Текст книги "Play (СИ)"

Автор книги: Александра Соколова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 38 страниц)

– Давно не заходила, – посетовала Оля, любуясь Ириной, – небось, замуж вышла?

– А как же, – согласилась та, – видишь, какого мужика себе отхватила. Знакомься, мой муж Михаил.

Миша даже не удивился. Сердечно пожал руку, разулыбался, пригласил присесть.

– Я на работе, – коротко и даже с обидой сказала Оля, – что принести вам?

– Два пива и фисташек, – Ирина не дала Мише ответить, захлопнула меню и похлопала густо накрашенными рестницами.

– Хорошо.

Оля скрылась в толпе танцующих, Миша проводил её взглядом и заодно посмотрел на дорожки. Как и следовало ожидать, все они были заняты – на некоторых играло до десяти человек.

– Может, очередь займем, побросаем шары?

– Я пас, – откликнулась Ира. Она набирала смс на телефоне, и на Мишу не смотрела, – через час надо быть на Новокузнецкой.

– Свидание?

– Ага. С Нелькой и Славкой. Слушай, муж мой, у меня к тебе просьба.

– Серьезно? – удивился Миша. – А я-то думал, ты просто соскучилась и потому возжелала меня увидеть.

– В другой раз, – серьезно ответила Ира, – мне нужна твоя помощь. В новой квартире не ремонт, а какой-то Советский союз во втором его пришествии. Надо хотя бы поменять сантехнику и обои поклеить. Возьмешься?

– За бесплатно не могу, – Михаил опустил глаза и покраснел. Он не любил разговоров о деньгах, – чтобы тебе сделать, придется от других заказов отказаться, а мы с Машкой рожаем в конце лета, нужно к этому времени накопить.

– За бесплатно я и не прошу. У меня есть заначка, хочу её на ремонт потратить.

– Сколько? – быстро спросил Миша. Краснота с его лица сползла на шею.

– Пять.

Они молчали, пока Оля не принесла пиво и фисташки. И только после того, как стаканы были расставлены, салфетки разложены, а пиво открыто, Миша озвучил свое решение:

– Возьмусь. Но чудес не обещаю, сама понимаешь. Я же тебе говорил еще два года назад: не бери новостройку, потом много вкладываться придется.

– Как будто жить среди чужого барахла лучше, – проворчала Ира.

Миша молча глотнул «Туборга» и отправил в рот пару фисташек.

– Как жизнь-то, подруга дней моих суровых?

– Бьет ключом, и всё по голове. – Ира тоже сделала глоток. – Нелька работу меняет, Славка растет, Ковальская приезжала на этой неделе.

– О! – оживился Миша. – Как она? Сто лет не созванивались.

– Да она нынче важная мадам, бизнес-леди, и всё такое. Всё бегом-бегом, а нос задирать так и не научилась. Кстати, она звала на шашлыки завтра. Может, вы с нами?

– Я бы с радостью! Но захочет ли она меня видеть…

– Эй! – расхохоталась Ира, обнимая Мишу за плечи и теребя его за редкие волосы на голове. – Не пристало другу детства их величества задавать такие вопросы!

– Так то детство… Ты же знаешь – после того, как я в вашем конфликте стал на твою сторону, она не слишком охотно со мной общается.

Миша расстроился, Ира сразу это поняла. Вот дурачок! За столько лет так и не смог понять, что для Ксюши все события, не связанные с её драгоценной Асей – это только мимолетный ветер, пошевеливший полы пиджака, и ничего более.

– Да у неё просто времени нет! Кабанчик, ну хочешь, я сама ей позвоню! Вот прямо сейчас, хочешь?

Не обращая внимания на Мишины протестующие возгласы, Ира набрала номер на мобильном и, улыбаясь, принялась слушать гудки.

– Алло! – радостно сказала она, услышав в трубке Ксюшин голос. – Ковальская, у меня к тебе дело. Как ты сморишь на то, чтобы завтра к нам присоединился Кабанчик с женой? Положительно? О, это хорошо, а то он переживает, что ты на него дуешься и не звонишь. Да? Хорошо, сейчас дам.

Продолжая улыбаться, Ира передала телефон покрасневшему как помидор Мише и продолжила пить пиво, прислушиваясь к разговору.

