Текст книги "Нелюбимый (СИ)"

Автор книги: Александра Кармазина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 40 страниц)

– О, – только и смог вымолвить он в ответ. – Но если это ребенок Джин, то почему же… Неужели…

– Нет-нет, что ты, – разуверила она, догадываясь о мыслях собеседника. – Просто там все очень сложно. Что с тобой? Тебе плохо?

– Нет, все нормально, – проговорил Реймонд, наливая в бокал воды. Он почти полностью осушил его, чтобы только немного потянуть время. Признаваться в том, что от деяний Тайлера тошнило до сих пор очень не хотелось.

– Ты врешь, – сказала она таким тоном, словно обвиняла его во всех смертных грехах сразу.

– Это не важно, – Реймонд не хотел говорить с ней на эту тему, не теперь.

– Нет! Это важно, черт побери! – она встала, потратила какое-то время, чтобы обуться и обошла стол. Подойдя к нему, Марисса оперлась руками на столешницу, пристально глядя ему в глаза. – Это важно, Рей.

– Давай, поужинаем где-нибудь вечером? – предложил он устало. – Я не в состоянии сейчас обсуждать все это дерьмо. Ты сказала «улетим»…

– Да, я здесь с Заком.

– С Заком? – снова удивился он.

– Да, – губы девушки дрогнули в улыбке. – Что в этом такого? Зак – мой друг. Впрочем, он приехал не сколько со мной, сколько – к Элейн.

Реймонд готов был уже высказаться по этому поводу, когда вспомнил, что Лоренсу Максвеллу должно быть все равно, где и с кем проводит время бывшая любовница Реймонда Кларка.

– Они помирились? – сдержанно поинтересовался он, убирая в стол документы.

– Можно сказать и так, – кивнула Марисса. – По крайней мере, им удалось поговорить. Думаю, все наладится. Зак искренне раскаивается в том, что сделал.

– Сделаю вид, что верю, – буркнул в ответ.

– Что с тобой? – повторила заданный ранее вопрос Марисса. – Скажи мне, что тебя тревожит?

Усевшись в кресло, Лоренс сжал пальцами переносицу, а затем снова поднялся на ноги. Пройдясь по кабинету, остановился возле окна и долго смотрел перед собой. Все это время Марисса терпеливо ждала, пока он соберется с мыслями, чтобы поведать ей о причинах своего дурного расположения духа.

– Пейдж, – повернулся он к бывшей жене. – Ее дочь умерла. Я ничего не смог сделать. Все бесполезно.

– Боже, – Марисса прикрыла рот ладонью. – Боже! Рей… – и бросилась к нему, чтобы обнять. – Мне так жаль.

Зарываясь носом в ее мягкие локоны, Максвелл подумал о том, что именно этого ощущения ему не хватало так долго. Теплые руки Мариссы принесли долгожданное облегчение и подобие умиротворения. Никто не давал ему этого чувства, кроме нее. Нежность переполнила душу Лоренса, стоило прижать ее крепче. Он даже потерял счет времени, наслаждаясь полузабытым ощущением того, что она рядом.

Когда Марисса отстранилась, Максвелл с трудом сдержался, чтобы не помешать ей.

– Ты прости, но мне нужно идти, – вздохнула девушка. – Позвони мне вечером. Поужинаем, и ты все мне подробно расскажешь.

ГЛАВА 39

Проводив такси задумчивым взглядом, Элейн поймала себя на мысли, что не знает, что ей делать дальше. Не в данный момент, даже не в ближайшие дни, а – в общем и целом – в глобальном смысле. В ее жизни не осталось никакого смысла. Она все так же вставала по утрам, варила кофе, шла на работу, но не понимала, зачем делает это. Раньше она жила для Реймонда, а теперь…

Нашарив в сумочке ключи, Элейн открыла дверь и вошла в подъезд. Поднимаясь на второй этаж, она уловила едва различимый тонкий аромат мужского одеколона. Знакомый, но не тот, который ей хотелось бы чувствовать. Оказавшись на площадке перед своей квартирой, женщина увидела, что возле ее двери кто-то сидел. Сложив локти на согнутые в коленях ноги, этот Кто-то опустил голову на руки. Рядом стояла небольшая спортивная сумка. Тяжело вздохнув, Элейн оперлась на железные перила, выкрашенные в черный цвет. Странно, но последнее время они все чаще напоминали ей оградку могилы. Оградку, что опоясывала могильный холм ее жизни, сдавливала ее по ночам, не давая душе вырваться на свободу. Глядя на нежданного гостя, теперь уже бывшая любовница Кларка-младшего знала, кто к ней пожаловал. Последние несколько месяцев Зак Брайсон ходил сюда как на работу. В какой-то степени, это держало Элейн в тонусе, потому что она так и не перестала бояться этого человека, не смотря на то, что друг Мариссы Харпер оказался не таким уж и плохим. Визиты Брайсона вносили хоть какое-то разнообразие в однообразную, лишенную красок жизнь Элейн. Вот и сейчас он появился в самый нужный момент.

