Текст книги "Сын графа Монте-Кристо"

Автор книги: Александр Лермин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 33 страниц)

26. Мануэлита

Кто такой был Жакопо?

Много лет назад Эдмон Дантес, приговоренный к пожизненному заключению в замке Иф, ускользнул от тюремщиков; зашитый в мешок, вместо трупа его друга, аббата Фариа, он был погребен на кладбище замка Иф.

Кладбищем же для замка Иф служило море. Волны сжалились над несчастным: они приняли его в свои объятия и понесли навстречу генуэзскому кораблю, экипаж которого вскоре заметил тонущего.

– Держись! – крикнули ему матросы.

Собрав остаток сил, он ухватился за брошенный ему канат и затем потерял сознание. Когда он пришел в чувство, то увидел, что лежит на палубе; матросы с участием хлопотали над ним. Они напоили его ромом, растерли продрогшее тело. Матрос, первым заметивший его на воде, укрыл несчастного своей шерстяной курткой.

Этим матросом был Жакопо, рослый юноша, доверчиво и весело смотревший на свет Божий.

Когда Эдмон Дантес прибег к хитрости, чтобы остаться одному на острове Монте-Кристо, и с этой целью инсценировал падение со скалы, опять-таки помощь ему оказал Жакопо.

Как-то Эдмон, смеясь, сказал ему:

– Кто знает, может быть, ты когда-нибудь будешь капитаном корабля! Твой земляк Бонапарт дошел же до престола!

Жакопо захохотал: каким образом он мог сделаться капитаном корабля? Матрос и тем был доволен, что служил на корабле: море заменило ему все…

Эдмон Дантес не позабыл Жакопо, ожидая случая вознаградить честного малого. Прошли годы. Граф Монте-Кристо вспомнил о смелом корсиканце. Он отыскал его и сказал:

– Помнишь ли ты матроса, которому ты некогда спас жизнь? Он предсказал тебе, что со временем ты сделаешься капитаном корабля.

Жакопо покраснел: он не забыл предсказания.

– Я знал этого матроса,– продолжал граф далее,– он поручил мне рассчитаться с тобой.

– Рассчитаться? – с недоумением спросил Жакопо.

– Да, ты мечтаешь о капитанстве, и мне поручено осуществить твою мечту.

– Вы не смеетесь надо мной?

– И не думаю, взгляни на море. Видишь эту яхту?

– Превосходное судно!

– Очень рад, что тебе оно нравится; оно принадлежит мне, и отныне я назначаю тебя капитаном этой яхты.

Жакопо чуть не помешался от восторга, и вскоре яхта «Зимородок» под его командой курсировала по всем водам.

Когда граф отправлялся в Париж, где, как карающий судья, вмешался в судьбы семейств де Вильфора и Данглара, Жакопо получил отпуск или, вернее, временную свободу.

– Зачем вы отсылаете меня, господин? – спросил он печально.– Разве вы недовольны мной?

– Нет, Жакопо, но пока я не нуждаюсь в яхте: мне необходимо некоторое время пожить в Париже.

– Во всяком случае я всегда к вашим услугам, одно ваше слово – и я тут…

– Ты так думаешь? – с улыбкой спросил граф.

– Неужели, господин, вы не верите моему слову?

Граф серьезно спросил:

– У тебя есть тайна, Жакопо?

– У меня?

– Не отпирайся, твое лицо выдает тебя. Притом разве ты не знаешь, что я всегда читаю в твоей душе?

Жакопо красный как рак, мял в руках шапку.

– Сказать ли тебе, что я прочел в твоем сердце?

– Господин…

– Я прочел там одно имя…

Жакопо вздрогнул и схватился за спинку кресла.

– Это имя – имя женщины…

– Господин, заклинаю вас, не произносите его. И без того я немало страдаю!

Лицо графа омрачилось.

– Жакопо,– сказал он строго,-я снисходителен к лицам, доверяющим мне, но достаточно беспощаден, когда вижу, что меня хотят обмануть. Я буду молчать, но в таком случае между нами все кончено. Прощай, ты больше никогда не увидишь меня!

И он повернулся, чтобы уйти.

Велика была власть этого загадочного человека над всеми, кто соприкасался с ним! Жакопо зарыдал: он не мог согласиться на вечную разлуку с графом.

– Говорите, господин, только не покидайте меня.

Граф улыбнулся.

