Текст книги "Каспар Фрай. Под флагом герцога. Трилогия"

Автор книги: Алекс Орлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 79 страниц)

54

Разместив своих солдат в гостинице, Каспар весь следующий день занимался оружием, амуницией и провиантом.

В кузнечных мастерских он хотел заказать наплечники, кирасы, шлемы и легкие щиты, однако поскольку времени на исполнение персонального заказа не оставалось, пришлось отобрать из того, что было, и сделать срочный заказ только на накладные пластины.

С лошадьми проблем тоже не предвиделось: у Каспара имелся мардиганец, Углук и Фундинул тоже были при лошадях. Наведавшись за город к господину Табрицию, Каспар осмотрел принадлежащего орку жеребца и ушастого скакуна – мула по кличке Шустрик и пришел к выводу, что животные в хорошем состоянии.

Оставалось купить лошадей для Аркуэнона, мессира Маноло и Бертрана. Табриций пообещал Каспару продать трех мардиганцев по прежней цене – три дуката за голову, хотя при этом несколько раз повторил, что кони из-за ожидаемой войны значительно подорожали. В эту же сумму вошли седла и уздечки, а также седельные сумки и запас овса на три дня.

Для похода на север Каспар выбрал себе традиционное оружие – любимый трехфутовый меч, кривой кинжал с крюком для захвата клинка, сборный лук из рогов редкого животного и мешок укороченных стрел со сминающимися медными наконечниками – они не давали рикошета.

Из защиты Каспар взял старые накладки и наплечники, много раз побывавшие в деле и хранившие рубцы от вражеской стали, а также талисман с изображением золотого единорога.

Секретное оружие – Трехглавого дракона – Каспар отнес на Оружейную улицу к гному Боло, который делал это оружие.

Гном обрадовался приходу гостя, поскольку Каспар был одним из самых выгодных его клиентов. Прежде он заказывал у Боло только арбалеты и каленые болты к ним, но появление Трехглавого дракона подняло их отношения на более высокую и дорогостоящую ступень.

– Каспар Фрай! Как же давно мы не виделись! Что-то ты стал забывать старого Боло.

– Как видишь – не забыл, принес Трехглавого дракона.

– А что с ним? – Брови гнома взлетели на лоб. – Неужели сломался?

– Нет, думаю, пришла пора смазать его как следует.

– Ха! Готовь сто дукатов, и я сделаю его значительно лучше!

– Что-то дорога нынче смазка, тебе не кажется?

– Да я же не про смазку…

Гном открыл деревянную шкатулочку, где в специальном углублении лежал Трехглавый дракон, вынул его и, поочередно продув все три трубки, продолжил:

– Я тебе не про смазку говорю, а про новые пружины. Боло научился навивать их с закалкой, потом с двойным отпуском и снова с закалкой. Твои драконы станут еще сильнее, еще яростнее! Гони сто дукатов!

– Ладно, – согласился Каспар.

Деньги у него были, а Трехглавый дракон неоднократно выручал его, так почему не сделать оружие еще более яростным, как предлагал гном. Из предыдущего опыта общения с ним Каспар знал, что Боло слов на ветер не бросает.

– Ладно, я заплачу тебе сотню, только ты за эти деньги добавишь мне все недостающие дротики – посмотри, как мало их осталось.

– Да-а, – покачал головой гном. – Дротики ты не экономил. А может, заплатишь за дротики отдельно?

– Да ты что, Боло! Дракон мне обошелся в двести семьдесят золотых, теперь ты требуешь сто дукатов, да еще хочешь, чтобы я за дротики отдельно платил!

– Все-все-все! – Гном поднял руки. – Это была шутка. Шутка, понимаешь?

– Понимаю. Когда зайти за драконом?

– Через неделю…

– Он мне нужен завтра утром.

– Ох-хо-хо! – Гном поскреб маленькой ручкой в затылке. – Хорошо, приходи сегодня к вечеру и деньги приноси.

– Договорились, – пряча улыбку, ответил Каспар.

55

Переделав все свои дела, Каспар заскочил в банк к Генрику Буклису, у которого держал свое золото. Там он получил сто дукатов и четверых рослых охранников с окованными железом дубинами. Другого оружия им не полагалось, поскольку простолюдинам, если они не были солдатами, носить мечи было запрещено.

