Текст книги "Весенние заморозки (СИ)"

Автор книги: Александр Хомяков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 65 (всего у книги 71 страниц)

Обойдя деревню, Лорбаэн наткнулась на тропу. Не лучше и не хуже других дорог, ведь она все равно не знала, куда ее занесло. Чуть позже она снова вышла к реке, но другую дорогу искать уже не хотелось. Так и пошла под медленно падающим снегом, разгребая снег валенками и придерживая шкуру, отяжелевшую от влаги.

Голод давал о себе знать, но в ее нелегкой жизни Лорбаэн приходилось порой целыми днями обходиться без еды, и она терпела. По крайней мере, замерзнуть насмерть ей не грозит, больше ее пока ничего не волновало. Ее мир опустел, она снова была одна. Торопиться же заполнить это одиночество хоть кем-то девочке не хотелось. Слишком часто она видела от людей одну жестокость, и слишком расслабилась за то время, пока ее защищал Броганек. Забыла, что на самом деле ничего в мире не изменилось, и стоит истонцу исчезнуть, все эти люди, притворявшиеся добрыми, не замедлят показать свое истинное лицо.

В вечерних сумерках дорогу перед ней перебежал волк. Остановился, посмотрел на нее недобрым взглядом желтых глаз. Лорбаэн даже испугаться не успела. Вовремя вспомнила, что нельзя показывать дикому зверю свой страх и, помедлив немного, пошла вперед, прямо на хищника. Волк тоже не стал долго думать и продолжил свой путь, потеряв к ней всякий интерес. Скорее всего, зверь был сыт, а человека боялся. Но ей подумалось, что иначе волчище поступить просто не мог. Она арденка. Серый волк не должен трогать арденов, напротив – защищать обязан.

Ей захотелось пить. Вместо того, чтобы жевать снег, она продралась через кустарник к реке. От Катасты осталось одно громкое название, теперь это был просто большой ручей. Наклонившись, она зажмурилась на всякий случай, зачерпнула ледяной воды руками и сделала пару глотков. Зубы свело от холода.

Уже приготовившись снова ночевать в сугробе, за поворотом тропы она обнаружила поляну. Дальше за деревьями белело ровное пространство, сначала показавшееся ей полем. Но то оказалось озеро. На берегу стоял деревянный сруб без подклети, одной стороной нависший над водой и опиравшийся на сваи. Между сваями была привязана лодка, вмерзшая в лед, к ней с высокого пирса вела веревочная лестница.

На пирсе никого не было, но одно из маленьких окошек светилось. Лорбаэн, окончательно проголодавшаяся и, несмотря на теплую одежду, успевшая продрогнуть, ускорила шаг, вышла на пирс и постучалась в низкую дверь.

Открывший ей миакринг был молод. Одежда из шкур выдавала его занятие, и в доме, куда он впустил Лорбаэн, едва ее увидев, повсюду сохли бобровые и ондатровые шкурки.

–Заблудилась? – спросил он. Девочка кивнула. Хозяин зачем-то тоже кивнул, развернулся, сгреб со стола всякий мусор, расчищая место, порылся в шкафу, достал оттуда деревянную тарелку, протер рукавом, отвернувшись, чтобы Лорбаэн не видела. Она видела все прекрасно, но ей было не до стараний охотника выглядеть не таким грязнулей, каким он казался. Неряшливость в доме выдавала отсутствие женской руки, но здесь было тепло, и ее собирались накормить – все остальное ее не волновало ничуть.

Каша оказалась пересоленной, горячий отвар из трав – напротив, душистым и приятным на вкус.

–Как тебя сюда занесло? – он почему-то поглядывал на нее с опаской. – Война?

Она кивнула.

–Заблудилась я, ты правильно подумал. Мне вообще-то в Скейр надо.

–Ну это далековато ты забрела. Скейр на юге. Но туда, я слышал, враги пришли.

–А здесь что есть поблизости?

Охотник на бобров задумался.

–На юге есть деревня у бродов, это самое ближнее поселение. Ты же с юга пришла?

–Да, – Лорбаэн заглянула в кружку, но там не осталось ни капли отвара. Миакринг заметил ее движение, подскочил, чуть не своротив стол, и налил ей еще из большого чайника. – Там пусто, в этой деревне, жители ушли.

