предлагаешь мне не жаловаться? – попытался пошутить Никандр и добился слабой улыбки жены.

– Именно.

Он нерешительно ответил ей улыбкой, а затем снова свел брови, решив, что лучше узнает все сейчас, чем снова будет поднимать этот разговор.

– Что стало с остальными детьми?

– Где-то через пять лет после смерти Дамия я решила попробовать выйти замуж и родить сына снова – мне нужен был наследник. К тому времени в кругах знати уже оценили, что я сделала для Салии, я добилась уважения. Пусть простой люд меня и не любил, но любви знати я добилась в конце концов. А с учетом того, что меня до сих пор не сожгли, и в деревнях и мелких городишках заметили перемены после правления отца. Я делала все возможное, чтобы прекратить голод, навести порядки на улицах, обеспечить людей домами и одеждой. В общем, я старалась искупить грехи…

И когда выдалось неурожайное лето, я собралась выйти замуж, чтобы принести в Салию золото. От женихов отбоя не было, – презрительно фыркнула Ламия. – Даже с учетом моей репутации Черной Вдовы. Все было замечательно. Я выбрала себе мужа побогаче, состоялась помолвка, а потом смерть. Снова помолвка, снова смерть. Ещё несколько сватов прибыли – смерть. В итоге я всё-таки вышла замуж, но мы даже до покоев не дошли, как он упал с лестницы.

Тот год был тяжелым и для меня, и для Салии. Как мне только не приходилось вертеться, чтобы раздобыть зерно. Улыбалась всем принцам и послам, продавала подарки и закупала зерно для народа. Все свои драгоценности спустила… Но ничего – год прожили. А на следующий я начала варить зелья для плодородия почвы и рассылать их по всему королевству. И сразу дела у Салии пошли на лад: мы не только себя научились прокармливать, но и торговать продовольствием, теми же зельями. Я начала привлекать в королевство лекарей, распространять свои рецепты, вскоре открыли торговлю лекарствами… В общем, из продовольственного кризиса мы вышли.

Но вот мой брачный кризис так и продолжился. Женихи гибли один за другим. Я подозревала и убийц, и проклятье, но сделать ничего не могла. На моего четвертого мужа упала люстра.

А пятым оказался Эрем. Он был осторожен с самого начала. Ходил аккуратно, осматривался, был неглупым, подмечал мелочи, реагировал быстро. Словом, не только выжил, но ещё и до спальни дошёл. Не морщись, – улыбнулась Ламия. – Я его не любила. Мне даже с ним хорошо не было.

– Меня это не утешает, – проворчал Никандр.

– Я забеременела… вот только как была дурой – так и осталась, – покачала она головой. – Любила наряды, украшения, – она провела рукой по камням на шее, – и туфли на высоких каблуках.

Никандр удивлённо поднял к ней глаза. Он никогда не видел её в туфлях, даже сапоги на прогулки верхом она надевала практически на плоской подошве. По замку же рассекала в основном босиком.

– На седьмом месяце беременности оступилась и упала, – поморщилась она, снова отводя взгляд. – Начались роды, ребёнок родился очень маленьким, совсем крохотным. Еле-еле дышал. Чего я только с ним не делала. И растирала и укрепляющими отварами поила, и с рук не спускала, чтобы ему тепло было. Но все без толку, через два дня он умер. Единственное, чего я не пробовала, это читать над ним заговоры, – нахмурилась Ламия. – В голову не пришло… Хотя и не любила я его так сильно, как тебя, – неожиданно призналась. – Он мне был однозначно дороже новорожденного Дамия, но я к нему тоже относилась холодно. Он был для меня в большей степени наследником, а не сыном. Эрема я не любила, и к ребёнку его относилась хоть и лучше, но не сильно.

Правда смерть его я переживала также ужасно, как и смерть Дамия. Мы ему даже имя дать не успели, он так и остался моим «вторым сыном». Похоронили в том же склепе.

