Текст книги "На задворках галактики. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Александр Валидуда

сообщить о нарушении

Текущая страница: 48 (всего у книги 80 страниц)

Масканин подошёл поближе, с большим интересом рассматривая древнего покойника. Силён, видать, был мужик. Лезвие клинка, и впрямь, толстовато. И тупое на вид. А удар в сердце – это старый обычай, так уходят воины.

Сгнившие лохмотья не мешали рассмотреть, что левая нога мертвеца была сломана. Видимо, не надеялся он выжить. На груди, слегка запав промеж рёбер, покоился латунный прямоугольник с облупившейся бесцветной теперь эмалью. Максим осторожно взял его, стряхнул остатки эмали, прочитал проявившиеся под пальцами теснённые на металле буквы: "помощник дежурного". И всё. Н-да, маловато информации. Затем осмотрел чёрного цвета кресло из всё того же лёгкого прочного, но ломкого на удар материала. Того же материала, что и обломки, попадавшиеся в этом подземелье и раньше. Очередь, наконец, дошла и до клинка. Самое интересное, как говориться, на потом. Пожалуй, это был всё же короткий меч. Масканин бережно вытащил его, разглядывая на предмет ветхости и изъянов. Но таковых не находилось. Лезвие больно странное. Зачем такая толщина? Хотя на весе это почти не сказывалось. Рукоять удобная, в руку ложится как по ней же литая, на самом конце тяжёлое гранённое навершие. Противовес? Может быть. И письмена какие–то на навершии. Буквы вроде бы знакомые, а что означают – не поймёшь. Что ещё в глаза бросалось при первом знакомстве с этим клинком, так это неизвестный сплав. Какие такие секреты тут таились, в наше время, наверное, никто и не знает.

Масканин попробовал клинок в руке, взмахнул пару раз и вновь продолжил осмотр лезвия. Да, тупое. И, похоже, всегда таким было. И в чём тут смысл? Не для декора же делали этот меч. Да и вогнать его в себя сквозь всё тело с такой–то тупостью и толщиной? Нет, тут что–то не так.

За его спиной отъехала панель, внутрь вскочил крепыш. С интересом завертел головой и принялся обследовать стоявшее здесь добро, опасаясь, правда, трогать руками оборудование.

– А тут не плохо, – заметил Михалыч, пробравшись в глубь зала, оттуда бросая жадные взгляды на находку Масканина. – О! Тут даже проход в другую комнату есть.

Максим машинально кивнул, весь поглощённый клинком. Вертел его и так, и этак, пока ладонь сама не сдавила навершие, а другая случайно не прокрутила (и всего–то слегка) рукоять. Вот теперь клинок ожил. Внешне с ним вроде бы ничего не произошло, но появился тихий–тихий шум. Нет, скорее это был гул. Максим застыл. Через секунду повторил опыт, крепко зажав теперь рукоять, а крутнул навершие. Гул от этого не стал громче, зато лезвие, как раз вдоль всей своей тупой режущей кромки, потеряло отчётливые очертания. Словно какая–то едва заметная рябь на металле появилась. Вот оно что! Такой, значит, в этом клинке секрет.

Масканин взял для пробы латунную табличку и осторожно коснулся лезвием её края. Оно вошло, как горячий нож в масло. Нажал посильнее и обрезанный кусочек со звонким стуком упал на пол. "Что ж, эксперимент, так эксперимент, – решил он в приподнятом настроении. – А как тебе этот псевдомрамор"? Удивительно, но на поверхности пола, где он чиркнул лезвием, осталась глубокая царапина. "Отлично! Получается, никакой от тебя защиты нет", – убедился Максим. Он вернул навершие в прежнее положение и клинок смолк. Потом крутнул грани в противоположную сторону. Лезвие вновь покрылось рябью и загудело. Но продлилось это не дольше трёх секунд. Интересно. Повторил попытку. Снова три секунды. Значит, зачем–то два режима работы. Хорошо бы к этому мечу ножны прилагались. Но вот ножен у мертвеца не было. Зато на поясе, цепляясь за сгнившую портупею, размещалось нечто вроде овального металлического кольца с зажимами и защёлкой. По диаметру кольцо как будто идеально подходило под клинок. Посмотрим–посмотрим. Масканин отодрал кольцо и вдел в него меч. Подогнано действительно идеально. Щелчок – теперь кольцо сидело туго у самой крестовины. Попробовал отстегнуть – вышло так же легко. Максим вернул меч в кольцо и пристегнул его зажимами к ремню у левого бедра. Порядок.

