Текст книги "Ведьма, околдовавшая его (СИ)"
Автор книги: Алена Ячменева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 31 страниц)
– Да знаю я, – продолжая смеяться, ответила Ламия, у которой уже слезы на глазах выступили от веселья. – Вот я и хочу узнать, чем они его умудрились так сильно напоить парой бокалов, – Ламия кивнула на кувшин и ей его с опаской поднесли. Королева заглянула в него, принюхалась и тут же отвернулась скривившись. – Фу! Гадость какая! Как он это пил?
Рамилия тоже подошла к королеве и понюхала содержимое кувшина.
– Боги! Он же и отравиться так может!
В это время в столовую зашли две перепуганные женщины с кухни и Ламия перевела на них взгляд.
– Что здесь? – спросила она, указывая на кувшин. – Говорите, не бойтесь. Я ругаться не буду, – пообещала она.
Женщины мешкали некоторое время, но затем признались:
– Рела прибежала в панике, сказала, что вы приказали принести вино… а у нас же нет ничего… приказа о закупке не было… а Рела говорила, что вино срочно нужно… не знали, что делать… но мы попробовали перед тем, как подавать, чтобы никого не отравить…
– То есть Рела не одна пробовала? – испугалась Рамилия. Женщины кивнули, девушка-служанка, которая за ними ходила, подтвердила:
– Там все пьяные. Только они трезвые.
– Да, я приказала, – нетерпеливо согласилась Ламия, перебивая их. – Поэтому и ругаться не буду. Что здесь? Рассказывай. Мне интересно.
– Ваш крепкий отвар, который вы для лечения ран и порезов готовите, и смородиновое варенье.
Ламия снова расхохоталась, а Рамилия схватилась за сердце.
– Олин к королю отправьте. Пусть его осмотрит, а потом Релу и тех, кто на кухне… И купите вина что ли для него…
– Ещё чего, – сквозь слезы смеха возмутилась королева. – Никакого вина в моём замке. Для всех правила одинаковые. Хочет король вина – пусть уезжает.
ГЛАВА 23. Ведьминское чувство юмора
Никандра вырвало вскоре после того, как он добрался до своих покоев. Ревен и Олин застали его как раз обнимающего ведро в попытках прочистить желудок от угощения королевы, в то время как Фавий и Рит кружили рядом и пытались выведать что произошло. Вот только королю было не до разговоров, все его внимание было сосредоточено на ведре и шуме в голове.
– О Боги! – всплеснула руками Ревен, увидев, что происходит. – Как вы?
Мужчина встрепенулся и поднял на неё полупьяный взгляд.
– Она… меня отправила, – заговорил Никандр впервые после возвращения и своими словами взволновал и без того встревоженных друзей.
– Мне так жаль! – снова заахала Ревен. Олин поспешно раскрывала свой саквояж с лекарствами на полу около дивана, на котором сидел король.
– Дайте ему воды, пожалуйста, – попросила она Фавия, стоявшего около столика с графином. Тот кивнул и попытался налить воду в бокал, но лекарша это не одобрила. – Можно и весь графин. Надо много воды. И пусть кто-нибудь принесет ещё, – попросила она Ревен и та дала распоряжение служанке, которая привела короля в покои после завтрака. Та тут же убежала.
– Нет… – не согласился Никандр. – Меня тошнит. Не хочу воды.
– Надо чтобы зелье вышло, – заметила Олин. – Обычно мы используем этот отвар для обработки ран, чтобы воспаление не началось. Оно хоть и пахнет алкоголем и пьянит быстро, но не применимо для питья…
Ревен согласно кивнула.
– Когда Госпожа запретила весь алкоголь в замке, были у нас подобные случаи. Несколько женщин пробовали этот отвар. Ничего страшного не случилось, но поболели они потом знатно, чтобы отбить охоту и к вину, и к прочему… Видимо, на кухне кто-то вспомнил, что отвар пьянит даже лучше вина, но про последствия забыли…
– Я не понял, – признался Фавий, перебивая женщину и подавая Никандру графин с водой. – Тебя отравила королева? Зачем?
