Текст книги "Весенние заморозки (СИ)"

Автор книги: Александр Хомяков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 71 страниц)

–К врагам подмога идет! – заорал мальчишка.

Ага, идет. Тысяч шесть-семь спускались с холма, держа строй и огрызаясь на наскакивавших на них арденов и еще кого-то, кого я не узнавал. Через некоторое время этот отряд остановился, и почти сразу же двинулся обратно в холмы, но не туда, откуда вышел, а дальше на запад. На редкость дисциплинированное подразделение, как на мой взгляд: маневрировать на склоне холма, когда постоянно надо смотреть под ноги, чтобы не поскользнуться на еще мокрой от росы траве, не всякий сумеет. Эти сумели, поднялись повыше над полем боя, потом спустились в заросший низким кустарником неглубокий овражек и построились лицом к берегу, выставив щиты. Их обстреляли из луков и, кажется, оставили в покое.

Внутрь частокола тем временем ворвалась тяжелая конница, и все было кончено. Остатки разбитого войска бежали вдоль берега на запад, под прикрытие деревьев, кустарника и камышей. Их сначала преследовали, затем протрубил рог, и уцелевшим позволили уйти беспрепятственно. Отряд на склонах, так и не добравшийся до поля боя, организованно отступил в холмы.

Всадники, сломившие сопротивление на берегу, как я позже выяснил, и были теми самыми рыцарями-эйториями, коих в Сиккарте собралось что-то около тьмы. То есть, не тьмы, а чего-то там на эйторийском, мне неизвестного. Эйтории использовали иное деление войска, чем все остальные народы в северных и западных землях, я в нем не разбирался – нужды не было. Также и чины в эйторийском рыцарстве: полноправными рыцарями были, как я понял, очень немногие, остальные являлись оруженосцами или чем-то вроде. У стикрейцев есть похожая система среди аристократии, вроде бы.

Для меня рыцари делились на тех, что постарше, и молодежь. Молодые всадники были чрезвычайно серьезны и немногословны, старшие же, напротив – добродушно-рассудительны и не дураки почесать языками. Один из них, именем Таивис, был уже почтенного возраста и трактир покидал редко; его я и расспрашивал больше остальных, тем более что он был у рыцарей в трактире за главного и знал, соответственно, больше прочих.

На южном берегу Арриса на наших глазах разгромили армию южан под командованием графа Гисса – да, того самого, на стенах родового замка которого Мальтори из Эсталы получил за храбрость дубовый венок. Начало битвы было за день до того, мы его не застали. По оценкам победителей, южане потеряли больше половины своего войска, уцелевшие же далеко не представляли той угрозы, какой были еще недавно.

–А почему не добили? – резонно спросил я.

–Нам надо беречь силы, – ответствовал Таивис, отставив бокал с элем. – Преследование южан в холмах могло привести к неоправданно большим потерям – у них есть толковый военачальник, который умеет хитрить и устраивать засады. А это не последние враги под стенами Скейра.

Я вспомнил о нерберийцах, которые сейчас маршировали к Скейру, и решил не затрагивать эту тему.

–Толковый – это не тот ли, который командовал подкреплением?

Таивис с интересом глянул на меня.

–Тот самый. Темник Таларик его звать. А ты, я смотрю, глазастый.

–А что мне еще остается? – вздохнул я. – Ног-то считай что нет.

Тари, как оказалось, все это время слушала наш разговор.

–Что с ногами, Мальтори? – без обиняков спросила она. Я рассказал. Она потребовала, чтобы я снял сапоги. Я предупредил, что со вчерашнего дня не мыл ног, но ее интересовало лишь, давно ли мне делали перевязку.

–Ты и лекарь тоже? – спросил я, когда она, тщательно отмыв мои беспалые ступни, намотала свежие повязки и помогла натянуть сапоги.

–Да нет, какое там, – улыбнулась она. – Лекаря я вечером приведу, пусть посмотрит. На вид так все в порядке, хотя чудо, конечно, что ты уже можешь ходить.

Я пожал плечами. Может, и чудо.