– Ты совершенный ребенок,– кротко сказал он,– неужели нельзя говорить с тобой о любимой девушке только потому, что ты с ней разлучен навсегда?

– Как, господин, вам все известно?

– Выслушай меня, я скажу тебе, что я знаю. Там в Марселе, в Каталонском квартале, живет семья рыбака. Добрые честные люди, они сколотили себе порядочное состояние. Их десять человек: отец, мать, семеро сыновей… и одна дочь. Сказать ли тебе, Жакопо, как зовут красотку?

– Мануэлита,– прошептал Жакопо.

– Ты полюбил ее и обратился к ее отцу…

– Который выгнал меня, как нищего,– весьма мрачно перебил его Жакопо.

– Нисколько, он только сказал тебе, что не выдаст дочь за бедняка.

– Разве это не оскорбление? Точно все люди в мире должны быть богатыми?

– Но отец Мануэлиты еще кое-что сказал тебе? – спокойно спросил граф.

– О, да,– с горечью ответил Жакопо.– Он крикнул мне вдогонку: «Когда у тебя будет 20 тысяч франков, приходи – я соглашусь на твой брак с Мануэлитой!» Он надо мной посмеялся: где мне взять такой капитал!

Жакопо, взбешенный, топнул ногой.

Монте-Кристо молча вынул из кармана листок и подал его моряку.

– Возьми,– спокойно сказал он.

– На что мне это, господин?

– Прочти, тогда узнаешь.

– Это чек за вашей подписью на 20 тысяч франков.

– Отправляйся к любому банкиру и получи деньги.

Жакопо с недоумением взглянул на графа.

– Прикажете вам их отдать, господин?

– Нет, не мне.

– Кому же, господин?

– Никому, оставь их себе. Ступай к отцу Мануэлиты и напомни ему о его обещании.

Жакопо остолбенел.

– Ты понял меня? – с улыбкой спросил его граф.

– Нет, господин… я, право, не понимаю.

– Эти деньги – твоя собственность, ты честно их заслужил.

– Я только исполнял свой долг и уже был вами щедро вознагражден.

– Да, за твою службу… но не за твою преданность, отвагу и честность. Эти качества не оплачиваются деньгами, и я остаюсь у тебя в долгу.

– Господин, вы меня пристыдили.

– Не будем говорить об этом. Ступай и женись на Мануэлите и будь счастлив!

Жакопо с жаром поцеловал руку графа.

– Довольно, я не требую благодарности, я прошу лишь одного.

– Говорите, господин.

– Через несколько месяцев я вернусь в Марсель… и ты не захочешь ехать со мной.

– Как, господин, неужели вы полагаете, что я… клянусь вам…

– Не клянись. Ты все равно, став мужем Мануэлиты, забудешь свои клятвы.

Жакопо, пристыженный, опустил голову: он сознавал, что граф прав.

– Я требую от тебя лишь одного: во всякий день и час, если я прикажу тебе что-либо именем Мануэлиты, ты исполнишь это беспрекословно! Поклянись!

Жакопо поднял правую руку.

– Клянусь! – сказал он торжественно.

Через месяц Жакопо женился на Мануэлите. Он купил лодку, окрестил ее именем жены и занялся ловом рыбы. Его дела пошли хорошо, и он был вполне счастлив.

Однажды приехал граф.

– Хочешь поехать со мной? – просил он, улыбаясь, у Жакопо.

Корсиканец покраснел.

– Успокойся, я пошутил… ты мне нужен лишь на короткое время.

Это было тогда, когда граф поручил молодому человеку передать свой прощальный привет Валентине и Максимилиану.

Затем «Зимородок» покинул Марсель, а оставшийся на берегу Жакопо чувствовал себя с того дня не в своей тарелке: ему показалось, что Мануэлита изменилась. Пошли смутные толки: стали говорить, что Мануэлита обманывает Жакопо, что она любит другого – его друга. Жакопо сначала не обращал внимания на эти сплетни. Но как-то вечером он увидел, как его жена поцеловала Парло, и понял, что люди говорили правду.

Он пересилил себя, затаил свое горе: ни один человек не должен был знать о том, что он замыслил месть…

Почему Мануэлита изменила мужу, столь горячо ее любившему? Никто не мог объяснить этого.

Жакопо решил мстить… В одно прекрасное утро он сказал жене:

– Сегодня отличная погода. Я отправляюсь на рыбную ловлю, не поедешь ли и ты со мной? Я позвал также и нашего друга Парло.

