Текст книги "Весенние заморозки (СИ)"

Автор книги: Александр Хомяков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 68 (всего у книги 71 страниц)

Подкравшись как можно ближе, я выглянул из-за скалы и увидел наконец Эрика. Голос принадлежал не ему, Эрик молчал. В его положении я делал бы то же самое, потому как висел он, прижавшись спиной к сверкающей скале, на высоте человеческого роста, без всякой опоры под ногами, и по вздувшимся на его ладонях жилам я понял, что делает Эрик это не по своей воле, напротив – пытается от скалы отклеиться, да не выходит.

Ничего себе скала!

Говорившего я не видел, он стоял в нескольких шагах от Эрика, и только по направлению взгляда Старшего я мог представить, где тот находится. Некоторое время я гадал, кто бы это мог быть, но тут его голос стал глуше, сходя в невнятное бормотание, и догадка поразила меня, а вскоре переросла в уверенность.

Спрятавшись за большим валуном, я сел на корточки, положив на колени секиру, и сосредоточился на том, чтобы унять дрожь.

Я никогда не хвастался особым бесстрашием, хотя в схватке частенько овладевала мной бесшабашность и полнейшее презрение к смерти. Осознав, что совсем рядом от меня находится Элбис, я слегка, как бы это сказать, занервничал. Но вот дрожь моя имела несколько другую причину, чем близость божества, которому прихлопнуть меня, человека, даже проще, чем мне убить муху. Нет, слишком часто я и сегодня, и вчера смотрел в глаза смерти, чтобы все еще ее бояться. А испугался я того, что по желанию моему или по воле случая, а добрался я наконец до места, где мне предстояло совершить нечто настолько важное, что весь народ Старших севера готов был мою спину прикрывать. И только один поступок представлялся мне стоящим таких усилий.

Они ожидают, что я убью бога. Не больше и не меньше.

Амунус их всех на скалу забери. Я, конечно, попытаюсь. Но прежде я хотел бы наконец понять, почему эту роль отвели именно мне.

Мои соотечественники в качестве богоборцев не годятся – слабоваты и голосу его поддались. Почти все, за редкими исключениями. По той же причине можно отмести всех остальных завоевателей. Ладно, возьмем арденов... чуть позже возьмем. Голос Элбиса немного удалился, и я рискнул высунуться из-за валуна.

На этот раз и Эрик меня заметил. Он все так же висел в воздухе, обездвиженный некоей чудовищной силой, и при нем даже меча не было. Взгляд его лишь на миг задержался на мне, в глазах мелькнуло узнавание, и он едва заметно покачал головой. Мне два раза повторять было не надо, и я спрятался обратно.

Итак, вернемся к арденам. Они все готовы жертвовать собой с утра до вечера, лишь бы продолжался мрачный сон Старшего народа, лишь бы вещали прорицатели и ясным, хотя и безрадостным, было будущее. Ну не все, конечно, но большинство. Эрик как раз из таких, пессимистичных и обреченных. Чем они Лайте не подошли?

Э... а кто сказал, что не подошли? Эрик же не просто так там висит и мышцы напрягает. Он тоже избранный. Не исключено, что ему просто не повезло, как ранее не повезло Верховному прорицателю арденов.

Дигбран, которого я толком даже и рассмотреть не успел – Младший, как и я. Так и не понял я из описаний Лагориса, что в нем такого выдающегося. Как и во мне, как и в Эрике. Есть кто-то еще, четвертый. Может быть, Дигбрану или этому четвертому удастся то, что не удалось Эрику и может не получиться у меня. Если за этим нас выбрала Лайта, то можно ее и понять. Я, в конце концов, не самый бездарный из воинов, и Эрик вроде тоже мечом владеть умеет.

Но что ей мешало набрать пару тысяч таких воинов – Среди арденов, на худой конец эйториев или даже миакрингов? Чего ради при наличии такого шикарного выбора она откопала в замке Риммор чужеземца и поставила на нем свое клеймо?

Ох и с большим же удовольствием я саданул бы секирой Несущей свет по котелку. Хоть она и женщина, а все же богиня, и никаких угрызений совести я бы на этот счет не почувствовал. Разве можно так над людьми издеваться?

