Текст книги "Набат-2"

Автор книги: Александр Гера

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 40 страниц)

«Когда мудрость войдет в сердце твое, и знание будет приятно душе твоей, тогда рассудительность будет оберегать тебя, разум будет охранять тебя».

Эх, как же он здорово знал Соломоновы притчи! Когда встретился тот вихрастый первокурсник, он был полон раздумий над Библией.

«Дабы спасти тебя от жены другого, от чужой, которая умягчает речи свои, которая оставила руководителя юности своей и забыла завет Бога своего, дом ее ведет– к смерти, и стезя ее к мертвецам».

Это уж круто… А вообще зря он не написал «Миф о Христе». Худо-бедно, а имя свое увековечил бы…

«Есть пути, которые кажутся человеку прямыми, но конец их путь к смерти».

Пугаете, товарищ Соломон. Поживем – увидим…

– Может быть, ты считаешь, что я несправедлив? – подал голос с державного кресла Соломон.

– Ты всегда будешь прав, ибо ты господин, а они – рабы твои. Однако Адонирам величайший мастер и поступить с ним надо иначе, нежели с остальными, – ответил царю Хирам честно.

Они с детства были связаны узами дружбы, с тех пор, когда отец Хирама оказывал помощь Давиду в трудные годы его. Отцы были дружны, дети остались верны дружбе отцов. Поэтому Хирам всегда говорил искренне и гостил у Соломона в Иерусалиме запросто. Но этот его приезд был особенным: Соломон просил совета друга. Заканчивалось строительство огромного храма для Бога Израилева, торжественный час открытия приближался, и все бы хорошо сделалось, но приехала царица Савская с делами и сердечными заботами к Соломону и влюбилась нечаянно в главного строителя храма Адонирама. А тут еще Соломон недоплатил мастерам и подмастерьям, и Адонирам обиделся. Не ведал Соломон, несмотря на многоизвестную мудрость, как совместить несовместимое, сохранить любовь и не обидеть Адонирама.

– Я отличаю его, Хирам, и преклоняюсь пред неземным талантом. Мне ничего не жалко отдать ему, – молвил Соломон после раздумий, и Хирам ответил тотчас:

– Тогда закрой глаза на его шашни с царицей Савской!

– Извини, Хирам, дальше следует политика, – нахмурившись, возразил Соломон. Ссориться ему с царем Тирским нет нужды: он дал на постройку храма ливанский кедр, гранит, мрамор, снабжает медью и золотом, поставляет строителей и рабов, это он прислал величайшего зодчего Адонирама, но царица Савская – это ее земли, контроль над Красным морем, и, если он женится на царице Савской, неизмеримо расширятся владения Израиля, станет защищен он с юга.

– Я люблю тебя, Соломон, и восхищаюсь твоей мудростью, отчего прошу быть особенно мудрым с Адонирамом. Его имя вписано в храм божий, его руки и мысли живут в нем, и твоя с ним вражда ни к чему хорошему не приведет, в первую очередь пострадает храм. Ты не захочешь короткой жизни лучшему из земных творений, храму Бога Израилева. Я отбываю в Тир и вернусь к освящению храма. Обещай мне мудро поступить с Адонирамом.

– Обещаю! – с порывом души ответил Соломон.

Проводив друга, он вызвал первосвященника Цадока, самого хитрого из всех своих старших левитов. Изощренный ум Цадока подсказывал Соломону самые причудливые ходы из затруднительных лабиринтов. Слава о мудрости Соломона покоилась на хитрости Цадока и разогревалась им, и распространялся свет этой мудрости далеко за пределами еврейского царства его стараниями. Не случайно царица Савская пожелала соединить свою судьбу с Соломоном, хотя слухи о нем были не только лучшие. Коварен, завистлив, похотлив. Желая убедиться в подлинной мудрости еврейского царя, вместе с богатыми дарами она привезла и три загадки. Цадок, готовивший встречу, заранее выкупил отгадки у савского священника-мудреца, и Соломон предстал пред южной царицей в блеске остроумия и обаяния. Сомнений не осталось. Земли Савские Соломон уже считал своими, и вдруг царица отдала сердце свое зодчему Адонираму, найдя его подлинно мудрым.

