Текст книги "Империя (СИ)"

Глава XVII
В РИМЕ

Мощенная гладким валуном аллея, изгибаясь, уходила за поворот к небольшому мостику. Стоявший на нем Марк медленно отщипывал небольшие кусочки хлеба и кидал их в воду, глядя, как на них слетается стайка юрких рыбок и за несколько секунд уничтожает корм до последней крошки.

– Я знаю, Абигор, что он ранен. Велиал скоро будет у него. А ты пока займись его братом: Маркус не хуже Луция, из него можно воспитать отличного воина.

– Клементий создает проблемы, господин. Приди он на несколько часов раньше, помощь Велиала бы не понадобилась.

– Да, его амбиции велики, что есть, то есть. Но, стоит признать, он делает свое дело. Клементий для Луция как красная тряпка для быка, и чем сильнее будет их взаимная ненависть, тем лучше все сложится для нас.

– А если он...

– А если он, Абигор, станет помехой... Ты же сам знаешь, как бывает непредсказуема судьба людей.

Сципион сделал поклон и удалился.

Клементий въехал, словно победитель, в разгромленный, заполненный трупами лагерь Луция. Оставшиеся в живых защитники – грязные, уставшие, раненые – стояли перед легатом, но Клементий и Кассий в окружении охраны проехали мимо, даже не взглянув на них. За ними на территорию укреплений зашли солдаты, которые тут же принялись растаскивать трупы и расчищать все вокруг.

– Центурион, через десять минут у меня! – крикнул Клементий, спрыгнул с коня и направился в уцелевшую палатку.

– Мог бы и спасибо сказать, выродок! – сквозь зубы прошипел Мартин.

– Он нам спасибо скажет только тогда, когда мы подохнем, – зажимая рукой рану в боку, поморщился от боли Луций.

– Сильно ранен? – заметив сочащуюся из-под доспехов Луция кровь, спросил Ратибор.

– Терпимо. Ладно, пойду, послушаю, что он нам скажет.

Прихрамывая и немного горбясь от боли, центурион побрел к своему командиру. В голове его сильно шумело, тело казалось ватным, легким, словно чужим. Луций шел и не видел, как солдаты при виде его шепчутся, цокают языками и что-то негромко обсуждают, уважительно кивая головами. Посланный на смерть, он, словно феникс, восстал из пепла, и легионеры, убирая трупы варваров, отчетливо понимали, какой ценой остался в живых этот пока еще никому не известный центурион. Пройдя мимо охранников, Луций очутился в палатке, где из последних сил поприветствовал своего командира и Кассия.

– Германцы отброшены. Их вождь убит. Вы подоспели вовремя. Германик может не опасаться атаки с тыла.

Выслушав лаконичный доклад Луция, Клементий дернул плечом и заходил вокруг юноши. Заметив, как из-под его доспехов капает на пол кровь, он остановился, прищурился и произнес сквозь перекошенную злобой улыбку:

– Почему ты никак не можешь подохнуть? Неужели это так сложно?!

– Я пытался, командир. Извини, не вышло, – обливаясь потом от боли и слабости, ехидно прошептал пересохшими губами Луций.

– Он еще и издевается, Клементий! – выхватив меч, прокричал Кассий.

– Остынь!

– Почему?! Давай просто прикончим его, и все тут!

– Ты глупец, Кассий! Глупец! Эта сволочь знает, что мы не можем его тронуть. Сам Германик отправил нас к нему на помощь. И как только он догадался о том, что я послал их сюда? Впрочем, теперь он будет думать, что это был мой гениальный план. Так что я даже немного рад тому, что вы тут устроили. А теперь пошел прочь с глаз моих! Ступай, зализывай свои раны! – пихнул плечом центуриона Клементий.

Луций, не помня себя, вышел на воздух. Ноги у юноши подкосились, его повело вбок, но Мартин подхватил друга и не дал ему упасть. Вскоре центуриона перенесли под навес, туда, где был развернут госпиталь.

– Тут одни трупы. Куда его класть-то? – нервно озираясь по сторонам, Мартин искал хоть какое-то более или менее подходящее место.

