Текст книги "Весенние заморозки (СИ)"

Автор книги: Александр Хомяков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 71 страниц)

–Ты, что ли, их видела? – парировал эйторий. – Я встречал в Регаде людей в странных ярких одеждах, утверждавших, что родина их лежит за Великим восточным океаном. Выглядели они очень непривычно: лицо плоское, глаза – как щели, черные прямые волосы, а также желтоватого оттенка кожа. Желтоватого, понимаешь?

–Все равно ты их не видел, – упрямилась Эрви. – Не станут же люди говорить зря?

–Может, и не зря. То, что они видели, еще ничего не значит. Что мешает этим дикарям вымазать все тело зеленой краской? Это проще, чем быть зеленым от природы. Девочка, в мире зеленая только листва на деревьях, трава в поле да некоторые самоцветы в недрах гор. Разве ты когда-нибудь видела живое существо зеленого цвета? – с этими словами Лагорис торжествующе посмотрел на девушку.

–Я! Я видела! – закричала Лани, подскакивая на лагорисовом колене. – Ящерицу! Я ей хвост оторвала, а она убежала!

Эйторий открыл рот, закрыл его, потом опять открыл, явно собираясь что-то сказать. Дернулся на странный хрип Дигбрана и недовольно обернулся.

–Не вижу ничего смешного, – заметил он. – Я просто неточно выразился. Давай так: Эрви, ты когда-нибудь видела...

–Да будет вам, – остановил спорщиков Дигбран. – Лагорис, лучше расскажи что-нибудь.

Еще одна причина, почему Дигбран так радовался присутствию в своем доме Лагориса, заключалась в том, что было теперь кому развлекать байками досужую до оных Лани. Раньше жертвой настойчивых требований внучки на предмет рассказать ей сказку бывал чаще всего именно отставной воевода.

А что он мог рассказать? Да, жил он давно, побродил по миру да много видел и слышал. Ну так его солдатские байки – не для детских ушей. Арденские истории Эрви знала не в пример лучше, а миакоранских сказок больше помнила Бенара. Но как растолковать это все избалованному ребенку? Нет, Лагорис появился как нельзя кстати.

–И что вам рассказать? – эйторию, похоже, доставляло удовольствие такого рода внимание к своим знаниям.

–О своем народе расскажи, – попросил Дигбран. – о Мигронте и Синдрии, единственной родине эйториев, и о временах Великого Союза.

–Хорошо, – после недолгого раздумья согласился Лагорис. – О народе моем – расскажу. О Мигронте и Синдрии – тоже. Что до Великого Союза, то пусть Эрви сначала пообещает меня не перебивать и не спорить.

Девушка неохотно пообещала, и Лагорис начал свой рассказ.

Чвак, чвак. Чвак, чвак. Шум в ветвях – ветер. Тучи по небу и морось в лицо. Март.

Холодно Дигбрану под промокшим плащом. Ноют кости. И еще внучка-непоседа в седле вертится. Ей-то не холодно. Чвак, чвак. Это копыта лошадей шлепают по грязи. Раскис Веггарский тракт от мартовской непогоды.

Слитно сопят позади трое стражников. Им что? Тело молодое, да в походах закаленное – пеших и конных. Не то Дигбран.

Ну, ломит у него в костях! Но разве это причина была, чтобы его в отставку отправлять? Оно, конечно, негоже, чтобы во время боя воевода скрюченный на лежаке лежал. Ну так не воеводой, хоть наставником каким. Так нет же – наградил его барон Глойдинг (не по-баронски, по-герцогски даже) и отправил с почетом на отдых. Хватит, Дигбран. Отвоевали мы свое. И ты, и я.

Как сказал барон, так, надо ему отдать должное, и сделал. И Дигбрана на покой отправил, и сам на оседлый образ жизни перешел. Не случись этих зеленокожих, так и умер бы Дох Глойдинг в своей постели.

Ан нет, повоюет теперь барон. Но не Дигбран.

Лани надоело вертеться; покопавшись за пазухой мешковатого платья, она достала какую-то вещицу и начала крутить ее так и эдак, разглядывая со всех сторон. Улучив момент, Дигбран наклонился вперед и взглянул-таки на внучкину забаву. Единственно что из седла не выпал: в руках у девочки был приличных размеров синий самоцвет, оправленный в серебро и при этом явно арденской работы – миакринги так гранить и оправлять не умели по сей день. Стоил он, скорее всего, больше, чем дигбранова жизнь вместе с трактиром.

