Текст книги "Сын графа Монте-Кристо"

Автор книги: Александр Лермин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 33 страниц)

16. Помешанная

Луиза Фужер, мать Лизетты, провела весьма беспокойную ночь и утром, не найдя своей доброй сиделки, подняла жалобный крик.

С этим криком слился громкий стук в дверь, и послышался голос:

– Отоприте, ради Бога, дело касается Лизетты.

Помешанная, добравшись до стеклянной двери, кое-как отдернула занавеску. За дверью стоял Фанфаро.

Он тотчас понял, что больная не в силах отпереть дверь. Недолго думая, гимнаст выдавил стекло и вошел в комнату.

– Где Лизетта? – вскричал он умоляюще.

Помешанная молчала и тупо смотрела на него.

– Вы слышите? Лизетту похитили, вы ничего не знаете? Не говорила ли вам она, куда пойдет? Вы знаете, кто эта Лизетта? Она ухаживает за вами, бережет вас, неужели вы ничего не скажете мне?

Грудь Луизы судорожно поднималась. Вдруг несчастная вскрикнула:– Жак! Жак!-и упала к ногам гимнаста.

Фанфаро содрогнулся.

Кто была эта женщина, назвавшая его по имени?

– Лизетта! Жак! – шептала несчастная, и жгучие слезы текли по ее исхудалым щекам. Фанфаро склонился над ней и нежно сказал:

– Вы назвали меня Жаком. Действительно, так меня когда-то звали. Разве вы знаете, кто я?

Помешанная молчала.

– Я сообщу вам, что знаю о себе, – медленно и с расстановкой произнес Фанфаро.– Прежде я жил в деревне Лейгут, что среди Вогезов. Моего отца звали Жюлем, мать – Луизой, а сестру – Лизеттой. Где Лизетта?

В глазах безумной блеснула искра сознания, и она, глубоко вздохнув, прошептала:

– Жак, мой милый Жак! Я – Луиза, твоя мать и жена Жюля Фужереза!

– Матушка,– прошептал потрясенный Фанфаро, обняв несчастную и покрывая поцелуями ее обезображенное рубцами лицо.

Ты снова со мной,– шептала Луиза.– Слава и благодарение Господу!

Убежденный в том, что его мать давно узнала в Лизетте свою родную дочь, Фанфаро опять обратился к ней:

– Где же Лизетта?

– Лизетта – она очень добра, приносит мне фрукты и цветы.

– Но где же она теперь?

– Она ушла.

– Куда?

– Не знаю, постель ее пуста.

– Итак, я не ошибся, она похищена этим негодяем, виконтом де Тализаком!

– Тализак? – повторила Луиза с бессмысленной улыбкой.– О, не пускай его сюда: он приносит горе!

– Так он уже был здесь? – с ужасом воскликнул Фанфаро.

– Нет, не здесь… он был…

Помешанная не вынесла страшного потрясения и лишилась чувств.

В эту минуту в комнату вошли Жирдель, Бобишель и Перепелочка.

– Вас сам Бог принес,– воскликнул Фанфаро.– Нашел ты Робекаля и Роллу, отец?

– Нет, они вчера переменили квартиру и скрылись.

– Отец,– сказал Фанфаро,– эта несчастная – моя мать, а Лизетта – моя сестра, я не ошибся.

– Не может быть! – произнес Жирдель.

– Его мать,– тихо сказала Перепелочка, и из глаз ее текли обильные слёзы.

– Перепелочка заменит при больной Лизетту,– предложил Бобишель,– а мы отправимся в погоню за похитителями!

– Ты прав, Бобишель,– ответил Фанфаро.

Он нежно поцеловал мать, а затем все трое вышли.

17. Сорвалось

Когда Тализак бросился на Монферрана и между ними завязалась отчаянная борьба, Робекаль подошел к двери и поманил Лизетту. Она выбежала, умоляя его, чтобы он вывел ее из гостиницы. На это и рассчитывал негодяй. Бывший гимнаст довел девушку до переулка, там стояла карета, в которую Робекаль посадил Лизетту, и они уехали.

