Текст книги "Хроники Эринии. Дракон стремится к морю (СИ)"

Автор книги: Альбертина Коршунова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 37 страниц)

   – Попрыгунчик превратился во взрывающийся шарик некроманта. И вот с косынкой на голове, пионерским галстуком на лице, с палкой и попрыгунчиком в руках Альбертина принялась скакать и бегать по своей комнате, предоставив родителям очередной довод в пользу того, что зарубежный кинематограф ничему хорошему их ребёнка не научит. Но, так как папа и мама Альбертины твёрдо знали, что бить детей не педагогично, то им не оставалось ничего иного, как уповать на то, что со временем их дочь всё-таки повзрослеет, и глупые идеи сами выветрятся из её прелестной головы. Увы, они заблуждались самым жестоким образом. ГЕРОЙ поселился в сердце Альбертины навечно.

   – В те годы многие считали за честь воплотить на экране образ хладнокровного и невозмутимого паладина смерти, – заметил Даймон.

   – Хм, – не стал оспаривать утверждение фон Инфернберга первый принц Тьмы, – а вот интересно, – добавил он после короткой паузы, – как отнёсся бы к подобному предложению Иван Васильевич. Хотя бы в свете его попыток украсить пьесу Мишеля дуэлью на шпагах?

   – Не знаю, не знаю, – засмеялся Даймон, – но представляю и даже очень представляю реакцию Мишеля, на предложение превратить главного героя пьесы в боевого некроманта. А если бы он ещё получил письмо из Индии от самого Аристарха Платоновича примерно следующего содержания: « Передайте ле Блану, что я, наконец, разгадал секрет сцены поединка. Дело всё в том, что персонаж ле Блана должен не сразу обнажать меч, а сперва, уперев большой палец в круглую гарду, выдвинуть клинок из ножен на несколько сантиметров. А впрочем, пусть поступает, как знает».

   – Ну, это было бы уже слишком, – присоединился к веселью ландграфа ле Гранд, – да, к чему я вообще завёл этот разговор. Видите ли, по окончанию моей беседы с Берти я, прощаясь, заметил какой-то странный восторженный блеск в её глазах. Мне показалось, что он как раз обусловлен красочным описанием смертельной схватки в нашей постановке. Похоже, мы пробудили её самые смелые детские фантазии. Так что, мой вам совет – держитесь подальше от тёмных коридоров Радужного Дворца. Мало ли что может прийти в голову этой девчонке...

   – Да, возможностей у неё сейчас намного больше, чем в детстве, так что палкой, попрыгунчиком и пионерским галстуком дело, боюсь, не ограничится. Наихудший вариант это, конечно, её столкновение в мрачном коридоре с Редвортом.

   – Почему именно с Майклом? – заинтересовался ле Гранд.

   – Видите ли, если Берти проделает то, на что вы намекаете, с Мишелем, ле Блан просто повертит указательным пальцем у виска. Максимум на что он сподобится – это прямо на месте покажет всю глубину и обширность своих познаний в области его первой профессии. Мы с вами лишь беззлобно посмеёмся над очередной выходкой Альбертины. А вот Редворт на проделку Берти отреагирует очень нервно. За это я ручаюсь.

   – Откуда такая уверенность?

   – Всё дело в командировке Майкла. Ну и в пионерском галстуке, разумеется, – пояснил фон Инфернберг.

   – А если поподробнее. Я пока не улавливаю связи, – признался Лионель.

   – Связь самая что ни на есть прямая. Ведь, насколько мне известно, Редворт очень гордился тем, что по завершению командировки на Терру, оставляет после себя самое культурное и читающее общество среди всех стран и народов. А Альбертина, вот вам и пионерский галстук, в глазах Майкла являлась пусть и очень юным, но полноправным членом этого общества. В принципе, и сейчас является, что служит главной причиной их бесконечных ссор и перепалок. Майкл упорно не желает признавать её независимость и суверенитет.

   – Ага, кое-что начинает проясняться, – понимающе произнёс первый принц Тьмы.