Словно чувствуя взгляд ее светло-синих глаз, Зак поднял голову. Его шоколадно-карий взгляд потеплел, губы дрогнули в улыбке.

– Привет…

Ничего не ответив, Элейн достала ключи и отперла дверь. Прежде чем переступить порог, она бросила через плечо одно единственное слово.

– Уходи, – и замок, словно выстрел, щелкнул в тишине.

Солнце уже почти село, когда Элейн вошла в ванную комнату. Женщина вздрогнула, стоило ей посмотреть на блестяще-белую ванну, где все еще отчаянно билась, захлебываясь, какая-то часть Элейн. Вздрогнув, она закрыла глаза, снова переживая те моменты. Так и не заставив себя помыться, Элейн вернулась в прихожую. Последнее время она все чаще думала о том, что ей следует поменять место жительства. В этой квартире произошло все самое хорошее, что было в ее жизни, но здесь же случились и самые страшные вещи. Потеря ребенка, гнев Зака…

– Черт! – выругалась Элейн, при мысли о Брайсоне.

Всего на секунду замешкавшись у входной двери, она все же повернула ключ. За последние несколько часов ничего не изменилось. Зак остался на своем месте, а душа Элейн не обрела этого самого места. Ей по-прежнему было тревожно и одиноко.

– Ты не уйдешь, да? – спросила женщина, зная, что он ответит.

– Ты же знаешь, что нет, – он всегда так говорил. Говорил и оставался верен своему слову.

До сегодняшнего дня Элейн тоже оставалась верна своему страху и обиде. Она продолжала упорствовать, не желала слушать его, не хотела даже думать о том, чтобы поговорить нормально и выслушать Брайсона.

– Заходи, – устало произнесла женщина, убирая назад изрядно отросшие волосы.

Стоило ей закрыть двери и повернуться лицом к Заку, как он опустился перед Элейн на колени. Закрыв глаза, он уперся лбом в живот женщины. Чувствуя его руки у себя на талии, она подумала ни о том, что ей следует подумать о том, что делать с ним, а о том, что за последнее время ее не касался ни один мужчина. Она почти забыла это ощущение теплых ладоней на своем теле, пока он не воскресил его в памяти.

– Я знаю, что мне нет прощения, но… – Брайсон замолчал, подбирая слова, – …но дай мне шанс, умоляю тебя. Позволь мне хотя бы попросить тебя о прощении.

– Встань, – она попыталась поднять его с колен. – Встань же! – Элейн сама не знала, почему ей так захотелось расплакаться.

– Ладно, – кивнул он, услышав слезы в ее голосе. – Ладно, – он поднялся и сделал пару шагов назад, поднимая руки.

Сжав двумя пальцами переносицу, Элейн сморгнула набежавшие слезы и направилась на кухню. Сев там на стул, она попыталась успокоиться и взять себя в руки. Не справившись, все-таки разрыдалась.

– Не нужно! – вскочила она, когда пальцы Зака коснулись плеча, словно обжигая при этом. – Не трогай меня, прошу.

– Хорошо, я не буду, – мягко проговорил Брайсон. – Я не преследую цели напугать тебя еще больше, чем есть. Просто… Просто хочу, чтобы ты поняла, что я не враг тебе. Никогда не был им…

– Как вы мне надоели – ты и Реймонд, – прошептала она, качая головой. – Он хотя бы исчез и не показывается мне на глаза, но ты… – Элейн судорожно выдохнула, чувствуя, как слезы начинают душить ее. – Ты забрал у меня самое главное – покой. Ты просто взял мою жизнь и… – она сжала пальцы в кулачок, силясь справиться с подступающей волной паники и отчаяния.

– Прости, – подошел Зак ближе. Его ладонь легла ей на затылок, привлекая голову женщины к плечу. – Прости меня.

Не в силах держаться, она уткнулась носом в мягкую ткань его пуловера. Надрывный плач разрывал сердце Заку, но он продолжал держать ее, ожидая пока отступит волна горя, схлынет и оставит после себя лишь изнеможение и покой, которого так не хватало несчастной Элейн.

