Текст книги "Play (СИ)"

Автор книги: Александра Соколова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 38 страниц)

–Никола говорит, что тут в ручье форель водится. Можно встать пораньше – и пойти половить.

–На что половить-то? На палец?

–У Тузика есть с собой снасти. Стырим – и всё.

Ксюша задумалась. Перспектива вырисовывалась неплохая, но это же планы на утро. А впереди еще целый вечер и ночь.

–Ладно, Мих, подумаем, – ответила она, наконец, – сейчас-то что делать будем?

–Песни петь, – мрачно ответил Миша, глядя куда-то вдаль, – смотри, Сотникова идет.

На этот раз усилие воли не понадобилось – волна прошла совсем небольшая, так… легкая рябь. Ксюша равнодушно смотрела, как Анастасия Павловна расправляет на бревне спальник и присаживается сверху.

Какая она всё же красивая… Волосы заплетены в две небольшие косички, на ногах – спортивные брюки, сверху – свитер и теплая олимпийка. Сидит, настраивает гитару, и улыбается так нежно и мечтательно.

–Может, слиняем? – горячо зашептал Миха. – У нас в палатке хавка есть неучтенная, и сигарет полпачки.

–Отвянь, – отмахнулась Ксюша. – Пионер ты или где? Сиди и пой, раз надо.

Мишка обиженно отодвинулся, а Ксюша смотрела и не могла оторвать взгляда от Анастасии Павловны.

–Что петь будем, ребята? – тем временем спросила та, устраивая гитару на правое колено.

–Взвейтесь кострами! – предложил какой-то шестиклассник, за что был тут же сурово осмеян.

–Давайте десантников! – выкрикнул Антон Поляков.

–Лучше «Солнышко лесное»! – возразил еще кто-то.

–Парапет!

Легкая перепалка прервалась сразу же, как только раздались первые звуки гитары. Анастасия Павловна улыбнулась лукаво, снова провела пальцами по струнам и запела негромким, сильным голосом:

Изгиб гитары желтой ты обнимаешь нежно.

Струна осколком эха пронзит тугую высь.

Качнется купол неба большой и звездно-снежный.

Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались.

-Качнется купол неба, – подхватили хором ребята, – Большой и звездно-снежный. Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались.

Звучала гитара, звенели детские голоса, всё выше и выше разгорался костер, а Ксюша всё никак не могла оторвать глаз от лица Анастасии Павловны. Своим маленьким сердцем она чувствовала, что этот вечер, и этот момент станет одним из самых запоминающихся и счастливых в её жизни. Она ощущала прохладу горного воздуха, жар костра, чувствовала запах леса и привкус дыма на губах. Она смотрела на ту, что стала центром её жизни, и клялась про себя, что никогда никому не позволит отнять у неё это чувство.

Тогда она не знала, что пройдет меньше года, и на смену одному чувству придет другое, а потом третье, и четвертое… Не знала она и того, в какой жуткий день ей придется отказаться от своей любви. Не знала, что совсем скоро ей придется забыть о детстве и начать стремительно взрослеть. А значит – учиться терять.

Но всё это потом, в будущем, а сейчас Ксения Ковальская просто наслаждалась тем, что у неё было – тихой ночью, ласковым голосом, выводящим куплет и бесконечным счастьем видеть и чувствовать любимого человека.

FORVARD. PLAY.

-Значит, Миша и Коля – твои друзья с самого детства? – Спросила Ира, когда Ксюха закончила рассказ и разлила по кружкам последние капли вина.

–С семи лет. С Николой мы жутко дрались в первом классе, а потом летом как-то встретились вне школы и быстро подружились.

–А подружки у тебя были? Ты рассказывала, что во дворе дружила с какими-то девочками. А в школе?

Ксюха снова надолго замолчала. Ира спросила про ту часть, которую она много лет не поднимала со дна души, и сейчас не была уверена, стоит ли?

–Мы договаривались, что я покажу тебе кусочек, – улыбнулась она, – а ты хочешь весь набор.

–Расскажи, – тихо попросила Ира, – мне почему-то кажется, что это важно.

Ксюха вздохнула. Черт с ней. Еще только это – и все. Больше никаких рассказов.

