Текст книги "Весенние заморозки (СИ)"

Автор книги: Александр Хомяков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 71 страниц)

–Нет.

–Что – 'нет'? – не понял мастер Ригаэх.

–Не моя. Это план Круга прорицателей.

–А ты об этом откуда знаешь? Ты... – мастер осекся и бросил косой взгляд в сторону детей, быстро найдя взглядом Мирниэха. Мальчик стоял с вязанкой хвороста в руках и покорно ждал, пока учителя, закончив разговор, примут решение. Или делал вид, что ждал. – Он?

–Он, – признался учитель.

Они грузили последние подводы. Основная часть имущества школы, включая все книги, уже отправилась к озеру Орри. Уехал и мастер Ригаэх, напоследок грустно попрощавшись с учителем. Тоску навевало это прощанье, мастер наверняка думал, что учитель и десяток учеников постарше остаются здесь на верную смерть. Не будь Мирниэха с его пророческим даром – наверное, так бы оно и было. Но тут замешалось какое-то неведомо грозное будущее, которому уделил внимание перед смертью сам Уивер ЭахТислари – и что в нем крылось, не ведал ни учитель, ни ученики. В прощании с мастером Ригаэхом учитель был тверд и собран, как воин перед боем. Судьбе надо идти навстречу, бегать от нее бесполезно. Даже если неясно, что впереди.

–Про то, почему не надо жечь дома, ты сам придумал? – спросил учитель, закидывая на телегу последний тюк. Все, что осталось, они смогут унести на своих плечах. И часть уже унесли, спрятали в тайнике в лесу.

–Вообще-то, да, – признался Мирниэх, покраснев. – Я просто видел в одном из видений, что они останутся целыми, и решил, что на это должна быть причина. И вот я думал, думал...

–Ну и неплохо придумал, – одобрил учитель. – Сжигают за собой все только те, кто не надеется вернуться. Пожалуй, есть еще какие-то шансы на то, что завоеватели поверят в нашу байку.

–Ну почему байку? – возмутился мальчик. – Ведь вы сами знаете, что у озера Орри собирается ополчение!

–Ополчение, – фыркнул учитель. – Старики, женщины и дети. Все взрослые мужчины Эггора уже под Скейром. И я бы там был, если бы ты меня не удержал. Ты веришь, что наши матери и дети смогут остановить армию Кассории?

–Так туда ж пойдет не вся армия... – Мирниэх осекся и испуганно посмотрел на учителя. – Ой, я же обещал молчать. Простите, учитель.

–Пустяки, – учитель отвернулся, зажмурился и резко открыл глаза. – Пустяки, Мирниэх.

В лесу еще местами лежал снег, оставшийся после недавнего похолодания. С каждым днем становилось все теплее, но на побережье Эггора весна и раньше приходила с запозданием. Лишь только когда с юга начинал тянуть мягкий ветер, приносивший тучи с теплыми ливнями, вечный сосновый бор стряхивал с себя зимнее оцепенение, оживал, наполнялся птичьим гомоном, наливался проникавшим под кроны деревьев солнечным светом. Покрывались неуверенной зеленью кусты орешника. Впрочем, уже скоро. Погода все лучше с каждым днем, май все же.

Однако пока что кустарник стоял голый, и тонкие ветви с трудом могли скрыть сидевших в засаде пятерых мальчишек. Тем более что мальчишки беспокойно ерзали, норовя высунуться и поглядеть, что там творится на дороге.

На дороге стоял учитель фехтования, скрестив руки на груди. На нем была свободная рубаха из простого сукна, узкие штаны из мягкой кожи да сапоги до колен на шнуровке. Меч без ножен висел на поясе в зажиме, откуда в случае необходимости он высвобождался одним движением. Этому движению, которым открывался замок зажима, учитель учил мальчиков специально.

–Придавить внутрь, – он показывал, они неуверенно повторяли. – Вот так, плашмя. Потом резко назад и поворот. Да, отлично, Мирниэх. Ты вроде как знаешь, как это делается.

–Неа, – мотал головой Мирниэх. – видел.