– Не думаю, что у Госпожи стояла цель вас отравить, – тут же попыталась защитить свою Госпожу Ревен, обращаясь к Никандру.
– Я тоже, – хмыкнул король, прополаскивая рот и делая несколько глотков. После того как его вырвало, в мыслях появилась ясность в отличие от того состояния, в котором он покидал королеву. Хотя голова так и продолжала кружиться, а телом всё ещё владела слабость. – Она просто с удовольствием надо мной посмеялась, – презрительно фыркнул мужчина, отставляя ведро, откидываясь на спинку дивана и прикрывая глаза.
На этот раз здешняя тётушка не спешила оправдывать Ламию, только обернулась к Олин и поторопила её дать королю лекарство. Девушка как раз капала какое-то снадобье в стакан с водой, поэтому тут же подскочила на ноги и протянула его Никандру.
– Выпейте, станет легче.
Король приоткрыл один глаз и настороженно посмотрел на предложенное.
– Это не очередная отрава?
– Нет! Что вы! – горячо заверила молодая лекарша, кажется испугавшись его обвинения. – Это желудочные капли. Чтобы перестало тошнить.
Никандр ещё некоторое время раздумывал, а затем быстро проглотил лекарство поморщившись.
– Ладно. А теперь вы мне расскажете, что я на этот раз сделал не так? – поинтересовался он у женщин, снова закрывая глаза, чтобы комната перестала кружиться.
Ревен и Олин переглянулись, явно чувствуя неловкость.
– Дело в том, что в своё время король Ларель был пристрастен к вину и очень много пил… С тех пор Госпожа ненавидит не только пьяных людей, но и алкогольные напитки в целом. Особенно недолюбливает пьяных мужчин…
– И поэтому она решила напоить меня? – возмущенно поинтересовался мужчина.
– Строго говоря, напоила вас не она, – заметила Ревен. – Никто же не знал, что вы вина попросите, а королева прикажет его принести. Ничего спланировано не было… так получилось.
– Неужели сложно было сказать, что в замке пить нельзя?! – возмутился Никандр, вспоминая улыбку королевы и её хитрые глаза, когда она подносила свой бокал к губам. – Погоди. А она что пьет? Не вино разве?
– Это эликсир красоты, – подала голос Олин, привлекая к себе внимание мужчин. – Личная разработка Госпожи, она пьет его для сохранения молодости и красоты. Но так как он очень горький, его добавляют в вишневый сок с пряностями.
– Ты же сама говорила несколько дней назад, что королева много пьет, поэтому не ест сладости, – обратился Никандр к Ревен в попытке уличить женщин во вранье.
– Ну так я не имела в виду вино. Я про вишневый сок говорила, он же сладкий, с сахаром.
Никандр снова откинул голову на спинку дивана и осуждающе покачал головой.
– На этот раз вам даже не в чем меня обвинить. Я не грубил и не хамил, когда спросил про вино. Просто признайте, что ваша Госпожа настоящая ведьма. А её проклятье – это её ужасный характер и странный юмор. Не удивлюсь, если выяснится, что мужиков доконало не мифическое проклятье, а она сама, – сказал он устало, надавливая на виски.
– А, может, она разозлилась, что вы по утрам её выслеживаете? – предположила Ревен в слабой попытке оправдать Ламию.
Никандр возмущенно хмыкнул.
– Ну что ж тогда ей удалось избавиться от меня только на сегодня. Завтра её от моего общества ничто не спасет! – грозно ответил Никандр, поднимаясь на ноги и пошатываясь. – Я отсыпаться. Передайте Ламии, что завтра увидимся.
ГЛАВА 24. Склеп
Пока Ламия работала над государственными делами, Никандр болел после отравления и то и дело спал. Проснулся же и почувствовал себя лучше он в середине следующей ночи.