– Привет, Ксюх. Да врет она всё, вовсе я не… Да, понял. Ага. Да я не… Сама дура… Ладно. Ксюх, ну прекрати. Хорошо. Пока.

Пунцовый как закат, Миша выключил телефон и вернул его Ире.

– Ну что? – Облизывая губы, спросила та. – Порядок?

– Да, завтра встречаемся у них на даче. Лемешева, я тебе когда-нибудь говорил, что люблю тебя?

– Говори это почаще, мой сладкий.

Ира снова рассмеялась, поцеловала Мишу в лоб и принялась собираться: покидала в сумочку сигареты, зажигалку, посмотрела на себя в зеркальце и поднялась со стула.

– Мне пора, муж мой. Целую ручки, завтра увидимся.

Миша сделал ответный прощальный жест, проводил взглядом удаляющуюся стройную фигурку, помотал головой и залпом допил пиво.

Эх, всё же большую ошибку совершила Ксюха в свое время. Как бы она не оказалась роковой.

FORVARD

Короткие выходные всегда навевали на Ксению тоску. Не то, чтобы она не любила свою работу – скорее наоборот, но неотвратимость понедельника неизменно заставляла задумываться о несправедливости бытия.

Будь её воля, Ксения давно бы выбрала себе работу с графиком «4 через 3» и с радостью распределяла бы получившиеся выходные, практически ни в чем себе не отказывая. Вот, к примеру, дача. Провести выходные на природе, поедая шашлык и копаясь на грядках с цветами – чем не праздник? Начинается он в пятницу вечером, когда отработавшая неделю Москва непрерывными партиями выплевывает на шоссе усталых клерков, стремящихся соединиться с природой. Продолжается поздно ночью, когда еще более уставшие клерки добираются-таки до своих пяти соток, ставят мариноваться шашлык, достают ящик с водкой, и ударяются в разгульный здоровый отдых. До обеда субботы праздник обычно прекращается – все спят, периодически просыпаясь от похмелья и поглощая воду громадными глотками. После двух часов дня снова приходит веселье – помятые дачники выползают на участки и начинают усиленно вскапывать землю, сажать картошку, выпалывать сорняки и жечь мусор, распространяя в округе тленный костровой запах. Наступает вечер и история повторяется. Шашлык, водка, споры, «Суки-соседи опять наш забор передвинули», «Левакова из отдела логистики – крыса», «В отпуск в этом году поедем в Египет, Турция надоела», «Спать не пойду, иди детей уложи!», и дальше, дальше, дальше… В воскресенье снова грядки, вечером – по пробкам домой, а в понедельник утром снова на работу – радостными, отдохнувшими, расслабившимися.

Ксения фыркнула, выбралась из кресла, и с наслаждением потянулась. Всё, о чем она только что думала, было, конечно, не её сценарием.

– Ксюшка, одевайся! – послышалось из глубины квартиры. – Выезжаем через полчаса.

Через распахнутое окно спальню пронизывал холодный ветерок – лето в этом году было не слишком жарким. Поэтому Ксения сначала надела джинсы и майку без рукавов, затем подумала, и натянула сверху легкий джемпер. Конечно, на даче есть пара старых свитеров, но вид у них благодаря возрасту не слишком товарный. А ведь сегодня приедут Левицкие, и Ксюше позарез нужно быть на высоте.

– Я никуда не поеду! – снова раздался голос, на этот раз мужской. – Я же сказал, не нужна мне ваша дача.

Ксения захлопнула дверцу шкафа и ощутила в себе сильное желание разбить кулаком зеркало. Опять этот придурок начал чудить. Еще вчера заявил, что останется в Москве – видите ли, ему нужно готовиться к какому-то мифическому зачету, а для этого обязательно нужен компьютер. Она пошла даже на то, чтобы предложить ему взять с собой её ноутбук, но и это его не устроило: либо компьютер с интернетом, либо никак. В ответ на это заявление она, конечно, разозлилась и заявила, что, значит «никак». На том и порешили.

Широким шагом она вышла из спальни, ногой пнула дверь в Кириллову комнату, и замерла на пороге. Боевые отметины на теле Кирилла впечатляли: грудь и живот были усыпаны синяками, нога в двух местах рассечена шрамами, а на бедре, около паха, располагался синеющий кровоподтек.

– Чего уставилась? – спросил Кирилл, продолжая надевать брюки. Ксения отметила, что привычную приставку «сучка» он проглотил. Что ж, несомненный успех в воспитании.

