Текст книги "Ведьма, околдовавшая его (СИ)"
Автор книги: Алена Ячменева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 31 страниц)
ГЛАВА 40. Вторжение
Чем ближе становились роды, тем меньше Ламия обращала внимания на письма мужа и его желание вернуться. Она полностью сосредоточилась на себе и готовилась не только к родам, но и к последующему материнству ведь несмотря на то, что у неё уже было три сына, матерью ей не удалось побыть ни разу и она плохо представляла, какие обязанности на неё наложит этот статус.
К ребёнку она относилась двояко. С одной стороны, с нетерпением ждала дочь, мечтала о том, что будет для неё лучшей матерью, чем была для неё собственная, грезила о том, что с появлением малышки, она наконец перестанет ощущать себя одинокой и никому не нужной. Но, с другой стороны, она очень боялась и даже не того, что родится мальчик, а того, что не справится, что станет такой же матерью как Махлат для неё или она сама для Дамия. Иногда даже жалела, что затеяла это дело с замужеством и беременностью. И очень часто её посещали мысли, что лучше отдать ребёнка, кем бы он ни родился, Никандру. Правда она тут же себя одергивала, чувствуя возмущенные толчки изнутри.
Несмотря на все свои страхи, ребёнка Ламия искренне любила и намного больше, чем остальных своих детей. Она мало кого любила в своей жизни и практически никого в ней не было ни сейчас, ни раньше, за кого бы она согласилась отдать жизнь. Ламия была эгоисткой и о любви и самопожертвовании имела лишь смутное представление. До того момента, как её четвертый ребёнок зашевелился впервые. И если до этого он у неё ассоциировался только с гарантом безопасности Салии, то в тот момент она поняла, что он не только будущий правитель её королевства, но ещё и её собственное невинное, беззащитное дитя.
На любви Ламии к ребёнку во много сказалось её неравнодушие к его отцу. И пусть с Никандром она быть не могла, но её грела мысль, что у неё от него останется ни много ни мало, а целая дочь. Она мечтала, что малышка будет похожа на отца во всем. Ламия считала, что чем больше она возьмет от него, тем меньше унаследует от неё и сможет разорвать проклятую ведьминскую репутацию, которая ей самой досталась от матери.
– Я вот думаю, надо, наверно, попросить Никандра прислать свой портрет, чтобы малышка знала на кого она похожа.
– На кого она может быть похожа? – проворчала Рамилия, которая в последнее время не спала и не ела, подбирая штат прислуги для будущей принцессы: королева пожелала, чтобы у её дочери было и несколько нянек, и несколько кормилец и даже собственная охрана. – На тебя она будет похожа.
Ламия одарила управляющую недовольным взглядом.
– Что ты так смотришь? Все мальчики на тебя были похожи.
– А дочь будет похожа на отца. Я хочу, чтобы её имя ассоциировалось с родом Пран, а не Нарин.
– Это будет сложно сделать, если она будет жить здесь и не будет выезжать из замка, – заметила Рамилия, а Ламия тут же расстроилась, складывая руки на животе, будто хотела его прикрыть, хотя сделать это было уже невозможно. – Сегодня смотрим ещё трех кормилец. Надеюсь, хотя бы их ты не обругаешь?
– Если они не будут такими ужасными, как прошлые, не обругаю, – милостиво кивнула Ламия.
– Те были не так и плохи, – проскрежетала зубами Рамилия. – Просто помни, что вариантов у нас немного. Не все согласятся работать в замке.
– Помню, помню…
– Если ты из этих никого не выберешь, будешь кормить дочь сама, – пригрозила Рамилия, и Ламия снова поморщилась, но не столько от несогласия с управляющей, сколько из-за того, что малышка сильно толкнулась, доставляя ей дискомфорт.
– Нет, точно в отца пойдёт. У меня такой силы отродясь не было, – заявила она, поднимаясь с трона, делая несколько шагов из стороны в сторону и потирая поясницу. – И кормить я никого не буду. Ни за что.
Рамилия терпеливо вздохнула.
– Тогда надо согласиться на одну из кормилец, которых привела я.
– Ну давай посмотрим, – согласилась Ламия, снова осторожно присаживаясь на трон и закидывая ноги на специальный пуфик.
