Текст книги "Сын графа Монте-Кристо"

Автор книги: Александр Лермин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 33 страниц)

12. Отец и сын

Бенедетто, которого Монте-Кристо оставил в лодке в открытом море, спасся чудом. Бедные рыбаки вырвали его из водяной могилы, и когда убийца пришел в себя после долгого обморока, он тут же принялся искать шкатулку – она была рядом. Содержимое было нетронуто, рыбаки даже не подумали открывать шкатулку, запертую Монте-Кристо.

Змеиная натура Бенедетто и тут проявила себя. Однажды вечером, когда Бенедетто лежал на соломе, он услышал за стеной шепот нескольких голосов и, прислушавшись, понял, что рыбаки ведут важный разговор. Оказалось, что хозяева хижины принадлежали к патриотической лиге, распространенной по всей Италии. Цели лиги были те же, что и цели прежних карбонариев, только называлась она иначе, паролем было: «Бог и народ», и под знамя лиги стекались аристократы и поселяне. В этот вечер дело шло о рассылке оружия, назначенной на днях. Все было условлено, обозначено место высадки, и собрание разошлось.

На следующий день Бенедетто со слезами объявил гостеприимным рыбакам, что, не желая быть им в тягость, он намерен отправиться в Лукку – к друзьям. Достигнув Лукки, Бенедетто первым делом купил себе приличную одежду и войдя в город оборванцем, выехал из него щеголем. Под именем графа Сан-Пиетро явившись в Милан, он отправился к Радецкому, донес на спасшего ему жизнь рыбака и в подтверждение правдивости доноса сообщил верные сведения о месте и часе выгрузки оружия – для раздачи верным патриотам. Радецкий воспользовался доносом: рыбаков схватили, судили военным судом и расстреляли, оружие было конфисковано, а граф Сан-Пиетро с этой минуты сделался любимцем маршала.

Арестовав майора Бартоломео, Бенедетто, во-первых, был уверен, что старик помог скрыться графу Монте-Кристо, а во-вторых, он давно питал глубокую ненависть к майору Бартоломео. Читатели, конечно, помнят появление Бенедетто и Бартоломео в Париже под именем Кавальканти. Тогда Бенедетто встретился с майором в доме графа, где Бартоломео, никогда ранее не знавший Бенедетто, разыграл роль его отца. Конечно, хотя майор и не был беглым каторжником, все-таки его прошлое положение в свете нельзя было назвать особенно почетным – он был крупье в одном значительном игорном доме в Лукке.

Никто не мог сказать, каким образом этот крупье превратился в майора, даже его подруга и возлюбленная – прекрасная Аврора Бертелли – хранила строгое молчание на этот счет. Но когда, вернувшись из Парижа, Бартоломео выложил перед ней заработанные у графа Монте-Кристо пять тысяч франков, практичная красавица произнесла:

– Бартоломео, что если нам открыть свой собственный игорный дом? Ты довольно долго был крупье, попробуем умножить наш капитал!

Майор радостно согласился. Конечно, в Лукке он не смел конкурировать со своим прежним хозяином, и достойная чета переселилась в Милан и стала жить за счет глупости и корыстолюбия своих ближних. Бертелли, хоть юность ее давно прошла, все еще была опасной красавицей, и ей удалось поймать в свои сети не одну золотую рыбку.

Но нет розы без шипов. Однажды, когда Бартоломео в щегольском зеленом мундире принимал своих гостей, к нему подошел высокий стройный человек с лицом, обезображенным темно-красным шрамом, и, положив на плечо майора руку, вполголоса произнес:

– Здравствуйте, отец!

Майор вздрогнул и пробормотал, испуганно глядя на незнакомца:

– Милостивый государь – я не знаю – это большая честь… но…

Незнакомец громко захохотал и, отведя майора в сторону, значительно произнес:

– Поговорим откровенно. Помните вы имя Кавальканти, которое вы однажды приняли… против воли?

Майор побледнел, а собеседник безжалостно продолжал:

– Если начальство узнает, что вы подделывали документы и благодаря этому нажили немалое состояние, вы можете влипнуть не на шутку. Все полетит к черту и, кроме того… ну, да вы понимаете все отлично!