Не один Элбис виноват в сегодняшних событиях. Во власти Лайты было поднять на его пути полчища не меньшие, нежели собрал тот, кто вещал сейчас совсем рядом с моим укрытием, прохаживаясь перед Эриком взад-вперед. Однако Несущая свет удосужилась избрать своим орудием лишь пятерых, и один из них не справился уже давно, а второй, который висит сейчас за моей спиной, тоже, видимо, не преуспел. Да и Катаар мог бы хоть пальцем пошевелить, чтобы своего племянничка на место поставить, но что-то не похоже, чтобы повелитель времени сделал хоть что-нибудь. Аэлевит, во всяком случае, его вовсе не упоминала.

И все же мои чувства к Лайте – это всего лишь моя личная злость. Элбис же вредит не только мне, и из всех людей, что гибнут сейчас по его воле, кое-кто мне дорог, а одна – дороже больше всех остальных вкупе с богами и всем этим миром. Ради нее я попытаюсь, ради того, чтобы она имела хоть тень надежды на счастье.

Последняя мысль показалась мне неправильной. Надежда? Она сродни удаче. Человек сидит и надеется, человек идет и надеется, человек даже в сражении сохраняет надежду, что победит. А не надо надеяться. Надо просто знать. Как привыкла знать Аэлевит. Это сложно. Много дорог приходится порой исходить, прежде чем выяснишь, что к чему. Но стоптанные сапоги того стоят. Зная наверняка, что ты делаешь и зачем, сможешь ты сделать правильный выбор. Надежда же – подмена знания, лекарство для ленивых, кому хочется ничего не делать и все равно достичь успеха в своих начинаниях.

Я снова высунулся поглядеть, что происходит за моей спиной. Элбис оказался исключительным треплом, он болтал без умолку. Я догадывался, что умолкнет он нескоро, слишком уж увлеченно вещало божество.

На Эрика было страшно смотреть. Лицо его выдавало отчаяние. Разве что не плакал.

Мне хотелось поддержать его, протянуть руку, дать понять, что еще не все настолько плохо. Отчаяние и вера – две стороны одной монеты, и фальшивая это монета. Не расплатишься ей по счетам, которые предъявляет жизнь.

Мои руки сжали секиру. Я не мог видеть бога, не знал, куда он смотрит. Но я знал, что Эрик, если что, предупредит меня движением головы, что момент неподходящий.

Голос Элбиса вдруг переместился выше, стал громче, торжественней. Я втянул голову в плечи и замер, пока он возносился куда-то вверх.

И тут что-то сверху полыхнуло зловещим красным светом. Да так полыхнуло, что Элбис даже заткнулся ненадолго. А когда снова заговорил, в голосе его было изумление и какая-то детская обида. И голос вернулся на прежнее место, а я, не медля, поднялся и двинулся вперед, сжимая секиру обеими руками.

Мои глаза встретились с глазами Эрика, и он, поколебавшись лишь мгновенье, кивнул, подтверждая, что момент для атаки удачный. Я выпрямился и пошел вперед, перехватив секиру поудобнее. Я знал, что ударить у меня получится только один раз. Просто знал.

Эрик. Время для героизма.

Стоя на четвереньках, Эрик смотрел вниз. Отсюда он мог видеть часть склона пропасти, довольно крутого. На дне блестела маленькая ленточка реки. Падал снег, улетая прочь, и он почувствовал легкое головокружение.

–Тебя учили, что ползать на четвереньках некрасиво?

Эрик не обратил на слова Галдора, успевшего оказаться рядом с ним, никакого внимания. Все смотрел и смотрел, но ни Эрви, ни меча своего нигде не видел.

–Что, совсем никакой гордости не осталось? – поинтересовался прорицатель. – Точно? От всех своих заморочек избавился, князь Эриох?

Поднявшись на ноги, Эрик даже отряхиваться от снега не стал.

–Я столкнул Эрви в пропасть?

Галдор смотрел в свой камень и молчал. Над скаранитом повисло облачко пара, светящееся синим светом.

