Текст книги "Хроники Эринии. Дракон стремится к морю (СИ)"

Автор книги: Альбертина Коршунова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 37 страниц)

   – Мы это так не оставим, ле Гранд! – возмущённо бросил им в спину Редворт.

   – На этот раз вам это с рук не сойдёт, – с холодной угрозой добавил Властелин Звёздного Неба.

   – Пришлите мне счёт, – не останавливаясь, небрежно процедил первый принц Тьмы, – не сомневайтесь, я с превеликой радостью оплачу его. Сразу же!

   Лионель не счёл нужным даже обернуться.

   – Всегда к вашим услугам, джентльмены, – проявил немного больше вежливости Предвестник Хаоса и Вечного Небытия, – вы знаете, где меня найти.

   – И почему «голубую кровь» и всяких маргинальных люмпенов так тянет друг к другу, – с досадой пробормотал ле Блан, – посмотрите, как славно они спелись. Нечего сказать, шикарный дуэт.

   – Да потому что они оба – паразиты на шее трудового народа! – сказал, как отрезал Укротитель Ветра и Огня, – эти аристократы никогда не гнушались использовать всякий сброд для расправы с защитниками народных свобод. Вспомните Тиберия Гракха. Удивляться тут нечему, ле Блан. Это классика. Но не на тех напали!

   – Это верно, – нехорошо улыбнулся Мишель.

   – Ваше высочество, – почтительно и даже несколько подобострастно обратился к Редворту черноглазый красавец с кинжальной бородой, – изволите посмотреть, какой разор учинили.

   – Вижу, вижу, уважаемый, – недовольно скривился сэр Майкл, – но не беспокойтесь, всё возместим и даже с избытком. Будет ваша веранда краше прежнего, это я вам обещаю.

   – Осмелюсь узнать о сроках, – вкрадчиво, но настойчиво поинтересовался капитан пиратского брига.

   – Может и в самом деле выставить этому дебоширу счёт? – усмехнулся Янгард, обращаясь к уважаемому председателю ассоциации литераторов.

   – Ни в коем разе, – строго произнёс Мишель ле Блан, опережая своего компаньона, – он ведь только этого и ждёт.

   – Верно, – согласился сэр Майкл, – такого удовольствия мы ему не доставим. Я уже отчётливо представляю эту картину, как Лионель, с улыбкой превосходства на губах, небрежно выписывает чек и кидает его перед нами на стол. А уж если он припасёт для такого случая наличные – нет-нет-нет, упаси Покровитель.

   – Да, наказать подлеца рублём не получится, – с сожалением процедил Янгард.

   – В делах совести и чести золото – не лучшее оружие, – хмыкнул второй принц Тьмы.

   – Ещё раз прошу прощения, – вновь вежливо вмешался в разговор мужчина с алым шёлковым платком на вороного крыла волосах, – но кто оплатит учинённый разгром?

   – А мы и оплатим, – быстро и решительно ответил Укротитель Ветра и Огня, – из средств ассоциации и оплатим. Полагаю, мы от этого не обеднеем, верно, товарищи? – обратился он к собравшимся на веранде посетителям – уважаемым членам самой уважаемой ассоциации литераторов Тёмного Королевства.

   Дружный хор голосов, выражающий полное одобрение и согласие с решением третьего принца Тьмы, послужил ему ответом.

   – Вот и замечательно, – резюмировал Редворт, – выходки этой мы, конечно, без последствий не оставим, безнаказанность, сами знаете, развращает сверх меры, но сейчас нас ждут дела поважней. Поднимемся на второй этаж, Мишель? Не мешало бы, подготовиться к сегодняшнему заседанию.

   – Помилуйте, сэр Майкл, – раздалось из толпы, – да мыслимое ли дело проводить заседание здесь, после эдакого варварства? Посмотрите, все же окна выбиты. Может, махнём всей компанией в Перелыгино, а? Там сейчас хорошо, свежий воздух, Лукич, опять же, что-нибудь быстро сообразит и организует.

   – Что же, получается, – насмешливо возразил Редворт, – мы этому авантюристу позволим вмешиваться в наши планы? – после небольшой паузы он добавил громко и чётко, – если я сказал, что заседание состоится, оно состоится. В указанном месте и в назначенный срок. И никто не помешает этому. Никто.