– Вода!!! – донёсся громогласный вопль крепыша. – Слышишь? тут есть вода, раздери меня черти болотные!

Масканин поспешил на вопль мимо уснувших без операторов пультов и пустующих кресел, не ловко по пути опрокинув попавшееся под ноги одно из них. Пройдя в арочный проём, оказался в комнатке, где мокрый и изрядно повеселевший Михалыч чуть ли не приплясывал от внезапно свалившегося на него счастья.

– Гляди, что я тут нашёл! – гордо показал он пальцем. – Автомат с водой. И "сыпать кофе сюда" написано. Только никакого кофе я не нашёл. И хрен с ним! Главное, воды полно! Бачок сам наполняется, как в ватерклозете. Я его почти весь выдул и умылся, а он наполняться начал.

Масканин придирчиво оглядел светло–серый аппарат, высотой доходивший ему до подбородка. Никакой органики, поэтому–то он и цел до сих пор. Имелись, однако, на этом неожиданном счастье мелкие трещинки и другие незначительные изъяны. Но он работает! А это главное. Умели, что и говорить, на века раньше делать некоторые вещи. Эх, безвозвратно потерянные технологии… Аппарат скромно располагался в углу комнаты и живёхонько так сейчас жужжал, наверное, и сам обрадованный, что кому–то нашлось за столько лет до него дело. Обычным здесь скучно–примитивным шрифтом выделялась надпись: "автомат кофейный". Ниже – ряд кнопок с таким же придурковатым, более мелким шрифтом с разъяснениями режимов работы и правил эксплуатации. Интересно, может тут ещё и щели для мелочи есть? Но нет, ничего подобного не имелось. Сверху аппарата располагалась воронка, похоже, что из плексигласа, пустая давно, с надписью: "сыпать кофе сюда". Видать, для олухов специально написали, чтоб сыпали куда надо, а то мало ли… Рядом с воронкой прозрачная, примерно пятилитровая ёмкость, живо наполняемая на глазах водой.

– Вон ту кнопку нажать, – проконсультировал крепыш на правах первооткрывателя. – Тогда из краника, или что оно там такое, просто вода бежит. Здорово!

– Ещё как! – согласился Максим и припал жадными губами к прохладной струе. Напился вволю. И умылся, да всю голову намочил на радостях. – Надо все фляги наполнить.

– Наполню. Обязательно наполню. По такому случаю не грех и самогона тяпнуть, а?

– Не грех, конечно. Доставай.

Михалыч вытащил флягу, сделал большой глоток и запил из автомата. Максим повторил процедуру и вернул флягу со словами:

– На сегодня с меня хватит. Ты как хочешь. А мне ещё с аппаратурой разбираться. Если в этот автомат поступает вода, значит не все системы этого подземного комплекса мертвы. Хочу это выяснить.

– Это дело нужное, – согласился Михалыч. – А я, с твоего разрешения, вздремну. Как умаешься, буди, я покараулю.

– От кого?

– Да мало ли? Вдруг кто нежданный заявится?

– Правильно. Бдительность терять нельзя.

Крепыш выгреб из противоположного угла кучу расползающейся трухи, взмахнул раз–второй рукой, отгоняя взвившуюся пыль. И завалился спать прямо на оголившийся пол. А Максим осмотрел комнату – здесь тоже время взяло своё. Всё, что относилось к органике, безжалостное время разрушило, остались лишь чудесный кофейный автомат и большой металлический не то сейф, не то шкаф.

