Текст книги "Ведьма, околдовавшая его (СИ)"

Автор книги: Алена Ячменева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 31 страниц)

ГЛАВА 46. Общая цель

Стакан в камине Никандра впечатлил и очень. Этот стакан разрушил его представления о том, что они с Ламией смогут договориться миром, и заставил вспомнить, что имеет дело не с обычной девкой и даже не с избалованной принцессой. А с той, которая удержалась на троне, будучи молодой девчонкой, несмотря на свою репутацию и ненависть народа. И, скорее всего, не без жертв.

Ламия была права. Увидев её с ребёнком, он окунулся в грезы о счастливой семье и забыл на ком женился. А ведь знал и был настороже с самой свадьбы. И что в итоге? Пытаясь навязать ей свою волю, чуть не оказался убит.

В том, что в стакане был яд, а не снотворное или любое другое зелье, он не сомневался. Ведь не раз слышал, что Ламия знает все о ядах, как и знал, что её подозревали в отравлениях неугодных аристократов. А он натворил намного больше ошибок, чем могла бы негативно настроенная к ней знать. Он, правитель более сильного государства, вторгся на её территорию, да ещё и смел командовать в замке. Неудивительно, что ему подали стакан с ядом, как потенциально опасному человеку для власти королевы.

Да, неудивительно – Никандр это понимал. Но очень неприятно. Каким бы не было его понимание, он всё равно не мог с этим смириться, простить и отпустить, раз Ламия не довела дело до конца. Он надеялся, что между ними есть нечто большее, чем власть, договор или наследник.

Переживал и обдумывал историю со стаканом в камине Никандр ещё долго и не рисковал вновь попадаться на глаза королеве. Он, наконец, выспался, поел то, что предварительно попробовал Фавий, отправил друга в деревню за матерью и своими людьми, и только потом, всё ещё хмурясь и теряясь в догадках чего ждать дальше, направился к подземельям.

С их последнего разговора прошло два дня, за это время он видел несколько раз проносящуюся мимо Рамилию, но о Ламии и сыне ничего не слышал. Девушки в замке также, как и он, терялись в догадках как там Госпожа с принцем.

В кабинете её не было, и судя по остывшей комнате и погасшему огню в камине, уже давно, в лаборатории тоже, как и в библиотеке, комнате отдыха и других помещениях подземелий. Зато перед спальней Никандр увидел привычную картину: служанки выстроились в ряд за Рамилией и ждали, прислушиваясь к шорохам в комнате.

– Что там? – спросил король у управляющей, которая чуть ли не ухом прижималась к двери. Та вздрогнула и от неожиданности, и от того, что оказалась застигнута за подслушиванием. – Спят?

– Ребёнок – не знаю, а Ламия, судя по звукам, нет. Ходила недавно, теперь что-то бормочет. После вашего разговора закрылась и до сих пор не выходила, и нас не зовет, – доложила Рамилия, хмурясь. Ей не нравилось, что королева держит её за дверью вместо того, чтобы позвать и поручить ребёнка.

Никандр вопросительно поднял брови, удивившись тому, что жена к нему прислушалась и не подпускает никого к сыну, а затем аккуратно постучал, не рискуя врываться в логово Ведьмы без разрешения.

– Ламия, это я. Можно войти? – громко спросил он и, как и все женщины, обратился вслух. Она недолго молчала, а затем, словно нехотя, ответила:

– Да. Заходи.

Никандр толкнул дверь и тут же её закрыл перед носом Рамилии, которая попыталась просочиться в комнату следом за ним. Жены в кровати он не обнаружил, как и сына в колыбели, и из-за этого невольно напрягся. Правда тут же расслабился, заметив их обоих в кресле возле камина.

Ламия устроилась в ворохе одеял, ноги закинула на подставку, предусмотрительно прикрыв изуродованные ступни, и прижимала к груди ребёнка, внимательно следя за тем, как тот сосет молоко и засыпает. Зрелище было настолько домашнее, семейное и интимное, что Никандру стало не по себе, словно эта картина предназначалась не для него.