–Прорицатель, ты же должен указывать нам путь! Тебе сложно ответить на один вопрос? Я убил ее?

–Позолоти ручку, – фыркнул Галдор.

Кровь бросилась Эрику в лицо, он замахнулся, чтобы ударить, но рука его пробила воздух. Галдор исчез.

Не глядя по сторонам, Эрик брел прочь от стены. Иногда перед его глазами появлялись отдельные сцены из огромного сражения. То Лагорис, стоявший поперек стены и удерживавший своей секирой регадцев в начищенных до блеска бронзовых кирасах. То герцог Илдинг, окруженный своими телохранителями, кричащий и машущий рукой. То мальчишка Равераэх, без остановки кидающий ледышки с высокой скалы. Галдор тоже не забыл ему привидеться – на эйторийском тяжеловозе, с неизменной кружкой в одной руке и скаранитом – в другой, прорицатель скакал вдоль стены и метал во врагов молнии.

А что, самое время для героизма. Подвиги защитников Последнего рубежа будут воспеты в веках. Сохранит их память трех народов, и далекие потомки по праву будут гордиться своими предками. И не стоит их за это осуждать, да и не Эрику их судить, если на то пошло. Все эти люди оказались на своем месте и в свое время, и те, кто уже погиб или еще погибнет, знают, что их смерть не напрасна, а с таким знанием и умирать можно.

Эрику же не то что гордиться нечем – с горя и стыда самое время повеситься. Зря он не сделал этого раньше. Меньше вреда бы натворил.

И никто во всем мире не смог сказать ему, что случилось с Эрви, жива ли она. И все молчат. Крик над пропастью пробудил надежду в его душе, но даже заметить ее Эрик не успел, и все больше подозревал, что этот крик ему почудился.

А вот меч, пропавший в воздухе, ему не почудился совершенно точно. Эрик мог еще поверить, что не увидел за своей спиной Эрви, и она упала в пропасть раньше, чем он успел обернуться. Но меч-то он видел. И видел, как тот пропал.

Подняв голову, он посмотрел, куда его занесло. Он был совсем рядом с одним из лагерей в скалах. Впереди был узкий проход между двух каменных уступов, валуны перед ним были сдвинуты вместе, а за валунами стояли воины, охранявшие лагерь, и все они смотрели на Эрика не то с укоризной, не то с надеждой, а он не мог сообразить, чего они от него ждут.

Снегопад пошел на убыль. Вдали, над скалами, высилась громада Звездного пика. Где-то в вышине, за облаками, склон разделялся, и левая вершина была выше, а правая – массивнее. Одна из них и была Звездным пиком, но которая – не знал никто.

А ниже был уступ, и острое зрение Эрика позволило ему разглядеть на нем пятно, которое было белее самого чистого снега, яркое и четкое. В прошлый раз, вспомнив о Синрике, Эрик прошел мимо. Тогда ему казалось, что одного пророчества Уивера ЭахТислари ему хватит на всю оставшуюся жизнь.

Синрик стоял, где ему и велели стоять легенды. Рядом был потомок Ровенда Великого, и богу было, похоже, все равно, отказался Эрик от своего наследства или нет; ему была важна только кровь его и древний уговор с Риммором. Бог ждал, на случай, если наследник первого императора арденов пожелает приблизиться и поговорить, и он готов был ответить на все его вопросы.

Эрик почти уверил себя в том, что Эрви уже мертва. Теперь у него был способ окончательно в этом убедиться. Спешить услышать слова, которые окончательно поставят крест на всей его жизни, ему не хотелось. Но и бежать не хотелось. Лучше знать наверняка, чем долгие годы мучаться сомнениями.

Ардены пропустили его в проход в скалах, не задав ни единого вопроса.

Сколько времени он шел к Звездному пику, Эрик не знал. Все реже падал снег, и фигура Синрика успела скрыться за краем уступа. Казалось ему, что прошло много дней, как тогда, в горах, где они с Эрви смотрели на разные чудеса и восстанавливали из руин свою любовь, а день сменял ночь куда чаще, чем ему было положено от природы.