   – Экономикой Редворт, как всякая творческая личность, не интересовался вовсе, полностью доверяя сводкам статистических управлений, а потому полагал, что якобы высокий уровень культуры его подопечных позволит преодолеть все временные трудности на пути к всеобщему процветанию. Вообразите всю его ярость, когда каких-то пять лет спустя он вдруг обнаружил, что представители самого культурного и читающего общества валом валят в...

   – Видеосалоны.

   – Именно. И с нескрываемым восторгом смотрят то, что там крутилось. О, где ты, мистер Фёрст? Старые герои безжалостно изгонялись вон, их место в сердцах людей занимали новые кумиры. Лично я очень даже легко прокомментировал бы происходящее несколько переиначенной поговоркой, «Какой народ, такие и кумиры». Я, как и вы, как и Мишель, всегда держался от власти как можно дальше. Но Майкл ведь очень тесно дружил с ней. И творящееся безобразие расценил как личное оскорбление. Экономику он, как всякая творческая натура, ни в грош не ставил, впрочем, я уже упоминал об этом, а потому именно видеосалоны, вернее ту заразу, что распространяли через них, Редворт счёл главной причиной того, что произошло с самым культурным и читающим обществом через какие-то несколько лет. Слышал, он очень переживал?

   – Не то слово. Пил, не просыхая. Кое-кому очень повезло, что они очень вовремя подружились с высшими церковными иерархами. Джесс прислушивается к своим пастырям.

   – Вот видите, – сказал ландграф Инфернберга, – так что, боюсь, Майкл, услышав фразу «Только паладин смерти победит паладина смерти» и, увидев Берти в маске с капюшоном, совершенно позабудет, что она – всего лишь легкомысленная девушка, и относиться к её выдумкам надо снисходительно. Чего доброго, затеет очередную безобразную ссору, а может и полезет драться, срывая с Берти одежду боевого некроманта. А вы же знаете, как ведёт себя Альбертина, когда до неё вдруг доходит, что у неё что-то хотят отобрать. В ход пойдут и ногти и зубы. Затем будут слёзы, крики, жалобы, особенно если Майкл ей что-то порвёт или поломает, в гневе он тоже страшен, а если учесть, что они оба – любимцы Покровителя..., – подмигнул Даймон.

   – Будет слишком весело, – подытожил ле Гранд.

   – Кстати, – глаза фон Инфернберга зажглись весёлым огнём, – нам ведь тоже может достаться от Редворта. За некромантов в постановке. Подобьёт Мишеля написать о нас фельетон, да и сам разразится обличительной статьёй на всю передовицу «Правды Хёлльмунда». Не боитесь?

   – Я? – засмеялся Лионель, – нашли, чем пугать.

   – Между прочим, раз уж речь зашла о Майкле, – продолжил четвёртый принц Тьмы, – думаю самое время обсудить его феномен.

   – По-моему, – заметил ле Гранд, – его феномен заключается в том, что все наши разговоры с фатальной неизбежностью сводятся к нему драгоценному. О, посмотрите, куда нас занесло, – весело добавил он...

   Противостояние некромантов переходит на новый уровень.

   – Знаете, – после недолгой паузы задумчиво произнёс Уильям, – один мой знакомый полковник как-то сказал: «Ты можешь быть моим убийцей, не судьёй». Почему я вспомнил о нём? Он брился налысо. Проклятие, – с каким-то весёлым отчаянием продолжил Скиталец, – я не в праве отказать прекрасной леди. Я ведь джентльмен. Пусть будет по-вашему. Огненный страж! – торжественно воскликнул пришелец, широко раскинув руки.

   И сразу же после этих слов алое пламя яростно ударило прямо из бетонного пола, опалив высокие своды мрачного зала. Его языки, словно гигантские змеи, переплелись в страстных объятиях, чтобы спустя несколько мгновений слиться в единый огненный вихрь. Некоторое время этот вихрь, бешено вращаясь, отчаянно бил в каменный потолок, а затем, словно поняв бесполезность своих попыток, начал стремительно оседать. И это не сулило мне ничего хорошего. Потому что я прекрасно видела, как из бушующего пламени возникает мощная, грубая фигура существа, которого никто не назвал бы человеком. Оно и не было им. Оно лишь обладало его злобой и жестокостью.