Позже объявился Арварих, ходивший в герцогский дворец, чтобы отыскать там Берейха, сына и наследника Мара Валендинга – он служил в герцогской дружине. Ни Берейха, ни дружины, ни даже самого герцога во дворце не обнаружилось – еще вчера они покинули город и ушли маршем на восток, принимать на себя очередной удар очередных завоевателей. С востока шли на Скейр орды дикарей с океана, и кожа у этих дикарей, по словам Арвариха, была зеленого цвета.

–Чего только на свете не бывает, – подивился я и спросил у Тари, следует ли мне ходить с моими-то ногами, или лучше сидеть да эль хлебать. Она сказала, что не уверена, но вроде как ходьба мне будет полезнее, а вообще лучше подождать лекаря. Ждать я не стал – не сиделось мне на одном месте.

Проверив, как устроились мои воины (вповалку в одном большом зале и трех комнатах поменьше, оружие и доспехи валяются где попало, одни только нерберийцы удосужились соорудить для него что-то вроде стойки), я отправился на прогулку.

Набережная была застроена фахверковыми домами, среди которых изредка попадались каменные строения. Фахверк придумали в нашей небогатой лесом Нерберии, но прижился он почти повсеместно, кроме Эсталы и Баариса, где климат был слишком жарким, и здания предпочитали строить из песчаника и ракушечника, да еще избалованные обилием древесины кассорийцы не экономили дерево при постройке. Но Скейр был городом старым, и арденских каменных построек здесь тоже уцелело довольно много. Каменным было здание биржи, из камня была и таможня в порту. Свернув в одну из улиц, уходивших к центру города, я стал часто замечать изящные каменные особняки, здесь и там разрывавшие сплошные ряды белых фахверковых стен. Над некоторыми из особняков вздымались в небо знаменитые скейрские шпили, сияя не тускнеющей с годами арденской бронзой.

Скейр был городом, густо заросшим зеленью. Там, где в Аглайле или Кайле было не протолкнуться от нависавших друг над другом многоэтажных стоечно-балочных чудовищ, где было тесно и темно от смыкавшихся над головой верхних этажей и мансард, в Скейре было свободно. Изящные балконы, порой совсем миниатюрные или даже декоративные, были увешаны горшками и ящиками с цветами, на улицах пошире стояли черные кованые фонари, а по мере приближения к району, где жили богачи и дворяне, все чаще попадались небольшие уютные скверики. На скамейках в тени густой майской листвы отдыхали солдаты в кожаной броне или, изредка, в громоздких рыцарских латах...

Горожане, конечно, мне тоже попадались. Суетились служанки, величаво шествовали матери семейств, спешили по своим делам молодые девушки, ловя на себе взгляды воинов, краснея и улыбаясь. Однажды я увидел, как эйторийский рыцарь, склонившись с седла своего тяжеловоза, протянул совсем еще юной миакоранской девчонке едва распустившуюся розу, и как девчонка зарделась подобно этой розе и убежала. Мда, Старшие есть Старшие... нербериец бы ущипнул в лучшем случае. Однако я смотрел больше с интересом, чем с удивлением, вот только скамейку свободную мне найти не помешало бы, потому что ноги уже начинали меня беспокоить.

Скамейки, как назло, все были заняты, а подойти к воинам и попросить их подвинуться не позволяли остатки гордости. На меня и так оглядывались: ардены и миакринги – с участием, а эйтории – чаще с удивлением. Полагаю, что первые принимали меня за эйтория, а вторые как раз догадывались, какого я роду-племени. В самом деле, что здесь делать нерберийцу?

Уличное кафе нашлось за поворотом улицы, на углу. Столики были сдвинуты поближе к стене, скорее всего, чтобы не мешать проходу войск. Один оказался свободен, я осторожно опустился в плетеное кресло, с наслаждением вытянул ноги. Подошла служанка, я заказал эля и бросил на стол одну из чудом уцелевших в моем кошеле медных монет, она странно на меня посмотрела и ушла внутрь. Из дверей заведения вышли двое арденов весьма воинственного вида, приблизились, внимательно меня осматривая. Спросили, кто я такой и что делаю в Скейре. Я объяснил, ардены объяснением уже привычно мне удовлетворились. Снова появилась служанка, принесла эль, попросила прощения, что меня потревожили. Я дернул плечами – пустяки. Странно, что меня не останавливали каждые десять шагов. Нет, ну мало ли шпион какой.