Эрема, как и меня, это несчастье сильно подкосило. Я перестала носить в замке обувь, ходить стала медленно, хотя раньше носилась по коридорам. Рамилия всё время шутила, что я убегаю от погони… Но после случившегося начала осторожничать. Для служанок чистые полы стали основной обязанностью. Я разрешаю не протирать пыль на полках, не убирать засохшие букеты, не чистить подсвечники, не менять факелы, но полы должны быть идеально чистыми. Если под вечер у меня грязные ноги, значит на следующий день я зла. А когда я злая, ничего хорошего это не сулит.

Эрем же после смерти первого ребёнка потерял покой, а из-за этого, видимо, и бдительность, потому что и его проклятье, в конце концов, доконало. Но я успела забеременеть во второй раз.

Кандрий родился через несколько месяцев после смерти отца. И на этот раз я уже, казалось, была готова ко всему. Всю беременность себя берегла, роды прошли хорошо, он родился здоровым. Я набрала для него штат прислуги, но в итоге с рук боялась спустить. Везде носила за собой. Привязывала к груди и с ним вместе читала отчеты, отвечала на письма, варила зелья, – Ламия прижала к себе Ратора и показала, как был привязан к ней третий сын, проведя рукой крест-накрест от одного бока до плеча, а потом от другого бока до плеча. – Я рассуждала, как и ты: меня проклятье не берет, значит ему надо быть ко мне как можно ближе и тогда я его сберегу.

Она устало покачала головой.

– Я убила его своей заботой. Причём в прямом смысле, – она прикрыла глаза, а потом с печалью посмотрела на Ратора, который, наевшись, не собирался снова спать, а смотрел куда-то матери подмышку, хлопая глазами. – Я очень уставала и следить за ним, и выполнять свои обязанности. Под конец дня валилась с ног. Конечно, тогда мне помогали и няни, и кормилицы, но в основном я Кандрия везде за собой таскала… Как-то раз положила его в колыбель и легла спать. А наутро проснулась и увидела под собой мёртвого сына, – сказала она безжизненным голосом и вновь прижала к себе Ратора, тот тут же завозмущался, когда мать сдавила его слишком сильно.

– Как под собой? – переспросил Никандр.

– Я не знаю как, – покачала она головой. – Я сильно в тот день устала. Точно помню, что положила его в колыбель, а не к себе в кровать. Но, видимо, ночью он заплакал, и я перенесла его. Хотя этого не помню. Как только не пыталась вспомнить, но не помню, чтобы просыпалась в ту ночь и поднимала его… – повторила она отчаянно. – В общем, я во сне легла на него и задушила. Сама. Пыталась рыться в материнских записях, чтобы вернуть его к жизни, читала заговоры, но все было напрасно. Он был мёртв.

От шока король даже не знал, что сказать.

– Забери его, Никандр. Уезжайте вдвоём. Вам здесь не выжить, – тихо попросила Ламия, нехотя отстраняя от себя Ратора и протягивая его отцу. – Здесь творятся ужасные вещи. Я на самом деле проклята. Это не выдумки…

Мужчина подставил руку под голову сына, который продолжал беспорядочно водить глазами, но не успел принять его, как на лестнице, ведущей в башню, послышался шум, и Ламия инстинктивно прижала ребёнка к себе, а тот также интуитивно ухватил её за прядь волос.

– Госпожа, можно? – постучала Рамилия и Ламия облегченно фыркнула:

– Зачем же так пугать? – поинтересовалась она, аккуратно пиная Никандра. – Встань уже с пола, не сиди на ноге, – приказала она ворчливо, будто только что не рассказывала свою страшную историю прошлого, а затем обратилась к Рамилии: – Заходи.

Взволнованная управляющая открыла дверь, посмотрела на Ламию с ребёнком на руках, потом кинула взгляд на поднимающегося со стоном на ноги Никандра и покачала головой:

– Опять беда у нас!

Ламия терпеливо прикрыла глаза.

– Что ещё?

– Лекарь Олав, которого вы вызывали, упал с лошади и разбился, когда возвращался в столицу. Его в замок привезли. Осмотрите?