   Магия призыва – ещё одна из дисциплин боевой некромантии. Ещё одна причина, по которой она объявлена вне закона. Нет, в самом умении оживлять и подчинять себе мёртвую материю нет ничего страшного. Неприхотливый, выносливый и, главное, не рассуждающий воин, всегда был мечтой любой армии мира. В не столь далёкие времена военачальники охотно вели в бой отряды земляных, водных и огненных стражей, целые армии мёртвых убийц, которые владели, как и обычным оружием, так и приёмами боевой магии. Последних ценили особенно высоко. Вероятно, так продолжалось бы вечно, но однажды. Однажды, некроманты научились дарить своим лучшим творениям не просто грубое подобие человеческого разума. Они наделили их настоящим сознанием. Они дали им то, что мы называем душой. И тогда люди поняли, что это – путь в пропасть.

   Некоторые из властителей смерти пошли ещё дальше. Они сумели записать на мёртвые носители свою собственную личность. И человеческое тело было им уже не нужно. Они заменили его на более прочное. Мой учитель сражался с ними. Он побеждал их неоднократно, но всякий раз они возвращались. Владыки смерти обрели почти истинное бессмертие. И на людей новоиспечённые боги смотрели не слишком уважительно. К счастью, мой учитель, как и его наставник, оказались людьми настойчивыми и терпеливыми. И себя, как, впрочем, и все мы, считали венцом творения Покровителя. Люди отвергли лжебогов. Мы не терпим конкуренции. Впрочем, я увлеклась.

   Ведь мне противостоит далеко не бог. У него даже души, или, если вам угодно, сознания, нет. Так, зачатки разума, набор операций по быстрейшему уничтожению любого врага. Передо мной – обыкновенная машина для убийств. Не спорю, очень мощная, очень опасная машина. Но где наша не пропадала.

   Вот на страже я и отработаю контактные заклинания боевой некромантии. «Прикосновение смерти», заберёт жизнь у того, кто получил её запретным путём. Ну что, начнём?

   Раз! В моей руке возникает созданное мной и только для меня смертоносное оружие – прямой широкий меч с крестообразной гардой, чей клинок, украшенный магическими письменами, источает золотистое сияние. Два! Я преподношу порождению смерти мой главный сюрприз. Я делаю выпад, и клинок моего оружия превращается в длинную цепь, которая устремляется к врагу. Есть, его наконечник глубоко вонзается в тело стража. Бушующий огонь ему не страшен. Три! Резким рывком я подтягиваю к себе огненную тварь. Она создана из стихии, а не из материи, а потому её масса ничтожна мала. Четыре! Да, предварительно я накидываю на себя защитную ауру, чтобы пламя – сама плоть огненного монстра, не причинила мне вреда. Четыре – я дважды бью врага моим оружием, которое вновь превращается в меч. Ошеломлённое чудовище отступает на несколько шагов назад. Мне это только на руку. Пять! Вновь клинок становится цепью, но на этот раз по ней пробегает сильнейший разряд молнии. Точный бросок, и монстр, оглушённый магией воздуха, валится на землю. Вперёд, в решающую атаку. Огненный страж ещё успевает подняться, но на большее его не хватает. Моя цепь обвивается вокруг его шеи, и я провожу мой коронный бросок. Он же ведь ничего не весит. Чудовище, описав дугу в воздухе, неуклюже хлопается на бетонный пол и разлетается сполохами огня. Всё кончено. Я торжественно вскидываю моё оружие:

   – Мой меч – моё сокровище! Пой же!

   – Бьюсь об заклад, этот трюк вы проделывали не один раз, – с лёгкой улыбкой поаплодировал моей убедительной победе Скиталец.

   – Было на ком, – подтвердила я правдивость его слов.

   – Раздор междоусобиц, несёт он лишь одну беду и горе, – сокрушённо произнёс Уильям, – куда катится этот мир. Но не будем о грустном, – весело добавил он.

