Текст книги "Империя (СИ)"

Автор книги: Алексей Поворов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 52 страниц)

Все, что было сказано Мартину, Корнелий говорил из собственного страха потерять сына, но он и виду не подал, что боится. Он просто преподнес свои мысли как ненавязчивый совет, который Мартин без какой-либо иронии с благодарностью принял, очень убедительно кивнув в ответ головой. Этим он посеял в душе Корнелия зерно надежды на то, что если уж Мартин, который не был его родным сыном, все понял, то, может, и Луций поймет. Для Корнелия это было бы самой большой отрадой на старости лет. Нет, он не ждал того, чтобы с ним постоянно были рядом. Он лишь желал, чтобы его помнили. Помнили его собственные дети, помнили о том, что он старался быть хорошим отцом, помнили о том, что он сделал для них все, что было в его силах. И если ему было суждено вскоре умереть, то он мечтал отойти в мир иной так, чтобы в этот момент его кровиночки были рядом и чтобы он спокойно и без сожаления мог сжать руки детей в своей руке перед тем, как отправиться туда, откуда нет возврата. Время не щадит никого, неумолимо приближая всех к непознанной бесконечности и загадочной бездне. Но Корнелий не испытывал страха перед неизбежным концом – он панически боялся, что про него забудут и он сделает свой последний вздох в полном одиночестве. А ведь так мало надо старику для спокойной смерти: только теплую и уютную кровать и возмужавших и достигших высот детей у ее изголовья.

Поднялся легкий ветерок, и дорожная пыль взмыла вверх воронкообразным завихрением. Корнелий прикрыл глаза, увлажнившиеся от грустных мыслей, и, дабы Мартин не увидел его слез, спрятал их за ладонью, будто спасая стариковское зрение от вездесущих пылинок. Порыв ветра пришелся как никогда кстати, поскольку Корнелий не хотел, чтобы Мартин заметил его слабость и спросил его, почему он плачет. Воин не должен плакать, но возраст делает людей более сентиментальными. Однако Корнелий по-прежнему не хотел ни жалости, ни других похожих эмоций со стороны Мартина – он не хотел показаться мягкотелым, хотя и был немолод, далеко немолод.

– Что-то ветер поднялся. Похоже, погода портится, хотя по всем приметам не должна бы, – вставая с кресла и направляясь в дом, сказал Корнелий. Он посмотрел сквозь пальцы руки, которой прикрывал глаза, на небо и произнес: – Наверное, будет ливень. Вон, какие тучи на небе. Пойдем-ка в дом, Мартин, там и подождешь своих друзей. Маркус, бери Рема и марш домой. Не хочется, чтобы ты промок и заболел. И давай быстрее, чтобы мне не пришлось повторять дважды!

– Хорошо отец! Уже бегу! – прокричал в ответ Маркус и, не прерывая игры с собакой, побежал в дом. Рем спешно последовал за ним, пытаясь играючи покусать за пятки.

Леонид, занимавшийся какими-то делами во дворе, тоже неспешной походкой, кряхтя и шаркая ногами, направился вместе со всеми в дом. Зайдя внутрь, он предложил перекусить, все с одобрением встретили его идею и стали рассаживаться за столом.

– Леонид, не суетись. Я сейчас помогу тебе, – сказал Корнелий, привыкший заботиться о более пожилом, по крайней мере, с виду, товарище. Сколько Леониду лет, он не знал, да это было и не важно. Для Корнелия гораздо значительнее возраста была преданность: ее он, как никто другой, понимал и ценил.

В это время ветер усилился, за окнами потемнело, небо затянули темно-синим полотном тяжелые тучи, а вдалеке раздались раскаты грома. Природа предупреждала о своих серьезных намерениях, разрезая небо на несколько частей яркими вспышками молний, словно хмельной портной, который старался спешно раскроить материал, но лишь хаотично вилял ножницами по сукну, выводя на ткани необычные узоры.