Заметив его приближение, она подняла взгляд и посмотрела сурово.

– Я попробовала. И я так больше не могу! – сказала грозно, но шёпотом.

Никандр растерянно застыл, не понимая, о чём она. Все его мысли были об яде в стакане, Ламия же, кажется, раздумывала о чём-то совершенно ином.

– Наверно, я для этого не создана… Я на грани… – призналась она несчастно, а затем перевела взгляд на сына. – Это очень капризный ребёнок, он всё время орет. Весь в тебя! – с неодобрением добавила она, глянув на короля обиженно.

Никандр выдохнул и даже весело усмехнулся, несмотря на то, какие тяжелые мысли его одолевали. Ламия капризничала, прямо как после свадьбы, когда страдала перед сном от того, что не может съесть лишнее пирожное.

– В меня? – удивился, с намеком поднимая брови.

– Ты тоже неспокойный и всё время орешь.

– Но капризничаешь-то ты, – заметил мужчина с улыбкой, подходя к креслу напротив неё.

– Нет, стой. Возьми его. Кажется, он за эти дни отъелся, потому что у меня уже руки отваливаются его держать.

Никандр с готовностью подошёл к ней, но одарил настороженным взглядом. Ламия это заметила и быстро отвела глаза, словно застыдившись. Яда в стакане или чего-то другого Никандр предусмотрительно уточнять не стал.

Сын во сне несколько раз часто вздохнул, когда мать передавала его отцу.

– Надо дать ему имя, а то не хорошо, что мы называем его уже второй день «он» и «мальчик», – заметил король, отходя от жены и разглядывая сына. Он, и правда, изменился за то время, что отец его не видел. Отек после родов спал, и он стал будто ещё меньше, несмотря на заверения матери. Кожа его посветлела, а черты лица стали четче и Никандр тут же принялся гадать на кого он похож. – У тебя есть идеи?

– Я готовилась к девочке, – проворчала Ламия.

– И как бы ты её назвала? – спросил Никандр, садясь напротив и наблюдая за тем, как она вьет себе гнездо из одеял и подушек, устраиваясь поудобнее.

Ламия подняла на него хитрый взгляд и нерешительно улыбнулась.

– Салией.

Брови Никандра взметнулись вверх.

– Как?

– А что? Она ведь должна была стать будущей королевой, – продолжая мечтательно улыбаться, заметила она. – По-моему очень символично. Салия – королева Салии.

Никандр покачал головой, тоже улыбаясь и склоняясь к сыну.

– Можем его так назвать? – предложила Ламия. – Салий. Тоже не плохо звучит.

Король молчал, не соглашаясь, но и не опровергая её предложения.

– Давай прибережем это имя для дочери, раз ты так мечтала её назвать? – осторожно предложил он, а затем признался. – Я хотел бы назвать его в честь брата. Ратор.

Ламия скривилась.

– Нет, – категорично ответила она. – Мне не нравится. Ужасное имя. Рычащее, не звучное, просто отвратительное!

– Что в нём отвратительного? – возмутился Никандр. – Сильное, мужское имя. В честь короля.

– Да ещё и с трагичной историей тезки, – ужаснулась Ламия. – Нет. Ни за что.

– Ламия!

– Будет Салием, – решила королева.

– И как это будет звучать? Салий правит Шераном?

– Отлично звучит, – одобрительно усмехнулась королева. – Мне ухо греет. Сразу настроение поднимается и появляется ощущение, что не зря старалась. Королева Ламия захватила Шеран ни разу не подняв меча…

– Ламия!

Она тихо рассмеялась, опуская голову на подушку и прикрывая глаза. Никандр следил за ней, даже на сына поглядывал изредка – настолько теперь ему было не по себе в её обществе. Ей же, судя по всему, наоборот, было комфортно, потому что она тут же задремала в неудобной позе на кресле и все с той же улыбкой на губах, будто грезы, что сын вырастет, приносили ей неописуемое наслаждение. А Никандр смотрел на неё и пытался понять.