– Вон туда, в угол! Да, сюда! Укладывай! Да осторожней ты! – командовал Ромул в то время, как Ратибор и Понтий растаскивали тела убитых, чтобы освободить место своему другу.

Сняв с него доспехи, они опешили и испугались: глубокая рана на боку продолжала кровоточить.

– Тут лекарь нужен, – чуть слышно констатировал Ромул.

– Оставайся с ним. Погнали, нужно найти того, кто хоть что-то понимает в медицине, – мгновенно среагировал Мартин.

– И где мы найдем лекаря?

– Не паникуй, Понтий. Он крепкий, выкарабкается. Так, Мартин, ты иди на поле: на нем много раненых, и, скорее всего, все врачи там. Понтий, принеси воды, чистой. А я разведу огонь, чтобы прижечь рану.

Неожиданно потянуло неприятным запахом серы, по коже друзей прошел странный холодок, и они услышали, как знакомый, спокойно-могильный голос произнес:

– Не нужно ничего. Оставьте меня с ним наедине.

– Велиал? – изумился Понтий, увидев лекаря Марка.

– Откуда ты здесь?

– Ты ставишь вопрос неправильно, Мартин. Следовало бы сказать: «Спасибо, что ты здесь». А теперь прошу: оставьте меня с Луцием. Он потерял много крови.

Понтий, Ратибор и Ромул попятились к выходу. Велиал присел рядом с бледным телом раненого и, сняв с плеча сумку, положил ее перед собой, а затем, убедившись, что он один, залез в нее.

– Откуда он взялся? – осматривая раненную руку, буркнул Мартин.

– Да какая разница? Главное, что он тут и поможет Луцию.

– Так-то ты прав, Ромул. Главное, чтобы помог, – присел на валун Ратибор и, вытащив свой топор, принялся методично натачивать его.

– А если не поможет?

– Тогда, парни, я в бега. Я должен отомстить за отца. Ну, а куда вы, сами решайте. Центурия фактически уничтожена, и только пока Луций жив, нас не тронут.

– А если выживет? Тогда что дальше?

– Что за «если», Понтий? Выживет, никаких «если», – сухо бросил ему Ромул.

Луций приоткрыл глаза. Он был весь в поту и трясся от холода. Над ним склонилось какое-то темное существо, покрытое балахоном. Оно явно смотрело на него, хотя ни лица, ни глаз юноша не видел. Ужасно пахло серой, как тогда, в доме у Велиала, когда его туда привел Марк. Луций хотел подняться, но существо прижало его рукой так, что стало трудно дышать, а затем что-то пронзительно леденящее обволокло область раны. Стало нестерпимо больно, так больно, что Луций резко дернулся, но не смог пошевелиться. Хотелось заорать, но даже на это у юноши не хватало сил. Через мгновение он потерял сознание.

– Что с ним?! – поднимаясь с камня, поинтересовался Ратибор у выходящего из палатки Велиала.

– Я успел вовремя. Рана была глубокой, но все будет хорошо. Организм молодой и крепкий, думаю, через пару-тройку дней Луций встанет на ноги. Но для этого ему нужен покой. Да, и уберите трупы, а то они скоро начнут источать зловоние.

– Спасибо, – с признательностью в голосе произнес Ромул, на что Велиал лишь кивнул головой и пошел прочь.

– Все равно не пойму, откуда он взялся и как обо всем узнал, – поправляя окровавленную повязку на руке, пробормотал Мартин.

Все, что произошло на германской земле, послужило началом цепи событий, развитие которых уже было не остановить. Тем временем сопротивление германцев возрастало. Ситуация уже не была такой безоблачной и оптимистичной, как казалась вначале. Германские племена объединялись под угрозой общего врага. Если бы этот процесс продолжился, он закончился бы созданием германского государства, в котором Арминий стал бы правителем.

Зал гудел. Тут и там сенаторы подрывались с мест, кричали, ругались, толкали друг друга. С самого утра шло заседание, на котором обсуждалось положение дел в Германии. Тиберий молча, как и в прошлый раз, сидел на своем месте в окружении приближенных, в числе которых был и Марк. С противоположной стороны зала жарко спорил с Келестином Андриан, на них смиренным взглядом смотрел Ларгий.

