Текст книги "Play (СИ)"

Автор книги: Александра Соколова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 38 страниц)

–А что если просто прийти и сказать, что выбрала ее?

–Что значит «выбрала»? – Возмутилась Лека. – Она что, вещь, чтобы ее выбирать? Я сделала ей больно, и боюсь сделать еще больнее.

Да. Кое-что не меняется никогда.

–Тогда для начала тебе надо определиться, какого черта ты хочешь, – сказала Ксения, – определишься – звони.

И повесила трубку.

Выбирает она! Выбирает!

Ксения вскочила на ноги и начала ходить туда-сюда по кабинету. Ярость вырвалась наружу, и остановить ее было уже нельзя. Как можно выбирать между двумя женщинами? Как можно выбирать между любовью и не любовью? Ты же не выбираешь жизнь или смерть! Не выбираешь счастье или горе! Если есть выбор – значит, выбора нет. Значит, не любишь.

Она остановилась, пораженная пришедшим в голову открытием. Так вот в чем было дело… Не было ошибки. Не было просчета. Был один-единственный момент выбора. А все, что было после – всего лишь последствия, и ничего более.

И выбор этот сделала она сама.

FORVARD

FORVARD

Дома Ксению поджидал полнейший разгром. Никогда еще в их квартире не было так грязно и так неуютно. Ключи, которые Ксения привычно бросила на тумбочку, оставили под собой след на слое пыли, а туфли пришлось положить в кучу беспорядочно вываленной из шкафа обуви.

Поежившись, Ксения прошла на кухню и остановилась в дверном проеме. Она стояла словно изваяние, не замечая, как задрался на бедрах пиджак и сполз в сторону ремень брюк.

–Скажи мне только одно, – услышала она и вспыхнула, узнав в голосе очень знакомые, но давно забытые жесткие нотки, – я, по-твоему, вещь?

Она проводила взглядом сигарету, зажатую между Асиных пальцев, взглянула на полную пепельницу, и наконец осмелилась посмотреть в глаза. Злые глаза, темно-коричневые глаза, любимые глаза.

–Нет, я так не думаю.

–А по-моему, думаешь, – Ася затушила сигарету и осталась сидеть как сидела – вполоборота к окну, вытянув ноги вдоль холодной батареи. – Я для тебя как книжка: захотела – сняла с полки на полчаса, почитать, а потом засунула обратно, и пусть себе стоит, пока снова не понадобится.

–Если ты про то, что я уехала, не предупредив, то…

Ксения запнулась о собственные слова, увидев тоже знакомый и такой же забытый жест – Ася резко подняла вверх указательный палец, призывая ее замолчать.

–Неважно. Уехала и уехала, ты и раньше так делала, и я всегда тебя понимала. У тебя своя жизнь, работа, дела, друзья – список можешь продолжить сама, тебе виднее. Но! – Палец снова дернулся. – Когда ты попросила меня остаться еще на год, я думала, что теперь все станет хоть немного, но иначе. Не стало. И я вот уже который день задаю себе вопрос: Анастасия Викторовна, а какого черта ты вообще здесь делаешь?

Ася опустила руку и поднялась на ноги. Теперь она смотрела на Ксению в упор, суровая, каждая черта лица – как струна натянутая.

–Зачем я тебе, Ксюшка? – Голос дрогнул, но лицо осталось прежним. – Готовить обеды и прибирать квартиру? С этим прекрасно справится приходящая домработница. Не махай головой, я вижу, что тебе нечего ответить, но попробуй хотя бы задуматься об этом. Зачем я тебе… теперь?

Она сделала неуловимое движение бровями, легко отодвинула Ксению с прохода, и ушла в комнату. Ксения осталась стоять.

STOP. BACK. PLAY.

-Зачем она тебе? Ну объясни мне, попробуй объяснить, зачем?

–Я люблю ее!

–Это я понял, но это не ответ на мой вопрос. Ты так хочешь ее получить, а задумывалась ли ты о том, что ты будешь с ней делать, когда получишь? Что?

–Я не…

–Подумай об этом, подумай хорошо, прежде чем совершить еще одну фатальную ошибку. Ответь хотя бы сама себе на этот вопрос – зачем она тебе?

STOP. FORVARD. PLAY.