Мануэлита просияла. У Жакопо сердце облилось кровью, но он не подал вида и спокойно добавил:

– Я пока приготовлю лодку и сети…

Он ушел. Возвращаясь, он мельком взглянул в окно: Мануэлита лежала в объятиях Парло.

У несчастного потемнело в глазах… Десять минут спустя Жакопо вошел в комнату; лицо его было спокойным и не выдавало переживаемых мук.

– Вы готовы? – спросил он небрежно.

– Да,– ответила Мануэлита.

– Так идемте.

Машинально дошел Жакопо до взморья и, садясь в лодку, через силу поцеловал преступную жену, подставившую ему свои губки.

Лодка тихо скользила по волнам Средиземного моря. Парло любовался Мануэлитой, а Жакопо не спускал глаз с небольшого облачка, показавшегося на горизонте.

Корсиканец поставил все паруса: вскоре берег скрылся из вида. Туча приближалась, слышались отдаленные раскаты грома.

– Кажется, поднимается ветер… будет буря,– боязливо заметила Мануэлита.

– Не бойся, я с ней справлюсь, – беззаботно ответил корсиканец и начал закидывать сети.

Ветер крепчал, блеснула молния, загремел гром. Небо покрылось лохматыми тучами. Жакопо забрасывал сети, вытаскивал их пустыми и временами мрачно поглядывал на счастливую парочку.

Вдруг сильный порыв ветра сорвал парус с фок-мачты, за ним оборвался другой парус, наклонилась и сама фок-мачта.

Мануэлита вскрикнула. Парло же со страхом воскликнул:

– Жакопо, мы погибаем!

Мануэлита упала на колени и стала молиться. Буря свирепела. Жакопо взял топор и одним взмахом срубил бизань-мачту. Она свалилась в море, и лодка, как скорлупка, запрыгала на волнах. Жакопо срубил и вторую мачту. Мануэлита совершенно растерялась и бросилась на шею своему возлюбленному:

– Спаси меня, спаси меня, Парло!

Жакопо снова поднял топор и начал прорубать дно лодки. Тогда Парло все понял.

– Остановись, Жакопо! – с отчаянием воскликнул он, кинувшись к корсиканцу.

Жакопо занес топор над его головой. Парло отшатнулся. Корсиканец снова принялся за работу; раздался треск – и лодка наполнилась водой, хлынувшей в отверстие…

– Ты губишь нас, Жакопо,– в ужасе закричал Парло.

Бледное лицо Жакопо вспыхнуло, он бросился на Парло и опрокинул его на дно лодки.

– Мануэлита! – крикнул он голосом, заглушившим рев бури.– Будь счастлива со своим любовником, проклятая изменница!

Мануэлита услышала эти слова, увидела, как волны заливают лодку, увидела мужа, который душил Парло, и поняла все.

Вода заполнила лодку почти до бортов, когда Жакопо со злорадным смехом оттолкнул соперника… Парло был мертв!

Мануэлита с мольбой подняла руки к небу – последний крик… хриплый смех, и лодка скрылась под водой.

На следующее утро один из рыбаков-соседей заметил на взморье выброшенное водой тело. Он подбежал к нему и узнал Жакопо.

Тот был еще жив. Его отнесли домой, привели в чувство, и через несколько дней Жакопо поправился, но не совсем… несчастный сошел с ума!

Два дня спустя нашли трупы Мануэлиты и Парло. Теперь всем стало понятно, отчего помешался Жакопо: в один день он лишился жены и друга!

Помешательство его было тихим. Часами сидел он на взморье и смотрел на волны, как бы ища чего-то.

Однажды он так же сидел на берегу во время сильной бури. На море показалась шлюпка; сидевшие в ней двое мужчин и женщина отчаянно боролись с волнами. Жакопо вдруг вскочил и, как ужаленный, бросился в воду, доплыл до шлюпки и спас утопавшую женщину. Мужчины же погибли.

Собравшийся на берегу народ восторженно приветствовал смельчака. Жакопо наклонился над спасенной им женщиной и, когда она открыла глаза, с грустью прошептал:

– Это не она!

С этого дня рассудок его несколько прояснился. Он по-прежнему бродил по взморью и во время бурь спасал утопающих. Не проходило недели без того, чтобы Жакопо не спас кого-нибудь. Прибрежные жители обожали его, и малейшее его слово было для них законом. Мало-помалу Жакопо припомнил все, и чтобы заглушить свою тоску, стал искать утешения в вине.