– Ты же разрушил меня, – она попыталась оттолкнуть его. – Ударил оземь и разбил. Убил мою душу.

– Я вижу это, – он все еще удерживал ее возле себя, чувствуя, как все сильней и сильней колотится сердце. – Вижу, как тебе больно, потому хочу помочь.

– Меня уже ничто не спасет, – прошептала она, стискивая пальцами пуловер на его плече.

– Никогда не говори так, – возразил он.

– Оставь меня! – Элейн оттолкнула Зака и бросилась вон. – Оставь!

Он догнал ее уже в гостиной и поймал за запястье. Едва не свалившись на пол, она попыталась вырвать руку, но не смогла. Следующие несколько минут женщина ожесточенно старалась разжать его пальцы, а потом снова принялась вырываться.

– Успокойся, – произнес Брайсон, терпеливо дожидаясь, пока Элейн устанет сопротивляться. – Все-все…

– Отпусти, – прошептала она.

– Хватит, – он снова привлек ее ближе, прижимая спиной к своей груди. Обхватив бьющуюся в истерике женщину, Брайсон все же сумел удержать ее. – Успокойся, Элейн. Успокойся.

Издав стон, более походящий на полузадушенный вой, она беспомощно повисла у него на руках. Казалось, ее просто отключили от питания. Истерика измотала Элейн, выжала из нее все соки, оставив только пустоту, как и хотел Зак.

Развернув ее к себе лицом, он бережно прижал голову женщины к своему плечу, придерживая ладонью под затылок. Чувствуя, как шумно ухает ее сердце, он поцеловал Элейн в горячий висок. Не в силах больше плакать, женщина лишь тяжело дышала и продолжала стонать, словно раненый зверь. Обнимая ее, Зак думал о том, что никогда не сможет понять их – женщин. Красивые, нежные, одинаково сильные, они переживали свою боль каждая по-своему. Кто-то кричал о ней, а кто-то, как Марисса Харпер, переживал наедине с собой, загоняя все, что терзает, так глубоко, что потом уже не достать. И, если Марисса могла справиться с собой, то Элейн погибнет, если рядом с ней никого не будет.

***

Опираясь плечом на косяк, Майкл Ройс внимательно наблюдал за своей дочерью. Не смотря на то, что уже была глубокая ночь, малышка все еще не спала. Ребенок чему-то улыбался, лепетал лишь ему понятные слова и радостно агукал.

– Иди спать, – на плечо Ройса опустилась изящная ладонь. – Ничего с ней не случиться.

– Мне не спокойно, – возразил он, поворачиваясь к матери. – Она плакала без остановки почти двое суток, а теперь… Взгляни на нее, – указал в сторону манежа.

– Все дети плачут – это нормально, – пожала плечами Меган. – Возможно, она скучала по Мариссе.

– А сейчас вдруг перестала? – вскинул брови Майкл. – Последние пару часов Дженни ведет себя очень странно.

– Иди спать, – повторила Меган, хотя по красивому лицу миссис Ройс прошла тень.

Последовав совету матери, Майкл все же лег, но сон так и не шел. Периодически прислушиваясь к лепету дочери, киллер около часа ворочался в постели, прежде чем встать. Дженни притихла, хотя продолжала изредка ворковать и хихикать. То, что ребенок не спал так поздно, не могло не беспокоить Майкла. Напившись в ванной воды прямо из-под крана, он снова вернулся к своему неизменному месту обзора. Вот только на этот раз детская слегка изменилась. В комнате было по-прежнему сумрачно и довольно тихо. Вязкая темнота, распарываемая зеленоватым светом ночника, тянулась из углов к кому-то, кто склонился над манежем. Бесшумно вернувшись в комнату, Майкл взял с прикроватной тумбочки пистолет, а затем направился обратно. Аккуратно пройдя к кроватке, киллер уже готов был приставить дуло к затылку ночного гостя, когда заметил изящный палец, что поглаживал нежную щечку Дженни. Малышка улыбалась во весь беззубый рот, теребя при этом тугой темный локон отливающий зеленью в свете ночника.

Судорожно выдохнув, Майкл закрыл глаза. Переведя дыхание, поставил пистолет на предохранитель и убрал за пояс черных классических брюк.

– Чуть не пристрелил тебя, – проговорил он в полголоса.

– Ну, не пристрелил же, – спокойно ответила Джин, касаясь кончика носика дочери. Казалось, она даже не была удивлена. На самом деле, Майкл знал, что причина не в этом. Вниманием Джин сейчас всецело владела Дженни.