– Кажется, я начинаю привыкать к причудам королевы и не спать по ночам, – усмехнулся он тому, что самостоятельно проснулся в четвертом часу утра. Фавий и Рит, конечно, спали, поэтому его собеседницей стала Ревен, которая вместе со служанкой принесла для него ранний завтрак.
– Сомневаюсь, что к ночной жизни вообще можно привыкнуть, – улыбнулась женщина, сервируя стол. – По крайней мере, работать очень непросто. Да и для здоровья вредно.
Никандр вопросительно поднял брови, когда она отошла от стола и приглашающе указала на блюда.
– А почему вообще королева предпочитает ночную жизнь? – поинтересовался он, садясь за стол, поднимая вилку, но не торопясь приступать к еде.
Ревен задумалась, а затем пожала плечами.
– Я не знаю. Не так давно служу в замке, – призналась женщина. – Когда я сюда пришла, Госпожа уже не бодрствовала днём.
– И что? Никаких сплетен среди прислуги не ходит об этом? Наверняка ведь кто-то знает причину, – заинтересовался мужчина.
– Разве что Рамилия, – пожала плечами Ревен. – Она единственная осталась с Госпожой с самого её детства. Всю прислугу же Ламия сменила, как только стала королевой: мужчины умерли или бежали, а женщин, кто остался в живых после чумы, Госпожа сама выгнала, да и потом часто меняла. Она довольно придирчива к своим людям, – пожаловалась тётушка. – Нам она хоть и многое разрешает, но и спрашивает не мало. Нелояльных к себе людей Ламия держать точно не будет. Выгоняет любого, кого только заподозрит в нелюбви или в неискренности.
Король одарил женщину осуждающим взглядом.
– Вы называете свою королеву по имени, а некоторые её ещё и Ведьмой обзывают – вам разрешается, я бы сказал, чересчур много, – хмыкнул Никандр, вспоминая стражниц со стены, которые «гостеприимно» встретили его в день прибытия.
– Да, действительно, – кивнула Ревен. – К ней не только тётушки и дамы обращаются на «ТЫ», но и кое-кто из прислуги. Не знаю с чем это связано, но, кажется, Ламия не любит свой статус. Когда к ней обращаются «Ваше Величество» она злится. Поэтому мы и зовем её Госпожой.
– Или по имени, – усмехнулся Никандр причудам королевы. В его собственном замке никто даже из знати не посмел бы обратиться к королю по имени. Такой привилегией обладали лишь члены семьи или близкие друзья, вроде наставника Рита или Фавия, с которым Никандр вырос, а затем прошёл плечом к плечу не одно сражение. – Так что там с ночным бодрствованием Ламии? Неужели никто не сплетничает по этому поводу?
– Сплетничают, конечно, и много. Но что из этого правда я не знаю.
– И что говорят?
– Что Ламии думается лучше по ночам, что она вампирша, которая ненавидит свет дня, кто-то говорит, что от солнечных лучей она болеет, кто-то, что ночью у неё бессонница и кошмары, а кто-то обвиняет её в ведьмовстве и приготовлении по ночам страшных заклинаний и зелий, – Ревен пожала плечами. – Ещё говорят, что раньше Госпожа вела дневную жизнь и по ночам спала. Этому я верю, потому что несколько раз сама слышала, как она вспоминала как выезжала в столицу на праздники или как охотилась в дальних лесах. А что и когда случилось, что она перестала спать ночью, не знаю… Правду, если кто и знает, то только Рамилия.
– Она с ней с детства? – повторил король слова женщины, которые также его заинтересовали.
– С шести лет насколько мне известно, – кивнула Ревен. – В молодости Рамилия была няней сестры Ламии.
– Сестры? – удивился король. – Разве королева не единственный ребёнок Махлат?
– Да, единственный, – подтвердила Ревен. – Я имела в виду Её Высочество принцессу Зору, дочь короля Лареля и королевы Заны.
– А, – вспомнил Никандр. – Ту, которая с башни спрыгнула после казни братьев?