Сердце превратилось в огромный огнедышащий шар. Ноги налились тяжестью, и все кругом расплылось, расплылось, расплылось к чертям собачьим. Ксения схватилась за стену, чтобы не упасть, но это мало помогло, и она просто съехала по стене на пол.

Зачем она это сделала? Зачем заговорила о том, что было давным давно похоронено и предано забвению? Зачем?

Что делать? Куда бежать? Где искать спасения? Ксения не хотела, не могла об этом думать, потому что думать об этом было нельзя много-много лет, а теперь вдруг что… стало можно? Не просто можно, теперь от нее этого требовали, и требовали рьяно, приставляя нож к горлу.

Тяжело дыша, она попыталась сесть на корточки. Получилось. Так. Теперь на ноги. И – маленькими, спокойными шагами в прихожую. Остановиться и еще немного подышать.

–Сбегаешь? – Раздалось откуда-то слева не насмешливое, но тревожное. – Зачем?

Да пошли бы вы все к чертовой матери со своим мудацким «зачем»! Зачем то, зачем это, зачем, зачем… Какая разница, зачем, если по-другому все равно никак? Если по-другому все равно смерть?

–Я не могу, – прохрипела Ксения, снова пытаясь начать дышать, – не могу, понимаешь ты или нет? Ты не книжка, и никогда книжкой не была. Но я не могу!

–Что ты не можешь? – Ася вдруг оказалась очень близко, и дышать стало еще сложнее. Ее руки на плечах, ее запах, ее огромные, серьезные, встревоженные глаза… – Ксюшка, ответь, чего ты не можешь?

Ответь… если бы это было так просто. Просто открыть рот, напрячь связки, и сказать вслух все то, что много лет было спрятано за сотнями замков и запоров, покрыто пылью старых сундуков, и надежно завалено ненужными делами и мыслями. Если бы скинуть все это к черту, достать, отряхнуть от пыли, и просто рассказать.

–Ась, – Ксения наконец смогла поднять голову и положила руки Асе на плечи, – ты требуешь от меня невозможного. Просто скажи, чего ты хочешь, и я дам тебе это. Чего бы мне это ни стоило.

–Ты не понимаешь, – Асины ладони легли на Ксенины щеки и погладили их, – Ксюшка, как же ты не понимаешь?

В ее глазах стояли слезы – Ксения видела их, карие, снова теплые, влажные глаза.

–Я не хочу говорить, чего хочу я. Я хочу знать, чего хочешь ты.

Ксения дернулась, но Ася не дала ей уйти, и приблизилась еще сильнее, так сильно, что дышать стало окончательно невозможно.

–Я знаю, что для меня ты сделаешь все, что угодно. Чего бы я ни попросила, ты сделаешь это, и даже больше, всегда было больше, я помню, хорошо это помню и знаю. Но пойми и ты – невозможно жить, когда тебе постоянно только отдают и ничего не просят взамен.

–Я никогда ни у кого ни о чем не стану просить.

–Знаю! Неужели ты думаешь, что я этого не знаю? И есть то, чего мне очень не хватает, очень нужно, важно, но… Я хочу этого только если ты хочешь этого сама.

–О чем ты? – Ксения заметила вдруг, что ее зубы стучат, а тело дрожит мелкой дрожью и покрывается мурашками. – Чего ты хочешь?

–Нет, – Асины губы тоже дрожали, и воздух выходил тяжелыми толчками, – я никогда тебя об этом не попрошу. Ты и без того дала мне больше, чем один человек может дать другому. Никогда, слышишь?

Ее ладони скользнули на Ксенин затылок, запутались в волосах, и сжались крепко-крепко. Между их губами теперь не было и сантиметра, и дыхание вдруг стало одно на двоих, и сердце словно отключилось окончательно.

–Что мне сделать, Ася? Что я должна сделать? – Ксения сбилась на шепот. – Скажи мне.

И снова качание головой, снова «нет».

–Но я не могу так. Скажи, что я должна, и я сделаю, потому что то, чего я хочу, никогда не имело значения. Я уже получила однажды самое главное, самое важное, и после этого никакие «хочу» не имели смысла.

–Имели, – выдохнула Ася, – и продолжают иметь. Как ты не поймешь, глупыш мой? Твои желания все еще имеют значение, и не для одной тебя. Посмотри на меня. Посмотри, не прячь глаза, просто посмотри, и сделай то, чего хочешь именно ты.

