Текст книги "Ведьма, околдовавшая его (СИ)"

Автор книги: Алена Ячменева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 31 страниц)

ГЛАВА 31. Последние приготовления

Следующие дни в замке прошли также в траурном молчании. Проходя по общим коридорам, Никандр не слышал ни женского смеха, ни веселых разговоров. Женщины передвигались по замку молча, быстро и в нарядах придерживались ещё более темных оттенков, чем обычно. Даже несмотря на то, что готовили королевскую свадьбу.

Торжество намечалось знатное. Уже на следующее утро после разговора Ламии и Никандра в замок начали завозить продукты, цветы, ткани, ювелирные изделия. Через день стали съезжаться перепуганные гости – в основном жены, дочери и другие родственницы чиновников Салии, которые должны были засвидетельствовать брак королевы. Из мужчин, даже военачальников и министров, никто не рискнул перешагнуть порог замка, что не просто удивило, а поразило Никандра. Он не мог понять в чём дело: неужели все высокопоставленные мужчины Салии трусы?

Вновь прибывающих женщин встречала Рамилия, распределяла их по комнатам, следила за их удобством. Ламия же не выходила из своих подземелий даже ради приветствия. Узнавая о недавней смерти мужчины, женщины бледнели, а кто-то собирал вещи и в спешке покидал стены замка. На Никандра они смотрели с неодобрением и опасением, как на самоубийцу. От этих взглядов ему было ещё больше не по себе, чем от внимания слуг замка, когда он только прибыл.

Фавий в своём расследовании источника осколков в мороженом зашёл в тупик. Он и осмотрел кухню, и допросил с угрозами и криками каждую женщину, но никто ничего не вспомнил, все утверждали одно: ничего не видели, ничего не знаем. Даже сквозь слезы, трясущиеся от страха, допрашиваемые повторяли одно и то же. На кухне также было все чисто – Фавий её вверх дном перевернул, не побрезговал даже порыться в мусоре, но найти разбитую посуду, от которой в мороженое попали осколки не смог. А с учетом того, что самих осколков у него не было, как и любых других доказательств кроме слов друга, он не знал, что и думать о произошедшем. Поэтому жены и дочери чиновников стали для него новым источником информации.

– Ты говорил, что убийца, может быть, хорошо разбирается в ядах? – переспросил он Никандра на второй день после смерти Рита. Тот кивнул. – Я расспросил их о том, кто может хоть что-то в этом понимать. В основном все твердят: никто. Но были несколько женщин, которые предположили, что в зельях и ядах может неплохо разбираться Олин, раз она лекарша.

– Логично, – заметил Никандр, относясь к словам друга недоверчиво. Он не мог представить девочку-одуванчика, которая рыдала около постели Рита во время его болезни, хладнокровной убийцей.

– Да, я тоже так подумал, – согласился Фавий. – Даже внимания не обратил… Но сегодня разговорился с леди Тар, – назвал он имя одной из вновь прибывших дам. – Заметил, что она привезла с собой продукты. Спросил в чём дело, неужели она думает, что в замке её не накормят. Она заявила, что не хочет быть отравленной, как её муж, сын, сестра и племянник… Она утверждает, что их отравила королева Ламия. Якобы она перетравила немало людей и о ядах знает все и даже больше… Род Тар занимается торговлей, и эта леди утверждает, что для королевы они поставляют разную невидаль: ядовитых животных, змей, пауков, ящериц, странные растения, порошки, жидкости, причудливые колбы, трубки… Леди уверена, что королева изготавливает яды и ими травит всех неверных. В том числе ядами снабжает и своих верных солдат – лучниц.

– И именно поэтому они считаются такими смертоносными, – закончил за Фавия Никандр, а затем покачал головой. – Предположим, это правда. Но зачем Ламии травить меня? Ей свадьба нужна, как ты заметил. Вон как все забегали, – кивнул он на дверь, намекая на то, в какой суете и поспешности готовилось торжество.

– Да, но с королевой всё равно лучше быть настороже. Леди сказала, что она может убивать одним лишь прикосновением.

– А почему не взглядом? – поинтересовался Никандр любознательно и недоверчиво.

