Текст книги "Сын графа Монте-Кристо"

Автор книги: Александр Лермин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 33 страниц)

25. Загробное проклятие

Когда маркиз де Фужерез узнал о скоропостижной смерти Фанфаро, он немедленно поспешил к жене и сказал:

– Милая Мадлена, всем нашим тревогам и заботам пришел конец. Человек, стоявший между нами и счастьем, умер!

– О ком ты говоришь?

– О гнусном цареубийце, гимнасте Фанфаро.

– О наглеце, который произвел скандал на нашем приеме?

– Да, он умер.

– Слава Богу! Теперь мы, наконец, получим наследство!

– Конечно. Необходимо лишь, чтобы Жирдель в присутствии Лабарра повторил то, что сообщил мне.

– О, наконец-то моя мечта осуществилась,– в упоении сказала Мадлена.– Теперь ты будешь первым министром, и для нашего сына откроется блестящая карьера. Только где же это он пропадает? Его с утра нет дома.

Маркиз не слушал: он думал о Симоне и об оказанной им неоценимой услуге.

– Где Симон?– спросил он с беспокойством.– Я не вижу его уже два дня.

– Оставь в покое своего Симона и поговорим лучше о Фредерике. Я…

Раздался стук в дверь.

– Войдите,– крикнул маркиз.

Вошел слуга.

– Маркиз…– сказал он, запинаясь.– виконт…

– Он приехал? – вскричала маркиза.– Тем лучше!

Она бросилась к двери.

Слуга заступил ей дорогу.

– Маркиза, я хотел…

– Что это значит? – с гневом произнесла маркиза.– Вы докладываете о приезде виконта и не пускаете его в комнату!

– Выслушайте меня, маркиз,– умоляющим тоном обратился к Фужерезу слуга.

Маркиз вздрогнул и неслышно сказал:

– Пусть объяснит в чем дело, Мадлена.

– Виконт скончался…– прошептал слуга.

Маркиза страшно вскрикнула, а несчастный отец в каком-то отупении смотрел на слугу.

В коридоре раздались тяжелые шаги, отворилась дверь, и четыре человека внесли лежавший на носилках накрытый труп.

Маркиз и маркиза не решались приподнять покрывало, они не сводили глаз с носилок и носильщиков и очнулись лишь тогда, когда в комнату вошел Гастон де Феррет.

– Гастон, что случилось? – в отчаянии вскричал маркиз.

– Он умер,– глухим голосом ответил Гастон.

– Умер! Кто умер? Ради Бога, объясните,– простонала Мадлена де Фужерез.

– Ваш сын, виконт де Тализак, убит на дуэли,– серьезно произнес Гастон.

Со страшным криком маркиза упала на пол и лишилась чувств. Прислуга поспешила ей на помощь. Фужерез не тронулся с места, тупо глядел он в одну точку и наконец гневно сказал:

– Вы лжете – мой сын никогда не дрался на дуэли!

– К сожалению, маркиз, в моих словах ни капли лжи,– печально ответил Гастон,– Виконт был вызван на дуэль Анатолем де Монферраном, и она, к сожалению, имела для него печальный исход.

Маркиз простоял на месте еще несколько секунд, затем приблизился к носилкам и дрожащей рукой приподнял покрывало.

Да, Гастон сказал правду: на носилках лежал труп виконта, на груди которого зияла кровавая рана.

Маркиз глухо вскрикнул и ухватился за покрывало, глаза несчастного отца загорелись лихорадочным блеском, и он стал бормотать какие-то бессвязные слова.

Гастон де Феррет обратился к нему со словами утешения, старик его не слушал, и так как тем временем маркизу привели в чувство, то он счел за лучшее удалиться.

Гастон направился к двери, но был остановлен маркизом.

– Не уходите,– крикнул старик,– я хочу знать, как умер мой сын.

Гастон выслал из комнаты прислугу и затем начал свой рассказ.

– Виконт послал господину де Монферрану своих секундантов,– сказал он, запинаясь.– Причина дуэли, по желанию противников, держалась в тайне. Дуэль состоялась сегодня утром в Булонском лесу. Виконт приехал в сильно возбужденном состоянии, и секунданты заявили о том, что дуэль должна быть отложена. Монферран не имел ничего против этой отсрочки, но виконт не согласился и настоял на том, чтобы дуэль началась немедленно.

