Текст книги "Сын графа Монте-Кристо"

Автор книги: Александр Лермин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 33 страниц)

24. Как и где приютился Кукушка

В тот самый вечер мисс Клари Эллис гуляла в саду, прилегавшем к вилле, занимаемой ею и гувернанткой. Она только что закончила оживленную беседу с госпожой Караман, которая затем удалилась на веранду и занялась какой-то работой. Клари же задумалась: разговор с гувернанткой навел ее на ряд интересных мыслей.

После того как Клари столкнулась с графом Монте-Кристо у Мерседес, она крайне заинтересовалась незнакомцем. То, что она узнала о нем от подруги, не удовлетворило ее.

По словам Мерседес, граф был старым другом их семьи, знал раньше ее сына и принимал в нем живое участие.

Но Клари ясно видела, что Мерседес что-то от нее скрывает, и ей было досадно.

Когда гувернантка и Клари возвращались домой, госпожа Караман сказала:

– Знаете ли, что я слышала, Клари? Говорят, что граф Монте-Кристо здесь, в Марселе?

– Что же тут особенного? – равнодушно спросила Клари.– Разве вы не видели его?

– Где же?

– Он уходил от госпожи Жолиетт, когда я пришла навестить ее. Вы ожидали меня на улице и должны были видеть его.

– Как, этот господин, уехавший вместе в зуавом, был граф?

– Вероятно… Стройный мужчина с бледным лицом и черными волосами.

– Скажите, а я и не знала, и где только у меня были глаза, – жалобным тоном проговорила гувернантка.

Между тем они дошли до виллы, и Клари сказала:

– Пойдемте в сад и расскажите мне подробней все, что вы знаете об этом графе Монте-Кристо.

– Но, милая Клари, неужели вы никогда о нем не слыхали? Что же вы читаете там у себя в Англии?

– Всякие книги… но, что тут общего с графом?

– Вы так думаете? Набивали вы себе голову всяким вздором, вот главного-то и не заметили. Знакомы вы с Александром Дюма?

– Только по имени… Но позвольте, причем же тут все-таки граф?

– Сейчас я вам объясню. Александр Дюма написал много романов, но самый интересный, бесспорно, «Граф Монте-Кристо».

– С какой стати,– обиженно заговорила Клари,– вы рассказываете мне о каких-то сказках для детей?

– Я говорю серьезно. Дюма сделал для народного образования гораздо больше, чем десять министров просвещения, вместе взятых. Например, в «Трех мушкетерах» он подробно и увлекательно рассказал нам о Ришелье, Анне Австрийской и Людовике XIII. В романе «Граф Монте-Кристо» он обличил недостатки правительства и его промахи, сделанные после низвержения великого императора, и многое-многое другое. Теперь для меня ясно, как день, что госпожа Жолиетт, ваша подруга, тоже одна из героинь этого романа. Ее зовут Мерседес, и она без сомнения не кто иная, как госпожа де Морсер… Как зовут ее сына?

– Альбер…

– Так и есть: его отец был плут, кончивший жизнь самоубийством. Сын и вдова продали и раздали все, что имели и исчезли. Но позвольте, я лучше пошлю вас в библиотеку за книгой. И вы не оторветесь от нее, пока не дочитаете до конца.

Четверть часа спустя Клари, сердце которой стучало, а щеки пылали, углубилась в чтение увлекательной книги. Она страдала вместе с Эмоном Дантесом и аббатом Фариа, плакала с Мерседес, ненавидела Вильфора, сожалела о госпоже Данглар, восхищалась Валентиной, восторгалась Максимилианом и вздохнула свободнее, когда узнала о смерти бесчеловечной отправительницы – госпожи де Вильфор.

И над всем этим носился, озаренный ореолом славы, образ рыцаря без страха и упрека – карающий судья и благородный благодетель. И когда гувернантка пришла к ней вечером, молодая девушка бросилась ей на шею, рыдая.

– О, дорогая моя, как хорош этот роман, и как счастлива я, что видела графа! Да, это он, и Александр Дюма – великий человек!

Долго беседовали они о романе, затем гувернантка удалилась на веранду и занялась работой, а Клари задумчиво опустилась на одну из скамеек обвитой розами беседки.