Рамилия кивнула девушкам у дверей, и те распахнули створки, впуская в зал трех женщин, склонивших головы и не решающихся поднять взгляд на королеву. Та же мельком на них посмотрела и перевела возмущенный взгляд на ожидающую её вердикта Рамилию:
«Ты смеешься?..»
«Что тебе на этот раз не нравится? Выбирай!».
«Из кого? Из этих?..»
«Посмотри ещё раз. Поговори с ними хотя бы».
Пока Рамилия и Ламия общались с помощью взглядов, тишину в зале нарушило появление перепуганной Дараны.
– Госпожа! – выкрикнула она, подбегая к трону и протягивая Ламии письмо.
– Что ты так пугаешь? – возмутила королева, которая от резкого появления стражницы даже вздрогнула.
– Армия Шерана перед границами Салии! – снова испуганно выкрикнула Дарана, продолжая протягивать Ламии конверт.
Та мигом сбежала с трона, словно и не было у неё груза в виде огромного живота, вырвала письмо из рук стражницы и трясущимися руками принялась его раскрывать.
С момента прибытия Дараны три месяца назад Никандр забрасывал Ламию письмами, но та продолжала их игнорировать. Как и планировала, запретила пересечение границы с Шераном и затаилась. Золото ей вернуть не удалось, потому что отряду не дали проехать со стороны королевства Никандра, и Дарана была вынуждена вернуться, передав королеве очередное послание от мужа.
Ламии не нравилось, что Никандр всерьёз намеревался вернуться. И не только по причине проклятья, но и потому что опасалась его теперь как сильного соседа и отца, которого она собиралась отлучить от собственного ребёнка.
О том, что Никандр неравнодушен к её беременности, говорили письма, которыми он её забрасывал. Если сначала он, радостный от победы, писал только о хорошем и делал вид, что его не беспокоит полное равнодушие со стороны жены, то вскоре после перекрытия границ Салии прислал ей послание из одной-единственной строчки: «Что это значит?». Следующие письма были более многословными, где он писал о том, что обязательно вернётся, что он по ней соскучился и что хочет приехать к родам и увидеть впервые ребёнка вместе с ней.
Недели он забрасывал её письмами с просьбами ответить, просил рассказать о её самочувствии, спрашивал все ли хорошо в замке, в Салии, чем раньше не особо интересовался. Ламия недоумевала, не понимая с чего вдруг муж решил проявить интерес, а на самом деле на письма короля перестала отвечать Ревен, видя настроение своей Госпожи, и Никандр остался без информации. Он не знал, что происходит с женой и из-за этого переживал.
Последнее его письмо содержало мольбу и угрозу одновременно: «Ламия, ответь мне! Если не получу от тебя письма в течение недели, приеду несмотря на все дела! Просто ответь, что с тобой и малышом все нормально! Я же не прошу ничего больше!» Королева, которая посчитала присланное золото оскорблением, не ответила и на этот раз. Она даже не подумала, что его намерения серьёзные, зная сколько проблем накопилось в Шеране и что ему ещё разгребать и разгребать последствия неожиданной смерти Ратора и захвата трона. Она и предположить не могла, что он решится оставить столицу в такое неспокойное время для собственного королевства. Сама бы она так ни за что не сделала.
– Что значит перед границами? – разрывая конверт, спросила Ламия.
– Приехал гонец. Говорит, огромная армия выстроилась перед северным мостом. Запросили разрешение на въезд. Даже затребовали. От имени короля Никандра… Перед воротами замка ещё и министр Кадай и министр Герий со своими людьми.
– Им что здесь надо? – ещё больше занервничала Ламия от того, что два её сильнейших и верных союзника находятся поблизости.
– Ждут твоего распоряжения о мобилизации. Мы же будем защищаться? – нерешительно переспросила Дарана.
– От кого? – севшим голосом переспросила Ламия. – От Никандра?
– Они около границы. Вооруженные… – с намеком повторила Дарана, не понимая вопроса Госпожи.
– Нам только конфликта с Шераном не хватало сейчас, когда я даже передвигаться толком по замку не могу, не говоря уже о королевстве, – испуганно пробормотала Ламия, вчитываясь в написанное, но не понимая смысла. Она прочитала дважды прежде, чем поднять вопросительный взгляд на стражницу. – Это что?