Она не выглядела жестокой. Да и её действия часто говорили о том, что она не поощряет убийства: она помогала детям бедного королевства Леман, для неё были неприемлемы мучения животных на охоте, она изо всех сил избегала встревать с ним в столкновение, опасаясь жертв. Но подала ему стакан с ядом.

Пусть он и понимал причину, но легче от этого не становилось.

– Ламия, – позвал он её шёпотом через некоторое время.

– М-м-м? – сонно протянула она в ответ, не открывая глаз.

– Там был яд, да?

Она глубоко вздохнула и мученически промычала, открывая глаза и встречаясь с ним взглядом.

– А чего ты ожидал? – также тихо задала она встречный вопрос. Никандр опустил взгляд к сыну. – Сам бы ты что сделал на моём месте? Да, собственно, далеко ходить не надо. Что ты сделал со Сниксом, который посмел посмотреть в сторону власти твоей семьи?

Он понимающе хмыкнул, вновь возвращая взгляд к ней.

– И почему остановилась?

Ламия закусила губу, о чём-то задумавшись, а затем кивнула на его руки.

– Ни у одного из моих детей не было отца, – ответила она, начиная хмуриться, будто ей было не по себе признаваться в причинах, которые её остановили. – У них была только я… А я… из меня вряд ли когда-нибудь выйдет хорошая мать. И не потому, что я не люблю своих детей, а просто… просто я для этого не создана, не умею, не знаю как правильно, – она откинула голову вновь на подушку и подняла взгляд к потолку. – Я ведь не дура. Я понимаю, что все, что ты говоришь о семье, правильно и так должно быть. Но я не могу представить себя в семье и, может, поэтому постоянно допускаю ошибки с детьми… Ты его так держал, закрывал, покачивал, смотрел на него нежно, с любовью… У меня так не получается, сколько бы я ни старалась. Я тоже его люблю, я тоже хочу, чтобы у него все было хорошо. Но я не смогу его защитить – уже три раза пробовала и у меня не получилось. Хотя ещё ни разу я не пробовала защищать ребёнка плечо к плечу с кем-то, – она подняла голову и снова посмотрела на него. – Ты жив, потому что я не смогла забрать тебя у сына. Если у меня не получится его защитить, это должен сделать ты. Просто обязан! – горячо воскликнула она и замолчала, ожидая от него реакции.

Никандр молчал.

– Я готов повторить: мне не нужен твой трон. Точно так же, как и Шерану не нужны проблемы с Салией. Но мне нужна ты. Я люблю тебя.

Ламия продолжала сканировать его пристальным взглядом, словно пыталась прочитать мысли.

– Я тоже тебя люблю, – в конце концов, сказала она и тут же добавила: – Но сына люблю больше. Не могу им рисковать.

– Я буду вас защищать. Его от проклятья, а тебя от самой себя, – горячо заверил её Никандр.

Ламия невесело усмехнулась, покачав головой и поднимаясь из кресла.

– Лучше защити себя и его, – посоветовала она. – С собой сама разберусь.

– Ну уж нет, – не согласился он, поднимаясь и следуя за ней к кровати. – Мы же теперь семья. Нам всем надо друг за другом приглядывать.

– Обойдёмся без громких слов и обещаний, – недоверчиво попросила Ламия, забираясь на постель, пока Никандр укладывал сына в колыбель и закрывал его одеялом от подземного холода.

– А как насчет поцелуя? Приветственного, – поинтересовался он, скидывая сапоги и медленно, осторожно подкрадываясь к кровати, будто ожидал, что Ламия его сейчас прогонит.

Она, глядя на выражение его лица, снова улыбнулась и приглашающе откинула одеяло с его стороны.

– Ну целуй, – разрешила посмеиваясь.