Внезапно за стеной сада послышался шум. Клари подняла голову и прислушалась: чтение романа так впечатлило ее, что она готова была теперь ко всяким приключениям.

Не двигаясь с места, девушка затаила дыхание. Луна вышла из-за облаков и осветила зуава, сидящего верхом на ограде. Он огляделся и затем спрыгнул в сад.

Кукушка полагал, что он не делает ничего худого, проникая в чужой дом. С минуту он прислушивался – все было тихо – и пошел к веранде.

Там на столе горела лампа и стояла рабочая корзинка, наполненная шерстяными нитками и моточками. Гувернантка, сидя в кресле, спала безмятежным сном. По-прежнему нигде не было слышно ни звука, и сержант, взглянув на спящую гувернантку, быстро перескочил через перила веранды.

Когда Шакал увидел госпожу Караман, его охватило какое-то странное чувство: он вспомнил свою мать, мысленно сравнил ее со спящей гувернанткой и нашел, что последняя была моложе и изящнее. Кукушка и не подозревал, что сидевшая в беседке Клари следила за каждым его движением, недоумевая, что могло заставить зуава явиться к ним в дом.

Кукушка приблизился к гувернантке. Она вскрикнула спросонья, вскочила и уставилась на незнакомца. Потом быстро схватила свою рабочую корзинку и набросила ее на голову зуава: клубки шерсти запутались в волосах и бороде сержанта, и он закашлялся и зачихал.

Госпожа Караман узнала, наконец, бравого Шакала и покатилась со смеху. Напрасно Кукушка старался выпутаться из клубков и моточков: корзинка плотно сидела на его голове. Наконец, француженка сжалилась над ним, сняла корзинку и весело спросила:

– Зачем вы пожаловали сюда, г-н Шакал?

Кукушка не мог отвечать – он задыхался. Гувернантка снова рассмеялась. Клари, не желая выдавать своего присутствия в беседке, едва удерживалась от смеха. Наконец, зуав произнес:

– Ради Бога, дайте мне глоток воды, я же задыхаюсь.

Госпожа Караман подала ему стакан воды, но кашель все не унимался, тогда она взяла стоявшую на столике бутылку с ликером и протянула ее солдату:

– Вот, выпейте глоток, а затем объясните, в чем дело?

Зуав с признательностью посмотрел на француженку и глотнул из бутылки.

– Славный ликер! – воскликнул он и щелкнул языком.

– Это к делу не относится,– строго сказала гувернантка.– Объясните же, что вам нужно?

– Я… хотел…

– Говорите скорее… шутки в сторону – разве можно ночью врываться в чужой дом и пугать людей?

– Виноват, прошу прощения, право, больше не буду… я пришел сюда с тем, чтобы…

– Да вы, кажется, совсем разучились говорить!

– Нет, сударыня, но изволите видеть, в жизни солдата бывают такие минуты, что его…

– Можно принять за дурака,– нетерпеливо перебила его госпожа Караман.– Продолжайте.

Кукушка поклонился, как бы благодаря за оказанную ему любезность.

– Извольте видеть, сударыня,– заговорил он,– нас с вами сегодня столкнуло само провидение…

– Послушайте! – со смехом перебила его гувернантка.– Будет вам вздор нести!

– Сударыня! – вскричал с мольбой Кукушка, подняв руки.– Не обижайтесь, но я должен вам сказать, что вы… обворожительны!

– Глупый вы болтун!

– Называйте меня, как хотите, но верьте мне – я говорю правду! Я видел женщин во всех частях света: брюнеток и блондинок, белых и черных – но оставался к ним равнодушен. Сегодня, когда я увидел вас, во мне свершился переворот.

Хотя госпожа Караман была особа весьма почтенная, но она, прежде всего, была женщина, и слова сержанта ей понравились. Конечно, он ей льстил, но был при этом очень любезен.

– Послушайте, уважаемый,– сказала она с улыбкой,– мне сорок два года (она, конечно сбросила себе лет пять), и ваше счастье, что я снисхожу к вашейхшутке.

– К моей шутке? Клянусь вам…

– Не клянитесь,– перебила его гувернантка, погрозив пальцем,– и дайте мне договорить. Знайте прежде всего, что я всегда была порядочной женщиной и любила только (при этом она утерла слезу) своего мужа. Затем, я занимаю известное положение в доме прекрасной и всеми уважаемой молодой девушки, которую вы своим вторжением глубоко оскорбили. Я все сказала. В следующий раз будьте осторожны.