Маркус с любопытством наблюдал в окно за этим явлением природы, он уже не так боялся грозы, как раньше, когда был совсем мал. Тогда, едва услышав гром, он мчался к своему отцу или к Леониду, который давно стал уже частью их семьи, и Леонид, укладывая его с собой, рассказывал о том, как бог Юпитер гневается, сидя на облаках. Этот старик знал много интересных историй о богах и людях, о разных событиях, приметах и мудрецах. Маркус уже даже начал его называть своим дядей, поскольку был сильно, по-родственному привязан к нему. Теперь же он просто смотрел на небо по-детски завороженным взглядом, и на его лице не было ни страха, ни чувства опасности перед необъяснимым и грозным проявлением стихии. Теперь Маркус знал, что Юпитер не тронет его, ведь он ни в чем перед ним не провинился.

Прошло уже некоторое время, а дождя все не было, лишь тучи стали еще плотнее и как-то ниже, и создавалось ощущение, что сейчас не день, а вечер, и вот-вот небо прольет свои слезы на землю, давая растениям и всему живому свою бесценную влагу.

Внезапно Рем занервничал. Он начал скулить, поджимать хвост и дергать Маркуса за подол тоги, пытаясь оттащить его от окна в предчувствии надвигающейся бури. Однако Маркус лишь с улыбкой смотрел на собаку, не придавая значения ее беспокойству, хотя прежде Рем не отличался особой пугливостью. Тем не менее, на этот раз пес подвывал и носился взад-вперед по дому, подбегая к каждому и заглядывая всем в глаза, словно это была и не собака вовсе, а человек, который взглядом пытался что-то сказать. От того, что люди его не понимали, Рем крутился волчком и то и дело подбегал к двери и, вставая на задние лапы, скреб ее. Когда, поддавшись его беспокойству, Маркус подходил к двери и открывал засов, Рем тут же выбегал на улицу, лаял куда-то вдаль, пробегал вокруг дома, влетал обратно, словно ошпаренный, рыча и лая, и опять принимался хватать всех за ноги и дергать, как будто пытаясь куда-то отвести.

– Да что с тобой, Рем? А ну угомонись! – приказал псу Корнелий, который вместе с Леонидом принес еду и поставил ее на стол. – Никогда его таким не видел.

– Что-то его беспокоит, а мы понять не можем, что именно, вот он и бесится, – спокойно отрезая хлеб, проговорил Леонид.

В этот момент, словно гром на небе, раздался стук в дверь. Рем, который был чем-то встревожен все это время, притих и, настороженно оскалив зубы, начал рычать в сторону двери.

– Ну, Мартин, вот и твои друзья. Заодно все вместе поедим, да и послушаем, чего они там насмотрелись, – с этими словами Леонид подошел к двери и отодвинул засов. Однако вместо юношей его взору предстал небольшой отряд солдат. Старший из них, Константин, не дожидаясь приглашения, вошел в дом, деловито осмотрел всех присутствующих, сдвинул брови и произнес:

– Вы, я так понимаю, догадываетесь, почему мы здесь? – бесцеремонно расхаживая по помещению и глядя по сторонам, спросил он. – Кто хозяин этого убогого жилища? – со злобной улыбкой поинтересовался Константин.

– Я! – коротко и с возмущением ответил Корнелий, встав из-за стола. – А в чем, собственно, дело?! – На повышенных тонах, но, насколько это было возможно, сдержанно проговорил он.

Константин медленно подошел к Корнелию и положил перед ним на стол приказ о конфискации имущества по причине утаивания налогов на протяжении более десяти лет.

– Ознакомься! Если безграмотный, могу зачитать тебе вслух! – с ехидством сказал он и, развернувшись, вышел на улицу чтобы позвать в дом еще нескольких солдат для того, чтобы они принялись за свое дело.