–Как ты думаешь, удачно ли складываются отношения с одноклассниками у девочки, которая вечно погружена в себя, выглядит как пацан, дружит с пацанами, и ведет себя как пацан?

–Думаю, нет.

–Ты права. Так оно и было.

FORVARD

Поход закончился как-то очень быстро, все вернулись в лагерь, и Ксюше снова пришлось возвращаться в реальность. Там, в горах, не было никакой необходимости общаться с одноклассниками – кроме Мишки и Николы, конечно. А теперь перспектива жить в одном домике с двенадцатью девчонками снова встала перед ней в полный рост.

Нет, ее, конечно, никто не обижал. Не подкарауливал в кустах, и не насыпал в чай столовые ложки соли. Но каждый день, проведенный с этими «выдрами», был великим испытанием для Ксюшиного терпения. Пока однажды оно не лопнуло.

Утро началось как обычно – с звона гонга, оповещающего собой общую побудку. Все в домике заворочались, кто-то включил свет, от которого Ксюха немедленно спряталась под подушку – ей снился замечательный сон, и хотелось еще хоть несколько секунд побыть в этом волшебном, удивительном мире.

–Ковальская, тебе особое приглашение надо? – Кто-то бесцеремонно стащил с нее одеяло. – О, девчонки, смотрите, у Ковальской трусы с бабочками!

Ксюха сжала зубы и вылезла из-под подушки. Половина ее соседок собралась вокруг кровати и хохотала, рассматривая узор на ее трусах.

Заводилой была, конечно же, Вика – самая рослая из них, и самая авторитетная.

–Тебе сколько лет, убогая? – Спросила она, вызывая новые всплески смеха. – Попроси маму купить тебе взрослые трусы, а то несерьезно как-то.

Ксюха молча потянулась за спортивными штанами, но руки вдруг ощутили, что штаны почему-то мокрые.

–А это что у нас? – Вика отобрала штаны и посмотрела на свет. – Да она обоссалась!

Она швырнула штаны Ксюхе в лицо, и расхохоталась еще громче.

–Пошли, девочки, что тут делать с этой обоссанной?

Они шумной гурьбой выскочили из домика, оставив Ксюшу в одиночестве сидеть на кровати и глотать слезы.

За завтраком она сидела одна, словно прокаженная – все девочки сдвинулись на другой конец стола, а за стол мальчишек пересаживаться было нельзя.

–Был бы тут Женька – он бы вам показал, – думала Ксюха, глотая остывшую кашу и стараясь сдерживать слезы, – он бы вам устроил, сучки…

Но Женьки не было. После завтрака к ней подошел Мишка.

–Опять? – Спросил мрачно.

–А ты откуда знаешь? – Удивилась она.

–Как будто я не вижу. Ксю, давай их по одной переловим и ноги оторвем, а? Ну сколько можно?

–Можно еще петарду в кровать засунуть, – откуда-то появился Никола.

–Нет, пацаны. Это не ваша война. Вы помните правила.

После завтрака были занятия на свежем воздухе. Детей снова разделили по половому признаку – ребята отправились учиться разводить костры, а девочек увела библиотекарь учить плести венки из многочисленных цветов, растущих на склонах.

Плести что-то Ксюхе было неинтересно, но и ее вдруг очаровала красота и нежность полевых цветов. Она лазила одна, собирая исключительно голубые цветочки, и складывала их в букет. Сразу же возник план: пробраться после занятий к домику, где живет Сотникова с сыном, и положить цветы под дверь. И написать записку. «Самой красивой»? Да нет, ужас, ни в коем случае. «Для вас»? В стиле французских романов из ее любимого «Онегина», чтоб ему пусто было.

Конечно, если бы было можно, если бы это не было так рискованно, Ксюша написала бы строчку из своего любимого Куприна. Строчку, которая даже при мысли о ней бухала ударами сердца и была настолько точной, настолько правильной… Но было нельзя.

Она так увлеклась мыслями о записке, что не заметила, как рядом оказалась Вика и еще несколько девочек. Девочки хихикали, глядя на Ксюху, а Вика одним движением вдруг подобрала с земли почти готовый букет и принялась его рассматривать.

–Отдай, – сквозь зубы сказала Ксюха.