– У Германика вряд ли хватило бы смекалки для точного понимания сложившейся ситуации! Мы хотели завоевать варварские земли с ходу, полагаясь исключительно на военный метод. А Клементий?! С чьей подачи он стал легатом пятого легиона?! Говорят, он отправил свою центурию на верную гибель, и ее всю вырезали! – кричал Андриан.

– Я слышал, сам центурион и несколько его людей выжили, – скромно возразил Ларгий.

– Выжил кто или нет, теперь это неважно. Факт остается фактом. А Тиберий закрывает на все это глаза. Марк управляет им, словно марионеткой. Зачем мы вообще послали туда войска? Нам не хватило унижения, на которое нас обрек Вар?!

– Ты неправ, Келестин. Смыть позор можно только победой. Это, во-первых. А во-вторых, объедини Арминий германцев, мы получим врага куда более сильного, чем прежде. И Тиберий понимает это, поэтому и слушает Марка. Только вот непонятно одно: Марку-то зачем все это? – снова чуть слышно произнес Ларгий.

Тиберий, прищуриваясь, пристально смотрел на сидящего неподалеку от него Марка, который явно делал вид, что не замечает прожигающего взгляда императора. Цезарь знал, как правильно поступить, однако в его планы не входило поправлять Германика, а уж тем более указывать ему. Теперь ему было выгодно позволить ненавистному племяннику завершить начатое дело. Ни поражение, ни победа уже не сулили Германику ничего хорошего, и поэтому он уже мало волновал Тиберия, а вот Марк, напротив, все больше его настораживал.

– Успокойтесь! Успокойтесь! Прошу тишины! – встав с места, внезапно обратился к присутствующим Ларгий.

Толпа немного утихла и все обернулись к взявшему слово сенатору.

– Мы обсуждаем здесь все, кроме того, зачем в действительности собрались. Вот уже год мы пытаемся завоевать непокорных германцев. Возобновление военных действий поначалу застало их врасплох, но вскоре они оправились, и ситуация изменилась. Арминий не терял времени даром и сумел восстановить племенной союз. Теперь под его командованием большое войско, а германские отряды истребляют наши продовольственные запасы и грабят обозы, не давая войскам передышки. А еще наши так называемые командиры посылают собственные силы на убой! Марк, ответь нам, почему – ведь это же ты ходатайствовал за Клементия? Ведь это ты просил, чтобы ему дали под командование легион, исходя не из его боевого опыта, а из уважения к его знатному отцу Силану?

Марк улыбнулся, его глаза сверкнули огоньком. Он медленно поднялся и, пристально глядя на Ларгия, ответил:

– А с чего ты взял, что Клементий послал центурию на убой?

– Так об этом шумит весь легион и не только.

– Правда? Легионы шумели, и когда Цезарь Тиберий взошел на престол. Помнится мне, и вы так же шумно оправдывали Терентия и его друзей-заговорщиков, а кто в итоге оказался прав? Ведь после их казни бунт прекратился. Теперь вы обвиняете меня в том, что я незаслуженно дал Клементию легион под командование. Да, он молод. Но, по-моему, его план сработал. Оттянув германцев на небольшое войско, он уничтожил армию Ульриха и, кстати, убил его самого, а он был ни больше ни меньше правой рукой Арминия. Теперь у Арминия нет иного выхода, кроме как дать бой Германику. Поэтому, Ларгий, твои слова говорят лишь об одном: ты просто ничего не смыслишь в военном деле.

Раздались аплодисменты. Марка радостно поддержали почти все собравшиеся, Ларгию же достался свист и насмешки заседателей.

– Послушайте! Послушайте! Дать решающий бой Арминию сейчас – самоубийство. Не стоит недооценивать противника, мы уже получили жестокий урок. Наступить два раза на одни и те же грабли – немыслимая глупость!

– И что ты предлагаешь нашему Цезарю? Остановить кампанию?

– Я не это имел в виду.