– Я тебе просто пересказываю то, что услышал, – проворчал друг. – Слуги в замке назвали только одного человека, который может что-то понимать в ядах – Олин, а чья она ученица? Правильно. Королевы… Не доверяй ей чересчур. Не несчастная она вдова, как ты считал. Уверен, трупов у неё на заднем дворе много не только по вине мифического проклятья.

– О том, что она не так проста, я уже и сам понял.

– Может, она сама придумала это проклятье, чтобы её непросто все боялись, но и чтобы прикрывать убийства? – предположил Фавий. – Сам подумай. Не пришёлся муж по нраву – на кладбище, чиновник неудачно пошутил – на кладбище, слуга ошибся – на кладбище…

Никандр задумчиво молчал, пока Фавий вглядывался в его лицо, пытаясь понять, что король думает по этому поводу.

– Вот в этих твоих словах намного больше смысла, чем в сетованиях на проклятье, – заявил он в конце концов. – Я и сам уже не раз думал, что Ламия сама убила и отца, и первых навязанных ей мужей… Но зачем ей убивать последующих, которых она выбрала сама, всё равно не понимаю. Зачем ей убивать меня?.. В конце концов, зачем ей убивать собственных детей?

За три дня, которые королева отвела на подготовку к свадьбе, Никандр и Фавий так и не нашли ответов на свои вопросы. Арестованных женщин пришлось отпустить, потому что они не выявили ни виновных, ни свидетелей. Даже служанки, которые несли и подавали тарелки, клялись, что не видели осколков стекла. Словом, угрозами Фавию добиться ничего не удалось, в смятении и нерешительности он предложил применить пытки, но этого ему не позволила Дарана, да и Никандр не поощрил избиение женщин.

– Были бы хоть какие-то догадки или подозрения, – покачал он головой несогласно. – А так ты кого пытать собрался? Каждую?

Воин пожал плечами.

– Нет. Это бесполезно и жестоко…

Фавий только облегченно выдохнул, когда Никандр отверг его предложение. Воину тоже было не по нраву мучить женщин. Даже крича на них, угрожая и доводя до слез и истерик, он чувствовал себя не в своей тарелке.

В отличие от мужчин работа Ламии принесла плоды. Она вскрыла тело Рита и подтвердила догадки Никандра.

– Вы были правы. Сердечный приступ. Что его спровоцировало – стресс, болезнь, старость или все в совокупности – сказать не могу.

– А что насчет легких? Пятна есть?

Ламия задержалась ненадолго с ответом, а затем кивнула.

– Не спрашивайте меня что это значит, – попросила прежде, чем Никандр успел что-то сказать. – Похороните его, окажите последнюю дань уважения и готовьтесь к свадьбе, – попросила будто устало.

Три дня перед свадьбой Никандр, как и ранее, провел в обществе королевы, спускаясь к ней в подземелья каждую ночь. Стражницы на входе провожали его подозрительными взглядами и, кажется, затем напряженно прислушивались, ожидая, когда Ламия его погонит. Однако та на удивление его общество воспринимала спокойно и даже одобрительно. Конечно, она всё также ворчала, страшила его проклятьем, но скорее ради порядка, чем с целью прогнать. Это было не удивительно ведь, когда гости появились в замке, королева совсем перестала подниматься на поверхность и скучала в своих темных, многочисленных комнатах. А появляющийся как по расписанию на пороге кабинета Никандр значительно повышал ей настроение.

Они вместе завтракали, играли в шахматы, говорили и всё также обменивались взглядами: хитрыми, изучающими, недоверчивыми, смеющимися. Поцеловать себя вновь королева не позволила, как и прикоснуться, поэтому эти взгляды были крохами, которые доставались Никандру. Однако он продолжал как подросток радоваться им, с трудом сдерживая порывы похвастаться перед другом. Вряд ли Фавий понял бы его восхищение взглядами королевы.