Ревен серьёзно кивнула.
– Рамилия сначала была её няней, а затем и учительницей. Но когда принцесса трагически погибла, Ларель вернул Рамилию в замок и приставил к маленькой Госпоже… Даже не знаю правду говорят или врут, но ходят слухи, что Ламия выжила в то неспокойное время, когда в замке правили бывший король и сумасшедшая Махлат, только благодаря Рамилии… а так бы они дочь сжили со свету, – осуждающе покачала головой женщина. – Как бы там ни было, Рамилия все знает о Госпоже, все её тайны. А оберегает и опекает, как собственную дочь.
– Да, это я заметил, – усмехнулся король, отставляя почти нетронутую тарелку. – Ламия скоро выйдет из своих подземелий?
Ревен незаметно напряглась.
– Она уже вышла, – доложила, и Никандр тут же поднялся со стула. Однако женщина загородила ему путь к двери. – Я пришла вас предупредить, что сегодня Госпожу лучше не беспокоить. Она не в настроении.
– Ага, знаем, – хмыкнул недоверчиво Никандр и попытался обойти Ревен, но она вновь ему помешала.
– Госпожа отправилась навестить детей.
– Каких детей? – не понял мужчина.
– Своих, – ответила Ревен, а затем пояснила. – Она ушла на кладбище.
Королю пришлось отступить.
– И часто она их навещает?
Ревен не задумалась ни на секунду и тут же кивнула.
– Часто. Каждый месяц несколько раз у них бывает.
– Сколько раз?
– От пяти до пятнадцати, я думаю.
Не сказать, чтобы Никандр осуждал королеву, но определенно и в этот раз он её снова не понимал. Насколько знал мужчина, после смерти третьего её сына прошло уже больше двух лет. Да, срок не очень большой, да, это её дети, но всё равно король считал посещение кладбища так часто чем-то ненормальным.
– Госпожа не любит, если её беспокоят, когда она ходит к детям. В этот день мы обычно не выходим в общие залы и коридоры, чтобы не встретиться с ней, когда она уходит или возвращается.
– Почему?
Женщина пожала плечами.
– Госпожа распорядилась, чтобы никто ей не мешал в эти дни. И даже на глаза не попадался… Поэтому очень вас прошу сегодня не искать с ней встречи.
Никандр и сам, без подсказки понимал, что Ламия ушла на кладбище не веселиться, что она ушла туда пообщаться с умершими, уединиться, что-то обдумать, принести дань уважения. Он тоже, когда изредка навещал могилу отца, раздражался, если кто-то нарушал его одиночество.
– Ложитесь спать, – посоветовала Ревен, кивая служанке, чтобы она собрала тарелки со стола.
Всё ещё продолжая раздумывать о Ламии и её связи с умершими детьми, Никандр опустился в кресло около камина. Раньше ему казалось, что королева не была привязана ни к мужьям, ни к сыновьям. Она не выглядела страдающей или печальной. Наоборот, как он уже не раз отмечал, перед ним предстала сильная, уверенная в себе, прекрасная женщина. Да по её внешности нельзя было даже сказать, что она уже не раз была замужем и рожала, не то, что она схоронила несколько своих семей.
Однако по словам Ревен, становилось очевидно, что Ламия не так хладнокровна, как пытается показать. Она всё ещё горюет по младенцам, которые ушли, даже не начав толком жить.
Сколько женщин теряют своих детей при родах или даже до? Могут ли они потом смириться с этим? До недавних пор Никандр считал, что да. Его мать потеряла троих детей, которые не дожили и до года. Он знал немало семей, которые также проходили через это. Однако у всех потом рождались другие дети и они находили покой. Он никогда не видел, чтобы мать сильно горевала по умершим. Да, она изредка с печалью во взгляде вспоминала о них, но и только. Она не посещала могилы пятнадцать раз в месяц.
– А где похоронены её дети? – спросил Никандр, выходящую из комнаты следом за служанкой Ревен.