Напротив кафе давал представление уличный театр. Вокруг небольшого помоста, на котором труппа бродячих эйториев играла 'Богача и лекаря', столпилось довольно много народа. В основном в толпе были ардены и миакринги, хотя я заметил и двоих эйториев постарше, в искристых плащах и с огромными секирами за спиной.

Богача изображал молодой парень изумительно высокого роста, лекаря – старик, роль служанки богача выпала эйторийке неопределенного возраста и тоже в общем-то довольно высокой. Эйториев Катаар ростом не обидел, женщины Старших запада были ростом не ниже мужчин иных рослых народов. Странно, но высокий рост не казался уродством, эйторийка выглядела довольно изящной, хотя хрупкой ее мог назвать только начинающий поэт. Живая мимика на ее лице, то кривившемся от обиды, то загоравшимся радостным интересом, то вытягивавшемся в удивлении, отвлекала от ее роста и вовсе. Зрители хлопали в ладоши, смеялись, двое эйториев в толпе лишь изредка одобрительно кивали, но однажды и один из них не сдержал одобрительного возгласа. Но мне больше было интересно видеть улыбающихся арденов. Непривычное зрелище, право слово.

Монетку в кафе у меня так и не приняли, но тут уж должны были принять. Не может же весь город заниматься благотворительностью, хоть и война на пороге? Я протянул руку к кошелю на поясе, и рука моя накрыла еще чью-то руку.

Пальцы на руках у меня гнулись еще очень плохо, но тут я скривился от боли и сжал добычу так, что она взвизгнула. Мальчишка, лет двенадцать от силы. Мальчишка-арден... эти черты лица невозможно перепутать ни с какими другими. Неужели и среди арденов бывают уличные воришки?

В конце концов, они все же завоеванный народ. У завоеванных не может быть все благополучно.

Вокруг нас быстро собралась толпа, вперед протолкались те самые двое эйториев. Я держал мальчишку крепко, он сжимал зубы, чтобы не заорать. Грязные нечесаные волосы, лохмотья вместо одежды, волчий взгляд. И короткий меч на поясе.

Эйториям хватило лишь одного взгляда, чтобы понять, к какому народу принадлежит мальчуган. Они отступили в сторону, один из них окликнул проходящих мимо лучников-арденов. Те подошли, один из лучников выступил вперед, посмотрел на мальчишку, потом на меня.

–Вор? – коротко спросил он. Я кивнул. Арден наклонился к мальчугану, внимательно посмотрел ему в глаза. Мальчишка не отвел взгляда, и во взгляде явственно читалась ненависть.

–Ты арден? – спросил он совершенно неожиданно для всех, включая меня.

–А кто же? – фыркнула дородная женщина справа от меня. – По лицу ж видать, что арден. Во времена пошли: раньше арденских детей и не видал никто, а сейчас они на улицах по карманам шарят. Вы уж разберитесь с ним, любезный, чай ваша кровь. Мне-то с Серым волком встречаться не больно охота.

–Никакой я не арден! – процедил мальчишка. – Полукровка я, ясно вам?

Я видел, как с интересом приблизились опять оба эйтория, один склонился к другому, что-то быстро говоря на ухо. Заметил, что ардены вокруг начали отступать, отворачиваться, находя вдруг какие-то важные и неотложные дела. Только у миакрингов отношение к услышанному было неоднозначным, но ни в чьих глазах я не видел и капли жалости.

Один только лучник задумчиво кивнул, словно и не ожидал услышать ничего иного.

–Лорбаэн знаешь? – спросил он.

–Сестра она мне... – растерянно ответил мальчишка. Наверное, не ожидал услышать это имя. -Где она?

–Где-то... – неуверенно ответил арден. – Ладно, пойдешь со мной.

–Никуда я с тобой не пойду! – мальчишка рванулся, но мне удалось удержать его. Арден решительно шагнул вперед, но тут я протянул свободную руку и преградил ему путь.

–Правильно. Он пойдет со мной, Старший.

–Он не твоей крови, чужак, – резко бросил мне лучник. – и не тебе лезть в его судьбу.