Королю повторного приглашения не потребовалось, и он быстро оказался рядом с ней в кровати, с жаром обнимая, когда она сама к нему подползла, продолжая улыбаться.

Никандр проснулся от визга у себя над ухом. Он подскочил с кровати и кинулся к Ламии, которая стояла около колыбели и кричала, вцепившись пальцами в волосы. Не теряя время на то, чтобы успокоить жену, король схватил белого, как полотно, сына и прижал к себе, ощупывая.

– Он мёртв? – задыхаясь от душившего её страха, спросила Ламия.

– Дышит, – напряженно ответил Никандр, стаскивая с себя рубашку и прикладывая тело сына к груди. – Сильно замерз. Надо согреть.

– Рамилия! Горячей воды! Живо! – заорала Ламия, обращаясь к вбежавшей на её крик управляющей. – Олин, принеси моё согревающее зелье.

Пока она раздавала приказы, Никандр с сыном на руках залез под одеяло и принялся растирать его тело. Ламия снова повернулась к нему и замерла, следя за его движениями и за тем, как медленно сын начинает оживать. Расслабилась она только, когда он закричал.

– Пусть лучше орет, чем молчит, правда? – попытался пошутить Никандр, поднимая взгляд к жене. Та даже не улыбнулась, осматривая колыбель.

– Почему он был без одеяла? – спросила, поднимая детское одеяльце с пола. – И голый?

– Я его закрывал, – заявил Никандр поспешно.

– Я видела, – согласилась Ламия, продолжая осматриваться. – И ты его не раздевал.

– Определенно не раздевал, – подтвердил король, заканчивая растирать тонкую детскую кожу, прижимая сына к себе и только тогда замечая, что у него кончики пальцев подрагивают. – Ты вовремя проснулась. Ещё бы немного и мы бы его уже не оживили.

Ламия поморщилась и прикоснулась к груди.

– У меня молоко прилило, я проснулась из-за этого, – сказала она, протягивая руки к сыну. – Если бы не это… Хоть какая-то польза от того, что ты заставил меня его кормить, – она забрала ребёнка и залезла под одеяло, прижимая его к себе. Никандр тут же обнял её за плечи, понимая, что она испугалась опять намного больше него самого. – Всего три дня прошло, а уже началось… Ему нельзя здесь оставаться! – в её взгляде снова не было ни смеха, ни веселья, с которыми они оба засыпали. Только упрямство и страх.

ГЛАВА 47. Страх

Сын Ламии и Никандра так и остался безымянным, потому что его родители наутро после произошедшего снова поссорились. И хоть они больше не поднимали вопросов о власти, сошедшись на том, что преследуют общие цели и эти цели касаются только сына, а всё равно хрупкий мир, возникший накануне, рухнул.

Ламия сильно испугалась и вновь принялась настаивать на том, чтобы выслать сына с мужем подальше от замка. Никандр продолжал настаивать на том, что трусливый бег не выход. И воодушевила его, как ни странно, Рамилия, которая неожиданно заняла его сторону в споре с Ламией, когда они снова кричали и махали друг на друга руками.

– Ламия, Дамий никогда не жил в замке. Но от проклятья его это не спасло. Может, новому принцу будет безопаснее с нами?

– Он прожил дольше остальных, – огрызнулась Ламия, – да и я до сих пор не уверена от проклятья ли он умер, – проворчала. Никандр, удивлённый такой информацией, открыл было рот, чтобы задать вопрос, но Рамилия сказала такое от чего он забыл, что хотел спросить.

– Может, король прав и в замке действительно есть убийца?

Ламия зло фыркнула.

– Если я ещё дополнительно к проклятью буду искать в своём окружении убийцу, то сойду с ума!

Рамилия неуверенно поджала губы, отводя взгляд, чем привлекла внимание Никандра.

– В чём дело?

– Я не уверена…

– Что?