– Даже не буду спрашивать, кто тебя так отделал. – Улыбнулась она. – Твоя милая манера общения наверняка пришлась по душе немалому количеству людей.

Кирилл промолчал, застегнул брюки и прикрыл синяки майкой.

– Я никуда не поеду, – через минуту сказал он.

– Я поняла, – не двигаясь, кивнула Ксения.

Она по-прежнему стояла в дверном проеме, загораживая собой выход, и с любопытством смотрела на Кирилла. Он медленно рылся в сумке, потом перелистал пару книг, затем подошел к окну и сунул в рот сигарету.

– Только попробуй, и я засуну её тебе в одно интересное место, – равнодушно произнесла Ксения.

И тут Кирилла прорвало. Он смял сигарету в руке, обернулся и взмахнул руками.

– Послушай, – заговорил он быстро и пряча глаза, – мне правда нужно готовиться к зачету. Вся информация в интернете. Я не сделаю ничего с твоей хатой, обещаю – даже пить не буду. Пожалуйста.

Ксения помолчала немного, размышляя. Ничего себе поворот! Видимо, для него это и впрямь важно.

– Ладно, – сказала она, наконец, – предлагаю компромисс: ты едешь с нами на дачу и ведешь себя как хороший мальчик, а я разрешаю тебе взять мой ноутбук и подключаю к нему интернет. Идет?

В глазах Кирилла отразилась вся внутренняя борьба, которая только возможна в мире. Он явно оценивал плюсы и минусы предложения. И за секунду до того, как был дан ответ, Ксения поняла, что победила.

– Идет.

Воспитание. Черт бы побрал этих великовозрастных детей…

FORVARD

Ира и Неля приехали, когда субботний день был уже в самом разгаре. Еще через забор они различили громкий хохот, запах жарящегося шашлыка, и странные скрипящие звуки.

– Ковальская развлекается, – коротко прокомментировала Ира, подъезжая к высоким воротам и паркуя автомобиль прямо на не забетонированной площадке.

– Думаешь? Судя по звукам, там кого-то бьют.

– Одно другому не мешает.

Они вылезли из машины, достали из багажника сумки с провизией, и через калитку вошли на участок. Едва достигнув летней беседки, Неля ахнула. Ира довольно расхохоталась и, бросив сумку, двинулась вперед.

Рядом с беседкой, на выложенной плиткой площадке, располагались мангал и барбекюшница. Рядом ярко цвел зеленый кустарник, украшенный красными и розовыми лепестками. Чуть в глубине участка, обильно засаженного деревьями, собралась группа людей, каждый из которых заливисто хохотал, глядя на импровизированные акробатические этюды.

Ксения не обратила внимания на вновь прибывших: она сосредоточенно прыгала вокруг боксерской груши, по очертаниям весьма напоминавшей человека, и наносила один удар за другим. Майка на ней давно промокла, открывая зрителям все изгибы тренированного тела. Груша сотрясалась от точных выпадов и пинков.

– Давай, Ксюха! – орал обнимающий жену за плечи Миша. – С прыжками давай!

Ксения послушно сделала шаг назад, взвилась в воздух, и носком правой ноги ударила грушу в район «глаз». Однако, она не рассчитала сил и в следующее мгновение шлепнулась на землю.

Ася ахнула, остальные, включая Ксению, снова расхохотались.

– Привет, Баффи. – Ира кинулась к подруге, помогла ей подняться и крепко обняла. – Как идет процесс истребления?

– Как минимум парой вампиров сегодня точно стало меньше, – вмешался Миша, радостно улыбаясь.

– Друзья, а кто следит за шашлыком? – Поинтересовалась Неля. – По-моему, начинает пахнуть горелым…

Следующие полчаса все дружно суетились, бегали по участку, выясняли, кто виноват, очищали ножами горелые кусочки мяса, и прилаживали на шампуры новые. В этой суматохе Ира успела занести вещи в уютную комнату на втором этаже, переодеться в шорты и накинуть на плечи легкую ветровку.

Когда она спустилась, все уже сидели за столом в беседке и спорили, можно ли пить до двух часов дня, или же это неминуемо ведет к алкоголизму.

– Когда мы жили в общаге, то пили и до двух, и после, и никто не спился, – заметила Ира, присаживаясь между Нелей и Мишей.