–О, так мы еще и жадные? – Засмеялась Вика, и принялась отделять из букета по цветку и бросать их на землю. – Весь класс, значит, плетет венки, а наша особенная опять по своей программе чешет? Кому цветочки, Ковальская? Мальчишкам их не дарят. Может, девочке? Ты у нас, возможно, не только ненормальная, но и извращенка?

Девочки смеялись, Вика продолжала бросать цветки, а Ксюха смотрела на нее с колен и кривила губы в попытке успокоиться.

–Отдай немедленно, – снова процедила она.

–А то что? – Ухмыльнулась Вика. – Побежишь жаловаться своей любимой Сотниковой? Видели мы, как ты с ней в обнимку в лагерь явилась – в любимчиках у нее ходишь?

Упереться правой подошвой в землю, оттолкнуться носком, коленом по инерции ударить в живот, а локтем – в челюсть.

Ксюха бросилась вперед, словно дикий зверь. От ее ударов Вика опрокинулась на землю, закричала – жутко, яростно, и на ее крик воплем отозвались остальные девочки.

Ксюха лежала на ней, распластавшись, ладонью прижимала лицо к земле, а пальцами приближалась к глазам.

–Еще раз, – прошипела она в Викины испуганные глаза, – еще один раз ты, мразь, откроешь свой рот в мой адрес – и я тебя убью. Выколю к чертям твои мерзкие глаза, поняла меня? Еще только один раз ты позволишь себе что-то сказать или сделать – и тебе конец.

–Тебя посадят, – прошептала Вика разбитыми губами.

Ксюха захохотала, и от этого хохота стало страшно даже ей самой. Она приблизила лицо к Викиному, нависая над ней.

–Да, сука, меня посадят. Два года в детской колонии – хорошая цена за то, чтобы такая мразь как ты, исчезла навсегда? Как считаешь?

Слюна из ее искаженных яростью губ падала на Викино лицо, пальцы впивались все сильнее и сильнее.

–Поняла меня, гадина? Еще только раз – и тебе конец.

Она перекатилась на спину и поднялась на ноги, посмотрела на стайку напуганных одноклассниц и сплюнула на землю.

–Все поняли? Еще только раз, мрази.

Подобрала букет, и ушла.

Расплата настигла ее через час – когда Сотникова во главе группы учителей обнаружила ее сидящей у речки, и по кусочкам бросающей лепестки в воду. Ксюха спиной почувствовала их появление, и удивилась, когда рядом села только Анастасия Павловна.

–Воспитывать будете? – Мрачно спросила она, потирая разбитые костяшки на правой руке.

–Для начала хотела бы разобраться, что произошло, – мягко ответила Сотникова.

–Ничего не произошло. Она нарывалась – она получила. Конец истории.

Помолчали. Анастасия Павловна смотрела, как Ксюша продолжает обдирать цветок за цветком, и думала о чем-то своем.

–Нет смысла говорить о том, чем тебе это грозит, правда? – Спросила она наконец.

–Никакого, – Ксюха пожала плечами и посмотрела на учительницу, – отправляйте домой, объявляйте выговор, делайте что хотите. Мне все равно.

–А мне нет.

Она вздрогнула. Послышалось? Показалось?

–В смысле?

–Ксюш, посмотри на меня пожалуйста, – голос был по-прежнему мягким, но теперь в нем зазвучали металлические нотки. Она дождалась, когда Ксюха послушается, и продолжила, – посуди сама: избиение одной девочки другой – это ЧП. По-хорошему, тут уже должна быть милиция, ваши с Викой родители, и прочие официальные лица.

–Ну так вызывайте их, – Ксюха смотрела Анастасии Павловне в глаза и силилась понять, – в чем проблема-то?

–Я бы не хотела, чтобы тебя отправили домой.

Это было как удар по дых. Значит, не показалось, не привиделось. Значит… Она и правда что-то значит?

–Почему? От меня же как всегда одни неприятности.

Сотникова вздохнула.

–Ксюшка… Я говорила тебе уже, что в тебе словно живут два разных человека. Один из них мне бесконечно нравится и дорог, а второй… Второй, по-моему, сам еще не понимает, зачем все это творит. Но мне кажется, ни один, ни второй, не ударил бы просто так девочку, которая явно слабее.

–Слабее? – Возмутилась Ксюша. – Она выше меня на голову!