Дверь за ним захлопнулась и в доме воцарилась гробовая тишина. Все застыли, словно статуи, кроме собаки, которая подошла к Маркусу и начала лизать ему руки, немного поскуливая.

– Что это такое?! Какие налоги, какая опись?! Они что там, с ума все посходили?! Я же платил все в срок! – ударив кулаком по столу и выйдя из-за него, возмутился Корнелий.

– Я думаю, это какая-то ошибка. Нужно разобраться, – тихо проговорил Леонид. – Все прояснится, – сам в это не веря, сказал он, чтобы хоть как-то поддержать Корнелия, который побледнел и присел на стул.

– Что может проясниться, мой друг?! Что?! Нас оклеветали! Знать бы только, кто и за что! Теперь уже ничего не прояснится, Леонид! Ничего! – тряся бумагой, прокричал Корнелий, и, вздохнув, вымолвил: – Уже и так яснее некуда! Да и они пришли сюда не для того, чтобы что-то прояснять! – небрежно кинув документ на стол, обхватив голову руками и тяжело вздохнув, посетовал Корнелий.

В этот момент в комнату вошли солдаты и без лишних церемоний стали выносить из дома все, что представляло хоть какую-то ценность. Жильцы молчали, беспомощно наблюдая за происходящим, и лишь Рем изредка недовольно рычал. Пес вплотную прижался к Маркусу, который испуганно смотрел на все, что творилось в доме.

– Папа, кто они такие и почему все забирают? – тихо, еле слышно спросил у отца Маркус, с опаской глядя на солдат.

Сидевший на стуле Корнелий в ответ лишь нервно помотал головой.

– Все будет хорошо, сынок. Все будет хорошо. Ты, главное, не бойся, – повторял он, будучи не в силах ничего объяснять.

Однако вскоре он не выдержал и, встав, заходил по комнате, чем начал раздражать начальника отряда, который тут же рявкнул на него:

– Прижми свой зад к стулу и не путайся под ногами! Можешь пока попрощаться со своими выродками: у меня приказ арестовать тебя, и после того, как мы закончим, ты отправишься с нами! Так что пользуйся моментом, пока есть такая возможность!

– Не смей так говорить о моих детях, ублюдок! – громко и с былой уверенностью выкрикнул Корнелий. Но тут же понял, что не стоило лишний раз провоцировать Константина, дабы избежать последствий и не усугублять тем самым свое положение и положение тех, кто находился рядом с ним.

– Что?! Мне показалось, или кто-то тут начал тявкать?! – ответил на дерзость начальник отряда и подошел к Корнелию. Он пристально посмотрел в глаза пожилому воину, шмыгнул носом и, резко схватив его за волосы, поднял ему голову и произнес:

– Ты вор государственной казны, твое место в дерьме рядом с червями! Если еще раз раскроешь свою пасть, я лично приговорю тебя к смерти, которая должна была уже давно взять тебя в свои объятья! Ты мало того, что предатель, так еще и глупец!

Сказав это, Константин резко толкнул голову Корнелия вперед, и она, словно мячик, ударилась об столешницу. Разбив Корнелию лицо, Константин снова приподнял его голову за волосы и продолжил:

– Надеюсь, ты все понял?! Если нет, то я могу преподать тебе урок еще раз!