А ещё за три дня ни с Никандром, ни с Фавием не случилось никаких странных, грозящих смертью происшествий. Оба они хорошо себя чувствовали, твердо стояли на ногах, не ели больше никаких странных здешних блюд. При этом, когда Никандр расспросил друга, оказалось, что после их прибытия в замок тому тоже несколько раз не повезло. В первый раз он подвернул ногу и упал с лестницы, но успел ухватиться практически сразу за перила, поэтому отделался лишь парой синяков. А ещё чуть не опрокинул на себя чан с кипятком, когда навещал одну из своих здешних подружек. Никандр отвергал версию друга про закономерности их неуклюжести и продолжал настаивать на случайностях, чему Фавий начинал верить или скорее, от чего отвлекся, когда занялся расследованием.

ГЛАВА 32. Венчание

Утром похоронили Рита, а на вечер уже было назначено венчание. Нужно ли говорить, что настроение не только у жениха и единственного гостя с его стороны, но и у всех жителей замка, было не праздничное?

Никандр не понимал подобной спешки и продолжал испытывать те же чувства, что и когда королева предложила ему поскорее пожениться. Согласно здравому смыслу, это необходимо было сделать как можно раньше, чтобы и вернуться в Шеран, и отомстить за семью, и отнять захваченный трон, и не допустить страданий народа и развала королевства. Однако время для этого было не лучшее: только умер Рит, убийцу ещё не поймали, королеву он не узнал достаточно хорошо, чтобы быть уверенным в правильности своего решения. Но с другой стороны его одолевало страстное желание заполучить красавицу в своё полное распоряжение. И именно об этом он думал, когда соглашался на вечернюю свадьбу после похорон, а не о Шеране, мести или здравом смысле. Эту ночь он проведет с Ламией. И не за игрой в шахматы и переглядываниями.

– Не лучше ли сделать свадьбу с утра? – всё-таки предпринял он слабую попытку не потакать своим эгоистичным желаниям, когда примерял свадебный костюм, а портниха с темными кругами под глазами из-за бессонных ночей подгоняла под него длину брюк.

– Королева по утрам спит, – ворчливо напомнила Рамилия. Ей идея о свадьбе вообще и о её поспешности в частности не нравилась. И она не стеснялась это демонстрировать, как усталая мать, которая борется с непутевым чадом и жалуется на него всем вокруг.

– То есть она сейчас спит? – удивился Никандр. – А как же приготовления? Платье там, прическа… – неопределенно пробормотал он и совсем замолчал под грозным взглядом женщины.

– Проснется и оденем, – заверила она. – Не переживайте.

Последнее было вряд ли выполнимо, потому что в отличие от королевы у Никандра это была первая свадьба. И даже не просто свадьба, а политический брак, от которого зависело очень много, а также, возможно, сделка с самой смертью. Конечно, он и волновался, и на месте сидеть спокойно не мог, и есть не хотел, и пить, и только и делал, что ходил по комнате взад-вперёд, повторяя в мыслях план возвращения трона Шерана и прогоняя мысли о ночи с королевой.

Незадолго до того, как стемнело, ему вернули уже готовый костюм, предупредили о том, что Госпожа проснулась и венчание состоится в полночь.

– Полночь? – возмутился Никандр. – Я думал на закате!

– Королева только проснулась, – испугалась крика мужчины Ревен, которая принесла ему новости. – Ей надо собраться…

– Я надеюсь, что венчание будет проходить хотя бы не на кладбище? – грозно, но с затаенным страхом, уточнил Никандр.

– Боги с вами! – ахнула Ревен. – Нет, конечно. В тронном зале.

– Отлично.

– Кто же свадьбу на кладбище играет? – покачала головой осуждающе женщина, выходя из комнаты и оставляя короля наедине с ухмыляющимся другом.

– А в полночь, значит, можно?! – возмутился Никандр, услышав бормотание женщины. – И что же это получается? Она ради меня свои ванны отменила? Втиснула в график свадьбу?

Ревен и служанки, толкаясь, выскочили за порог и закрыли за собой дверь, пока король закидывал их только вопросами, а не всем, что попадется под руку.

– Что ты улыбаешься? – переключил своё внимание на друга Никандр, когда женщины вышли, а он обернулся.

– Ты нервничаешь, – констатировал Фавий.

– Конечно, я нервничаю! Не каждый день женюсь на Ведьме, которая ради свадьбы даже свой ночной график не додумалась подправить. Где это видано – жениться в полночь? Нормальные люди в полдень женятся… А потом она ещё удивляется, почему о ней столько слухов ходит не только по Салии, но и за её пределами.