– А мы все поняли, что именно это. Великий Цезарь, – повернулся к императору Марк. – Позволь усилить наше войско новым легионом и с наступлением лета перебросить солдат в Германию.

– Интересно, и кто будет управлять этими головорезами?! – внезапно вскочив с места, в один голос прокричали Андриан и Келестин.

– Действительно, Марк, кто? У тебя есть кандидатура? Неужели ты хочешь предложить Клементия? Я вообще не очень понимаю, что именно произошло в этом пятом легионе. Надеюсь, кто-то даст мне разъяснения, – без всяких эмоций произнес Тиберий.

– Что вы, повелитель. Я не собираюсь никого предлагать и тем более навязывать. Пускай предложение внесет Ларгий, а то он меня в чем-то подозревает, кажется. А полный отчет будет у нас, как только вернется гонец.

Тиберий повернулся и посмотрел на старого сенатора, после чего жестом руки дал понять, чтобы тот говорил.

Ларгий быстро встал, но тут же почувствовал, как с ним стало происходить что-то странное. Словно кто-то принялся ворошить мысли в его голове, нашептывая в ухо какие-то чуждые ему слова. Он медленно перевел взгляд на Марка, но тот, разведя руки, всем видом показывал, что ждет, пока Ларгий произнесет имя будущего командующего Черным легионом в Германии. Виски сдавило, и Ларгий увидел, как страшное существо, похожее на горбатого человека в ветхом тряпье, проскользнуло черной тенью мимо рядов и, как ему показалось, встало у него за спиной. Ларгий с ужасом обернулся, но никого не увидел.

– Говори, Ларгий! – уже с раздражением в голосе произнес Тиберий.

Сенатор стоял неподвижно, с бледным лицом. В его голове промелькнуло воспоминание о том, как странно вел себя Силан в момент, когда принималось решение о казни Терентия. И вдруг кто-то прошептал ему:

– Центурион Луций. Назови его имя. Имя того, кто остался жив, сдержав германцев силами одной лишь центурии. Луций. Назови его имя. Ну же, говори. Говори! Говори!!!

– Луций! Центурион Луций! Он достоин! – выкрикнул Ларгий и тут же рухнул на скамью, вытирая выступившую на лбу испарину.

Все вокруг него закружилось, и он, прикрыв глаза, тяжело задышал.

– Кто это, Марк? Почему я впервые слышу об этом центурионе? Или я чего-то не знаю? – недоуменно поинтересовался Тиберий.

– Я также впервые слышу это имя, Цезарь. Я бы предложил Кассия. Но если они думают, что этот Луций достоин звания, то я выступлю за него.

– Мне кажется, ты лукавишь, Марк. По-моему, нет того, чего бы ты не знал, – улыбнулся Тиберий и взмахом руки подозвал к себе Ларгия.

Тот поспешно подошел к императору. Со стороны его поведение выглядело обычным, но самому Ларгию казалось, что его собственное тело не принадлежит ему и двигается самовольно. Не успев опомниться, он уже стоял перед Цезарем.

– Ну, Ларгий? И что это за центурион? Не слишком ли опрометчиво ты поступил, предложив на эту должность никому не известного солдата? Или, быть может, он какой-то особенный, а я просто не знаю о нем чего-то важного? Ты знаком с этим человеком лично?

– Нет, Цезарь, я не знаком с ним, но его слава идет далеко впереди него.

– Странно, я еще не слышал о нем. А ты, Марк?

Марк лишь пожал плечами.

– Не так давно он сдержал наступление германцев силами всего лишь одной центурии. А варваров, говорят, было почти три тысячи. Мало того, ходят слухи о том, что именно он убил Ульриха и его сына Хлодвига. Лично.

– Вот как? Прекрасно. Интересно, почему я тогда впервые слышу о нем? Кто-нибудь может ответить мне на этот вопрос? Марк, ты же только что сказал, что эту операцию прекрасно спланировал Клементий. Как мне тогда понимать все это?

– Великий Цезарь, он не из знатного рода, поэтому слухи о нем ходят лишь между солдатами, – склонив голову, произнес Марк.