И, видать, не только о сердечных чувствах говорили влюбленные. При дворе Соломона заговорили о недоплатах ремесленникам, о поставках некачественных материалов еврейскими подрядчиками на стройку, а тут еще пожар в левом крыле храма, едва не разрушивший готовые работы. Надвигался скандал. Из-за этого примчался в Иерусалим Хирам.

– Скажи мне, Цадок, можно ли одним поступком соединить приятное с полезным? – приветствуя первосвященника, спросил Соломон.

– Задача глупца, – ответил Цадок, сверля Соломона злыми глазками. Этот баловень судьбы похотливостью своей и спесивостью создал государству Израилеву множество затруднений. Союз его с царицей Савской, увы, не состоится и когда-нибудь аукнется. Кругом Израиля враги, каждый норовит захватить богом данные ему земли. Их завоевал Иисус Навин хитростью и мечом, царь Давид укрепил мудростью и терпением, а сын его затеял свару с великим мастером, чем оттолкнул царицу Савскую, союзницу Израиля, и, кажется, сильно обидел Хирама, царя Тирского. Бедный народ Израилев, числятся враги его…

Соломон ждал ответа и не торопил Цадока, который впал в глубокие раздумья. Пусть думает. Ничего, придумает…

– Царица Савская отбыла вслед за Хирамом, – изрек Цадок глубокомысленно.

Соломон ничего не ответил сразу. Смотрел на левита со смесью надменности и удивления. Не первосвященнику ли надо в первую очередь заботиться о постройке храма? Он возвеличил их, дал неограниченные права, и храм этот усилит власть левитов, хотя слава будет принадлежать ему, Соломону.

– У нее волосатые ноги, – сказал он с усмешкой.

– У нее пограничные земли! – повысил голос Цадок. – Она стережет вход в Черное морс. Никто без ее разрешения не может войти в него. Если дом Израилев породнится с народом Савским, стоять ему прочно не одну тысячу лет!

Цадок не пенял Соломону за неосмотрительность. Злые глазки и стянутые узлом губы выражали полное презрение. Семьсот жен, триста наложниц у этого петуха, который получил престол лишь стараниями матери своей, умнейшей Вирсавии, а он полон чванства, занят самолюбованием. Волосатые ноги… Это он оттолкнул мудрого мужа Адонию, сына Аггиды и брата Авессалома, струсил, что и этот сын Вирсавии поднимет бунт в земле Израилевой. Не хотел народ Соломона. Вирсавия уговорила Цадока: если престол Давида займет Соломон, любимый сын ее, он построит во славу Господа Бога Израилева невиданный доселе храм за грехи сынов Давидовых и упрочит тем позиции Израиля.

Много грехов этих скопилось, отмщения взывают вокруг чужие народы. Еще государство не окрепло, молодо, а род царский пребывает в блуде и похоти, погряз в братоубийстве. Если так продолжаться будет, не выстоять Израилю против коварных врагов. Быть храму Господа! – решили твердо левиты и клятву взяли с царя Соломона. Чтобы всегда помнил народ Израилев, кому обязан жизнью на землях тучных чужих, – о гневе Господа и не грешил пред ним, и славил всегда…

Но, видно, в самом роду царском червоточина, если слуги Господа сами царю славу поют, мудрость его восхваляют – не ради Израиля, а дабы сокрыть грехи рода царского, – а Соломон восхваления эти считает истиной, за мелочным интересом своим государственные дела мелкими считает. Не должно быть так!

Превозмог отвращение свое первосвященник и молвил:

– Мудрый царь, нас, левитов, опять беспокоят тревожные дела веры нашей. Отец твой Давид уничтожил главную угрозу Израиля, победил ессесв-язычников, город их Ессей захватил и назвал Иерусалимом. Но не сдалась еще крепость ессеев на горе Сион. Пока она стоит, смрад их богов оскверняет веру нашу. Ты должен уничтожить очаг язычества немедленно.