–Мнится мне, – моя рука непроизвольно потянулась к петле на поясе, где обычно висела секира, и встретила лишь пустоту – секиру я оставил в трактире. – что и вашей крови в этом мальчике немного. Иначе не скитался бы он беспризорником по улицам, не так ли?

Арден покраснел. Что ж, улыбку на лице Старшего я сегодня уже видел, смущение тоже, что еще мне ждать от них, вчера еще казавшихся каменными статуями?

–Ты не понимаешь. Он должен пойти со мной.

–Почему?

Арден промолчал, опустив голову и уставившись на носки своих сапог. Мальчишка повторил, что никуда он с арденом не пойдет.

И тут арден поднял на меня глаза, и выражение его лица мне не понравилось. Такое же выражение было на лице Вальда, когда я спрашивал его, пойдет ли он за мной на Вессей. Затуманился на миг взгляд лучника, а потом прояснился – вроде как ему кто ответ на ушко шепнул.

–Идите, – он развернулся к ожидавшему его отряду, махнул рукой. Лучники двинулись прочь.

–Эй! – окликнул я его. – Что, вот так все просто? Посмотрел в будущее, увидел там правильный выбор и расслабился?

Он обернулся на ходу, скосил на меня глаза.

–Да, Мальтори. С тобой – да, просто.

И так и остался бы я стоять с открытым ртом посреди улицы, кабы не дернулся вдруг все еще удерживаемый мной воришка.

–Пусти!

–А ты что, есть не хочешь? – спросил я. – Я вот хочу, и сильно.

Он мне не верил. Я отпустил его руку, он отшатнулся, споткнулся, растянулся на мостовой. Я стоял, не двигаясь, глядя на него сверху вниз.

–Можешь тут так и лежать, если тебе нравится. А я пойду пообедаю.

–Постой! – крикнул он мне вслед. Догнал, пошел рядом, засунув руки в дырявые карманы и втянув голову в плечи. Недоволен еще, вы только посмотрите на него!

Придем – вручу его Тари, пусть накормит и отмоет заморыша. А потом уже расспрашивать будем, кто он да откуда такой в Скейре объявился.

–Ты эйторий? – вдруг спросил мальчишка.

–Нет, нербериец.

–А почему ты тогда здесь? Нерберийцы сейчас на Скейр с запада наступают.

–А я – неправильный нербериец, – ухмыльнулся я. На лице у мальчишки был написан скепсис, меня это забавляло. Интересно, они с Тирвали найдут общий язык? Племянник все же сильно постарше.

На этот раз взгляды, которые бросали нам вслед, меня почему-то не раздражали. Слишком уж я был озадачен, чтобы обращать внимание на чьи-то там взгляды, и озадачивало меня прозвучавшее из уст арденского лучника мое собственное имя.

Мое удивление продержалось до вечера, когда в трактире появился тот самый командующий арденов – Аэлевит. Вернее, та самая – предводителем Старших севера оказалась женщина.

Она вошла в зал решительным шагом, звеня кольчугой, с накинутым на плечи простым серым плащом, с одноручным мечом на широком поясе, с забранными в хвост на затылке роскошными золотыми волосами. Ее губы были решительно сжаты в одну черту, в глубоких голубых глазах горел огонь. За ней вошли и остались у входа двое молодых арденов без брони и оружия – возможно, посыльные.

Вошла, остановилась, огляделась, кивнула Таивису. Взгляд ее обратился к нашему столу, Арварих отодвинулся в сторону, и она увидела меня.

А затем молодые рыцари-эйтории повскакивали со своих стульев и лавок и, толкаясь, бросились ее поднимать, потому что в тот момент, когда наши взгляды встретились, ее ноги подкосились и она без чувств опустилась на дощатый пол трактира.

'Вот этого мне для полноты картины и не хватало, – подумал я, выпрямляясь и подтянув босые ноги. – Арденки, которая падает в обморок'.

Она пришла в себя быстро, поднялась, опираясь на руки молодых эйториев, отстранила их и подошла к нашему столу. Арварих подвинулся еще, освобождая место на лавке, но она не воспользовалась приглашением.