Расстояние было отмерено, и противники встали в позицию. С самого начала было ясно, что виконт погиб: он, как бешеный, ринулся на шпагу Монферрана, которая пронзила его сердце… Смерть была мгновенной.

Гастон умолк.

Бледные, с широко раскрытыми глазами, слушали родители его рассказ. Вдруг Мадлена в ярости крикнула:

– Моего сына убили – я отомщу за него!

Маркиз не проронил ни слова.

– Мой сын не оставил никакого письма? – быстро спросила затем маркиза.

Гастон молча вынул из кармана запечатанный конверт и подал его маркизе. На конверте была надпись: «Моим родителям – маркизу и маркизе де Фужерез».

Дрожащей рукой сорвала маркиза печать, в конверте была записка следующего содержания:

«Вы не сумели воспитать меня, и потому являетесь виновниками моей смерти… Я проклинаю вас!

Виконт Фредерик де Тализак».

В глазах маркизы сверкнула молния, и со страшным безумным хохотом она бросилась к мужу.

– Читай! – крикнула она вне себя.– Читай эти слова, написанные нашим сыном, полюбуйся его загробным проклятием! Он нас проклял!

Мадлена под тяжестью страшного горя потеряла снова сознание. Гастон позвал прислугу, и несчастную женщину унесли. Маркиз стоял на коленях у носилок. Гастон же направился к выходу. Фужерез остался один.

В эту минуту отворилась дверь и на пороге появился старик. При виде убитого горем отца, склонившегося над трупом сына, на его окаменелом лице появилось глубокое сожаление. Неслышными шагами подошел он к Фужерезу и положил руку на его плечо.

Фужерез вздрогнул, обернулся и с ужасом произнес:

– Пьер Лабарр!

Да, это был Пьер Лабарр, приехавший в Париж с Луизой и Перепелочкой. Здесь он узнал о процессе над Фанфаро.

Старик поспешил в здание суда и узнал там о происшедшей катастрофе. Врачи констатировали факт скоропостижной смерти осужденного, скончавшегося, по их мнению, от разрыва сердца.

В отчаянии Пьер Лабарр поспешил в дом Фужереза.

Маркиз содрогнулся, как будто увидел привидение.

– Пьер Лабарр,– крикнул он глухим голосом,– ты пришел для того, чтобы насладиться моим горем? Теперь ты торжествуешь! Ступай вон, между нами нет ничего общего!

– Вы ошибаетесь, маркиз,– спокойно ответил Пьер,– мне необходимо сообщить вам весьма важную весть, и вы обязаны выслушать меня.

– Ты, кажется, образумился, старик,– с иронией произнес маркиз,– и называешь меня теперь, как следует, а именно маркизом!

– Да,– с грустью ответил Пьер,– настоящий виконт де Тализак скончался, и теперь вы имеете право на титул маркиза де Фужерез!

– Что ты этим хочешь сказать? – в недоумении спросил маркие.– При чем тут смерть моего сына?

– Я не об этом, я говорю о другом и…

– О ком же?

– О гимнасте Фанфаро!

– А! Теперь я понимаю: его смерти я обязан тем, что Пьер Лабарр согласился называть меня "маркизом де Фужерезом, и теперь, конечно, он выдаст по праву принадлежащие мне миллионы!

Этот человек и у трупа сына не мог забыть о деньгах!

– Что же ты молчишь? – с иронией продолжал маркиз.– Горюешь о кончине законного наследника Фужерезов? Так знай же, что этого Фанфаро убил я!

Кровь застыла в жилах Лабарра.

– Вы убили его? – вскричал он.

– Да,– продолжал в каком-то бешеном экстазе маркиз,– он был для меня помехой, и я отравил его… Ступайте, донесите на меня: теперь мне все равно!

– Замолчите, маркиз,– потрясенно сказал Лабарр.– К длинному ряду ваших преступлений вы присоединили еще одно, но, к несчастью для вас, вы в данном случае напрасно обагрили свои руки кровью!

– Что такое? Что вы сказали?

– Фанфаро не был сыном Жюля Фужереза,– тихо сказал Пьер.