   И не произнося больше ни слова, Майкл Александр Редворт, третий принц Тьмы, Укротитель Ветра и Огня, неторопливой, полной достоинства и величия походкой, направился внутрь красивейшего особняка.

   Вслед за ним столь же не спеша двинулись и Властелин Звёздного Неба, и сэр Алекс Янгард, и остальные члены правления самой уважаемой и могущественной ассоциации литераторов Тёмного Королевства. А потому и неудивительно, что кое-кто, да вы, наверное, уже догадались о ком идёт речь, успел опередить их. Да, черноглазый красавец с кинжальной бородой, с пистолетами за кожаным поясом и алым шёлковым платком на вороного крыла волосах мягко и учтиво ужом проскользнул в дверь прямо перед принцами Тьмы и подал условный сигнал. И едва Майкл Александр и Мишель ле Блан вместе со свитой показались в роскошном зале со сводчатыми потолками, царившую в нём тишину разорвал иступлённо-отчаяный крик: «Аллилуйя!!!»

   И грянула мелодия. И зашлись музыканты самого знаменитого в Хёлльмунде ансамбля в том самом безумии, которое лишь одно и способно родить бессмертный шедевр. И сами собой возникали в воображении их счастливых слушателей образы великой битвы, в которой нет места ни чести, ни человеколюбию, и образы эти, как нельзя, кстати, подходили к настроению тех, кто медленно и уверенно двигался к лестнице, ведущей на второй этаж. И скользил впереди процессии, периодически отвешивая низкие поклоны, отважный капитан брига под чёрным флагом с адамовой головой, указывая путь к нужному кабинету, и гордость, достоинство и отвага читались на лицах принцев и их спутников. И пока поднимались они по лестнице вверх, самые обыкновенные чудеса сами собой происходили как в стенах особняка, так и вне их. Исчезали ужасные провалы выбитых окон, а вместо них возникали из воздуха удивительной чистоты и прозрачности стёкла, в которых весело отражались огни многочисленных ламп и люстр, что светили в роскошно убранных залах. Бесследно пропадали на веранде следы недавней канонады, и лёгкие белые столики вместе с изящными стульями сами собой выстраивались в стройные ряды, облачаясь в белые скатерти и уставляя себя разнообразными блюдами и напитками. И возник из щёпок и пыли у входа на веранду крепкий дубовый стол, и светловолосая девушка с изумительными изумрудными глазами, тяжко вздохнув, поспешила сесть за него, положив перед собой толстую книгу в роскошном переплёте. На её щеках вновь заиграл лёгкий румянец, а губы тронула озорная улыбка. Всё возвращалось на круги своя.

   И последний член правления Ассолита вошёл в кабинет, и, обитая дорогой кожей, дверь неслышно, но наглухо закрылась за ним. Сэр Майкл Редворт не бросал слов на ветер. В эту ночь заседание обязательно состоится.

   Истина не в мече. Прощание.

   Очень часто молчание бывает красноречивей любых слов. И объясняет всё гораздо лучше, чем самые проникновенные и страстные излияния. В самом деле, убивают, как правило, безмолвно. А значит, наше очередное столкновение, почти наверняка, окажется последним. Кто совершит роковую ошибку, кто исполнит победный приём?

   Нет, битва между нами не прекратилась, она продолжала кипеть с ещё большим ожесточением, но пока – лишь в наших умах. Пока тело неподвижно, разум определяет исход боя.

   Нет ничего быстрее мысли. Бесчисленное множество комбинаций, атак и защит вихрем проносится перед моим внутренним взором. Что – то из них ведёт к победе. Или вело. Свобода воли и выбора – высшая ценность, вырванная Создателями у Творца. Преврати её в непредсказуемость, уподобь самой податливой, но неудержимой стихии, чей поток всегда обходит любое препятствие и достигает цели. Обрати вражий замысел против него самого. Действуй.

   «Да перестаньте вы, наконец, размахивать саблей!» – неожиданно раздался сердитый голос у меня в голове.