–Хм... Ну тогда на север тебе. На Последний рубеж.

Вот где она, значит, оказалась. Слова графа Гисса об арденской крепости на севере она запомнила хорошо. Ее защищает десятитысячное войско Старших. Там она может попытаться разыскать Канта-лучника.

Если захочет. Сейчас ей плохо думалось. В тепле ее потянуло на сон. Оглянувшись по сторонам, она заметила, что в доме две кровати, а не одна, как следовало бы предположить.

–Ты здесь не один живешь?

–Нет. То есть да, сейчас уже один. А раньше слуга у меня был из арденов, только помер он в марте, много ему лет было.

–Это его кровать? – она встала, подошла к одной из лежанок, застеленной одеялами из шкур. Над ней на стене висела полка с несколькими книгами, успевшими покрыться пылью.

–Да, его, – молодой миакринг поднес лампадку к полке и вытащил одну из них, самую замусоленную, с темными пятнами на обложке. – Вот это он сам написал, слуга мой. А я забыл отдать ее тому ардену, что проводил его по вашей традиции. Если хочешь...

–Дай сюда.

Она открыла книгу. На первой же странице обнаружила гравюру тушью. На ней был изображен воющий на полную луну волк.

На следующей было название. Арденские руны выглядели немного непривычно, отец, научивший ее писать на Старшей речи, выводил буквы иначе. Но прочесть она все же смогла, и то, что она прочла, поразило Лорбаэн, как удар грома.

'Дневник и воспоминания Элваиха ЭахРиммора, прозванного завоевателями Серым волком'.

...отец отгородился от меня и не желает ни слушать, ни говорить. Пророчество Дегарта слышал только он. Я никак не могу заставить его рассказать, что такого наплел ему ЭахТислари. Как воды в рот набрал, молчит и прячется от всех в своем кабинете. А враги уже под стенами Скейра...

...вассал? ВАССАЛ МЛАДШЕГО? Не могу поверить, что мой отец принес присягу дикарю из Миакра! Никогда еще ардены не опускались до такого позора. Кто-то должен за это заплатить. Если не заплатят дикари, то я поставлю перед Кругом прорицателей вопрос о низложении герцога Эргана. Да, он мой отец. Но он предает свой народ...

...не могу понять, зачем надо увозить отца в замок Риммор. Мать терзается дурными предчувствиями, и мне никак ее не утешить. Отец же давно согласен на все и не спорит с проклятыми дикарями. Как же они мне противны! Это не люди, это животные какие-то. Кто мог подумать, что настанет день, когда Старшие станут прислуживать за столом вонючим варварам...

...я уверен, что у нас все получится. Нас всего два десятка, но для того, что я задумал, больше и не надо. Мы пройдем в замок Риммор подземным ходом, о существовании которого варвары и не догадываются. Слуги из замка сообщили, что Валендинг, вождь миакрингов, пьет целыми днями и спит. Ну да, он же думает, что довольно убить герцога, и Старший народ немедленно поднимет лапки кверху. Как мало он знает об арденах...

...Скейр пылает. Дайх Илдинг, 'герцог Севера', приказал за каждого убитого миакринга лишить жизни сотню арденов. На улицах города – самая настоящая война. Пробиться в город невозможно, все ворота закрыты. Мои соратники предлагают попробовать ночью переправиться через Аррис, но что-то я сомневаюсь, что миакринги оставят реку без присмотра.

Пусть убивают. Я не буду вести счет трупам. Пока в Риммарави еще остается хоть один завоеватель, я не успокоюсь и не сложу оружие...

...Сиккарта пока что для нас потеряна. Подошли дессалии из Кагониса, все города и деревни теперь напоминают военные лагеря. Арденам запрещено носить оружие, даже ножи забрали.

Вдоль всех дорог – виселицы. Днем там вешают арденов. Ночью мы снимаем тела наших сородичей, а вместо них цепляем миакрингов. И конца-края этому не видно...

...алагоры в Сатлонде уже прослышали, что я нашел убежище в лесах и скоро навещу их в замке Хигорт. Кажется, прозвище 'Серый волк' начинает ассоциироваться у завоевателей с неизбежной кровавой расправой. Понаехавшие было поселенцы уже убрались обратно в Гиссану, остались только солдаты. Сам нынешний граф Гисс здесь, со своей гвардией. Он думает, что ему удастся урвать свой кусок от Риммарави. Придется его разочаровать...