– Ты знаешь, с кем связываешься, – всё ещё с улыбкой заметил Фавий и Никандр провел ладонью по лицу, стараясь справиться с собственными разбушевавшимися эмоциями.

– Ну это только пока я соглашаюсь с её ведьминскими капризами, – более спокойно заверил король друга. – Поженимся и спать она у меня будет по ночам, как положено, одеваться будет нормально, согласно своему положению, и никаких мужиков встречать в ванной не будет! И гадючник этот женский я после свадьбы сразу разгоню. Убийцу поймаю и пусть хоть кто-то посмеет заикнуться о проклятье! Что ты смеешься? Не веришь?

– А ты-то в это веришь? – веселясь уточнил Фавий. – Этот гадючник до тебя стоял, при тебе стоять будет и, скорее всего, после тебя тоже.

– Вот увидишь: я наведу здесь порядок.

– Забыл о вашем с королевой договоре? Да тебя за порог выставят через месяц-два, – покачал головой Фавий.

– Посмотрим.

– Посмотрим, как ты пялишься на королеву, заглядывая ей в рот, и пытаешься изо всех сил понравиться? Так скорее она тебя научит спать днём и принимать гостей в ванной…

Никандр перевел на друга страшный взгляд, не сулящий ничего хорошего. Но Фавий не испугался, а заливисто расхохотался.

– Заткнись, – посоветовал сквозь зубы король.

Они спустились в тронный зал незадолго до полуночи. Там уже собрались женщины: и гости, и подруги королевы. Тронный зал был украшен множеством белых цветов, тканями закрыли страшные головы монстров под потолком, кроваво-красный ковер заметили на золото-бежевый, свечи также поставили светлые, новые, служанки оделись в праздничные наряды. Играла негромкая музыка, женщины переговаривались между собой, но должного веселья и радости, которые должны были сопровождать свадьбу, всё равно не было. В зале витала траурная атмосфера, из-за чего у Никандра складывалось впечатление, будто он присутствует на собственных поминках.

Только около самой полуночи Рамилия объявила, что невеста спускается, и гости зашевелились, занимая свои места и выстраиваясь вдоль дорожки, которая вела от входа к алтарю. Никандр приблизился к женщине в рясе, обводя её все тем же неодобрительным взглядом. Для него было дико, что венчать их будет не мужчина-священник.

Священнослужительница ему по-доброму, ободряюще улыбнулась и он отвел взгляд, чтобы скрыть своё недоверие к ней.

И ровно в полночь музыка заиграла громче, дверь отворилась и в зал медленно, все так же плавно, словно не касаясь ногами земли, вплыла невеста.

Вопреки опасениям Никандра Ламия была, как и полагается, в белом, свадебном платье, с прической и букетом в руках. Вот только букет прикрывал намного больше её тела, нежели платье.

– Отвернись, – сиплым голосом потребовал король шёпотом. Фавий, который стоял за ним и к которому был адресован приказ, откашлялся, прочистив горло.

– Что?

– Отвернись.

– Как?

– Повернись к стене.

– Как ты себе это представляешь?

Никандр не выдержал и оторвал взгляд от своей невесты, чтобы обернуться к другу и развернуть того лицом к стене, несмотря на его сопротивление.

При виде своей невесты на свадьбе король испытал не радость и благоговение, а темный, вязкий гнев. Он даже не обрадовался тому, что в зале практически нет мужчин.

А причиной тому было её платье, состоящее из белых лоскутов, которые тканью невозможно было назвать. Они лишь частично прикрывали её грудь и живот, полностью оставляя открытыми руки, плечи, спину, бока. Юбка у платья была пышная, длинная, со шлейфом, но при каждом шаге королевы сквозь лоскуты выглядывали её ноги – щиколотки, колени, бедра. На ней вновь было золотое украшение-ошейник, высокая корона с перламутровыми камнями, прическа, открывающая плечи и шею.