– Донесение с границы.
– А письмо от Никандра? – переспросила королева, ожидавшая нового послания от мужа.
– Я так понимаю, постовые даже слушать его не стали.
– Отправь за его письмом… Хотя нет. Я сама напишу, передадите ему, – Ламия заторопилась в сторону кабинета, растерянно глядя по сторонам, из-за чего всегда собранная и невозмутимая королева Салии выглядела жалкой и перепуганной.
– Ламия, это серьёзно. Он не один перед границами. Он с армией, – Рамилия и Дарана не отставали от неё.
– Возможно, он хочет захватить трон, – поддержала управляющую стражница. – Надо дать отпор.
– А вдруг он ребёнка хочет забрать?
– Мы можем сжечь мост и начать стрелять стрелами с ядом.
– А дальности хватит?
– Можно попробовать. Это их точно задержит. Река бурная её трудно переплыть. А по суше мы с Шераном не граничим.
– Такой хороший мост. Как мы его потом восстанавливать будем?
– Если мне память не изменяет, где-то у нас завалялась целая повозка золота Шерана…
– Хватит! – прикрикнула Ламия, оборачиваясь на пороге своих подземелий. – Я не верю, что Никандр метит на трон Салии. Ему бы со своим сначала разобраться… Мы не будем выказывать агрессии первыми, против Шерана нам не выстоять, несмотря на все реки и яды. Силы не равны. Надо быть аккуратными… Я напишу ему. И, пожалуйста, отошлите Кадая и Герия от стен замка. Они мне сейчас, как никогда, живыми нужны. Пусть ждут письма в деревне, потом отправятся вместе с гонцом к границе.
ГЛАВА 41. Прорыв
Ламия ввязалась в переписку с Никандром. Как она и ожидала, он в первом же письме заверил её, что у него нет интереса к её трону и он готов оставить всю армию на границе, взяв с собой лишь охрану, если она впустит его в Салию миром. Тогда королева, взбешенная ультиматумом, сжимая зубы от злости, поинтересовалась, что будет, если она его не пустит, неужели он готов прорывать её границы штурмом. И получила на это утвердительный ответ и приписку «Надеюсь, всё же до этого не дойдёт».
– Какая наглость, – возмущалась Рамилия, растирая поясницу Ламии, когда ту прострелил очередной приступ боли.
Родить королева должна была со дня на день, и подобная переписка с мужем не способствовала её спокойствию. После очередного письма она так взбесилась, что почувствовала, что все, начинается.
– Хватит, – отмахнулась от управляющей Ламия, глубоко вздыхая и снова садясь за стол. – Надо написать ответ.
– Ты рожаешь, – заметила Рамилия.
– Надо написать письмо, – упрямо повторила королева, положив перед собой чистый лист бумаги.
«Ваше Величество, король Никандр, – всегда вежливо начинала она, надеясь на то, что муж понимает, сколько грамм яда она вкладывает в каждое слово, – я не понимаю ваших мотивов, и это беспокоит меня. С какой целью вы хотите попасть на территорию Салии? Хочу напомнить в который раз о нашем договоре: вы обещали, что не переступите моих границ после выполнения условий. Я до сих пор надеюсь на вашу порядочность, отзовите людей.
Королева Салии, Ламия Нарин».
«Госпожа Ведьма, – неизменно отвечал он ей, и она угадывала в этих словах усмешку и сарказм. – В сотый раз повторяю, что никаких видов на Салию и её трон не имею. Я всего лишь хочу видеть свою жену и ребёнка в добром здравии. Также вновь предлагаю вам перечитать брачный договор: в нём и слова не говорится о том, что я не должен пересекать границ Салии после того, как вы забеременеете. В нём говорится о том, что никто из нас не может претендовать на владения второго, и то, что наша дочь становится правительницей Салии.
Я всего лишь хочу увидеть тебя и ребёнка, Ламия! Ты уже родила? Он здоров? Кто родился?
Хватит тянуть время!
Если ты мне снова ответишь дипломатично-вежливую чушь, я начну прорываться в Салию силой! И если будут жертвы с твоей или моей стороны, это будет твоя вина!
Твой муж».