...снова в Сиккарте. Как же я люблю ее просторы! В лесу мне тесно, я начинаю чувствовать себя диким зверем, загнанным в чащу.

Перебили отряд миакрингов на дороге неподалеку от замка Дубр. Отрубили всем головы, ноги, руки. Слабаков, которые отказались расчленять трупы, я велю выгнать из отряда. Мне нужны только отчаявшиеся, которые не струсят. Тот, кто ничего не боится, никогда не склонит головы...

...не понравился мой подарочек прорицателям. Видел бы кто их лица, когда я вывалил из мешка на стол в замке Скассл головы миакоранских вождей. Кажется, только Дегарта это не впечатлило...

...в мои руки попал сам Дайх Илдинг. Вот и встретились, гаденыш. Двадцать лет я за тобой охотился, долгих двадцать лет... Ты будешь умирать долго и при свидетелях, которые потом расскажут вашему народу, какое ужасное чудовище живет в арденских лесах...

Забрезживший рассвет застал ее за чтением. Глаза устали, но оторваться она не могла. Легенду, которой она привыкла прикрываться от жестокости завоевателей-миакрингов, никто толком не знал. Отдельные истории о Сером волке слышали все, но полный перечень его деяний открылся ей только сейчас.

Многие из записей она пробегала глазами, не вчитываясь. Серый волк не стеснялся во всех подробностях расписывать картины кровавых расправ над своими жертвами. Большая часть его дневника повествовала о жестокости – том, чего ей и так в жизни хватало. Лорбаэн сама не знала, что ищет в дневнике, пропитанном кровью. Разочарования ли в том, кого считала своим незримым защитником, или же остатков жестокости в самой себе, до конца еще не вытравленных.

Как и Серому волку, ей раньше хотелось мстить за убитого отца. Раньше. Постепенно жажда крови ушла из нее, затерялась среди прошедших дней – вытесненная ужасом при виде мучений и гибели людей, растворенная в доброте немногих, кто повернулся к ней лицом, смытая слезами, перечеркнутая, казалось, навсегда после того, как она убила Ладираха ЭахЛесмара.

Но жажда мести была для нее и стержнем. Лишившись ее, потеряла она и всякую цель в этой жизни. Брела, куда глаза глядят, и здесь, на краю света, пригревшись в тепле, уже не хотела идти дальше, вообще никогда и никуда. Устала.

Переворачивая страницу за страницей, Лорбаэн задерживалась в тех местах, где Серый волк отстранялся от подробностей жестоких расправ и излагал свои мысли. Чем дальше, тем интереснее становился их ход.

...нельзя воевать двадцать лет и верить в победу. Мы убивали завоевателей сотнями, вырезали деревни и целые гарнизоны, а меньше их не становится. Младшие плодятся, как кролики. За двадцать лет в Риммарави выросло новое поколение завоевателей, которые уже считают эту землю своей. В первые годы у меня еще был шанс выгнать миакрингов из нашей страны, но он давно потерян.

Я еще хорошо держусь. Братья мои по оружию в каждый новый поход собираются, как на смерть. Завоеватели кое-чему научились за это время, все сложнее заставать их врасплох, все чаще они готовят нам засады. Все меньше новичков приходит в мои отряды, все больше ветеранов покидают их и идут в Эггор, где еще держится Нодер, где все еще остались свободные поселения, где нет войны...

...Дегарт хочет мира. Он не может мне приказать, он знает об этом и только просит меня задуматься о такой возможности. Лет пять назад я послал бы его к Амунусу на скалу, еще и провожатых бы дал...

...Райдох Илдинг, значит, мириться хочет. И почем же нынче арденская свобода, господа прорицатели?...

...хотите служить? Флаг вам в руки. Моя шея не гнется. Зачем звали, спрашивается? Заключили бы договор за моей спиной. Я же не герцог, никто меня не короновал. Какое вам дело до лесного разбойника? Ах, без моего согласия мира не выйдет? Ну так подвиньтесь и заткните свои рты, пророки. Серый волк речь рычать будет...