Навстречу учителю двигался патруль кассорийцев – трое конных со щитами, в кольчужной броне с вставками литой стали, вооруженных копьями, мечами и луками. Кассорийские воины – универсалы, сражаются и в ближнем бою, и в дальнем. Лошади им под стать: невысокие, но крепкие твари, которые охотно представляются преодолевающими горные перевалы, и если бы не длинная шерсть, то были бы очень похожи на лошадей сиккартской породы – правда, те все же повыше.

Учителя они заметили уже давно, но продолжали ехать, не задерживаясь и не пытаясь повернуть. Сразу видно – опытные воины, знают, что если здесь засада, то они уже попались, и бежать поздно.

Ага, таки мечи у них короче, чем одноручный клинок арденов, и слегка изогнутые. Учитель ни разу не держал в руках меча кассорийских всадников, но слышал о нем и видел на гравюрах в старинных книгах. Таким оружием удобно рубить с седла, утяжеленный у острия клинок пробьет и стальной доспех, и арденский кожаный, который по прочности стали не уступает. Вот только нет на учителе никакого доспеха. Он не собирается допускать, чтобы его зарубили.

–Здесь ловушка, арден? – кассориец говорил на диалекте эсгуриев, но учитель его понял – наречие самого юного из Младших народов севера не слишком далеко ушло от Старшей речи.

–Здесь ловушка, – признал учитель. – Но вы можете убираться прочь живыми. Вам все равно не войти в лес Эггора, будь вас хоть тьма.

Всадники переглянулись и расхохотались.

–А ты смелый, – сообщил ему старший патруля. – Ты хоть знаешь, сколько воинов нашего короля идут на кораблях герцога Лиртодии?

–А мне все равно, – учитель даже улыбнулся, поняв, что ему и врать-то не приходится. – вам так и так не пройти.

Улыбка сползла с лица кассорийца.

–Пусть выйдут твои воины! – воскликнул он, выхватив свой кривой клинок. – Я хочу встретить смерть в честном бою!

Учитель медленным движением расправил плечи, лениво улыбнулся.

–А тут только один воин, – негромко произнес он. – и вам его хватит с лихвой.

Кассориец толкнул пятками коня, направляя его на наглеца, потом резко развернул, взмахнул клинком – но напрасно, учителя уже не было там, где сверкнула сталь. Зато он был с другой стороны лошади, перекатившись кувырком под брюхом, и где-то в этом кувырке меч покинул зажим и оказался в его руке. А когда он вскочил на ноги, меч сверкнул один раз – и второй всадник, который невовремя развернулся, вглядываясь в заросли орешника, кулем рухнул на землю.

–Смерть с мечом! – заорал старший, едва успев парировать колющий удар снизу. Учитель отскочил, уходя от ответного замаха, метнулся к ближайшей сосне, обернулся, поигрывая мечом. Кассорийцы смотрели на него с опаской, но гнева в их взглядах все же было больше. Третий, заставив коня попятиться назад, потянулся за луком.

–Глупо, – сказал учитель. – Я же говорил вам – проваливайте, откуда пришли.

Старший патруля колебался. Он понимал, что выиграть схватку с вертким арденом им не дано, но не мог вот так просто сбежать, пока их двое конных на одного пешего. Тем временем его уцелевший товарищ таки вытащил лук, положил стрелу на тетиву. Учитель отступил на шаг назад, чтобы в случае необходимости укрыться за толстым стволом дерева.

–Ладно, я не собираюсь играть с тобой в догонялки, – сказал наконец старший. – Мы уходим, но мы вернемся.

–Уходить надо было, когда предлагали, – и учитель, вопреки всем ожиданиям кассорийцев, бросился вперед, замахиваясь мечом. Старший вздыбил коня, прикрываясь от удара, его товарищ выстрелил влет, но мимо – слишком быстрым был бросок учителя, и совсем не туда, куда предполагал стрелок. А из кустов орешника уже выскакивали и с гиканьем неслись пятеро подростков.

Увернувшись от копыт коня, учитель проскользнул левее, пригнулся, пропуская удар мимо себя, отбил второй, сделал выпад – и старший патруля захрипел, покачнувшись в седле, взмахнул руками, роняя свой кривой клинок, выпустил поводья и откинулся назад, его конь рванулся с места и помчал прочь, унося застрявшее в высоких луках тело. Учитель бросил взгляд в сторону второго кассорийца – все, с ним уже покончено. И нарочито небрежным движением вытирал тряпицей кровь с меча Энтор, но лицо его светилось гордостью.