– Не сравнивай, – возразила Ксения, – тогда мы были счастливыми обладателями молодости и железной печени. А теперь пора начать заботиться о своем здоровье.

– За-ну-да, – одними губами сказал Миша.

– Эй, я всё видела! В конце концов, те, кто хочет выпить, может это сделать. А кто не хочет – подождать, до двух осталось всего полчаса.

Это решение удовлетворило всех, кроме Кирилла: он вообще не принимал участия во всеобщем веселье, а мрачно сидел на стуле, уткнувшись в тарелку и ни на кого не глядя.

Миша разлил по бокалам красное вино, плеснул для Ксении и Маши сока в стакан, и сказал:

– За нас, друзья.

Все выпили. Ира положила Неле шашлыка на тарелку и кинула взгляд на Ксению. Та сидела на скамейке, тесно прижавшись к Асе, и что-то шептала ей на ухо. Почему-то на это было неприятно смотреть: их волосы перемешались, на лицах застыло выражение безграничной нежности и счастья, а руки – Ира была в этом уверена! – тесно сжались под столом. И было в этой позе что-то отталкивающее, вынесенное напоказ – словно всё наиграно, нечестно, неправда.

– Ты чего? – тихо спросила Неля.

– Ничего.

Ира стряхнула с себя неприязнь, глотнула еще вина и мысленно решила обязательно сегодня напиться. Хорошо бы в компании с Ковальской. А если не получится – так и без неё.

– Давайте выпьем за будущего человечка, который скоро появится в нашей компании, – громко предложила она, – за михайловича или михайловну.

– Михайловича, – улыбнулась Маша, – Степана.

Все оживились. Ксения отстранилась от Аси и с интересом посмотрела на другой конец стола.

– Так вы уже и имя выбрали? – спросила она. – Быстро вы.

– Какое там быстро. Через два месяца роды, самое время определяться, чтобы не ходил ребенок по свету неназванным.

Над столом снова зазвенел смех. Ася сказала сквозь хохот:

– Когда родился Кирилл, мы с мужем сразу с именем определились, но пришлось две недели отбиваться от атак бабушек, которые хотели принять участие в выборе имени для внука.

Бабах. Чашка с оглушительным звоном упала на землю, покатилась, дребезжа, и остановилась у ножки стола. Кирилл резко встал со стула и, процедив: «Извините», пошел к дому.

Настроение у компании испортилось. Никто не понял, что произошло, но каждый ощутил себя вдруг виноватым.

FORVARD

Вечером они действительно напились.

Ксения даже не поняла, как Ире удалось её уговорить: ведь всё шло так хорошо.… Сначала они все вместе поиграли в бадминтон, потом долго собирали новый стол для настольного тенниса, затем Ася с Нелей готовили ужин, а Ксюша сбежала вглубь участка и долго лежала с книгой в гамаке. Там её обнаружил Миша, заставил шлепнуться на землю и заявил, что картошка стынет, водка стала теплой, и если она немедленно не придет, то они начнут без неё.

Ужин накрыли на террасе, и там тоже всё было так хорошо, так чудесно! Все смеялись, рассказывали друг другу веселые истории, пили водку, закусывали её курицей, и дружески пинали друг друга в бока.

Потом Миша развел костер, и все переместились к нему. Ася принесла гитару, спела несколько песен про «солнышко лесное», поглядывала на Ксению и казалась совершенно счастливой.

А после этого, когда все стали расходиться спать, к Ксюше подошла Ира и предложила тихо:

– Ковальская, пошли напьемся.

И они пошли. Взяли с собой две бутылки водки, пару пледов, пакет с закуской, и устроились на балконе второго этажа, с которого открывался прекрасный вид на темнеющее в ночи озеро. Балкон не был застеклен, и Ира зябко поежилась, усаживаясь в шезлонг и кутаясь в плед.

– Наливай, – скомандовала она, разложив на столе колбасные и сырные нарезки, соленые огурцы и открыв банку с оливками.

Ксения в очередной раз удивилась собственной сговорчивости, но водку всё-таки разлила. И удивилась, когда Ира достала третий стакан.

– К нам еще кто-то присоединится? – спросила она, смутно ощущая недовольство.

– Нет. И не говори, что ты не помнишь, какой сегодня день. Наливай.