Майор осмотрелся с отчаянием: кто был этот человек, так бесцеремонно раскопавший его прошлое?

– Ну, что же, отец? – смеялся Бенедетто.

– Отец, отец,– бессмысленно повторял майор.– О, Боже, да неужели это ты?

И он машинально поднял руки, чтобы прижать Бенедетто к сердцу.

– Не нужно,– отстранил его тот, смеясь, и добавил: – мы не у графа Монте-Кристо, и можем обойтись без нежностей.

Майор вздохнул. За еще пятьдесят тысяч франков он готов был обнять десять тысяч сыновей.

– Но кто же ты? – робко спросил он наконец.– Ты, кажется, как я слышал…

– Берегись касаться прошлого,– с угрозой вскричал Бенедетто. – Здесь я – граф Сан-Пиетро.

– Доверенный…

– Радецкого,– добавил Бенедетто.– Совершенно верно.

– Но, как итальянец…

– Молчи и слушай: или ты будешь делать то, что я хочу, или я донесу на тебя маршалу,– грубо сказал Бенедетто. И когда майор молча повесил голову, негодяй начал излагать ему свои требования. Бенедетто потребовал от майора, чтобы он сам сделался шпионом и принял на службу в казино людей маршала, которые должны были доносить обо всем происходящем в заведении.

Можно носить ложное имя майора, можно разыгрывать роль нежного отца за пятьдесят тысяч франков, но при всем этом можно питать отвращение к предательству отчизны. Бартоломео, несмотря на множество пороков, был истинный патриот. Он всеми силами старался отклонить предложение Бенедетто, но когда последний пригрозил донести Радецкому и закрыть казино, майор сдался. Если он откажется, найдутся десять других, которые согласятся, рассудил Бартоломео и уступил требованиям Сан-Пиетро.

С тех пор майор употреблял все усилия, чтобы не допускать в казино итальянцев… Сделавшись грубым и заносчивым со всеми соотечественниками, он в то же время раболепствовал перед кроатскими и богемскими офицерами, которые скоро стали единственными посетителями казино, и шпионы Сан-Пиетро сидели без дела.

Только Аслитта, игравший двойную игру, остался верен казино: он был дружен с австрийцами и слыл ренегатом среди соотечественников. Но однажды, отведя Бартоломео в сторону, Аслитта признался майору, что он давно знает все обстоятельства и надеется на то, что майор поможет ему обмануть Сан-Пиетро и освободить Милан.

Бартоломео, до сих пор презиравший соотечественника, был вне себя от восхищения. Упав на колени перед маркизом, он назвал его божеством и совершенно передал себя в его распоряжение.

Бартоломео был очень счастлив тем, что мог насолить еиньору Бенедетто и принести пользу своей родине – сознание этого льстило его самолюбию; вскоре он стал лучшим агентом Аслитты, надеясь заодно с освободителями отчизны достичь почестей и славы.

Но его постигла иная судьба. Бенедетто по некоторым обстоятельствам заподозрив майора, приказал строго за ним наблюдать, и когда 15-го марта исчез из казино Монте-Кристо, он понял все…

* * *

Поздно ночью дверь сырой подземной темницы, в которой очутился Бартоломео, заскрипела заржавленными петлями. В тишине мечтавший о будущей славе, уже считавший себя мученником за освобождение Италии, майор поднял, голову и, видимо, испугался: в комнату вошли трое мужчин. Один из них держал в руке какой-то странный предмет – инструмент, походивший на палку с пучком волос на конце.

– Вставай, старый осел! – сказал, державший палку, обращаясь к заключенному.– Иди за нами.

Бартоломео покорно встал, оправил свой парадный зеленый мундир и начал спускаться по темной лестнице. Двое солдат, державших в руках факелы, грубо подталкивали его.

Бартоломео не был трусом, но гораздо охотнее пошел бы вверх, нежели вниз: свет вообще приятнее мрака. Ему становилось все холодней; наконец, он и его спутники остановились перед большой железной дверью. Ее открыли огромным ключом, и Бартоломео вступил в большую, мрачную комнату – комнату пыток.

На покрытых плесенью стенах висели тяжелые цепи, на полу стояли деревянные плахи, винты для сжимания пальцев и гири, в углах помещались другие странные предметы, назначение которых было непонятно майору.