И только одно было неправильно – Даргон, катающийся по земле, зажимая рану у основания шеи. Лицо мальчика побелело, глаза помутились от боли, а между пальцами хлестала кровь – но он так и не издал ни звука.

Так и умер – одного взгляда на рану учителю хватило, чтобы понять, что Даргона ничто спасти не может. Мальчишкам, обступившим своего еще только что живого друга, пришлось дважды повторить, чтобы они пришли в себя и занялись делом, оставив скорбь на потом. Соорудили носилки, на них унесли тело Даргона – вечером они предадут его огню на берегу моря. Учитель остался – якобы прикрывать отход. А на самом деле, едва скрылись мальчишки, сел на ковер прошлогодней хвои, положил рядом с собой меч, медленно поднес к лицу руку и вцепился в нее зубами, заглушая свой собственный крик. И лишь когда терпеть стало совсем уж невмоготу, разжал зубы, стер рукавом кровь, забрал оружие и ушел вслед за своими учениками.

Чайки наполняли фиорд нестройными криками, которые ложились сверху на басовитый вой ветра и рокот прибоя далеко внизу. Между каменных стен фиорда все звуки удваивались. Два человека в серых плащах опять стояли на скалах, но на этот раз взгляды их были обращены вниз, к сгрудившимся у пристани кораблям.

Длинные корпуса боевых драккаров отсюда казались рыбами, которые тянутся к корму. По пристани сновали многочисленные фигурки воинов, среди грязно-белых плащей кассорийцев мелькали желтые рубахи лиртодийских моряков. Взбирались по сходням бочки с пресной водой, пересекали планширы доски, очищенные стволы молодых сосен и вязанки дров. Звенели латы и оружие, нестройным гулом доносились голоса – много голосов, много чужих глоток, изрыгавших чуждую речь.

Как многие в его народе, учитель не мог понять, что нужно новым завоевателям в стране арденов. Как все Старшие севера, он никогда бы не задал ни одному пришельцу такого вопроса. Ардены нынешних времен – дети Серого волка; они не спрашивают, но берут мечи и уходят в леса – чтобы там, на извилистых тропинках в вечном сосновом бору, подстерегать неосторожного врага, а ночами приходить в захваченные чужими поселения и убивать всех завоевателей до одного, оставляя с утра лишь трупы врагов.

Но он тут один, если не считать мальчишек, а завоевателей – тьмы. Вчера на его глазах на юг ушли эсгурийские драккары, скоро отчалат и лиртодийцы. Один перебитый патруль, второй – это все не убедит северян, что в лесах затаилась большая армия арденов. Убедит лишь чудо, но откуда взяться чудесам в человеческих землях? Магия людям почти недоступна.

–Мы – ардены на своей земле, а вы – мертвецы.

Странно слышать наивную патетику в устах Мирниэха. Его любимый ученик – ребенок во всем, кроме своих видений, но в последние дни ребенка почти целиком вытеснила тяжелая печать будущего на юношеских чертах. Учитель не мог без боли смотреть на то, что делает дар с подростком, но не в его – и не в чьей-либо еще – власти вернуть этому лицу простоту и честность юности, понятные и привычные счастье и горе, пытливый взгляд, непонимающее выражение глаз, обиженно сжатые губы и упрямо вздернутый подбородок. О нет, ничего подобного в Мирниэхе уже не осталось. И неизвестно, вернется ли.

–Все ли мы делаем правильно, Мирни?

Он сам не знал, что заставило его решиться наконец спросить о будущем. Может, само зрелище многочисленной армии врагов так подействовало на учителя.

Мирниэх встряхнул головой, вьющиеся русые волосы рассыпались по плечам, взгляд на мгновенье прояснился.

–Учитель, вы же наверное не знаете... мне всегда говорили, что будущее неизменно там, где его единожды увидел прорицатель. Ни люди, ни Прежние, ни даже боги не властны над таким будущим.

–И... много ли ты видел из того, что случится с нами?

–Вы же не хотели знать!

–А теперь хочу.

Мирниэх отвернулся, взгляд его чайкой упал с высоты скал на корабли внизу.