– Я не понимаю вас. объяснитесь!

Лабарр посмотрел на маркиза в упор.

– Вспомните, маркиз,– сказал он, отчеканивая каждое слово,– о том, что случилось двадцать лет назад в деревушке, лежащей на склоне Вогезов, название которой вы не могли забыть.

– Да, я помню,– прошептал маркиз.

– В 1804 году, в ночь с 15-го на 16-е мая, пришли туда два путника, постучались у дверей одного из домов и попросили позволения переночевать. Старик-хозяин принял их радушно, угостил чем мог и указал место для ночлега. Одному из путников приглянулась дочь старика, и он воспользовался ее невинностью: этот человек ныне – маркиз де Фужерез, в то время носивший титул виконта де Тализак… Это были вы!

Фужерез поминутно менялся в лице, не сводя глаз с Пьера, который продолжал:

– Достигнув цели, вы, маркиз, как жалкий трус, убежали, покинув опозоренную вами девушку… она родила сына, и этого ребенка усыновил Жюль Фужерез, женившийся на сестре его бедной матери…

– К чему вы мне все это рассказываете? – притворно равнодушным тоном спросил маркиз.

– Этот ребенок, усыновленный вашим братом, оставшись сиротой, был найден на большой дороге проезжавшими акробатами. И они приняли его в свою труппу, но юноша скоро увлекся идеями свободы, и за участие в заговоре против правительства был приговорен к пожизненной каторге. Хотите ли вы знать его имя, маркиз? Его звали Фанфаро, или, вернее, Жак Фужерез, которого вы приказали отравить.

Холодный пот выступил на лбу маркиза.

– Не может быть,– вскричал он.– Фанфаро – сын Жюля Фужерез!

– Прочтите этот документ, составленный вашим покойным братом и снабженный его подписью,– ответил Лабарр, подавая маркизу сложенный вчетверо, пожелтевший от времени листок бумаги.

Фужерез развернул его и прочел:

«Я, маркиз Жюль де Фужерез, старший сын маркиза де Фужереза, сим свидетельствую, что ребенок Жак, усыновленный мною, родился от Жанны Леклер и моего брата, виконта де Тализака.

Жюль де Фужерез, прозванный также Жюлем Фужером».

Бумага выпала из рук маркиза, и он, как пораженный громом, опустился на ковер.

– И я… убил его,– прошептал Фужерез.

Лабарр вскрикнул и бросился на детоубийцу, но остановился и сказал:

– Так вы действительно виновник его смерти?

– Да,– хриплым голосом сказал маркиз,– чтобы получить наследство, я приказал Симону, моему управляющему, отравить его… О, проклятье!

С презрением взглянул Лабарр на вельможного негодяя и, не сказав больше ни слова, направился к выходу.

– Погодите,– в отчаянии вскричал Фужерез,– возьмите меня с собой: я хочу видеть его… и попросить у него прощения.

– Идемте! – сказал Пьер.

В дверях маркиз остановился.

– Ввиду того, что вы теперь не можете более оспаривать моих прав на наследство покойного отца,– обратился он к Лабарру,– то, конечно, выдадите мне в счет будущего миллион франков? В этой сумме я крайне нуждаюсь…

Лабарр содрогнулся.

– На что вам теперь деньги? – спросил он.

– Это вас не касается. Отвечайте на мой вопрос.

– Хорошо, завтра вы получите их.

Фужерез взял листок бумаги, написал коротенькую записку и позвонил. Вошел слуга.

– Отнесите это письмо г-ну де Веллегри, графу,– сказал он,– ответ доставьте мне в здание суда.

Затем он обратился к Лабарру и решительно произнес:

– Идемте!

26. На волосок от смерти

Тело осужденного для определения причины его скоропостижной смерти было перенесено в городскую больницу, где подлежало вскрытию.

Но Фанфаро не был мертв…

Вечером того дня, когда состоялся приговор, в одном из домиков, стоявших недалеко от здания суда, о чем-то уговаривались двое мужчин. Один из них был Жирдель.

– Не ошибаетесь ли вы, доктор? – спросил силач.

– Нисколько,– ответил врач,– я вполне уверен в успехе…

– В таком случае, да поможет нам Бог!