–Ты где это взяла? – строго спросил он, одновременно протягивая руку за самоцветом.

Внучка со скоростью, Дигбрану по его годам уже недоступной, прижала камень к животу обеими руками и подняла на деда глазенки, исполненные высокомерия.

–Я тебе не 'ты'! – возмущенно заверещала девочка. – Я тебе госпожа наследница барона Глойдинга! Это касается только меня и господина барона, где я это взяла. Ясно, Дигбран?

Потеряв от такой наглости дар речи, Дигбран скрипнул зубами и оглянулся на стражников. Вояки сохраняли вид серьезный и сосредоточенный, но глаза у них из орбит лезли от еле сдерживаемого смеха. Некоторое время он сверлил стражей взглядом, потом обернулся к Лани и как можно спокойнее произнес:

–Еще раз что-то подобное от тебя услышу – выпорю.

Лани хлопнула белыми ресницами и промолчала. Хитрая бестия своего добилась – Дигбран потерял к самоцвету всякий интерес.

Долгое время ехали молча. Дигбран злобился и молчал. Ланнара смирно сидела в седле, не рискуя пошевелиться, украдкой разглядывала самоцвет и молчала. Стражники молчали привычно, только сопели по-прежнему громко и уверенно.

Наконец девочка запрокинула голову и посмотрела на деда снизу вверх извиняющимся взглядом.

–Я ведь пошутила, Дигбран. Не обижайся, а?

В порку плутовка, похоже, не верила.

Путь в замок был неблизкий. В тот же Дассиг в иное время года можно было попасть в два раза быстрее. Тем не менее город на северном берегу Арриса в округе считался почему-то дальним заречьем, а замок Дубр, также стоявший за рекой – ближним.

–Привал, – объявил Дигбран, завидев чуть в стороне от дороги ветряную мельницу.

К самой мельнице они подъезжать не стали, расположившись под большим дубом в стороне от тракта. Место было немного более сухим, чем насквозь мокрая земля вокруг, и позволяло наблюдать за трактом, оставаясь незамеченными. От старой походной привычки выбирать для привалов именно такие места Дигбран так и не смог избавиться, хотя причин хорониться от кого-либо в Сиккарте у него пока не было.

Перекусывали не то чтобы в молчании, но без особого желания общаться. Лани опять возилась со своим самоцветом, не слишком-то скрываясь. Дигбран молча жевал, не понимая, чего он дуется на ребенка, и оттого хмурился еще больше. Стражники перекидывались пустыми фразами, порой недобро поглядывая на мельницу. Оно-то как раз понятно – уважающий себя миакринг мельницы боится, а мельника – и того пуще. Подозревались мельники в общении с вредным колдовством и вообще наихудших замыслах. Местный мельник по имени Ор исключением не был. Один раз его даже хотели спалить на костре за наведение порчи, да барон Глойдинг запретил.

Чвак, чвак. Это копыта лошадей шлепают по грязи. Кого-то несет по весеннему бездорожью в сторону переправы.

Дигбран осторожно высунулся из-за дерева. Увидел: большой отряд, человек восемь. Все на одинаковых мохнатых лошадках, в одинаковых плащах с капюшонами, скрывающими лица. Только на переднем всаднике капюшон откинут, и светлые пряди волос, промокшие насквозь, липнут к голове и ложатся на плечи, обрамляя лицо с почти арденски-благородными чертами. Почти. Какой-то изъян всегда чудился всем, кто встречал это человека, пусть и впервые. Ардены вовсе его не любили – это было известно от Эрви.

–Красавчик этот Ахрой, – презрительно бросил один из стражников, когда отряд скрылся за поворотом тракта.

–Красив, как баба, – согласился второй. – Куда это он подался по такой грязи?

И замолчал. Все замолчали, глядя друг на друга. Ответ напрашивался: даже стражники знали, от кого они охраняют внучку барона.

–Как бы с нашими чего... – нарушил молчание Брах, старший над стражниками, до поры молчавший.

Дигбран подумал о том, что догонять Ахроя, имея при себе Ланнару, никак нельзя. Никаким же кружным путем к трактиру раньше душегуба не поспеть. Еще он подумал о старом Лагорисе с его огромной секирой, которой эйторий владеет отменно. Вспомнил об арденской девчонке Эрви, которая прячет в своей комнате добрый меч, думая, что о том никто не знает. Бенара, понятно, не боец...