Каспар расстался с молчаливыми охранниками на Оружейной улице, прямо напротив дома Боло.

Гнома он застал за его любимым занятием – игрой в шашки с самим собой. Заметив Каспара, Боло отодвинул доску и с таинственным видом спустился в мастерскую.

Вскоре он вернулся со шкатулкой и, открыв её, достал не изменившегося с виду Трехглавого дракона.

– Вот, смазал и перебрал. Да еще навил новые пружины.

Боло достал ключ для заводки пружин – он оказался значительно массивнее прежнего.

– Возьми и заводи, – сказал гном, подавая Каспару дракона и ключ.

Тот привычно вставил ключ в казенную часть одной из трубок и начал заводить. Ключ прокручивался значительно туже, чем прежде, однако количество оборотов до мелодичного звона, означавшего окончание завода, было то же.

Заказчик посмотрел на гнома, тот подал стальной дротик.

Когда трубка была заряжена, Каспар поднял ее и прицелился в дубовый щит, висевший на стене мастерской для подобных испытаний.

Щелкнула спусковая скоба, дракон с треском вогнал дротик в доску.

Отдача была такой, что Каспар едва удержал дракона в руке, однако крутой нрав оружия только обрадовал его.

– Вот это сила! – воскликнул он радостно и, подбежав к доске, попытался выдернуть дротик рукой, однако не тут-то было: стальное жало так глубоко вошло в дуб, что все попытки вытащить его оказались тщетными.

– Даже не пытайся, – с явным самодовольством произнес гном и протянул Каспару клещи. – С какого расстояния ты стрелял раньше?

– Не больше десяти шагов… – отозвался Каспар, со скрежетом вытягивая дротик.

– Теперь смело можешь бить с двадцати.

– Ты прав, – согласился Каспар, рассматривая дротик – не погнулся ли.

– Можешь не беспокоиться, эта сталь почти не гнется. Сам ковал, сам закалял, – заверил Боло и вздохнул, должно быть, жалея, что не взял за такие хорошие дротики дополнительных денег.

– Вот только целиться будет сложнее, – заметил Каспар, поднимая дракона на вытянутой руке.

– Целиться трудно? – Боло задумался. – Пока придется так пострелять, но в будущем я придумаю ему что-то вроде арбалетного ложа.

– А ведь и правда! – с готовностью поддержал Каспар. – Только покороче и полегче, как у кавалерийских арбалетов. Чтобы как выхватил из чехла, так сразу и стрелять.

– А ты его разве не в коробке возишь?

– Какой же от него толк в коробке-то, Боло? – усмехнулся Каспар. – Я его на ремешок приспособил, вот на этот. – Достав из кармана ремень, Каспар продемонстрировал, как захлестывает дракона петлей и носит на руке или на поясе.

– Лихо, – покачал головой Боло. – Надо будет к нему еще колечко приделать.

– Потом приделаешь, пока и так сойдет.

– Где мои дукаты?

– Вот твои дукаты. – Каспар бросил на стол кошель с золотом.

– О! – произнес гном при виде денег. – Пересчитывать, разумеется, не стану, я тебе верю.

– Конечно, – усмехнулся Каспар. Он знал, что гном начнет пересчитывать монеты, как только заказчик уйдет. На то и он гном, чтобы знать деньгам счет.

56

Вернувшись домой, Каспар обнаружил во дворе за запертыми воротами мессира Маноло, тот сидел на дубовой плахе, которую использовали для рубки мяса.

– Мессир, это вы?

– Я.

– Рад вас видеть. Думаю, не стоит спрашивать, как вы прошли сквозь ограду.

– Почему же не стоит? Можете спросить. Я позвал вашу супругу, и она открыла мне, поскольку знает меня в лицо. Очень красивая и добрая женщина, вам повезло с супругой, Каспар.

– Спасибо, – поблагодарил Каспар. Он вспомнил, что действительно, мессир Маноло навещал его вместе с герцогом перед походом на юг. – Завтра с утра мы отправляемся, и раз вы уже здесь, выйдем пораньше.

– Я решил не ждать вашего курьера и приехал к исходу третьего дня, которые дал вам на сборы герцог.