–От этого момента – почти все.

–Но я не понимаю, как нам удастся задуманное.

–Оно не задуманное, учитель, оно предопределенное.

–Так неужели мы ни над чем не властны?! – учитель всплеснул руками, разом выдавая и свое отчаяние, и чувство полной беспомощности, и протест – протест против неведомой судьбы, которую кто-то определил за него раз и навсегда.

Мирниэх снова смотрел тяжелым взглядом в пустоту меж берегов фиорда, в воздух, в самый ветер, который, казалось, был осязаемым и мало не зримым.

–Не судьба определяет нашу жизнь, но мы ее создаем. Прорицатель видит лишь то, что неизменно случится – а значит, случившееся уже предопределено в мыслях и поступках того, чье будущее видится прорицателю – ведомо то самому человеку либо неведомо. Сами носители судеб сужают для себя многовариантность будущего до одного-единственного выбора – чаще всего простого и понятного, в ущерб сложным и неоднозначным. Так говорит Аэлевит из Окбери.

–Так, выходит, чтобы избежать судьбы... – учитель задумался, подбирая слова в разговоре, где тема была ему непривычна. – чтобы избежать судьбы, надо разубедить человека в его собственном будущем?

–Возможно, что его уже разубедили – в мыслях и поступках другого человека. И тогда будущее опять же предопределено.

–И совсем никакого выхода нет?

Мирниэх замолчал, взгляд его сверлил корабли внизу.

–Выход... выход из обреченности? Обреченность создаем мы сами. Мы обречены думать и решать так, как у нас заведено. И пророчества лишь подтверждают нашу привычку, порождая все новые и новые поколения обреченных. Надо... надо расширить кругозор. Надо сделать выбор невозможного – возможным, и только с этой точки зрения оценивать все варианты. Сделать так, чтобы могло случится все, что угодно. Принять как реальность, как мир. Тогда пророки умолкнут, а народ обретет будущее.

–Я не читал ничего подобного в записях Аэлевит, которые публиковали в Окбери. Это сокровенное?

И опять Мирниэх умолк ненадолго.

–Нет, – нарушил он молчание, его слова падали тяжело, как падали слова взрослых прорицателей, находящихся в пророческом трансе. – нет, не сокровенное. Она еще это скажет.

Учитель чувствовал, что голова его идет кругом. Юный прорицатель цитировал еще не прозвучавшие слова.

–Но как же тогда победим мы с тобой?

–Да просто! – воскликнул Мирниэх, откидывая волосы назад и подставляя лицо соленому ветру. – Мы же – ардены на своей земле, а они – мертвецы!

Широкой мозолистой ладонью учитель сгреб в горсть свое лицо, жестко провел по коже пальцами – большой и указательный чувствительно надавили на веки, убирая зрение и чувство реальности как таковой. А потом, отведя руку от лица, он открыл глаза и увидел, что они окружены кассорийскими воинами, и уже луки натянуты, и грубой ковки наконечники стрел смотрят на них.

–Кто вы такие? – рявкнул, перекрикивая ветер, один из них. Слова были сказаны на Старшей речи.

–Мы... – учитель помедлил, подбирая слова, и слова пришли – те слова, что только и могли прозвучать здесь и сейчас, в предопределенной им самим жизни. – Мы – ардены на своей земле, а вы – мертвецы.

Их заперли в библиотеке. Завоевателям она была, очевидно, без надобности.

Окна в библиотеке располагались высоко под потолком и были достаточно узкими, чтобы через них нельзя было выбраться наружу. Мирниэх забился в угол возле двери, учитель же расхаживал меж стеллажей и полок, пробегая взглядом по корешкам книг. Интересовали его кассорийские клинки, а на самом деле он стремился убить время. Рано или поздно их допросят, а потом, скорее всего, прирежут за ненадобностью. В ожидании же смерти ничего приятного нет, и если есть возможность скоротать это время за книгой – почему бы и не скоротать?