– Сначала я дострою храм, – ответил Соломон, мягко противясь словам Цадока. – Осталось недолго. А в месяц Хаслев разберусь с ессеями окончательно. Я уничтожу их крепость. Левиты будут довольны моими делами во славу Господа Бога Израилева?

– Нет, – с упорством ответил Цадок. – Арии владели всем миром от Египта до сумрачных земель Роша, а евреи были кочевниками, их оседлость исчисляется днями, им трудно представить, насколько велик мир, который предстоит завоевать, еще труднее будет управлять этим миром. Господь нам завещал эту землю центром вожделений наших, мы утвердились в домах, которые не возводили, собираем плоды в садах, которые не растили. Много зла пришло от нас к другим народам, его нам не простят во веки веков. Тысячелетия минут, а зло останется в памяти рабов народа Израилева. И чтобы оно не вернулось с проклятиями на головы наши, ты обязан, отбросив мелочные потуги о персоне своей, распространить десницу Господа Бога нашего на остальной мир. Мы будем вечно славить имя твое, будем тебе верными помощниками, но имя Бога Израилева ты обязан нести первым в помыслах и делах своих. Любыми путями, любыми мерами, а весь мир должен покориться богоизбранным. Завтра я приду к тебе с Меназием-книгочеем, и ты выслушаешь нас.

– Что вы собираетесь сказать мне? – с сомнением и тревогой спросил Соломон, выслушав выспреннюю речь Цадока.

– Мы вручим тебе свиток, где записаны одна за другой цели наши. Они выверены по книгам древнейших мудрецов и рассчитаны на три тысячи лет вперед.

– Я ослышался? Ты говорил о малых годах, прожитых народом Израиля, о подстерегающих его бедах – и говоришь о тысячелетиях?

– Ты не ослышался. Нам некуда спешить. Большому делу нужно большое расстояние во времени. Великие трудности поджидают народ наш богоизбранный, но цель высока. Это наш мир, и три тысячи лет не так уж много для его завоевания. Огнем и мечом можно осуществлять малые цели, а для больших нужны терпение и долготерпение. Муравьи живут в муравейниках миллионы лет и остаются муравьями, а государства создаются и распадаются в прах за толики мироздания. Нам ненавистно вероучение ариев, но лучшее мы должны отнять у них, сделать своим оружием. Жди нас завтра, – поклонился Цадок, собираясь уйти, уверенный в должном уроке царю, но Соломон задержал его:

– Обожди. Ты обрисовал будущее, и твои слова не расходятся с моими размышлениями. Но сейчас мне важнее услышать, как поступить с Адонирамом? Он не из народа нашего, и если останется в живых, ему припишут заслуги,) будут славить имя его, еще и храм Бога Израилева назовут именем Адонирама.

– Не допусти этого, – нажал словами Цадок, поняв Соломона, душу его завистливую. – Делай с ним что хочешь, а левиты употребят деяния твои на пользу народу Израилеву. Я дам тебе верных людей из строителей, они Адонирамом недовольны и помогут исполнить твой план. Верь мне, верь левитам, избудешь вечен…

Через три дня Адонирама убили.

Через год родилась легенда о нем.

Легенда об Адонираме[6]6
  Печатается по тексту В.Н.Емельянова


[Закрыть]

Когда слух о мудрости и деяниях Шломо бен Давида распространился до пределов земли, Балкида, царица Савская, прибыла в Иерусалим на поклон к великому царю, чтобы подивиться его царственным чудесам. Одетый в золото, сидя на троне из позолоченного кедрового дерева, опираясь на золотое подножие ногами своими, – так принял царицу Савскую Шломо – Соломон.

Великолепные дары поднесла ему Балкида и загадала три загадки. Премудрый же – как повелел называть себя Соломон – успел заранее подкупить великого жреца царства Савского и, узнав за деньги ответы, приказал Цадоку подготовить их в нужном для народа Израилева виде. Он разгадал их без промедления и явил себя перед Балкидой мудрецом.