– Но я все равно должен сообщить его светлости о готовности выступить.

– Его светлость уже далеко от Ангулема, так что нет смысла отправлять в замок курьера.

– Хорошо, – кивнул Каспар. Одной заботой у него стало меньше. – Все ли вы взяли с собой?

– Да, мои порошки при мне.

Распахнув плащ, мессир Маноло продемонстрировал десятки деревянных коробочек, прикрепленных с внутренней стороны одежды и к поясу. В каждой из них хранились семена волшебных растений, колдовские притирания, толченая кость или золотой песок.

– Вам есть где переночевать?

– Я отправлюсь в «Кот и Ботинок».

– Это очень кстати, на первом этаже, где я поселил Аркуэнона, Фундинула и Углука, есть одна свободная кровать.

– Вот и отлично. – Мессир Маноло поднялся, давая понять, что готов идти, – Когда вас ждать, Каспар?

– Я приду в гостиницу к шести утра.

– Хорошо, мы будем вас ждать. А теперь выпустите меня, у вас очень крепкие засовы.

Проводив мессира Маноло, Каспар поднялся в дом и застал Генриетту за работой – она укладывала в узкие кожаные мешки съестные припасы, которые, по ее мнению, Каспар был просто обязан взять с собой.

Всего набиралось не менее пятидесяти фунтов разной еды, от козьего чесночного сыра и до пережаренных, чтобы дольше не испортились, пирогов с куриной печенкой.

Каспар поначалу хотел от всего этого отказаться, однако вспомнил грустные глаза вечно голодного Углука и решил, что возьмет все, тем более что на шестерых пятьдесят фунтов не так много, к тому же в обязательном пайке не предусматривалось никаких разносолов. Каспар заготовил только гренки на свином жиру, галеты, тридцать фунтов солонины, немного изюму и меду, смородиновый чай, соль и по караваю свежего хлеба на солдата, чтобы не есть галеты с самого начала.

57

Утром Каспар поднялся до рассвета. Ночью он спал плохо, испытывая перед походом некоторое волнение, однако проснулся бодрым и готовым к любым приключениям.

Поднялась и Генриетта. Ей предстояло взять у булочника повозку со всеми запасами, которые заказал Каспар, и часа через два подвезти к коневодческому хозяйству господина Табриция. Туда же должны были доставить накладные пластины, которые Каспар заказал у кузнецов-оружейников.

– Я пошел, дорогая, – предупредил Каспар Генриетту и, поцеловав ее в щеку, добавил: – Еще увидимся.

Под «увидимся» он подразумевал короткую встречу среди суеты, когда Генриетта доставит возок с продовольствием.

– А Хуберт?

– А что Хуберт?

– Ты забыл поцеловать его.

– Но он же может проснуться и заплакать.

– Если ты не вернешься… – Голос Генриетты дрогнул. – Я даже не смогу объяснить сыну, почему ты его не поцеловал.

– Вот еще, Генриетта, о чем ты говоришь?! Я обязательно поцелую Хуберта, но я вернусь!

С выражением негодования на лице Каспар проследовал в детскую и остановился, глядя на Хуберта. Младенец видел хороший сон и улыбался. Каспар решил, что это добрый знак, не может младенец улыбаться, если его отец отправляется на верную смерть.

Наклонившись, он поцеловал Хуберта в нежную, пахнущую молоком щечку и осторожно выскользнул в коридор.

– Ну что? – спросила Генриетта.

– Спит. И улыбается.

– Береги себя, Фрай, помни, что у тебя есть семья…

– Ну конечно, душа моя, конечно. Меня хранят мои покровители. – С этими словами Каспар приложил ладонь к груди, коснувшись через одежду талисмана.

Улицы были затоплены молочным туманом, который волнами катился вдоль стен и закручивался в водовороты.

Рыночная площадь пребывала в спячке. Повсюду валялись черепки разбитых кувшинов, вздувшаяся рыба, оброненная пьяным паромщиком, и шелуха от лесных орехов.

Пройдя мимо потухших фонарей домов любви, Каспар взбежал по ступеням гостиницы и, стукнув в дверь, разбудил сонного приказчика.