А какой сегодня день? Нет, Ксения решительно не помнила ничего особенного, с этим связанного. И только увидев, как Ира накрывает стакан с водкой кусочком черного хлеба, опешила от накатившего воспоминания.

– Сегодня? – хрипло спросила она. – Мне казалось, что через неделю…

Ира отвечать не стала. В молчании они сделали по глотку водки и закусили кусочками огурца. Ксения ощутила слезы в глазах и удивилась – неужто она настолько разучилась пить водку?

– Почему мы не позвали Мишку? – спросила она, отдышавшись. Ира смотрела куда-то в сторону и молчала.

– Он тоже забыл… – догадалась Ксения. – Ир, это было давно. И люди склонны забывать то, что причиняет им боль.

– Понимаю. Я не в претензии, Ковальская. Давай до дна, а то что ж мы как девочки-институтки…

Ксюша в несколько глотков осушила стакан и, поперхнувшись, закашлялась. Она не знала, что говорить, да говорить и не хотелось. Ира начала первой.

– Как ты, Ксюх? – она смотрела на Ксению с легким укором, теплая, домашняя, родная, и чуточку напряженная.

– Нормально. Даже странно, с чего вдруг такой вопрос?

– Не виляй, милая, – Ира улыбнулась понимающе. – Не стоит. Мы с тобой столько лет провели вместе, что обмануть тебе меня никак не удастся.

Ох уж это людское величие. «Тебе не удастся меня обмануть». Так говорят все, кто хочет чувствовать себя хоть сколько-нибудь значимым. Говорят, не понимая, что это всего лишь иллюзия.

– Ой, только не включай анализ, я тебя умоляю, – попросила Ира и сама разлила водку по стаканам. – Можешь сколько угодно продумывать свои схемы и построения, но хотя бы сегодня, один вечер, побудь собой. Я же вижу, что тебе плохо. Всё в тебе кричит от жалости к себе, но ты прячешь это так глубоко, что даже сама не замечаешь.

– Эй, мой психоаналитик говорит иначе, – улыбнулась Ксюша, с удивлением ощущая в себе желание выпить еще, – и ты – не он.

– И слава Богу, что я не он. Будь я твоим психоаналитиком, придушила бы тебя еще год назад. Представляю, как тяжело ему приходится.

– Давай выпьем, – предложила Ксюша, – за нас.

– Давай за них, давай за нас, и за десант, и за спецназ… Пошла ты в задницу, Ковальская. За дружбу пьем. За нас всегда успеем.

Они соединили стаканы, выпили, ухватили по куску сыра.

– Ладно, не хочешь рассказывать – не надо, – сказала Ира. – Тогда я тебе расскажу.

– Интересно послушать.

– Тогда не перебивай. Знаешь, что с тобой сейчас происходит? Исполнение мечты. Пятнадцать лет назад ты решила, что есть нечто, благодаря которому ты можешь стать счастливой. Решила, что дай тебе это – и всё будет настолько хорошо, что другого и желать нельзя. И поставив себе цель, принялась её добиваться. День за днем, месяц за месяцем, год за годом. И добилась. Только счастья это не принесло. Знаешь, почему? Потому что ты взрослела, а мечта оставалась всё той же. Ты получила всё, что хотела тогда – в пятнадцать лет. А то, чего ты хочешь сейчас – это же совсем другое. Но ты же у нас упертая девочка, и никогда не признаешь, что старые иллюзии давно превратились в пыль. Ты хватаешься за них, убеждаешь себя, что это и есть счастье, и тем самым закрываешь себе пути к развитию.

Ира залпом допила водку и положила свою руку на Ксюшину ладонь.

– Я знаю тебя лучше, чем кто бы то ни было в этом мире. Ты пустила меня туда, куда не пускала больше никого. И, поверь, то, что сейчас с тобой происходит – это реальность. А то, что ты себе придумала – миф, иллюзия. И ничего больше.

Ксюша молча смотрела на подругу. Величие… Откуда ты знаешь, кого и куда я пускала в своей жизни?

– Лемешева, – хрипло сказала она, отнимая руку. Упоминание старой фамилии заставило Иру вздрогнуть. – Чего ты хочешь?

– Тебя. Я хочу вернуть себе тебя, Ксюшку Ковальскую, близкую и родную, а не распальцованную тетку, насмерть запутавшуюся в собственном психоанализе и отдалившую от себя всех на свете.