– Садись,– сказал человек, державший палку, указывая ему на деревянную плаху.

Бартоломео замешкался, и тюремщик ударил его кулаком.

Затем он удалился. Майор, оставшись под надзором солдат, боязливо обернулся к ним и пробормотал:

– Перспектива не из приятных.

Он сказал это очень тихо, но один из солдат, услышав восклицание пленника, ударил его прикладом. Майор замолк и покорился своей участи. Наконец, дверь снова отворилась, и в комнату вошел… Бенедетто. По его знаку солдаты удалились, и Бартоломео, внутренне затрепетавший, остался наедине с тем, кого он прежде называл своим сыном.

Бенедетто был в мундире офицера кроатского полка: меховая шапка низко надвинута на глаза, коричневая венгерка вышита золотом, а эфес шпаги украшен бриллиантами. Длинный плащ покрывал его плечи; при входе он его сбросил – для большего эффекта.

– Знаешь ли ты,– начал он грубо,– что от меня тебе не будет пощады?

Майор молчал – он не знал, что отвечать, а Бенедетто продолжал:

– Ты выдал меня? Не запирайся. Я все знаю!

– Я…– смущенно пробормотал майор.

– Да, ты. Бертелли, эта мегера, сказала мне об этом.

Бартоломео возмутился: негодяй осмелился назвать Аврору мегерой!

– Молчи! – сказал он в бешенстве.– Не тебе, рыжему плуту, порочить честную женщину!

Бенедетто вспыхнул, но тут же расхохотался.

– Ты твердо уверен в своей дорогой супруге? Завидую тебе. Но дело не в том. Аврора Бертелли открыла мне то, в чем ты не захотел бы сознаться. Я приставил пистолет к ее груди и узнал то, что мне было нужно!

Майор побледнел, злоба душила его, и он с трудом проговорил сквозь зубы:

– Подлый трус, ты угрожал беззащитной женщине!

– Довольно болтать о пустяках! – вскричал Бенедетто, топнув ногой.– Скажи, где собираются ваши так называемые патриоты? Да недолго думай. Аслитта тоже сидит у меня под замком, и я хочу только проверить, правду ли он мне сказал.

– Я ничего не знаю,– мрачно ответил майор.

– Очень жаль! Если так, я освежу твою память,– Бенедетто многозначительно взглянул на орудия пыток.

Бартоломео содрогнулся – он был уверен, что Бенедетто способен на все, но лицо его оставалось спокойным и он, с презрением взглянув на негодяя, сказал:

– Пошел к черту!

Бенедетто сжал кулаки, подступил к майору и зарычал, как зверь:

– Понял ли ты, в чем дело? Посмотри на эти игрушки: если ты будешь медлить – я изрежу тебя на куски. Ну, откроешь ты рот, наконец?

– Я право не знаю, чего ты от меня хочешь,– сказал, пожимая плечами, майор.– Когда ты обнимал меня – там, в салоне графа Монте-Кристо…

Бенедетто бешено вскрикнул.

– Не произноси при мне этого имени! – задыхаясь от злобы, произнес бандит.– Если я погублю тебя, погублю Аслитту, то лишь для того, чтобы отомстить этому человеку, которого ненавижу! Он назвал меня каторжником, убийцей… он…– Бенедетто, схватив майора за плечи, встряхнул его и плюнул в лицо.

Бартоломео стерпел, он думал о другом – как бы ему одолеть бандита.

– Я жду,– сказал, помолчав, Сан-Пиетро,– заговоришь ли ты, наконец?

– Нет!

– Ты знаешь, что Аслитта в моей власти? Он умрет, ты – тоже, если будешь запираться.

– Выслушай меня, Бенедетто,– серьезным тоном сказал майор. – Много я в с своей жизни обманывал людей, но никогда и ни за что не соглашусь продать свою родину – это мое последнее слово!

– Так пойдем, голубчик,– злобно воскликнул Сан-Пиетро, схватил майора за плечи и толкнул его в угол. Там стоял странного вида шкаф. Бенедетто отворил дверцы, и Бартоломео при слабом свете факелов увидел предмет, своими очертаниями напоминающий человеческую голову.