В голове Корнелия промелькнула вся его жизнь, все сражения, в которых он участвовал. Таких, как этот солдат, он в былые годы кромсал направо и налево. А теперь что же получается? Он должен непонятно за что унижаться и терпеть все это, да еще на глазах у собственного сына? Разве мало ему досталось? Разве мало он натерпелся от несправедливости и жестокости богов, которые отняли у него его жену, его честь, а теперь отнимают и его гордость? И он должен молча повиноваться? Повиноваться кому? Какому-то выродку из карательного отряда, который только и может, что мериться силами с беспомощными и безоружными? В его голове зазвенело, противоречивые мысли заполонили мозг Корнелия, они переполняли его злобой, и ему хотелось собственными зубами перегрызть горло этому сосунку, возомнившему, что он вот так запросто может дерзить ветерану. Но, посмотрев на испуганные лица Маркуса и Мартина, Корнелий подавил в себе то чувство, которое уже очень давно его не посещало, – чувство отмщения и запаха крови, которое пьянило его, когда он наказывал своих врагов, вонзая острый металл в их плоть, как мясник вонзает нож в туши животных. Но это было в прошлом, а сейчас… Сейчас уже он не в том положении, чтобы диктовать свою точку зрения, уча всех врагов уму-разуму своим мечом. Реальность была такова, что он был один, а рядом находились его близкие. Один против отряда? Нет, он не хотел совершить глупость, которая будет стоить жизни всем, кто был ему дорог. Неимоверным усилием воли он подавил ярость, которая вспыхнула в груди старого воина и жаждала вырваться на свободу, но все же осталась там, где и должна была остаться еще десять лет назад, – на поле боя, последнего боя в его жизни. Шли годы, все забывалось, и он сам менялся. Даже его характер смягчился под воздействием времени. Частенько за это время ему приходилось перешагивать через свою гордость и улыбаться, чтобы детям было спокойно. Как же это было унизительно в очередной раз проглатывать все это! Но жизнь диктовала свои правила.

– Папа! Не тронь моего отца! Папа, папочка! – прокричал Маркус и бросился к Корнелию, который от удара свалился на пол в полусидячем положении.

– Все нормально, сынок. Все хорошо, ничего страшного, – проговорил Корнелий и обнял Маркуса.

– Отец, пожалуйста, не зли их, я не хочу, чтобы они тебя били, – всхлипывая от жалости, сквозь слезы проговорил Маркус, помогая Корнелию подняться и усаживая его обратно за стол.

– Устами твоего сына глаголет истина! Послушай его, твой малец дело говорит, – с иронией и издевкой сказал Константин. – Облегчи участь себе и своим детям.

– Не троньте моих детей! Ради всех богов прошу вас, – прошипел Корнелий. – Забирайте все, но оставьте в покое ребят.

– Непременно заберем, не беспокойся, уж мы-то знаем свою работу!

– Не сомневаюсь, – сквозь зубы проговорил Корнелий, вытирая рукой кровь с разбитого лица.

Солдаты ходили взад и вперед, беззастенчиво унося все то, что удалось скопить Корнелию. Если учесть, что в последние десять лет дела потихоньку налаживались, то унести было что. И от этого становилось еще обиднее расставаться с нажитым, поскольку любая вещь в доме была заработана неимоверным трудом. В особенности Корнелий жалел домашний скот, разведением которого занимался лично. Его буйволы ценились на бычьем рынке, и за них платили втрое больше, чем за других, и он этим не мог не гордиться. Ну и земледелие, за которое в их хозяйстве отвечал Леонид, тоже приносило определенную финансовую прибыль, которая тратилась в основном на покупку одежды и орудий туда. А теперь его этого лишали, попросту грабили, и с этим ничего нельзя было поделать.

Все молча наблюдали за происходящим, и только Рем негромким рыком провожал проходящих мимо солдат. На небе сгустились тучи, которые вот-вот должны были прохудиться и обрушиться на землю тоннами воды. Мрачным, темно-синим окрасом они еще больше нагнетали обстановку. Изредка небо рассекали молнии, которые сопровождались раскатистым громом, пугавшим всех присутствовавших в комнате. В такие моменты Маркус вздрагивал и прижимался одной рукой к Рему, а другой – к своему отцу. Сидя на корточках, мальчик со страхом смотрел то на солдат, то на собаку.

– Ну, вот, по-моему, и все. Надеюсь, ты успел попрощаться со всеми? – хлопнув по плечу Корнелия, проговорил Константин. Обойдя Корнелия, встав напротив него и опершись руками о стол, он продолжил:

– Сам встанешь и пойдешь или тебе помогут мои ребята?