– В дальнем склепе из белого камня, на крыше которого стоит скульптура ангела. Но вам туда не попасть, он заперт и ключи есть только у Госпожи. Попытайтесь ещё поспать. После отравления и полученной вами раны это будет полезно.
– Хорошо, – кивнул король, поворачиваясь к огню и прислушиваясь к шагам женщин сначала в комнате, а затем в коридоре.
Стоило шуму за дверью стихнуть, как он поднялся из кресла, подхватил куртку и стремительно вышел из комнаты, не позволяя служанкам у двери остановить его. Правда, они всё-таки кинулись следом, поэтому ему пришлось не раз повернуть за угол, чтобы избавиться от преследования. Замок он знал ещё не очень хорошо, но частично уже начал в нём ориентироваться, поэтому, притаившись в одном углу и ускорив шаг на боковой лестнице, смог избавиться от растерянных девушек.
Он не собирался мешать Ламии или злить её. Он хотел лишь увидеть её, хотя бы издали. Он хотел понять, что она делает на кладбище, действительно ли ещё горюет. Ему необходимо было узнать о королеве как можно больше, чтобы не только завоевать её внимание, но и выжить в этом замке. Ему надо было быть на шаг впереди, узнать о ней все, что только возможно и быть готовым ко всему.
Именно с этой целью, он окольными путями добрался до кладбища, а там отыскал белый склеп с ангелом, смотрящим в небо, на крыше. Среди серости замка, надгробий и других построек склеп детей Ламии сильно выделялся, поэтому найти его было несложно. Никандр заметил его ещё во время первой своей экскурсии по здешним достопримечательностям. Вот только в прошлый раз он был закрыт, а в этот – нет. А это означало, что Ламия ещё внутри.
«Ревен пришла ко мне, чтобы предупредить не искать королеву сегодня. Она уже тогда знала, что та здесь… Пока Ревен принесла еду, пока говорили, пока я ел… Прошло не меньше часа. Что можно так долго здесь делать?», – подумал Никандр как можно тише подбираясь к стене склепа, чтобы заглянуть в открытые нараспашку двери, из проема которых лился свет.
Сегодня на горе, где стоял замок, опять была непогода. Тучи заволокли небо и не давали пробиться утренним лучам солнца, поэтому вокруг до сих пор царствовала непроглядная ночь. Кроме склепа, который был освещен факелами. Это означало, что, если Ламия сейчас не смотрит на вход, у него есть возможность увидеть её и остаться незамеченным. Именно поэтому Никандр рискнул заглянуть в дверной проём.
Прижимаясь к стене, он высунул голову, но Ламии не заметил. Увидел лишь стоящие в ряд три маленьких каменных гроба, зажженные факелы, сор из засохших листьев и грязи на полу. Ни цветов, ни игрушек, ни портретов, чем украшали могилы детей, в склепе не было. Лишь безликие надгробья, грязь и факелы.
Никандр смелее заглянул внутрь, прислушиваясь, поднялся на порог, прошёл внутрь и замер, услышав шорох и вздох. Он шагнул в сторону проема между гробами и снова застыл, увидев Ламию у дальней стены склепа.
Она лежала на полу, у гроба, который стоял отдельно от детских и явно принадлежал взрослому человеку. Королева прислонилась к нему спиной, поджав под себя ноги, подложив руку под голову, и спала. Её поза была похожа на позу ребёнка, который искал защиты и теплоты у взрослого, прижимаясь к боку того и засыпая под рукой. Вот только королева прижималась к ГРОБУ в поисках защиты и выглядело это непросто странно, а одновременно ужасающе и жалко. В такой позе она не была похожа на всесильную женщину, которой представала перед Никандром каждый день.
Увидев её, король испытал неловкость ещё большую чем, ту с которой столкнулся в ванной. Это зрелище явно предназначалось не для него. Кто бы ни был в этом гробу, по кому бы Ламия так не скучала, что приходила на кладбище в склеп, чтобы спать на полу, Никандр не должен был этого видеть.