– Мне кажется, я слышала за дверью скрип, когда вы спали. И если вы не вставали с постели…

– Скрип? – спокойно и недоверчиво одновременно переспросила Ламия. – Скрип чего?

– Дерева, – ещё более неуверенно проговорила Рамилия под её скептичным взглядом. – Как будто половицы скрипнули…

Ламия один раз топнула по каменному полу, потом второй и вопросительно подняла брови.

– Пол каменный, практически везде в комнате ковры. Какие ещё скрипы половиц? Окна заперты изнутри, – кивнула она небольшие окна под самым потолком, да и взрослый человек в них не пролезет, не подняв грохота.

– Мне так показалось… но я не уверена, – ещё тише повторила управляющая.

– Кто-нибудь кроме тебя слышал этот загадочный скрип?

– Ламия подожди, – окликнул жену Никандр. – Не дави, – попросил он и обратился к Рамилии: – Что ещё ты слышала?

– Ничего, – мотнула та головой. – Я даже не уверенна, что это слышала. Может, показалось. Девушки, которые были со мной, ничего не слышали.

Ламия всплеснула руками, будто и ожидала этого ответа.

– Потому что тут нечему скрипеть.

– Почему нечему? У тебя здесь вся мебель из дерева.

– Тем более. Дереву свойственно иногда трещать и скрипеть. При чём здесь убийца? Как бы он попал в комнату мимо стражи и армии служанок под дверью? Окна заперты, под нами толща горной породы и подземные горячие источники – ход снизу не прорыть. Так как бы он сюда попал?

– И здесь нет тайных ходов? – удивился Никандр. – Замок ведь очень старый. Здесь жили несколько десятков королей, которые, наверняка, терпели и бунты, и вторжения, и осады… Здесь должны быть потайные ходы из комнаты в комнату или подземные, выводящие за стену. Мой замок, например, испещрен такими переходами и лазейками. Только благодаря им мы с Ритом сбежали в день нападения Сникса…

– В том-то и дело! – перебила его Ламия. – Это ТАЙНЫЕ ходы! О них знают только члены королевской семьи, то есть только я! Прислугу я в это никогда не посвящу, потому что эти ходы предназначены для того, чтобы спасти мне жизнь в случае беды!

– То есть ход из этой комнаты всё-таки есть? – уточнил Никандр. – Где?

Ламия, тяжело дыша, замолчала, переводя взгляд с Рамилии на него и обратно.

– Я даже говорить об этом не хочу! – всплеснула она руками, подхватила сына и вышла из спальни, хлопнув дверью.

В отличие от жены Никандр не мог пропустить то, что сказала Рамилия про скрип, мимо ушей. Наоборот, эта информация, даже несмотря на то, что управляющая считала, что ей могло почудиться, дала ему второе дыхание в деле по обеспечению безопасности собственной семьи.

Ламия с сыном поднялись неожиданно в одну из башен вместо того, чтобы остаться в подземелье или переселиться в королевскую спальню. И Никандр подозревал, что его слова снова нашли отклик в душе непокорной жены и она выбрала комнату, в которой был бы один вход и трудно достижимое окно из-за высоты и покатой стены. Таким образом она не только выставила усиленную охрану перед дверями, но и сама могла следить за тем, кто входит и выходит.

Никандр же занялся изучением спальни королевы и поиском тайного хода или другого пути внутрь. И Рамилия вместо того, чтобы помешать ему и выставить из личных покоев Госпожи, выгнала всю прислугу и стражу и принялась помогать, исследуя стены и стеллажи с книгами вместе с ним.

– Вот на что-то такое это было похоже, – сказала она задумчиво через несколько часов их молчаливого, сосредоточенного исследования каждого миллиметра комнаты.

Женщина с трудом отодвинула от стены стеллаж с книгами и тот жалобно то ли скрипнул, то ли прокряхтел. Никандр заинтересовался и подошёл, помогая Рамилии отодвинуть тяжелую, высокую деревянную конструкцию.