После торжества премудрости своей повел Соломон Бал-киду по всему дворцу своему и показал все великолепие его. И повел ее к храму, который воздвигал в честь бога Яхве. И когда они пришли к основаниям святая святых храма, тогда увидела царица на месте том корень лозы виноградной: и был тот корень вырван из земли с небрежением и отброшен в сторону… За царицей же, куда бы она ни шла, неотступно летала чудознайная птичка удод, которую звали здесь Худ-Худ. Жалобно закричала птичка при виде вырванной виноградной лозы, и поняла Балкида, что должен знаменовать корень этот, какое священное сокровище скрывается подтой землею, которую осквернило Соломоново тщеславие ради постройки храма.

– Ты, – воскликнула Балкида, – воздвиг свою славу на могиле отцов твоих! Лоза эта…

Но перебил ее Соломон такими словами:

– Я велел вырвать ее, чтобы на этом месте воздвигнуть жертвенник из порфира и оливкового дерева. Я повелю украсить жертвенник четырьмя серафимами из чистого золота.

Но не приняла Балкида оправданий Соломона и так продолжала прерванную речь свою:

– Лоза эта священна, она посажена самим Ноем, отцом рода твоего. Только кощунство его потомка могло дерзнуть уничтожить священное дерево это. Знай же, последний царь из рода твоего, как последний из злодеев, будет пригвожден к этому дереву, которое должно было быть для тебя священным.

И воспламенилось любовью сердце Соломона от слов ее искренних, и вспыхнуло оно под огнем очей царицы, и стал он пред нею, как слуга, как раб пред госпожой своей, от которой зависит и жизнь и смерть его. И тронулось сердце Балкиды любовью царя Соломона. И на мольбы его ответила она согласием своим стать ему супругой. А народу еврейскому царицей мудрой.

Но куда бы ни ходила царица Савская: осматривала ли она царский дворец или же храм бога Яхве, любовалась ли чему-либо из чудес и диковин, так высоко превознесших славу Соломона, на все расспросы свои – кто задумал и исполнил эти дивные работы – от Соломона получала она один и тот же ответ:

– Творец всему этому некто Адонирам, существо нелюдимое и странное. Его прислал мне добрый царь Хирам, владыка города Тира, что у гор Ливанских на Великом море заката.

И пожелала Балкида видеть Адонирама. Но не было ее желание по сердцу Соломону, и отвлек он ее мысли. И стал он показывать изумительные по красоте колонны храма, изваяния зверей разных, статуи херувимов; показал ей и престол из золота и слоновой кости, который он повелел воздвигнуть напротив жертвенника. Когда же он стал говорить ей о «медном море» – огромном медном противне для заклания жертв, – которое должно быть отлито по его повелению, то вновь спросила Балкида:

– Кто же воздвиг все эти колонны? Кто чеканил эти статуи? Кто воздвигнул престол и кто будет отливать «медное море»?

– Это дело рук Адонирама, – пришлось ответить Соломону. И нельзя уже было, не обижая Балкиды, не уступить ее нетерпеливому желанию видеть Адонирама. И повелел Соломон призвать зодчего…

Никто из смертных не ведает ни отчества, ни рода таинственной и мрачной личности Адонирама, гений которого настолько выше людей Земли, насколько вершина высочайшей горы возвышается над камешком. Глубочайшим презрением ко всему роду человеческому дышит эта нечеловеческая личность и законно презрение это: не от рода человеческого тот, кто как чужеземец живет среди потомков Адама. Хотя Ева была матерью обоих первородных братьев – Каина и Авеля, но не Адам был отцом Каина, а Люцифер – огненный херувим и ангел Света не мог не зреть красоты первой женщины и не возжелать ее. И могла ли Ева устоять перед страстью высшего ангела? Получив от него запретное яблоко, она согрешила с ним и только потом, нося под сердцем Каина, стала женой Адама. Сын дьявола, Каин все же был добр к Адаму, служил ему опорой в немощной старости и был благожелателен к Авелю, охраняя первые шаги ребенка. Только из ревности к гению, который дал Каину Люцифер, Яхве изгнал Адама и Еву из рая, наказал их и все потомство за любовь Евы к Люциферу. А как изгнали Адама и Еву из Эдема, возненавидели они, как следствие своего изгнания, первенца Каина, и всю любовь свою перенесла Ева на Авеля. И исполнилось сердце Авеля гордости и презрения к Каину. Так отплатил он за любовь брата.