При этих словах гувернантки Кукушка охотно провалился бы сквозь землю: он покраснел как рак и пробормотал:

– Прошу прощения… я ничего дурного не имел в виду.

Гувернантка сжалилась над беднягой.

– Да вы не очень сокрушайтесь – я не кусаюсь! Вы – солдат а, исполняя свой долг, нельзя быть всегда деликатным. Так часто говорил мой покойный муж: утешьтесь и выслушайте меня. Я прощу вас, но с одним условием…

– Приказывайте… что я должен сделать?,

– Откровенно сказать мне, для чего вы сюда явились в столь поздний час!

– Единственно для того, чтобы видеть вас!

– В самом деле? Вот мило! Итак, вы влюбились в меня, как студент в гризетку, и пришли объявить об этом, прокравшись ночью в чужой дом! Знаете ли вы, как называют таких молодцов?

Кукушка понурил голову и молчал.

– Не проще было бы, если бы вы пришли сюда завтра утром?

– Да, легко вам говорить,– с отчаянием вскричал сержант,– завтра будет поздно.

– Опять чепуха,– возразила госпожа Караман,– будет ли этому конец?

Кукушка гордо выпрямился.

– Сударыня,– сказал он,– сознаю, что мое самовольное вторжение в ваш дом было по меньшей мере неуместным, но оскорблением для себя вы его считать не можете.

– Надеюсь и жду от вас подтверждения ваших слов.

– Мне пришло в голову,– робко продолжал зуав,– вдруг вы немного пожалеете меня…

– Час от часу не легче… вы просто дерзки!

– О нет, сударыня… дайте мне договорить. Извольте видеть… я солдат, моя родина – это мой полк. Я сирота, и обо мне некому заботиться. Да, впрочем, я об этом и не плачу, сражаюсь с кабилами, и если меня убьют, то это никого не огорчит. Но у вас такое доброе лицо, вы внушаете доверие, и так как, вероятно, я вас больше никогда не увижу, то черт меня дернул…

– Что такое?

– Прийти к вам проститься… Завтра меня здесь не будет.

– Не печальтесь раньше времени,– стараясь скрыть свое волнение, сказала гувернантка.– Объясните, в чем дело, вы, кажется, молодец хоть куда! Что же такое вам предстоит завтра?

– Благодарю вас. Вы слишком добры. Извольте видеть, когда, быть может, навсегда покидаешь свою родину, то желательно было бы с кем-нибудь проститься, а если хорошенькая женщина пожмет тебе руку и скажет: «будь счастлив, голубчик!», так это, наверное, принесет счастье!

– Я вас не понимаю, объяснитесь, наконец, яснее. Куда вы отправляетесь, смею спросить?

– В Алжир, в пустыню, и так далее.

– Вы возвращаетесь в свой полк?

– Боже меня сохрани! Я получил бессрочный отпуск.

– Так в чем же дело? С вами, право, всякое терпение лопнет!

– Извольте видеть, вам известно о том, что сын госпожи де Морсер, капитан Жолиетт, пропал. Я же душой и телом привязан к капитану, и вот…

– Да говорите же!

– Приходит сегодня господин, брюнет с большой бородой, бледным лицом, темными сверкающими глазами, и объявляет мне, что он едет завтра на розыски капитана и берет меня с собой.

Внизу под верандой раздался слабый возглас – зуав и г-жа Караман его не услыхали, и гувернантка спросила, в волнении:

– Так ли я поняла? Граф Монте-Кристо. хочет отыскать капитана в пустыне?

– Так точно, и я еду с ним. Такие экспедиции по плечу лишь людям храбрым. Я не трус, й потому граф берет меня с собой. Теперь вы знаете, зачем я пришел сюда. Но обидеть вас я не хотел и сейчас ухожу… Прощайте, сударыня!

Зуав махнул рукой, повернулся налево кругом и направился к выходу.

Гувернантка посмотрела ему вслед: она как будто была тронута, и бравый зуав ей понравился. У нее никогда не было детей, но будь у нее сын, он должен был, по ее мнению, походить на этого солдата. То обстоятельство, что сержант пришел к ней проститься, тронуло ее, и она сказала:

– Вернитесь, зуав! Подите сюда!