–А ты считаешь, что сила – это только мускулы и рост? – Удивилась Анастасия Павловна. – Послушай меня, Ксюшка. Вика сложный человек, она выросла в семье, где она старшая, и все подчиняются ее указаниям. Она привыкла быть первой и главной. И тут появляешься ты – яркая, сильная, на тебя обращают внимание и готовы за тобой идти.

–Но мне это не нужно!

–Я знаю. Она – не знает. В классе вас больше, и это не так заметно, а здесь любая девочка из твоего отряда была бы рада с тобой дружить – поверь, это так. И что остается Вике? Каким-то образом утверждать свой авторитет.

–В ваших рассуждениях есть пробел, Анастасия Павловна, – мрачно сказала Ксюша, – если Вика видит, что власть мне не нужна, зачем со мной за нее бороться?

Сотникова улыбнулась.

–Потому что для нее это еще хуже. Посуди сама: есть нечто, чем она привыкла обладать, чем гордится. Ей кажется, что власть делает ее лучше. А тут ты – которая могла бы забрать эту власть одной левой, но она тебе даже не нужна! Как ты думаешь, что она будет чувствовать при этом?

Ксюха задумалась. В словах учительницы определенно был смысл.

–Я бы злилась, – сказала она.

–Верно, – Анастасия Павловна снова улыбнулась, – вот и она злится. Как умеет.

–Все это замечательно, но как мне-то быть?

–Знаешь…

Анастасия Павловна вдруг наклонилась ближе к Ксюше, и та вспыхнула ей навстречу.

–Я скажу тебе кое-что, но это останется между нами, хорошо?

Ее голос стал таким тихим, таким похожим на шепот.

–Хорошо, – тоже шепотом ответила Ксюха.

Сотникова наклонилась еще ниже и прошептала ей прямо в ухо: «Я думаю, ты все сделала правильно».

Ксюха отпрянула, не веря. Правильно? Да она, должно быть, шутит?

Наверное, Анастасия Павловна разглядела изумление на ее лице – она словно заговорщик прижала палец к губам и подмигнула ошарашенной девочке.

–Ты дала мне слово, что это останется между нами, помнишь?

–Да, но…

–Просто подумай над моими словами. И я думаю, она тебя больше не тронет. Хорошо?

У Ксюши закружилась голова, и способность думать внятно окончательно покинула ее. Мир перевернулся с ног на голову, и только какой-то знакомый голос в голове твердил: «Это она. Она. Она. Господи, как же я ее люблю…»

FORVARD

-И что? Тебе за это ничего не было? – Спросила Ира недоверчиво.

–Не было, – счастливо улыбнулась Ксюха, – на линейке Анастасия Павловна сказала, что сама меня наказала, а одноклассницы с тех пор обходили меня стороной.

–То есть отношения так и не наладились?

–Да почему же? Наладились уже в школе. С Викой мы сохраняли нейтралитет, а с остальными я общалась как раньше.

–То есть почти никак.

–Да.

–А что было дальше в вашей истории с Сотниковой?

Ксюха улыбнулась, поднялась, разминая затекшие ноги.

–Ирка. Я рассказала тебе больше, чем обещала, и больше, чем кому-либо еще в этом мире. Давай на этом остановимся? Ты обещала подумать над моим предложением. И я буду ждать ответа.

Ира тоже встала, разгоняя рукой густой табачный дым, и положила ладони на Ксюхины щеки.

–Ты хочешь быть со мной? – Срывающимся от волнения голосом спросила она. – Ты уверена, что не хочешь попытаться с ней?

–Уверена, – Ксюха шмыгнула носом и обняла Иру за талию, – никогда в жизни я не была так уверена.

Они потянулись друг к другу одновременно, и погрузились в поцелуй.

Но лаская Ирины губы, и прижимая ее к себе, Ксюха никак не могла отделаться от голоса, звучавшего в голове: «Кому ты врешь, детка… Кому ты врешь».

FORVARD. FORVARD. PLAY

Судя по недоумевающему виду, с которым Игорь встретил Ксению, он понятия не имел, о чем она хочет поговорить. Когда она вошла в ресторан, он сидел в окружении пустых тарелок и чашек, и потягивал воду из высокого стакана.