– Наверное, просто сам Марк склонен видеть только тех, кто близок к нему по родству и дружбе. Возможно, именно поэтому он так восхваляет сына Силана, который явно приписывает себе успехи других, – усмехнувшись, произнес Ларгий, на что Марк лишь немного склонил голову и едва заметно улыбнулся.

– Будет вам выяснять отношения. Лучше расскажите, что еще вы о нем знаете? Не могу же я отдать свой лучший легион под командование тому, про кого слышу впервые.

Посмотрев на Марка, Тиберий замолчал.

– А почему бы и нет? Не Германику же этот легион отдавать. Нужно навести справки про этого центуриона. Если он действительно так хорош, как о нем говорят, он станет надежной опорой для вас, Цезарь. Получив такую должность, он будет предан вам, как пес, и выполнит любые ваши указания.

– Что-то ты быстро поменял свое мнение, милейший, – ехидно проговорил Ларгий, чувствуя, что почти обставил Марка: наконец-то император прислушался не к нему, а к кому-то другому.

– И то правда. Ты ведь всегда говорил о Клементии, сыне Силана – разве он не подойдет? Или, быть может, ты признаешь, что эта темная лошадка Луций гораздо лучше и Ларгий прав в своем решении?

– О, великий, я ценю хорошие мнения и ради вас и империи признаю любой выбор Ларгия. Он мудр и не раз оказывался прав в своих делах и помыслах. Ларгий, насколько мне известно, всегда делал то, что было лучше для людей, и за свою жизнь не вынес ни одного неправомерного решения. А ведь он долгое время занимал должность, на которой вершил человеческие судьбы. Так что я умываю руки и принимаю его волю, как свою. Я сам удивлен, почему мы так мало знаем об этом храбреце, но ведь это не беда. Ларгий может отправиться к нему и привезти нам подробный отчет. Заодно дадим этому Луцию пару когорт от легиона. Насколько я знаю, вскоре планируется генеральное сражение с Арминием. Вот и посмотрим, на что годится этот центурион и как проявит себя Клементий. Как вы думаете?

Не согласиться с Марком Тиберий не мог. Он был не настолько глуп, чтобы не прислушаться к этому человеку, который пока что ни разу не подвел его, в отличие от других. Но и успехи его он ненавидел, понимая, что тот явно переигрывает его, а ему, несмотря на положение императора, приходится танцевать под чужую дудку. Цезарь чувствовал роковое влияние на себя этого сенатора, он ненавидел его и одновременно боялся. Ложась спать после встреч с ним, Тиберий мечтал разделаться с Марком, но каждый раз понимал одно: Марк пока еще был ему нужен. И это «пока» затягивалось на нем, словно удавка на шее. Тиберий осознавал, что завоевание Германии очевидно шло вразрез с намеченным планом. Эта кампания имела весьма сомнительный успех и представляла собой, в сущности, карательные экспедиции. За длительное время ни пяди новых земель не было завоевано, ни одно племя не было подчинено. Цена была слишком велика, а результаты ничтожны. Нужно было опробовать новые войска и наконец-то разбить этих варваров, отомстив за позор прошлых лет. Стоит ему провалить эту кампанию, как такие, как его ненавистный племянник Германик, тут же поднимут головы, а за ними воспрянут и все остальные. Слабый правитель не нужен никому, а этот Марк все-таки умел предвидеть все наперед, а потому представлял для Тиберия немалый интерес.

«Что же, пускай все идет так, как идет, а с ним разобраться я всегда успею», – в очередной раз подумал Тиберий, а вслух произнес: – Ларгий, возьмешь с собой преданного тебе человека. Отправитесь в Германию вместе с вновь сформированными легионами и двумя когортами из Черного легиона. Займитесь документами на имя этого центуриона. Узнай всю его подноготную, а пока пускай проявит свои военные качества. Ты, Марк, отправь к Германику своего человека: пускай готовится к основному сражению.

Проходя по колонному залу сената, Ларгий спокойно обсуждал с Келестином и Андрианом предстоящие дела, но тут к ним подошел Марк.