   – Знаете, в детстве я очень любил читать некий журнал. Назывался он – «Сделай сам». Значит, всё-таки «Дух смерти». Только не один, – злорадно усмехнулся пришелец.

   Два дымчатых шара вырвались из его ладоней и устремились прямо ко мне. «Самонаводящиеся» – пронеслось у меня в голове. А вот как возникла в ней следующая мысль, я не объясню даже сейчас. Породил ли её мой мозг, или это кто-то извне вогнал в него эту безумную идею, впрочем, какая теперь разница? Важно лишь само действие. Не рассуждая, я отчаянным прыжком перелетела через плиту Гадеса, которая как раз находилась за мной, и выставила защиту. Сейчас или никогда! Вот он – момент истины.

   Смертоносные заклинания Скитальца так и не долетели до моей «Непроницаемой сферы». Гораздо более прочная, хоть и невидимая стена приняла их на себя, заставив взорваться голубоватыми вспышками. Что же ты нашёл во мне, Бак?

   – Так здесь не только я неравнодушен к прекрасному полу? – засмеялся Уильям, – послушайте, чем вы тут занимались без меня?

   -Проводили сеанс телепатии с последующим разоблачением, – медленно ответила я, – и сейчас, я проверю, верно, ли мы поняли друг друга.

   И я сделала то, что, наверное, должна была совершить с самого начала. Резанув себя по ладони острым, как бритва лезвием меча, я приложила окровавленную руку к гладкой поверхности плиты и отчётливо произнесла:

   – Чёрная Призма, дай мне силу!

   «Догадываюсь, что ты ожидаешь от меня гораздо большего, но сейчас не место и не время. Вспороть себе живот я смогу лишь в том случае, если выйду из этой схватки победительницей. Ты ведь не откажешься от своей мечты из-за какого-то убийцы, верно?»

   Плита не замедлила с ответом. Я снова окунулась в тёплую летнюю реку, и её воды накрыли меня с головой. Я опускалась вниз, преодолевая силу течения, кровь из раны оставляла за мной тёмно-красный след, и вода с удовольствием забавлялась этим долгожданным, а потому, особо ценным подарком. Искренне веселясь, она ослабила сопротивление, и моя ладонь, да-да та самая ладонь – с широким и глубоким порезом, наконец-то коснулась чистого песчаного дна. И моему взору открылась удивительная картина. Я увидела четырёх мужчин, трое из которых были одеты в почти одинаковые по покрою серо-стальные френчи, пошитые явно из очень добротной и дорогой материи, а четвёртый – в какой-то мятый, безвкусно расшитый золотыми нитями чёрный, тоже, пожалуй, френч, только уж слишком дешёвый. Видела я незнакомцев очень отчётливо. Я прекрасно различала и волчью усмешку на губах облачённого в чёрный мундир, и колючий, пронизывающий взгляд стоявшего рядом с ним могучего мужчины, и безупречный пробор, и тускло поблескивающий монокль третьего из незнакомцев, а также странное выражение в глазах последнего из них, самого красивого, которое почему-то рождало в голове образ бескрайней степи и ветра, беззаботно несущегося по её просторам. Мужчины о чём-то ожесточённо спорили, и этот спор, судя по всему, перерастал в грандиозный скандал. Во всяком случае, мне показалось, что именно к этому стремятся все его участники. «Неужели это Создатели?» – пронеслось у меня в голове. В ту же секунду, мужчины неожиданно замолчали и, все как один, повернулись в мою сторону. Неужели они услышали мою мысль? Самый красивый из властителей Хёлльмунда (после реакции мужчин, я уже ничуть не сомневалась, кто стоит передо мной) недовольно поджал губы, обладатель безупречного пробора и монокля важно поднял левую бровь, могучий мужчина грозно нахмурился и устремил прямо на меня свой угрюмый, проницательный взор. Волчья усмешка последнего из владык Тьмы сменилась подозрительно-приветливой улыбкой, какой в сказках и улыбался серый хищник, обманывая несчастную жертву. Не знаю, сколь долго они изучали бы меня, но тут рядом со мной вспыхнули и, сразу же, погасли две голубоватые вспышки, и мужчинам это, видимо, не понравилось. Обладатель колючего взора утвердительно кивнул, два других властителя, пожав плечами, отступили на шаг назад, мужчина в чёрном френче ещё раз улыбнулся мне и сделал какой-то пасс рукой. Тут же неведомая сила подхватила меня и понесла наверх. Через мгновение я с шумом вынырнула на поверхность. А ещё через миг я уже стояла возле плиты, в лаборатории секретного комплекса, ощущая, как внутри меня плещется невиданная мощь. Что же, одно я знаю точно – легенды не лгут.