Нужная книга все не попадалась. Взгляд его ненадолго задержался на 'Торговле с севером' времен Эргана Второго, но нет – экономические труды учителю никогда не давались. Учитель начал было склоняться к какому-нито приключенческому роману, как вдруг обратил внимание на внушительный фолиант под названием 'Законы и законники Лиртодии'. Что-то вспомнилось ему в связи с этим названием, связанное с лиртодийцами, рука сама потянулась к полке и вытащила книгу. Да уж, вполне в духе арденов: перед смертью сесть почитать что-нибудь о стране, из которой явились твои палачи. Высокомерно и с должным презрением к смерти, как и положено Старшим.

Фолиант оказался довольно скучным, если воспринимать его серьезно. У лиртодийцев было много законов – по всякому поводу имелись свои правила, установления, освященные временем традиции, решения герцогского суда и прочее в том же духе. Строгие правила описывали всю человеческую жизнь. За исполнением правил следили законники, больше, правда, наставляя, нежели карая: вот сюда ступить левой ногой, а сюда – правой, вдохнуть, выдохнуть, посмотреть налево, одернуть платье, теперь опять левой... страх и ужас. Учитель пролистал несколько разделов, показавшихся ему любопытными, и закрыл книгу.

–Сейчас придут вас допрашивать, учитель, – проговорил Мирниэх.

И действительно, вскоре в коридоре послышался шум, дверь распахнулась, и в комнату вступили двое кассорийских воинов с кривыми мечами наголо.

–Пойдешь с нами, – один из них указал острием клинка на учителя.

Учитель сложил руки за спиной, бросил на всякий случай взгляд на Мирниэха.

–Ударят один раз, по щеке, – сообщил мальчик. – Останется царапина от перстня. Больше ничего.

Ему стянули руки за спиной, он не сопротивлялся. Отвели вниз, в большую комнату, где ученики постарше сиживали вечерами, играя либо просто разговаривая. За большим круглым столом сидел кассорийский военачальник неизвестного ему ранга, в богатых латах, бородатый и почти лысый. Учителя посадили напротив него, кассориец принялся расспрашивать о войсках, что скрываются в лесах.

–Целое войско в засаде? – удивился он. – Ты врешь, арден. Все ваши войска – в Сиккарте.

–Проверь, – учитель ухмыльнулся самой пакостной из всех возможных ухмылок – обычно ею он пытался вывести учеников из равновесия на тренировочной площадке.

Вышел из равновесия и кассориец, вскочил, быстро обошел стол и отвесил ему пощечину. Что-то остро резануло щеку – перстень, наверное.

–Ты – врешь, – удовлетворенно произнес кассориец, глядя ему в глаза. – Увести его.

Конвоиры выдернули его из-за стола, развернули к выходу.

–Воевода Греглиг! – вдруг воскликнул один из них, указывая на учителя. – Мальчишка-то – прорицатель!

–Какой еще мальчишка? – недовольно спросил воевода.

–Второй, был с этим, когда мы их повязали. Когда вели этого, мальчишка сказал, что его один раз ударят по щеке, и будет царапина.

–Что за чушь? Где этот мальчишка?

–Дык там же, с в комнате с книгами.

Воевода Греглиг ненадолго задумался, пристально глядя на учителя, потом махнул рукой.

–Увести. Потом с этим мальчишкой разберемся, потом.

–Тобой заинтересовались, Мирни.

–Я знаю, учитель. Завтра утром будут вместе допрашивать.

–Нас – вместе?

–И нас, и они. Будет еще лиртодийский законник, который у них за адмирала.

–А этот Греглиг – кто?

–Предводитель кассорийской армии.

–Значит, оба главных будут?

–Да, оба.

Ветер завывал в скалах фиорда, отсюда его вой казался далеким. В библиотеке было тепло, запах старой бумаги и пыли был уютным и привычным. Едва теплился фитиль в плошке, которую им оставили.

Мирниэх спал, ворочаясь и что-то бормоча себе под нос. Учитель сидел, прислонившись спиной к стене и глядя на огонь. В огне прорицатели часто видели свои видения, но не шли к нему никакие предсказания. Из них двоих будущее было открыто только Мирниэху, и учителю оставалось лишь верить, что будущее это мальчику не пригрезилось.

Что-то стукнуло по полу рядом с его ногой, заставив учителя напрячься. Взгляд скользнул по доскам, остановился на продолговатом предмете в шаге от его сапога, которого раньше там не было. Наклонившись вперед, учитель протянул руку и взял предмет, оказавшийся свернутым в трубочку листом плотной бумаги. Развернул.