– Но вы везете меня не домой,– с ужасом воскликнула девушка, заметив, что карета направляется не к бульвару Тампль.

– Молчи, голубушка,– ответил Робекаль,– я везу тебя в хорошее место.

Лизетта остолбенела. Затем, опомнившись, опустила стекло в карете и стала звать на помощь.

– Молчи, дрянная девчонка,– грубо крикнул Робекаль и платком заткнул ей рот.

Девушка застонала и лишилась чувств.

Карета остановилась на отдаленной улице Вельвильского квартала. Робекаль внес Лизетту, потерявшую сознание, в дом, где его встретила Ролла. Девушку положили на диван, а Ролла сказала Робекалю:

– Мне пришла в голову превосходная идея – мы можем зашибить порядочную деньгу.

– Отлично, только как бы она чего не напортила.

– Не беспокойся, я улажу это, а теперь пусть спит.

Робекаль лезвием ножа разжал стиснутые зубы Лизетты, Ролла влила ей в рот ложку какой-то бесцветной жидкости.

Затем достойная чета спустилась вниз.

Полчаса спустя приехали Веллегри и Тализак. Итальянец, одетый очень изысканно, был невозмутимо спокоен и как всегда иронически улыбался, виконт же – возбужден, на его платье виднелись следы крови.

– Дайте мне стакан воды, – сказал он довольно грубо, обращаясь к Ролле.

Королева Пушки исполнила его требование и проворчала:

– Погоди, голубчик, ужо будешь повежливее.

– Девчонка здесь?

– Да.

– Вы ее не обижали?

– И не думали,– ответила Ролла.

– Дайте мне воды умыться,– продолжал виконт и, обращаясь к итальянцу, сказал: – Однако мне порядком досталось от Монферрана. Я теперь, кажется, похож на черта.

– Да тебя уж давно в аду с фонарями разыскивают,– пробормотала Ролла. Затем она зажгла свечу и сказала:– Угодно вам будет пройти к «маркизе», виконт?

– Пойдемте,– ответил Тализак.

Поднимаясь наверх, Ролла многозначительно взглянула на Робекаля.

У двери комнаты, где находилась Лизетта, виконт приказал Ролле:

– Отоприте!

– Подождите, виконт, полюбуйтесь сначала на девочку.

Ролла отворила в двери форточку, и Тализак заглянул в комнату. Девушка лежала на диване и спала крепким сном.

Какое-то странное и непонятное чувство шевельнулось в душе виконта…

– Отоприте,– повторил он поспешно.

Ролла захлопнула форточку и нахально взглянула на Тализака.

– Отпереть не штука,– сказала она,– но раньше потрудитесь выложить на стол двадцать тысяч франков.

– Да ты с ума сошла!

– Нисколько. Пожалуйста, денежки, и тогда я вам выдам ключ.

– Но я уже заплатил твоему сообщнику,– вскричал взбешенный виконт.

– Это дело не мое, и если вы не заплатите, то девчонки вам не видать.

– Но это обман, мошенничество!

– Не кричите, пожалуйста! Сам-то вы уж больно честный!

На шум прибежал Робекаль с длинным ножом в руке.

– Что у вас тут происходит? – крикнул он гневно.

– Ничего особенного,– прошипела Ролла,– твой виконт забыл дома свой кошелек и думает устроить дело в кредит.

Веллегри, поднимавшийся по лестнице, увидел нож и быстро спустился вниз. Виконт тоже струсил.

– Вот все, что я имею при себе,– сказал он, бросая на стол несколько луидоров.

Королева Пушки пересчитала деньги.

– Здесь сорок луидоров,– сказала она,– они пойдут в задаток, а когда принесете остальную сумму, то получите и ключ.

– А если вы потребуете от меня еще двадцать тысяч франков? – произнес Тализак.

– Не бойтесь, этого не случится: мы тоже честные люди,– ответила Ролла.

Спускаясь по лестнице, виконт проронил, обращаясь к Веллегри:

– Сорвалось!

18. Последователи Макиавелли

Мрачный и задумчивый сидел в своем кабинете маркиз де Фужерез, перед ним стоял Симон.