– Зачем ты мне помогаешь? – спросил он, наваливаясь на стеллаж всем весом и пытаясь удержать его в стоячем состоянии и не опрокинуть.

Рамилия недовольно поджала губы.

– На Госпожу уже покушались. И не раз, – сказала она, в конце концов, будто нехотя. – Не хочу, чтобы это повторилось снова.

– На саму Ламию? Не на мужчин?

Рамилия покачала головой.

– Да. Несколько покушений было ещё в детстве, несколько в юношестве. На неё покушались наравне с королем Ларелем. И ещё одно покушение было после того, как она села на трон.

– Одно? – удивился Никандр.

– С таким почерком – одно, – подтвердила Рамилия, заставив его вопросительно поднять брови. – На неё покушались слуги. Это очень странно, потому что к своим людям Ламия достаточно лояльно относится.

– Я бы даже сказал: чересчур, – хмыкнул Никандр неодобрительно.

– Да, согласна, – неожиданно подтвердила управляющая, заглядывая за отодвинутый ими стеллаж и осматривая стену из серого камня. – У этих злоумышленников не было мотива, чтобы нападать на неё или на короля. Хотя вопрос про короля, конечно, спорный… но, тем не менее, нам так и не удалось узнать, что подвигло их попытку убийства короля и маленькой Госпожи. На допросах все молчали. Ларель считал, что есть кто-то, кто стоял за их спинами…

– То есть ими кто-то управлял?

– Они кому-то служили, – кивнула Рамилия. – Когда Ламии было семь, на неё в саду напал охотник замка, в котором после опознали стражника крепости Лори – это крепость-тюрьма, где были заточены королева Зана и принцесса Зора. В то время после трагичной гибели королевы и её детей прошло всего несколько лет, память о них ещё жила и, конечно, Ларель подумал о том, что кто-то мстит за их смерти, – Рамилия сжала сильнее одну из полок, отчего костяшки её пальцев побелели.

– Ты, например, как няня принцессы? – догадался Никандр.

– Я попала под подозрение первой, – кивнула Рамилия. – Меня и пытали, и допрашивали… если бы Ламия за меня не заступилась, и убили бы… Только подумайте, – прошептала она, затаив дыхание и погрузившись в свои воспоминания. – Семилетняя девочка, ещё совсем ребёнок, спустилась в тюрьмы под замком и орала на короля, чтобы он отпустил меня. Приказывала, – усмехнулась Рамилия невесело. – Её потом выпороли до того, что она месяц на ноги вставать не могла, лежала в бреду… если бы не её мать, померла бы, – покачал она головой осуждающе. – Но выжила, да и меня спасла.

Никандр, слушая сбивчивый рассказ Рамилии, хмурился и исследовал стену за стеллажом. На первый взгляд та была сплошной, неприступной, основательной, но он не терял надежды найти рычаг, чтобы открыть потайной ход.

– Я, правда, не знаю кто бы мог организовать нападение. Но если к этому как-то причастны Зана или Зора, то… я своими глазами видела мёртвую королеву. Ламия видела, как обезглавили обоих братьев. Но вот как умерла Зора не видел никто. Даже я, которая была к ней приставлена в качестве няни.

Принцесса была не типичной заключенной в крепости, как, например, её мать. Она могла свободно перемещаться по коридорам, комнатам, темницам, гулять, но после измены старшего принца не могла покидать её границ.

В тот день она отослала меня на кухню за водой. А когда я вернулась, то увидела открытое окно башни, подставленный стул и туфли принцессы на полу. Мы искали её везде, но не нашли. Было решено, что принцесса не пережила смерти братьев и матери и покончила с собой, спрыгнув в море. Учитывая то, что под окнами были скалы и бушующие волны, даже не предполагалось, что она могла выжить. Тела так и не нашли. Меня отправили обратно сюда и приставили служить Ламии, а через некоторое время случилось первое нападение.

– Так никого и не нашли?