– Ты удивил меня, старый проныра. Оказывается, в тебе еще есть огонек. Я поражен твоей осведомленностью по поводу этого центуриона Луция из пятого легиона.

– У всех свои источники, приятель. Нельзя знать всего, – снисходительно ответил Ларгий, но Андриан тут же вмешался в разговор.

– Неужели ты думал, что мы не замечаем, как ты продвигаешь сына покойного Силана? Мало того, что с твоей подачи возродили идею о Черном легионе, так еще после смерти Августа ты добился, чтобы его создали. Но с чего ты взял, что тебе позволят поставить легатом Клементия?!

– Никто из здравомыслящих людей не даст тебе этого сделать. Нам достаточно уже того, что ты слишком близко подобрался к Тиберию. Если еще и Клементий станет во главе элитного войска, то тебе недолго и власть к рукам прибрать, – с подозрением осматривая Марка и потирая подбородок, недоверчиво произнес Келестин.

– Зря вы так обо мне. Я подошел искренне вас поздравить. Почему вы считаете, что мне что-то нужно? Я стараюсь во благо людей, таких как вы и не только. Разве я мог предложить кандидата из простого народа? Повторюсь, все, что вы решите, я приму с почтением. Мало того, я даже помогу вам добраться до этого центуриона. Вы же знаете, что мой корабль самый быстрый в империи, и я с радостью одолжу его вам. Я не хочу, чтобы вы думали обо мне, как большинство этих тупоголовых сенаторов. Они просто не понимают, что нужно заботиться не о себе, а о стране и о народе. Так что я к вашим услугам и мой корабль тоже, – с несвойственной ему льстивостью и добротой в голосе сказал Марк и протянул руку Ларгию.

Стоявшие рядом Келестин и Андриан были уверены, что тот попросту рассмеется Марку в лицо, ведь именно их решение поддержал император и именно они должны были встретиться с Луцием первыми и известить его о милости Тиберия. Они уже воображали, как этот юный центурион запляшет под их дудку подобно тому, как Германик и Клементий пляшут под дудку этого змея. Тем не менее, Ларгий вежливо пожал протянутую ему руку и кивнул головой в знак согласия на предложение. Марк мило улыбнулся.

– Всегда рад помочь. Кстати, если по какой-либо причине ты не сможешь отправиться в путь, я всегда готов позаботиться о твоих спутниках, – похлопав по плечу Ларгия, сказал он и пошел прочь.

Ларгий стоял с помутневшим взглядом, все еще держа перед собой протянутую руку. На него с изумлением смотрели Келестин и Андриан.

– Да что с тобой?! Почему ты не послал этого змея в Тартар с его предложениями?!

– Андриан прав, Ларгий. Ему нельзя доверять!

– А? – встрепенулся Ларгий, будто очнулся ото сна, и посмотрел на изумленные лица своих спутников.

Перед самым отправлением, когда все уже было готово, а две когорты отборных воинов только и ждали приказа, чтобы отбыть на войну, Ларгий внезапно слег с жаром. Почти три месяца он планировал все сам, не подпуская к операции никого, и тут, перед решающим рывком, болезнь безжалостно свалила его с ног. До этого несколько дней он провел в архивах, копаясь в бумагах в поисках любых сведений об этом центурионе, чье имя, а особенно отчество, не давало ему покоя. Под вечер он отправил своих слуг к Андриану и Келестину, чтобы срочно вызвать их к себе, но те застали Ларгия уже охваченным жаром. Приглашенный ими лекарь напрасно давал больному разные отвары, пускал кровь и даже произносил заклинания. Пожилой сенатор только бормотал в бреду что-то невнятное, а иногда, вытаращив глаза, с ужасом натягивал на себя простыню, словно прячась от кого-то, и кричал:

– Авера! Авера! Грех! Грешен я! Мы все грешны! Он идет за нами! За всеми нами! – после чего указывал пальцем в темный угол и произносил: – Не ведаем, что творим, а он ведает! Все знает! Все!

– Что с ним? – тихо спросил у лекаря Келестин.

– Плох. Очень плох. До утра вряд ли доживет. Ничего не помогает, это какая-то неизвестная болезнь. Я бессилен.