– Так он опять ускользнул от нас? – произнес маркиз.

– К большому моему сожалению, да.

– Об этом особенно сожалеть нечего,– заметил маркиз,– Фанфаро не знает о своем происхождении, и чем больше он будет скомпрометирован, тем выгоднее нам. Собрал ли ты точные сведения о заговоре?

– Да, маркиз. У нас имеются надежные свидетели, которые готовы присягнуть в том, что Фанфаро намерен убить короля.

– Но, чтобы осудить его, необходимо, чтобы это покушение состоялось.

– Я и об этом позаботился. Нам помогут один из наших агентов и наемный убийца, который, между прочим, уже давно кандидат на виселицу. Они все и устроят. Преступника вовремя схватят, и на допросе он под присягой объявит, что действовал по наущению Фанфаро.

– Отлично, я вполне тобой доволен, мой Симон,– сказал Фужерез.

В это время слуга доложил о приезде маркиза де Монферран.

– Раненько пожаловал,– с удивлением поднял брови маркиз, – еще только семь часов утра.

– Маркиз приехал передать вам, что он пожаловал по весьма важному и неотложному делу,– объяснил слуга.

– Проси,– быстро сказал Фужерез и шепнул Симону.– Спрячься за портьерой: быть может, ты услышишь кое-что подходящее к нашему делу.

Симон скрылся. В ту же самую минуту появился маркиз де Монферран.

Отец Анатоля, весьма почтенный старик, глубоко честный человек, всегда относился с презрением к таким вельможам-проходимцам, каким он считал маркиза де Фужерез.

Старик был очень бледен и взволнован, он быстро подошел к маркизу и сказал:

– Вы считаете себя верным приверженцем престола, маркиз, но я не думаю, чтобы скандалы, вроде последнего, могут прославить ваше имя.

– Объясните, маркиз, я не понимаю вас.

– Тем хуже для вас, если о похождениях вашего сына вам приходится узнавать от посторонних людей,– строго произнес де Монферран.

– Что же такое опять наделал мой сын?

– Сегодня ночью виконт затеял ссору с моим Анатолем, который хотел помешать, чтобы свершилась подлость. Анатоль дал виконту две пощечины, а тот бросился на него с кинжалом.

– Не может быть! – вскричал Фужерез.– Но из-за чего, собственно возникла ссора?

– Виконт был пьян и с помощью подкупленных негодяев намеревался похитить молодую девушку – уличную певицу. Дело происходило в какой-то довольно подозрительной гостинице. Когда Анатоль узнал обо всем, он всеми силами старался удержать виконта и его приятеля, Веллегри, убеждая, что подобные вещи недостойны порядочных людей. Произошла ссора: виконт получил две пощечины, а мой сын – удар кинжалом. Одним словом, каждому досталось по заслугам. Но довольно. Я приехал к вам не за тем, чтобы толковать о подобных мерзостях. Цель моего к вам визита иная. Вам известно, что я содействовал сближению вашего сына с дочерью моей кузины, графини де Сальв. Но после подобного скандала я не могу допустить, чтобы Ирена стала женой виконта, об их помолвке не может быть и речи, о чем я и имею честь вам сообщить.

Фужерез побледнел и схватился за спинку кресла, чтобы не упасть. В этот момент вошла маркиза Фужерез, муж бросился к ней.

– Ваш сын – негодяй! – вскричал маркиз.– И он опозорил наше честное имя, и причиной всему – вы! Вот к чему привело ваше всепрощение!

В голубых глазах маркизы сверкнула молния; игнорируя мужа, Мадлена де Фужерез обратилась к маркизу де Монферрану.

– Маркиз,– сказала она утонченно вежливым тоном,– мой сын поручил мне извиниться за него перед вами.

– В чем же,– с иронией произнес Монферран.– Может быть, за полученные им пощечины?