Ксения засмеялась, откинулась в шезлонге и укутала ноги пледом. Она прекрасно поняла, что имела ввиду Ира, но ответить ей было нечего. Разве докажешь старому другу, что с годами дружба становится иной, и зачастую просто ненужной.

– У меня есть Ася. У тебя Неля. Ничего другого не будет и быть не должно.

– Ой, Ковальская, перестань! – Ира разозлилась, это было видно по её загоревшимся глазам, по жестам, по интонациям голоса. – Ты прекрасно знаешь, о чем я, но снова пытаешься спрятаться! Хочешь перевести разговор на то, почему мы никогда не будем вместе? Валяй. Только слушать этого я не хочу.

Действительно, что это она? Рядом сидит старая подруга, близкий человек, по которой она очень соскучилась. И всё же пытается перевести всё на выяснение отношений, на ссору, может, даже скандал. Зачем?

– Лемешева, иди сюда, – тихо попросила Ксюша, хлопая себя по коленкам.

Ира опешила. Разлила водку по стаканам, скинула плед и послушно уселась между раздвинутых Ксюшиных ног, прижавшись спиной к её животу.

– Я тебя убью когда-нибудь, – сказала она, чувствуя на затылке горячее дыхание, а на талии – обвившие её руки.

– Обязательно, – хмыкнула Ксюша её в ухо, – а теперь давай выпьем и поговорим, ладно? Я очень рада, что ты здесь, со мной. Я скучала.

Она почувствовала, как обмякает в её руках напряженное Ирино тело, ощутила, как успокаивается её учащенное дыхание, как расслабляются мышцы живота.

И ты будешь говорить мне, что это – не счастье? Ох, милая, если так, что ты ничего не понимаешь в счастье.

FORVARD

– А помнишь, как Кот приходил к тебе клянчить картошку, нарвался на Юльку, и трахнул её, пока мы были на лекции?

FORVARD

– Если бы не ты, меня бы точно избили, честно тебе говорю!

– Конечно! Красивой жизни ей захотелось!

FORVARD

-Давай еще выпьем… С тобой так хорошо, что не хочется никуда уходить, даже спать не хочется.

FORVARD

-Что ты понимаешь! Приход к власти националистов был обусловлен вовсе не кризисом! И Сталин тут ни при чем!

FORVARD

-Ксюшка, что с тобой? Тебе плохо, Ксюшка?

STOP

PLAY

-Кровать качается… Дай мне воды…

STOP

PLAY

STOP

PLAY

STOP

PLAY

Ксения проснулась рано, вокруг стояла утренняя дачная тишина, в окно постукивали ветки деревьев, а рядом сонно сопела Ася. Придерживая обеими руками голову, чтоб не отвалилась, Ксения сползла с кровати, и обнаружила, что стоит в луже: рядом валялась полупустая бутылка минералки, основная часть её содержимого оказалась разлита по полу.

Черт возьми… Она подобрала бутылку, сделала несколько глотков, и вдруг начала пить жадно, задыхаясь, словно не видела воды несколько дней. Это помогло: жар в желудке потихоньку успокоился, но голова по-прежнему грозила отвалиться и покатиться по полу.

Идти куда-либо было бессмысленно: Ксения знала, что не сможет. Поэтому она осторожно поставила бутылку на пол и снова забралась в постель. Может, разбудить Асю? Пусть принесет аспирин или что-то другое. Выпить таблетку, чтобы боль прошла, а потом пойти и убить Лемешеву. Нет, убить – это слишком мягкое наказание. Нужно вначале оторвать ей руки, потом ноги, а уже потом убить.

Ася заворочалась рядом, будто услышав эти кровожадные мысли. Она повернулась на подушке, зевнула и открыла глаза. Ксения поразилась, глядя, как сонный покой в этих глазах сменяется тревогой.

–Ксюшка, как ты себя чувствуешь? – голова взметнулась над подушкой, а холодная рука опустилась на Ксюшин горячий лоб.

Ответа не требовалось: всё и так было понятно.

–Лежи, я принесу лекарство.

Ася сделала попытку перелезть через Ксению, но та не дала – обхватила руками за талию, повалила на кровать и прижала к себе.

–Не уходи, – прохрипела, – пожалуйста.