Она продолжала дышать, господи, она просто продолжала дышать, и от этого дыхания отключались остатки сознания, подкашивались ноги, закрывались глаза. Никак не возможно было поднять взгляд, потому что Ксения знала, знала, что увидит, и знала, что уже не сможет… уже ничего не сможет.

–Мы забудем об этом, мы забудем об этих нескольких секундах, – услышала она шепот, – сколько ты хочешь этих маленьких секунд? Пускай их будет двадцать, всего двадцать маленьких секунд, в которые ты сможешь делать то, чего хочешь ты, чего хочешь, а не должна. И мы забудем о них, словно их никогда и не было.

И с этим «не было» как будто порвалась последняя пружина, и от этого обрыва Ксению качнуло вперед, и она коснулась губами Асиных губ. И стало мягко, и горько, и тепло, и холодно, и ярко. И закрутился хоровод огней, вспышками сверкающих где-то на изнанке глаз. И руки обняли за талию, и нос уткнулся во что-то теплое и нежное.

Воздуха больше не осталось, да он и не нужен был в этом бесконечном потоке, окружившем Ксению со всех сторон. Она едва касалась губами Асиных губ, но ей казалось, что она проникает глубоко-глубоко, до самых истоков, туда, где бьется облитое кровью ярко-красное сердце.

И был звон в ушах, и было солнце на кончиках пальцев, и больше ничего не было.

А потом затылку вдруг стало холодно, и все исчезло навсегда.

FORVARD

Ксения попыталась пошевелиться, но не смогла – сверху ее придавливало что-то тяжелое. Тогда она открыла глаза и увидела Асю, спящую на ее груди. Судя по свету, проникающему из-под штор, наступало утро.

–Ась, – позвала она шепотом, и, не дождавшись ответа, повторила чуть громче, – Ася…

–А? – Ася вскинулась, сонная, и замотала головой. Через секунду ее взгляд сфокусировался. – Ксюшка… Как ты себя чувствуешь?

Ксения прислушалась к себе.

–Как будто меня по затылку кувалдой ударили, – честно сказала она, – впрочем, насколько я помню, примерно так оно и было.

–Лежи, я принесу еще льда.

Ася выскочила из кровати, и как была – одетая – выбежала из комнаты. Ксения посмотрела сверху вниз, и обнаружила, что лежит в офисных брюках и рубашке.

–Интересно, как она умудрилась затащить меня на кровать?

–Это было нелегко, – улыбнулась вернувшаяся Ася, и, приподняв Ксенину голову, подсунула под нее пакет со льдом, – но я справилась. Похоже, будет шишка.

Она сидела совсем рядом, и внимательно смотрела на Ксению – та ощущала этот взгляд всем телом, но старательно прятала глаза.

–Сколько времени? – Спросила, удивившись хрипоте собственного голоса.

–Половина восьмого.

Жаль, что так. Было бы девять – можно было бы сорваться с места, объяснить коротко «опазываю», и сбежать на работу. А в половину восьмого разве что в туалет можно сорваться. Да и то ненадолго.

–Ксюш, поговори со мной, а? – Попросила Ася, словно догадавшись, о чем думает Ксения.

–Но мы…

–Просто поговори. Расскажи, о чем ты думаешь, чем живешь, про что переживаешь. Мы так давно не разговаривали…

Ксения приподнялась на кровати, одной рукой опираясь на тумбочку, а другой придерживая пакет со льдом у затылка.

–Ась, у меня… – начала она, и тут же замолчала, осознав, что говорить-то, по сути, и не о чем. О работе? Там нет сейчас ничего, о чем стоило бы сказать. О друзьях? Друзья всегда были настолько отдельной от Аси субстанцией, что обсуждать их было глупо. Оставались только их отношения, а о них Ксения не стала бы говорить сейчас даже под угрозой расстрела.

–Помнишь, как мы встретились тогда, в Архызе? – Спросила вдруг Ася, едва уловимо улыбнувшись. – Ты была с этой девочкой… Гимнасткой что ли?

–Гимнасткой, – кивнула Ксения, удивившись, что Ася об этом помнит.

–Я тогда первый раз в жизни почувствовала ревность.

ЧЕГО? Ревность? Ася. Почувствовала. Ревность?

–Вы с ней были такие молодые и красивые, и так трогательно подходили друг другу, что я на несколько минут почувствовала себя старой кошелкой, и завидовала вам изо всех сил.