Чертова немощь старческая! Не будь ее, Дигбран бы Ахроя уже доедал, вместо того чтобы думы жалкие думать, в кустах отсиживаясь.

–Справятся наши, – рассудил он, приняв вид серьезный и уверенный. – Для двух умелых бойцов восемь лихих людей – не соперники. Вот как бы Лагорис с Эрви Ахроя не ухлопали – что потом барону скажем?

Смех. Немного расслабились, теперь и ехать можно. Пока Лани не окажется в замке, Дигбран себя спокойно не почувствует.

–Лани, мы едем.

–Ага, Дигбран. Я сейчас.

Замок Дубр высился за рекой, громоздя на округлом холме стены, не знавшие осады. Пошто ардены выстроили замок посреди страны, а не на границе, как все прочие свои твердыни, Дигбран не ведал. Надо бы у Эрви вызнать.

На ближнем берегу стояла обычная миакоранская деревня, из тех, что называют на севере 'подзамковыми'. Для простого люда был великий резон селиться в таком месте. Во-первых, все излишки продуктов шли на продажу в замок, а во-вторых, твердыня была надежной защитой на случай войны. Поселение возникло во времена Серого волка, тогда люд частенько хоронился за стенами. Нынче, может, опять придется искать спасение в арденском замке, ежели зеленокожие верх возьмут.

Однако никаких признаков тревоги Дигбран пока не наблюдал. Деревня суетилась по дворам, возле моста стояла пара лотков заезжих торговцев. Ворота замка были распахнуты настежь, охраняемые одним ленивым стражником – он никого не останавливал, что на пути в замок, что обратно.

Сам Нилрух вышел встречать своего учителя и наставника. Был серьезен и немногословен.

Пока обедали в общей трапезной, ничего лишнего не говорилось. Малыш знал дисциплину, да и ответственность, возложенная на него бароном, видно, состарила его за прошедшие дни лет на десять. Тяжко было воеводе – Дигбран видел это по его красным от недосыпа глазам. И тоже молчал до поры, пока не удалились они вдвоем в кабинет барона, отдав весь остальной замок и окрестности на разорение Ланнаре.

–Ну, сказывай, управляющий, – Дигбран нашел на баронском столе бутылку нерберийской кислятины, выбил пробку и отхлебнул из горлышка. Скривился.

Нилрух взгромоздился на край стола. Вздохнул. Грызанул себя за ноготь.

У барона, знать, привычку перенял. Дигбран покачал головой – так ведь можно и до алых перчаток дойти.

–Погиб наш барон, Дигбран, – выпалил Малыш. Дигбран так и сел.

И только влив в себя остаток бутылки, сообразил, что такая новость не могла остаться в округе незамеченной. Значит...

–Откуда такие вести? Говори.

–Народ судачит. Уж пару дней как, – Нилрух моргнул и уставился на Дигбрана. – Из Веггара беженцы идут. От них и наслушались. Иные говорили, что тяжко ранен и при смерти, а вот сегодня кто-то сказал, что пал наш барон в лютой сече, один против многих... И барон Кирдинг тоже погиб.

–Так... – Дигбран встряхнул головой, разгоняя нагрянувшие тяжкие мысли по своим углам. – Это что же получается: сначала наш барон ранен и при смерти, а потом погиб в лютой сече? Малыш, ты пробовал когда-нибудь влезть в драку, будучи серьезно ранен?

–Было один раз, – виновато сказал Нилрух. В глазах его плескалось и искрилось полное непонимание.

–Не будь дурнем. Ежели человек при смерти, то в бой он никак не пойдет. А коль он пал в лютой сече, то при смерти уже быть не может. Умирают один раз. Соображаешь?

–И что?

–А то, что байки все это. Нет, я понимаю, что мог наш барон Глойдинг и погибнуть. Но верить беженцам нельзя. Если там, на востоке, все так плохо, то скоро мы услышим и такие новости, которым можно доверять. А пока... слушай, я знаю, кто еще, кроме тебя, повелся на этот досужий треп!

Нилрух хлопнул ресницами. Потом еще раз хлопнул.

–Кто?