Корнелий медленно поднял голову и с ненавистью и отвращением посмотрел на солдата. В его глазах блеснул огонь ярости и отчаянья, уловив который Константин медленно положил руку на рукоять гладиуса и злобно улыбнулся. Корнелий обвел взглядом всех присутствующих, которые были очень напуганы, но в то же время так же решительны, как и он. Когда он взглянул на Леонида, тот еле заметно кивнул головой, давая понять, что каким бы ни было решение Корнелия, он его поддержит. Потом Корнелий перевел взгляд на Мартина, который также выражал готовность оказать другу отца любую помощь. Тяжело вздохнув, Корнелий здраво оценил свои силы и, понимая, что ничем хорошим для них его бунтарство не закончится, поостыл и отрицательно покачал головой. Подставлять на верную смерть старика и юнца, да к тому же еще и сына, он не посмел.

– Что ты сидишь?! Или оглох?! Давай, пошел на выход! – взяв Корнелия за шиворот, начал вытаскивать его из дома Константин. Корнелий замешкался, и тогда солдат нанес ему удар в живот и толкнул его с такой силой, что он перелетел через стол, упал и закашлялся.

– Не тронь его! – кинулся к отцу Маркус, но тут же получил оплеуху от рядом стоящего солдата, отшатнулся и, упав на пол, расплакался. Тогда Рем, оскалившись и зарычав, кинулся на обидчика, повалил его на пол и вцепился ему в горло, из которого тут же потекла багровая жидкость. Солдат захрипел и через некоторое время затих. Константин от всего увиденного опешил. Не ожидая такого поворота событий, он что есть мочи заорал:

– Отряд, у нас бунтари! Все ко мне!

После чего обнажил меч и кинулся к собаке, но был нокаутирован мощным ударом Корнелия, который собрал в кулаке всю свою ненависть и злобу. Глухой удар, сопровождавшийся хрустом челюсти, повалил Константина, словно мешок зерна, на пол, где он и затих, не шевелясь. Потерев кулак, Корнелий бешеным взглядом взглянул на того, кого только что уложил, после чего посмотрел на Маркуса и Мартина.

– Все, парни, теперь бегите – они просто так все это не оставят! Мартин, позаботься о Маркусе. Сынок, я тебя люблю! Помни об этом всегда! Теперь спасайтесь, – сказал Корнелий, глядя в окно на приближающихся к дому трех солдат. – Я задержу их! Давайте, не стойте! Бегите! Леонид, ты со мной?!

– Я всегда с вами, – недолго думая произнес Леонид, забирая меч у лежащего без сознания Константина.

Быстро встав с разных сторон двери, они замерли в ожидании. После того, как солдаты влетели внутрь, оба кинулись на них, выигрывая для Мартина и Маркуса время для того, чтобы скрыться.

– Да бегите вы уже! Спасайтесь! Мартин, уводи его отсюда! – заорал Корнелий, повалив одного из солдат на пол и мутузя его по лицу кулаками. Леонид, в свою очередь, недолго думая, вонзил меч в ключицу второму. Тот издал какой-то булькающий звук и повалился на крыльцо. Но тут старика сбил с ног подоспевший третий солдат. Леонид попытался подняться, но его схватили за шею, после чего холодная сталь вонзилась в него, не оставляя ему никаких шансов. Клинок снова и снова пронзал уже безжизненное тело, а солдат все никак не мог остановиться. Увидев это, Маркус и Мартин кинулись наутек, за ними побежал и Рем, а следом – солдат, разделавшийся с Леонидом. Выбегая из дома, Маркус споткнулся о порог и упал, облегчая тому задачу. Увидев это, Корнелий бросился к солдату и в прыжке схватил его за ноги, чем застал врасплох. Впрочем, тот, рухнув, все же дотянулся до ноги Маркуса.