Кукушка остановился.

– Не бойтесь, я не укушу вас! Дайте мне вашу руку. Кукушка покраснел, как девушка.

– Как же я подам вам свою лапищу, – сказал он смущенно, – прошу прощения.– Ему показалось, что он снова оказался невежлив и он начал извиняться.– Я, значит, только насчет своей лапищи.

– Да полноте, пожалуйста, дайте мне вашу руку и думайте, что я – ваша мать!

– Вы… моя мать? – всхлипнув от радости, пробормотал сержант. – Боже мой, тогда надо совсем на другой манер. Когда я расставался с моей бедной матушкой, она взяла меня за голову и крепко поцеловала. И ее поцелуй сохранил мне жизнь!

Г-жа Караман прослезилась и исполнила просьбу зуава.

– Ура! – вскричал с восторгом Кукушка.– Вы славная женщина. Будьте счастливы и, быть может, до свидания!

– До свидания, голубчик,– дрожащим голосом произнесла гувернантка,– да сохранит вас Бог и да поможет Он вам найти вашего капитана!

– Иначе и быть не может. Прощайте!

Зуав сбежал с лестницы и взобрался на ограду сада. Оттуда он помахал рукой, крикнул «прощайте» и исчез.

– Славный юноша,– тихо сказала гувернантка,– пылкая голова и золотое сердце. Я, право, пожалею, если больше не увижу его.

В эту минуту кто-то тронул ее за плечо, она обернулась: перед ней, улыбаясь, стояла Клари.

– Это вы? – вскричала, то бледнея, то краснея, смущенная гувернантка.– Неужели…

– Да, я видела зуава и слышала весь ваш разговор,– ответила девушка.

– Но, уверяю вас… он пришел… то есть перелез через стену…

– Знаю, все знаю,– перебила ее Клари,– и нимало не упрекаю вас. Итак, Кукушка отправляется в Алжир?

– Да, на розыски капитана Жолиетта, сам граф…

– Знаю, они едут наудачу…

– Да, подумайте только! Самум, пески… кабилы, дикие звери…

– Нет ли у вас под рукой карты Африки?

– Есть, вот она.

Клари долго изучала карту, затем вдруг спросила:

– А как путешествуют в Африке?

– На верблюдах, в сопровождении арабов. Путешествие вообще крайне утомительное…

– Послушайте,– перебила Клари,– сколько у нас есть наличных денег?

Гувернантка взглянула в свою записную книжку:

– Около шести тысяч франков наличными и, кроме того, перевод на марсельский банк на сто тысяч франков.

– Который теперь час?

– Десять часов.

– Прекрасно. Прикажите оседлать лошадей.

– В такую пору? Что с вами, помилуйте?

– Ничего, одевайтесь, я тоже буду готова сейчас, и мы поедем.

– Что вам взбрело в голову?

– Пока сама еще не знаю, дорогой я все вам объясню. Кстати, захватите с собой все наши наличные деньги.

– Неужели вы истратите их сегодня?

– Может быть. На всякий случай захватите и другие ценные бумаги, да поторопитесь!

Клари убежала. Гувернантке оставалось одно – исполнить желание избалованной девушки. Четверть часа спустя Клари и г-жа Караман отбыли в сопровождении грума.

25. В паутине

В Марселе, в конце Тюремной улицы, со стороны площади Вайль-Новь, стоял прежде ветхий грязный домишко. В нем помещался кабачок под вывеской «Большой паук», где собирались матросы и всякие темные личности, столкновение с которыми не всегда обходилось благополучно. В кабачке шло беспрерывное пьянство. Здесь шулеры с помощью женщин легкого поведения обыгрывали доверчивых простаков. Тут ежедневно происходили скандалы и кровопролитные драки, на которые полиция смотрела сквозь пальцы, не желая иметь дело с обитателями «Паутинного квартала». Теперь, впрочем, нет и следа знаменитого в свое время кабачка.

В тот самый вечер, когда зуав Кукушка прощался с г-жой Караман, в кабачке собралась обычная публика. Матросы со всех концов света пьянствовали за столиками, нарумяненные и набеленные красотки толпились вокруг гадальщицы, в углу сидела бродячая арфистка, ожидавшая приглашения спеть. За другими столами шла игра в карты и кости – слышались крики радости и проклятья; густой табачный дым наполнял комнаты, и без того слабо освещенные коптящими лампами.