'Завтра ночью мы вас вытащим' – было написано неровным мальчишеским почерком. Кто из его учеников это написал, учитель определить не мог.

–Энтор... – пробормотал Мирниэх, не просыпаясь. – Зря... догонят...

Через некоторое время учитель услышал какие-то крики, отдаленный шум драки. Это продолжалось недолго, вскоре все стихло. Похоже, что догнали.

Утром их вывели обоих, провели по двору. На перекладине ворот висел труп подростка, в котором учитель без труда узнал Энтора. Их провели на пирс, мимо бородатых кассорийских воинов в грязно-белых плащах и коротко стриженых лиртодийских моряков в длинных желтых рубахах и штанах в обтяжку, мимо бочек и корзин, мимо уткнувшихся в пирс боевых драккаров лиртодийской постройки – к самому большому из кораблей, на палубе которого обсуждали что-то вчерашний кассорийский воевода и седовласый человечек в желтой мантии с узорчатой вышивкой.

Про мантии учитель вчера читал – их носили законники.

–Ты прорицатель? – спросил воевода без всяких предисловий, глядя на Мирниэха. Мальчик кивнул.

Лиртодиец посмотрел на него недоверчиво.

–Чем докажешь?

–Уже доказал, – воевода ткнул пальцем в щеку учителя, где красной полосой спекшейся крови тянулся след от перстня. – Вот это вчера предсказал, по словам стражников.

Законник хихикнул.

–Такие предсказания и мне по силам, воевода Греглиг. Пусть предскажет что-нибудь близкое по времени и легко проверяемое, но не столь банальное. Ну-ка, мальчик, поведай нам о будущем.

Мирниэх посмотрел на человечка, который едва ли был его выше, с презрением.

–Дар прорицателя – не для балаганных клоунов, которые даже по сходням не могут пройти, не сломав себе ногу.

Законник вскинулся, размахнулся для удара, но кассориец успел сделать шаг вперед и заслонить пленника.

–Погоди руками махать, законник. Успеется. Не захочет говорить – пойдет палачам в работу. Рассказывай лучше, мальчуган, по-хорошему, потому как времени у меня на вас нет.

–Что тебе рассказать, завоеватель?

–Слышал я, что в здешних лесах укрывается войско. Это правда?

–Правда.

–Зачем оно тут?

–Чтобы принять бой с твоими солдатами.

–С чего ты решил, что я отправлю солдат в лес? Наш путь лежит в Сиккарту, Эггором мы потом займемся.

–Видел.

–Что с того? – хохотнул кассориец. – Видеть можно многое.

–Видения не лгут, завоеватель.

–Хм... эйтории из Синдрии говорят то же самое. Ну, может, и вправду не лгут. А если я не хочу отправлять солдат в лес?

–Значит, еще захочешь.

–Что-то изменится, что заставит меня передумать?

–Ты хорошо соображаешь для Младшего, завоеватель.

–А ты борзеешь, мальчишка, – воевода сморщился, словно уксуса хлебнул, но ничем более не проявил своего недовольства. – Отвечай на мой вопрос.

–Изменится.

–Что именно?

–Будет нападение.

–Когда?

–Сегодня ночью.

Воевода внимательно посмотрел на мальчика, потом повернулся к лиртодийцу.

–Вот тебе, законник, и твое легко проверяемое пророчество. Завтра узнаем, правду ли он говорит, или же врет.

Человечек в мантии подошел к учителю, посмотрел на него снизу вверх, склонив голову набок и щурясь.

–Это может быть подстроено, воевода Греглиг.

–Ага, враги пойдут на верную смерть, чтобы мы поверили в существование их самих. Нелогично, законник.

–У меня есть имя, воевода Греглиг! – вспылил вдруг лиртодиец. – Утруди себя произносить его, обращаясь ко мне!

–Утихни, – лишь отмахнулся воевода. – Твое имя, Ма-ла-та-ниох, разве что эльфийский шаман без запинки выговорит. Увести этих!

Их наконец накормили. Учитель и ученик с одинаковой жадностью набросились на еду, обе миски опустели очень быстро.

–Еще накормят? – спросил зачем-то учитель.

–Нет, – ответил Мирниэх. – это был последний раз.