– Нет, маркиз, но в том, что он под влиянием выпитого вина позволил себе оскорбить вашего сына. При других обстоятельствах это было бы немыслимо. Что же касается истории с этой девушкой, то о ней, право, не стоит и говорить. Виконт очень сожалеет об этой ссоре, он уже принял меры к тому, чтобы вознаградить потерпевшую, я же со своей стороны похлопочу, чтобы по возможности замять это дело. Мне кажется, что вы можете взять свои слова назад.

– Что я и делаю,– ответил Монферран, любезно целуя руку маркизы.

– И вы пожалуете к нам сегодня вечером. Я приготовила для гостей особенный сюрприз.

Фужерез боязливо взглянул на жену.

– Не сообщите ли вы мне по секрету, в чем он состоит?

– С удовольствием: его величеству было угодно назначить виконта капитаном королевской гвардии и пожаловать ему крест Святого Людовика,– с гордостью ответила маркиза.

– Да, это действительно приятный сюрприз,– обрадовался Фужерез.

– От души поздравляю вас, маркиза,– произнес Монферран.

– Графиня де Сальв и ее дочь тоже будут у нас сегодня вечером, – продолжала Мадлена,– и по получении, королевского патента будет объявлена помолвка виконта с графиней Иреной де Сальв.

– В таком случае, до свидания,– любезно произнес Монферран и удалился.

По его уходе Фужерез спросил жену:

– Неужели это правда, Мадлена?

Маркиза пожала плечами и ушла в комнату сына.

– Дело улажено,– сказала она ему,– вот тебе двадцать тысяч франков, необходимые, по твоим словам, для того, чтобы зажать девчонке рот. Отдай их ей и образумься: пора оставить все эти глупости.

Маркиза положила на стол небольшой портфель и ушла.

Тализак весело потирал руки: ему без труда достались эти деньги!

19. Лизетта

Обморочный сон Лизетты, вызванный искусственно каплями, влитыми ей в рот, продолжался до полудня. Проснувшись, девушка увидела полупьяную Роллу, сидевшую у стола.

– Ну что, как ты себя чувствуешь, голубушка,– с усмешкой спросила акробатка.

– У меня болит голова,– прошептала Лизетта и, боязливо оглядывая незнакомую комнату, спросила:– Где я?

– У добрых людей, которые относятся к тебе с участием и не обидят тебя.

Девушка старалась припомнить, каким образом попала она в этот дом, но мысли ее путались, и она закрыла глаза.

– Ну вот и умница,– продолжала Ролла.– Робекаль полагал, что ты будешь кричать и плакать, а я сказала ему, что ты не дура и не выпустишь из рук счастливого случая. Много ли толку в этой добродетели, с ней, чего доброго, с голоду помрешь, да и что за честь, когда нечего есть! А тут тебе повезло: девчонка ты смазливая и, пожалуй, скоро будешь кататься в колясках. Положим, что горбатый виконт де Тализак не из красавцев, ну да не в красоте счастье…

С ужасом внимала Лизетта словам опьяневшей женщины – имя виконта объяснило ей все. Она вскрикнула, вскочила и бросилась к Ролле.

– Отпустите меня, или вам обоим не сдобровать!

– Ты останешься здесь,– резко ответила Ролла.

– Нет, я не останусь здесь, я хочу уйти,– решительным тоном повторила Лизетта.– Отпустите меня, или я закричу! Стыдно вам так обижать честную девушку!

Ролла захохотала.

– Вот что еще выдумала! Да с чего ты взяла, что ты честная девушка? Вчера, может быть, ты еще могла считать себя честной, но сегодня… шалишь! Поди-ка скажи людям, что ты пробыла несколько часов в Вельвиле в квартире Роллы и осталась честной девушкой, так они и поверили тебе! Вот что, милочка, поздно ты спохватилась!

– Лжете вы! – с отчаянием вскричала Лизетта.

– Нет, видно снова придется заткнуть тебе рот,– проворчала Ролла и затем крикнула.– Робекаль, принеси-ка мне склянку.

Послышались торопливые шаги, и в комнату вбежал Робекаль со склянкой в руке. Лизетта вскрикнула, бросилась к окну, выбила стекло и стала звать на помощь.