ГЛАВА 54. Расследование Шерана

Лекарь умер ещё до того, как Ламия и Никандр спустились из башни и прошли в лазарет Олин. Они вошли в кабинет лекарши как раз, когда она закрывала тело тканью, а окружающие её женщины молились и плакали. Среди толпы был и один из воинов Шерана.

– Наши все здоровы? – поинтересовался шёпотом Никандр у Вара, который стоял на пороге. Ламия тем временем, передав мужу сына, подошла к телу и принялась его осматривать.

После рассказа жены королю было не по себе. И он уже сам готов был поверить в проклятье, а не в случайность. Поэтому начал переживать не только за себя и сына, но и за своих людей, которых привел в замок.

– А что нам станет? – проворчал Вар в бороду. – Продолжаем расследование. Фавий с ребятами проверяют комнаты, составляют списки тех, у кого нашли белый воск… Не переживайте, Ваше Величество. Найдём мы убийцу, – решительно заверил воин, смотря подозрительно на королеву, склонившуюся над телом. – А это точно несчастный случай. Я их лично провожал – хотел переговорить со стариком. И видел, как тот с коня упал… Мы с Фавием наших ребят в строгости держим, паники не допускаем. Как и договаривались: даже слов о проклятье никто не произносит.

Никандр кивнул, а Ламия тем временем распрямилась.

– Кто-то видел его смерть? – спросила она, поднимая глаза к Олин. В толпе тут же подняли руки несколько женщин и Вар лениво приподнял ладонь. Ламия удовлетворенно кивнула. – Череп пробит. Причина смерти более, чем очевидна, – сказала она, бросив взгляд на Никандра. – Перенесите его ко мне в лабораторию.

– Зачем? – не понял собеседник короля. – Его же уже не вылечить. Умер.

Вар был старше Никандра и служил в столице Шерана главным следователем. В основном занимался делами, связанными с заговорами против королевской семьи. Ему в своё время доверял король Ратор, да и Никандр испытывал уважение, хоть и был настороже после бунта Сникса. Последнее нанесло серьёзное пятно на репутацию следователя и теперь он пытался выслужиться перед королем, вернуть его расположение. Вар первым вызвался добровольцем для поездки в Салию, когда Никанр через Фавия объявил, что не просто едет к жене, у которой в замке твориться не пойми что, а с целью поимки убийцы.

Главным приказом, который объявил Никандр для своих людей было то, чтобы никто из них даже не заикался о проклятье. Он старался отобрать в свой небольшой отряд только тех, кто не подвергнется суевериям местных жителей.

А теперь и сам был готов стать жертвой этих суеверий.

– У Королевы есть теория, – пояснил Никандр. – На прошлых двух жертвах она нашла странные пятна на легких и предположила, что это может быть след от неизвестного яда. Она пытается отделить гхм, – кашлянул Никандр, пытаясь подобрать слово, чтобы заменить им «проклятье», – случайные смерти от убийства с помощью яда. Если это, как ты говоришь, случайность и его никто не толкнул…

– Точно случайность, – заверил мужчина. – Мы с ним как раз разговаривали. Никого рядом не было.

– В общем, на его легких не должно быть следов, – невнятно пробормотал Никандр, думая о том, что смерть старика как раз может быть проявлением проклятья. И если Ламия не найдёт следов на легких, значит Рит умер не от проклятья, простуды или сердечного приступа, а от рук убийцы. Если, конечно, он существует. Потому что, если на легких будет след, значит – это признак проклятья и без разницы как умерла жертва: от очевидных причин или нет.

– Да точно не будет, – уверенно заявил Вар. – Он был в порядке, когда мы говорили. Никакого недомогания я за ним не заметил. Значит яд он не принимал.

Никандр кивнул.

– А что насчет пятен на легких? – переспросил мужчина. – Они появляются через три дня после смерти?

– Откуда знаешь? – удивился Никандр, а Вар неожиданно удивлённо поднял брови.