Около полуночи в кабачок вошел матрос, по виду – англичанин. Сильно развитые мускулы выдавали в нем недюжинную силу. С едва заметным иностранным акцентом матрос потребовал грогу. Хозяин, наружность которого не внушала особого доверия, подал ему жестяную кружку с горячим грогом и тотчас же протянул руку за деньгами – в кабачке «Большой паук» не верили в долг.

Матрос хладнокровно вытащил из кармана кошелек, достал из него золотую монету и бросил на стол.

Звук золота заставил всех встрепенуться, и взоры с жадностью устремились на матроса, которому хозяин между тем отсчитывал сдачу.

– Возьмите себе,– сказал англичанин.

Хозяин, говоривший на всех языках, равнодушно ответил по-английски:

– Мне не нужны ваши деньги, старина, я беру только то, что мне следует.

Англичанин залпом выпил грог, хватил кулаком по столу и спросил:

– Так вы не хотите моих денег?

– Отчего же не взять? – уклончиво ответил хозяин.– Но зачем же вам платить лишнее, пожалуй, завтра еще об этом пожалеете…

– Это мое дело, а не ваше! – с гневом вскричал матрос.– Да или нет – берете вы мои деньги?

– Подите вы к черту с вашими деньгами. Вот хвастун-то явился! Я, пожалуй, побогаче вас!

– Побогаче меня? Кто смеет это сказать? – в бешенстве вскричал англичанин и высыпал на стол деньги из кошелька. Золотые монеты раскатились во все стороны. Посетители с громкими криками вскочили с мест.

Один хозяин оставался равнодушным.

– Вы дурак,– сказал он вполголоса,– вам, видимо, хочется, чтобы вас обокрали?

– Молчать! – вскричал матрос и, обратившись ко всем, громко сказал:– Знаете ли вы, что мне сейчас шепнул хозяин? Он меня предостерег: ему кажется, что вы меня ограбите или убьете.

После этих смелых слов наступила могильная тишина. Взоры всех с нескрываемой жадностью были прикованы к груде золота. Эти негодяи не раз обагряли свои руки кровью, ради денег они готовы были зарезать человека, как цыпленка.

Хозяин, пожав плечами, отошел к двери: делайте, мол, что хотите – дело не мое!

В эту минуту к столу смутьяна подсел матрос-провансалец.

– Послушай, дружище,– сказал он, перебирая золотые монеты, – неужели все эти деньги… твои?

– Да, я честно их заработал.

– На это, положим, мне наплевать. Видишь ли, я сейчас немного не при деньгах: ты, конечно, не откажешься дать мне в долг десяток червонцев? Да? Вот я сейчас отсчитаю…

Он взял несколько луидоров, но в ту же минуту вскрикнул и выпустил их из горсти. Англичанин схватил наглеца за руку и, как железными тисками, сдавил ему кисть.

– Коли ты не хочешь, чтобы кто-либо касался твоих проклятых денег, на кой же черт ты их рассыпал тут? – проговорил провансалец, потирая руку.– Так как же, дашь мне взаймы, или нет? Само собой разумеется, я тебе при случае отдам все. Идет?

– Нет,– равнодушно ответил матрос, – пошел к черту. Не смей касаться этих денег. Я запрещаю тебе это.

– Ну, это мы еще посмотрим! – вскричал провансалец и выхватил нож.

Нескольких слов, сказанных им на воровском жаргоне товарищам, было достаточно: в одну минуту вся шайка была на ногах – в руках у негодяев сверкнули ножи. Англичанин хладнокровно собрал деньги в кучу, скрестил руки, прислонился к стене и насмешливо спросил:

– Так вы на самом деле хотите убить меня?

– Молчи, хвастун! Ты раздразнил нас деньгами. Поделись с нами, или тебе не сдобровать! Идет, что ли?

– Нет. Наплевать мне на вас.

– Месть, друзья! – вскричал провансалец. Затем повернулся к матросу: – Погоди, я сверну тебе шею, и тогда добыча будет наша!