–Да ну тебя... Ахрой, кто же еще. Я его дорогой сюда видел, и с ним семеро лихих людишек. В трактир ко мне ехал. Кстати, это твой промах. Ты за ним следишь?

Молчание Нилруха было ему ответом.

Беженцев было десятка полтора. Неуклюжий паром – две недели назад его еще не было, сколотили наспех по приказу Нилруха, – покачивался под ними, медленно отползая от берега.

Вид беженцы имели несчастный и оборванный. Всех пожитков, что несли с собой, было по мелкой торбе на каждого.

–Эти – из Аксэда, – пояснил Нилрух. – Говорят, еле ноги унесли, когда зеленокожие в город ворвались. Те, что раньше шли, как-то получше выглядели.

Дигбран ковырнул носком сапога кочку у самой воды. Еще раз ковырнул. Пнул, наконец, но беззлобно.

–Мужики ведь идут, не только бабы с детьми. Ты бы их лучше в ополчение принимал, чем так... Знаешь ведь – если наши в Веггаре не отобьются, нам с тобой тут придется оборону держать.

Нилрух, похоже, об этом еще не думал.

На пароме недовольно закричал ребенок. Мать наклонилась над дитем, успокаивая. Остальные только втянули головы в плечи еще сильнее.

–Не пойдут они в ополчение, Дигбран. Пуганые.

Дигбран и сам видел, что пуганые. Посмотрел им вслед, спасшимся от невиданной ранее напасти. И тут вспомнил:

–А что, Малыш, вчерашний гонец из Скейра передавал?

Нилрух хлопнул себя по лбу.

–Я совсем забыл! Говорил же с ним... сведения у него особо секретные. Еле вытянул.

–Ну?

–Так вот...

Дигбран слушал и не верил. Гонец был от самого светлейшего герцога Илдинга к баронам Глойдингу из замка Дубр и Кирдингу из замка Альгр. Приказ баронам был держать зеленокожих до последнего и дальше, но ни в коем случае не пускать через холмы в Сиккарту. Сообщалось также, что многие тьмы алагоров и дессалиев разбили на Гирисской равнине герцогское войско числом пять тысяч и прут на Скейр, а потому никакой подмоги баронам в Веггаре не будет.

–И это не все. Я гонца напоил как следует, он и разговорился о том, что ни нам с тобой, ни баронам знать ни в коем разе не следует. А утром дал ему свежую лошадь и отправил дальше по тракту.

–Ты, Малыш, уж приглядывай за Ахроем, не забывай. Ежели вдруг что, хватай его сразу – и в темницу. Подержи дня три, потом отпускай. Нехорошо, если он начнет тобой помыкать.

Ушел хмурый Нилрух обратно в замок, Дигбран же неспешно побрел в трактир, так как Ланнара в сопровождении всех троих стражников утащилась в деревню, там ее искать и следовало. Шел и переваривал услышанное. Переваривать было чего, иному человеку – дня на три, не меньше. Дигбран мыслил быстрее, но...

Замок Риммор в осаде, тамошний барон Мар Валендинг вроде погиб, а все Римморское побережье захватили нерберийцы. Из Сатлонда давно никаких вестей. Также в Скейре ходили слухи, что ардены в Эггоре с трудом отбиваются от эсгуриев. Весь мир приперся на север Арденави оружием побряцать.

Местного трактирщика Дигбран знал мало. Родом тот был из самого Миакра, из лесов дремучих, да варил недурное пиво – вот, собственно, и все.

–Освети Лайта твой путь, Майрах, – поздоровался он.

–Майраг, – поправил его трактирщик, низкорослый, угрюмый, заросший неопрятным светлым волосом по самые глаза. – И тебе доброго дня, Дигбран-воевода. Эля тебе?

–Эля, – согласился Дигбран. Подождал, пока трактирщик нацедит из бочки кружку, зарылся в пену с усами, отхлебнул треть. Похвалил напиток. – Скажи-ка мне, Майрах...

–Майраг.

–Он. Поведай, откуда слухи идут, что погиб наш барон?

–Отсюда, Дигбран. При мне дело было. Баял один мужик из Веггара, что тяжкая сеча в Аксэде была. Сдали город зеленокожим. Наш господин Дох Глойдинг с дружиной в той сече чудеса храбрости творили, да и полегли числом великим с ополчением городским и отрядами баронов Веггарских. Говорил тот мужик, что погиб барон Глойдинг. Но я его потом спросил, видел ли он, как пал барон. Он ответил, что нет, не видел. Говорит, от других слышал.