– Видишь этот прибор? – злорадно спросил Бенедетто.

– Да.

– И ты знаешь, что это за штука?

– Нет.

– Так слушай, я объясню тебе. Лет сто тому назад жена одного итальянского вельможи изменила своему супругу и вступила в любовную связь с пажом. Обманутый муж вскоре узнал обо всем, но не подал вида – он решил избавиться от соперника без шума и огласки. В один прекрасный день он подарил пажу шлем с роскошной и изящной чеканкой. Юноша, оставшись один, надел его, но снять не смог – и погиб. Вся штука состояла в том, что в подаренном вельможей шлеме содержался потайной механизм, который приводил в движение забрало – оно опустилось, плотно закрыв лицо юноши, и тот задохнулся.

– Что же из этого следует? – спросил с напряжением Бартоломео.

– Очень многое – в этом шкафу находится копия того шлема. Если ты будешь упрямиться, я позову своих людей, и мы запрем тебя в шкаф. Механизм приведет в движение шлем, и когда он очутится на твоей голове, ты, наверное, заговоришь – а иначе умрешь медленной и мучительной смертью. Так решайся поскорей!

– Я уже решился,– быстро ответил Бартоломео и резко толкнул Бенедетто в шкаф. Бандит сказал правду – страшный шлем плотно закрыл его голову, и как Бенедетто не вертелся, ему так и не удалось двинуться с места.

Бартоломео с минуту полюбовался на удачно выполненное дело, затем быстро сбросил свой зеленый мундир и, сорвав с негодяя коричневую, расшитую золотом венгерку, обменялся с ним костюмом. А потом, накинув на плечи плащ, надев меховую шапку и прицепив шпагу, вышел из комнаты пыток.

Стоявшие на карауле у дверей камеры пыток солдаты отдали ему честь, и он углубился в лабиринт подземных коридоров. О себе Бартоломео не думал: он стремился освободить Аслитту.

13. В колодце

Подземная тюрьма, в которую был брошен Аслитта, утопала во мраке. Освоившись с ним, юноша начал рассуждать. Он помнил, что его столкнули с нескольких ступенек, и по их числу пленник понял, что он заключен в казематах цитадели. Вскоре Аслитта обнаружил, что узилище было узким, но вместе с тем довольно высоким: на расстоянии десяти футов над его головой находилось отверстие, закрытое железной решеткой, добраться до которого было невозможно. Гладкие стены темницы не имели никаких выступов.

«Что же мне делать? – мысленно спросил себя Аслитта.– Ждать, чтобы вошли мои враги и повели на пытку или казнь?»

Он не боялся смерти, но его пугала неизвестность – что будет с Лучиолой?

В эту ночь была назначена последняя сходка патриотов, их было немного в сравнении с числом австрийцев, так что отсутствие даже его одного могло дурно отразиться на ходе дела.

Не зная покоя, Аслитта ходил взад-вперед. Вдруг он споткнулся и провалился в какую-то дыру. Инстинктивно вытянув руки, он ухватился за покрытый плесенью камень и повис над провалом. Впрочем, он быстро сообразил в чем дело.

В полу находилось отверстие – ход в колодец или, вероятнее всего, в подземелье, какие еще и теперь сохранились в замках. Отверстие было обнесено низким каменным ограждением, о него-то и споткнулся пленник. Аслитта припомнил, что раньше он ходил вдоль стен и поэтому не заметил отверстия. Прежде когда-то оно, вероятно, закрывалось каменной плитой – с течением времени плита раскрошилась и не была заменена новой. В это помещение попадали только такие пленники, о безопасности которых никто не заботился. С большим трудом Аслитте удалось выбраться из колодца и снова оказаться на полу камеры.

Была ли в колодце вода? Этого юноша не мог видеть. Нельзя ли этим путем бежать? Дорого он дал бы в данную минуту за спичку, но где ее взять? Вдруг Аслитта затаил дыхание – ему показалось, что из колодца доносятся какие-то звуки.

Он прислушался – все было тихо, он склонился над отверстием – и тут явственно услышал человеческий голос.

– Проклятие! – проговорил кто-то в колодце.

Аслитта сложил руки рупором и крикнул:

– Кто там?

Ответа не последовало, пленник выждал минуту и снова крикнул:

– Да отвечай же! Ты тоже пленник?