...и семью заведу. А они думали, что смогут держать волка на цепи? Не родился еще тот прорицатель, которому это по силам. Где хочу, там и буду жить. Я сам своей судьбе хозяин. Мой народ отвернулся от меня и выбрал другой путь – на здоровье. Не мне их судить, но и им я себя судить не позволю...

Проснулся хозяин дома, спросил, завтракала ли она. Разогрел вчерашнюю кашу, она съела целую тарелку, а потом ее наконец сморил сон. Во сне ее волки выли на кровавую луну, и снег падал на землю, устланную телами павших воинов. Девочка проснулась, мокрая от пота. В доме она была одна. Молодой миакринг куда-то ушел по своим охотничьим делам.

Натянув на плечи шкуру, она влезла в валенки и вышла наружу. Холод вцепился в нее ледяными пальцами, но ветра не было, и стужу можно было терпеть. Снегопад уже прекратился. Гладь озера, скованная льдом и укрытая снегом, показалась ей безопасной, не способной вернуть пугающие видения. Подойдя к деревянным перилам, Лорбаэн с недоверием посмотрела вниз. Нет, только снег, сверкавший на морозе, как будто усыпанный крошкой из драгоценных камней.

Охотник появился к вечеру. Его появление оставило ее равнодушной. Своим присутствием он Лорбаэн не стеснял, зато сам молодой завоеватель, похоже, смущался ее прилично. Даже спал в одежде, отвернувшись к стене и укрывшись с головой одеялом.

Хозяин дома чем-то напоминал ей Рава. Брат мог вырасти таким же нелюдимым одиночкой, если ему так же не повезет в жизни, как не повезло Лорбаэн. Да и она от такой судьбы недалека, если вдуматься и перестать себя обманывать.

...Маргена больше нет. Мой сын умер где-то в Веггаре, его тело сожгли в одном костре с другими, которых забрал мор. Неужели мне суждено пережить всех, кого я знал, и остаться в одиночестве?...

...кашель донимает меня меньше, чем воспоминания. Миакринги, что живут в моем доме уже третье поколение, привыкли меня не тревожить. Раньше я едва сдерживался, видя каждый день их наглые рожи. Это стало моим испытанием, моей платой за гордость нашего народа.

Кому мы платим? Самим себе? Дегарт надел на нас кандалы, поставил на службу варварам. Он назвал это 'воспитанием'. Хотел бы я видеть того ардена, который действительно воспитывает Младших, а не занимается самодисциплиной в ожидании, когда пророчество Дегарта сбудется. Правда, говорят, в Аксэде завелся один безумец, который в самом деле учит миакоранских детей чему-то полезному...

...я хорошо потрудился в свое время. Мой народ спит по ночам спокойно, пока вскрикивают во сне миакоранские дети, наслушавшись на ночь глядя сказок про Серого волка. Этой легенды им хватит надолго. Для самых маленьких уже и какую-то Красную шапочку приплели, и хороший конец сказке придумали. Ну да, конечно, если человеку ободрать кожу с головы, то она всяко будет не белой. Но додуматься до такого иносказания... боятся говорить детям всю правду, ой боятся.

Кричу иногда во сне и я, и мои крики будят всех обитателей дома. Они думают, что мне плохо. Да, на четвертом веку жизни выгляжу я неважно. Но причина не в донимающей меня болезни. Я раз за разом вижу во сне лицо матери, в тот миг, когда она увидела пророческим взором смерть моего отца. Я кричу, мне хочется бежать через чащу, оскалив клыки, рвать глотки, пить кровь, терзать плоть и переламывать кости.

Я – Серый волк. Я остался один и умру в одиночестве, но меня не забудут. Мое имя и века спустя будет наводить ужас на всех, кто осмелится поднять руку на арденов. Под знаменами с волчьей головой мой народ встанет на пути завоевателей, сколько бы их ни было. У них, склонивших в притворной покорности свои головы, осталась гордость, которую не смирить никаким пророчествам. Я рад за них, выживших в этом служении и оставшихся самими собой. Я могу уходить спокойно...

С некоторым разочарованием Лорбаэн закрыла книгу. Подспудно она надеялась, что Серый волк к концу своих дней пожалел о кровавых своих делах. Но нет, ни о чем он не жалел, оказывается. Больше трех веков пылала жарким костром его ненависть к завоевателям.