В этом-то состоянии и нашел его «англичанин», в котором читатель, без сомнения, узнал графа Монте-Кристо. Жакопо тоже узнал своего обожаемого господина и ожил…

– Жакопо, ты много выстрадал,– с сокрушением сказал граф.

Корсиканец горько рыдал.

– Давно ли я видел тебя счастливым, теперь же ты уничтожен, разбит душой и… одинок!

Жакопо молчал – слезы душили его.

– Ты убил Мануэлиту? – шепотом спросил граф.

– Да,– ответил Жакопо.– Я убил ее!

– И ты раскаиваешься?

– Как сказать? Право, не знаю. Я долгое время был сумасшедшим… мне тогда было легче… теперь же сознание моей вины убивает меня! Я хотел было наложить на себя руки, но на это у меня не хватает духа. О, проклятая трусость! Кто спасет меня от самого себя?

– Я,– серьезно сказал Монте-Кристо,– и с этой целью я явился сюда. Ты совершил преступление… Не тебе было дано карать виновных. Но тем не менее ты можешь искупить вину свою – делая добро! Я нарочно рассыпал здесь свое золото, полагая, что и ты соблазнишься им. К счастью для нас обоих, ты остался честным человеком. Теперь слушай: ты хочешь поехать со мной?

Жакопо вздрогнул.

– Вы хотите, чтобы я покинул Марсель и расстался с морем, поглотившим ее? Хотите отнять у меня последнее утешение?

– Я явился сюда, Жакопо, потому, что ты мне необходим. Я иду на серьезное дело, отправляюсь в далекие страны, где на каждом шагу опасность, и я рассчитываю на тебя. Неужели я ошибся?

Вместо ответа Жакопо поцеловал руку графа.

– Благодарю вас, господин,– прошептал он,– я ваш душой и телом!

– Я в этом никогда не сомневался.

– Когда мы отправляемся?

– Завтра на рассвете. Приходи на яхту.

– Я буду там.

– Полагаюсь на твое слово – и верь, что Бог простит тебя, когда ты спасешь жизнь ближнего. До свидания!

Монте-Кристо вышел из кабачка. Жакопо долго смотрел вслед графу, в его глазах блеснула надежда.

27. Прихоть богатой девушки

Между тем мисс Клари и гувернантка бешеным галопом неслись по направлению к Марселю. Г-жа Караман была не особенно довольна этой поздней верховой прогулкой, о цели которой она ничего не знала.

– Послушайте, Клари, куда это мы с вами скачем в ночную пору? И что бы на это мог сказать ваш отец?

– Не беспокойтесь – я отвечаю за все.

– Даже если мы свернем себе шеи?

– Даже и тогда.

Они доехали до города, и Клари повернула на улицу Ноаль, где остановила лошадь перед большим и роскошным домом.

Гувернантка, наконец, поняла, в чем дело.

– Вы, кажется, собираетесь сделать визит банкирам «Мортимер и К»? – сказала она с удивлением.– Немного поздновато, и вряд ли теперь касса будет открыта.

Вместо ответа Клари приказала груму сойти с лошади и постучать в ворота. Джон исполнил приказание своей госпожи.

– Послушайте, Клари! – вскричала гувернантка.– Там в доме… танцуют!

Действительно, из дома слышались звуки музыки и в освещенных окнах мелькали тени гостей.

Швейцар отворил ворота.

– Что прикажете, сударыня? – спросил он.

– Доложите вашему господину,– повелительно сказала Клари, – что мне необходимо сейчас же с ним переговорить.

– Это невозможно – контора закрыта и откроется лишь завтра в восемь утра.

При этих словах швейцар хотел захлопнуть ворота, но этому помешал Джон, по знаку госпожи продвинувший свою лошадь вперед.

– Попросите своего господина немедленно пожаловать сюда, – сказала мисс Эллис.

– Извините, сударыня, сегодня у нас в доме большой бал: господин Мортимер справляет свадьбу своей дочери, и если вы приехали по приглашению…

– Нисколько… я приехала по делу.

– Извините, но в таком случае я никак не могу вас допустить.

– Так я сама проеду. Посторонитесь! Дайте мне дорогу!

В одну минуту Клари и гувернантка въехали в сени, где прислуга хотела их задержать, но Клари махнула хлыстом – и обе дамы верхом поднялись по лестнице.