Мужчина поспешно вышел из склепа, повернул за угол и остановился, присаживаясь на корточки и продолжая недоумевать над причинами, по которым Ламия спит у подножья гроба.
Она не выходила очень долго. Всё это время Никандр сидел за стеной и прислушивался, не зная стоит ли ему разбудить королеву и заставить её вернуться в замок – всё-таки было далеко не тепло, а на каменном полу – тем более. Но когда уже по времени должно было рассвести, Ламия сама вышла из склепа, зевая и потягиваясь. Она закрыла дверь, спрятала ключ в карман и направилась в сторону замка медленной, расслабленной походкой, поглаживая надгробья, мимо которых проходила. Со стороны она не выглядела как страдающая или плачущая, поэтому Никандр облегченно выдохнул – он и сам не заметил в каком напряжении и беспокойстве находился всё это время.
Когда она скрылась из вида, он вышел из своего укрытия и подошёл к дверям склепа. Те, как и говорила Ревен, были заперты наглухо. Окон предусмотрено не было, если не считать витраж под потолком, поэтому снова попасть внутрь Никандру не удалось.
В смятении и растерянности мужчина вернулся в свои покои, где его поджидали встревоженная Ревен и хмурый Фавий.
– Я же вас просила! – всплеснула руками женщина, глядя на него разочарованно.
– Успокойся. Она меня не заметила, – устало ответил король, опускаясь в кресло напротив друга. – Все нормально.
– Я вынуждена сказать Рамилии об этом, – обиженно сказала женщина. Её взгляд переменился. Теперь она не смотрела на него с доверием и пониманием, как раньше.
– Не надо. Я же сказал: меня никто не видел.
– Вас просили выполнить хотя бы одно из правил замка…
– Не ной, – прикрикнул он на женщину, окинув её грозным взглядом и этим напоминая о том, с кем она говорит. Ревен тут же опустила взгляд в пол и поджала губы.
– Я пойду.
– Подожди. Кто лежит в гробу у стены?
– В каком гробу?
– В склепе с ангелом.
– Дети Госпожи.
– Их же у неё трое? – уточнил Никандр. Женщина кивнула. – А гробов четыре. И четвертый гроб, судя по размерам, принадлежит взрослому человеку. Чей он?
– Не знаю. Я же сказала, что в склеп никто кроме Госпожи не заходит.
– А как думаешь кто там может быть? Ларель?
– Король Ларель похоронен в родовом склепе рода Нарин – в столице Салии.
– В столице? – ещё больше удивился Никандр. – А почем дети захоронены здесь?
– Когда умер принц Дамий, Госпожа приказала построить для него склеп на территории замка. Потом… через некоторое время она начала приказывать хоронить умерших от проклятья рядом со склепом. Туда же впоследствии были помещены и остальные дети. Все знают, что склеп Ангелов – это последнее пристанище сыновей Госпожи.
– То есть Ламия сама развернула это кладбище? – поразился Никандр.
– Да. Раньше там был парк с фонтанами и скульптурами.
– Тогда я вообще ничего не понимаю, – покачал головой мужчина, который, когда гулял по кладбищу в прошлый раз, разглядывал на надгробьях имена умерших, а не даты их жизни. – Я думал, на территории замка всегда хоронили людей… ещё подумал: что за глупость…
Ревен безразлично пожала плечами и попыталась уйти, но он вновь её остановил:
– Так чей четвертый гроб?
– Я не знаю, – сквозь зубы, раздраженно повторила Ревен. – Я же сказала, что их должно быть три.
– А как думаешь? Какие предположения? Кого Ламия могла захоронить вместе с детьми?
Ревен пожала плечами.
– Принца Эрема? – хмурясь, спросил Никандр, невольно испытывая ревность к покойнику, около гроба которого Ламия явно не в первый раз спала.
– Может быть, – не стала отрицать тётушка. – Он был мужем Госпожи довольно долго и отношения у них были неплохие, – как заученную фразу повторила она.