У первородных братьев была сестра по имени Аклиния, и была она соединена узами нежности с Каином. Однако по жестокой воле ревнивого Адонаи (Яхве) должна была стать женой Авеля. Созданный из глины Адам был наделен душой раба, а душа Каина от искры Люцифера была свободной, чего не было у Авеля. И Бог убоялся души Каина. Несправедливость Адонаи, неблагодарность Адама, Евы и Авеля переполнили чашу терпения Каина, и наказал он смертью брата за неблагодарность. Жестокий и несправедливый Адонаи, который замышлял уже погубить весь род свободных потомков Каина, смерть Авеля вменил Каину в преступление, недостойное прощения; но не смутил тем благородно рожденной души его и во искупление горя, причиненного Адаму смертью Авеля, сын Люцифера посвятил себя служению Адамовым детям, вложив в это служение всю свою возвышенную душу, которую унаследовал от Сатаны. Каин научил детей Адамовых земледелию, его сын Енох посвятил их в тайны общественной жизни, Мафусаил обучил письменности, Ламех – многоженству, Тувалкан, сын Ламеха, наставил их в искусстве плавить и ковать металлы; Ноэма, сестра Тувалкана, познавшая своего брата, обучила людей прясть пряжу и ткать одежды.

Все смешалось, все понятия, искра дьявола возжигала божью доброту, и не могло быть счастья роду человеческому от вмешательства Люцифера…

Адонирам – прямой потомок Каина, благороднейший отпрыск Вулкана, сына Тувалкана, рожденного сестрой Ноэмой, ковач металлов, углублявшийся в самые недра гор, он сохранил себя от потопа в расселине Этны, которым Адонаи хотел искоренить род Каина. Впоследствии Вулкан познал У жену Хама, она родила ему Хуса, отца Нимврода, сильного зверолова пред Богом – таков род Адонирама, таков и сам Адонирам, создатель плана и постройки храма в честь Господа Бога Израилева… Кто же тогда Бог еврейский, если принял он храм имени своего от потомка Люцифера?

И живет этот сын гениев Огня Адонирам, печальный и одинокий, среди детей Адамовых, никому не открывая тайны своего высочайшего происхождения. И все, а Соломон в особенности, испытывали перед Адонирамом страх, а Соломон, томимый еще и робостью пред таинственным величием Адонирама, ненавидел его со всей силой своего высокомерия.

Когда Великий Мастер, создатель стольких чудес, предстал перед Балкидой и поднял на нее свой безбоязненный взгляд, исполненный огня, тогда все существо царицы Савской, ее душа были потрясены. Она едва могла вернуть себе самообладание. И стала она задавать ему вопросы о работах его дивного гения, зажигая тем в Соломоне чувства подлой зависти к Адонираму. И пожелала царица увидеть всех проводников гения Адонирама – каменщиков, плотников, плавильщиков, кузнецов, чеканщиков, мраморщиков и резчиков – всех. Но вмешался тут Соломон в речи Балкиды и сказал, что люди эти рассеяны на разных работах и нет возможности собрать их всех в одно место. Но Адонирам лишь усмехнулся на слова Соломона, взошел на близстоящую гранитную глыбу, стал на ней на виду отовсюду и, подняв правую руку, начертил в воздухе горизонтальную черту, а из середины ее опустил перпендикуляр, изобразив мистический знак «Тау» – египетский крест, каким был по форме посох легендарного Моисея, на котором он повесил медного змия…

И в мгновение ока со всех сторон стали сбегаться к Адонираму рабочие всех профессий, племен и наречий. И вся эта более чем стотысячная трудовая армия мгновенно построилась в ряды, как войско к бою: на правом крыле – все работающие по дереву, на левом – работающие по металлу, а центр заняли каменщики и все работающие по мрамору.

И властно протянул к ним руку свою Адонирам, и недвижимо замерла на месте его могучая армия.

И, видя эту власть, уразумела царица Савская, что Адонирам выше человека. И понял Соломон, что его могущество и власть – ничто, бессилие пред могуществом Адонирама.