Ей ли, малолетней полукровке, пытаться смирить в себе то, с чем не справился взрослый арден с такой сильной, как у Серого волка, волей? Он, правда, и не пытался справиться с собой, не видел в этом никакой нужды.

Хозяин дома спал. Выбравшись из-под одеял, она оделась и вышла на мороз. На востоке уже светлело, и девочка не видела, зачем ей еще здесь оставаться.

Кто-то должен знать ответ, оправдана ли месть, есть ли ей место в душе, и станет ли от нее кому-нибудь легче. Она ведь толком никого и не спрашивала. Точка зрения Серого волка ей уже была известна, но это было всего лишь мнение мертвой легенды. Пришло время спросить у живых.

Обойдя озеро по кругу, Лорбаэн пошла напрямик через заросли, кутаясь в шубу. Ночью, похоже, был страшный мороз, но сейчас уже немного потеплело. Тучи снова наползали с севера, обещая сильный снегопад.

Впереди показался деревянный мост, укрепленный раскосами; снизу он весь порос сосульками. Тропинка, по которой она пробиралась по краю пропасти, проходя под мостом, стала совсем узкой, и Лорбаэн продвигалась вперед очень осторожно.

Мост был широк и, скорее всего, сверху была дорога. Но край пропасти, хоть и был недалеко, нависал над тропой и оставался для девочки недостижимым. Рано или поздно она рассчитывала найти место, где сможет взобраться наверх и вернуться к наезженному пути. Проблуждав до полудня по предгорьям, она уже не раз думала, что умудрилась окончательно заплутать в глуши и никогда не найдет арденскую крепость.

Какой-то шум доносился до нее уже некоторое время. Такой гомон издавал Гирис, если отойти от него в степь на порядочное расстояние. Она определенно приближалась к большому скоплению народа, и ничем иным, кроме Последнего рубежа, оно быть не могло.

Снега местами намело по колено, и он продолжал падать. Дальний край пропасти, более пологий и поросший соснами, был еще виден в белой пелене, и на дне ее даже можно было различить небольшую речку, журчащую среди камней. Впереди же она толком ничего не могла разглядеть, словно снегопад там был сильнее.

Чем дальше она продвигалась, тем отчетливее слышала отдельные звуки в приближающемся шуме. Крики людей, какие-то глухие удары, звон и лязганье металла. Девочка повидала достаточно битв, чтобы не перепутать их яростный голос с шепотом мирного поселения. Ее опять занесло на войну, и те вопросы, которые она несла с собой, убивающим друг друга людям покажутся, вероятнее всего, неуместными.

Но ей некуда было больше идти. Серый волк за триста лет в своей глуши не придумал ничего нового. Ей ли, маленькой и слабой, надеяться, что ее мысль выйдет за пределы, которые не смог перешагнуть великий герой?

Лорбаэн доводилось слышать о людях, которых за совершенные преступления сажали в темницу и держали в полном одиночестве. Многие из таких преступников быстро сходили с ума. Ни один из тех, о ком она слышала или читала, не раскаялся в своих злодеяниях. Из всего этого она сделала когда-то вывод, что в одиночестве можно только собраться с мыслями. Собраться – с теми мыслями, которые уже приходили человеку в голову. Ничего же нового ему не придумать, сколько лет не сиди.

И она упрямо шла вперед, и все отчетливее слышала звуки боя, не уступавшие громкостью сражению, в котором граф Гисс потерял на берегу Арриса две тьмы своих воинов. В какой-то момент она настолько приблизилась к месту битвы, что ей казалось, что она происходит чуть ли не у нее над головой. Подняв голову, она увидела деревянные раскосы и выступающие над краем пропасти бревна. Испугавшись, что все это сооружение может обрушиться прямо на нее, девочка заторопилась вперед, высоко поднимая отяжелевшие от набившегося в них снега валенки и переступая через сугробы. Мимо пролетел с воплями какой-то человек, она вздрогнула и прижалась к каменной стене. Сверху орали, убивали, что-то ломали и чем-то гремели. Прижав ладони к ушам, Лорбаэн двинулась дальше, стремясь оставить весь этот грохот позади как можно скорее, но едва она добралась до места, где тропа немного расширилась, и каменный козырек сверху прикрыл ее от снега и приглушил немного звуки, как снова кто-то вскрикнул сверху и полетел вниз. Обернувшись, девочка уже никого не увидела. Снег в сугробе на краю пропасти был примят и медленно сползал вниз. На снегу остались два следа сапог – похоже, именно сюда упал сверху один из воинов, но не удержался и рухнул в пропасть.