–Ну ладно... налей еще.

Трактирщик взял кружку, да только потянулся к бочке, как хлопнула дверь.

Побледнел трактирщик. Совсем белый стал, мало не светился. Молча налил пива и поставил на стойку перед Дигбраном, чуть не расплескав дрожащими руками.

–Что за день сегодня! – Услышал Дигбран знакомое ворчание. – Налей и мне, Майрах. Хоть глотку промочу.

Трактирщик торопливо налил еще одну кружку, половину таки разлил и поставил перед новым посетителем. Потом отступил назад и забормотал что-то под нос невнятно – похоже, у Лайты заступничества просил.

Коренные миакринги, те, что с юга – народ суеверный. А уж как мельников боятся – слов нет.

–Мое почтение, воевода Дигбран.

–И тебе привет, Ор-мельник. В чем беды твои?

Недавний случай с Эрви научил Дигбрана раз и навсегда, что необоснованная неприязнь к людям только вред несет. А потому старался быть вежливым с мельником, хоть и относился к нему ненамного лучше, чем к Ахрою.

–Неисчислимы мои беды, воевода. Пшеницы три мешка мыши погрызли. Еще сколько-то отсырело. Погода хреновая вообще. Дороги развезло – еле сюда добрался. – мельник откровенно пользовался тем, что в кои-то веки такой важный в округе человек, как Дигбран, соизволил ему посочувствовать, и вышибал слезу. Дигбран пил пиво и тихо посмеивался с трактирщика, дрожащего мелкой дрожью. На душе полегчало.

–Да и вообще – как жить, если каждый встречный шугается тебя, как чумы? Что у меня – рожа не того цвета? А, воевода?

–Дай-ка гляну, – Дигбран отставил кружку, улыбаясь, обернулся к мельнику. Улыбаться перестал.

Не закричал – завыл Дигбран. С той тоской завыл, что в волчьем вое слышится. И подвывал ему совсем сбрендивший от страха трактирщик.

–Да ну вас! – осерчал мельник, швырнул на стойку медяк и вышел вон из трактира. Снаружи один за другим раздались три сдавленных вскрика и веселый детский смех.

Дверь отворилась, впуская Лани и трех ее телохранителей. На стражниках лица не было.

–Дигбран, ты видел синего мельника? – радостно спросила девочка.

–Уауууу!...

–Дигбран, тебе нехорошо?

–Синий, значит? – ехидно спросил Лагорис.

–Но ты же его не видел! – вступилась за Дигбрана Эрви, но как-то неуверенно.

Дигбран уже жалел, что вообще заикнулся о мельнике с лицом цвета сапфира герцогского. От насмешек старого эйтория теперь отбою не будет.

–Не хватает только пурпурнокожих, для комплекта, – развлекался между тем Лагорис. – Кстати, пурпур – цвет конунгов Мигронта, а они, естественно, эйтории. Значит, надо бы и мне, диковине иноземной, перекраситься. Дигбран, где тут можно нательной краски прикупить?

–Но он же синий! – возмущенно закричала Лани, обиженная сомнениями Лагориса. – Я сама видела! И Дигбран видел, и Брах, и все видели!

Брах тихо крякнул из своего угла, но ничего к словам Лани не прибавил.

–Синий, синий, – поспешил согласиться Лагорис. – Только не ори мне в ухо, малышка. Я же оглохну.

Дигбран зажмурил глаза и потряс головой, изгоняя воспоминание о синем мельнике. Не о том думать хотелось, что его, старого вояку, сегодня чуть удар не хватил, а о другом. Ведь благополучно кончилась для Лагориса и Эрви встреча с Ахроем и его подельниками. Старик и молодая девушка зарубили насмерть троих лиходеев, остальные же в бегство обратились. Дигбран со стражниками – а Нилрух выделил в дорогу еще десяток, – встретили на пути в трактир одного из шайки, отчаянно гнавшего лошадь по тракту.

–Диаволы! – возгласил он, завидев отряд и признав Дигбрана. – Диаволы у тебя в доме, старик! Будь ты проклят!

И дальше поскакал. Не стал его трогать бывший воевода: пусть орет громче, так меньше охотников помогать Ахрою будет. Лишь резануло Дигбрана вскользь брошенное: "старик".