Максим вернулся в зал. Подогреваемый новой идеей, принялся за изучение аппаратуры. С первых попыток ничего не вышло, вроде бы и слова на пультах все знакомые, а смысл не всегда ясен. Наконец, ожили некоторые экраны, но скупые тексты на них являлись загадкой. Да и сами экраны были диковинными, одни – похоже, из плексигласа, но точно не из него, другие и вовсе появлялись из мириадов огонёчков прямо в воздухе. Чудо какое–то.

Битых два часа он промучался у пульта мертвеца, отодвинув последнего подальше, чтоб не отвлекал одним своим видом, себе же взяв пустующее кресло, которое, как оказалось, вертелось на всё триста шестьдесят градусов. Через два часа он понял, что кроме сообщений: "неправильный пароль" и "ошибка системы", ничего не добьётся. Перешёл к другому пульту, у которого ему повезло больше. На экране появились незнакомые созвездия, потом схема планетной системы и повторяющиеся без конца надписи, что с тем–то и тем–то связи нет, такой–то и такой–то канал блокирован. Бес с вами, ладно. Третий пульт – тут вообще какая–то абракадабра из цифири, значков и графиков (если это графики на самом деле). Следующий пульт, следующий. Ага, какая–то схема коммуникаций и… то, что нужно! Да! Схема этих подземелий, но разобраться в ней… По первому впечатлению, тут не только чёрт, тут кто угодно ногу сломает. На разбор ушло не мало времени.

И вот наступил момент, когда невероятно гордый собой Масканин понял, что этот пульт не только показывает схему, а и способен контролировать подземелье. Но, к сожалению, не всё, многие участки отображались как повреждённые, уничтоженные или заблокированные. Зато теперь было известно, что двумя уровнями выше соваться не было смысла – там всё разрушено. Два последних уровня тоже. Потом состоялось важное открытие – на шестом уровне размещался так называемый сектор жизнеобеспечения, состоявший из отсеков гидропоники и склада продуктов. Что такое гидропоника, Максим не знал, а вот на склад наведаться – задача первоочередная. За сим, пошёл будить крепыша.

– Что берём с собой? – делово спросил тот, проснувшись. – Ведь если со склада что–то тащить, то нам, я так понимаю, руки свободными нужны будут.

– Ничего оставлять здесь не будем. Я не знаю, что нас там ожидает. Будем во всеоружии и готовыми ко всему.

– Разумно. Тогда веди.

Добравшись к доставившему их сюда лифту, вошли в него, настраиваясь, на всякий случай, на что угодно. Кто ж знает, какие неожиданности могли водиться там внизу. Масканин нажал кнопку шестого уровня. Начался едва ощутимый спуск.

Створы разошлись, выпуская в своеобразный предбанник с выходом в большой стандартный зал с несколькими отходящими от него коридорами. И на этом уровне всё тот же однообразный интерьер, но следов давних боёв попадалось меньше.

– А мы правильно идём? – поинтересовался крепыш, семеня сзади.

– Правильно. Я запомнил путь. И даже вход через пульт открыл.

Четверть часа спустя Масканин уверенно вывел к открытому, тёмному изнутри проёму складского отсека. Ещё не дойдя до входа, настроение у обоих начало стремительно портиться. В нос всё сильней била вонь тошнотворного разложения. Пришлось маски одевать. Но в итоге, с трудом себя сдерживая чтоб не облеваться (малоприятное потом ждало бы занятие – маску вычищать), в сам склад они продвинулись на жалкие метры. И защитные маски нисколечко не помогли, не противогазы всё–таки. Да и те вряд ли бы…

Так и ретировались ни с чем. Лишь бы подальше. Сняли маски, отдышались, протёрли слёзы. Одно хорошо, аппетит от этой вони, похоже, пропадёт надолго.

– Вот тебе и склад, – крепыш сплюнул. – Оно и понятно, столько лет прошло.

– Вот именно – столько лет! Ничего как раз не понятно. Или может объяснишь, как эта вонь способна проникать сквозь упаковки? Через жестяные банки, например? На наших складах, если что хранится, упаковывается всегда герметично. А предки что, глупее были? Это с их–то технологиями! Впечатление такое, что там свежие фрукты гниют, да в фантастическом количестве! А ведь от них бы за сотни лет, о которых ты говорил, пыль одна осталась бы, да и только.