–Я – Аэлевит из Окбери, – голос у нее был глубокий, сильный. Голос командующего, хотя... нет. Он не был резким, скорее певучим, протяжным. Этот голос не был предназначен для того, чтобы отдавать приказы, а вот повелевать... или петь, возможно.

Голос Аэлевит мне понравился.

–Очень приятно. А я – Ма...

Ее рука взметнулась вверх, останавливая меня.

–Тише! Я знаю, кто ты. И пусть твое имя пореже звучит вслух, хорошо?

Ну ладно, пореже так пореже. Одной странностью больше, одной меньше. Надеюсь, потом мне кто-нибудь что-нибудь объяснит.

–Нам надо поговорить наедине.

Я оглянулся на Тари, которая застыла на пороге кухни, наблюдая за происходящем в зале. Девушка лишь беспомощно развела руками. Аэлевит проследила за моим взглядом, снова посмотрела на меня:

–Ходить ты можешь? Или... у тебя все в порядке с ногами? – она осеклась, словно сказала лишнее. И, мне кажется, я ее понял.

–Уже нет. Но ходить могу. Сейчас, обуюсь только.

–Мальтори, скоро ведь должен прийти лекарь! – воскликнула Тари и тут же потупилась под пристальным взглядом Аэлевит.

–Не надо произносить его имя. Пока я здесь – не надо. А лекарю скажи, чтобы ждал. У нас важный разговор.

Она подождала, пока я обуюсь. Тирвали взглядом спросил, надо ли меня сопровождать, я покачал головой, а потом кивнул в сторону Рава – так звали воришку, которого я сегодня подобрал -занимайся, мол. Он понял.

Аэлевит тоже заметила этого мальчишку, присмотрелась, поднесла руку к глазам, опустила. Вздохнула, не особо скрывая вздох.

–Идем?

Она кивнула, мы вышли за порог, провожаемые взглядами всех, кто был в зале. Удивление было самым меньшим в том, что эти взгляды выражали.

Было темно, был моросящий дождь, повисший в воздухе почти как туман, но все же прозрачнее тумана, были ореолы вокруг фонарей, переливавшиеся радугами, была темная вода реки за каменной балюстрадой, были огни на пришвартованных к набережной судах, были крики стражи на мосту, который был отсюда недалеко. Было прохладно и сыро. Аэлевит накинула капюшон плаща, из-под него выбивались непослушные золотые пряди, и это было красиво. Как красив был ее взгляд исподлобья, который устремлялся на меня всякий раз, когда я говорил.

–Откуда ты меня знаешь?

–Я увидела, кто ты. Это твоя судьба, она пылает, как костер – ее невозможно не увидеть, оказавшись рядом.

–Меня сегодня один арден на улице назвал по имени. А почему это опасно?

–Ты мне не поверишь.

–А ты попробуй, – предложил я. – Я уже понял, что ардены считают меня особенным, интересно бы узнать, почему. Валедир ЭахАлмери, с которым мы вместе сражались против моих сородичей, тоже странно на меня смотрел, вот как ты сегодня.

–Я знаю, он мне прислал письмо, только позавчера его получила.

–Его нет больше.

–'Ушел' – мы так говорим. И это знаю.

–Так почему опасно произносить мое имя?

–Не опасно. Опасно – рядом со мной. Потому что... потому что ты – избранник Лайты.

Я открыл рот, закрыл его, снова открыл и таки остановился. Она смотрела на меня из-под капюшона, и была сама серьезность.

А еще она была ниже меня почти на голову.

–Хм... ладно, допустим, ты уверена, что я есть этот самый избранник Лайты. Зачем я избран Несущей свет?

–Ты должен спасти нас.

–Вас?

–Арденов. Миакрингов. Возможно, что и вообще весь мир – не знаю. Мир – это слишком много, я вижу лишь опасность, которая грозит нашим двум народам.

–Эмм... вот именно я, лично, должен сделать нечто, что спасет всех вас? Нет, ну допустим, что это так и есть, – умом я понимал всю бесполезность спора с донельзя серьезной и уверенной в себе арденкой, но сказанное Аэлевит могло быть в лучшем случае шуткой, не более.

–Не так. Ты не один такой. Вас избрано пятеро... было пятеро. Осталось четверо.