Дальше дорогой и самого Ахроя встретили. Был Ахрой, младший баронский сын, уже не так симпатичен, как полуднем раньше: меч обломан на треть, лицо и одежда в грязи перепачканы, волосы в крови, правая рука плетью висит, левого уха и вовсе нет. Тряпку рукой прижимал и кривился. С тоской на Ланнару посмотрел. Малявка тут же скорчила ему некрасивую рожу.

–Не тужись, Ахроюшка, – присоветовал Дигбран. – взглядом не убьешь. А руками – не позволю.

Ахрой как вроде приклеился взглядом к своей несостоявшейся жертве. На слова Дигбрана же не отозвался никак.

–Он не слышит, – мудро предположил Брах, чем вызвал взрыв смеха у остальных стражников. Так и проехали, оставив Ахроя на дороге.

Смеркалось за окнами, сырость еще одного непогожего дня скрывалась за пеленой ночи, сохраняясь лишь в стуке капель по крыше да журчании быстрой высокой воды у причала. Все давно уж забыли о мельнике, разговор перекинулся на другое. Дигбран рассказал обо всем, что слышал от Нилруха.

Лагорис не удивился.

–Я приехал сюда из Кагониса, Дигбран. Знаю многое о том, что происходит, поскольку видел, как это готовилось.

–Не нашего это ума дело, – проговорил Дигбран, глядя на огонь очага. – зеленокожих бы сдержать.

Лагорис внимательно посмотрел на отставного воеводу.

–Очень даже нашего. Высокие силы пришли в движение, не короли и не герцоги – сами боги. Судьба моего и твоего народа решается. И твоего, Эрви. Впрочем, ты знаешь.

–Знаю, Лагорис, – бесстрастно подтвердила Эрви. Лицо ее в колеблющемся свете пламени было не по годам серьезным. – Но не нам эти задачи на плечи брать. Дигбран прав: каждому – по его уму и месту.

–Старшая не может так говорить, Эрви. Или ты ничего не видишь?

–Зато ты, похоже, великий прорицатель! – Эрви тут же вышла из себя. – Ну так иди к Уиверу ЭахТислари, говори с ним. Мы-то что можем сделать? А ничего, Лагорис! Бессильны мы перед твоими вопросами!

Эйторий даже согнулся немного, взглядом уйдя внутрь себя. Так сидел некоторое время.

–Прозрение мне было. Вместе с Дигбраном, моим старым другом, с его семейством и домочадцами, ждать мне следует исполнения судьбы.

–Твоей?

–Мира, Эрви. Судьбы всего мира. Ну... и моей, конечно, тоже.

Среди ночи Лагорис разбудил Дигбрана.

–Что, судьба мира исполняется? – недовольно проворчал бывший воевода, не преминув отыграться за синего мельника. – Скажи ей, пусть погодит да утра.

–Не погодит, – отозвался Лагорис, не прекращая трясти Дигбрана за плечо, пока наконец тот не открыл глаза и не сел в кровати. – Послушай моего совета, Дигбран – забери у внучки эту игрушку. Иначе одними синими мельниками не отделаешься.

–Какую игрушку? – не понял спросонья Дигбран. – И при чем тут мельник?

–Я имел ввиду скаранит, Камень магии, – Лагорис увидел, как это объяснение вновь погружает Дигбрана в сон, и поспешил исправить положение: – Ты у нее синий камень видел?

–Видел, – согласился Дигбран. – сапфир или что-то похожее. В серебро оправлен, и не нашей работы вещица.

–И не нашей. И не арденов. Гномы этот сапфир гранили и оправляли. Только это не сапфир. Скаранит, Камень магии именуемый, встречается так редко, что, можно сказать, не встречается вообще.

Дигбран потряс головой. Голова со сна была тяжелой, как сама жизнь.

–Так в чем же тогда дело? Если этого твоего скаранита не бывает, значит, и тревожиться не о чем. Я, Лагорис, спать хочу.

–Да есть он, темная твоя голова! – Лагорис присел на стул рядом с кроватью Дигбрана. – И сделали его гномы для людей, к магии неспособных. Он дает возможность многие чудеса творить одним взглядом сквозь него. Скаранит прозрачен, как вода в горном ручье.

–А откуда его взяла Лани?