Выдохнула. Успокоилась. Значит, показалось. Никакой ревности – просто зависть.

–Помнишь, как мы гуляли с тобой поздно ночью? – Продолжила Ася, не замечая, как напряжена и испуганна Ксения. – Вдвоем, в абсолютной тишине, и ты рассказывала мне о том, что в Краснодаре все честнее и проще, что Москва высасывает из тебя силы, не оставляя пространства для главного. Помнишь?

–Да.

–Тогда я тебе не поверила, а сейчас мне кажется, что я чувствую нечто похожее.

Ася повернулась, и вдруг устроилась рядом с Ксенией, положив голову ей на плечо.

–Я вижу, как ты каждый день сходишь с ума, носишься туда-сюда по своим трудным делам, и очень переживаю, потому что до сих пор уверена, что жизнь должна, обязана, состоять из чего-то другого.

–Из чего?

–Из музыки, прогулок, книг, радости, спокойствия… Но не из бесконечной беготни. И я задаюсь вопросом, кто тому причиной? Москва? Или, может быть, я?

–Ась…

–Погоди. Когда-то давно ты дала мне слово, и сдержала его, и продолжаешь сдерживать все эти годы, но, может быть, пора остановиться?

Да что ж такое-то, а? О вчерашним не будем говорить, зато новую тему нашли – не менее, а может, и более болезненную.

–Ась, какой смысл вообще это обсуждать? – Спросила Ксения. – Осталось полгода. После этого все закончится само собой.

–Да, но разве ты не хочешь прожить эти полгода по-другому?

–Да как по-другому? – Ксения дернулась, отодвигаясь на кровати подальше и не обращая внимания на упавший пакет со льдом. – Ась, что происходит, объясни мне, пожалуйста? То ты пристаешь ко мне с бесконечными «зачем», на которые у меня нет ответа. То теперь предлагаешь как-то глобально менять свою жизнь, и быстро, пока эти чертовы полгода не закончились. Ты спрашивала, что со мной такое, позволь задать тебе тот же вопрос. Что с тобой?

Ася пожала плечами и улыбнулась растерянно.

–Не знаю, Ксюшка. Может быть, вчера мне показалось, что все еще можно исправить.

–Что конкретно ты хочешь исправлять? – Ксения уже завелась, и злость клокотала в ней зарождающимся тайфуном.

–Я…

Громкий звонок, разнесшийся по квартире, испугал обеих. Ксения кинула взгляд на часы, и перевела его на Асю.

–Кирилл? – Одними губами синхронно спросили обе, и бросились в прихожую.

Ксения успела первой. Отодвинула задвижку, распахнула дверь, и увидела… Будину.

Та стояла на пороге, улыбаясь свой обычной насмешливой улыбкой, одетая в легкий белый сарафан и цветастый шарфик сверху. Пока Ксения только приоткрывала рот от изумления, Будина сделала шаг вперед, продемонстрировала два стакана кофе на подставке «Старбакс», поцеловала Ксению в губы и сказала:

–Привет, дорогая.

И это «дорогая» словно дало команду «отомри». Ксения попятилась, кинула испуганный взгляд на Асю, и увидела, как у той на глазах выступили слезы.

–Ксюшка, я не буду вам мешать… – Пробормотала она, и, повернувшись, сделала шаг к кухне.

Ксенин взгляд заметался между насмешливо глядящей Будиной, уже успевшей прикрыть за собой дверь, и удаляющейся, удаляющейся, удаляющейся Асей. Сердце жахнуло еще раз, и вдруг вернулось на свое положенное место.

–Всем стоять! – Рявкнула Ксения, разом обретая привычное спокойствие и отстраненность. – Ася, иди сюда.

Ася неуверенно обернулась, но Ксения схватила ее за руку и рывком поставила рядом с собой. Ощущение влажной ладони в руке окончательно вернуло ее в реальность.

–Еще раз так сделаешь – и я тебя убью, – холодно, сквозь зубы, сказала она, пристально глядя в Ольгины глаза, – еще раз появишься у меня дома – и я тебя убью. Разворачивайся, и пошла вон отсюда.

Насмешка сползла с Ольгиного лица, уступив место растерянности.

–Но…

–Вон, – еще раз припечатала Ксения, крепче сжимая Асину руку.