–Жаль, – протянул учитель, вытягивая ноги. – противно умирать на голодный желудок.

Будущее казалось ясным, как летний полдень, и не особо интересным. Скоро будет безнадежное нападение, которое завоеватели уже ждут, а завтра их, судя по всему, повесят на воротах рядом с Энтором.

С другой стороны – чему удивляться? Ардены всегда жертвовали собой, не задумываясь, умирали, не прося пощады, не гнули шеи ни перед кем. Их ненавидели, их преследовали – но их боялись. Они умирали, чтобы жил народ. И народ жил – лишившись своей родины, потом и оставшихся владений, да и свободы тоже – однако же держался и все еще внушал страх и уважение любому, пожелавшему прийти в земли Старшего народа. Так и не стали ардены младше, по сей день век их был долог. И сейчас должны выдержать, а что ценой тому будут жизни многих сыновей и дочерей народа – горько, но не смертельно. Будет еще теплое утро после морозной весенней ночи.

–Жестоко было подставлять наших, Мирниэх, – все же обронил учитель. – Я, конечно, понимаю, что ты все это видел...

–Кого? – не понял Мирниэх. – Тех, кто нападет ночью? Вы про них, учитель?

–Про кого же еще?

–Они знают, что их ждут. Ничего с ними не случится, все живые уйдут. Слышите? Началось.

Стук, который учитель принимал за дождь, дополнился криками за окнами. Полыхнуло где-то невдалеке пламя, слегка осветив погрузившуюся во тьму комнату, простучали копыта лошадей, кто-то кричал диким криком, кто-то отдавал приказы на резкой и жесткой кассорийской речи.

–Горящие стрелы? – догадался учитель.

–Да. Издалека бьют, с того берега фиорда. Ветер сейчас потише, так что попадают часто.

–Кто там? Старики да подростки?

–Ага. Сотен пять где-то. Кассорийцы-то ждали, что будет атака на саму школу, а наши подожгут пару кораблей и уйдут прежде, чем их отрежут от леса.

Действительно, обстрел вскоре прекратился. Шум в лагере продолжался, наверное, до полуночи, однако наконец смолк и он. Лишь перекрикивалась стража, да изредка под окнами проезжали всадники.

–Думаешь, это их убедит? – недоверчиво спросил учитель. Спать им обоим все равно не хотелось, да и масла в плошке еще хватало, чтобы разгонять тоскливую темень.

–Кассорийского воеводу – уже убедило. Остался старикашка в желтом.

Утро было безоблачным, и даже обычного ветра почти не было. Легкая рябь в устье фиорда сменялась спокойной, едва колыхавшейся водой между скал, над ней с криками носились чайки.

Эх, если бы хоть кусок хлеба в желудке! А лучше мяса, с подливой, да вина глотнуть или, на крайний случай, миакоранского эля... учитель встряхнул головой, тяжелой после бессонной ночи, и пошел вперед, не дожидаясь, пока его подтолкнут сзади.

Оба военачальника завоевателей на сей раз ожидали их на пирсе. Воевода стоял, заложив руки за спину, законник сидел на изящном кресле. Правая нога его была в лубках и покоилась на ящике, лицо было еще более недовольным, чем вчера.

–Ай, нехорошо, мальчуган! – улыбнулся кассориец, увидев их. – Ты зачем законнику перелом напророчил? Испортил хорошего человека, понимаешь.

Лиртодиец скривился еще больше, сделал жест рукой – тут же подбежали двое моряков в желтых рубахах, помогли ему встать, подали костыль.

–Итак, твои пророчества не врут, мальчуган. Быть может, ты сможешь мне напророчить, что ждет моих воинов в лесу? Вернутся они с победой, или же арденского войска там слишком много, и я отправлю их на смерть?

–Патрули-то исчезают, законник, – сказал зачем-то Мирниэх, не ответив на вопрос воеводы. Тот удивленно поднял брови.

–Нет там никакого войска, – фыркнул законник. – враки все это. Когда мы жгли Окбери, там обнаружилось лишь несколько старух, что предвещали нам гибель. Почему мы должны верить, что здесь арденов будет больше? Кто их видел?

–Патрули-то исчезают, законник... – возразил воевода. Запнулся, потряс головой, посмотрел в изумлении на мальчика.