– Ваше Величество, кажется, я знаю, что за стекло было у вас в тарелке… – практически невнятно пробормотал он, а затем взглядом попросил короля выйти из палаты, где собралось много народа. Никандр понимающе кивнул, посмотрел на жену, которая следила, за тем, как тело готовят к перемещению в подземелье.

– Ламия, подойди, – попросил он. Вар нахмурился, всем своим видом показывая, что не доверяет королеве и не хочет рассказывать того, что знает при ней. – Все нормально. Она тоже должна знать.

Когда хмурая женщина приблизилась к ним, Никандр первым вышел из комнаты, и они втроём направились в кабинет королевы под её непонимающим взглядом.

– В чём дело? – спросила она в конце концов нетерпеливо, последней заходя в свои владения и закрывая дверь.

– Ламия, это Вар, главный следователь Шерана, долгое время служил Ратору, – представил Никандр мужчину. Тот почтительно кивнул, при этом смотря не на неё, а чуть в сторону. Ламия вопросительно посмотрела на мужчину и затем безразлично пожала плечами. – Что ты нашёл? – обратился к нему Никандр, также замечая, как Вар всеми силами старается не только быть от королевы как можно дальше, но ещё и не смотреть не только в сторону её практически обнажённого живота, но и вообще головы не поворачивать к двери, где она остановилась.

– Его Величество рассказали мне о случае с осколками стекла в мороженном, – пояснил Вар вроде бы обращаясь к Ламии, но то и дело поглядывая то на Никандр, то на окно под потолком. – Мне это показалось очень странным, – смутившись пояснил он. – Мы в Шеране с таким раньше не сталкивались. Если бы это было стекло, оно бы и осталось стеклом… Я раньше о таком явлении никогда не слышал. Но предположил, что, возможно, если кто-то что-то и знает, то старый, прославленный лекарь, который давно служит в Салии, где, собственно, и произошёл инцидент с осколками. Поэтому, когда узнал, что в замок прибыл Господин Олав, сразу направился к нему навстречу – он как раз собирался уезжать, – пояснил мужчина и мельком глянул на королеву, а затем быстро перевел взгляд на короля. – И спросил знает ли он как можно сделать так, чтобы осколков стекла сначала стало много, а потом они совсем пропали. Он рассмеялся и спросил не шучу ли так странно. Но его взгляд и смех показались мне странными и подозрительными, будто он испугался.

Я решил последовать за ним – подозревал, что он если не знает что-то конкретное, то слышал о таком явлении. В пути я пытался его разговорить, он был настороже, но, когда я немного приврал, что мы нашли такие осколки около колыбели принца, он испугался ещё больше. Сказал, что только ради жизни и благополучия Его Высочества расскажет, что знает. При этом взял с меня клятву, что я не расскажу никому о том, от кого узнал историю.

И Ламия, и Никандр напряглись. Даже Ратор, которого отец положил в колыбель и который снова не спал, казалось, прислушался.

– Господин Олав рассказал, что, когда скончался его учитель, он перебирал его вещи и нашёл переписку с лекарем Урана, который описывал похожий случай: в еде одного из принцев нашли осколки стекла, вытащили их и пока изучали, на глазах из капель супа сформировалось ещё несколько осколков. Затем они все будто растаяли.

Лекарь Урана признавался учителю Олава, что подозревает, что это яд, потому что в ту пору в королевской семье Урана шла борьба за власть: король был при смерти, а принцев было семеро. Четверо из них умерли, но отчего именно было не понятно – никаких следов не нашли. В тарелке последнего же обнаружили осколки.

Так как придворный лекарь не смог установить причину смерти, ему грозила казнь. Понимая это, он сам съел суп, наказав остальным целителям следить за его самочувствием, а затем досконально изучить тело. Он умер через несколько часов: уснул и перестал дышать без всякой на то причины, сколько бы остальные целители не пробовали привести его в чувства.

В тайне от двора, лекари вскрыли тело и через три дня заметили странные следы на легких. После этого один из них и написал учителю Олава, задав вопрос не знает ли он что это за яд. Тот не знал. Однако потом он записал в своём дневнике, что получил известия из Урана, что все лекари были казнены за то, что не смогли спасти принцев, король Урана скончался точно также как и сыновья, а к власти пришёл один из младших братьев и в течение пары месяцев умерли остальные принцы.