Раньше Эрик ни разу не приближался к богу, которого легенды называли Другом людей. Откуда Синрик получил это прозвище, он не помнил. Однако Вестник богов был единственным, к которому могли обратиться хоть некоторые из смертных, и на фоне остальных своих соседей со Звездного пика действительно мог считаться дружелюбным. Еще была Лайта, ее часто поминали в пожеланиях, а прорицатели полагали, что в ее власти находится пророческий дар Старших. Но считать этот дар проявлением доброты богини и заботы ее о людях несколько самонадеянно.

Подарок Лайты ему и Эрви он, конечно, помнил. Ледяное озеро, и феи с фонариками, и безумный танец на коньках под торжественную музыку, гремевшую в их душах. Помнил, как спускались они вдвоем с Эрви с горы, и эти два дня оказались самыми счастливыми в его жизни, а потом все снова испортилось и так и не наладилось уже. Лайта подарила им два дня счастья. Зачем? Чтобы помнили? Чтобы навсегда поняли, что важнее всего на свете, за что стоит жить и сражаться, что следует схватить и держать обеими руками, и никогда не отпускать?

Эрик понял. Но понял слишком поздно.

Перед ним была скала, сверкавшая, как драгоценный камень. Он знал этот минерал, читал, что встречается он только на южных склонах гор, где обитают боги, и рисковые старатели во времена, когда Риммарави еще была княжеством в составе Ровендии, добывали его, порой даже неплохо добывали, и высекали из него статуи и даже целые здания строили, только давно уже большинство тех зданий разрушено временем и завоевателями.

Под скалой же стоял человек в темно-бордовом плаще, капюшон которого свободно падал на плечи. Волосы его были стрижены ежиком, и Эрик четко разглядел орлиный профиль, потому что человек стоял к нему вполоборота, слегка наклонив голову и словно прислушиваясь к чему-то. Что-то в этом незнакомце было тревожное, рука Эрика привычно потянулась за мечом и нащупала лишь воздух. А человек в бордовом плаще улыбнулся в этот момент и, обернувшись, посмотрел на Эрика.

–Что, даже оружия с собой не взял, Эриох? – он смотрел Эрику в глаза, и взгляд его вызывал дрожь и желание бежать без оглядки. – Потрясающая самонадеянность. Шапками меня закидывать будешь? Так ведь и шапки у тебя нет, я смотрю.

–Кто ты такой? – только и смог вымолвить Эрик. И услышал в ответ громоподобный хохот, хотя едва шевельнулись уста стоявшего перед ним существа, так похожего на человека.

–Ты и этого не знаешь? Нет, ты вообще хоть что-то знаешь о том, что тебе предназначено? Нет?

Он отвернулся, посмотрел куда-то вверх и крикнул:

–Тетя, ты нашла способ меня удивить! Он не знает, кто я, он понятия не имеет, что его избрали для высокой миссии! Ты еще скажи, что он вообще здесь оказался случайно!

Эрик прищурился, пристально глядя на того, которого уже мысленно причислил к богам. Слишком уж жуткой силой от него разило, слишком странно он себя вел. И по внешности его нельзя было утверждать, к какому народу он принадлежит, а что-то в чертах лица было непохоже ни на арденов, ни на эйториев, ни на кого из их потомков, оно вообще было чуждым людям.

–Элбис я, – простецки сообщил бог, обернувшись. – Я надеюсь, что ты хоть что-то обо мне слышал, Эриох. Как-то даже обидно, что герой, явившийся по твою душу, без малейшего понятия, зачем его прислали.

–Я не по твою душу здесь оказался, – наконец вымолвил Эрик. – Я иду к Синрику.

–Ах, к Синрику... – Элбис задумчиво поскреб подбородок. – Это ты плохо придумал. Это неправильно. Знаешь, Эриох, я тут поразмыслил и решил, что к Синрику тебе ходить совершенно незачем. И ты к нему не пойдешь.

Эрик помнил, что бог устной речи славился своей разговорчивостью. Так утверждали легенды времен Ровенда Великого, когда боги сошли со Звездного пика и прибыли на север, и некоторое время пробыли с людьми, пока не случилась битва на Лиртодийской равнине, положившая конец амбициям Амунуса.