Все было тихо. Аслитта крикнул еще раз:

– Я здесь в плену, кто бы ты ни был, не бойся, я не враг!

Тогда, наконец, кто-то сдавленным голосом ответил:

– Я здесь, внизу, стою по пояс в воде и скоро утону.

– Это странно,– прошептал Аслитта,– голос как будто знакомый… Кто ты? – громко спросил он.

Ответа не последовало – очевидно, человек, находящийся в колодце, не доверял спрашивающему. В эту минуту внутри колодца вспыхнула спичка – Аслитта глухо вскрикнул и отшатнулся – стоящий внизу человек был в мундире офицера кроатского полка!

Он не успел еще опомниться от испуга, как из колодца послышалось:

– Помоги мне, я тону!

Слова эти были произнесены на чистом итальянском языке. Аслитта более не колебался: утопающий мог быть другом или врагом, все равно он должен был его спасти. Быстро сорвав с себя шарф, пленник намотал один из его концов на руку, а другой бросил в колодец.

– Ухватитесь за шарф! – крикнул Аслитта, добавив: – Он из крепкой материи и не порвется.

Тотчас же он почувствовал, что шарф натянулся – утопающий последовал его указанию.

– Тяните! – раздалось внизу.– Я держусь крепко…

Аслитта был молод и силен, но лишь с большим трудом удалось ему вытащить тяжелый груз из колодца.

– Слава Богу,– сказал неизвестный,– пока мы спасены! Что сказала бы моя бедная Аврора, если бы узнала об этом?

Имя Авроры объяснило Аслитте все, и он радостно воскликнул:

– Бартоломео… Это вы?

– Я самый, но с кем имею честь? Здесь ни зги не видно.

– Я – Джиорджио Аслитта.

– Слава Богу, что я нашел вас! Ведь я именно вас и искал.

– В самом деле? Но откуда вы явились?

– Длинная история, милейший: я попал в лапы проклятого Сан-Пиетро и только чудом спасся. Ну, да и он получил свое.

– Он умер?

– Не думаю – такие мерзавцы вообще довольно живучи. Но, пока он взаперти, нам надо немедленно отсюда убираться.

– Очень рад. Скажите только как, каким образом? Кстати, объясните, почему вы нарядились в этот проклятый мундир?

– Это мундир синьора Сан-Пиетро, я сыграл с ним отличную шутку. Я все вам объясню подробно, но только не теперь. Но, может быть, вы мне не доверяете?

– Нет, Бартоломео, я знаю вас – вы истинный патриот.

– Благодарю вас на добром слове. Собственно говоря, я явился к вам из комнаты пыток. Ускользнув от своего мучителя, я попал в низкий сырой коридор. Вокруг было совершенно темно. Ощупью добрался я до лестницы – она вела вниз. Я медленно продвигался вперед и остановился, когда почувствовал под ногами сырость. Делать было нечего: я осторожно пошел дальше, скоро башмаки мои наполнились водой, она дошла мне до икр. Наконец, к счастью, я смог выпрямиться – лестница кончилась, и я очутился в просторной комнате, которую разглядел при свете зажженной мною спички. Воды становилось все больше. Вдруг я почувствовал сильное движение воздуха и ваш крик: «Кто там?» Я ответил наудачу:– утонуть или быть захваченным – в ту минуту мне было безразлично.

– Но за что именно вас арестовали?

– Я объясню вам все, но не теперь.

– Скажите мне, по крайней мере, спасена ли Лучиола?

– Да, она в безопасности в доме графа Монте-Кристо.

– Слава Богу! Теперь я могу умереть спокойно,– прошептал Аслитта.

– Какой вздор! С чего вам умирать? Нам надо спастись Здесь не особенно приятно оставаться, и чем скорее мы выберемся из этой проклятой западни, тем лучше. Прежде всего, где мы?

– Если бы я это знал! У меня с собой нет спичек, я ничего не вижу.

– Этому горю легко помочь…

Бартоломео вынул из кармана спичку, зажег ее – комната осветилась, но – увы! – нигде не было никакого выхода.

– Черт возьми! – проворчал майор.– Внизу, значит, было лучше!

– Но и там не было выхода.