– Желаете комнату? – спросил тот, не открывая глаз.

– Нет, спи дальше, – ответил Каспар и свернул в правое крыло гостиницы, звеня на ходу новыми шпорами.

В комнате, в которой ночевала основная часть его отряда, все солдаты оказались на ногах, умытые и одетые, готовые к действию. Бертран тоже находился здесь в щегольском охотничьем костюме и с дедовским мечом в руках.

– Ура его милости! – воскликнул гном и соскочил со скрипучего стула.

– Наконец-то! – поддержал его Углук. – А когда завтракать будем?

– Ты уже проголодался?

– Конечно. Ночь была такой длинной.

– У тебя же есть деньги.

– Деньги есть, а еды нету. Сейчас все закрыто, просто безобразие.

– Он уже бегал по площади в поисках съестного, – сообщил Фундинул и, покосившись на орка, проворчал: – Жалкий раб своего желудка.

– Ладно, с едой разберемся, запасов у нас хватает. Больных нет?

– Какие больные?! – воскликнул Бертран, пришедший с вечера в хорошее настроение и не утративший его за ночь. – Скорее бы уж оказаться в седле, и в галоп! А гостиницу эту я бы поджег.

– А что, можно? – спросил Фундинул и выжидающе посмотрел на Каспара.

– Ну вот еще! Вы что, с ума все посходили? Никаких гостиниц не жечь! А от тебя, Фундинул, я этого не ожидал.

– Во! А мне всегда говорит, что это я варвар! – не растерялся Углук.

– Аркуэнон, как ты себя чувствуешь? – спросил Каспар, заметив, что эльф, как всегда, стоит возле окна, чистый и аккуратный, а его постель выглядит так, будто ею и не пользовались.

Эльф ответил не сразу. Прежде Каспара эта его манера очень раздражала, пока он не понял, что Аркуэнону просто необходимо чувствовать себя высшим существом, стоящим над всеми.

– Все в порядке, Каспар.

– Мессир, что скажете вы?

Мессир Маноло поднялся с единственного в комнате кресла и, разведя руками, сказал:

– Пока не предвижу никаких трудностей.

– Вот и отлично, тогда мы можем выступать.

– Так как насчет завтрака? – напомнил Углук, сглатывая голодную слюну.

– В хозяйстве Табриция, я полагаю, найдется сыр и хлеб. Но платить будешь сам.

– Заплачу с удовольствием!

58

Когда весь отряд был уже на улице, Каспар разбудил приказчика и, вручив ему мешочек с серебром, сказал: – Плата за номер.

– Премного благодарствую, – ответил тот, не открывая глаз, и снова захрапел, едва Каспар отошел от стола.

– Ой, я думал, что умру в этом болоте! – пожаловался Бертран, оглядываясь на гостиницу. – И все-таки надо было ее поджечь!

– Нет, Бертран, – возразил Углук. – Ты никогда бы не умер в гостинице, ты воин, а воины умирают на поле брани с мечом в руках.

– А я не согласен, – вмешался Фундинул. – Зачем умирать на поле брани? Война – это только средство, а цель – это преуспевание.

– Да вам, гномам, только бы денежки копить, – сказал Углук.

– А вам, оркам, только бы драться! – парировал гном. – Да в кости играть, да в тюрьме сидеть.

«Да когда же это кончится?» – думал Каспар, делая вид, что не слышит очередной ссоры гнома и орка. Если бы он штрафовал их, как обещал, оба уже остались бы без будущего жалованья.

Впереди, возбужденно размахивая руками, шел Бертран, за ним Каспар и мессир Маноло. Замыкали шествие орк и гном, которые продолжали переругиваться вполголоса, осторожно поглядывая в сторону Каспара. Рядом с занятыми друг другом спорщиками шел молчаливый Аркуэнон. По его лицу нельзя было понять, рад он походу или нет.

– Начнем новую жизнь! – произнес Бертран, ни к кому не обращаясь. – Долой пьянки и шлюх! Послужим справедливости!

Судя по всему, потеря родственников не слишком его огорчила. Они похоронили его, он похоронил их и смирился с этим задолго до случившейся трагедии. К тому же теперь с Бертрана свалился груз обвинений, ведь не стало не только обвинителей, но и жертвы – супруги покойного брата Густава.