– А ну отпусти моего сына! – держа солдата за ногу и стараясь подтянуть его к себе, орал Корнелий.

Дрыгая ногой, солдат смотрел то на него, то на Маркуса. Видя, что Маркуса схватили, Мартин начал тянуть его за руку. Перевернувшись на бок, солдат пытался дотянуться до меча, который он при падении выронил, но тут ему в руку вцепился вовремя подоспевший Рем.

– А-а-а-а-а!!! – заорал солдат, нанося ногами удары по голове и лицу Корнелия, который, уже привстав, все ближе подтягивал его к себе, ругаясь непристойными словами. Корнелий уже даже выхватил нож, висящий у неприятеля на поясе, и приготовился разделаться с ним, как вдруг его тело обмякло из-за того, что сзади его огрел по голове кочергой очнувшийся Константин. Между тем, не выдержав боли от укуса, солдат выпустил парня и, схватившись за руку, скривив лицо и мыча, стал кататься по полу.

– Отец! – закричал Маркус, но его тут же схватил за локоть Мартин, дернув так, что чуть не вывихнул плечо.

– Побежали, Маркус. Ты ему сейчас ничем не поможешь! Ну же!

– Константин, хватай сопляка! – превозмогая боль, поговорил сквозь зубы солдат.

– Да на кой он тебе сдался, идиот! – крикнул Константин и, помяв челюсть, отвесил с ноги солдату такой удар, что тот, забыв о руке, закряхтел и словно червь заворочался по полу с раскрытым ртом.

– Ублюдок! Зачем тебе сдался этот малец?! Посмотри, что эта скотина сделала с нашими парнями! Почему ты его не скрутил?! Духу не хватило?! – Константин снова ударил подчиненного, после чего присел над лежащим без сознания Корнелием. – Повезло тебе, выродок! Не было бы у меня приказа доставить тебя живым, прирезал бы тебя прямо сейчас!

Затем он поднялся и вышел во двор, где его солдаты собрали рабочих Корнелия, которых схватили на полях.

– А с этими что делать?

Константин, сплевывая кровь и водя языком по губам, подошел к задержанным.

– Рабы?!

– Мы вольноотпущенные. Хозяин Корнелий дал нам вольную, – произнес один из них.

– Хозяин Корнелий?! Ну да, ну да, хозяин. В сарай их запереть и сжечь тут все! Этого, мать их, хозяина – в железо и в повозку. И придурка нашего из дома заберите, будь он не ладен!

– Но мы не рабы! Вы не имеете права! Мы граждане Рима! Свободные граждане!

– Что? Права не имею? Я все имею, даже вас! А вы мерзкие, ничтожные существа, которые работали на предателя, казнокрада и государственного преступника! Тем самым вы помогали ему творить свои злодеяния, а значит, вы соучастники, да еще и сопротивление оказали, давая уйти от ответственности своему так называемому хозяину! Понял?!

– Да нас в поле поймали за работой! В чем наша вина?!

– У меня просто плохое настроение! Ничего личного! Сжечь все!

– Да будь ты проклят и вся твоя семья, мерзкий ублюдок!!!

– Я слышу это каждый раз, когда прихожу к таким как вы! Но пока боги благосклонны ко мне, значит, им нравится моя работа!

Вскоре тело Корнелия, закованное в цепи, было положено на повозку, а его имение занялось пламенем. В обложенное тучами небо потянулся черный, густой дым. По округе разнеслись истошные крики людей, обреченных на жуткую и мучительную смерть от огня.

Участь Ливерия и Кристиана была такой же. Месть Помпея удалась на славу – он мог гордиться тем, что сотворил. Правда, о том, что произошло с семьей Мартина, он пока не догадывался и продолжал тешить себя надеждой вскоре увидеть свою Ливию, стоящую на коленях перед ним и умоляющую его помочь ей и ее семье.