Ксения медленно кивнула ему, и присела напротив. Ей понадобилась тонна усилий, чтобы сохранять видимое спокойствие и не разбить что-нибудь об его голову.

–Хреново выглядишь, – сказал Игорь, закуривая, а Ксения проводила его сигарету взглядом, в котором не сумела скрыть зависть, – хочешь?

–Нет.

Она махнула официанту и попросила очередной травяной чай. И приступила к делу.

–Что ты готов дать мне за то, что я выйду из компании?

Он удивился, да так, что даже спрятать удивление не смог. Но за этим удивлением внимательная Ксения разглядела радость.

–А с чего ты взяла, что мне это вообще нужно?

Она засмеялась.

–Игорь, брось. Ты весь последний год работаешь над тем, чтобы выдавить меня из структуры. Мне совершенно все равно, по какой причине, но это точно факт. Поэтому ответь на вопрос, не будем ходить вокруг да около.

–Хорошо, – он прикусил губу, – только вопрос неправильный. Правильный вопрос: что ты хочешь за то, чтобы выйти из компании?

Ксения открыла рот, чтобы ответить, но ее прервал звонок мобильного.

–Извини, – кивнула она Игорю, и ответила, – слушаю.

Звонил Кирилл.

–Ксюха, что за херня у вас там происходит?

Ей вдруг стало очень страшно. Чего-то подобного она ожидала, но…

–О чем ты?

–Мне звонила мать, она едет в Питер – уже садится в самолет. Ни фига не объяснила, сказала только, что хочет поговорить. Что случилось?

Ну что тут скажешь? Твоя мать целовала меня вчерашней ночью, а сегодня познакомилась с моей любовницей, и, совершенно очевидно, сочла ситуацию несколько… унизительной для себя?

Или нет, иначе – твоя мать поняла, что я лгала ей, когда говорила, что она – единственная женщина в моей текущей жизни?

А можно совсем честно: идиотка, которую я периодически трахаю, явилась к нам домой, и твоя мать подумала все из того, что вообще могла подумать.

–Видимо, она и правда хочет поговорить, – сказала она вслух и снова покосилась на зажженную сигарету.

–Не морочь мне голову, – рявкнул Кирилл, – за последние годы вы всегда все делали вместе. С чего вдруг она решила поговорить со мной индивидуально, не предупредив тебя?

Вдох. Выдох. Полгода, говорите? Кажется, они закончились сегодня утром.

–Кирюх, мне нечего тебе сказать. Приедет – поговорите, и все узнаешь. О чем будет идти речь – я не знаю.

–Это честно?

–Да.

Он вздохнул, и связь отключилась. Ксения положила телефон на столик и посмотрела на Игоря. Сколько раз за последние недели она впадала в состояние «нечего терять»? Кажется, только что это случилось еще один раз.

–Мои условия следующие. Ты находишь Будиной теплое место в одном из наших филиалов – чем дальше от Москвы, тем лучше, но место должно быть по-настоящему теплое, с перспективами потом вернуться в Москву на лучшую должность. Это раз. Второе. Я вывожу все свои активы из компании на очень выгодных для меня условиях, получаю золотой парашют и все к нему прилагающееся. Третье. Пиар-отдел готовит красивую историю моей отставки, после которой на рынке сложится впечатление, что мы расстались лучшими друзьями. Это все.

Игорь покачал головой.

–Второй и третий пункт ты могла получить в любой момент – хоть сейчас, хоть год назад. Значит, Ольга все-таки выполнила свою часть сделки.

–Ее задачей тогда было убрать меня из компании?

–Ее задачей ВСЕГДА было убрать тебя из компании. И если ты думаешь, что вливанием активов и вашим союзом спутала мне карты, то очень ошибаешься.

Ксения кивнула. Она так и думала – уж что-что, а насчет Будиной у нее иллюзий не было никогда.

–Ты выиграл, – улыбнулась она, – я проиграла. Закончим на этом.

–Хорошо, – Игорь сделал знак официанту и принялся что-то набирать на телефоне, – на все это понадобится несколько месяцев, ты же это понимаешь? Мы не сможем провернуть все это быстро.

–Будину ты уберешь в течение недели. На все остальное у нас есть полгода. И ни днем больше.

–Договорились, – он сделал еще несколько пометок и посмотрел на Ксению, – но, между нами, зря ты все это. История могла бы закончиться и иначе.