   Вот оно – вдохновение. В моей памяти сразу же всплыли строки древнего наставления по боевым искусствам: «Первая ступень воинского мастерства – это единение меча и меченосца. Тогда даже травинка в руке становится грозным оружием. Вторая же ступень – это обретение меча в уме и сердце. Тогда даже голыми руками боец одолеет тысячи врагов». А, ведь передо мной – всего один. Вперёд.

   Время замедлило свой бег. Очертания предметов в лаборатории стали размытыми и смазанными, слившись в одну бредовую картину, рождённую больной фантазией полубезумного художника. Всех, кроме одного. Наконечника копья Уильяма, на котором я сосредоточила мой взор. Я стремительна и неудержима, как горная река в половодье, и я обойду его. Или отведу с моего пути. Остриё неотвратимо приближалось ко мне, но вы, же помните, что самая быстрая вещь на свете?

   Выпад! Уильям коротким, неуловимым движением отражает атаку и наносит ответный укол. И теперь я отвожу в сторону направленное мне в грудь стальное остриё. Пора. Я совершаю то, что труднее всего ожидать от противника в фехтовальной дуэли. Я бросаю меч в моего врага. Почему? Он мне не нужен. И мне необходимо, чтобы наконечник копья на доли секунды ушёл с моего пути.

   Скиталец успел отбить моё живое оружие в сторону. А я со всей скоростью, на которую способна воительница Ирбиса, устремилась, прыгнула, побежала – всё это слилось в один-единственный бросок, вперёд, прямо к нему. Копьё не успело вернуться назад. Ему не хватило совсем немного. Невозможно увернуться от прыжка голодного тигра, нельзя ускользнуть от когтей падающего с небес беркута, бесполезно уклоняться от жалящей змеи. Паладин смерти одолеет паладина смерти. Если ради победы, поставит на карту собственную жизнь.

   Одни называют это ударом, другие – лёгким касанием. Неважно, физическая сила здесь не имеет никакого значения. Важна лишь скорость и точность. Вершина боевой некромантии, тайное знание, доступное лишь избранным – овеянные тысячью легенд «семь шагов к смерти». При удачном исполнении защиты от него нет. Как вы понимаете, у меня получилось. В тот день высшие силы явно благоволили мне.

   Удар, попадание, мгновенное исчезновение. Я вынырнула из воздуха в девяти шагах от Скитальца, готовая продолжить схватку. Но принимать боевую стойку было уже не нужно. Пришелец медленно опустился на одно колено и припустил маску с лица. Тоненькая струйка крови текла из его рта. Вот и всё.

   – Этому приёму учат не каждого, – улыбнулся Уильям.

   – Слишком велика ответственность, – тихо ответила я.

   – Слова учителя?

   – Да, – кивнула я.

   – Почему же вы сразу не сказали, что знаете фон Вейхса? – с лёгкой укоризной спросил Скиталец.

   – Вы ведь не спрашивали, – что-то кольнуло у меня в груди.

   – Выходит, я в вас не ошибся, – закашлялся Пришелец.

   – Зачем вы убили Горяну и её девушек? Зачем? – мой голос дрогнул.

   – Но ведь иначе, мы бы не встретились, не так ли? – вновь через силу улыбнулся Уильям.

   – Я должна радоваться этому? – глухо произнесла я.

   – А как вы относитесь к ней? – вкрадчиво спросил Пришелец.

   – Уж не считаете ли вы, что после этого приключения, дальнейшая жизнь станет для меня бессмысленной рутиной и пустотой? Я не наивная сервская девушка, что впервые попала в наш мир, и которой предстоит вернуться домой. Я найду, чем занять себя.

   – Ваше приключение только начинается, – возразил Скиталец, – вы ещё не поняли? Так что чем занять себя, вы, без сомнения, найдёте. Кое-кто хочет именно вас видеть капитаном «Валруса». Кое-кому даже здесь это очень не понравится. Так что вот вам дружеский совет на прощание – остерегайтесь человека без глаз и, особенно, человека на одной ноге.

   – Я должна опасаться слепого и одноногого?

   – Я не сказал слепого и одноногого. Я сказал без глаз и на одной ноге, – поправил меня Пришелец.

   – Я учту, – пообещала я, – жаль, что вам не понравилась моя повесть.