Ей пришлось пережить еще одну секунду, прежде чем Будина наконец повернулась и вышла из квартиры. В доме снова воцарилась оглушительная тишина.

–Я с ней сплю, – сказала Ксения, поворачиваясь к Асе и не отпуская ее руки, – предупреждаю тебя на случай, если эта сучка соберется мстить. Чтобы это не было сюрпризом.

–Это… – Ася с трудом выговаривала слова, но руку не отнимала. – Та самая женщина, в которую была влюблена Ирка?

–Да. Теперь она мой заместитель, и я…

–И ты с ней спишь. Я поняла.

Они стояли, по-прежнему держась за руки, и не понимая, что делать дальше.

–Она может принести тебе неприятности на работе? – Спросила вдруг Ася, уже более ровным голосом.

–Может.

–Тогда тебе нужно ее догнать и извиниться.

Словно по щелчку все вдруг изменилось. Руки разжались, Асино лицо стало спокойным и ласковым – как обычно, и только Ксения никак не могла понять, что ей теперь делать.

–Иди, Ксюшка, – Ася легонько подтолкнула ее к выходу, – ни один человек в мире не заслуживает такого обращения, и тебе обязательно нужно извиниться.

–Но она…

–Иди.

Окончательно растерявшись, Ксения достала из кучи наваленной обуви свои туфли, натянула их на босые ноги, и, последний раз оглянувшись, вышла за дверь.

И только в лифте поняла, что никогда на забудет, и никогда не сможет понять тот Асин взгляд, который успела поймать прежде чем дверь закрылась.

FORVARD

Будинская «Тойота» стояла прямо у подъезда – через стекло было видно, как Ольга сидит, положив голову на руль. Ксения обогнула машину сзади, и села рядом на пассажирское сиденье.

–Извини, – коротко сказала она, поглядывая на оставшуюся в той же позе Будину.

–Это было… унизительно. – Глухо сказала Ольга.

–Знаю. Тебе не следовало приходить ко мне домой.

–Кто ж знал…

Прошло еще несколько минут прежде чем Ольга подняла голову и повернулась к Ксении.

–Это твоя жена?

–Да.

Ольга усмехнулась и, перегнувшись через сиденье, достала стаканы с кофе.

–Наверное, уже остыл.

Обе сделали по глотку, и после этого Ксения спросила:

–Зачем ты пришла?

Ответом ей был громкий, чуть истерический смех. Приподняв брови, она ждала, пока Ольга отсмеется.

–Знаешь, – сказала вдруг та, – я почти всегда живу по принципу «сто раз подумай, потом сделай». И никогда не делаю того, что мне не выгодно. Но раз в триста дней случается, что я вдруг просто делаю что-то, не задумываясь, зачем и почему. И каждый раз огребаю, представляешь?

Она снова засмеялась и весело посмотрела на Ксению.

–Не знаешь, почему так?

Ксения улыбнулась.

–Не знаю.

–Вот и я не знаю. Иногда мне кажется, что вот я сделаю сейчас этот безумный поступок, и все станет по-другому, и жизнь изменится, и я увижу, что в детских сказках есть доля правды, но я делаю, жизнь не меняется, а «русалочка» по-прежнему остается только полурыбой, полубабой.

–Да. Знакомо.

Ксения посидела еще немного, глядя в окно, как просыпается и оживает ее дом, как выходят из подъезда бабушки, мамы с детьми. Заметила, как колышется штора у окна ее кухни.

–У меня тоже есть партнер, – сказала вдруг Ольга, – ну как партнер… Муж. Только в отличие от тебя, я давно его не люблю.

–Мне казалось, что ты…

–Лесбиянка? Нет. Я так не думаю. Просто люблю сильных людей, а в наше время, к сожалению, таковых больше среди женщин.

Ксения почувствовала, как Ольга кладет руку на ее ладонь, и вздрогнула. Они посмотрели друг на друга.

–Сейчас тебе нужно или идти домой, или поехать со мной, чтобы трахнуть меня настолько жестко, насколько ты можешь, – сказала Ольга.

–Я знаю, – ответила Ксения, и осталась сидеть.

–Она не может тебе это дать, да?

Ксения долго молчала, прежде чем ответить.

–Нет. Не может.

Она почувствовала, как Ольга убирает руку, услышала, как заводится машина, и только когда последний подъезд дома остался позади, позволила себе заплакать.