– А запах куда бы делся?

– Говорю тебе, так не может вонять! К тому же здесь в подземелье система рециркуляции воздуха всё ещё исправна. Это я успел выяснить.

– Хорошо–хорошо. Тогда, командир, у меня такой вопрос, а дальше–то нам что делать?

– Чёрт его знает. Пошли, посмотрим на другой отсек. Может там что интересное найдётся? Что такое "гидропоника", знаешь?

– Нет.

– И я нет. Но начинаю кое–что подозревать.

Отсек с таинственным названием, также предварительно открытый через пульт, вовсе не попытался атаковать их убийственными запахами. Даже наоборот. Здесь приятно пахло озонированным воздухом, какими–то растворами и растительным царством. Беглецы ошалели, не веря глазам своим. Ещё бы, нежданно, негаданно увидать длиннейшие, сливающиеся в дали в сплошное зелёное пятно ряды растений, подвешенных на метровой высоте, с корнями, опущенными вместо земли в прозрачные жидкости. Между всех этих рядов двигалась, издавая неприсущие механизмам звуки, армия забавных роботов разнообразных форм и габаритов. После недолгого за ними наблюдения, стало понятно, что роботы выполняют функцию садовников–огородников.

– Ну–ка, ну–ка, ну–ка, – крепыш сделал несколько шагов и присвистнул, – это же помидоры! Настоящие помидоры! Правда, здесь они ещё маленькие и зелёные.

– Тогда, идём искать большие и съедобные.

Бродить среди всего этого великолепия можно было бы довольно долго, не догадайся Максим, что собранный урожай должен где–то предварительно складироваться. И место это не могло располагаться между бесконечных рядов. Так и оказалось. Они вышли к штабелям аккуратно упакованных и рассортированных по ящикам овощей и фруктов. От витавших здесь ароматов, впрочем, почему–то не особо сильных, у обоих резко прорезался аппетит. И они жадно набросились на всё это богатство. Ели всё вперемешку – и фрукты, и овощи, только и успевая сплёвывать разнокалиберные косточки.

– Я вот только не пойму одного, – устав жевать, впервые, кажется, объевшись, сказал Масканин, – откуда здесь могут быть яблоки или, например, абрикосы? Деревьев в этом отсеке нигде не видно.

– А не всё ли равно? – крепыш грыз очередной фрукт. – Мне лично до балды.

Масканин хмыкнул, прикидывая, с каких ящиков начать вынос запасов в их временное пристанище. Он чувствовал, что в этом подземелье стоило ещё немного задержаться. Да хотя бы, чтоб отоспаться и как следует отъесться. Михалыч к его решению возражений не имел.

Отдыхали и бездельничали аж три дня, натаскав горы ящиков и ящичков к себе на третий уровень. Впрочем, бездельничали не все, Максим эти дни продолжал ковыряться в оборудовании, придя вскоре к выводу, что им повезло очутиться в запасном командном пункте. Попутно он выяснил, что в подземелье они попали, так сказать, через "чёрный ход". На поглотившем их холме когда–то располагался блокгауз, коммуникационно сообщавшийся с первым уровнем подземного сооружения. Вообще, у этого подземелья некогда имелись нормальные, то бишь хорошо защищённые и замаскированные выходы, но на общей схеме они теперь отмечались как уничтоженные. А ещё, в плане сопутствовавшей информации, Максим бесконечно натыкался на неизвестные названия городов, географических районов, космопортов(!), располагавшихся, судя по всему, в необитаемых сейчас землях. А ведь это наибольшая часть планеты…

За последние дни они успели немного расслабиться, отдохнуть, вдоволь поесть и попить, наконец. Мысли о преследовавших последнее время опасностях отошли на второй план. Начали часто выходить, бродя там и сям, развлечения ради. Вход во временное пристанище всё чаще оставался открытым. И вот однажды Масканину показалось, что за ними следят.