– А я тебе говорила с ним не связываться, – напоминала Рамилия, которая после получения крайнего письма короля поглядывала на Госпожу с опаской, потому что прошлое вызвало у той ложные схватки, и они даже подумали, что начались роды.
На это письмо она отреагировала, кажется, спокойнее.
– Я просто не понимаю, что ему надо! – недоумевала Ламия, размахивая письмом. – Мужчины так сильно не привязаны к детям, как женщины. Он уверяет, что дочь останется со мной в Салии, что она будет моей наследницей, так зачем ему на неё смотреть? Зачем приезжать?
Рамилия осуждающе покачала головой.
– Он влюблен, Ламия, – озвучила она очевидное. – Ему не столько ребёнок нужен, сколько ты. Ты же сама видела, что страсть к тебе делает с мужчинами.
– И что? Я же с ним уже спала. Что ему ещё надо?
Рамилия снова покачала головой.
– Увидеть тебя надо. Соскучился. Сам же об этом пишет. Что тут непонятного?
– Мог бы и дальше скучать в своём Шеране, – тяжело вздохнула Ламия, вновь берясь за перо. – Что бы ему такое ответить, чтобы он не принял это за, – она подняла к глазам его письмо, – «дипломатично-вежливую чушь»? Может, про проклятье напомнить?
Рамилия с сомнением покачала головой.
– Он же в него не верит.
– Но я-то верю. Вот пусть ради моего спокойствия, уезжает, – фантазировала королева над ответом, – раз уж так в меня влюблен.
– Пообещай, что будешь писать ему и сообщать о себе и ребёнке, – предложила Рамилия, на что получила сомневающийся взгляд Госпожи. – Лучше рассказывать ему обо всём, чем если он объявится в замке, а потом умрёт.
Ламии пришлось согласно кивнуть.
– Ладно расскажу о том, что ещё не родила, но готовлюсь со дня на день и он меня отвлекает. Даже кормилицу выбрать из-за него не могу, – проворчала королева и начала писать. – Будет ему любовное послание от беспокоящейся жены… Найди мой портрет, отправим ему, пусть любуется и разворачивает своих людей обратно в сторону столицы…
«Никандр, – обращалась Ламия к мужу на этот раз, – прошу тебя: отзови своих людей. Нам ни к чему ссориться. Пойми мои мотивы. Как и ты не желаешь зла мне и моему королевству, так и я не хочу, чтобы с тобой и Шераном что-то случилось. Ты только сел на трон, твоя власть ещё не окрепла, твой народ в смятении. Тебе лучше вернуться в столицу и заняться делами королевства. Переступив же порог Салии и вернувшись в мой замок, ты рискуешь на этот раз не только своей жизнью, но и благополучием Шерана.
Думаю, мне не надо напоминать о моём проклятье, я не хочу никаких жертв: ни от вторжения на свою территорию, ни от твоего нахождения в замке.
Я тоже очень скучаю. Ты мне не безразличен. И я не готова тебя хоронить.
Мне рожать со дня на день. Прошу дай мне возможность разрешиться в спокойствии. Обещаю, что буду рассказывать обо всём, что происходит со мной и ребёнком. Как дочь подрастет, мы вернемся к разговору о вашей встрече. Я не буду препятствовать, если она захочет увидеться с тобой.
Твоя жена», – пародируя его подпись, закончила Ламия.
Она была довольна получившимся письмом и считала на этот раз ей удастся получить желаемое, но не успел гонец отъехать от ворот замка, как буквально через четыре дня прилетел еле живой другой.
– После того как твоё письмо было передано королю, тот начал прорыв. Мост подожгли, но он не успел прогореть. Король и небольшой отряд прорвался на территорию Салии. А так как ты запретила стрелять в Никандра, Кадаю и Гарию пришлось идти на переговоры, – сухо докладывала Дарана то, что узнала от гонца, который без отдыха скакал больше суток, чтобы передать послание королеве как можно скорее. – Атаковал гарнизон отряд из двух десятков человек, вся остальная армия не попыталась пересечь реку. Кадай был дезориентирован, не понимая, почему остальные люди Шерана остались на другом берегу. И сейчас Никандр в окружении наших воинов направляется к замку. Кадай готов убить его или посадить за решётку в любой момент. Ждет твоего приказа.