– Вот в чем дело, – сам себе сказал киллер.

Теперь он понимал, что произошло с Дженни. Она успокоилась так внезапно потому, что почувствовала присутствие матери. Любой ребенок, особенно такой маленький, нуждается в материнской любви, как бы хорошо к нему не относились остальные. Мать не заменит даже самая ласковая и нежная женщина, даже такая как Марисса.

***

Приехав в ресторан чуть раньше назначенного времени, Марисса обнаружила, что является единственным посетителем. На вопрос, где все, официант лишь загадочно улыбнулся и пригласил войти.

Просторный зал, убранный в красно-белых тонах, казался райским уголком. Здесь было так тихо и спокойно, что Марисса невольно улыбнулась. Ступая по светло-бордовой ковровой дорожке, она прошла к столику. В высокой вазе стояли ослепительно-белые хризантемы. Наклонившись, она вдохнула терпкий горьковатый аромат и прикрыла глаза, наслаждаясь моментом. Уже очень давно ей не приходилось чувствовать ничего подобного. Не смотря на то, что последний год прошел в сравнительно спокойной обстановке, что-то постоянно мешало или тревожило. Сегодня же на душе Мариссы было так светло и радостно, что хотелось танцевать.

– Я не знаю, какие цветы тебе нравятся, – послышался голос за спиной, – поэтому выбрал их.

– Да? – приподняла одну бровь девушка, поворачиваясь к обладателю приятного баритона. – Почему не розы?

– Банально, – пожал плечами Лоренс Максвелл.

Он стоял у входа, засунув руки в карманы темных брюк. Одетый в простую белую рубашку, Максвелл выглядел очень элегантно, не смотря на слегка встрепанные волосы. Убирая за ухо непослушную прядь, Марисса улыбнулась, наблюдая, как он не спеша идет к ней. И так хотелось броситься ему навстречу, но она заставила себя быть сдержаннее. Тем не менее, чем ближе он подходил, тем сильнее билось сердце, а еще становилась громче играющая где-то вдалеке музыка. Оказавшись в шаге от нее, Лоренс взял девушку за руку.

– Помнится, ты весьма не дурно танцуешь…

– Танцую, – подтвердила она. – Хоть и не люблю.

– Не любишь? – переспросил он, выводя ее на середину зала. – Почему?

– Наверно, потому что не было хорошего повода, – ответила она, обвивая руками его шею.

– Теперь он есть, – Лоренс склонил голову к плечу, внимательно глядя ей в лицо. – Обещаю, ты снова полюбишь танцевать. Я дам тебе еще, как минимум, еще один повод полюбить, – и прозвучало это так двояко, что Марисса даже вздрогнула.

– Какой же?

– Как насчет свадебного танца? – наклонился он к ней, хитро прищурив темные омуты глаз. – Чем не повод?

– Ты что, зовешь меня замуж? Вот так – сразу?

– Конечно, я могу потратить пару лет на букетно-конфетный период, но все равно все кончится этим же, – пожал плечами ее собеседник. – Ну, правда, Марисса. Меня достала эта тема. Давай, поженимся, а? По-человечески, как все ванильные парочки, закатим грандиозную вечеринку, нарядим здоровенный лимузин, даже выпустим голубей, если хочешь… Поедем в путешествие в медовый месяц… – он замолчал, словно хотел сказать что-то еще, но передумал.

– Родим детей, да? – закончила она, а затем повернулась спиной, чтобы он не видел, как увлажнились ее глаза.

– Дети? – переспросил он, обходя ее, чтобы снова оказаться лицом к лицу. – Ни за что! Я ненавижу детей, Марисса. Они такие маленькие, сопливые и постоянно орут. Не-ет…

– Рей… – вздохнула она.

– Серьезно, – кивнул он. – Если очень захотим, то возьмем на воспитание малыша. В мире сотни тысяч детей, которым ты сможешь быть прекрасной матерью.

– Ты, правда, так думаешь?

– Да, я так думаю.

– Но ведь…

– Нет, – покачал головой Максвелл. – Давай, не будем об этом, ладно? Итак, ты не ответила.

– Что? – не поняла Марисса.

– Пойдешь за меня замуж? – повторил свой вопрос Лоренс, доставая из кармана маленькую коробочку. – Опять…

– Опять – нет, – рассмеялась она в ответ. – Снова – да. Да, Рей. Я пойду за тебя замуж и отравлю тебе жизнь.

– Я согласен, – он наклонился и поцеловал ее в губы. – Делай все, что тебе вздумается.

– Потом не жалуйся…