Врач простился с Жирделем и ушел.

Акробат опустился на стул и, склонив голову на руки, заплакал как ребенок.

В комнату вошел Бобишель.

– Где же она? – воскликнул Жирдель.

– Она пришла и ждет внизу.

Акробаты спустились в нижний этаж дома. Там, в одной из комнат, стояла Ирена де Сальв в глубоком трауре, бледная как смерть.

– Милый Жирдель,– прошептала она,– скажите, правда ли это? Фанфаро умер…

– Он жив, графиня,– спокойно ответил силач.

Ирена зашаталась и схватилась за спинку стула, чтобы не упасть.

– Где же он? – еле слышно спросила девушка.

– Все убеждены в том, что Фанфаро умер. Его унесли в мертвецкую, но он жив и завтра будет свободен.

– Как же все это объяснить?

– А вот мы сейчас с вами спустимся в подвальный этаж… там у меня гостит один негодяй, который расскажет вам все. А ты, Бобишель, ступай туда, и если что-нибудь там неладно, немедленно уведоми меня…

– Слушаю, хозяин,– скороговоркой произнес клоун и вышел.

Жирдель взял фонарь и обратился к Ирене:

– Пойдемте, графиня.

Сойдя в подвальный этаж, силач открыл тяжелую дверь. При слабом свете фонаря графиня увидела какого-то человека, прикованного к стене железной цепью.

– Позвольте вам представить сего господина,– с иронией в голосе произнес Жирдель,– это Симон, поверенный в делах маркиза де Фужереза и, вместе с тем, наемный убийца. Говори, мерзавец, зачем ты хотел отравить Фанфаро?

– Я ничего не знаю,– мрачно произнес Симон.

– Этот негодяй,– продолжал Жирдель, обращаясь к Ирене,– напоив тюремщика, передал ему пилюлю и попросил доставить ее обвиняемому: она заключала в себе сильный яд и вызвала бы мгновенную смерть. Но я был настороже: захватил мерзавца и отвел ему это вполне ему подходящее помещение, затем, будто бы посланный им, отнес тюремщику пилюлю, но только не ту, а другую… Мне непонятно одно: за что маркиз Фужерез преследует Фанфаро, от этого же негодяя не добьешься ничего.

– Почему бы вам не сказать правды? – добрым голосом обратилась к Симону Ирена.

– Я ничего не знаю,– ответил узник.

– Пойдемте, графиня,– сказал Жирдель.

Они вышли из подвала, и силач закрыл за собой дверь.

– Итак, Фанфаро… жив? – с дрожью в голосе спросила Ирена.

– Да, вместо яда я дал ему средство для глубокого сна – он спит, его похоронят как мертвого, а мы его откопаем…

Ирена не выдержала и зарыдала.

В эту минуту вбежал Бобишель.

– Хозяин,– вскричал он,– наше дело не выгорело, и Фанфаро нам не спасти!

– Что случилось? – в один голос вскрикнули Ирена и Жирдель.

– Фанфаро погиб!

– Да говори же!

– Ну вот! Погодите, дайте передохнуть! Стою я там настороже… вдруг слышу – послали за доктором.

– За доктором?

– Да. Я думаю, на что им еще доктор понадобился? Мало что ли их в больнице? Уж не проснулся ли наш голубчик? Тогда, говорю я себе, дело скверное!

– Будешь ли ты говорить толком?

– Сейчас, хозяин… Слышу я – послали за каким-то главным доктором… захотелось им узнать, отчего умер Фанфаро, и вот они будут его резать и потрошить…

Со страшным криком Жирделя слились глухие рыдания Ирены.

– Бегите туда! – простонала она.– Надо объяснить все и спасти его!

Жирдель в отчаянии схватился за голову.

– За кем же они послали, Бобишель? – поинтересовался он.

– За господином Альбарэ.

– За лейб-медиком короля?

Жирдель на минуту задумался.

– Графиня,– сказал он затем, обращаясь к Ирене,– я вам обещал спасти Фанфаро и я сдержу свое слово, клянусь вам!

Положение действительно было критическим. Около стола, на котором лежало, по-видимому, бездыханное тело осужденного, столпились врачи и их ассистенты, ожидавшие прибытия для вскрытия г-на Альбарэ.