Олав, а теперь и я, считал, что убийцей был новый король. И, скорее всего, лекарей казнили именно из-за того, что они не только заподозрили яд, но и пытались понять, что это такое, разослав письма остальным прославленным целителям того времени.

Да любому ясно, что принцы одномоментно не просто так скончались, как и те, кто знал что-то об их смерти. Поэтому Олав и боялся болтать. Однако похоже он искренне восхищался вами, Ваше Величество, – кивнул Вар в сторону королевы, но глаз от пола так и не поднял. – Он говорил, как много вы сделали для Салии и что не заслужили того, что стало с детьми, да и за принца испугался. Поэтому, думаю, и рассказал мне.

– Вовремя я ему Ратора показал, – хмыкнул невесело Никандр.

– Уран? – задумчиво уточнила Ламия, проходя вглубь кабинета и приближаясь к столу. Вар кивнул.

– А ты не была удивлена, когда осколков стало больше, а затем они пропали, – заметил Никандр, вспоминая день, когда случился их первый поцелуй и когда он попробовал здешнее мороженное. – Такое раньше уже случалось?

Ламия всё также задумчиво кивнула.

– С отцом Олин, – призналась она и Никандр вопросительно поднял брови. – Он служил лекарем сначала у отца, а потом у меня. Хороший был мужчина, добрый. Учил меня накладывать повязки, останавливать кровь. Говорил, что у меня талант к лекарскому ремеслу. После смерти Дамия я была раздавлена, и он меня выхаживал наравне с Рамилией.

Мы с ним как раз говорили, когда нам подали чай. Он его пил и морщился. Я заметила и спросила в чём дело. Он не хотел выказать мне неуважения, поэтому сказал, что всё хорошо. Я не поверила, забрала у него чашку и заметила на дне прозрачные горошины, подумала, что сахар слежался и ещё не растворился, начала мешать, но он не пропадал, горошин как будто становилось больше. Когда вытащила их на тарелку, заметила, что из капли чая сформировалась ещё одна горошина, очень похожая на стекло. Я была уверена, что это стекло. Подняла переполох: откуда в чашке моего личного лекаря стекло? Но никто ничего не знал, а осколки вдруг пропали. Вскоре мне доложили, что он умер во сне – от чего не понятно. Через некоторое время я думала, что от проклятья, – Ламия ещё сильнее свела брови к переносице. – А получается от яда? Олин было всего пять лет. Матери у неё не было. Мы растили её всем замком… Но я ничего не слышала о подобном яде! – возмутилась она, подняв взгляд на Вара. – А я многое знаю о ядах, – настойчиво заметила.

– Я тоже, Ваше Величество…

– Госпожа, – сварливо перебила его Ламия. Мужчина непонимающе посмотрел на Никандра, мнущегося около колыбели Ратора. – Ко мне обращаться только так.

– Конечно… Госпожа, – неуверенно ответил мужчина. – Я тоже многое знаю о ядах – по долгу службы положено. Но если таким образом зачистили целое поколение королевской семьи Урана, то, думаю, яд этот секретный. Вряд ли о нём распространяются.

– Уран, – снова повторила Ламия, покачав головой, будто не верила своим ушам.

– У тебя какие-то счеты с Ураном? – заподозрил Никандр по её реакции. Ламия мотнула головой.

– У меня – вроде нет, – неуверенно заявила она. – Ты же знаешь: я стараюсь не связываться с другими королевствами. Тем более ничего не делить. Если назреет конфликт, для меня это ничем хорошим не закончится, учитывая то, что я из замка выйти не могу, не то, чтобы армию в бой вести. Да и кто за мной пойдёт? – невесело усмехнулась Ламия, опираясь на спинку кресла. – Но вот у отца счеты с Ураном точно имелись. И именно с королевской семьей… Я так понимаю тот принц, который в итоге занял трон, это король Зинар?