   – А вы здорово изменились, – присвистнул Скиталец.

   Я окинула себя стремительным взором. Уильям говорил сущую правду, в моём облачении произошли поразительные перемены. Исчезли белая блуза и тёмно-вишнёвый брючный костюм, пропали дорогие, модные туфли. На мне идеально сидел старинный морской мундир – синий, расшитый золотом, длиннополый сюртук с золотыми эполетами, под которым красовались (сюртук был расстегнут на все пуговицы) серый жилет, небесно-синий жакет и белый шейный платок с золотым аграфом. Синие бриджи была заправлены в белые с коричневыми отворотами ботфорты. Белые же перчатки закрывали кисти рук. Столь же чудесное превращение случилось и с моим оружием. Его рукоять стала толще, а гарда, наоборот, уменьшилась в размере. Клинок уже не источал золотистое сияние, а излучал, не то серебристый, не то платиновый свет. Но главное – я ясно ощущала, что внутри меча бурлит живительная энергия, которую, ни с чем нельзя было перепутать. Такую энергию рождала лишь душа. Я читала в древних рукописях, что боевые некроманты прошлого любили одушевлять своё оружие, но вот вживую с этим столкнулась лишь сейчас. Джесс, что за шутки? Да и вообще, налицо явная ошибка. Я принадлежу к аристократическому роду фрайгеррата Коршуново, а не Альбатросово, и из всех морских терминов помню навскидку лишь один – матроска. Воительница в матроске.

   – Тысяча чертей и плеть – семихвостка! – неожиданно выругался Скиталец, – женщина на корабле – это верное несчастье, но женщина в капитанском мундире – это неслыханная наглость! Выходит, это вас Создатели видят на капитанском мостике «Валруса»!

   – «Валруса»? – прищурившись, переспросила я

   – Мощь малыша Бака поистине беспредельна, но и ему не сравниться со стариной «Валрусом». На этой славной посудине мы пересекли всё Восьмикружье. И чтобы после всех передряг, в которых ему пришлось побывать, за его штурвалом стала женщина? Напялить морской мундир – на значит стать настоящим морским волком! Кроме того, он вам не идёт. Нет, честное слово. Этот сюртук вас безбожно полнит.

   Без сомнения, Уильям умел бить в самые слабые места. Но сейчас, его слова пропали даром. Слишком ошеломляющей оказалась новость, которую он обрушил на меня, чтобы я реагировала на мелкие уколы. Капитан самой мощной боевой единицы во всей Эриннии. Как там, в нормандинских приключенческих романах:

   – Свистать всех наверх! Поворачивай парус! Пошевеливайтесь, сухопутные крысы! – гордо расправила я плечи.

   – Старика Фойерштайна это не обрадует, уж я вам обещаю. Да и мне это не по нраву. Так что, прежде чем схватиться с настоящим капитаном, сразитесь с его штурманом, – спустил меня с небес на землю пришелец.

   – Ну, так продолжим наш поединок, – с достоинством ответила я.

   – Что значит кровь, – уважительно посмотрел на меня Уильям, – недаром Бак почувствовал ваше с ним родство.

   – Не поняла, – медленно произнесла я, – ах да, женщина в моём видении, что залила плиту своей кровью. Но это невозможно. У неё же...

   – Чёрные волосы? – перебил меня Скиталец, – и что с того? Ну и сценку же он выбрал для показа. А с другой стороны, как плита ещё объяснила бы, что вы с ней одной крови?