Ламия на доклад долгое время ничего не отвечала, подойдя к окну столовой, в которой ждала новостей, и вглядываясь вдаль. Почему-то услышав рассказ Дараны, она не расстроилась, а, наоборот, обрадовалась, что скоро сможет вновь его увидеть. Но тут же встрепенулась, подавляя в себе неуместные чувства.
– Давно это было? – поинтересовалась она напряженно.
– Два дня назад. Гонец мчал сюда изо всех сил, чтобы нас предупредить, но не думаю, что на много их опередил. Скорее всего, они здесь будут через пару часов или максимум день, – предположила Дарана. – Что передать Кадаю? Он ещё успевает убить короля до появления того у ворот замка.
– Никого убивать не надо! – ужаснулась Ламия. – Я вообще-то не подпускаю его именно из-за того, что не хочу его смерти… Хочет поговорить? Я поговорю с ним через стену. Но пусть даже не надеется, что пущу внутрь, – заявилась она.
Последние новости не прошли для Ламии бесследно, она разволновалась вновь и уже наутро у неё начались схватки.
– Ну все. Теперь уже точно рожаешь, – объявила Рамилия жестами отдавая приказы, суетившимся вокруг кровати королевы, девушкам.
– Схватки ещё не сильные, – возразила Ламия, поднимаясь с постели и походя к туалетному столику.
– Всё равно надо готовиться. Можешь родить за считаные часы.
– Помогите мне одеться, – попросила Ламия, словно не услышав слов управляющей. – Хочу проведать детей перед родами. А то из-за Никандра уже несколько дней не была на кладбище.
– С ума сошла? Тебе сейчас о живом ребёнке думать надо, а не об умерших, – возмутилась Рамилия и попробовала направить, опершуюся о столик, королеву обратно к кровати. – Ложись, давай. И сосредоточься на малыше.
Ламия откинула руки управляющей и через приступ боли прошипела:
– Я не рожу этого ребёнка без благословения умерших.
– А если родишь по пути? – попробовала вразумить королеву Рамилия, но все было впустую – Ламия упрямо собралась идти на кладбище. И хоть управляющая и понимала, что её Госпоже просто-напросто страшно и она таким образом пытается отсрочить неминуемое, а всё равно не одобряла её безрассудства. И тем более не могла позволить той уединиться, поэтому на этот раз к склепу королеву, несмотря на все возмущения той, отправились провожать Рамилия и ещё несколько тетушек.
На выходе из склепа же Ламию застала новость о том, что Никандр подошёл к замку и дожидается королеву за воротами.
– Да что же это такое? – возмущалась Рамилия, когда Ламия оперлась на одно из надгробий, сжимая зубы и терпя новый приступ боли. – Как же все не вовремя. Ламия, давай ты с ним поговоришь завтра? Скажем, что рожаешь. Пусть ждет.
– Ну да ему же не впервой часами топтаться у моего порога, – развеселилась вдруг Госпожа, хотя до этого ругалась сквозь зубы. – То, что ему снова топтаться придётся это, конечно, бесспорно, впускать я его не собираюсь. Но нам ведь всё равно возвращаться в замок, поговорим с ним по пути, – решила она, продолжая улыбаться.
– И что ты такая веселая? Дождалась своего короля? – проворчала Рамилия, подавая руку Ламии, на которую та тут же оперлась. – Прошу тебя давай вернемся в замок. Не время сейчас для выяснения отношений…
Однако управляющая всё-таки привела свою Госпожу к воротам. Там как раз собрались все стражницы, а Дарана разговаривала с кем-то через стену, повышая голос и покрикивая.
– Ламия! – обрадовалась хмурая стражница и за стеной услышали её восклицание.
– Ламия, это я! Открывай! – закричал знакомый голос и, страдающая от очередных схваток, королева даже улыбнулась.
– Уходи! – закричала она в ответ. – Ворота тебе не откроют. Сколько хочешь стой там. И настойку от простуды на этот раз не получишь!
На горе снова шёл дождь и свистел пронизывающий до костей ветер. Непогода свирепствовала даже хуже той, что была в день первого визита короля. И простыть было несложно.