Когда перед ней появился третий след, а за ним сразу и четвертый, Лорбаэн вскрикнула и попятилась. Упершись лопатками в каменный склон, она смотрела, как возникают на снегу из ниоткуда следы, все ближе и ближе к ней. Девочка зажмурилась, потеряв голову от страха и не понимая, что же ей делать с невидимым призраком, ведь ничто в ее опыте не говорило, как поступать в таких случаях, несуеверными были ардены и всякую нечисть только в сказках терпели.

Перед ее закрытыми глазами появилось лицо знакомой девушки-арденки из видений.

–Привет, Лорбаэн, – сказала девушка.

Лорбаэн открыла глаза. В воздухе перед ней висел подсвеченный синим туман, из которого сгущалась изящная фигурка в меховой куртке до талии, обтягивающих штанах и кожаных сапожках. Затаив дыхание, она смотрела, как все четче становится силуэт, а туман, напротив, рассеивается, и когда последние блики синего исчезли, перед ней стояла та самая девушка, а в руке у нее был полуторный меч.

Но она не замахивалась мечом, а опиралась на него, и на лице ее была улыбка.

–Перепугала я тебя, да? – отложив меч, она отряхнула со штанов снег. – Знала бы ты, Лорбаэн, как я сама перепугалась. Чуть в пропасть не упала, просто чудо, что мне уступ на пути попался. Даже ничего не сломала, похоже... ой, ты же меня впервые видишь. Зови меня Эрви.

Эрви шла впереди, Лорбаэн – следом. Она охотно поменялась бы местами с девушкой из своих видений, и причин тому было несколько. Эрви все еще немного вызывала у нее страх, девочка была уверена, что молодая арденка появилась перед ней прямо из воздуха. Но больше всего ей, к ее собственному великому удивлению, было неприятно смотреть на ее изящную фигуру, легко преодолевающую путь, который с таким трудом давался Лорбаэн. Непритязательный походный наряд Эрви был красивым и гармоничным, как красива и гармонична была она сама. Не попадался еще на пути Лорбаэн никто, перед кем она чувствовала себя такой замухрышкой, грязной, с нечесаными волосами, в обносках и краденых вещах, в валенках не ее размера. Ее спутница в горах чувствовала себя куда как уверенно, и легкость ее движений была для девочки как соль на открытую рану.

–Все, надо передохнуть, – по Эрви нельзя было сказать, что она сколько-нибудь устала, и Лорбаэн заподозрила, что отдыхать на самом деле предполагалось ей самой, а не арденке.

Склон то и дело нависал над тропой, и место, которое они выбрали для привала, было чистым от снега. Медвежья шкура у Лорбаэн была довольно длинной и позволила ей сесть на камень без риска что-нибудь себе отморозить. Эрви же осталась стоять.

–Откуда ты меня знаешь? – наконец решилась спросить девочка.

–В моей семье у всех силен пророческий дар, – Эрви пристально посмотрела на нее, но тут же отвела глаза. – Я уже видела тебя в видениях, Лорбаэн, а однажды и вживую.

–Когда? То есть, где?

–На берегу Катасты, где ты испугалась Эрика, моего мужа.

–Так он, оказывается, твой муж... – протянула Лорбаэн, вспомнив то утро, реку, голос над рекой и человека с окровавленным лицом на другом берегу.

Арденка быстро подошла к ней, опустилась перед девочкой на корточки.

–Он не виновен в смерти твоего отца, Лорбаэн. Ты же знаешь.

–Знаю, – теперь уже она отвернулась, не желая глядеть в глаза Эрви. Слишком умными, слишком понимающими были эти глаза. Лорбаэн не привыкла, чтобы ее так хорошо понимали. – Виновны другие. Еще четверо. Я убила одного, но трое еще ходят по земле.