Причина смерти гимнаста оставалась для них загадкой. Наконец дверь отворилась и вошел доктор.

Раскланявшись со своими коллегами, он снял сюртук, подвязался передником, засучил рукава и, взявши скальпель, спокойно сказал:

– Приступим к делу, господа.

И с этими словами он приложил.скальпель к нижней губе гимнаста. Но в этот самый момент за его спиной раздался громкий голос:

– Господин Альбарэ!

Лейб-медик короля обернулся.

В дверях стоял придворный камер-лакей.

– Его королевское величество требует вас немедленно к себе, – сказал он.

Альбарэ растерялся.

– К себе? Ах, Боже мой, я сейчас… извините, господа, король требует меня к себе…

Говоря это, лейб-медик сброеил передник и, снова надев сюртук, направился к выходу.

– А как же вскрытие? – почтительно спросил старший врач больницы.

– Можно обойтись и без этого… Дело… ясное – осужденный умер от гиперемии мозга… Похороните его. Прощайте, господа!

С этими словами Альбарэ поспешно удалился. Фанфаро был спасен!

27. Отец и сын

Придворным лейб-медиком был не кто иной, как сам Жирдель.

После несостоявшегося вскрытия старший врач больницы распорядился, чтобы тело было похоронено.

Погребение осужденных было обязанностью лица, с которым Жирдель вошел в соглашение. Явились носильщики, чтобы унести тело гимнаста.

В эту самую минуту вошел слуга и доложил старшему врачу о приезде маркиза де Фужереза. Врач поспешил ему навстречу.

Маркиз вошел, опираясь на руку Пьера Лабарра. Старый вельможа был неузнаваем: за эти часы он постарел на много лет.

Молча дрожащей– рукой передал он старшему врачу запечатанный конверт. В нем заключалось предписание министра юстиции о передаче маркизу де Фужерезу тела скоропостижно скончавшегося в зале суда гимнаста Фанфаро.

Миллион франков, обещанных маркизом де Веллегри, возымели свое действие, и первая же просьба старика была немедленно уважена. Вместо министерского поста де Фужерез покупал труп своего сына.

– Когда вам угодно получить тело? – спросил старший врач, прочитав предписание министра.

– Я хотел бы вначале взглянуть на него,– с трудом произнес маркиз.

Старший врач пригласил его и Лабарра в зал, где лежал гимнаст. Фужерез приблизился к трупу и преклонил перед ним колени.

Лабарр закрыл лицо руками и зарыдал.

– Прикажете унести тело, маркиз? – спросил после небольшой паузы старший врач.

Фужерез молча склонил голову.

Четверть часа спустя слуги маркиза унесли тело гимнаста. За ними с непокрытыми головами следовали Фужерез и Лабарр.

Тело Фанфаро было внесено в дом маркиза и положено рядом с трупом его брата, виконта де Тализака.

Несчастный отец был в каком-то отупении.

– Позовите маркизу! – сказал он вдруг.

Слуги доложили ему, что маркиза ушла из дому и не сказала, когда вернется.

Фужерез и Лабарр переглянулись. И маркиз обратился к Лабарру:

– Теперь выслушайте мою последнюю волю, господин Лабарр,– произнес он,– и затем, как честный человек, скажите мне, считаете ли вы себя вправе исполнить ее…

– Вашу последнюю волю, маркиз? – в недоумении спросил Лабарр,

– Да,– продолжал Фужерез,– как и она, я обрек себя на смерть!

С этими словами он указал на портрет маркизы. Лабарр склонил голову, как бы утверждая произнесенный маркизом приговор.

– Я слушаю вас,– сказал он.

– Миллион франков, ценой которого я купил труп убитого мною собственного сына, вы выдадите графу де Веллегри, остальные же богатства, принадлежавшие моему отцу, переходят в собственность дочери Жюля Фужереза. Расскажите ей все – пусть она узнает эту страшную тайну, пусть люди и свет проклинают меня! Берегите эту девушку и похлопочите, если она того пожелает, чтобы ей был возвращен титул Фужерезов… Скажите всем, что Фанфаро был невиновен, я дам вам в этом письменное удостоверение… Когда я умру, не хороните меня в нашем родовом склепе – я недостоин быть погребенным во Франции… Увезите мой труп за границу и заройте где попало останки человека, которого не покарало людское правосудие!