– И что мы будем теперь делать? Тиберий нас вздернет на дворцовых воротах, если узнает, что мы не нашли никакой информации об этом Луции, будь он неладен!

Как только Андриан произнес имя юноши, Ларгий встрепенулся, схватился руками за простыню и, повернувшись к ним, воскликнул:

– Не-е-ет! Не-е-ет! Его семя! Он этого и хочет! Не-е-е-ет! Не-е-ет!!! – дергаясь и пытаясь вскочить на ноги, орал он.

Стоявшие рядом рабы еле успокоили старика и стали прикладывать холодные компрессы к его телу.

– Ступайте. Он все равно ничего уже не понимает, – тихо произнес лекарь, показывая всем своим видом, что знатные люди здесь уже ни к чему: они лишь попусту тратят свое время.

Выйдя на улицу, Андриан нервно заходил взад и вперед по мостовой, озадаченно потирая затылок.

– Что теперь делать? Вот же глупый старик: завалил такое дело! А ведь могли бы... Эх!

– Нужно идти к Марку, – пристально глядя на совсем еще юного Андриана, тихо произнес Келестин.

– Что?! К нему?! Да он нас на порог к себе не пустит! Ты бы пустил?! После того как мы против него выступили в сенате?!

– Нужно идти к Марку, – повторил Келестин. – У нас нет ровным счетом ничего на этого Луция, поскольку всю работу по поиску информации о нем взял на себя Ларгий. Все дела шли через него, и мы не сможем сейчас запросто восстановить его работу, найти людей, к которым он обращался, поднять документы, которые он читал. На все это требуется время, а его у нас нет. Если не хочешь, чтобы с твоей головой забавлялись псы Тиберия, нужно просить помощи у Марка. Он наша единственная надежда выйти из этой ситуации целыми и невредимыми. Сорвем отправку войска в Германию – нам не жить.

Келестин и Андриан направились к Марку, и уже по пути увидели его самого, будто он предусмотрительно выдвинулся им навстречу. Его носилки они узнали сразу. На удивление им, Марк сам выскочил из паланкина и, радушно разведя руками, воскликнул:

– Какая удача! А я вас по всему Риму разыскиваю.

Приятели изумленно переглянулись.

– Давайте залезайте, срочно едем к вам, по дороге все объясню. Да не стойте вы, как истуканы!

Когда все расселись внутри паланкина, Марк тут же перешел к делу.

– Еще вчера Ларгий пришел ко мне и принес вот эти бумаги, – вытащив из ларца документы, он протянул их Келестину. – Это все о Луции Корнелии. Его род древний, но не очень знаменитый, хотя его предки всегда были достойными гражданами Рима. Тут вся его подноготная: налоги, дарственные, военная карьера его отца, деда, да и его самого – ничего противозаконного. Он чист, как младенец.

– А зачем Ларгий приходил к тебе? Только чтобы передать это? По-моему, эти бумаги он мог спокойно доверить любому из нас, – не отрывая взгляда от документов, недоверчиво произнес Келестин.

– Эти – да. Но вот то, что он отыскал, случайно наткнувшись на переписку Германика с его женой Агриппиной… – Марк заговорщицки понизил голос и показал спутникам еще один сверток.

Андриан, не сдержав любопытства, выхватил грамоту, развернул ее и прочитал с выражением ужаса на лице, после чего передал документ другу и дрожащим голосом спросил:

– Неужели, правда?

Келестин, присмотревшись к бумаге, ответил:

– Подпись и печать его, в этом нет сомнений. Но как такое возможно? Чего же мы ждем? Нужно срочно рассказать об этом Тиберию!

– Я был уверен, что они служат во благо народа и императора. Как же я ошибался! Как видите, Германик и Клементий объединились, и по завершении кампании хотят повернуть свои легионы против Цезаря. Этого нельзя допустить. Наш козырь в том, что они не догадываются о вскрывшейся переписке, – сказал Марк.

– Нужно немедленно оповестить императора! И дело с концом! – выпалил Андриан.