Немногочисленные пока прохожие пугались, увидев столь разношерстную компанию. Особенно шарахались они от орка, которого принимали, наверное, за припозднившегося грабителя, а вот Аркуэнон вызывал любопытство, поскольку эльфы в этих местах встречались редко.

«Лишь бы здесь не было шпионов короля», – думал Каспар, вглядываясь в каждое лицо. Их в Ливене теперь хватало – людей, которые следили за богатыми домами и докладывали о каждом шаге всякого городского чиновника. Внимание королевских шпионов было объяснимо: Ливен являлся опорным городом всего герцогства, и именно Ливен, с его ремесленниками и торговцами, приносил основную часть налогов в казну герцога Ангулемского.

Стоило принудить население присягнуть королю, и золотой ручеек потек бы в другую сторону, а герцогу пришлось бы туго: ведь армия, пусть даже самая верная, нуждалась в жалованье.

Каспар вспомнил о шпионах недаром. Не успели он и его отряд скрыться за углом, как гостиничный приказчик оторвал помятую физиономию от стола, широко зевнул, и тут в памяти его всплыл наказ хозяина:

«Если вдруг они уйдут, Рапполо, немедленно буди меня!»

«Даже если вы будете спать, ваша милость?»

«Я же сказал, дубина, – буди!»

Рапполо вскочил и, громко топоча по деревянным ступеням, взбежал на второй этаж. Там, в номере с синими занавесками и столом из душистой сосны, спал его хозяин.

– Ваша милость, господин Нинбург, ушли! Ушли, ваша милость! – закричал приказчик, расталкивая хозяина.

– Кто и каким числом? – промурлыкал тот во сне.

– Те самые ушли!

– Те самые?

Храп хозяина прервался, он открыл глаза и совершенно отчетливо произнес:

– А говорили, на неделю останутся, жулики. Деньги отдачи?

– Вот!

Приказчик протянул кошель с серебром.

– М-да, – проверив его на вес, произнес хозяин. Даже лишнего дали. Ну да ладно. Пшел на место, дармоед…

– Слушаюсь! – Приказчик поклонился и побежал вниз.

59

Хозяин соскользнул с кровати, поддернул кальсоны и поплескал в лицо теплой водой из кувшина. Затем он натянул штаны, надел помятую куртку и с трудом втиснул ноги в выходные башмаки с пряжками.

Взглянув на себя в мутное зеркало, он поправил красный колпак и, спустившись по лестнице, прошел мимо сидевшего с бодрым видом приказчика.

На улице было сыро, злые с похмелья дворники гоняли по Рыночной площади мусор, сплевывая и ругаясь на городские власти.

Нинбург перешел на легкую трусцу и, прихрамывая в неудобных башмаках, выскочил на улицу Рыбную. Его торопливость была понятна – за своевременное оповещение об убытии постояльцев ему обещали десять дукатов. Шуточное ли дело – месячная прибыль всего за пару слов! Пожалуй, тут расстараешься.

Едва не сбив сонную молочницу, владелец гостиницы кротко выслушал все, что она думала о нем и его родителях. В другой раз он бы потащил вздорную бабу к мировому судье, однако сейчас это не имело смысла – подумаешь, бабья ругань. Десять дукатов были совсем близко.

Вот и переулок Кожевников, а в нем нужный дом и дверь, выкрашенная синей, почти облупившейся краской.

Нинбург остановился, перевел дыхание и постучал. Затем приложился ухом, чтобы понять, идут или нет. За дверью было тихо, он постучал громче, а потом еще раз.

Наконец послышались шаги, грохнул тяжелый засов и отворилась верхняя половина двери, в которую выглянул человек с отекшей физиономией, в мятом синем колпаке.

– Чего тебе? – прохрипел, Синий Колпак, кутаясь в побитый молью плед.

– Они уехали, ваша милость, – льстиво улыбаясь, сообщил Нинбург.

– Кто «они»? – не сразу понял Синий Колпак, но тут он дернул головой, вспомнив. – Ах, ну да! И куда?

– В неизвестном направлении.

– Верхом?

– Нет, пешими. Должно, к Табрицию отправились – за лошадьми.