Никто не делал попыток на них напасть и вообще не ощущалось никакой явной опасности, уж чему–чему, а своему чутью Максим доверял. Но чувство, что они тут не одни, упорно не желало проходить. Да и потом, как будто в нескольких ящиках пропали овощи. Или их крепыш успел слопать? Михалычу Максим пока не говорил о своих подозрениях, осторожничая, доверь, как известно, слова воздуху – и стены точно донесут их чужим ушам.

И всё–таки, где–то здесь завёлся мелкий воришка. Масканин теперь знал это точно, когда пропали очередные овощи. И устроил засаду, сделав вид, что уходит, на самом же деле пройдя кружными коридорами, по–тихому вернулся к пристанищу. Так совпало, что и крепыш в это самое время возвращался после очередного похода в гидропонику, естественно, он ничего не знал и производимый им шум слышался из далека. Это и вспугнуло воришку.

Серая юркая тень шмыгнула в коридор. Существо ловко передвигалось на двух ногах и совершенно не воспринялось как животное. Скорее, это была пародия на человека.

Подгадав момент, Масканин сбил его с ног и вот–вот собирался навалиться сверху, дабы скрутить и обездвижить, но существо весьма шустро увернулось и, вскочив, бросилось в обратном направлении, как раз на ничего не ожидавшего крепыша.

– Хватай его! – только и успел выкрикнуть Максим.

Крепыш действовал машинально, толком ничего не сообразив. Заботливо и аккуратно до этого сложенные в ящиках фрукты посыпались на пол. Руки Михалыча заработали подобно клещам, вскоре он и существо свились в хрипящий и вопящий клубок.

Угроза оружием подействовала. Масканин стоял над распластавшимся на полу над… и не животным, конечно, раз понимает, что такое карабин, и явно не над человеком. А над, несомненно, образчиком ещё одного вида аборигенов. Н-да, выглядел этот образчик прямо–таки неказисто. Ростом, должно быть, человеку по плечо, телосложением как раз на человека похож, даже ладони пятипалые, с узенькими такими, длинными четырёхфаланговыми пальцами. Но вот голова… ох, и образина! Или это с непривычки он такой симпатюля? Высокий лоб, большие глаза, зрачки круглые, жёлтая радужка. Маленький рот с тонкими губами. Почти человеческий даже, в своём роде, аккуратненький нос. Маленькие остроконечные ушки. Но не на макушке, а опять же, там, где у человека. В довершение, всё тело в коротенькой серой шёрстке, заляпанной подсохшей грязью. На ногах нечто сильно смахивающее на башмаки, подобие набедренной повязки и (обалдеть просто!) скроенный по фигуре существа жилет с накладными карманами. Жилет, сделанный явно руками человека…

– Отпусти мои руки, дылда!!! – вполне по человечески потребовало существо.

Тут Масканин понял, каково это, когда челюсть отпадает. Реакция крепыша была не менее впечатляюща.

– Ну, что уставились? Ашоми никохда не видели? – абориген освободился, наконец, из цепких объятий Михалыча и привстал на локтях, нервно посматривая на людей. – И мне бы вас во век не видеть!

– Нечистый! – крепыш скрутил фигу.

– Сам–то давно мылся?

– А ты вообще, что такое? – к крепышу вернулось самообладание, он вновь подобрался, готовясь к любому развитию событий.

– Я Дрик, так меня совут. Из народа Ашоми. Я хъхур, расведчик, по–вашему.

– Понятно, – заявил Михалыч, хотя мало что понял.

– Значит так, уважаемый Дрик, – обратился Масканин, повесив карабин на плечо, – придётся тебе зайти к нам в гости. Тут рядом, как ты уже знаешь.

Ашоми совсем по–человечески кивнул и поднялся на ноги. Взаимно настороженно вся троица прибыла к месту назначения, где люди разместились в креслах, оставив аборигена стоять. Однако же, тот не остался на ногах, подтащил себе кресло, да и уселся напротив.

– Наглый малый, – прокомментировал крепыш.

– Дылда невоспитанная, – не остался в долгу ашоми. – Никакого внимания к хостям.

– Довольно! – оборвал готовую зародиться перепалку Максим. – Прежде всего, Дрик, внесём ясность. Строить наш разговор будем так: мы спрашиваем, ты отвечаешь. Как ответишь на все вопросы, можешь спрашивать сам. Это понятно?