–Кто-то уже вышел из игры?

–Да, умер. Верховный прорицатель арденов, Уивер ЭахТислари.

–То есть, Лайта намерена остановить все эти орды, которые к вам явились, с помощью пятерых человек?

–У богов иные возможности, нежели у людей. Наши пророчества подтверждают, что избранные есть, и их ровно пятеро. Так видит Филласт, так видел Уивер ЭахТислари, так вижу и я.

–Это какой еще Филласт?

–Тот самый.

–Ого. Ну и знакомства у вас, сударыня. Это же легенда... – и я замолчал, увидев улыбку на ее устах. Замолчал, потому что понял – красивее этой улыбки я не видел в своей жизни ничего. И вряд ли уже увижу.

А она, наверное, читала в моих глазах и моей душе все, что там творилось в этот момент.

–Ты – прорицательница?

–Да. Прорицательница круга.

–Что же мне теперь делать, Аэлевит?

Она не ответила, мы медленно пошли дальше, под моросящим дождем.

–Это я должна у тебя спрашивать, что мне делать. Но ты не знаешь. Ты даже не знаешь, что ты избран для некоей цели. Этого никто из вас, пятерых, не знает, даже Верховный прорицатель не знал, пока ему не сказали.

–Хорошо, пусть так. Это не объясняет, почему мое имя опасно произносить вслух в твоем присутствии.

–Лайта противостоит своему племяннику – я не буду называть его имя, это бог устной речи. Он слышит все, что говорится...

–Это я как раз знаю. Знаю, что он привел нерберийцев в Сиккарту, – либо весь мир сошел с ума, либо все услышанное мной от Аэлевит – правда, и мне с ней теперь жить. – Почему именно рядом с тобой не должно звучать мое имя?

–Потому что он ищет вас, – тихо ответила Аэлевит. – и мне кажется, что тебя он еще не нашел. А из-за меня может найти: ведь он нашел Верховного прорицателя, и может через прорицателей Круга найти проверить всех, кто оказывается с ними рядом.

–Нашел – и убил?

–Не знаю. Может быть, Уивер сам умер. Неважно. Важно, что от того, кого он не знает, он не будет ожидать удара.

–А остальные? Ты знаешь, кто еще был избран Лайтой?

–Одного знаю, к сожалению. Еще двоих – нет. И лучше бы мне и не знать.

–Верю.

Набережная кончилась, впереди была гавань. Улица поворачивала вдоль берега залива, там было шумно и людно. Мы повернули обратно.

–Почему ты думаешь, что он нас ищет?

–Чувствую. Видения...

–Вы, прорицатели, постоянно видите будущее?

–Нет, это только в последнее время... – она запнулась. – после смерти Верховного прорицателя. У всех прорицателей, да и у обычных арденов резко обострился дар. Грядут великие события, в наших летописях говорится, что так всегда бывает накануне всяческих потрясений. Идем обратно в трактир, наверное. Нам еще много чего стоит обсудить, и я бы хотела услышать, что произошло на Римморском побережье.

–Ты тут главная?

Капюшон скрывал ее лицо, но по интонации я понял, что она опять улыбается.

–Можно сказать и так. Под моим началом – ардены, у эйториев свои командиры.

–А миакринги?

–Дружина герцога завоевателей и ополчение Скейра ушли на восток, сражаться с зеленокожими.

–Я видел в городе довольно много взрослых здоровых мужчин из, как вы их называете, завоевателей. Разве они не должны взять в руки оружие, когда городу угрожают вражеские армии?

–Может, у вас в Нерберии все так и бывает. Здешние, северные миакринги далеко не так воинственны, как триста лет назад, когда они завоевали нашу страну. Кто-то готов сражаться, кто-то не готов. Конечно, если враги пойдут на приступ, то им придется выбирать, но сейчас, когда враг еще далеко от стен города, они не спешат браться за оружие. Может, многие еще не верят.

–А ардены, значит, верят?

–Ардены видят. И мы привыкли спать с мечом под подушкой.

Трактир был уже рядом. На всей набережной, сколько я ее видел вперед, не было ни души, лишь где-то у самих ворот на мосту двигался над мостовой огонек факела.

–Аэлевит...