Тогда и озарило Соломона создать тайное войско, подобное Адонирамову. Согласились с этим левиты…

И пожалела Балкида о поспешном обязательстве связать себя узами брака с Соломоном. Ревнивым оком уловил он ее вожделенный взгляд на Адонирама, и решилась судьба Великого Мастера…

Как ни велики были могущество и власть Адонирама, приходилось и ему испытывать неудачи и горше всего, что одна произошла на глазах уже любимой им царицы. Она пожелала присутствовать на отливке «медного моря», когда это случилось.

Причиной неудачи явилось недовольство нескольких рабочих. Адонирам для удобства разделил всех на стройке по трем степеням мастерства, и каждой степени соответствовало слово-пароль: ученик – Иахин, подмастерье – Боаз, мастер – Яхве По мере овладения ремеслом ученики переходили в подмастерья, а те – в мастеров. Так удобнее было выплачивать им зарплату: каждый, подходя за получкой, называл свое слово-пароль, и, сообразуясь с этим, Адонирам оплачивал труд.

Но вот трое подмастерьев выразили недовольство своим положением, возжелав большего. Сириец-каменщик Фанор, финикиец-плотник Амру и еврей-горнорабочий Мафусаил из колена Рувимова. Они потребовали от Адонирама повысить их в мастера и сообщить им слово-пароль степени. Адонирам отказал – они были недостойны еще степени мастера. Тогда недовольная троица решила отомстить Адонираму во время отливки «медного моря». Амру удлинил деревянные балки под формой отлива, из-за чего оказались они в зоне огня; Фанор подмешал извести к кирпичу, приготовленному для отливки противня, а Мафусаил набрал серы из Мертвого моря и подмешал ее к литью…

Узнал об этом предательстве молодой рабочий по имени Бен Они, страстно любящий Адонирама, кинулся к Соломону с просьбой немедленно остановить отливку. Но Соломон, узнав о злодействе от Бен Они, обрадовался случаю посрамить Адонирама в глазах Балкиды, мольбам Бен Они не внял и велел начинать литье. Открылись запоры, удерживающие расплавленную медь, и поток металла хлынул в огромный бассейн, и разорвалась под напором огненной лавы форма, и хлынула она в трещины. Тут впервые растерялся Адонирам и направил столб воды на основания опор бассейна. Смешались огонь и вода, зашипел пар, закипел металл, брызжа во все стороны на людей, собравшихся поглазеть на невиданное зрелище – всюду ужас и смерть.

Посрамлен Великий Мастер. Ищет он вокруг себя верного Бен Они и не находит, его обвиняет Адонирам в катастрофе и не знает, что стал уже Бен Они жертвой, пытаясь предотвратить беду…

Вдруг из глубины взволнованного до самого дна огненного моря слышит Адонирам страшный громовой голос, исходящий из темных глубин клокочущего пламени. Трижды прозвучал он:

– Адонирам! Адонирам! Адонирам!

И видит Адонирам в глубине огня образ как бы человека, но исходит из него влекущая сила, безмерно превосходящая человеческую. Приблизился к Адонираму образ и так сказал:

– Подойди ко мне без боязни, сын мой! Я дунул на тебя, и пламя не властно прервать твоего дыхания.

И в смертельной для детей Адамовых стихии, объятый пламенем, обрел Адонирам неслыханное блаженство, увлекающее его в самую глубину огня, в преисподнюю отрешенного духа.

– Куда влечешь ты меня? – вопросил Адонирам увлекшего его.

– К центру земли, в душу мира, в область владычества Каина, с которым неразрывно и неразлучно царствует свобода. Там предел тирании Адонаи-Яхве, завистливого бога, там смейся над бессильной яростью его. Там царство отцов твоих, там вкушаем мы от древа познания плоды. Я отец отцов твоих, я – Тувалкан!

Введя Адонирама в святилище Огня, Тувалкан открыл ему великую тайну, Адонаи, врага своего создания, которое осудил он на смерть за знания, сообщенные ему духами огня. Открыл ему Тувалкан и все низменные страсти Яхве, его бессилие и конечную победу над ним высшего гения и владыки огня – Люцифера.