–Ты меня не остановишь, Элбис.

Вместо ответа бог шевельнул пальцами в театральном жесте, и Эрик почувствовал, что ноги его отрываются от земли.

–Уже остановил. Готов выслушать твои возражения, Эриох. У тебя есть возражения? Нет? Значит, к Синрику ты на самом деле не хочешь.

Он взмахнул рукой, и Эрик, пролетев по воздуху, впечатался спиной в сверкающую скалу. И повис. Руки его оказались разведены в стороны, и сколько ни пытался он напрячь мышцы, не получалось у него оторвать их от камня. Незримые оковы держали его надежно. Спина болела от удара.

Заложив руки за спину, Элбис прохаживался перед ним взад-вперед, что-то бормоча себе под нос.

–Лайта, ну где же ты?! – воскликнул он в какой-то момент. – Это все, что ли? Больше ничего не придумала, кроме как безоружного ко мне послать?

–Прячется, – пожаловался он Эрику. – с самого утра не показывается. Понимает, что проиграла, а признаться стыдно. Ох, да ты же ничего не знаешь, бедненький. Ну да я расскажу. Времени у нас с тобой, Эриох, еще немножко есть.

Происходящее было странным и нелепым, однако и зловещим тоже. Не будь Эрик так придавлен своим горем, он бы испугался капризов эксцентричного божества. Однако душа его была настолько выжжена испытанными эмоциями, что слушал он бога спокойно и отстраненно.

–Это я привел завоевателей на остров богов, – бог встал в позу оратора. – Вы, кажется, назвали его Арденави? Название я скоро поменяю, оно мне не нравится. И вы мне тоже не нравитесь, о упрямые Старшие. Я собрался смести Катаара с его престола, а заодно смету и вас. Потом и до эйториев доберусь, но позже. Сначала надо дома навести порядок.

Ты спросишь – а ты тут причем? Справедливый вопрос, Эриох. Я с радостью на него отвечу. Ты тут очень даже причем, потому как тете Лайте моя затея не понравилась. В противовес пяти армиям завоевателей она решила выставить пять своих бойцов.

Знаешь, это было бы даже честно. Я еще помню Кастая. Один герой способен таких дел натворить, что и богам не снилось. Но Лайта решила бить себялюбивых Младших страннейшим оружием – ненавистью, которую человек питает к самому себе.

Это великая редкость. Я не удивлен, что нашла она всего пятерых. Надо полагать, одним из требований Лайты к бойцам была искренность в своих чувствах. Ненависть к себе должна быть как следует выстрадана и обоснована. При этом человек, столь сильно возненавидев самого себя, должен по тем или иным причинам не наложить до сих пор на себя руки. И это – самая большая редкость в мире. Чудо из чудес.

Элбис остановился прямо под Эриком.

–Ты! – воскликнул он, ткнув в него пальцем. – Ты – один из избранников Лайты. Тебе и еще четверым предназначено было меня остановить. И что же я вижу? – прищурившись, бог заулыбался. – Я вижу Эрика! Он висит в воздухе, и не может пошевелить ни рукой, ни ногой. У него даже меча нет. Ты не удивлен, Эриох? Тебе не странно, что тебя послали на битву с богом безоружным?

А вот я уже не удивляюсь. Я подозревал, что тут что-то нечисто. Теперь я почти уверен, что так оно и есть. Истинное оружие Лайты – вовсе не свет. Власть над светом дает ей одновременно и власть над тьмой, и тетка водила меня за нос все это время. Нет никаких избранных, а вся ваша ненависть – ее рук дело. Ваша ненаглядная Лайта отравила вам жизнь, всем пятерым. И все лишь ради того, чтобы убедить меня, что она не блефует.

Тьфу на нее! Даже долго искать не стала, где взять пятерых для ее целей. Выбрала одного, потом из его родичей да знакомых отобрала самых несчастных, усугубила их страданья – и вот, пять героев готовы изображать из себя защитников Катаара.

Элбис отвернулся и что-то долго рассматривал на противоположной стороне ложбины.