– Я свято исполню вашу волю, маркиз! – торжественно и громко сказал Лабарр.

– Благодарю вас. Сегодня же ночью мы с вами уедем в наш родовой замок, и там я похороню тела убитых мною сыновей…

Жирдель и Бобишель в костюмах носильщиков явились в больницу за телом гимнаста.

– Опоздали, братцы!– крикнул им привратник.– Труп уже увезли.

– Куда? – спросили пораженные акробаты.

– А я почем знаю?

Не помня себя от горя, вышли на улицу силач и клоун и горько заплакали.

28. «Мира и покоя!»

Золотые лучи заходящего солнца озаряли морское побережье вблизи Гавра и скромную рыбачью хижину, прилепившуюся к скале.

В этой хижине взад и вперед расхаживал человек. Прислушиваясь к шуму волн, он, казалось, кого-то ждал. Наконец за дверью послышались шаги, и к хижине подошли две женщины.

Незнакомец спросил их:

– К кому вы?

– К Фанфаро,– ответила одна из них.

В комнату вошли Луиза и Перепелочка. Увидев при свете лампы лицо человека, Перепелочка вскрикнула.

– Войдите и не бойтесь! – сказал юноша.– Вас пригласил сюда я.

– Но где же Фанфаро? – тревожно спросила Перепелочка.

– Уповайте на Бога и ждите!

За окном снова послышались шаги, и в дверях показались еще две женщины.

– К кому вы? – спросил юноша.

– К Фанфаро,– был ответ, и в хижину вошли Ирена де Сальв и Лизетта.

– Господин де Монферран! – вскричала Ирена.

– Да,– ответил Анатоль,– это я!

Ирена, Лизетта и Перепелочка спросили в один голос:

– Где же Фанфаро?

* * *

Каким же образом они все сошлись в этой хижине?

В ту ночь, когда тело гимнаста было увезено из городской больницы, Лизетта с Перепелочкой и Ирена получили каждая по записке следующего содержания: «Всем тем, кому дорог Фанфаро… Приезжайте немедленно в Гавр и придите к хижине рыбака Пьера. Ждите и надейтесь. Друг.»

Монферран тоже получил письмо, в котором на него возлагалось известное поручение…

Все подступили к нему с расспросами.

– Я ничего не знаю,– ответил Анатоль.– Но я надеюсь и жду.

– Где же Жирдель? – спросила Перепелочка.

– Не знаю,– сказал Анатоль,– но полагаю, что полученные нами записки – от него.

Перепелочка подошла к Ирене де Сальв… Она давно уже убедилась в том, что Фанфаро не будет принадлежать ей, и теперь шепнула Ирене:

– Как хорошо, что вы приехали! Я вижу, что вы любите его!

Ирена молча пожала ей руку.

Графиня де Сальв когда-то по капризу влюбилась в гимнаста и смотрела на свою привязанность к нему, как на мимолетное увлечение. Но теперь в ней произошел переворот. Гордая аристократка забыла все, бежала из дому и поспешила к тому, кому она отдалась всецело…

Взглянув на Перепелочку, Ирена поняла все.

– Вы любите его? – тихо спросила она.

– Да,– ответила Перепелочка,– но он любит вас, и потому я уступаю его вам.

Девушки обнялись.

Между тем помешанная присела в уголок и не отвечала ни на слова, ни на ласки Лизетты. Она думала о своем Жаке.

Анатоль, стоя у окна, не сводил глаз с моря. Он искренне привязался к Лизетте и говорил самому себе: «Если я возвращу ей брата, то, может быть, она полюбит меня».

И теперь с тревогой в сердце он ждал условного сигнала. Вдруг раздался выстрел, и над морем взвилась ракета.

– Идите все сюда! – вскричал Монферран.– Идите и смотрите!

Все бросились к окну.

На море показалась довольно большая лодка, она пристала к берегу, из нее вышли трое. Один из них, обгоняя остальных, поспешил к хижине.

Дверь распахнулась, и в комнату вбежал Фанфаро.