   – Возвращаясь к моему сомнительному родству...

   – Отчего же к сомнительному, – пожал плечами пришелец, – вопросы крови – самые сложные вопросы в мире. Я ничуть не погрешу, если, говоря об этом, упомяну о причудливо тасуемой колоде карт. Есть вещи, в которых совершенно недействительны ни сословные перегородки, ни даже границы между мирами. Намекну: графиня одной островной державы, жившая в шестнадцатом веке (если вам это о чём-то говорит), надо полагать, очень изумилась бы, если бы кто-нибудь сказал ей, что её далёкую прапрапра, в общем, потомка, я встречу в этом Богом забытом уголке.

   Я не верила моим ушам. Прямо на моих глазах совершалась циничная и откровенная кража, и совершалась, что было очевидно, без малейших угрызений совести. Разумеется, молчать и делать вид, что ничего страшного не происходит, я не имела права.

   – Тихо! Я в силах изменить мою судьбу! Вы хотели разрушить столицу нашего королевства. Это ужасное злодеяние. Столица очень важна для любой страны. Она – её культурный, политический и экономический центр. Эмеральд-Сити – сердце моей Родины. И чтобы остановить задуманное преступление, я несу возмездие во имя Чёрной Луны!

   Последние слова я сопроводила резким ударом цепного бича, в который очень кстати превратился мой меч. Получилось очень эффектно и внушительно.

   – Уму нет места там, где властвует лишь сила, – печально вздохнул Пришелец, – и ещё, я этим не увлекаюсь, – указал он на моё оружие.

   – Симфония смерти! – ещё раз взмахнула я цепью.

   Моё оружие, выписав несколько замысловатых восьмёрок, со свистом рассекло воздух и обрушилось на бетонный пол. Сеть длинных кривых трещин расколола его, и из разлома в сторону Уильяма ударило несколько чёрных не то молний, не то импульсов чистой разрушительной энергии. А затем какая-то сила вдруг снова подняла мою руку и заставила опять повторить этот приём. Ах да, подарок Создателей. Очевидно, мой меч уж слишком близко к сердцу принял последние слова Скитальца.

   Эффект от двух атак подряд оказался поразительным. Уильяма, вместе с его защитой буквально отбросило на несколько шагов назад, как совсем недавно меня отбрасывало от его копий. Да, помощь новоявленного родственника оказалось далеко не символической. Итак, шансы сравнялись. Что теперь решит исход нашей схватки – опыт, мастерство или везение? Пошла серьёзная игра.

   Похоже, Скиталец тоже понял это. Пристально глядя на меня, он медленно снял плащ и демонстративно бросил его на многострадальный пол. Что же, я оценила его красноречивый жест.

   Лионель ле Гранд развлекается или «Было дело в Г...»

   – Вы только посмотрите, куда нас занесло, – повторил Лионель, указывая на красивейший двухэтажный дом, который помещался в глубине голого сада, отделённого от улицы резною чугунной решёткой. Небольшая площадка перед домом под парусиновым тентом была аккуратно заасфальтирована и представляла собой уютную веранду, заставленную светлыми столиками и лёгкими стульями. Столики эти были отнюдь не свободны, за всеми ними сидели люди, если так можно называть мирных обитателей Хёлльмунда, и люди эти предавались очень приятному занятию – наслаждались обильной трапезой, с видимым удовольствием вкушая изысканные яства и запивая их превосходнейшими напитками, как прохладительными, так и теми, что характеризуют словом «покрепче». При этом они не забывали вести и всячески поддерживать оживлённую, увлекательную беседу, бойко обмениваясь друг с другом последними слухами и сплетнями, что будоражили развитое воображение жителей Тёмного королевства. Впрочем, что именно обсуждали сидевшие за столиками люди, принцы слышать не могли. До Лионеля и Даймона доносился лишь общий, невнятный гул, из которого иногда вырывались отдельные слова, произнесённые в излишнем волнении или особом азарте.