– Ах ты, чертова перечница! – крикнул Робекаль и, схватив девушку за плечи, повалил ее на пол. Ролла держала ее руки, а Робекаль снова влил ей в рот несколько капель жидкости из склянки и сказал:

– Ну, вот и готово, теперь она кричать не будет. Лизетта застонала и лишилась чувств.

– Ты, кажется, переборщил,– заметила Ролла.

– Не бойся, милая,– ответил акробат,– с какой стати мне убивать девчонку, когда нам за нее заплатят хорошие денежки. Положим ее на диван, она выспится и затем будет смирнехонька.

Робекаль и Ролла уложили Лизетту, сошли вниз и, налив себе по стакану водки, принялись за карты – любимое занятие этой достойной парочки.

В шесть часов вечера приехал виконт, он кинул на стол туго набитый портфель и крикнул повелительно:

– Дайте мне ключ.

– Позвольте, сначала надо пересчитать деньги,– сказала Ролла и открыла портфель. Сосчитав, она встала и произнесла:

– Все в порядке, вот вам ключ.

Виконт схватил ключ и выбежал из комнаты. Ролла спрятала портфель за пазуху и сказала:

– Пойдем, Робекаль: теперь дело не наше. Лучше подальше от греха!

Негодяи ушли. В этот момент наверху послышался крик, и на лестнице появился виконт.

– Вы надули меня! – кричал он в бешенстве.– Окно открыто, и девчонка убежала!

20. На спуске канала

Как же спаслась Лизетта?

Вливая девушке в рот сонные капли, Робекаль, по выражению Роллы, действительно «переборщил». Доза была слишком велика и произвела обратное действие.

Через час Лизетта снова открыла глаза. Голова ее горела, в висках стучало, мысли путались, но она ясно сознавала одно: необходимо во что бы то ни стало бежать из этого страшного дома.

Девушка встала и подошла к двери – заперто. Тогда Лизетта приблизилась к окну. Улица была пустынна и скрывалась в густом тумане.

Воздух освежил девушку, она стала лучше соображать. Старуха упомянула о Вельвиле. Выбравшись из дома, Лизетта могла дойти до бульвара Тампль, а затем…

В ушах девушки звучали слова старухи: «поздненько спохватилась!»

Неужели это правда?!

Лизетта осторожно открыла окно, по покрытой диким виноградом стене спустилась на улицу и побежала без оглядки. Свет фонарей исчезал в густом тумане, и девушка не раз натыкалась на стены или на прохожих. Так она добежала до канала Сен-Мартен.

Теперь Лизетта была в городе – стоило только пересечь мост. Но она не пошла туда.

Что ожидало ее там? Поругание и позор: виконт, взбешенный неудачей, наверное, будет искать ее и достигнет своей цели. Кто заступится за бедную, всеми покинутую уличную певицу? Никто!

Лизетта несколько минут простояла в нерешительности, затем боязливо оглянулась и пошла к лестнице, которая вела к воде. Дойдя до последней ступеньки, она остановилась и скрестила на груди руки.

Несчастная не сводила глаз с этой мутной воды, омывавшей ее ноги, и в таком положении замерла…

Робекаль и Ролла бежали как угорелые: им необходимо было покинуть Париж.

На углу улицы Сен-Дени чья-то железная рука легла на плечо Робекаля, и он в испуге обернулся.

Перед ним стояли Фанфаро и Бобишель.

Клоун схватил акробатку, встряхнул ее и крикнул:

– Куда ты девала Лизетту?

– Знать не знаю никакой Лизетты,– нагло ответила Ролла,– пусти меня, или я закричу.

– Кричи, голубушка, зови полицию, она уже давно до тебя добирается,– сказал Бобишель.

Ролла вспомнила о туго набитом портфеле и прикусила язычок. Между тем Фанфаро схватил Робекаля за горло и спросил:

– Где Лизетта?

– В Вельвиле, в доме № 16.

– Она там одна?

– Не знаю.

– Боже сохрани, если с ней случилось несчастье,– сказал гимнаст,– а теперь ведите нас туда.

Под конвоем Фанфаро и Бобишеля негодяи вернулись в Вельвиль.