–Нет, Эриох, никакие вы не герои. Так, статисты, сугубо для отвода глаз. Оружие Лайты – обман. Во тьме прячет она большую часть грядущего, открывая прорицателям лишь то, что ей угодно. Как я собираю сторонников и одолеваю врагов словом, так она убеждает Старших правильно подобранными образами. Она уверила ваших прорицателей в существовании пятерых, она создала муляжей, и на некоторое время даже меня заставила поверить, что мне противостоят пятеро неизвестных и грозных противников. А на самом деле противник был только один. Твой тесть, Эриох, Верховный прорицатель народа арденов, оказался единственным, кто реально смог мне противостоять. И обман был настолько грамотно состряпан, что я чуть было этого единственного не проворонил, хотя узнал о его существовании в первую очередь. К счастью для меня, тетя Лайта переоценила силы своего героя. Уивер ЭахТислари умер, не успев уничтожить регадский флот со всей огромной армией Младших. Если бы он справился – мы бы с тобой сейчас не болтали, пока мои воины добивают защитников этого вашего Последнего рубежа. Я убрался бы на края мира, куда-нибудь к Прежним, и долгим стало бы мое ожидание, пока снова представилась бы мне возможность попытать счастья в надежде свергнуть Катаара.

Эрику показалось, что кто-то пошевелился за краем скалы, откуда в ложбину выходила тропа, приведшая его в это место. Он пригляделся, но ничего не заметил. Напряг на всякий случай руки, проверяя, не ослабли ли незримые кандалы. Нет, не ослабли. Сколько бы Элбис ни болтал, а держал он его крепко.

–А вот после смерти Верховного прорицателя никаких способов противодействовать мне у Лайты уже не осталось. Но, надо отдать ей должное, играла она свою партию до самого конца, не сдаваясь и заставляя меня тревожиться, не упустил ли я чего. Ведь одного из пятерых я так и не нашел. Тебя нашел, Дигбрана тоже нашел, а дольше всех я искал девочку-полукровку, дочку Блера. Ты ведь помнишь Блера, Эриох? Вот его дочери выпала честь стать одной из избранных, а ведь ей всего четырнадцать лет – совсем дитя.

Лайта даже пригнала вас всех к Последнему рубежу. Троих. Пятого же либо и вовсе не было, либо умер он раньше, чем я разыскал его, не оправдав ожиданий Лайты.

На этот раз шевеление за скалой Эрику не почудилось. Там определенно кто-то был.

–И я догадываюсь даже, кто мог быть этим пятым. Да, если бы он выжил, то мог оказаться противником не менее грозным, чем Верховный прорицатель. Намаялся бы я с ним, ох и намаялся бы. Но Серый волк умер. Остались вы трое.

Эрик старался смотреть только на Элбиса, когда тот обращал к нему свой взор. Кто бы не прятался за скалой, в тот момент Эрику он был другом. И выдавать его присутствие раньше времени было нельзя.

Есть время для героизма, а есть – для осторожности и терпения. И для них выдержка нужна не меньшая, чем для боя с превосходящим тебя противником.

–И что бы ты думал, Эриох? Все вы занимались чем угодно, кроме противодействия моим усилиям. Дигбран пошел свою внучку искать, да похоже, что не дойдет, потому что скрутило его от боли. Девчонка-полукровка и вовсе ушла прочь, так сюда и не добравшись. Я резонно предположил, что единственный воин из оставшихся – ты, Эриох. Только от тебя мне следовало ждать опасности, и я, как видишь, позаботился тебя встретить во всеоружии. Но ты даже меч не взял!

Теперь он отчетливо разглядел, что человек за скалой – Мальтори. По выражению лица нерберийца Эрик понял, что тот готов прийти ему на помощь и вступить с богом в поединок. Но Элбис стоял так, что успел бы заметить Мальтори, прежде чем тому удалось бы приблизиться к богу. Улучив момент, когда бог отвернулся, Эрик помотал головой. В глазах нерберийца промелькнуло понимание, он отступил и спрятался за большим валуном.

А Эрик, не в силах вырваться из-под власти божества, закрыл глаза и постарался выровнять дыхание, собираясь с мыслями. Перед его глазами снова появился дом в Иссет-фиорде, поманила его приоткрытая дверь. Насилу отогнав видение, он окончательно успокоился и постарался понять, что в болтовне Элбиса на самом деле важно, а что – просто хвастовство.