   – Здесь бессильно всё ваше мастерство, – пожал плечами Уильям.

   – К сожалению, – не стала спорить я, – только не думайте, что находитесь в меньшинстве.

   – Понимаю, к чему вы клоните, – подмигнул Скиталец, – из всех читателей меня интересуют лишь главный редактор и жюри.

   – Я хочу войти в историю. Для этого нужен подходящий сюжет. Он у меня есть.

   – Это не секрет? – поинтересовался Пришелец.

   – Вам я открою его. Я напишу о Покровителе. О Великом Расколе, войнах, о поиске, свободе и ответственности за судьбы других.

   – Отговорить вас ведь не получится? – задал риторический вопрос Уильям.

   – Нет, – спокойно ответила я, – жаль, что всё вышло именно так. Вы могли многое рассказать мне. Уверена, в ваших странствиях вы не раз сталкивались с отголосками прошлого.

   – Держите, – вдруг бросил мне что-то, блеснувшее золотом, Пришелец.

   И на этот раз реакция не подвела меня. Я схватила её на лету, так толком и не рассмотрев. Медленно разжав кулак, я несколько секунд внимательно изучала неожиданный подарок Скитальца.

   – Золотые часы? – перевела я на него мой взор.

   – Вот именно, миссис Мортимер, – усмехнулся он, – золотые часы. Теперь они ваши.

   -Это дорогой подарок, – вскинула я бровь.

   – Вы ещё не представляете насколько, – вновь улыбнулся Уильям, – теперь вы найдете ответы на многие вопросы, что так волнуют вас. В этих часах хранится вся информация о нашем путешествии – карты, бумаги, дневники, воспоминания, отчёты. Не позвольте им попасть в руки Барбекю. Это в интересах всего вашего мира.

   – Барбекю – это, который одноногий, или который без глаз? – на всякий случай уточнила я.

   – Скоро сами узнаете, – почему-то уклонился от прямого ответа Скиталец, – если Бак призвал вас, значит, времени осталось совсем немного.

   – Неутешительные слова, – бесстрастно процедила я, – всё так серьёзно? Для моего мира?

   – Я уже вышел из игры, – пожал плечами Уильям.

   – Плохо, что не вы держали банк, – с досадой произнесла я, – но благодаря вам у меня есть лишняя ставка, – указала я на его щедрый дар.

   – Это не ставка, это – приз, – поправил меня Пришелец.

   – Всё равно спасибо, – ответила я. И вдруг поняла, что сказать мне больше нечего. Наш разговор и так затянулся.

   – По-моему, мне уже пора, – словно прочёл мои мысли Скиталец, – не возражаете, – в его руке появилась небольшая плоская серебряная фляга, из которой он отпил изрядный глоток, – не желаете присоединиться? Настоящий, ямайский.

   – Я не пью, – покачала я головой.

   – Как знаете, – Уильям не торопясь завинтил крышечку и пристально посмотрел на меня.

   – Ваше желание насладиться работой коллайдера... – вдруг неожиданно для себя самой произнесла я.

   – Бессмысленно говорит о том, что всё равно уже не случится, – прервал меня Пришелец, – я могу попросить вас об одной мелкой услуге?

   – Насколько мелкой? – уточнила я.

   – Откройте, пожалуйста, крышку ваших часов.

   – Как вам будет угодно, – сказала я, выполняя его просьбу.

   И странная мелодия зазвучала в лабораторной тиши. Странность эта заключалась даже не в том, что блаженное умиротворение сливалось в ней с пронзительной грустью и необычайно острой тоской, а в совсем ином – казалось, что эти чарующие звуки предвещают... бурю. Вот именно, яростную, безумную бурю, уже готовую обрушиться на слушателя. Интуиция не обманула меня. Печальная музыка, уже еле слышная и готовая замолкнуть навсегда, вдруг обернулась какой-то тревожной мелодией, чьё звучание, с каждым разом становилось всё громче и громче. Напряжение росло, я физически ощутила, как оно достигло кульминации. А затем струны лопнули.

   Грянула буря. И трудно сказать, чего было больше в ней – жажды отмщения, неотвратимости возмездия или торжества справедливости и божественного воздаяния за все прегрешения и благие дела. Тот, кто всё видит, никогда не ошибается, верно? Во всяком случае, сейчас, в это очень хотелось верить.