У дома № 16 все остановились и, войдя, поднялись на второй этаж. Дверь оказалась отворенной, комната была пуста.

– Да он увез ее с собой! – крикнула Ролла.

– Кто? – задрожав, спросил Фанфаро.

– Виконт де Тализак!

– Я так и знал,– мрачно произнес гимнаст.

В эту минуту Бобишель подал Фанфаро найденную им на столе записку. Фанфаро прочел ее: «Вы меня надули, и с вашей помощью девчонке удалось бежать. Черт бы вас всех взял!»

– Слава Богу, еще не все потеряно,– про себя произнес гимнаст.

– А мне пришла в голову блестящая мысль,– прибавил клоун.

Он повалил Робекаля на пол, связал его по рукам и ногам и втолкнул акробата в шкаф. Заперев его,, он положил ключ в карман и сказал Ролле:

– Теперь убирайся, а он пока пусть посидит.

Ролла поспешно ретировалась: теперь двадцать тысяч франков, полученных от виконта, переходили в ее полную собственность. Бобишель и Фанфаро также ушли, и в доме остался один Робекаль, тщетно пытавшийся выбраться из своей тюрьмы.

21. Арест

Многочисленные приглашения, разосланные маркизом и маркизой де Фужерез, собрали в их доме все высшее общество Парижа. Роскошно убранные комнаты утопали в море огней. К девяти часам вечера гости начали съезжаться.

Маркиз и его жена встречали гостей с обворожительной любезностью, с гордостью поглядывая на виконта, будущего кавалера Ордена Святого Людовика.

Но Тализак был мрачен – он горевал об исчезновении Лизетты и сожалел о потерянных деньгах.

– Милый Фредерик,– шепнула сыну маркиза,– развеселись и будь любезным хозяином: приехала графиня де Сальв.

Виконт закусил губу и пошел навстречу Ирене, входившей в залу вместе с матерью и маркизом де Монферраном. На лице мадемуазель де Сальв лежало облачко печали, глаза ее горели лихорадочным блеском. Но голос, как всегда, был невозмутимо спокойным.

Воспитанная в аристократических традициях, Ирена беспрекословно подчинялась воле своей матери, объявившей ей о том, что сегодня назначена ее помолвка с виконтом де Тализак. Эксцентричная девушка всеми силами души привязалась к Фанфаро, но никогда и ни за что не решилась бы сознаться матери в своей любви к «фигляру».

Бал открылся полонезом, во время которого прибыл офицер королевской гвардии, чтобы вручить виконту пожалованные ему королем знаки Ордена Святого Людовика. Оркестр заиграл туш, гости стали поздравлять Фредерика и его родителей. Многие юные аристократки в душе завидовали Ирене: ее предстоящая помолвка с виконтом не была тайной.

Анатоль де Монферран остался на месте и не подошел с поздравлениями к Тализаку… На этот бал он приехал лишь по просьбе отца. Образ Лизетты не выходил у него из головы.

К нему подошел виконт.

– Когда же ты поздравишь меня, Анатоль?

– Когда на вашей щеке изгладятся следы пощечин,– вполголоса ответил Монферран.

Тализак изменился в лице. В эту минуту в смежной с залой гостиной послышался какой-то смутный говор, а затем громкий спор.

Дверь распахнулась, и в залу ворвался человек, несший на руках девушку.

– Фанфаро, это вы? – вскричал Монферран.

Фанфаро – это был он – осторожно опустил на пол свою ношу и потрясенным голосом вскричал:

– Господа, вот труп девушки, убитой виконтом де Тализаком!

В толпе гостей раздались крики ужаса, и взоры мужчин с угрозой остановились на виконте.

Тализак зашатался, тщетно стараясь овладеть собой. Маркиз де Фужерез, бледный как полотно, вскричал:

– Вытолкайте вон этого наглеца!

– Погодите, маркиз,– прервал его Фанфаро,– речь идет об уголовном преступлении, виновник которого – ваш родной сын! О, стыд и позор! Неужели только потому, что он аристократ, ему все позволено? Эта молодая девушка жила честно и скромно своим трудом… В отчаянии, покинутая всеми, она, бедная, бежала и бросилась в воду! Как назовете вы поступок вашего сына, маркиз?