В зале оркестр играл ритурнель кадрили. Пары заняли свои места. Вдруг портьера на двери поднялась, и из-за нее показалась голова лошади.

Хозяйка дома вскрикнула, господин Мортимер остолбенел.

Собственно говоря, пугаться было нечего – на этой лошади сидела прехорошенькая из наездниц. Но гости г-на Мортимера были окончательно поражены, когда в дверях показалась вторая лошадь, на которой сидела г-жа Караман.

«Неужели,– подумал банкир,– я, сам того не зная, устроил у себя дома манеж?»

– Господин Мортимер,– сказала Клари, вежливо поклонившись банкиру,– пожалуйте на минутку сюда. Мне необходимо с вами переговорить.

Мортимер не отвечал и машинально смотрел, как лошадь Клари рыла копытом дорогой бархатный ковер, а лошадь г-жи Караман между тем окончательно забыла всякие приличия…

– Подойдите же сюда, господин Мортимер,– повторила Клари.

Банкир решительно подошел и узнал мисс Клари Эллис.

В один миг к нему вернулось самообладание.

Он хорошо знал, что молодая девушка владела состоянием в миллион фунтов стерлингов, и поэтому склонился перед ее капризом.

Забыв о лошадях, о недоумении гостей, он спросил самым вежливым тоном:

– Чем могу служить?

– Мне необходимо безотлагательно поговорить с вами.

– К вашим услугам, не угодно ли вам пожаловать ко мне в кабинет?

– Позвольте мне сначала сойти с лошади.

Банкир любезно помог обеим дамам сойти с лошадей и провел своих неожиданных гостей в кабинет, между тем как дворецкий распорядился, чтобы лошадей отвели в конюшню.

Клари извинилась перед банкиром за свое «оригинальное» вторжение.

– Обладательница такого состояния, как ваше, сударыня, может позволить себе почти все,– любезно ответил банкир.

– Благодарю вас, в данном случае мне, действительно, пришлось идти напролом. Но перейдем к делу, мне необходимо получить деньги.

– Сколько прикажете?

– 250 тысяч франков.

– Это безделица, завтра утром вы их получите.

– Мне они необходимы немедленно!

– Это невозможно: касса уже закрыта.

– Прикажите ее открыть!

– Это противоречит правилам фирмы.

– Сделайте исключение, в противном случае я переведу все мои капиталы, находящиеся у вас, господам Брадвуду и Коми.

Последняя фраза подействовала на банкира. Он написал записку, позвонил и приказал вошедшему слуге передать ее господину Эдвардсу.

– Ваше желание будет тотчас исполнено, сударыня,– сказал он. – Чем я еще могу быть вам полезным?

– Еще вот что: завтра на рассвете я уезжаю в Алжир.– Гувернантка при этом широко раскрыла глаза.– Потрудитесь для этого снарядить корабль.

– Вы требуете невозможного. Откуда я ночью достану его?

– Это ваше дело, даю вам пять минут на размышления.

Банкир совершенно растерялся.

– Извините меня, но я, право, не могу…

– В таком случае, прощайте, я обращусь к господам Брадвуду и Коми.

– Повторяю вам, что вы требуете невозможного.

– На свете нет ничего невозможного, прощайте!

Она направилась к двери, гувернантка же вздохнула свободнее: нелепому намерению ее воспитанницы, очевидно, не суждено было осуществиться.

– Позвольте, сударыня,– простонал банкир, помнивший угрозу Клари обратиться за содействием к его конкуренту,– я не обещаю, но постараюсь…

– Достать мне корабль, который я могла бы купить, а также найти капитана и экипаж?

– Да…

– – Отлично, в таком случае распорядитесь – я дорожу каждой минутой.

– Позвольте,– вмешалась в разговор гувернантка,– я этого не допущу, я обязана перед лордом Эллисом…

– Дорогая моя,– сказала Клари, обнимая ее,– но я этого желаю, и мы едем завтра.

Г-жа Караман покорилась своей участи.

В эту минуту вошел Эдвардс и вручил банкиру пачку банковских билетов.

– Здесь ровно 250 тысяч франков, которые вы требовали,– сказал он.

– Мой милый Эдвардс,– обратился банкир к молодому человеку (это был жених его дочери),– что, господин Бартон здесь?

– Да, он танцует.

– Пусть он подойдет сюда.

Решительность Клари подействовала на банкира. Можно ли было думать о кадрили, когда дело шло о миллионах?