– Не горячись, голубчик,– спокойно сказал англичанин.– Ты, кажется, хочешь со мной подраться на ножах? Что же, я не прочь… Только, с твоего позволения, я буду драться вот этим оружием.

При этих словах он вынул из-за пояса крошечный, похожий на детскую игрушку, кинжал.

Все захохотали: в сравнении с длинными ножами, блестевшими в руках негодяев, этот кинжал казался иголкой.

– Ты, может быть, портной? – насмешливо спросил провансалец.– Нет ли у тебя другого в запасе?

– Шутки в сторону,– с презрением ответил матрос,– слушай, я предлагаю пари. Если ты коснешься меня, то все эти деньги твои.

– Согласен! Дайте дорогу, друзья.

Столы и скамьи были сдвинуты в сторону, многие вскочили и с нетерпением ожидали занимательного зрелища. Лишь один хозяин глазом не моргнул: ему такие сцены были не в диковинку. Даже женщины были заинтересованы предстоящей дракой, глаза их разгорелись, и они осыпали англичанина насмешками.

Только один посетитель не принимал никакого участия в происходящем, он сидел в стороне, закрыв лицо руками. Длинные черные с проседью волосы опустились на глаза, матросское платье было изношено и порвано. Перед ним стояла бутылка с водкой, наполовину опорожненная: человек этот сидел неподвижно, не обращая ни на что внимания. Англичанин часто на него взглядывал и, казалось, даже хотел с ним заговорить – но тот ничего не замечал.

Провансалец с ножом в руке изготовился к драке – это был настоящий великан, с которым не каждый осмелился бы связаться.

Англичанин также поднялся с места и довольно спокойно смотрел на своего противника. Или он не сознавал опасности или же относился к ней несерьезно.

– Ты готов? – вскричал провансалец.

– Да, негодяй! – был ответ.

Нож сверкнул в воздухе – и с глухим криком провансалец упал: кинжал англичанина пронзил ему руку. Кровь брызнула фонтаном, когда матрос вынул из раны оружие; провансалец бешено прокричал:

– Я отплачу тебе за это, проклятый акробат!

Тяжело дыша, он отступил назад и швырнул нож матросу в лицо. Англичанин поймал его левой рукой. Теперь у него в левой руке был нож, а в правой – кинжал. Провансалец разразился проклятиями, вырвал нож у соседа и снова бросился на противника.

Англичанин дал ему подойти поближе, и когда провансалец хотел прыгнуть, отбросил нож и кинжал, схватил противника, поднял его в воздух и, как ребенка, швырнул на стоящий в стороне стол.

Провансалец заревел от бешенства, бутылки и стаканы полетели на пол. Разлетевшиеся осколки многих поранили. Великан разбил себе голову и вне себя заорал товарищам:

– Убейте его, канальи! Чего вы стоите и смотрите, ведь он доконает меня!

Толпа его друзей, меж тем, бездействовала.

Англичанин же, воспользовавшись минутным перерывом, одним прыжком оказался рядом с сидевшим в углу одиноким посетителем и положил ему руку на плечо.

– Встань,– крикнул он громовым голосом,– встань – во имя Мануэлиты!

Как пораженный электрическим током, посетитель вскочил, взглянул на англичанина и вскрикнул. Затем он бросился в толпу, двух-трех человек свалил с ног и бешено закричал:

– Вон отсюда, канальи! Кто коснется этого человека – того я убью!

При звуках его голоса все остолбенели.

– Жакопо! – послышалось кругом.– Какой черт его опять сюда принес? Теперь надо удирать подобру-поздорову. Смотрите, его глаза налились кровью, он снова взбесился!

Человек, которого называли Жакопо, знал, очевидно, силу своей власти над разгулявшейся толпой. Он отворил дверь и повелительно крикнул:

– Вон отсюда, или я снова вас всех погоню на галеры, где вам самое место!

– Мы уже уходим, простите,– тихо ответили бродяги и быстро удалились один за другим.

Провансалец остановился в дверях.

– А как же… насчет денег? – спросил он униженно.

– Выкинь деньги этим мерзавцам,– презрительно бросил англичанин.

Жакопо собрал в кучу золотые монеты и выбросил их на улицу, где тотчас же между бродягами завязалась отчаянная драка. Затем Жакопо запер дверь, задвинул засов и, упав на колени перед англичанином, сказал:

– Что прикажете, господин?