   – Так, – тяжело промолвил Даймон фон Инфернберг. Похоже, появление возле двухэтажного дома совсем не входило в его планы, а даже наоборот, и теперь четвёртый принц Тьмы совершенно не разделял веселья своего спутника.

   – Послушайте, давайте продолжим наш путь, благо, что нас ожидает интереснейшая тема, и спокойно пройдём мимо этого особняка, не обратив на него и толики нашего внимания. Право слово, Лионель, подумайте – «феномен Редворта»...

   – Именно, именно «феномен Редворта» – как-то нехорошо рассмеялся ле Гранд, – какое чудеснейшее совпадение. Вам не кажется, Инфернберг, что это знак свыше?

   – Нет, не кажется, – возразил Даймон, – у Джесса нет власти над Хёлльмундом, а Покровитель не дружит с небесами. Бросьте эту мистику и оставьте посетителей ресторана...

   – Не просто ресторана, не просто, – прервал фон Инфернберга первый принц Тьмы, – лучшего ресторана Хёлльмунда. И лучшего не потому, что размещается он в двух больших залах со сводчатыми потолками, расписанными лиловыми лошадьми с ниневийскими гривами. И не потому, что на каждом столике помещается лампа, покрытая шалью, кого этим сейчас удивишь. И даже не потому, что качеством провизии бьёт он любой другой ресторан как хочет, и провизию эту отпускают по самой сходной и отнюдь не обременительной цене. Последнее, к слову сказать, скорее умаляет его репутацию в глазах некоторых граждан нашего королевства. Нет, лучшим этот ресторан считается совсем по другой причине.

   – Я знаю эту причину, – бесстрастно произнёс фон Инфернберг, – а потому и предлагаю мирно продолжить нашу прогулку.

   – Сожалею, но вынужден с вами не согласиться, – вежливо ответил Лионель, – я не могу оставить без внимания столь знаменитое заведение. К тому же, наш променад самым положительным образом повлиял на мой аппетит. Мне, почему то, захотелось слегка перекусить.

   – Вы уже почтили его своим присутствием, ещё и трёх недель не прошло, – сделал последнюю попытку остановить ле Гранда ландграф Инфернберга.

   – Ну и что с того? – пожал плечами первый принц Тьмы. И не вдаваясь в дальнейшую дискуссию, Лионель ле Гранд решительно зашагал к решётчатым воротам.

   – Как знаете, – негромко сказал Даймон фон Инфернберг, последовав после некоторого раздумья за спутником, но, почему-то, не пытаясь его догнать, а так и оставаясь на несколько шагов позади.

   Прямо у входа на веранду на добротном, явно ручной работы стуле сидела красивая светловолосая девушка с весёлым румянцем на нежных щеках. Перед нею на массивном, вырезанном из дуба столе лежала роскошная, в сафьяновом переплёте книга, в которую девушка записывала всех входивших в ресторан. При виде неотвратимо приближавшегося первого принца Тьмы девушка испуганно вздрогнула. Странные перемены произошли на её лице. Бесследно пропал весёлый румянец, исчезла с губ приветливая, задорная улыбка, в изумрудных глазах заплясал нешуточный страх, и промелькнула тоскливая обречённость. Последующая фраза, очевидно, стоила девушке немалых усилий.

   – Ваши удостоверения, – пролепетала она, причём если слово «ваши» прозвучало более или менее отчётливо, то слово «удостоверения» разобрать было решительно невозможно, как будто девушка намеренно вымолвила его так, чтобы смысл этого слова не дошёл до того, к кому было обращено. Увы, её старания оказались совершенно напрасными. Первый принц Тьмы потому и был первым, что слышал и понимал абсолютно всё.

   – Приношу тысячу извинений, – вкрадчиво осведомился Лионель, – какие удостоверения?

   При этих, в общем-то, вежливо произнесённых словах, по телу девушки пробежала крупная дрожь. И без того бледное лицо приобрело какой-то мертвенно-зелёный оттенок.