– Похоже на то, – согласно кивнул Вар и вопросительно посмотрел на Ламию.

– Королева Зана – его дочь и бывшая принцесса Урана, – пояснила та в ответ на вопросительные взгляды мужчин. Никандр и Вар понимающе переглянулись. – Я так понимаю мне не надо напоминать, что с ней и её детьми сделал Ларель?

– Это мотив, – уверенно заявил следователь, посмотрев на Никандра. – Но кто это мог сделать? Думаете, кто-то из нынешней королевской семьи?

– Вряд ли, – качнул головой король. – Судя по яду, этот кто-то связан с Зинаром, а судя по тому, что ему известны тайные ходы этого замка, – Никандр кивнул Ламии, – он имеет отношение и к роду Нарин.

Королева задумчиво согласно кивнула.

– Ларель никому и никогда не проболтался бы о ходах – слишком труслив был. Мне рассказал о них, когда мне было пять. Показал, как бежать, если будет опасно. Возможно, он то же самое рассказал и остальным своим детям?

– Рамилия говорит, что видела тело Заны, а ты… – Никандр не договорил, но Ламия поняла.

– Братьев казнили у меня на глазах, – подтвердила она. – На счет принцессы Зоры Рамилия мне уже не раз намекала. Она описывала её как неуравновешенную и злопамятную. Но я не могу её за это судить, учитывая, каким монстром был наш папочка… Её тело не нашли. Хотя следы, ведущие к ней, и раньше всплывали… Думаете?.. – Ламия не закончила свою мысли, переводя взгляд на мужа, а затем на Вара, который так и не отважился поднять на неё взгляд.

– Это наша лучшая теория на сегодняшний день, – кивнул Никандр. – Скорее всего, она это делает не сама, иначе бы её сразу узнала Рамилия – её няня. Если раньше она действовала через прислугу, то, возможно, и сейчас тоже… Сначала, видимо, пыталась убить Лареля и тебя… теперь, возможно, боится тебя, учитывая твою ведьминскую славу, поэтому…

– Поэтому пытается отравить мне жизнь, парадируя проклятье, – зло прошептала Ламия, сжимая кулаки, – как будто мне этого проклятья мало для «хорошей» жизни!

На некоторое время повисло молчание, а потом слово снова взял Вар:

– Будем искать кого-то из прислуги, кто может иметь отношение к Урану или принцессе Зоре… Судя по тому, что эти «осколки» всегда находили в жидкостях, предполагаю, что вода активирует яд и провоцирует «остекление», поэтому всем надо быть аккуратными с напитками, супы и другие подобные блюда, предлагаю, пока исключить, – заметил он. Ламия согласно кивнула, смотря на него с куда большим уважением, чем в начале разговора.

– Прикажу готовить только прозрачные напитки без примесей мякоти фруктов или нерастворённого сахара. И никаких супов. Жаркое, подливу тоже исключим…

– Не стоит так резко. Убийца может понять, что мы о чём-то догадываемся…

– Я Ведьма Ламия с придурью, – хмыкнула королева весело. И Вар снова отважился поднять на неё непонимающий взгляд. – Хожу по замку босиком, сплю днём, а стерегут меня хищные звери. Поверьте, слуги уже привыкли к моим причудам и давно не задают вопросов зачем это надо… К тому же я теперь ещё и кормящая мать – даже пояснять не буду свои вдруг изменившиеся вкусовые предпочтения.

Никандр весело усмехнулся над её выводами. Вар же продолжал хмуриться.

– Будем надеяться, что это не спугнет убийцу, – нерешительно сказал он.

– Рисковать никем не будем, поэтому будем надеяться, – кивнула Ламия.

– Фавий сейчас собирает списки тех, у кого в комнатах найден белый воск. Начнем поиски с этого.

Ламия снова согласно кивнула.

– Спасибо, – неожиданно поблагодарила она.

Вар нерешительно глянул сначала на короля, будто спрашивал разрешения, а затем поклонился королеве.

– Пока не за что.