   – Ну, мне пора, – безмятежно проговорил Уильям и отбросил в сторону серебряную флягу, – роль сыграна, прощайте.

   И Скиталец, решительно поднявшись на ноги, сделал свой первый шаг.

   Раз! Перед моим взором пронеслось бесчисленное множество поселений и городов, на улицах и площадях которых навечно воцарилась мёртвая тишина, десятки пылающих, словно факелы, кораблей, вокруг которых, в покрасневших от пролитой крови водах, медленно плавали и столь же неторопливо уходили на дно мёртвые тела моряков.

   Два! Я увидела, как Пришелец во главе небольшой группы вооружённых людей, идёт по коридорам мрачного замка, направляясь к комнате, в которой находились двое подростков, судя по одеждам – отпрыскам благородного, возможно даже королевского рода.

   Три! А теперь Скиталец в самый глухой час ночи с обнажённым кинжалом беззвучно подкрадывался к двери комнаты, в которой мирно спал мужчина и несколько его слуг, чьё оцепенение наводило на недобрую мысль, что их сон вызван вовсе не естественной усталостью. Неожиданно эта картина сменилось другой – Пришелец с несколькими вооруженными мужчинами врывался в зал, в глубине которого, на них с ужасом смотрели красивая женщина и маленький мальчик.

   Четыре! На этот раз я увидела, как Уильям, стоя над спящим, осторожно вливает ему в ухо какую-то жидкость. Внезапно видение пропало и сменилось уже другой картиной – Пришелец подливал какие-то капли в кубок вина и смачивал в растворе остриё рапиры с длинным клинком и роскошным эфесом.

   Пять! И снова Скиталец с несколькими подручными врывался в мрачную камеру темницы, только на этот раз в ней томилась молодая женщина, которая опять же, судя по платью, принадлежала к очень знатному, возможно и к королевскому роду. В руках Скиталец держал прочную веревку с петлёй на конце.

   Шесть! Сначала, перед моими глазами предстала картина, как Уильям, одетый в почему-то измятый, но дорогой белый костюм с улыбкой подаёт меч отвратительной наружности мужчине – раскосому и с кожей странного желтоватого оттенка. Но видение это быстро исчезло, и я увидела Пришельца, уже в совершенно ином наряде, который со зловещей усмешкой рассматривал сотканный из тончайшей материи платок, на котором отчётливо виднелись вышитые инициалы его владелицы. Тут же передо мной мелькнул образ уже другого мужчины – ещё более дикой внешности, чем раскосый спутник Пришельца, – чернокожий, с курчавыми жёсткими волосами и ослепительной белизны зубами и белками глаз. Мелькнул и сразу же пропал.

   Семь! Что это? Склеп, два бездыханных тела – молодой красивый мужчина, пронзённый не то рапирой, не то шпагой, и совсем ещё юноша – без видимых ран, но со столь же остекленевшим взором. И прелестная девушка, почти ещё девочка, которая склонилась над трупом юноши, сжимая в руке узкий кинжал. А где-то там, в глубине, скрытый полусумраком, стоит, скрестив руки на груди, Скиталец, внимательно, я бы даже сказала, жадно наблюдая за происходящим.

   Пропала картина. Оборвалась резко музыка, и Уильям, как подкошенный, повалился на пол. Семь шагов к смерти. Скиталец прошёл свой путь.

   Оставь мой прах в моей могиле

   Смертей довольно в этом мире

   Падёт проклятье на тебя

   Коль потревожишь ты меня.

   Пожалуй, это будет самой достойной эпитафией на вашем надгробном камне, мастер Уильям. Тот, кто всю жизнь нёс только смерть, и после смерти представляет смертельную угрозу. Пусть об этом знают и помнят.

   И всё-таки я завидую ему. Желала бы и я столь же достойно и хладнокровно покинуть этот мир. Я постараюсь. Обещаю, что постараюсь.

   Вот всё и завершилось.

   Рассуждения Лионеля и стратегический план фон Инфернберга.

   – Знаете, что больше всего меня раздражает в этих мещанах от искусства? – неожиданно произнёс Лионель, обращаясь к своему соавтору.