Выходит, все происходившее с ним было не случайно. Как не случайным было пророчество Эриака, которое напомнил ему перед смертью Серый волк. Есть времена для героев, но может не найтись героя для времени. Каждый его шаг после того, как развеялся дым над костром великого человека, когда-то сражавшегося за свободу Старшего народа, был подтверждением древнего предсказания. Он не герой и быть им не может, потому что времена для героев предполагают, что события эпохи требуют от людей героических поступков.

Так стал героем Кастай, повергнувший в бою Амунуса. Так Аори, наследник императора, защищал свой народ, искавший укрытия в Арденави. Так ушел в леса Серый волк и двадцать один год совершал набеги на миакрингов, заставив их навсегда запомнить свое прозвище и побояться притеснять завоеванных арденов. Но сейчас определенно не такое время.

Да, отдельные героические деяния возможны и в эти дни. Бесстрашно сражается с завоевателями Аэлевит, герцогиня арденов. Жертвуют собой и другие прорицатели. Гибнут обычные воины, сдерживая врага. Но истинный враг, причина всех бед, обрушившихся на арденов и миакрингов – вот, расхаживает внизу. Амунус бы принял бой, а безоружному противнику дал бы меч – он был по-своему благороден, этот древний исполин. Элбис боя не примет. Он обезопасил себя, как только мог, и привел в Арденави несметные полчища Младших. Самого же его до сих пор никто из защитников Сиккарты не видел, и вряд ли бог собирался сражаться своими руками. Не героем надо быть, чтобы одолеть его. Коварство тут требуется, подлость или что иное, но никак не геройство. Сейчас не время для героизма. Не время для Эрика. Всю весну он воевал с самим собой. Только сейчас, на исходе мая, понял наконец, что бессмысленна его война, что не в этом его предназначения, если вообще Лайта предполагала, что сыграет он активную роль в событиях. Элбис может быть и прав в своих предположениях, что Эрик служил ей только для отвода глаз.

–Что же ты молчишь, князь Эриох ЭахВеррел? – отсюда, сверху, Элбис не казался величественным и грозным. – Неужели тебе не обидно, что тебя использовали и бросили? Еще и поизмывались как следует, жену от тебя спрятали, гоняли тебя по всей стране туда-сюда за ответами на вопросы, которые тебе на самом деле не нужны. Надо было сразу ко мне идти, я бы растолковал тебе, что происходит, да и Эрви твою помог бы найти. Не веришь?

Эрик снова смежил веки. Мальтори не показывался. Не исключено, что нербериец понял, с кем ему предстоит иметь дело, и решил не испытывать судьбу. И правильно, пусть идет за своим счастьем в Скейр. Пусть хоть кто-то в этом мире будет счастлив, если не суждено это Эрику. Он потерпит, пока бог наговорится, а потом тот, скорее всего, уничтожит его. И это тоже будет правильно, потому что слишком многое он сказал Эрику, чтобы так просто его отпустить.

–Не веришь. Ты вообще не веришь в мое могущество. Ну и твои проблемы, Эриох, мне до твоего неверия дела нет. Не одни вы, Старшие, цените знание. Боги тоже его ценят. Я знаю, как мне свергнуть Катаара. Для этого мне достаточно всего лишь одного Младшего. Скоро они прорвутся сюда, мои воины, и я даже выбирать смогу. Любой из них с радостью встанет на страже Катаара и будет охранять его сон столько, сколько мне вздумается. Слабенькие они совсем, и волей слабенькие, и вообще сильны только кулаками да поразительной способностью верить во все, что им скажут.

А Лайта проиграла, Эриох. Поздно дергаться, поздно пытаться изобрести более толковый способ остановить меня. Я мог бы сказать, что проиграл и ты, но мне на самом деле жаль, что с тобой так несправедливо обошлись. Нет ничего обиднее, чем понять, что твою жизнь кто-то превратил в кошмар всего лишь для того, чтобы сохранить свое лицо.