–Знаю, – она позволила себе немного расслабиться и выдохнула, – но вопрос, как всегда, в цене. В моем случае цена слишком высока.

Кинула на столик деньги, и вышла из ресторана. На ходу набрала Ингин телефон.

–Купи мне билет на сегодняшний рейс до Петербурга, – попросила без предисловий, – рейс не раньше чем через три часа, но именно сегодня. Если не будет бизнес-класса – подойдет любой.

–А обратный на какое число? – Спросила испуганно Инга.

–Обратный пока не нужно. Я не знаю, когда вернусь.

Выключила телефон и поехала домой.

BACK. BACK. PLAY.

Ярко-красная «Тойота» припарковалась в двух метрах от парадного крыльца школы. Дети, играющие во дворе в «догонялки», не обратили никакого внимания на машину, и даже не заметили, как из неё выбрались на улицу две женщины. Они являли собой столь яркое противоречие, что было очевидно: судьба не просто так свела их вместе, а с какой-то, только ей ведомой, целью. Одна была воздушной. Изящно перекинула обе ноги через дверной бортик машины, затянула узлом сиреневый шарф на шее, скрыв тем самым острые ключицы, обозначившиеся под светлой блузкой. Выпрыгнула наружу, вкруговую разбросала по плечам пряди темных волос и улыбнулась так, словно вмиг полюбила целый мир и каждого его ребенка в отдельности. Другая же вышла из машины с трудом. Задела затылком дверь, левым плечом – дверной проем, а ногой зацепилась за бортик. «Лемешева, – сказала она недовольно и зло, – что за концерты?». Не дождавшись ответа, одернула на себе футболку, шмыгнула носом и продолжила это движение, почесав фалангой большого пальца переносицу.

Они остановились рядом.

–Пойдем?

Ответом её не удостоили. Единственным, что можно было бы принять за таковой, стал очередной жест – включение одними кончиками пальцев брелока сигнализации.

Ксения Ковальская вернулась в родную школу.

Она поднялась по ступенькам, толкнула дверь и прошла по коридору, не глядя по сторонам, но отмечая боковым зрением все изменившиеся и оставшиеся прежними детали. Мир разделился надвое – на сладкое, вкусное «тогда» и на терпкое, вяжущее «теперь». «Тогда» на первом этаже была только одна раздевалка – ряд колышков в закутке под лестницей. По утрам детвора вешала на колышки свои пальто, а те, кому колышков не хватало, сваливали вещи тут же в углу – на стулья, с которых всё так и норовило свалиться на пол. «Теперь» раздевалок стало две – на многочисленных вешалках, спрятанных за массивными решетками, покачивались детские куртки и фирменные шарфы. Наверное, нынешние ученики даже не боятся оставлять пятаки и двадцатки в карманах – вон какие замки на решетки навешаны!

Что еще? «Тогда» вот здесь, на первом этаже, висели многочисленные щиты с приклеенными кнопками ватманами. Списки отличников учебы, стенгазеты, грамоты и памятные знаки, комсомольские объявления, призывы собрать денег в помощь голодающим не то Поволжья, не то Зимбабве. «Сейчас» никаких списков. Слева – красивое панно, изображающее радугу, выгибающуюся над рекой. Справа – фотографии интерьеров школы, объявления о факультативных занятиях и напоминание «11А класс, не забудьте сдать деньги на выпускной», на котором внизу один из талантливых учеников уже подписал: «и на бензопилу Тетереву».

–Ступеньки раньше были другие, – заметила Ксения, подходя к лестнице. – Покатые такие, скользкие… Я, наверное, половину из них своими косточками пересчитала.

–Ты поэтому такая угловатая? – усмехнулась Ира.

–Конечно. В то время как нормальные дети учились падать на секциях карате и самбо, я летала по лестницам. С чего начнем?

–В то время как нормальные люди начинают снизу, мы отправимся сразу на третий этаж.

Ксения кивнула, и начала медленный подъем по ступенькам. Как хорошо, что она верно рассчитала время, и сейчас идет урок – никаких тебе учеников, можно спокойно посмотреть всё, что нужно.