   – Зачем мне гадать, если вы сами это скажите, – ухмыльнулся ландграф Инфернберга.

   Властители Хёлльмунда, с удобством расположившись в просторном кабинете ле Гранда, чья сдержанная, но безупречно изысканная и очень дорогая обстановка полностью соответствовала характеру его владельца, азартно обсуждали последнюю сцену их постановки. Судя по всему, они находились в прекрасном расположении духа. Трудно сказать, что больше повлияло на настроение принцев – их творческие успехи или недавнее происшествие у двухэтажного особняка.

   – То, с каким редкостным единодушием они восторгаются очередной бездарностью, напрочь лишённой даже капли таланта, – ирония Даймона нисколько не смутила Лионеля, – хотя, наблюдать за их состязанием в славословии иногда даже забавно.

   – И кто же этот счастливец, которого превозносят и восхваляют все знатоки изящных искусств? – оживился фон Инфернберг, – кто, по-вашему, должен благодарить человеческую глупость, слепую удачу и капризное везение за то, что они обессмертили его имя?

   – Да взять, хотя бы, того проходимца и авантюриста, которого так славно отделала наша главная героиня, – тут же ответил ле Гранд, – каких только самых лестных и восхищённых отзывов мне не довелось слышать о нём. Я даже на досуге ознакомился с его творениями.

   – И как? – вскинул бровь ландграф Ифернберга.

   – Я не испытал ничего кроме неотразимого отвращения, скуки и недоумения, – невозмутимо высказал своё мнение первый принц Тьмы.

   – Суровый приговор, – хмыкнул фон Инфернберг.

   – Соответственно, его дутая слава, которая извращает этическое и эстетическое понимание у читателей, есть великое зло, как и всякая неправда, – продолжил Лионель.

   – Надеюсь, вы избавите меня от подробного разбора его сочинений, пусть даже и самых знаменитых,– усмехнулся четвёртый принц Тьмы.

   – Увольте, – небрежно отмахнулся ле Гранд, – зачем мне тратить моё и ваше время, тем более что вы, наверняка, и сами знакомы с ними, не так ли?

   – Разумеется, – согласно кивнул ландграф, – а как же иначе?

   – Тогда, вы, конечно, согласитесь с тем, что у него отсутствует главное, если не единственное средство изображения характеров, «язык», то есть то, чтобы каждое лицо говорило своим, свойственным его характеру, языком. Все его лица говорят не своим, а всегда одним и тем же «авторским», вычурным, неестественным языком, которым не только не могли говорить изображаемые действующие лица, но никогда нигде не могли говорить никакие живые люди, – продолжил Лионель.

   – Я слышал в те времена, живые люди, то есть зрители, стеснялись своего языка, считали его несколько простоватым, что ли, – пожал плечами фон Инфернберг и негромко щёлкнул пальцами.

   – Кроме того, все его персонажи страдают общим невоздержанием языка, – не останавливался в своих обвинениях первый принц Тьмы, – Влюбленные, готовящиеся к смерти, сражающиеся, умирающие говорят чрезвычайно много и неожиданно о совершенно не идущих к делу предметах, руководясь больше созвучиями, каламбурами, чем мыслями. И у него совершенно нет изображения характеров. Да и откуда ему взяться без языка живых лиц – главного средства, без которого это самое изображение, просто немыслимо. А его миросозерцание? Для него мораль цели есть единственная истинная, единственная возможная. У этого авантюриста цель оправдывает любые средства. А если добавить к этому откровенный шовинизм, – многозначительно произнёс ле Гранд.

   – В общем, он получил по заслугам? – подытожил ландграф Инфернберга.

   – Безусловно, – решительно рубанул ладонью воздух Лионель, – знаете, если откровенно, то я поначалу с некоторым предубеждением относился к нашему главному персонажу, всё-таки воительница – охотница за головами, бывший кадровый офицер, да ещё и сочинительница – уж слишком сомнительным получался набор, ну вы меня понимаете?

   – Вполне, – коротко кивнул Даймон.

   – Но после её схватки с этим жалким проходимцем, – воодушевлённо продолжил ле Гранд, – я изменил моё мнение. Лучшего персонажа нам, пожалуй, не найти. Как она его, – ещё раз с нескрываемым удовольствием проговорил первый принц Тьмы.