Элбис пристально посмотрел на него.

–Чему ты там улыбаешься, Эриох?

А Эрик действительно улыбался. Похвальба бога так затянулась, что этому нельзя было не улыбаться. Напыщенный и гордый собой, Элбис был смешон. Так, как он, могли бы вести себя Младшие. Никогда прежде не подумал бы он, арден, что столь величественные существа, как боги, могут быть настолько мелочны и чванливы.

Эрик хотел было сказать об этом своему пленителю, но вовремя прикусил язык. Не ему вступать в словесный поединок с богом устной речи. Ведь неизвестно еще, что прочтет Элбис в его словах. Иногда малейшая дрожь в голосе может выдать больше, чем кажется на первый взгляд.

–Не веришь ты в мое величие, Эриох. А это куда хуже, чем неверие словам. Вот поэтому я вас, арденов, сживу со света в первую очередь. Вас невозможно переупрямить, вы способны скатиться до состояния рабов, но так и будете упорствовать в своих заблуждениях, да точить втихомолку мечи. Ваше коварство не знает пределов, и чем ожидать удара в спину, я лучше истреблю вас на корню. Я, Элбис, новый верховный бог этого мира!

Глаза Элбиса полыхнули огнем, грудь раздалась, ноги вытянулись. Он стал расти на глазах, увеличиваясь в размерах, и скоро его голова оказалась на одном уровне с головой Эрика и была огромной, как бочка.

–Я уберу из мира все, что мне не по нраву. Все, кто останутся, будут верить моему слову. Даже гоблинов, свое неудачное творение, я уничтожу, потому что оказались они слишком своевольными. Вот такой вас ждет мир, Эриох. Точнее, не вас, а Младших.

Вы давно отжили свое, Старшие, и вы знаете это. Знаете, но все еще не хотите уступить свое место более жизнеспособному племени. Ваше время вышло. Прежние были честнее, они ушли, когда поняли, что пора бы и честь знать. Вы же уперлись и отказываетесь подвинуться. А чего стоит ваше Старшинство? Способность обманываться, поддаваться убеждению Лайты? Велика ценность. Даже срок вашей жизни вы не заслужили. В лучшие свои годы, быть может, вы еще и создавали нечто прекрасное. Но годы эти давно прошли. Давно уже поэты Младших сочиняют стихи не хуже, чем ваши, и научились они и ваять из камня, и строить, и воевать, и других знаний поднакопили. Недалек тот час, когда наука и технология Младших превзойдет вашу, и что останется тогда от Старших севера и Старших запада, кроме громкой и покрытой пылью истории?

В этом и крылась опасность голоса Элбиса. Он говорил убедительно, и в словах его было много такого, с чем сложно было не согласиться. Эрик понимал, что в случае нужды бог потратит несколько часов, но убедит своего слушателя в чем угодно. И в рядах его воинства добавится еще один солдат. Да, с Эриком у него такой номер не пройдет, но лишенный Старших мир будет обречен служить своему новому богу.

Служить? Служить богам? Никому и никогда не хотел Эрик служить, и служба его Дигбрану и его предкам была лишь его осознанным выбором. Когда пришел срок, Эрик ушел со службы. И теперь, оглядываясь назад, понял, что никакая судьба его в тот день не позвала. Просто встретил он Эрви, и полюбил ее, и понял, что с него хватит прозябать в дигбрановом трактире, и захотел всего лишь нормальной жизни – для себя и для нее. Вот и весь поиск судьбы, а все остальное – тлен и заблуждения.

–Ну? – Элбис истрактовал его молчание по-своему. – Убедил?

Бог возвышался над ним, теперь это был исполин. Но грозным он по-прежнему не казался.

–Не убедил, вижу. Жаль.

И тут над головой Эрика вспыхнул свет. Красный луч ударил откуда-то из-за скал, осветив все вокруг. Небо, и скалы, и фигура Элбиса над ним на какие-то мгновенья стали бордово-красными, зловещими, а потом все погасло, и снова светило солнце.

Только верхушки скал на противоположной стороне ложбины остались темно-красными, как вино.

И верхняя половина тела Элбиса – туловище, руки и голова.