– Может быть, я проглядел его, не будете ли вы счастливее меня? Надо спуститься вниз!

– Разве это возможно? Один из нас будет держать шарф, другой спустится, но тем и кончится дело,– спокойно сказал Аслитта.

– Обоим нам и незачем спускаться,– возразил майор, подумав.

– Как так?

– Очень просто – обо мне не стоит и говорить: если я погибну, то о моей бедной жене позаботятся добрые люди. Вы, маркиз, вероятно, будете выплачивать ей небольшую ежегодную пенсию – на случай нужды. Скажите ей, что я умер за отчизну. Вам же, бесспорно, нужно позаботиться о себе: что будет с Италией, если вы погибнете? Подойдите ко мне. Я крепко держу шарф, а вы спускайтесь. Насколько я припоминаю, внизу есть устье канала, и оттуда можно пробраться в крепостные рвы. Вы колеблетесь?

– Я был бы негодяем,– ответил растроганный Аслитта,– если бы ценой вашей жизни пожелал сохранить свою!

– Полноте, пожалуй – это единственный выход, и на вашем месте я ни секунды не колебался бы. Вспомните о ваших друзьях – вы должны вести их на бой, и без вас они погибнут.

Аслитта заплакал, но более не возражал, крепко пожав руку майора, он произнес:

– Друг, я принимаю вашу жертву, и если найду выход, то спасу вас.

Рукопожатие маркиза показалось майору лучшей наградой – он едва удержался от слез. Вдали послышались шаги. Майор быстро справился с собой и напомнил Аслитте о том, что пора отправляться.

Юноша обнял майора.

– Благодарю вас именем Италии! – пылко вскричал он, затем опоясался шарфом и перелез через ограждение колодца.

Бартоломео крепко держал шарф. Наконец Аслитта оказался внизу. И в тот момент, когда майор бросил уже ненужный шарф, щелкнул замок, и отворилась дверь. Майор опустился на пол, взглянул на вошедшего и едва удержался от крика. Перед ним стоял Бенедетто

– Я так и думал,– злобно проворчал Бартоломео.– Он спасся, даже черту не нужна душа такого мерзавца!

– Вставай, каналья! – крикнул грубо Бенедетто. Взбешенный побегом майора, он хотел сорвать гнев на маркизе.

Майор не двинулся с места. Бенедетто начал браниться и крикнул:

– Оглох ты, что ли, Аслитта?

Затем он вырвал у одного из вошедших с ним солдат факел и поднял его над головой, но, как пораженный громом, отшатнулся от звука знакомого голоса.

– Здравствуй, Андреа Кавальканти! – сказал насмешливо майор.

– Ты – и снова ты! – бешено вскричал бандит.– Но где же другой?

Майор пожал плечами. Солдаты осветили всю комнату, шарили по всем углам, между тем как Бенедетто злобно кусал губы.

– Он, вероятно, убежал через колодец,– сказал, наконец, один из солдат.

– В таком случае, ему не спастись,– со смехом сказал другой.

– Посвети сюда,– приказал Бенедетто, наклонившись над колодцем.

Солдат повиновался. У майора заныло сердце. «Ему не спастись»,– сказал солдат перед этим – что, если колодец не что иное, как ловушка?

Послышался странный шум. Майор упал на колени. Он понял, в чем дело: вода медленно поднималась в колодце и скоро почти достигла перил.

– Откуда эта вода? – спросил, отступая, Бенедетто.

– Четверть часа тому назад,– ответил солдат,– по приказу коменданта были открыты шлюзы Санта-Мария, от водопровода идут каналы, проходящие под цитаделью, и поэтому я сказал, что пленнику не спастись: он утонул!

– Отвечай, мерзавец,– обратился Сан-Пиетро к майору.– Аслитта убежал через колодец?

Бартоломео молчал, глухой стон вырвался из его груди, со слезами и ужасом не сводил он глаз с шелкового шарфа, плавающего на поверхности воды в колодце.

– Один от меня убежал,– злобно сказал Бенедетто,– но за него поплатится другой! Уведите пленника! – обратился он к солдатам. – Завтра на рассвете он будет расстрелян!

Он направился к двери. Бартоломео медленно встал и сказал только:

– Каналья!