Эдварде церемонно поклонился и вышел.

– Кто этот господин Бартон? – поинтересовалась Клари.

– Единственный человек, способный, по моему мнению, уехать с бала для того, чтобы снарядить корабль. Но только эта фантазия обойдется вам недешево!

– Все равно. Еще одно слово, господин Мортимер: с давних пор вы пользуетесь доверием нашего семейства. В случае, если я не вернусь из Алжира, уполномочиваю вас распорядиться моим состоянием.

Банкир молча поклонился и вынул свою записную книжку. Клари сообщила ему необходимое, и господин Мортимер все в точности записал. Вошел Эдвардс.

– Господин Бартон здесь,– сказал он и удалился.

Вошедший был громадного роста и походил на настоящего моряка.

Клари взглянула на него с любопытством.

– Вы англичанин, господин Бартон? – спросила она.

– Нет, сударыня, я американец, родом из Балтимора.

– Прекрасно. Вы – хозяин корабля?

– Да, и, к слову сказать, мой «Крокодил» – настоящая жемчужина.

– Продайте мне ваш корабль… Сколько вы за него возьмете?

– Ничего, сударыня, я никогда не продам его!

Американец зашагал по кабинету.

– Я даю вам сто тысяч франков.

Бартон молчал.

– Сто двадцать тысяч…

Моряк отрицательно покачал головой.

– Сто пятьдесят тысяч франков!

Бартон остановился.

– Дельце не безвыгодное,– заметил Мортимер.

– При продаже вы не расстанетесь с вашим кораблем,– продолжала Клари,– так как, в случае согласия, я назначу вас его капитаном.

– Черт возьми… я согласен.

– Отлично. Деньги вы сейчас получите от господина Мортимера.

– С удовольствием, когда все будет обговорено, как следует, – заметил осторожный банкир.

– Вашу руку, сударыня! – весело воскликнул гигант.– Я согласен!

Клари подала ему руку и сказала:

– Капитан, прикажите тотчас же развести пары на «Крокодиле»!

– Теперь, ночью? Но я здесь танцую кадриль…

– Забудьте о ней пока. Вы – капитан принадлежащего мне корабля, и поэтому…

– Вы правы, я не столько забочусь о кадрили, сколько о недопитом мною стакане превосходного коньяка.

– Господин Мортимер снабдит вас несколькими бутылками на дорогу.

– С удовольствием,– сказал банкир.

– Итак, дело кончено. Когда восходит солнце?

– В шесть часов тридцать минут.

– Отлично… завтра в семь часов мы снимается с якоря!

– Будет исполнено. Вы приобрели славный корабль, хорошего капитана, опытного штурмана, восемь ловких матросов, и между ними я самый маленький. А когда вы увидите мою жену…

Американец вообще пришелся по вкусу Клари. Бартону тоже понравилась молодая и отважная девушка, и он жалел лишь об одном: что она не американка.

– А куда именно мы отправляемся, командор? – спросил внезапно Бартон.

– В Алжир, капитан. Но до отъезда я должна обратить ваше внимание на один пункт.

– Говорите, командор.

– Заметили ли вы в гавани яхту, на флаге которой изображена золотая гора на красном фоне?

Бартон приложил палец ко лбу и затем небрежно ответил:

– Вы говорите об ореховой скорлупке, называемой «Зимородком»?

– Да.

– Это не яхта, а игрушка.

– Вы не считаете ее годной к плаванию?

– Этого я не скажу, но я берусь опрокинуть ее пальцем. Вот когда вы познакомитесь с моим «Крокодилом»…

– Позвольте, дело в том, что «Зимородок» – эта, по вашим словам, ореховая скорлупка – уходит в море одновременно с нами и направляется тоже в Алжир. Узнайте, прежде всего, где она пристанет к берегу: в Боне или в другом месте.

– Будет исполнено.

– Очень хорошо, но это еще не все. Где бы они, то есть «Зимородок», не приставали, вы должны пристать там же. Возможно это?

– Мой «Крокодил» обгоняет птицу на лету, и вашим вопросом я отчасти обижен.

– Советую вам не слишком пренебрегать маленьким противником,– смеясь, сказала Клари.

– Пусть он мне не попадается на дороге, я его утоплю! – вскричал возбужденный капитан.

– Это лишнее. Прощайте, господа! И до свидания, капитан.

– До свидания, и, черт меня побери, если я завтра в шесть утра не буду на месте!