FORVARD

STOP

BACK

BACK

BACK

PLAY

И ничего уже не изменить. Все, что случилось – то должно было случиться.

Осталось только верить и хранить. И знать, что дальше что-то может измениться.

Поезд прибыл на Курский вокзал точно по времени. Ксюха вышла из вагона последней – спешить ей было некуда, на перроне ее никто не ждал. Разве что московское летнее солнце приветливо светило в глаза, да тетенька-кассир в метро неожиданно улыбнулась, отсчитывая сдачу с «двух поездок».

Адрес у нее был. Лежал, записанный на бумажке, и спрятанный во внутреннем кармашке кошелька. Адрес был, а вот уверенности не было. Ждут ли ее там? Нужна ли она там после таких событий, после стольких месяцев не вместе? Обрадуются ли ей, или она услышит что-то вроде «слишком поздно», и вынуждена будет, словно побитая собака, уползать в свою нору и зализывать теперь уже новые раны. Новые… Как будто старых недостаточно.

И Женька опять пропал… Был бы он на месте, если бы можно было ему хотя бы позвонить, может быть, все сложилось бы иначе, и ехала бы она сейчас вовсе не в Москву, а совсем в другой город и к другим людям.

Но что жалеть? Что сделано – то сделано, назад дороги нет, а впереди ставшая уже традиционной неизвестность.

Она вышла из метро на станции «Коломенская», и пошла переулками, то и дело сверяясь с огромной простыней карты. Тяжелый рюкзак больно бил по пояснице, и Ксюха очень быстро вспотела и устала. Наконец, найдя нужный дом, она присела на лавочку во дворе, поставила рядом рюкзал, и судорожно закурила.

–Ну что, Ксения Михайловна, – спросила весело и вслух, – а дальше-то что? Дом ты нашла, а подняться и позвонить кишка тонка?

Вспомнилась вдруг последняя встреча. Даже не встреча скорее, а последнее прощание – и тонны болючих слов, сказанных друг другу, и боль, и слезы – не свои, чужие, свои-то вынести было бы гораздо легче. И презрительно брошенное «не появляйся в моей жизни больше».

Она и не планировала появляться. Кто ж знал, что все сложится вот так, и станет таким дурацким и нелепым, и – что самое поразительное – станет ненужным. Как вообще может стать ненужным то, что было так важно на протяжении всех этих лет? А вот стало. И на смену огню пришло равнодушие.

Ксюха затушила сигарету, закинула рюкзак на плечо, и быстро, не давая себе опомниться, вошла в подъезд. Поднялась на второй этаж и вдавила кнопку звонка.

–Может, ее нет дома? – Мелькнула трусливая мысль, но за дверью послышались шаги, щелчок замка, и дверь отворилась, соединяя прошлое с будущим, и оставляя за бортом все, что было между ними.

Forvard

Они стояли и смотрели друг на друга. Одна – темноволосая, зеленоглазая, с собранными в «хвостик» волосами и усталым видом. Другая – одетая в шорты и майку, судорожно приглаживающая растрепанные светлые волосы.

–Мне это снится, Ковальская?

И отпустило. И стало легче дышать.

–Нет, Ирка. Тебе не снится.

Она вошла в квартиру, бросила рюкзак на пол и повернулась к Ире. За то время, что они не виделись, Ира совсем не изменилась. Все то же насмешливое выражение на лице, все те же ехидно изогнутые губы, вот только глаза почему-то стали очень грустные.

–Если ты не хочешь меня видеть, я уйду, – честно сказала Ксюха, хотя видела: хочет. И обнять хочет, и поцеловать, только не решается.

–Заходи, – пожала плечами Ира, – хочу ли я тебя видеть, будет зависеть от того, зачем ты пришла.

Прошли на кухню. Маленькую, заваленную какими-то свертками и баночками. Сели на табуретки. Ира предложила чай. Ксюха мотнула головой.

–Я пришла для того, чтобы… – запнулась, наткнувшись на ехидный Ирин взгляд. Напомнила себе, что она уже не та Ксюша, что была раньше, и продолжила, – чтобы получить тебя обратно.

Ирина приподняла бровь, но ничего не сказала.

–Ты раньше постоянно обвиняла меня в нерешительности, в том, что я не знаю, чего хочу. Теперь я знаю. Хочу, чтобы ты снова была со мной, чтобы мы снова были вместе.