   – Я рад и за вас и за неё, – улыбнулся фон Инфернберг,– а что касается дутой славы её неудачливого противника, вам ведь не хуже меня известно, кому он обязан ей.

   – Покровитель был слишком снисходителен к нему, – недовольно покачал головой Лионель.

   – Сколько волка не корми, он всё равно в лес смотрит, – оскалил зубы в волчьей усмешке четвёртый принц Тьмы, – и что самое поразительное – он прямым текстом написал, как именно собирается улизнуть.

   -Да, наглости ему не занимать, – согласился ле Гранд,– но ничего, когда-нибудь мы обязательно встретимся лицом к лицу.

   – Вольфганга будет поддерживать всякий, кто причисляет себя к Райху, – напомнил Даймон, – боюсь, даже наши союзники по Конфедерации Тьмы из Четвёртого Рейха Тёмной Луны, не смогут побороть искушения и отдадут свою энергию ему, а не вам. В то же время наши люди, – вздохнул фон Инфернберг, – наши люди разобщены. Я даже не имею в виду этих деятелей из АССОЛИТа, которые из мелочной вредности точно не станут помогать нам. Кое-кто другой мешает вам собрать воедино всю нашу силу. Кстати, послушайте его последнее сообщение, мы, совсем недавно, перехватили его.

   С этими словами ландграф Инфернберга звонко щёлкнул пальцами, и в кабинете отчётливо раздался бестелесный голос.

   – С утра садимся мы в телегу;

Мы рады голову сломать

И, презирая лень и негу,

Кричим: – Пошёл! Е...ёна мать!

   Как широко,

Как глубоко!

Нет, бога ради,

Позволь мне сзади.

   Всё изменилося под нашим зодиаком:

Лев козерогом стал, а дева стала раком.

   Иной имел мою Аглаю

За свой мундир и чёрный ус,

Другой за деньги – понимаю,

Другой за то, что был француз,

Клеон – умом её стращая,

Дамис – за то, что нежно пел.

Скажи теперь, мой друг Аглая,

За что твой муж тебя имел?

   Как бы это изъяснить,

Чтоб совсем не рассердить

Богомольной важной дуры,

Слишком чопорной цензуры?

Как быть?.. Помоги мне, Бог!

У царевен между ног...

Нет, уж это слишком ясно

И для скромности опасно.

   – Его поступки, его, – несколько мгновений помолчал Лионель, – методы, – осторожно подобрал он нужное слово, – стали совершенно неприемлемыми. Неприемлемыми, – ещё раз задумчиво добавил первый принц Тьмы.

   – У меня появилась идея, как использовать Плиту Гадеса в наших интересах, – заговорщицки произнёс фон Инфернберг.

   – Надеюсь, она не имеет ничего общего с авантюрой наших союзников по Конфедерации? – холодно спросил ле Гранд.

   – Плита откроет Мортимер путь к «Валрусу», – пояснил суть своей затеи Даймон,– и у его штурвала станет новый капитан. Вопрос только куда он поведёт свой корабль, – многозначительно добавил Предвестник Хаоса и Вечного Небытия.

   – Очевидно туда, где её никто не ждёт, – с расстановкой произнёс первый принц Тьмы.

   – Вот именно, – улыбнулся ландграф Инфернберга, – наше появление в Элизиуме означает неизбежную войну. Остановить же капитана «Валруса» Джесс и его паства не в праве. Священные запреты над той, кто обошёл установленный порядок, не властны. Не понимаю, о чём только думала прежняя команда?

   – Влезать в шкуру глупцов – неблагодарное занятие, – напомнил собеседнику избитую истину Лионель, – у вас уже есть какие-то намётки?

   – Смотрите, – в руках фон Инфернберга появилась карта, нанесённая на тонкий металлический лист, – вот предполагаемый маршрут Воиславы. «Валрус» поднимается по Стиксу прямо до излучины, – палец ландграфа коснулся матовой поверхности металла.

   – Там же расположен опорный пункт мятежников из Восьмикружья, – прищурился ле Гранд.