– Я никуда не уйду. Даже не надейся. И если действительно не хочешь моей смерти, то открывай… а то у меня уже насморк начинается, – добавил со смешком Никандр, в голосе которого также была слышна радость от встречи.
Ламия зажмурилась и наклонилась, опираясь на обе руки Рамилии.
– Прошу тебя: давай вернемся.
– Да, идём, – согласилась королева, немного отдышавшись.
– Ламия! – выкрикнул Никандр, не дождавшись от неё ответа.
– Уходи! – только и смогла ответить Ламия чуть слышно сквозь зубы, а затем обратилась к Даране, которая смотрела на неё с беспокойством: – Сколько их там? Мужчины?
– Двенадцать всадников. С королем и Фавием пятеро мужчин. Остальные женщины. Все мне не знакомы. Кадая с ними нет. Видимо, по твоему приказу остался в деревне…
– Хоть один здравомыслящий, – перебила стражницу Ламия.
– Ещё с ними карета и две повозки, – добавила Дарана и Ламия подняла на неё удивлённый взгляд. Стражница в ответ пожала плечами, не догадываясь, кто может находиться в карете.
– Ламия! Почему молчишь? – снова закричал Никандр.
– Ворота никто не откроет. Приятного вам времяпрепровождения ах! – в конце фразы Ламия охнула от боли и простонала, всем весом опираясь на Рамилию и Дарану, которые тут же подхватили её с двух сторон.
– Ламия! Что случилось? – радость в голосе Никандра сменилась сначала тревогой, а теперь и испугом. – Ламия! Ответь мне!
– В замок быстро, – прошипела королева, немного отдышавшись, но пока Дарана перекладывала её правую руку на плечи Ревен, продолжала командовать. – Пусть топчется. Прогонять пока не надо. Сначала рожу, – простонала она. – Потом сама с ним разберусь…
– Если ты мне не откроешь, я на стену полезу! – тем временем продолжал орать Никандр с другой стороны ворот. – Ламия! Что происходит?
– Ну уж нет, – уже отходя обернулась королева. – Стрелять в него не смейте – большая вероятность, что промажете и убьете, но на стену его тоже не пускайте. Заговорите что ли… – посоветовала Ламия, обернувшись через плечо и снова застонала. – В замок, в замок! Быстро!
– Ламия! Открой мне ворота! Что у вас там происходит? – доносились ей вслед крики Никандра, но больше она не обернулась, поспешно скрываясь за дверями и проходя с прислугой в королевские покои, которые были ближе её подземелий.
Дарана же осталась успокаивать её не в меру громкоголосого муженька.
– Ваше Величество, успокойтесь!
– Дарана, что у вас происходит? Черт возьми, просто скажи мне что?
– У Госпожи начались роды. Она не может сейчас вести переговоры. Возвращайтесь в деревню, переждите там непогоду. Мы пошлем за вами через несколько дней, когда Ламии станет лучше.
За стеной послышались ругательства, а затем приглушенные шаги. Взобравшись на стену, Дарана увидела, что король подошёл к карете и с кем-то там разговаривает. После этого карета вместе с повозками, женщинами-всадницами и незнакомыми мужчинами развернулась и последовала совету Дараны вернуться в деревню. Никандр и Фавий же остались перед воротами, кутаясь в плащи и намереваясь продолжать ждать.
– Вот же упрямый, – возмутилась Дарана.
Прошло несколько часов, прежде чем появились первые новости. Из замка к стене подбежала перепуганная личная служанка Госпожи Рела. Она и доложила о произошедшем.
Дарана тут же дала приказ и ворота через несколько минут были распахнуты перед дремлющими мужчинами.
– Вы не шутите? – весело поинтересовался Никандр, направляя коня к воротам. Однако, заметив вышедшую им навстречу Дарану, улыбаться тут же перестал. – Что такое?
– Случилось страшное, – покачала головой женщина. – Госпожа приказала вас впустить.
– Что? – напряженно спросил Никандр, спрыгивая с коня и тут же, словно заколдованный, подворачивая ногу. – Черт! Что-то с Ламией? Она жива?
– Я не знаю. Мне приказано впустить вас и ждать Рамилию.
– Не буду я её ждать, – возмутился Никандр и направился к замку, прихрамывая и не обращая внимания на оскалившихся волков, которых от мужчин отгоняли стражницы.