BACK

-Давно пора отправить твою память о ней в страну юношеских прыщей, – сказала Ира, лёжа поперек кровати и ласково поглаживая Ксюшину спину, – ты теперь уже не сопливая девчонка, влюбленная в учительницу, а Ксения Михайловна Ковальская, серьезная крутая бизнес-леди.

–Сама ты бизнес-леди, – вяло отмахнулась Ксюша, – любите вы любой мало-мальски удачный проект бизнесом называть.

–Да, мы такие. Обещай мне, что мы съездим в эту твою школу, посмотрим там всё и забудем как страшный сон?

–Черт с тобой… Договорились.

FORWARD

Обещая Ире приехать сюда, Ксения ни в коей мере не надеялась на успех, но проще было согласиться, чем провести еще несколько недель в спорах и скандалах. Кроме того, в глубине души, она понимала, что и сама не прочь вернуться в родную школу, пройтись по знакомым коридорам и даже – кто знает! – увидеть Анастасию Павловну.

–Кисуль, скажи, а в каком из кабинетов вы с ней занимались своей платонической любовью? – спросила Ира, когда они поднялись на третий этаж и остановились у большого трюмо.

–Иди ты, – рассмеялась Ксения, заглядывая в зеркало, – я тебе покажу кабинет, в котором мы с ней занимались церебральным сексом. Хочешь?

–Кабинет или секса? – Ира игриво повела плечами.

–Лемешева!

–Молчу-молчу. Давай начнем экскурсию. Снимай.

Ксения послушно изобразила руками видеокамеру и направила ее на Иру.

–Дамы и господа, добро пожаловать на экскурсию в прошлое, – начала Ира, кокетливо склонив голову и изобразив рукой любимый Ксюшин жест. – Сегодня мы с вами посетим места боевой славы Ковальской Ксении Михайловны. Вы увидите коридоры, в которых она швырялась в одноклассников портфелями, туалеты, в которых она пила портвейн, и парту, на которой состоялся незабываемый первый секс. Мы с вами посетим медпункт, в котором Ксения Михайловна косила от физкультуры, спортзал, куда она попадала, когда откосить не удавалось и, конечно же, кабинет директора, где она бывала чаще, чем во всех остальных помещениях школы.

Ксения давно опустила руки, а Ира всё говорила и говорила, радуясь тому, что на лице её подруги расплывается всё шире и шире очаровательная улыбка, что её глаза снова блестят, а на щеках появляются милые ямочки.

–Итак, начнем экскурсию, – скомандовала она, наконец, и, схватив Ксюшу за руку, увлекла её в правую рекреацию.

Так называемая экскурсия заняла у них около двух часов. Они управились бы быстрее, если бы не натыкались то и дело на тех, кто знал и помнил Ксению. Первой на пути попалась Лариса Витальевна – завуч двенадцатой школы.

–Ковальская! – ахнула она, останавливаясь и хватаясь за сердце.

–Здравствуйте, Лариса Витальевна, – вежливо поздоровалась Ксюша.

–Как у тебя дела? Какими судьбами?

–Родила Оксана в ночь не то сына, не то дочь, – вступила в разговор Ира, – вот, пришли отпрысков в вашу школу устраивать.

–Лемешева!

Все вежливо посмеялись, Лариса Витальевна расспросила Ксению о её нынешней жизни, поохала, и поспешила откланяться.

–Крыса, – прокомментировала Ксюша, когда они отошли подальше, – пока я училась в школе, она мне крови попортила больше, чем все остальные вместе взятые.

–Да? А я думала, твою Настеньку никто не мог в этом переплюнуть.

–Лемешева!

–Молчу-молчу…

После завуча они наткнулись на математика, потом – на физичку, учительницу труда и директора. Все радостно улыбались Ксюше, называли её Ксенечкой и, чуть не плача, говорили, что ученицы лучше у них никогда не было и не будет.

–Фальшивка, – после каждой такой встречи говорила Ира, – я бы на твоем месте даже говорить с ними не стала.

–Брось, – терпеливо отвечала Ксения, – поулыбалась, послушала и забыла. Убудет от меня, что ли?

Она поражалась сама себе: ни разу не ёкнуло сердце, не появился комок в горле. Равнодушно и радостно она смотрела на убранство школы, спокойно говорила с учителями и даже не оглядывалась по сторонам в поисках…

–Ксюха! – чей-то радостный голос раздался сзади. Ксения и Ира разом обернулись. Навстречу им спешила молодая симпатичная женщина – блондинка, одетая в строгий офисный костюм, немножко неловкая и бесконечно женственная.