   – Сметём к Джессу воздушной атакой, – отмахнулся Предвестник Хаоса и Вечного Небытия, – давно пора, они уже изрядно всех достали. Руки всё никак до них не доходили.

   – Займётесь ими лично? – поинтересовался Лионель.

   – Почему бы и нет? – пожал плечами Даймон, – далее, Мортимер доплывает до наших объединённых складов. Там она пополняет свои запасы, не забыть заполнить все накладные,– отметил для себя четвёртый принц Тьмы, – её следующая остановка – наш укреплённый район на границе. Здесь она получит дополнительные сведения о характере своей миссии, если конечно в этом будет необходимость.

   – Кто доставит их? – уточнил ле Гранд, – на фронтире довольно жарко и совсем неспокойно. Опять вы?

   – Можете на меня рассчитывать, – согласно кивнул фон Инфернберг, – а дальше всё. Дальше «Валрус» вплывает на неподвластные нам земли. И его капитан окажется предоставленной самой себе. Нам остаётся лишь надеяться и ждать.

   – Вы полагаете, она справится? – окинул собеседника испытывающим взором Лионель.

   – Вы же видели её в деле, – нехорошо усмехнулся ландграф, – у вас появился повод для сомнений?

   – Да нет, она проявила себя с самой лучшей стороны, – задумчиво ответил первый принц Тьмы, – и всё же. У него целая армия преданных сторонников. Их тысячи.

   – И они почитают его как бога, – вновь усмехнулся Предвестник Хаоса и Вечного Небытия, – новоявленные язычники. И где – чуть ли не в самом центре Элизиума. По существу, мы оказываем Джессу неоценимую услугу.

   – И, тем не менее? – повторил свой вопрос ле Гранд.

   – «Валрус» – грозный боевой корабль, – мягко произнёс фон Инфернберг, – мощь его орудий поистине колоссальна. Кроме того, не зря же мы оживили её любимую игрушку.

   – Это меняет дело, – после некоторого раздумья согласился Лионель,– в конце концов, нельзя жалеть тех, кто сотворил себе кумира.

   – Здесь перед нами встаёт главный этический вопрос, – обратился к ле Гранду Даймон, – помните наш недавний разговор?

   На несколько мгновений в кабинете воцарилась полная тишина.

   – Скажите, – осторожно спросил ландграфа первый принц Тьмы, – вам встречалось выражение «дубина народной войны»?

   – Я всё понял, – прикрыл глаза Предвестник Хаоса и Вечного Небытия, – значит, я могу рассчитывать на вашу поддержку?

   – Безусловно, – сурово произнёс ле Гранд, – не заслуживает снисхождения тот, кто так похабно относится к воплощению народного духа – его могучему и великому языку.

   – Говорят, именно он и создал его, – лёгкая ироничная улыбка тронула губы ландграфа.

   – Считаете, я бы не справился с этой задачей? – грозно сдвинул брови Лионель, – или жалкие тридцать лет – это какой-то огромный срок?

   – Хорошо быть первым, правда? – оскалился фон Инфернберг.

   – И, кроме того, – не дал себя смутить ле Гранд, – как распорядился он своим достижением? Вся его поэзия – чистой воды пустая дребедень, да и проза, откровенно говоря, немногим лучше. Джесс, да в том четверостишии, что вы сочинили вчера смысла больше, чем во всём его рифмоплётстве. Напомните ещё раз, как оно звучит.

   – По лезвию бритвы улитка ползёт.

   Не каждому так чертовски везёт.

   По лезвию бритвы ползти не спеша.

   И думать при этом, как жизнь хороша.

   – Вот блестящий пример, когда содержание торжествует над формой, – одобрительно кивнул первый принц Тьмы, – вот что я называю искусством. Зависть, конечно, дрянное чувство, не стану спорить, но как я понимаю Мишеля в его рассуждениях. Стрелялся с каким-то безродным чужеземцем...

   – Ну, не с таким уж и безродным, – попробовал возразить ландграф.

   – Не важно, – раздражённо отмахнулся Лионель, – получил пулю в бедро и тем самым обессмертил себя. Повезло, просто повезло. И самое главное – из-за кого стрелялся? Из-за женщины, как последний пошляк и мещанин.