Сейчас ей казалось, что никакое лекарство не нужно – только бы ладонь оставалась на своем месте, холодя раскаленный лоб и освежая сознание нежностью.

Ася послушно перевернулась, улеглась с Ксюшей лицом к лицу и поцеловала её в горячую щеку.

–Глупыш ты мой, – прошептала она, гладя лоб, шею, затылок и легонько подула на глаза, – ну разве ж можно так напиваться…

–Это всё Лемешева… – пробормотала Ксения, жмурясь от удовольствия и мечтая, чтобы Ася не останавливалась.

–Конечно, Лемешева. Своей головы на плечах ни у одной нет, ни у второй…

Ася снова коснулась губами Ксюшиной щеки, бабочкой поцелуй порхнул на переносицу, на лоб, подбородок… Губы, распахнувшиеся в ожидании, ответили на первое мимолетное прикосновение, вжались, требуя большего, лаская, терзая и заставляя откликнуться. Обе они не заметили, как сжались в тесном объятии, как коснулось прохладное тело раскаленного, принимая от него жар и трепет. Ксенины ладони на Асиной спине сжали ткань ночной рубашки в тесные складки, а губы всё молили, требовали и получали желаемое. Она задыхалась. Больше не было боли в голове, сухости внутри, одна любовь – осязаемая и восхитительная – разливалась по телу. Ксения почувствовала, как Ася переворачивает её на спину, как её губы с новой силой впиваются в жаркий рот, как руки ласкают обнажившиеся бедра, и вдруг открыла глаза.

Секунду они смотрели друг на друга в упор, между ними и книжка не протиснулась бы, а потом отпрянули, падая, убегая с кровати, и разбежались по разным сторонам комнаты.

Ася сжимала на груди ночную рубашку, и в её взгляде Ксения видела страх, страх, черт бы побрал всё на свете! Она готова была откусить свои губы, оторвать к чертовой матери руки, снять живьем ту кожу, которая еще недавно ластилась и покрывалась мурашками!

-Ась, прости, я не…

–Нет, это я не… – Асин взгляд заметался по комнате в поисках халата, и это лишь усилило Ксюшино желание немедленно совершить над собой жестокую расправу.

–Послушай, я не…

Халат был найден очень быстро, Ася закуталась в него отчаянно, словно пытаясь спрятаться поглубже, и выскочила из комнаты.

Ксения упала на кровать.

Похмелья как не бывало.

FORVARD

Когда она спустилась вниз, солнца уже было так много, что оно не помещалось наверху, и проливалось золотом во все уголки участка. Даже в затененной беседке нашлось место теплому ласковому свету.

–Всем привет, – поздоровалась Ксения, в порыве озорства перепрыгивая через беседочный бортик, и приземляясь прямо на стул. – Как спалось?

–Убейте её кто-нибудь, – раздался из угла мрачный голос и, обернувшись, Ксюша увидела бледную Иру, дрожащими руками держащую чашку с кофе. Рядом с ней сидела встревоженная Неля. Дальше – улыбающиеся Миша с Машей. Около большой кастрюли хлопотала Ася.

–Эй, – возмутилась Ксения, подавив в себе новый всплеск страха и чувства вины, – Левицкая, это ты меня напоила. Так что если кого и стоит убивать…

–Перестаньте, – улыбнулась Ася, раскладывая по тарелкам кашу. – Кто пил, тот и отвечает за последствия. В данном случае – вы обе.

От этих слов по Ксюшиной спине пробежал холодок. Однако она послушно приняла тарелку, взяла ложку и принялась есть, стараясь не поднимать глаз.

Остальные не заметили странного Ксениного настроения – они шутили, общались и дружно решали, достаточно ли прогрелся воздух для того, чтобы идти купаться.

Когда каша была съедена, а кофе выпит, Миша первым вышел из-за стола и потянулся, обнажая под майкой пухлый живот.

–Вы как хотите, девочки, а я иду купаться.

–Плавки в маленькой сумке, – сказала Маша, по опыту знавшая, что в мелочах с мужем лучше не спорить.

–Может, возьмешь с собой Кирилла? – предложила Ася. – Он тоже любит плавать.

–А где он? – Миша комично помотал головой и скривил лицо в удивленной гримасе.

–Не тронь ты его, – посоветовала Ксения, – он к зачету готовится, и едва ли захочет оторваться.