С высоко поднятой головой, с сознанием своей правоты гордо стоял Фанфаро, с презрением глядя на окружавших его гостей.

К нему подошел Монферран и взял его за руку.

– Неужели она умерла? – спросил он.

– Кажется, да,– тихо ответил гимнаст,– но, может быть, я и ошибаюсь.– Сударыни,– обратился он к дамам,– неужели между вами не найдется ни одной, которая попыталась бы привести несчастную в чувство, если это еще возможно? И неужели под этими дивными кружевами ни у кого не бьется сердце, нет ни капли сочувствия к ближнему?

Ирена приблизилась к Лизетте и наклонилась над ней.

– Я помогу,– прошептала она.

– Комедия становится забавной,– с судорожном смехом сказал маркиз де Фужерез.

– Вы ошибаетесь, маркиз,– возразил Фанфаро,– это не комедия, а страшная и потрясающая драма! Спросите вашего сына, на котором лица нет, правду я сказал или ложь?

– Да, это ложь! – крикнул Тализак.

– Нет, это правда,– сказал Анатоль де Монферран,– вы стали очень забывчивы, виконт! Но на вашем лице еще не исчезли следы данных вам вчера пощечин, и ваше запирательство не приведет ни к чему! Господа, я был свидетелем происшедшего скандала, хотел остановить виконта – дал ему пощечину, тогда он бросился на меня с кинжалом!

– Он лжет! Он сошел с ума! – вскричал де Тализак.

Все с презрением отвернулись от него, и он в изнеможении опустился в кресло.

Между тем Ирена хлопотала над Лизеттой.

– Мама,– вскричала она,– она жива, она дышит, ее можно спасти! Отвезем ее к нам домой, скорее!

Графиня с гордостью обняла свою дочь.

– Эта бедняжка – моя сестра,– шепнул Ирене Фанфаро.

В ответ на это Ирена склонилась над Лизеттой и поцеловала ее бледный лоб.

Тализак, наконец, очнулся, бросился к двери и крикнул:

– Самому мне что ли вытолкать этого наглеца? Эй вы, лентяи, возьмите его!

– Не советую никому прикасаться ко мне! – холодно произнес Фанфаро.

В этот момент чья-то рука легла на его плечо и послышался голос:

– Именем короля, вы арестованы!

Фанфаро обернулся – перед ним стоял полицейский комиссар. Все входы в залу были заняты солдатами, и Фанфаро понял, что он погиб.

– Извините меня, маркиз,– обратился к Фужерезу комиссар,– за то, что я, повинуясь своему долгу, нарушил ваше веселье… Час тому назад человек, вооруженный кинжалом, пробрался в собственные покои короля и при задержании сознался в намерении убить его.

В толпе гостей раздался крик ужаса.

– На допросе преступник объявил, что он был орудием тайного общества, во главе которого стоит акробат Фанфаро.

– Это гнусная ложь! – вне себя крикнул Фанфаро.

В глазах Ирены де Сальв блеснула молния.

– Он не может быть убийцей,– проговорила она.

– Не бойтесь,– шепнул ей Анатоль,– я не покину его.

– Спасите мою сестру, Ирена,– тихо и печально сказал Фанфаро и, обращаясь к комиссару, продолжал твердым голосом:

– Господин комиссар, я самым решительным образом протестую против моего обвинения в покушении на убийство: открыто и честно я вел борьбу с правительством, но никогда не был убийцей! Исполняйте свой долг – я покорно последую за вами и спокойно предстану перед судом.

Высоко подняв голову, Фанфаро направился к выходу, солдаты окружили его и увели.

Монферран подошел к Тализаку и шепнул ему на ухо:

– Хотя с подлецами не дерутся, но для того чтобы избавить общество от негодяя, я вызываю вас на дуэль!

– И я убью вас,– прошипел виконт.

Полчаса спустя дом маркиза де Фужерез опустел, и мертвая тишина сменила веселье.