Ксения фалангой большого пальца вытерла нос и недоуменно сдвинула брови. А через секунду гримаса на её лице разгладилась, уступив место широкой улыбке.

–Здравствуйте, Елена Васильевна, – сказала она, и почувствовала, как Ира жестом собственницы опускает ладонь на её талию.

–Привет, Ксюш. Как дела? Давно приехала?

–Мы приехали сегодня, – ответила Ксения, – дела идут. Как у вас?

–Тоже хорошо, – улыбнулась Елена, – Я так рада тебя видеть!

Прозвенел звонок, и она заторопилась.

–Позвони мне, ладно? Хотелось бы встретиться поболтать.

Ксения вынула из сумки визитку и протянула Елене Васильевне.

–Идем в гостиницу? – Предложила Ксюша, провожая бывшую учительницу взглядом. – Что-то мне это прошлое уже в печенках сидит.

–Ах, какие мы нежные, – пропела Ира, – ах, как нас клеили… Я-то думала, Настенька – твоя единственная детская любовь, а ты у нас, оказывается, Казанова в юбке.

–Лемешева!

–Молчу-молчу…

***

В гостинице «Интурист», конечно же, был ресторан. Но Ира захотела отметить их первый день в Краснодаре чем-то особенным, и девушки решили поехать ужинать в «Император».

Собирались долго. Ксения уже давно привыкла к тому, что Ира одевается не меньше часа, но сегодня этот срок растянулся вдвое. Зато появилось время подумать. А подумать ей было о чем.

Почему? – спрашивала она себя, лежа на кровати в просторном светлом номере и глядя в покрытый лепниной потолок. – Почему я ничего не почувствовала? Мне было всё равно, встречу я её, или нет. Увижу или нет. Конечно, прошло время. Конечно, многое изменилось. Но неужели вот так кончилась эта многолетняя любовь?

За последний год ее жизнь и правда изменилась радикальным образом. Компания, основанная в удачное время и с большой долей везения, не только выжила на рынке, но и значительно расширилась – теперь в сферу ее деятельности входила не только разработка программного обеспечения, но и собственно поставка компьютеров и прочей офисной техники.

С Ирой они повстречались недолго – всего две недели, после которых Ксения заставила ее собрать вещи, расторгнуть договор с арендодателем, и переехать к ней. Потом была новая – совместно купленная – машина, и собственная квартира в Кузьминках, и новые – совместные – друзья, и даже недельный отдых в Турции, во время которого Ксения преимущественно спала, просыпаясь только для того, чтобы переместиться из номера на пляж, и обратно.

И все успокоилось, устаканилось – и секс стал из страстного регулярным, и появились традиции вроде похода по магазинам каждую субботу, и показалось вдруг, что вот, вот она – жизнь. Настоящая. Обычная.

Но Ира так и не оставила мысль о том, что в Ксюхином сердце живет другая. Она то и дело заставляла ее говорить об этом, вспоминать, проживать заново. Пока не оказалось, что кроме воспоминаний уже ничего больше и нет, что больше не екает сердце при виде знакомого лица на фото, и вся эта любовь уходит, отдаляется, становясь постепенно мороком и призраком прошлого. И тогда Ирка придумала эту поездку – чтобы окончательно с ним попрощаться.

Ксения закрыла глаза и опустила руки, сцепленные замком, на свой живот. Ей было очень грустно. Даже в девяностых, когда она при всех отказывалась от своей любви, так больно не было. Потому что – что бы она ни говорила, это чувство так осталось жить в её сердце. А теперь, похоже, умерло. И, что самое страшное, умерло не трагически, не оборвалось из-за случайности – а ушло незаметно, тихонько.

–Страдаешь? – Ира с разбега прыгнула на кровать, придавив Ксюшу, и взъерошила её волосы. – Или мечтаешь?

–Страдаю, – засмеялась Ксения. – Слезь с меня, больно же.

–Погоди страдать, мы еще даже пить не начали. Вот выпьем – тогда и начнешь изливать мне душу, жаловаться на жизнь и свою несчастную долю.