– Это понятно, – согласился ашоми.

– Тогда начнём, – Максим почесал отросшую бородку, внимательно изучая физиономию аборигена. – Как ты сюда попал?

– Очень просто. Сабешал в расвалины и провалился в вентиляционную шахту.

– Вот как, – Масканин переглянулся с крепышом. – Знаешь, что такое вентиляционная шахта. А оружие у тебя с собой было?

– Было. Мой боевой арбалет и стрелы. И яд для стрел. Всё выронил, кохда провалился.

– Ещё интересней, – произнёс Масканин, рассматривая жилет на Дрике. Вопросов было столько, что он решил задавать все подряд, не по степени важности. – Что значит, "народ Ашоми"? И где он обитает?

– Обитаем мы дальше на восход. Так блиско к вашим семлям саходим редко. А "народ Ашоми" осначает, что мы первородные дети Ашома, то есть нашего мира, как мы его насываем.

– А откуда язык наш знаешь?

– Я хъхур, расведчик, сын расведчика и внук расведчика, – гордо ответил ашоми. – Мне полошено снать ваш ясык, иначе, как с вами, людьми, дело иметь? Вы ше не всехда умные, кричать и стрелять любите.

– Этого, да, не отнимешь. Стало быть, вы с людьми общаетесь. Торгуете?

– Меной санимаемся. Есть среди ваших такие, что аш к нам хашивают. Они нам патроны, орушие инохда, вещи всякие полесные. Мы им сверей диких, яды, штуки расные ис расвалин. Неушели не слышали про мой народ? – удивился Дрик. – Некоторые невешественные люди нас ещё болотными чертями насывают.

При этих словах Масканин покосился на крепыша. Тот вторично пытался вернуть челюсть на место, смущённо глядя себе под ноги.

– Погоди, уважаемый Дрик, – Максим потеребил бороду, нахмурившись, – а другие, вооружённые копьями и духовыми трубками. Крупнее человека…

– Это ухуши. Они дикие и не очень умные. Они инохда на нас нападают. Инохда мы с ними имеем большую войну. Шестокую. Как я понимаю, вы с ними встречались. Тогда, наверное, это са вами Хрош хнался.

– Что за Хрош?

– Это их бох. Инохда они его присывают, кохда начинают войну или хотят отомстить. Выхлядит, как яркие охни. Он очень опасен, если састихнет там, хде нехде укрыться.

– Так ты видел, как он за нами гнался?

– Я видел его, не вас. Хорошо, что ис далека. Поэтому я и поспешил в расвалины. Хрош, почему–то, никохда не входит в шилища и всё то, что не сосдано природой.

– А что он на самом деле, этот Хрош?

– Я мало снаю о нём. Наши старейшины снают больше, но не любят ховорить об этом. Некоторые ис людей ховорят, что это полурасумная аномалия, друхие с ними спорят. "Аномалию" я сапомнил, у меня хорошая память, но не понял, что это осначает. Для ухушей, Хрош – бох. Для нас – постоянная восмошность ушасной смерти.

– Что ты искал рядом с развалинами? И не видел ли ты поблизости других людей?

Дрик проследил, как крепыш протянул руку и взял из ящика, лежавшего у самого его кресла, яблоко, затем ответил:

– Специально я ничего не искал. Моё дело – быть весде, смотреть и сапоминать. А других людей я видел. Но не блиско отсюда. Всехо их было несколько отрядов. Блишайший – на полночь отсюда в двух днях пути. Если он ещё не перебит.

– Кем? – вырвалось у крепыша.

– Мы насываем их мнохоликими. Вы, люди, насываете их мутантами. Сейчас мнохоликие большими стаями кочуют на полдень, это всехда случается в это время хода. Те друхие люди умеют с ними доховариваться. Не снаю, как они это делают, но мнохоликие их слушаются. Но попадаются стаи совсем диких. Одна такая стая недавно уничтошила один отряд, сейчас преследует друхой. Люди высывали летающие машины, но всю стаю не перебили.