–Думаю, что в сокровищнице барона, – предположил Лагорис. – Сначала Камни магии были сделаны гномами по просьбе Катаара, для еще не созданных людей. Их гранили и оправляли на Звездном Пике, под присмотром богов. Но потом случилось, что скараниты остались у гномов, и перед войной богов они передали их моему народу. После поражения Амунуса те камни, что сохранились, оказались у арденов. Скаранитов всегда было не больше, чем пальцев на человеческой руке.

Что до использования Камня магии, тут умение и навык нужны. Когда сей инструмент использует неумеха, то лучшее, чего он может добиться – это изменение цвета видимого им сквозь камень объекта на цвет самого камня.

–Мельник! – дошло до Дигбрана. – Слушай, так его же теперь надо обратно перекрасить! А то деревенские его уже раз чуть не сожгли.

Эйторий только вздохнул.

–Надо бы. Но я со скаранитом обращаться не умею. Ты тоже. А таланты своей внучки ты уже видел. Воочию.

Дигбрану опять захотелось завыть. Еле сдержался.

–Может, у Эрви спросить? Она ведь дочка Верховного прорицателя арденов. Вдруг умеет колдовать с этим камнем?

И еще раз вздохнул Лагорис.

–Эрви завтра уйдет. Время ей судьбу искать.

Мальтори. Немного об осадном деле.

Алагли я отпустил. Я отпустил бы его в любом случае. Я же не кровожадный варвар, головы людям отрубать и на пики сажать без убедительной причины не стану. Тем более – своим соотечественникам и сослуживцам. Единственно, что этим я заслужил осуждение Арвариха.

–Господин барон изволил рубать белофлажникам головы и на пики одевать. Так и нам поступать надлежит.

Хорошо еще, что Арварих не был знаком с теорией судебных прецедентов. Я его просвещать, естественно, не стал.

А вот слова Алагли меня встревожили.

Это же надо было кому-то так заморочить нерберийцам головы! Такое, действительно, разве что богу под силу. Вся Нерберия сюда привалила. Да ведь мои соотечественники по природе объединяться не способны. В этом мы подражаем все тем же нашим предкам-эйториям. Не знаю, как в старину, но теперь эти ребята – каждый сам по себе, если не считать Мигронта и Синдрии. И то – мало кто из наших там бывал, а досужим байкам моряков я не верю. А вот во что верю, так это в невозможность для трех нерберийцев решить, что они пить будут. Уж куда там – вместе воевать.

Ну и лопухи ведь. Власть над Старшими. Секреты их могущества и долгой жизни. Смерть врагов и убийц наших предков. Это что – причины для объявления войны?

Правда, если судить по историческому опыту подобных массовых заварушек, больше всего народу велось именно на такие бредовые обещания. Помните, что обещал Амунус эйториям? Бессмертие. Ни больше, не меньше. И все равно – поражаюсь, как можно в такое верить. Власть над Старшими? Миакринги вон арденов уже завоевали. Как по мне, так еще большой вопрос, кто кем в этой стране управляет. Секреты их могущества и долгой жизни? А о каком могуществе идет речь? О долгой жизни – могу лишь повторить ответ князя арденов Риммора Мараку-алагору: нечего было погрязать в варварстве. Только принадлежность к высокой культуре долгий век Старших определяет – так боги решили. Нерберийцы живут дольше тех же варральских дикарей – факт известный. Ну а про смерть врагов и убийц наших предков и говорить нечего. Враги они и убийцы эйториев не более, чем все остальные народы. А во времена Великого союза и вовсе лучшие друзья были. Нет во мне этой скудоумной ненависти к Старшим Севера. Я думаю так, а другие могут думать, как им нравится. Если есть чем думать.

Жаль мне моих соотечественников. Если и вправду Элбис, сын Амунуса, головы им морочил, то удивляться тут нечему. Слышал я легенду, как во время битвы на Лиртодийской равнине Элбис голосом своим эйторийскую конницу зачаровал и заставил на пехоту теров-великанов всей мощью обрушиться, вместо того чтобы фалангу арденов с тыла атаковать. Нам ли, слабым умам варварским, противостоять тому, перед чем спасовали столь почитаемые нами Старшие?