–Спрашивай, – она обернулась, выжидательно глядя на меня снизу вверх.

–Тебя удивит мой вопрос... – я чувствовал себя, как юноша на первом свидании, и ничего не мог поделать с дрожью в голосе.

–Тогда не спрашивай, – она улыбнулась, откинула капюшон, и локоны золотых волос рассыпались по ее плечам. Я наклонился, обнял ее за плечи и поцеловал, и она ответила на мой поцелуй, обняла меня за шею...

Чуть позже – или вечностью позже, не могу точно утверждать, – я где-то на краю восприятия услышал разговор, мимо протопали чьи-то сапоги, голоса притихли, а потом, когда они отошли, один из голосов выдал что-то умное насчет того, что целоваться можно в любую погоду и в любом месте...

–Наверное, мы все же не пойдем в трактир, – сказала она, отстраняясь. Глаза ее блестели, и даже в темноте был заметен румянец на щеках. – Скажи посыльным, что я ушла в ратушу, пусть ищут меня там. Завтра утром я пришлю за тобой карету, и мы поговорим. Иди же, лекарь наверное пришел и ждет.

–Ты так и не назовешь меня по имени.

Она провела кончиками пальцев по моей щеке.

–Не назову. Ты должен выжить. Иди.

Я смотрел, как она, накинув обратно капюшон, быстрым шагом уходит в сторону городских ворот, и думал, что с впечатлениями у меня на сегодня, пожалуй, перебор.

Вымытый и сытый Рав (он требовал, чтобы его называли Равераэх, но произнести это имя правильно среди всех солдат моего отряда могли только миакринги, и я решительно воспротивился) выглядел уже не тем заморенным волчонком, который вчера переступил порог трактира. Он по-прежнему всех дичился и обычно сидел в одиночестве у камина. Ему постоянно было холодно. На мой вопрос он ответил, что в Кагонисе сейчас уже лето, и хочется постоянно сидеть в воде, до того жарко... он там жил, оказывается. Впрочем, в остальном, что касается своей прошлой жизни, Рав был немногословен. По его словам, из Гириса, где они с сестрой были в услужении у кого-то из завоевателей, их выгнала война, с тех пор он скитался в холмах Эверин, а последние две недели прожил в Скейре. Да, на улицах. Да, его били другие беспризорники. Нет, только давал сдачи или терпел побои, если их было слишком много. Или убегал. Да, своим мечом он владеть умеет. Кто? Отец учил. Тебя не касается, где мой отец. Нет, по ушам не хочу. Кто? Не знаю, где она. С завоевателями была, когда видел ее в последний раз. Нет, не с миакрингами – с южанами.

В Скейр Рава привезли рыцари – это я выяснил, когда в трактир явились несколько новых борцов за справедливость. Они вернулись из холмов Эверин, где по-прежнему оставались еще не добитые южане, которые почему-то не желали убираться обратно на юг после полученной ими трепки, которой я был свидетелем. Отряды арденов, эйториев и миакрингов кружили рядом с лагерем армии графа Гисса, не оставляя в покое ни днем, ни ночью, но те на этот раз неплохо укрепились и держали оборону крепко.

Одним из новоприбывших оказался довольно молодой рыцарь, занимавший, однако, довольно высокое положение среди эйторийских всадников. Таивис приветствовал его, как равного, и я заинтересовался. Лицо у молодого эйтория светилось восторгом, глаза сияли, и в целом от него исходило ощущение жизнерадостности и уверенности в завтрашнем дне.

Еще у него было странное оружие для ближнего боя: молот. Я о таком даже и не слышал никогда. Эта кувалда у него на поясе была цельнокованой, с длинной рукоятью, и вся покрыта неизвестными мне рунами.

Однако спросить его насчет оружия я не успел. Молодой рыцарь углядел Рава, сгорбившегося у камина, и нахмурился.

–Вернулся, побродяжка? – спросил он на миакоранском, которым для удобства тут пользовались все. Правда, миакоранское наречье эйториев было ломаным, с кучей незнакомых мне словечек. Насколько я успел выяснить, эйтории говорили на диалекте южных миакрингов, местного они просто не знали – не бывали раньше на севере Арденави, из-за арденов кстати. Что-то там в далеком прошлом не поделили.