Он – источник Света и носитель его.

Здесь, в святилище огненного царства, предстал Адонирам лицом к лицу с начальником своего рода. И поведал потомку своему Каин всю тайну безмерных несчастий, которые Адоная обрушил на его добродетели. И показал он Адони-раму всех из рода своего, и слышит тут Адонирам голос того, кто познал жену Хама, и пророчествует этот голое:

– Внимай, сын мой! Родится от тебя сын, которого ты не увидишь, и произведет он бесчисленное потомство от тебя, сыны твои – масоны, и будет род твой неизмеримо выше породы Адама, но порода эта покорит под ноги род твой. И многие века благородные потомки твои все мужество свое, весь гений будут отдавать на пользу бессмысленной Адамовой породе. Но настанет день, и лучшие станут сильнейшими ц восстановят веру владыки Огня. Дети твои, объединившись под твоим именем, разобьют как глиняный сосуд власть царей земных, ибо они представители тирана Яхве на земле. Иди же по предназначению твоему, сын мой, и гений Огня да пребудет с тобою!

И возвращен был из святилища Огня Адонирам. На мгновение вернулся на землю Тувалкан и вручил ему на прощание для возбуждения в нем новой силы и мужества молот, которым сам ковал, которым прославился. И сказал ему такие слова при этом:

– Молотом этим, отверзшим кратер Этны, с помощью гениев Огня ты доведешь до конца задуманное тобой «медное море» и ослепишь изумленный взор свидетелей бесславия твоего.

Сказав это, исчез Тувалкан в бездне огненной стихии, а молотом его Адонирам мгновенно исправил здание, которое, как чудо чудес, осветилось блеском Адонирамова гения под первыми лучами утренней зари.

И весь народ Израилев содрогнулся от неописуемого восторга, и воспылало сердце царицы Савской огнем торжествующей любви и радости. Но мрачным стало сердце Соломона и наполнилось ненавистью к Адонираму.

Ушла Балкида с женщинами за стены Иерусалима. Влекомый тайным чувством, туда же устремился Адонирам. Ненавистны ему почести от детей Адамовых, ищет одиночества его смятенная душа. И за стенами города встретились Адонирам и Балкида, там излили любовь друг к другу, а птичка Худ-Худ прилетела к ним и, покружившись над головой Адонирама, села ему на руку, когда он начертил в воздухе мистическое «Тау».

Тогда воскликнула Сарахиль, кормилица Балкиды:

– Исполнилось пророчество оракула! Худ-Худ узнала супруга, предназначенного Балкиде богами Огня! Его одного можешь познать ты, не преступив закона.

И без колебаний отдались друг другу Адонирам и Балкида.

Но как уйти от ревности Соломона? Как освободиться от слова, данного еврейскому царю? И решили они: первым удалится из Иерусалима Адонирам, а за ним, обманув бдительность Соломона, уедет тайно Балкида, чтобы уже навеки соединиться с возлюбленным в Аравии.

Но бодрствует предательская злоба и следует неусыпно за Адонирамом, чтобы отомстить ему за посрамление своих коварных замыслов: она подстерегла и тайну любви царицы Савской и Адонирама.

Прибежали к царю Соломону три завистника. И сказал царю финикиец Амру:

– Царь! Адонирам перестал ходить на стройку. Не видно его в мастерских и на заводах.

– Человек, – дополнил сириец Фанор, – прошел мимо меня в третьем часу ночи тайком к ставке царицы Савской. В нем узнал я Адонирама.

Не отстал от них и еврей Мафусаил:

– Царь, удали моих товарищей, ибо только ты один можешь слышать слово, которое я тебе скажу.

Соломон велел Амре и Фанору выйти. Мафусаил сказал ему:

– Я прикрылся темнотой и вмешался в толпу евнухов царицы Савской. И видел я, что к ней прокрался Адонирам в опочивальню. Был он там до восхода зари, и тогда я тайно удалился.

Тогда Соломон призвал к себе первосвященника Цадока и совещался с ним, как отомстить Адонираму. И поучал Цадок: не спеши сам, дай поспешить другим.