Она почувствовала на себе Асин взгляд и осеклась. Куда ты лезешь, дура? Она его мать, пусть сами разбираются.

–Ладно, ребятишки, я пошла с цветами разберусь, – сказала она, дружески похлопывая Иру по плечу. – Левицкая, а ты не борец. Кто вчера рассказывал про железную печень?

Ира пробормотала в ответ что-то, в чем отчетливо послышалось слово «задница», и, поддерживаемая под руку Нелей, скрылась в доме. Миша и Маша последовали за ними. Только через секунду Ксения поняла, что они с Асей остались одни.

–Ась, я… – начала она, пряча глаза.

–Ксюшка, что ты хочешь на обед? – перебила Ася. – Давай я сделаю для тебя овощи гриль без масла?

Помолчав, Ксения подняла голову. Асино лицо было спокойным и абсолютно обычным. Вот, значит, как… ты снова не хочешь об этом разговаривать. Предпочитаешь делать вид, что ничего не произошло. Ладно. Ладно! Наверное, так и впрямь проще. А если уж это твой выбор – то, тем более, какие могут быть сомнения?

–Отлично. Овощи гриль – это именно то, о чем я мечтала сегодня.

Не оглядываясь, Ксюша ушла в дом, переоделась в спортивный костюм, выбежала на участок, и согнулась в поклоне, приветствуя боксерскую грушу.

Здравствуй, неведомый противник. Ну, держись…

BACK

BACK

Ксюша сверкнула глазами, но осталась на месте. Внутри неё всё кипело и клокотало.

–Фе-фе-фе, – тем временем продолжал резвиться Семен, поднимая с асфальта по листику и раскидывая их по двору. – И что ты мне сделаешь? Фе-фе-фе!

Листья кружились вокруг детских приплясывающих ног, холодный ветер враз налетел и растрепал Ксюшину куртку.

–Фе-фе-фе! Листопад!

Чуйский подошел к груде сложенных в брезент листьев, подхватил мешок за края и начал трясти. Когда на землю упал первый лепесток, Ксюша не выдержала.

Она налетела на Сему словно коршун, и ударила крепко, не жалея сил. От второго удара на кулаке остались капли крови. Они размазывались по руке от всё новых и новых ударов, рассыпались по асфальту, и увеличивались в диаметре. Одноклассники смотрели на драку молча, не пытаясь разнять, подбодрить или как-то повлиять на происходящее. Ксюша и Семен катались по асфальту, ожесточенно работая кулаками, размазывая повсюду кровь, и не произнося ни слова.

Было нечто страшное в этой драке – возможно, именно звенящая тишина, нарушаемая только шумом ветра и звуками падения листьев на землю.

Ксюше было неважно, победит она Сему или нет – эта драка оказалась чем-то большим, чем соревнование, и даже чем борьба за авторитет. Ей очень хотелось сделать ему больно. Разорвать надвое этот искажающийся в ухмылке рот, проколоть насквозь мерзкие нахальные глаза и сбить небрежность с тщательно уложенной прически. А еще сильнее хотелось отомстить. Ксюша била, не чувствуя собственной боли, но очень хорошо чувствуя чужую, и в глазах её проносились картины дуэлей, где благородные мушкетеры бились за честь своих дам. И ей казалось, что сейчас она не катается по грязному асфальту заднего двора школы, а с изяществом д-Артаньяна летит по богато украшенному тронному залу, на ходу отражая шпагой вероломные удары подлецов.

Она не видела, как стоят вокруг обалдевшие одноклассники, как бегут от школы, что-то громко крича, завуч и классная. Зато шторы на огромных окнах, паркет под каблуками сапог, перчатка на раненой в бою руке и, конечно, глаза – потрясающие карие глаза прекрасной дамы – были вполне реальны...

FORVARD

Она нашла Асю на кухне – та колдовала сразу над тремя сковородками и одной кастрюлькой. Запах стоял упоительный, но взмокшая Ксения не обратила на него никакого внимания.

–Ась, – сказала она, остановившись на пороге, – нам нужно поговорить.

Это решение созрело не быстро, и не просто, но созрело, а приняв решение, Ксения Ковальская обычно шла напролом. Она знала, что разговор будет трудным, и вполне может закончиться так, что она еще пожалеет, что затеяла его, но так же ей было хорошо понятно, что поговорить нужно. Необходимо.