Рав вскинулся, замер в напряженной позе, глаза его рыскали по сторонам – опять стал похож на волчонка. Правильно говорят: сколько волка не корми, а все равно в лес сбежит.

Первым опомнился Тирвали, выступил вперед и заслонил собой Рава.

–Он с нами, – просто сказал мой племянник, глядя на эйтория.

Рыцарь с молотом улыбнулся. За его спиной фыркнул, сдерживая смех, Таивис.

–Да разве ж я против? С вами так с вами, лишь бы объедки по улицам не подбирал.

Почему он сбежал от эйториев, Рав сообщать также отказался. Я думал было расспросить Виластиса – того, который с молотом, – но тут хлопнула дверь, и незнакомый мне арден поинтересовался, кто тут есть Мальтори из Эсталы. Карета подана, господин комендант... нет, это я сам себе под нос сообщил, арден просто сказал, что Аэлевит ждет меня у западных городских ворот.

Карета напоминала то железное чудовище, на котором мы с Маргеном ЭахДаригом спасались бегством из-под стен замка Риммор, но была помягче и покрашена в пристойный серебристый цвет. Арден сел на козлы, я забрался внутрь. Тут были бархатные подушки с вышитыми вензелями, на окнах имелись кружевные занавески. Интересно, кто пользовался этим экипажем до войны – неужто сам герцог? Впрочем, нет, вряд ли. О герцоге Илдинге в замке Риммор рассказывали, что человек это жесткий и аскетичный, и даже на своем троне он восседает, не снимая доспеха. Значит, кто-то из его придворных... например, Балах Арвинг – да-да, вот лизоблюд герцога в этой карете очень даже натурально представляется. Было бы забавно, если так.

Мимо меня проплывали улицы Скейра, но я почти не обращал внимания на то, что представало моим глазам. Вчера, после осмотра лекаря, я заснул как убитый и проснулся до рассвета. Сидел у камина, потягивал горячее вино и смотрел на огонь в камине. Языки пламени вились, как золотые локоны, и то и дело норовили сложиться в ее лицо. Прошелестевшая юбками на кухню Тари обеспокоенно посмотрела на меня, но промолчала, а вскоре проснувшийся Арварих – еще одна ранняя пташка – пощупал мой лоб и сонно поинтересовался, не влюбился ли я. Он шутил, конечно.

Путь отнял немного времени, хотя нам и пришлось дважды пропускать отряды воинов, спешивших куда-то по своим делам. Я увидел в окно надвратные башни, карета сбавила ход и остановилась.

Аэлевит в окружении нескольких воинов склонились над походным раскладным столиком, изучая какие-то бумаги. У коновязи возле ворот стояли несколько лошадей, а за открытыми воротами я увидел целый отряд всадников, ожидавший командующих. В том, что передо мной были предводители войск обороны, я не сомневался. Эйторийского рыцаря выдавало богатство лат, конунга Мигронта – узкая открытая серебряная корона, бургомистр отличался толщиной и массивной золотой цепью, полого спускавшейся по животу мало не до пупка. Меч у бургомистра, впрочем, был вполне боевой, и кольчуга на нем сидела как надо.

Она обернулась, заметив меня, ее глаза вспыхнули на миг, но она тут же взяла себя в руки.

–Что сказал лекарь? – сразу спросила она.

–Говорит, что порядок, но если я собираюсь и дальше столько ходить, то мне нужна другая обувь.

–Я поняла, – Аэлевит обернулась, и от стены тут же отделился один из вчерашних посыльных. А может, и новый – арденов тяжело различать между собой: – Сапожник, трактир 'Меч миакринга' на Торговой набережной, после полудня, ему, – она указала на меня. Посыльный кивнул и помчался выполнять распоряжение.

–Это тот, о ком ты говорила, госпожа Аэлевит? – спросил рыцарь в богатых латах.

–Да, это он, – она посмотрела на меня, и я прочел в движении ее губ едва не сорвавшееся с них имя. – Расскажи нам, что произошло в замке Риммор. И... конунг Ригалис с магистром Таланосом хотят знать, что гарнизон замка Риммор и его комендант собираются делать дальше.