– Он что–то путает, по–моему, – заметил крепыш, жуя яблоко. – Или не договаривает. Представь, Макс, что могут натворить вертушки. Там бы не то, что какие–то мутанты, там вообще бы ничего живого не осталось.

– И много их было, этих многоликих? – спросил Максим.

– Очень мнохо. Я ничего не путаю и не скрываю, у меня нет причин это делать. После летающих машин, там и правда, почти ничего шивохо не осталось. Своими хласами видел. Много там побито мнохоликих. Но людям летающие машины не помохли. Не успели. Я видел только останки. Обхлоданные останки.

– Может быть, тебе попадались люди, одетые как мы?

– Мне не попадались. Но от друхих хъхуров я слышал, что три руки дней насад, одетых как вы, сахватил отряд, высадившийся ис летающей машины. Я думаю, остальные люди охотятся на вас.

– Догадливый! – Михалыч бросил огрызок за спину и потянулся рукой к ящику.

– Дай яблочко, – уставился на него ашоми.

– Па–ашёл ты! – беззлобно ответил крепыш. – Ты смотри! Сначала, значит, укусил больно, теперь яблочко просит. Одним словом – чёрт болотный.

– Дай ты ему яблоко, – вступился Максим. – С нас не убудет.

– А я что? Мне не жалко. Лови!

Дрик поймал яблоко и сразу же громко зачавкал.

– Откуда тебе яблоки известны? – с подозрением поинтересовался крепыш. – В этих гиблых краях ни одно плодовое дерево не вырастит.

– Их тут и нет, – ответил Дрик, съев яблоко полностью. – Слышал, как вы эти плоды насываете. Сапомнил. Вон в том ящике – помидоры, в том – хруши, а в том – сливы. Но мне больше всехо картофель нравится, он самый вкусный.

Масканин пожал плечами, каждому своё, как говориться. Съел он как–то поначалу несколько картофелин, нет уж, лучше что–нибудь другое. Сырая картошка не для него, жаль готовить её негде и не на чем.

– Отчего же ты, уважаемый Дрик, когда на нас наткнулся, сразу не показался, поесть не попросил? – Масканин напустил на себя всю суровость, на какую был способен. Впрочем, для кого он старался? На ашоми это не произвело никакого впечатления, не человек всё–таки. – Сам видишь, мы люди культурные, гостеприимные. Зачем было втихомолку продукты тырить?

– Это я сейчас вишу, какие вы. Те друхие люди, что вас ищут, и расховаривать бы со мной не стали. Мы, хъхуры, давно их по племенным снакам отличать научились. А у вас снаков нет вовсе. Сначит, вы исхнанники. И мошете быть опасны.

– Никакие мы не изгнанники, – возмутился крепыш.

– Погоди–ка, – сказал Масканин. – Племенные знаки, они вот здесь на левом плече?

– Да.

– Шевроны. А с другими знаками ты не встречал людей?

Дрик помялся, раздумывая, стоит ли отвечать.

– Встречал. В трёх днях пути тут есть люди с друхими снаками, шивут тоше в подсемелье, но никаких расвалин там нет. Я инохда сахошу туда. Нас, хъхуров, там рады видеть.

– Замечательно просто. Можешь описать племенные знаки тех людей?

– Они у них не слошные. Вытянутый крух, расделённый вот так, – ашоми показал руками, – на чёрную и ораншевую полосу. И всё.

– По диагонали, – догадался Михалыч.

– Это же наши нашивки! Даже не верится, – обрадовался Максим. – Но нашивки не армейские. Научная экспедиция?

– Я не понял смысла твоих слов, – ответил Дрик после короткой паузы. – Однако моху вас к тем людям проводить, если отдадите одну вашу винтовку и патроны.

– Ишь ты! – крепыш надкусил новое яблоко, удержав готовые сорваться с языка едкие колкости. – Это карабин, умник, а не винтовка.

– Получишь всё, что просишь, – пообещал Масканин. – Если доведёшь без обмана.

– Моху и обидеться. У нас обман считается посором, са это исхоняют ис племени.

– Что ж, прошу меня извинить, уважаемый Дрик. Угощайся, кстати. Там полный ящик с картошкой…