– Нет, – покачала головой Рамилия. – Ламия, как села на трон, начала часто менять прислугу, опасаясь новых покушений. Но подобное после её коронации произошло только один раз. Были ещё случаи в начале её правления, но виновные были найдены и у всех были политические причины, что не удивительно ведь тогда шла борьба за власть.

Никандр перестал осматривать стену и теперь внимательно прислушивался к женщине.

– Потом заговорили о проклятье. А затем умер Дамий.

– Её первый сын?

– Да, огромная трагедия, – покачала головой Рамилия. – Ламия, конечно, тут же заподозрила того же убийцу, который покушался на неё и отца ранее, но найти никого снова не смогла. Мужчины начали умирать один за другим… очень страшно стало в замке, который к тому моменту и так уже был в большей степени заселен только женщинами. Даже Ламия, которая никогда не отличалась трусостью, испугалась. Заперлась, перестала выезжать… Когда она только взошла на трон, ей сопутствовала удача во всем. Но после смерти Дамия несчастья на нас посыпались как из рога изобилия… И потери детей… Постепенно мы все поверили в это проклятье и Ламия в том числе.

– Но изначально она подозревала убийцу?

– Скорее всего подозревает до сих пор, – кивнула Рамилия. – Она ищет способы отличить убийства от проклятья и убийства от руки человека…

– Да, она говорила, – подтвердил Никандр, перебивая управляющую. – Но… получается она считает, что есть и убийца, и проклятье?

– В проклятье мы, конечно, уверены точно, а вот на счет убийцы до сих пор сомневаемся, – призналась Рамилия. – Может, его и не существует… Но… я что-то слышала, – она кивнула на стеллаж, – да и вы видели реакцию Госпожи – судя по всему ход в комнату есть. Если и правда существует убийца, нам необходимо его вычислить, потому что проблем нам хватит и от проклятья.

Никандр продолжал хмуриться.

– Не понимаю. Вы обе вроде бы рассуждаете здраво и согласны с тем, что в замке может скрываться убийца. Но почему так упорно твердите о проклятье?

Рамилия неожиданно напряглась.

– А вы всегда такой невезучий? – спросила она, кивнув ему за спину. Никандр обернулся и увидел, как в комнату заползает змея. – Не шевелитесь. Вероятнее всего, ядовитая.

Женщина вышла вперёд, прошла между Никандром и змеей и направилась к камину.

– Что ты делаешь? Не шевелись, – возмутился замерший на месте король, который наблюдал за тем, как управляющая, свободно передвигающаяся по комнате, берет кочергу, а змея целенаправленно поворачивает в его сторону.

– Пока рядом есть вы, для меня она не представляет никакой угрозы, – покачала головой Рамилия, словно ей было всё равно на змею на полу, хотя приближалась к ней всё равно с опаской. А та её словно и не замечала, продолжая надвигаться на мужчину.

Женщина сделала выпад и несколько раз всадила острый конец кочерги в змею, целясь ей в голову. Никандр отскочил в сторону, когда та задергалась.

– Змей Ламия содержит в лаборатории, но она всегда очень осторожна, поэтому все они надежно заперты, выбраться им оттуда возможно только чудом… Так что вот это – проклятье, – сказала Рамилия через некоторое время, тяжело дыша, отходя от поверженной змеи и указывая на неё кочергой. – Кабан в лесу – проклятье, осколки в мороженном – проклятье, ваша неуклюжесть – проклятье, но… Госпожа считает, что возможно у проклятья есть ещё и подражатель, который за ним скрывается.

– Кто-то мог её выпустить, – не согласился мужчина.

Рамилия возмущенно застыла на месте.

– Вы же видели, что она двигалась точно на вас! До меня ей и дела не было! А впрочем… Вы знаете, как умерли принцы? – спросила она.

Никандра в смятении покачал головой.

– Только сплетни слышал.

– А вы узнайте правду у Госпожи… Если это не проклятье, то я даже не знаю что.