С ополоумевшими сражаться – хуже некуда. И все же грандиозные новости Алагли, как ни беспокоили меня-нерберийца, положения дел для меня-коменданта не изменили. Я не мог дать нерберийцам того, чего они хотели, коли этого не имел. За арденами им следовало бы в Эггор валить, а вовсе не на Римморское побережье. Пропустить их вглубь Сиккарты, как они того поначалу хотели от Мара Валендинга, тоже не мог. Я их, по сути, и не держал. Баронского флота больше не существовало, замок же был осажден и дорогу войскам не преграждал. Но уже они сами не хотели оставлять эту твердыню в тылу, как сказал мне напоследок Алагли.

Посему я созвал небольшой военный совет исключительно для нерберийцев. Событие, конечно, пришлось скрыть от посторонних глаз, чтобы остальные в замке не заподозрили нас в сговоре – кстати, совершенно справедливо. Поэтому, заранее предупредив остальных участников совета, я зашел в трапезную залу казармы нерберийских наемников и провел там время, достаточное для того, чтобы поужинать. Часовые же у дверей казармы стояли постоянно. С этим у меня строго.

Право решающих голосов на совете я сразу заявил за собой, обоими сотниками и Тирвали (такой уж я эксцентричный), но высказываться могли все: и десятники, и простые солдаты.

–Сегодня я говорил с парламентером осаждающих, – начал я в промежутке между ломтем свинины и глотком вина. Какие бы вселенские вопросы не обсуждались, а оставаться без ужина я не собирался. Словами сыт не будешь. – это мой старый приятель. Он назвал мне много причин этой дурацкой осады, но есть главная: кто-то серьезно замутил мозги нерберийцам своими проповедями, и они приперлись в Арденави за жизнью и душами арденов. Звучит бредово, но так бывает. Теперь мое мнение – и я молчу до конца совета.

Конечно, эти ребята – наши с вами сородичи. Убивать их нехорошо, а погибать от их рук – и того хуже. Если захотим, мы сможем уйти из замка, и они не только отпустят нас домой живыми, но и обеспечат нашу доставку в Нерберию. Привожу причины, почему этого делать не следует.

Первая, сугубо практическая, состоит в том, что мы с вами – не отбросы со всего мира, но уважающие себя нерберийские наемники. Мы все подписали контракты и выполняем их буква в букву. Все в Нерберии и соседних странах знают: мы честны. Если сейчас мы нарушим наши обязательства и уйдем до конца срока – об этом тоже узнают все. Как вы думаете: сможет ли кто из вас после этого устроиться на службу хотя бы сторожем? Думаю, что вряд ли. Есть ведь много нерберийских наемников куда честнее нас, которые никогда условий найма не нарушали. Особенно же это касается военачальников – чем выше рангом, тем больше.

–И тебя, комендант, в первую очередь! – выкрикнул кто-то из задних рядов толпы, собравшейся вокруг моего стола.

–Естественно, – я улыбнулся. Лучше сразу показать людям, что твой интерес поступать так, а не иначе, прост и понятен, корыстен чисто по-человечески и близок им. Тогда тебя не упрекнут в других корыстных замыслах, которые ты якобы скрываешь от остальных. Или не якобы.

–К этой причине могу добавить, что осада не будет для нас сложной, даже если осаждающие (я упорно не называл их нерберийцами, проводя границу между ними и своими ребятами) пойдут на приступ. Кто из вас когда брал крепости штурмом? Я не имею ввиду замок Гисс.

Молчание. Чего и следовало ожидать.

–Они там, за стеной, тоже этого не умеют. И сейчас ломают головы, как это осуществить. Скоро у них появится еще одна головная боль: как бы им поесть. Запасы побережья у нас в руках, а то, что не вычистили наши фуражиры, толпа осаждающих сожрет за неделю. Побережье тут небогатое, а на дворе март. Так что протянут они недолго. Крепость у нас хорошая, народу хватает. Я думаю, что пролетят они с этой осадой.

Вторая причина отдает идеализмом, но я все равно скажу. У этой публики, что сунулась в Арденави за всякими сказками, крыша съехала. А пока мы в замке, они дальше вглубь страны не пойдут. Удержав их от этой дурости и больших потерь, не покроем ли мы себя славой на родине? Так что, если решение совета будет – остаться в замке Риммор, советую осаждающих щадить. Когда они начнут голодать, то станут дезертировать, а там, глядишь, кто и к нам перебежит. Поверьте мне, об этом будут говорить по всей Нерберии. Я все сказал. Мэрали, твое слово.