Она чувствовала, что готова расплакаться. С ее уст слетали не те слова, которые она хотела сказать. Никого Лорбаэн не собиралась обвинять, ни одного человека в целом свете, кроме самой себя, да и то... не за тем она шла на Последний рубеж, чтобы снова поднялись из глубин ее души горькие слова обвинения, чтобы проснулась ярость, которую ей стоило таких трудов загнать в самый дальний чулан своей памяти, и которую раз за разом каждый второй встречавшийся ей на пути человек норовил вытащить наружу.

–Нет их уже, – грустно сказала Эрви. – никого больше нет.

–Я не верю! – воскликнула она, но тут же спокойнее добавила: – Правда?

–Правда. Рагон ЭахНодер погиб, когда обрушился его замок. Бантор ЭахТислари пал, защищая свою родовую твердыню. ЭахЛесмара ты сама... ну и Верховный прорицатель тоже умер.

–И никого не осталось? Только твой муж?

–Никого. Если ты не ищешь кровной мести, конечно.

–Странно, – Лорбаэн поднялась на ноги, вышла из-под козырька, и подняла вверх лицо, подставляя его падающему снегу. – Я все время с тех пор, как Ладирах ЭахЛесмар назвал мне имена убийц, гадала, смогут ли они смотреть мне в глаза. Все хотела прочесть в них, что чувствуют они, каково им видеть перед собой дочь убитого ими человека.

–Попробуй прочесть в моих.

–Что?!

–Верховный прорицатель был моим отцом, Лорбаэн. Частица его души все еще жива во мне. Посмотри мне в глаза. И, может быть, ты наконец сможешь простить себя, если так и не смогла простить других.

Но Лорбаэн вдруг оказалось не до рассуждений о прощении. Темная ярость поднялась из глубины души, когда она представила себе, что один из убийц ее отца стоит рядом с ней на краю пропасти. Ни одной светлой мысли ни осталось в ее голове в этот миг, да и вообще ничего не осталось, померк мир, раскололся на части и обрушился в пропасть, и ее руки вцепились в отвороты меховой куртки Эрви. Арденка попыталась удержаться на краю пропасти, но тщетно, а Лорбаэн даже и не пыталась. Земля ушла у нее из-под ног, и бросился навстречу снег, ударил в глаза и забился в рот.

Фыркая и отплевываясь, девочка выбралась из сугроба. Эрви сидела в шаге от нее, укоризненно глядя на Лорбаэн и поправляя прическу.

–Я уже смотрела – дальше никаких уступов нет. Падать высоко. У тебя есть последняя возможность подумать, так ли тебе сильно хочется кого-то убить.

Мало какое решение обходилось у Лорбаэн без рева. Вот и сейчас она рыдала в три ручья на груди у Эрви. А та гладила ее по голове, что-то негромко говорила, и голос ее замолкал лишь в те минуты, когда пальцы арденки путались у Лорбаэн в волосах.

–Не надо обвинять во всех своих бедах других, Лорбаэн. Тебе не один раз за весну протягивали руку. Самые разные люди помогали тебе, или же предлагали помощь: Галак, Броганек, Виластис, Кант, Рав, алагорский барон с седой бородкой, солдат в лагере, помогавший тебе идти, истонец, отдавший тебе шкуру, Арагдек и даже Таларик... Ты уже давно могла выбраться из той кромешной тьмы, в которую сама себя загнала, и вернуться к людям.

Слова были обидными и правдивыми. Лорбаэн всхлипывала, понимая, что должна наконец услышать все это из чужих уст. Иначе ей примириться с собой не суждено.

–Так, все, с меня хватит. Это не прическа, это колтун какой-то. Сможешь привести себя в порядок?

Лорбаэн мотнула головой, затем кивнула, шмыгнула носом и не глядя взяла деревянный гребень, который ей протягивала Эрви. Провела пару раз по волосам, безжалостно выдирая целиком спутавшиеся пряди.

–Ты что это творишь? – после двух падений в пропасть Эрви сохраняла просто поразительное хладнокровие, или же искусно прятала свой страх. – Не так, – девушка решительно забрала у нее гребень, расправила спутавшуюся прядь и начала расчесывать – от самых кончиков. – Если расчесывать сразу от корней, то половину волос вырвешь. Эх, Лорбаэн-Лорбаэн, кто тебя такую воспитывал?