   – Вы в ресторан? – еле слышно прошептала она, и по её тону было совершенно очевидно, что девушка очень, очень хочет, чтобы на этот вопрос дали отрицательный ответ. Похоже, внутри неё ещё теплилась надежда, что первый принц Тьмы подошёл к ней лишь затем, чтобы узнать кратчайшую дорогу к городской библиотеке или, на худой конец, перекинуться парой слов о погоде и прочих забавных пустяках. Надежда всегда умирает последней.

   – Безусловно, – с достоинством ответил ле Гранд. А иногда её просто убивают.

   – Тогда покажите ваши удостоверения, – обречённо вздохнув, умоляюще взглянула на принца несчастная красавица.

   – Какие удостоверения? – повторил Лионель.

   – Что вы – писатели, – испуганно зажмурилась девушка и стремительно, не дожидаясь ответной реплики, нырнула под стол.

   – Всякий раз одно и то же, – укоризненно покачал головой ле Гранд, – что же... так тому и быть.

   Как уже говорилось, стол, под которым поспешила укрыться бедная девушка, казался необычайно крепким и мощным, а потому заинтересованный наблюдатель, окажись он в эту секунду у решётчатых ворот, успел бы заметить почти неуловимое движение левой брови Лионеля ле Гранда, после которого дубовый стол с необычайно сильным треском и грохотом разлетелся в мелкие щепки, словно от прямого попадания снаряда, выпущенного из дальнобойной крупнокалиберной гаубицы. Лишившись, таким образом, в мгновение ока укрытия, светловолосая красавица тут же уткнулась лицом в асфальт и, закрыв голову руками, в страхе заверещала:

   – Ой-ой-ой, пожалуйста!!!

   Что именно хотела она сказать этой фразой для нас с тобой, читатель, по-видимому, навсегда останется неразрешимой загадкой. Согласись, слова, произнесённые ею, можно трактовать по-разному, при этом их смысл и значение будут различаться весьма существенно. Впрочем, наши рассуждения – не более чем пустые гипотезы, которые не имеют ни малейшего отношения к дальнейшему развитию событий. Ибо Лионель ле Гранд, не обращая на перепуганную девушку никакого внимания, расслабленной и небрежной походкой направился прямо к светлым лёгким столикам, за которыми наслаждались жизнью те, кому не посчастливилось в этот день посетить прославленное и легендарное заведение.

   – Здорово, други! – донёсся до сидевших за столиками радостный голос первого принца Тьмы.

   Как только эти слова достигли ушей многочисленных завсегдатаев ресторана, все разговоры за столиками мгновенно прекратились, словно по волшебству. На веранде воцарилась зловещая тишина. Это мрачное безмолвие не предвещало ничего хорошего, ибо по выражению лиц посетителей было очевидно, что никто из них не собирается отвечать на дружеское приветствие Лионеля. И подобная бестактность, по-видимому, объяснялась одним – никто из сидевших за столиками дружеским приветствием обращение ле Гранда не счёл. Добавим также, что ещё большую жуткость наступившему на веранде молчанию придавало то, что сопровождалось оно совершенным бездействием всех находившихся на ней. Создавалось какое-то неприятное и вместе с тем поразительное ощущение того, что на этом крошечном пятачке пространства остановилось само время. И именно поэтому почтенной наружности господин, нанизавший на вилку солёный грибочек, был не в силах отправить его в рот, а несколько развязного вида молодых граждан, уже поднёсших к губам бокалы с искрившимся в них шампанским, так и не решались осушить их.

   Но, разумеется, подобное безобразие, а только так и можно охарактеризовать любые шутки и фокусы с четвёртым измерением, не имело права продолжаться слишком долго. Затянувшаяся пауза становилась невыносимой и грозила обернуться нелепым и отвратительным фарсом. Необходимо, просто необходимо было предпринять самые решительные меры, чтобы выйти из затруднительного положения, и кому, кому как не самому могущественному и великому из участников этой сцены следовало сделать первый шаг в правильном направлении. Лионель ле Гранд никогда не прятался за чужие спины и всегда с достоинством принимал вызовы судьбы. Ведь именно поэтому он и считался первым принцем Тьмы. Да вы и сами это знаете.