Бесспорно, она была невероятно прекрасна. И красило её не столько неряшливое платье, похожее на лохмотья из дорогой ткани, сколько её природная, женская красота: копна блестящих волос, гладкая, бледная кожа, высокая грудь, тонкая талия, длинные ноги, тонкие запястья. Но в подобном платье, с высокой прической и без фаты она была всё равно что голая. Её наряд не шёл ни в какое сравнение с предыдущими, которые Никандр уже успел оценить. Ему было стыдно просто смотреть на неё, не говоря уже о том, что на его полуголую невесту смотрели более двухсот других людей, пусть даже и женщин. Он чувствовал стыд, а из-за этого и гнев. И, кажется, Ламия это прекрасно знала, когда пристально смотрела на него и не прячась усмехалась. Она словно испытывала его терпение, которое в эти самые минуты трещало по швам.

Никандр плохо помнил, как она подошла, как протянула ему руку, чтобы он помог ей подняться на возвышение перед алтарем, как реагировали гости на появление королевы. Он даже практически не запомнил начало церемонии, сжимая ладонь Ламии и сдерживая гнев.

– Не передумали? – еле слышно, кривя губы в ухмылке, поинтересовалась королева, не отворачивая головы от священнослужительницы, но кося глаза в его сторону.

В отличие от неё Никандр не постеснялся повернуть голову в разгар церемонии бракосочетания и одарил её грозным, упрямым взглядом.

– Скоро будет поздно, – предупредила Ламия, словно искушая.

– Я вас видел голой. Можно считать, что уже поздно. Теперь я просто обязан на вас жениться, – прорычал он сквозь зубы, выпустил ладонь королевы и положил руку на её талию, то ли в попытке прикрыть её от посторонних взглядов, то ли чтобы обозначить свои права.

ГЛАВА 33. Свадьба

После принесения клятв и радости на лицах гостей от того, что жених сошёл с алтаря, а не упал с него замертво, начался праздник. Их привели в тот же зал, где отдыхала королева парой днями ранее, рассадили на диваны, выдали угощения. На середину зала вышли танцовщицы, музыканты начали весело терзать свои инструменты. И вскоре зал наполнился смехом и весельем женщин.

Танцы Никандр не просто не любил, а практически ненавидел из-за того, что чувствовал себя глупо, топчась на месте и повторяя странные движения, но всё-таки он пригласил свою новоиспеченную невесту на танец. А та, как будто удивилась его протянутой руке. Долго на неё смотрела нерешительно, а затем отрицательно мотнула головой.

– Нет, сидите, – заявила она и это было странно, потому что Никандру казалось, что она в отличие от него как раз таки хочет потанцевать. Но дальше странности продолжились. – Нет, не ешьте, – она положила руку на его запястье, когда он потянулся к вилке останавливая.

– Почему? – удивился. Она не ответила, но и без слов стало понятно, чего она боится – слишком очевидно это угадывалось и по её лицу, и по лицам гостей. Они все как будто ждали, когда он умрёт на их глазах.

– Хотя бы попить я могу? – поинтересовался насмешливо.

Он впервые со дня знакомства видел нерешительность и испуг на лице королевы. Её явно что-то тревожило, хоть она и пыталась это скрыть, прячась за обычной маской невозмутимости. Издалека её нервное состояние вряд ли было заметно гостям, но Никандр, который находился к ней очень близко, ощущал его кожей.

– Не стоит.

– Серьёзно? – возмущенно хмыкнул он, отталкивая её руку и беря бокал. Он отпил и поднял брови как бы говоря: «И я всё ещё живой».

Королева никак на это не отреагировала: ни расслабилась, ни улыбнулась, ни нахмурилась. Лишь снова перевела взгляд на танцовщиц.

– Неоправданный риск.

– Что ж мне теперь не есть и не пить?

– Мой последний муж умер на пире в честь свадьбы.

– А ваш предпоследней муж прожил после свадьбы полтора или два года. Извините, конечно, но если я не буду есть и пить, то столько точно не протяну.

– Два года и три месяца.

– Что?

– Эрем прожил после свадьбы два года и три месяца, – пояснила Ламия, снова возвращая взгляд к нему. – Вы чем-то похожи: он тоже был упрямым и не верил в проклятье до последнего.

Никандру разговор о бывшем муже королевы не понравился. Он отставил бокал на стол и нахмурился.