–И об этом снова не должен никто знать? – Хмыкнула Ира. – А потом ты снова найдешь себе девочку, о которой знать будет можно?

–Нет. Ты не поняла. Я не предлагаю тебе просто секс. Я предлагаю тебе отношения.

Ира вдруг рассмеялась. Она смеялась долго, с удовольствием, а Ксюха испуганно смотрела на нее и молчала.

–Ковальская, ты неподражаема, – сказала Ира, наконец, – так и хочется сказать «не прошло и года», но год-то прошел, и ничего здесь не поделаешь.

–У тебя кто-то… есть?

–У меня всегда кто-то есть, и ты хорошо это знаешь. Дело не в этом. Я просто не понимаю, с чего вдруг ты вспомнила обо мне? И почему именно я, а не Лека, Виталик и так далее?

–Почему?

Ксюха вдруг ощутила, как поднимается из середины живота вверх что-то животное, сильное, яростное. Она встала, взяла Иру за руку, и притянула ее к себе – сильно, властно. Заглянула в глаза.

–Потому что я провела с Лекой много месяцев. Не спала с ней, просто была рядом. Я смотрела, как день за днем она превращается в ничто, в помойку из страхов, сомнений и желания быть любимой. Смотрела, как она ищет нечто важное, и пропускает мимо себя то, что могло бы этим важным стать. И я поняла, что не хочу так. Не хочу потратить свою жизнь на погоню за химерой, мифом, иллюзией. Я придумала себе, как должно быть, и это «должно быть» не сбылось, и никогда не сбудется. У меня были женщины все это время. Разные, много. С кем-то было получше, с кем-то было похуже, но ни об одной из них я не думала, просыпаясь по утрам. А о тебе думала. Поэтому я здесь, а не в Таганроге, Сочи, или где-либо еще. И я хорошо понимаю, что наделала очень много того, за что ты можешь меня ненавидеть. И не надеюсь, что что-то получится сразу. Скажем так. Я приехала, чтобы попытаться.

–Чтобы попытаться что?

–Чтобы попытаться начать заново. Сблизиться с тобой, узнать, какая ты стала, и чтобы ты узнала, какой стала я. И кто знает – может, мы новые понравимся друг другу не меньше, чем мы старые?

Ира усмехнулась и поджала губы.

–Интересное предложение, – сказала она, отнимая у Ксюхи свою руку, – я бы даже сказала заманчивое. Только я вынуждена отказаться.

–Почему? – У Ксюхи все похолодело внутри. Не такого ответа она ждала.

–Почему? – То ли спросила, то ли прокричала Ира. – Ты еще спрашиваешь, почему? Ты нормальная вообще, Ковальская? После всей той херни, что ты устроила в последний год наших отношений, после года, в который ты даже письма мне не написала, я уж не говорю о «позвонить», после всего этого ты являешься вдруг и заявляешь, что думала обо мне? А не пошла бы ты знаешь куда вместе со своими озарениями, прозрениями и так далее? Знаешь, что я услышала из этой твоей проникновенной тирады? Я услышала, что ты по-прежнему не знаешь, чего хочешь, и поэтому явилась сюда, чтобы чего-то там пытаться, и чего-то там пробовать. А я ничего пробовать с тобой не хочу! Напробовалась уже, хватит, спасибо большое!

Теперь она уже орала в полный голос. Размахивала руками, топала ногами и возмущенно кривила лицо. А Ксюхе почему-то вдруг стало очень весело. Она еле сдерживала улыбку.

–Слушай, – перебила она вдруг Ирку, не сдержавшись, – а тебе это ничего не напоминает?

Ирка замолчала, снова запнувшись обо что-то, посмотрела на Ксюху. В глазах ее мелькнуло понимание, и уже через секунду они вместе расхохотались.

–Кое-что не меняется никогда, – сквозь смех простонала Ксюха, – ты по-прежнему на меня орешь, а я молча жду, когда ты закончишь, чтобы перейти наконец к более приятной части.

Их взгляды снова встретились, только смешно теперь не было.

–А ты уверена, что нам стоит переходить к более приятной части? – Спросила Ира.

–Уверена, – улыбаясь, ответила Ксюха и снова притянула ее к себе, – причем теперь мне кажется, что часть про «попытаться» можно будет пропустить.