А утром сам Адонирам явился к Соломону и стал проситься отпустить его с миром. Соломон спросил, в какую страну он пойдет из Иерусалима.

– Хочу вернуться в Тир, – ответил Адонирам, – к доброму царю Хираму, который отпустил меня к тебе строить храм. Он окончен, теперь я вернусь к нему.

Объявил Соломон свое решение: Адонирам свободен. А отпуская его от себя, спросил:

– Кто у тебя такие: Амру, Фанор и Мафусаил?

– Это, – отвечал Адонирам, – бездарные подмастерья. Они домогались получить от меня степень и плату мастера, но я отверг их незаконное домогательство.

Отпустил Соломон Адонирама, торжественно уверив его в неизменной дружбе и привязанности. А трех подмастерьев призвал к себе и сказал им:

– Адонирам уходит и сегодня будет производить расчет с рабочими. Умерли несколько мастеров, им будет замена. Вечером после платежа подойдите к Адонираму и потребуйте от него посвящения в мастера. Если он даст вам степень мастера, то вы приобретете и мое доверие, а откажет вам, то явитесь завтра ко мне вместе, и я произведу суд свой, только бы Яхве не оставил его и не положил бы на него печати своего отвержения.

Трое подмастерьев поняли, что имел в виду Соломон: он разрешил им убить Адонирама.

А тем временем Адонирам прощался с царицей Савской перед разлукой и скорым воссоединением. Говорила царица супругу:

– Дважды счастлив будь, господин мой многолюбимый и владыка! Служанка твоя ждет не дождется навсегда соединиться с тобой. С ней вместе под небом Аравии обретешь ты и плод любви своей, который я, слуга твоя, уже ношу под сердцем.

И простились влюбленные, через силу разорвав прощальные объятия. А Соломон между тем, получив донос троих подмастерьев, спешил, торопил царицу Савскую скорее заключить обещанный брак с нею. И вот в тот вечер, когда Адонирам собирался произвести расчет рабочим, Соломон за ужином под действием неумеренных возлияний убеждал царицу немедленно уступить его страсти. И настал час, которого ждала Балкида. Она подбадривала Соломона пить еще, и Соломон пил без меры, надеясь в опьянении обрести силу и овладеть Балкидой. Видит он, что и царица Савская раз за разом осушает кубок, только не замечает, как она выплескивает вино на землю. Упился Соломон до потери сознания и впал в беспробудный сон. Тогда сняла Балкида с руки царя обручальный перстень, данный ему в залог верности, и вот уже быстрый арабский скакун мчит ее в Аравию, где она будет дожидаться своего возлюбленного.

Тем временем Адонирам рассчитался с рабочими и выходил из восточных ворот. Здесь встретил его злой Мафусаил, который потребовал сказать ему слово-пароль мастера. Адонирам отказался, и Мафусаил ударил его молотком. Адонирам поспешил к северным воротам, чтобы уйти быстрей из ставшего предательским города, но там поджидал его злобный Фанор. И он потребовал слово-пароль, и ему отказал Адонирам. Тогда Фанор ударил Великого Мастера киркой. Поспешил Адонирам к южным воротам, успев по дороге бросить в колодец священный золотой треугольник, дабы не попал он в руки непосвященных. У южного выхода караулил его Амру и на отказ выдать ему слово мастера заколол Адонирама циркулем. Так пал Великий Зодчий, но не выдал пароль в руки убийц-прсдатслсй, оказалась дороже клятва посвященных.

Овладел преступниками страх. Взяли они тело Адонирама и вынесли его за пределы Иерусалима, закопав тело на одиноком холме, уповая, что великий грех их не откроется.

Когда же рассеялись винные пары из головы Соломона и не застал он Балкиды, распалился он яростью на бога своего Яхве и первосвященника Цадока. Но предстал перед ним пророк Ажия, силомлянин, и укротил ярость еврейского царя:

– Знай, царь, тому, кто убил Каина, отомстилось всемеро, кто убил сына его Ламеха – семьдесят раз всемеро. Тот же, кто дерзнет пролить соединенную кровь Каина и Ламеха в лице Адонирама, наказан будет семьсот раз всемеро.