Девочка почувствовала, как все наконец встало на свои места. Видение сбылось один в один. Слезы высохли сами собой.

–У моей мамы были короткие волосы. И более редкие, чем у меня и у отца.

–Ясно. Но это же не повод такую красоту портить. Учись.

И еще долго они сидели на краю пропасти, болтая о самых разных вещах. Эрви успела облазить весь уступ, но нигде не нашла места, откуда можно было взобраться обратно на тропу. Оставалось ждать, пока их найдут.

Лорбаэн, впрочем, никуда и не торопилась.

–Ну что, девчонки, не поубивали еще друг друга?

Громкий голос сверху застал Лорбаэн врасплох. Она подскочила, но Эрви удержала ее, схватив за руку.

–Спокойно, Лорбаэн. Все в порядке. Это не враг.

Над ними стоял на уступе арден в черном балахоне, сжимая в одной руке большой синий драгоценный камень, а в другой – оловянную кружку. Черты лица его были мелкие и гадкие, но улыбка оказалась вполне искренней и широкой.

–Сволочь ты, Галдор, – сказала ему Эрви, прикрывая ладонью лицо от снега. – Вытащи нас отсюда.

Поглядев на камень, арден, названный Галдором, сосредоточенно нахмурился, и к ногам его откуда-то сверху упала веревочная лестница с деревянными перекладинами. После чего маг – а в том, что лестницу он раздобыл волшебством, Лорбаэн не сомневалась, – спрятал камень в карман, поставил на снег кружку и огляделся, думая, как закрепить лестницу. Через некоторое время он, похоже, надумал, потому как пропал из виду.

–Кто это? – тихо спросила Лорбаэн.

–Тебе же сказали – сволочь! – услышала она сверху веселый голос мага. – Давайте, поднимайтесь. Успеете еще языками почесать.

Конец деревянной лестницы упал к ним под ноги. Лорбаэн поднялась первой, маг помог ей выбраться наверх, протянув руку – она была вся в шрамах; за ней вылезла и Эрви, закрепив свой меч в скобе на ременной перевязи, стягивавшей ее куртку.

–Дальше сами разберетесь? – спросил Галдор, подхватив свою кружку. Лорбаэн удивленно отметила, что ростом он ненамного выше нее. Снизу маг производил более внушительное впечатление.

–Думаю, да, – Эрви перевела взгляд на Лорбаэн. – Возвращайся. Тебя ждут.

–А ты?

Эрви вздохнула.

–Твой путь пройден, Лорбаэн. Мой – еще нет. Иди. Все будет хорошо. Если ты постараешься, то все обязательно будет хорошо.

–Я пойду с тобой, – решительно заявила девочка. – Я сама выбираю свой путь, мне так говорили. Тебе нужна помощь, я же чувствую!

–Ты уже выбрала, Лорбаэн. На самом деле ты уже выбрала. И я вижу, как ты идешь по тропе к деревянному мосту. Ступай.

Отойдя на несколько шагов, девочка обернулась. Эрви и Галдор смотрели друг на друга, не двигаясь, и глаза молодой арденки были бездонной пропастью, в которой можно лететь вечно и никогда не достичь дна. А взгляда Галдора она не видела, он стоял к ней спиной.

–Невероятно... – сказал маг. – Кто мог догадаться, что некоторые слова надо понимать буквально?

–Не считай себя самым умным, Галдор, – бросила ему Эрви. – и иди лучше занимайся своим собственным делом.

Что-то подсказало Лорбаэн, что дальнейшее ее никаким боком не касается. Справиться с любопытством было непросто, но и интонация Эрви, и ее взгляд оставляли столь тягостное ощущение, что Лорбаэн удалось пересилить себя. Отвернувшись, она сделала еще один шаг назад по тропе над пропастью. А перед ее глазами все стояла девушка в короткой меховой куртке, с мечом за плечами, и ее поза выдавала напряжение и готовность идти куда-то, навстречу своей судьбе. И была она ослепительно красивой, изящной и стройной, и Лорбаэн аж зубы сжимала от зависти, и хотелось ей срочно, просто-таки немедленно найти зеркало и посмотреть, сделал ли деревянный гребень из бродяжки-полукровки хоть отдаленное подобие Эрви.