Их губы встретились. Ксюха погружалась в поцелуй быстро, с силой, словно торопясь забрать самое главное, пока Ирка не передумала. Она все крепче и крепче прижимала ее к себе, и становилось понятно: нужно дальше что-то делать, куда-то двигаться, но было почему-то неловко.

–У тебя правда кто-то есть сейчас? – Спросила Ксюха, разрывая поцелуй и глядя в Иркины глаза – такие красивые, такие влажные, такие замутненные и полные желания.

Вместо ответа, Ира снова привлекла ее к себе, и впилась поцелуем. Ее руки гладили Ксюхины волосы, бедра прижимались теснее и теснее, и вся она как будто горела огнем.

–Ирка, – Ксюха сделала еще одну попытку, – ответь.

Через секунду она почувствовала, как Ира тащит ее в комнату, толкает на узкий диван, а еще через секунду ей стало просто все равно.

FORVARD

-Ковальская…

–Мм..

–Ты спишь?

–Мм...

–Ковальская, ну проснись на секунду, мне надо что-то тебе сказать.

–Мм?

–Уж не знаю, где и с кем ты шлялась этот год, но трахаться ты определенно стала гораздо лучше.

–Мм!

–Спи, радость моя. Спи.

FORVARD

Наутро Ира просто вытолкала ее за дверь.

Ничего не объясняя, не дав даже выпить кофе или умыться – вытолкала, велев на прощание забыть этот адрес, и никогда сюда не возвращаться.

FORVARD

Первым делом она осуществила давешнюю мечту, и наконец, купила себе мобильный телефон. Симпатичную «мотороллу», уютно помещающуюся в руке, и обладающую двухцветным экраном и всеми необходимыми возможностями. Следующим шагом был поиск квартиры: от предложений странного вида людей, стоящих с табличками «Сдаю» у Курского вокзала отказалась сразу, зато небольшое агентство недвижимости на Тверской тут же подобрало ей нужный вариант – небольшую квартирку с видом на коломенский парк, и свежим ремонтом.

Деньги таяли на глазах – агентству пришлось заплатить полную стоимость аренды за месяц, да и хозяин квартиры потребовал две суммы, но Ксюха не унывала. Рассовав немногочисленные вещи по полкам, она сделала себе кофе и уселась на балконе с сигаретой и журналом «Работа и Зарплата».

Объявления, в которых упоминалось словосочетание «ночной клуб», отметала сразу: хватит, наклубилась, карьерой это не станет никогда, а тратить свое время на бесконечные наркотики и секс больше не хотелось вовсе.

От слов «преподаватель» отмахивалась так же – еще по Таганрогу помнила, что зарплаты учителя не хватит даже на оплату квартиры, не говоря уж об остальном.

Штудирование всех остальных объявлений так же ничего не дало – в интересных вакансиях требовался опыт, а опыта у Ксюхи как раз не было.

Отложив журнал, она задумчиво повертела в руках мобильный телефон. Вспомнился разговор, который состоялся несколько месяцев назад в баре с одним из постоянных посетителей их клуба. Молодой парень, выпендриваясь и рисуясь, рассказывал Ксюхе о том, как наладил поставки компьютерной техники в свой родной Новосибирск, как купил «Бмв», и построил дачу за городом. Конечно, все это был только треп, но что-то тогда зацепило, да так, что и сейчас разговор помнился до деталей.

Компьютеры сейчас есть везде. По одной Тверской Ксюха заметила несколько салонов, пока искала агентство недвижимости. Компьютеры есть везде…

Она снова посмотрела на телефон, полистав журнал, выбрала объявление «Требуются бухгалтеры», и набрала номер.

–Добрый день, – заговорила в трубку, услышав ленивое «алло», – скажите, как можно назначить встречу с вашим руководителем? По вопросу поставки программного обеспечения.

FORVARD

-Понимаете, Ксения… – сказал Никита Романович, вальяжно развалившись в кожаном кресле и с интересом поглядывая на Ксюху. – Нас, конечно, интересуют разработки, которые помогут облегчить некоторые бизнес-процессы, но я не готов заказывать их у компании, которая состоит из одного человека и не имеет успешных проектов за пазухой.

–Почему? – Улыбнулась Ксюха.

–Потому что платить деньги непонятно кому только потому, что вы каким-то образом попали ко мне на прием – согласитесь, это как минимум странно.