Лиртодиец вроде и не заметил происходящего.

–Чтобы уничтожать наши патрули, больших сил не требуется...

–Верно я говорю, воевода Греглиг? – возгласил Мирниэх и сжался весь, насколько позволяли стянутые за спиной руки. Его тут же выпрямили стоявшие за спинами пленников конвоиры, поставили прямо.

–...верно я говорю, воевода Греглиг? – закончил свою фразу лиртодиец, переводя взгляд с кассорийца на мальчика и обратно. Потом шагнул вперед, опираясь на костыль, и наотмашь ударил мальчика по лицу. – Ах ты мерзость!

–Уймись, законник, – спокойно сказал кассорийский воевода. – Вчерашнее нападение – это уже посерьезнее, чем патрули. Мы остались без двух кораблей, хотя были предупреждены об атаке. Теперь мы должны принять решение о том, оставлять здесь часть войска, или же двигаться всеми силами на юг.

Учитель слушал спор вполуха, взгляд его был устремлен в сторону моря, где чайки с криками носились над волнами. Сегодня их крик казался ему каким-то довольным. Может, и в самом деле предки радуются, глядя на них? Одобряют их глупое геройство, поддержать пытаются... нет, глупость все это и варварство. Все – глупость, абсолютно все. А верхом всей глупости стала его жизнь – жизнь мастера клинка, что учил Мирниэха владеть собственным телом, предугадывать движения противника, уклоняться и уметь отбрасывать все мысли в бою – нужные и ненужные. Шаг в сторону, поворот на пятке, выпад... еще шаг, пригнуться. Нет, Мирниэх, ты не владеешь в нужной степени левой рукой, и не надо изображать тут из себя великого фехтовальщика. Перебросить-то оружие в другую руку ты сможешь, а вот ударить как надо – вряд ли. Нет, Мирни, нет и еще раз нет... и еще раз нет. Все, чему он учил мальчика, оказалось зря. Вместо собственного тела дерется он своим внутренним взором, ясно различая грядущее, и бредет следом за ним беспомощный учитель, которому так и не открылось в этой жизни будущее – идет чужой дорогой и живет чужой жизнью, даже руки у него связаны за спиной, и не получится выпад, да и незачем. Все уже за него решено.

–Отвечай на вопрос, мальчуган. Справится ли с арденами в эггорском лесу войско, которое останется здесь?

–Прорицателю не все видно! – Мирниэх сплюнул кровь, глядя мутным взглядом куда-то в сторону. – Может, ответ на твой вопрос мне откроется завтра, а может, позже. Или вообще не откроется. Может, ты, законник, мне чего-нить напророчишь?

–Жить хочет, – удовлетворенно произнес лиртодиец, повернувшись к воеводе. – Все эти пророчества яйца выеденного не стоят. Ардены давно выродились, воевода – я давно это говорю. Дар прорицания в этом народе слаб, не то что в прежние времена, когда они правили всем севером.

Шаг в сторону, поворот на пятке, выпад... шаг в сторону, поворот. Руки связаны, но зубы пока еще есть. До воеводы не дотянуться, но можно вцепиться зубами в желтую мантию и рвануть за собой, с пирса и в воду, а там постараться утащить его за собой на дно. Пока опомнятся, пока следом нырнут – захлебнется лиртодиец. Одним врагом будет меньше, да и вырвется наконец учитель из вцепившейся в него предопределенности, из чужого сна, от которого к утру не останется и воспоминания. Всего-то и надо – выбрать невозможное. Вряд ли враги ожидают от него такой прыти.

Кассорийский воевода задумчиво посмотрел на Мирниэха, потом перевел взгляд на седого человечка в желтой мантии.

–Может, ты, законник, мне чего-нить напророчишь? – медленно сказал он.

Лиртодиец подпрыгнул, как вроде его ужалили, развернулся и с ревом кинулся к Мирниэху, размахивая руками и роняя костыль. А мальчик... мальчик сделал шаг в сторону, раскрутился на пятке, сбрасывая с себя вцепившегося в него законника, присел на краю пирса и, оттолкнувшись от края, бросился вниз, в просвет между бортами двух пришвартованных рядом драккаров. И только плеск воды донесся снизу.