– Молодец, дурак, – похвалил Синий Колпак. – А точно совсем ушли, может, на прогулку отправились или к шлюхам?

– Да кто же к шлюхам по утрам ходит? К тому же за номера заплатили серебром.

– Ну и ладно. Ступай себе, – сказал Синий Колпак и попытался захлопнуть половинку двери, однако владелец гостиницы успел пролезть в нее всем телом и, схватив Синего Колпака за руку, проблеял, краснея лицом: – Постойте, вы же обещали мне десять дукатов!

– За что? – За это самое – сказать, когда они уйдут. Они ушли, я сказал. Давайте мне дукаты!

Синий Колпак пожевал губами, прикидывая, пригодится ли этот человек на будущее или убить его, пока тихо. По всему выходило, что пригодится: всегда хорошо знать, кто приехал в гостиницу, а кто уехал.

– Ладно, – смилостивился он. – Подожди здесь. И оставив половинку двери открытой, поднялся по ступеням в дом.

60

Нинбург начал беспокоиться. Он опасался, что этот страшный человек не вернется и не вынесет денег, однако вскоре послышался скрип ступеней и Синий Колпак спустился к дверям.

– Вот, держи пока, – сказал он, подавая тощий кошель.

Владелец гостиницы вцепился в мешочек скрюченными пальцами, распустил шнурок и достал три золотые монеты. Три вместо десяти.

– Что ты дал мне, жулик?! Ты же обещал десять дукатов, а тут только три! – пронзительно завопил Нинбург.

– Пошел вон! Ты дороже не стоишь!

– Ах так! Тогда пусть весь город узнает, что в этом доме живет жулик!

Больше Нинбург ничего прокричать не успел. Синий Колпак прихватил его за шею одной рукой, а другой приставил к горлу широкий сапожницкий нож.

– Ну что, петушок, замолчишь сам или тебе помочь?

– Не надо… П-прошу вас… Хотите, я верну вам и эти т-три золотых? Хотите, верну ва-ваши деньги? – заикаясь предложил Нинбург, ощущая на горле холод железа.

– Ладно, оставь себе, – милостиво разрешил Синий Колпак и, оттолкнув Нинбурга, спрятал нож. – Деньги, деньги, все будто помешались на деньгах. Хороших людей в этом городе совсем не осталось…

С этими словами он прикрыл половинку двери и лязгнул засовом, давая понять, что разговор окончен. Затем поднялся в дом, который являлся воровским притоном – здесь кутили, проигрывая награбленное, городские преступники.

Поочередно толкнув ногой двух храпевших на полу жуликов, Синий Колпак приказал:

– Вставайте!

– Что такое, Синий Колпак? – проскрипел один из них, почесываясь пониже спины. – Я только уснул, а ты меня ногой… За ш-што?

– Вставайте, дело есть.

– Какие такие дела? Дела у мирового судьи…

– Нужно сбегать к человеку, который платит, и доложить, что они уже выехали. Вставай, Хриплый!

– Кто они-то? – сонно прогундосил жулик, с трудом усаживаясь на полу.

– Не твое дело. Просто придешь и скажешь: «Они выступили – их шестеро».

– А чего я один-то? Я чего, нанимался, что ли? Синий Колпак отвесил Хриплому затрещину.

– Ой-ой-ой! – заскулил тот, хватаясь за отбитое ухо. – Иду я! Уже иду! А чего я один-то?

– Ты не один. С тобой Шершавый пойдет.

– Ну уж на хрен… – пробурчал Шершавый, и, как оказалось, зря. Синий Колпак заехал ему носком ботинка в живот, отчего у Шершавого глаза едва не вылезли на лоб.

– Вставайте, рожи пьяные! Посмотрите, на кого вы похожи! Разве вы воры? Спившиеся поденщики, вот вы кто. Разве вы помните заветы Кривого, который учил всех нас?

– Кривой был добрый, – плаксиво пожаловался Хриплый.

– Ну да, добрый, – передразнил его Синий Колпак. – Да он бы уже показал вам, как выглядят ваши кишки.

Оба жулика поднялись. Один еще держался за отбитое ухо, второй, после жестокого удара в живот, никак не мог восстановить дыхание.