– И дело с концом, – вздохнув, повторил Марк и с грустью в глазах посмотрел на молодого сенатора. – Германик – племянник Тиберия. Клементий – сын преданного и великого человека – того, между прочим, за которого я поручился. Если об этом узнает Цезарь, моя голова слетит с плеч вместе с их головами.

– А нам-то что до этого? Твои проблемы, решай их сам!

– Келестин, если вы не поможете мне, я не помогу вам. Как говорится, рука руку моет. Я знаю, что все переговоры по вашему делу вел Ларгий, знаю, что он смертельно болен. Также я знаю, что вам не на чем перебраться в Германию и не на чем перевезти туда войска. Вы запороли поручение, которое вам дал Тиберий, понадеявшись на Ларгия. Так что я бы на вашем месте не говорил, что проблемы есть только у меня.

– И чего ты хочешь? – понимая правоту Марка, тихо спросил Келестин.

– У меня есть корабли. Я обеспечу вас всем необходимым для того, чтобы приказ Цезаря был исполнен. Вы, естественно, поднимаетесь в его глазах. Я даже сам лично буду льстить вам, говоря императору, какие вы молодцы и что только такие люди нам и нужны. А вы поможете мне избавиться от Германика, Агриппины и Клементия, которые предали не только меня и Цезаря, но и всех вас, ведя свои грязные игры у меня за спиной в то время, когда я им так доверял и помогал. Мне нужно, чтобы этот Луций был на нашей стороне. Если, как вы говорите, многие солдаты верят ему, то, получив контроль над Черным легионом, он станет весомым аргументом в борьбе с этими изменниками. А пока вам нужно передать ему вот это письмо, – протягивая свиток, заискивающе проговорил Марк. Но заметив, как смутились и даже испугались его собеседники, он тут же продолжил: – Да вы прочитайте, здесь нет ничего секретного. Тем более, пока мы в одной упряжке, нам нечего друг от друга скрывать. Читайте, читайте.

Андриан быстро развернул бумагу и, подвинувшись к Келестину, стал внимательно вчитываться в текст. В нем действительно не было ничего необычного. Марк от имени императора Тиберия заверял Луция Корнелия в том, что дарует ему земли в Германии после победы над варварами, дает ему под командование две когорты отборных воинов и надеется на его доблесть и честность. Верит в то, что он будет надежной опорой и преданным соратником Цезаря. Потом шло обычное перечисление заслуг его отца, деда, его собственных заслуг, которыми восторгаются все, в том числе и император. Далее следовали слова о том, что слух о его храбрости поднимает боевой дух римских воинов, и далее все в том же роде. Внизу стояли подписи Тиберия и Марка, и оставалось место для подписей еще двоих должностных лиц.

– Вот видите, ничего подозрительного. Если вы согласны на мои условия, подпишите. Я, откровенно сказать, думал, что в путь отправятся Келестин и Ларгий, но коль скоро несчастного сразила болезнь, теперь, Андриан, требуется ваша подпись. Конечно, если вас все устраивает. Ну, а если вы по-прежнему считаете, что я не на вашей стороне, то давайте тогда разойдемся каждый своею дорогой, чтобы самостоятельно решать свои проблемы. Ну так что?

Андриан и Келестин переглянулись, понимая, что Марк все-таки прав и им без него не справиться. Они согласились, скрепили письмо своими подписями, запечатали сверток и спрятали его в кожаный тубус, который Марк передал Келестину со словами:

– Я верю в вашу честность. Надеюсь, данное сообщение дойдет до адресата в целости и сохранности.

– Непременно! – усмехнулся Андриан.

– Я знал, что вам можно доверять. Люди должны верить друг другу. Даже животное, живя в стае, доверяет себе подобным. Чем же мы хуже?

– Надеюсь, Марк, в нужное время мы увидим на пристани твои корабли. Ведь, как ты сказал, теперь мы в одной упряжке. Иначе… – вылезая из палантина, сказал Келестин.

– Ну, что вы, иначе не будет, – произнес Марк им в след, а затем, когда они уже скрылись из вида, тихо добавил: – Будет по-моему. Всегда будет по-моему.