– Фанфаро! – вырвалось у всех.

Ирена и Перепелочка плакали от радости.

– Брат мой! – вскричала Лизетта.

Следом вошел Жирдель.

– Слава Богу! – крикнул он.– Наконец-то удалось.

Фанфаро бросился к Луизе и со слезами на глазах произнес:

– Матушка, бедная моя матушка!

Помешанная обняла юношу и зарыдала.

– А теперь в дорогу! – весело крикнул кто-то, вбегая в комнату. Это был Бобишель. Перепелочка бросилась ему на шею, а Ирена подошла к Фанфаро.

– Я здесь,– спокойно сказала она.

Фанфаро с чувством пожал ей руку.

– Да, нелегко было выручить нашего голубчика! – сказал Жирдель.– С помощью Симона, которому мы немного намяли бока, мы напали на след Фанфаро и догнали карету маркиза в двух милях от Парижа. Рассказали Лабарру суть дела, доктор привел Фанфаро в сознание, и нам отдали его, а Фужерез поехал дальше, увозя с собой тело виконта де Тализака.

– А где же Лабарр? – спросил Анатоль.

– Господин Лабарр ждет нас в лодке. Этот негодяй Симон, наверное, донесет на нас, и поэтому нам надо немедленно бежать. Здесь совсем недалеко от берега стоит готовое к отплытию судно, которое увезет всех нас в Африку…

Наступил момент разлуки. Вошел Лабарр.

– Маркиз де Фужерез,– сказал он почтительно,– все готово к отъезду.

Все посмотрели на него с удивлением.

Кого он назвал маркизом? Фанфаро встал.

– Не называйте меня маркизом,– сказал он,– мое имя – Жак, и я приемный сын Жюля Фужереза.

К нему подошла Ирена.

– Жак,– сказала она,– когда-то вы сказали мне: «Заставьте полюбить себя!» Исполнила ли я ваш совет?

– Я люблю вас,– ответил Фанфаро.

– И вы назовете меня своей женой?

Перепелочка вздрогнула.

– О, если бы вы знали, Фанфаро, как она любит вас! – сказала она.

Бывший гимнаст смахнул невольную слезу.

– Благодарю вас, мои дорогие и преданные друзья! О, зачем должны мы покинуть Францию и вдали от родины искать мира и покоя!

– Даст Бог – вернемся,– добавил Жирдель громко.– А теперь – в дорогу!

– Итак, вы уезжаете? – спросил у Лизетты Анатоль.

– Могу ли я покинуть брата? – ответила девушка.

– В таком случае,– энергично сказал де Монферран,– и я поеду с вами, чтобы бросить праздную жизнь и зажить честным трудом. И вы мне в этом поможете!

* * *

Маркиз де Фужерез похоронил тело своего сына, виконта де Тализака, а затем бесследно исчез.

Мадлена сошла с ума и отравилась.

Бобишель женился на Перепелочке, которая вышла за него из-за его любви к Фанфаро. Луиза и Лабарр умерли… Симон поступил в сыскную полицию.

Робекаль, которому смертную казнь заменили пожизненной каторгой, пытался бежать и при этом был убит часовым.

Ролла открыла игорный дом и во время происшедшей между ее гостями ссоры была зарезана.

Таков приблизительно был рассказ Фанфаро. Мы дополнили его многими подробностями, которые он, по своей скромности, опустил.

Прошло много лет. Маленькая колония мирно и счастливо проживала в Алжире. Эти люди забыли свои страдания и простили своих врагов.

Сперо вскоре поправился. Наступил день возвращения во Францию.

– Мой милый Фанфаро,– сказал граф,– неужели мы никогда не увидимся с вами?

– Может быть и увидимся,– с улыбкой ответил бывший гимнаст.– Меня иногда берет тоска по родине…

– В таком случае,– продолжал Монте-Кристо,– если судьба разлучит меня с сыном, могу ли я рассчитывать на вас?

– Клянусь вам в этом! – был ответ.

– И мы тоже, – сказал Жирдель.– Мы все пожертвуем жизнями за сына графа Монте-Кристо, и горе тому, кто обидит его.

Мы скоро увидим, сдержали ли Фанфаро и его друзья свою клятву!