– Ну? – прохрипел он.

– Не нукай! Помойте рожи и отправляйтесь.

– А зачем рожу мыть? – спросил Хриплый.

– Чтобы дорогу видеть, свинья ленивая. Глаза после вчерашнего совсем заплыли.

– Ты нам сам наливал, – напомнил Шершавый, все лицо и шея которого были покрыты оспинами.

– Я наливал, а ты не отказывался.

– Так чего говорить-то надо?

– Я же сказал, шесть человек отправились из гостиницы «Кот и Ботинок».

– Что за люди?

– Там знают.

– Ой, как же башка трещит, – пожаловался Хриплый. – Что же это такое, ох!

– А тебе впервой, да? Не знал, что если с вечера нажраться, то утром едва живой будешь?

Синий Колпак вышел в соседнюю комнату, которая выглядела куда опрятнее, поскольку в ней жил он сам, и, нацедив в две кружки мутноватого пойла, вынес их жуликам.

– Вот, поправьте здоровье, свиньи.

– О! Ты просто отец родной! – обрадовался Хриплый и, схватив кружку, стал жадно пить.

Шершавый лишь пригубил и вернул кружку.

– Ты нам за подсвечники заплатил? – спросил он неожиданно.

– Конечно, – не моргнув, соврал Синий Колпак. Он давно смекнул, что если вовремя поить воров, приносивших ему на скупку ворованные вещи, то можно получать добро практически даром.

– А почему у меня денег нет?

– Так прогуляли все.

Шершавый попытался сопоставить какие-то факты, но сил на это у него не было. Забрав у Синего Колпака недопитую кружку, он влил в себя омерзительное пойло и, выдохнув пары, почесав впалый живот.

– Ну, мы пошли, что ли?

– А адрес? – усмехнулся Синий Колпак.

– Говори.

– Доходный дом купца Ходорковского, первый этаж.

– Это на окраине, что ли?

– Да, на окраине, где конокрады живут. И поспешите, нам за скорость деньги платят.

– Тебе, может, и платят, а мы этих в глаза даже не видим, – запьянев, осмелел Хриплый и тут же получил еще одну затрещину.

– А чего я такого сказал? Озверел совсем! Синий Колпак пинками выгнал воров на улицу и захлопнул дверь.

– Не, ну ты видел, а? – прогундосил Хриплый.

– Ладно, пошли уже. Быстрее сделаем, вернемся и доспим. Я еле ноги таскаю.

– Я тоже… Да и пожрать бы не мешало.

Жулики долго брели по улицам просыпавшегося города, то и дело отбиваясь от собак, которые не упускали случая укусить прохожего.

В одном месте они попытались украсть простыни, но были облиты горячими помоями. Сегодня им не везло с самого утра.

Прихрамывая и ругаясь, воры наконец добрались до нужного дома, на первом этаже которого в двухкомнатных апартаментах жил учитель хороших манер, будто бы из самого Фаргийского халифата.

Наверное, он никогда не спал. Как только жулики постучали в его дверь, она тут же распахнулась и на пороге появился человек с напомаженными волосами и с кинжалом в руке.

– Слушаю вас, – сказал он, пряча кинжал за спину. Его светлая кожа и серые-невыразительные глаза выдавали в нем северянина, скорее всего жителя Харнлона, столицы короля Ордоса Четвертого.

– Это… Синий Колпак сказал, что они уехали.

– Кто «они»?

– Они. – Шершавый пожал плечами, и Хриплый повторил этот жест.

«Идиоты», – подумал королевский шпион, а вслух спросил:

– Сколько их?

– Шестеро.

– Понятно. Колдун с ними?

– Какой колдун?

– Значит, с ними.

И не сказав больше ни слова, незнакомец захлопнул перед курьерами дверь.

– Вроде все, а, Шершавый?

– Выходит, все, раз дверь закрыл. Они подальше отошли от дома и стали осматривать его снаружи.

– Окна невысоко, и решеток нет, – заметил Шершавый.

– Ага. Кругом тихо, и стража сюда нос не показывает. Только Синий Колпак ругаться будет.

– А мы ему не скажем и вообще не понесем ему больше ничего, а то с него толку никакого, только голова болит.