– Вот как? И чем же ещё мы похожи?

– Наверно, больше ничем, – немного подумав ответила Ламия. – Он был ученым. Получил хорошее образование, превозносил науки над искусствами и верой. В целом, был довольно мягкотелым и нерешительным, но про то, что проклятья не существует, мог орать часы на пролет с пеной у рта, – Ламия осуждающе покачала головой. – Правда, не при мне… меня он смущался, всё время мямлил что-то неразборчивое, краснел и глупел на глазах… Я могла видеть или слышать, какой он на самом деле, только издали. Вроде не глупый был, много всего знал, но разговаривать с ним было невозможно, – пожаловалась она, поднимая свой бокал и отпивая. – Наверно, поэтому мы практически не виделись, пока были женаты. Он смущался при мне, чувствовал неловкость и всё время меня избегал. Я же, возможно вы уже заметили, начинаю раздражаться, когда на меня смотрят слишком пристально, молча, словно умалишенные… Если бы не эта его робость, возможно, у нас бы получился нормальный брак. Общие интересы у нас точно были.

– Наука? – предположил Никандр.

– Я, конечно, не плохо разбираюсь в целительстве, но не назову это наукой. Скорее это знания, которые передавались в моей семье по материнской линии из поколения в поколения. Наблюдения бабок и прабабок, которые записывались, а потом передавались дочерям. В детстве мне заняться было не чем, вот я и изучала книги матери… Что же касается образования, то оно у меня домашнее и книжное. Учителя меня пытались обучить вышивать крестиком, быть послушной женой и заботливой матерью. И потерпели в этом полный провал. По книгам же я училась истории, земледелию, торговле, переговорам и прочим мужским ремеслам. После того как умер отец, я, конечно, наняла себе учителей по своим интересам, но прожили они все не долго… Так что интересно мне многое, а Эрем был очень эрудированным. Мы бы нашли, о чём поговорить. Но нет, наука – это не то, – улыбнулась она.

– А что же тогда у вас с ним было общее?

– Проклятье. Вернее то, как его остановить. Правда я искала противоядие от него, а Эрем, как и вы, убийцу. Два года его искал, допрашивал, что-то расследовал, но терпел неудачу за неудачей. Потерю нашего первого ребёнка он плохо пережил, хоть и пытался это скрыть. Когда же я забеременела во второй раз, он стал одержим поиском убийцы, совсем потерял из-за него покой. Пытался найти его прежде, чем ребёнок родится.

– Не нашёл? – догадался Никандр. Ламия покачала головой.

– В последнюю нашу встречу он признался, что начинает допускать наличие проклятья… А на следующий день упал с лошади.

Никандр, всё ещё испытывая недовольство, от разговора о бывшем муже королевы во время их свадьбы, повернулся к тарелке и наколол кусок свинины на вилку.

– Не стоит, – предостерегла королева вновь.

Он посмотрел на неё упрямо и под её взглядом отправил кусок в рот, прожевал и проглотил. Ламия осуждающе покачала головой на его непокорность, которую она считала глупостью.

– Если есть мне нельзя, пить нельзя, танцевать нельзя, вставать нельзя, а дышать можно через раз, то, может, нам уже в спальню подняться? Чтобы я раньше времени не помер? – проворчал Никандр, закидывая в рот очередной кусок и начиная жевать.

– Отличная идея, – кивнула Ламия и жестом подозвала Рамилию.

– Что? – удивился король, следя за королевой.

К ним тем временем подошла управляющая и склонилась к Ламии, чтобы расслышать слова за музыкой.

– Мы поднимемся в спальню.

– Как так? – удивилась Рамилия не меньше короля.

– А чего ждать?

– Ламия, надо хотя бы приличия соблюсти… праздник только начался. Побудьте здесь хотя бы ещё часик. А лучше три.

– Король сказал, что ему всё равно на приличия. Мне тоже. С гостями уж как-нибудь сама договоришься.

Ламия поднялась с дивана, на котором они с Никандром сидели, и повернулась к нему вопросительно, словно спрашивая, чего он ждет. Всё ещё растерянный мужчина подскочил на ноги и последовал за обнажённой спиной невесты, не веря, что это происходит с ним наяву.